Текст книги "Раскаленная луна (СИ)"

Автор книги: Мария Куприянова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 25 страниц)

– Ну все равно, – я уже занес вилку над котлетой, окруженной картофельным пюре. – И за пирожок спасибо.

– Какой пирожок, деточка?

Что-то ухнуло в сердце, мигом расставив детали головоломки по своим местам. Я опустил вилку, на всякий случай уточнив:

– Вы же мне оставили пирожок, когда в комнате убрались.

– Что ты, деточка, если б я тебе что-нибудь оставила, это был бы не один пирожок, а целый десяток.

Вывод напрашивался один. Яд находился в пирожке, и предназначался он мне. То, что его съест вечно голодный Панда, никто не предусмотрел. И кого, скажите мне на милость, я успел так разозлить, не прожив и суток в Обители?

Глава 11

В закрытой ложе ресторана царил полумрак. Тяжелые шторы из бордового бархата не только не пропускали свет, но и гасили посторонние звуки, превращая музыку в тихое журчание, людской смех и разговоры – в едва слышный шепот.

Лепесток пламени грациозно танцевал на кончике свечи, отбрасывал таинственные отблески на стены, создавая неповторимые, динамичные рисунки из теней. Огонь… Теплом, золотистым светом, коварством, он единственный напоминал ему о солнце. О небесном светиле, которого Легран не видел почти две сотни лет.

– Скажи мне, Йен, сколько мы друг друга знаем? – Анатоль поднял бокал, поднес к свече, любуясь багровыми искорками, блуждающими в хрустальных стенках. Потом поднес восхитительный напиток ко рту и пригубил, наслаждаясь насыщенным букетом выдержанного вина. Если он не может видеть солнце, это не значит, что он не может его попробовать на вкус. А именно в вине сохранился каждый его лучик, ласкавший виноградную лозу, бродивший в соке, томившийся в бутылке и, наконец, оказавшийся в бокале.

Вино пили не все вампиры, и уж тем более, далеко не все в нем разбирались. А жаль. Прекрасная привычка, присущая только аристократам умирала. Современной молодежи так не хватает взвешенности, изысканного вкуса, тонких манер. Они все время куда-то торопятся, спешат, суетятся, даже не смотря на то, что впереди их ждет вечность.

– Я знаю вас всю свою жизнь, – ответил сидящий напротив молодой человек. На первый взгляд ему было не больше семнадцати лет: небесно-голубые глаза светились той чистотой и честностью, что присущи зеленой юности. Легкий пушок над верхней губой еще не перерос в жесткую мужскую щетину, тонкий румянец разливался по бледным щекам, короткие светлые волосы, уложенные гелем по последней моде, вихрами торчали вверх. Теперь такая прическа считалась креативной, чего Легран никак не хотел понимать, оставаясь верным бессмертной классике.

– Скорее, всю твою не-жизнь, – поправил он юнца.

– И я вам за нее благодарен от всей не-души, – Йен усмехнулся и залпом осушил свой бокал вина.

– Это Лафит-Ротшильд, восемьдесят шестого года, – поморщившись, изрек Легран. – Четыре тысячи евро за бутылку.

– А по мне так кислятина кислятиной, – замечание старшего вампира ничуть не смутило юношу. Он откинулся на спинку кресла, бесшабашно запрокинул голову, рассматривая потолок. Свет, падающий от свечи, осветил широкий уродливый шрам на его шее, проходящий от уха к горлу: травмы, полученные до обращения, не поддавались вампирской регенерации.

– Но я здесь не для того, чтобы распить бутылку вина с вампиром, который в нем ни капли не разбирается, – сухо бросил Легран. – Зачем ты позвал меня?

– В этом весь вы. – Йен придвинулся к столу, в азарте подался вперед. – Сразу к делу, верно?

– Верно.

И ведь не скажешь, что мальчишке на самом деле под семьдесят. Почему-то принято считать, что возраст вампира можно определить по мудрому взгляду, который резко контрастирует с юной внешностью. Чушь собачья. Глаза – это отражение души, а у нежити ее нет. Так что бессмертные застывают в той точке, в какой закончили земную жизнь. И человек никогда не отличит этого двухсотлетнего вампира от обычного юноши. Только истинному охотнику под силу разглядеть то, что скрывается за завесой невинности.

– Вы же знаете, что можете мне доверять, – продолжал Йен.

Доверять? За долгие годы не-жизни это слово утратило для Леграна смысл, превратившись в набор букв, не более. В вечном существовании доверию нет места, впрочем, как и дружбе, состраданию, любви…

– Ты мне предан, – поправил его Анатоль. – Этого вполне достаточно.

А вот преданность, пожалуй, в данном случае самое точное определение. Слабый духом склоняется перед сильным, сильный чтит могущественного, могущественный почитает высшего – такова вампирская иерархия. И пока есть силы удерживать контроль над низшими, власть в твоих руках.

– Хорошо, – юноша не стал спорить. – В таком случае, я скажу, что сегодняшний провал принес кое-какие плоды.

Легран снова поднес бокал к губам, в надежде вдохнуть аромат кедра и каштанов – запаха его родной Франции. Воспоминания о ней всегда действовали успокаивающе, возвращая настроение. Но вкус бархатистых нот неумолимо меркнул – жизненная сила, отобранная у последней жертвы, таяла, как утренний туман в первых лучах солнца. Не утрачивала остроты ощущений только злость, охватывая все существо вампира, заполняя пустоты, оставшиеся после ушедших чувств.

– В провале никогда не бывает ничего хорошего, запомни это, – Легран поставил бокал на стол и пристально посмотрел на собеседника. – Утешаться малыми победами может только тот, кто не способен сделать большего.

– Это кто-то из великих сказал? – натянуто улыбнулся Йен.

– Это сказал я, – отрезал вампир.

– Мы все тщательно продумали, – начал оправдываться юноша. – Осечки не должно было…

– И, тем не менее, вы просчитались! – жестко произнес Анатоль. – А из-за вашей самодеятельности наш человек в охотничьей норе оказался под угрозой разоблачения! Столько лет работы вы готовы перечеркнуть одним непродуманным поступком! Merde, les jeunes! Grosse tЙte, peu de sens![8]

Йен молча выслушал тираду Леграна. За пятьдесят лет общения он изучил его достаточно хорошо, чтобы знать – не хочешь получить ментальный удар и превратиться в вампирский овощ – лучше не перебивать. Он просто достал из портфеля папку, протянул ее Леграну.

– Qu'est-ce que c'est que ca?[9] – зло бросил тот.

– Оно самое. То, над чем мы так долго работали.

Анатоль открыл папку. Внутри лежал всего один документ, но информация, которую он нес, стоила не просто целое состояние, она стоила всей бесконечной вампирской не-жизни.

* * *

На лекцию Орхидеи я, конечно, опоздал. Пока дождался утреннего обхода: приехавшая из города Агата померила давление и температуру. Пока Варвара принесла завтрак: пару сосисок с гречкой и кофе. Пока составили документы о моей "выписке", на часах пробило девять. И если бы я сразу отправился на занятие, то успел бы к самому началу. Однако какой воспитанный человек появляется на занятиях в пляжных шортах и майке? Пришлось сначала заглянуть к себе в комнату, переодеться, захватить сумку с письменными принадлежностями, мобильный, и только потом отправиться на лекцию.

Проходя мимо Фила, я поприветствовал его, ничуть не сомневаясь в том, что тот сделает соответствующую запись в журнале: "Охотник Лис снова опоздал на лекции". И ведь не лень же ему все записывать, за всеми следить…

Стоп! От внезапного открытия я даже остановился на ступенях общежития. Если Фил, донельзя дотошный сторож, ведет запись всех визитов, то наверняка он внес в него имена тех, кто приходил вчера днем, а значит, имел возможность оставить в моей комнате отравленный пирожок!

Надо было вернуться и расспросить обо всем вахтера, но не хотелось уж совсем игнорировать Орхидею. Как-никак, а меня приняли на учебу… Решив отложить изучение журнала на потом, я отправился к угловой башне возле спортивной площадки, где проходили лекции по теоретической подготовке. Высокая, этажа, наверное, в четыре, а то и в пять, многогранная, с бойницами на нескольких уровнях и горделиво возвышающимся шпилем на остроконечной крыше – она выглядела неприступной цитаделью.

Аудитория располагалась на первом этаже, попасть в которую можно было прямо из небольшого тамбура, где кроме лестницы, ведущей наверх, больше ничего не находилось.

– Таким образом, – доносился из-за закрытых дверей приглушенный голос Орхидеи, – мы можем с полным основанием утверждать, что элеутерококк, а именно eleutherococcus senticosus, обладает сильным тонизирующим эффектом. Настолько сильным…

Я толкнул дверь и вошел в класс, стараясь игнорировать обращенные в мою сторону цепкие и изучающие взгляды адептов. Внутри оказалось просторнее, чем я думал: высокие сводчатые потолки дарили ощущение свободы, толстые стены сохраняли благословенную прохладу, узкие стрельчатые окна пропускали минимум света, так что по всему периметру горели светильники.

– Итак, Маугли, – сухо произнесла Орхидея, не поворачивая ко мне головы. – Вы все же решили к нам присоединиться?

– Прошу прощения, – совершенно искренне извинился я, – задержали неотложные дела.

– Второй день в Обители, а уже неотложные дела? – та поджала губы. – Впрочем, я в курсе, что произошло. Но не думайте, что за спасение товарища вы получите особые привилегии. У нас не принято награждать за то, что является святой обязанностью.

Оправдываться и доказывать педагогу бескорыстность своих намерений я не стал, а просто спросил:

– Я пройду?

– Садитесь, – Орхидея милостиво указала на пустующее место в дальнем ряду. Впрочем, спрятаться было негде: все пятнадцать адептов сидели как на ладони благодаря шахматному порядку парт.

Ну… Здравствуй, школа… Никогда не думал, что снова окажусь за ученическим столом и буду жалеть о невозможности воспользоваться шпаргалкой.

– Итак, мы остановились на элеутерококке, – продолжила Орхидея, когда я, пройдя между партой Кая и Герды, уселся на свое место. – Его настой, подчеркиваю, правильно приготовленный настой, обладает необыкновенными тонизирующими свойствами. Так, любой охотник с его помощью может повысить свою выносливость в несколько раз, открыв в себе "второе дыхание". Сегодня я расскажу, как приготовить "Эллет" – так мы называем этот особенный препарат. Прошу меня слушать внимательно, потому что любое нарушение рецептуры приведет к его неэффективности, что во время боя будет равнозначно смерти. Итак…

Она говорила, говорила, говорила, а мне отчаянно хотелось зевать. Увы, Орхидея относилась к тому типу педагогов, которые отлично знают свой предмет, но преподнести его нормально не умеют. Рассказывают, вроде, интересные, а порой и удивительные вещи, но так нудно и скучно, что охота бежать с пары на край света… Не спасала даже наглядная демонстрация приготовления того самого настоя "Эллет". Щепотка того, щепотка сего, помешать, довести до температуры девяносто градусов…

А перед глазами все четче возникал кривой докторский почерк и загадочная надпись: Delphinium Elatum. Что это за яд? Какого он происхождения? Не думаю, что здесь, в Обители, ядовитые вещества раздают на каждом углу. Выяснить бы как его добывают, тогда можно найти хоть какую-нибудь зацепку… Но у кого спросить?

От досады, я чуть не выругался вслух. Вот, кретин! К кому можно обратиться за помощью в наш век цифровых технологий? Правильно! К всезнающему Интернету! К которому, как нельзя кстати, подключен мобильный телефон.

Пошарив в кармане, я аккуратно вытащил аппарат. Связь, конечно, внутри башни не ахти, но я сидел рядом с окном, что давало моему телефону две риски приема. Стараясь не привлекать внимания и внимательно следя за колдующей над пробирками Орхидеей, я загрузил поисковик и набрал заветное слово.

"Живокость высокая (лат. Delphinium Elatum). – Минуту спустя выдала "Википедия". – Многолетнее травянистое растение рода Живокость семейства Лютиковые. Естественная область распространения Северо-Восточная Европа и Сибирь…"

Дальше шел нудный перечень характеристик. Корневище… Цветы… Листья… Соцветия…

"Все части растения содержат дитерпеновые алкалоиды, третичные амины… Главный алкалоид элатин (elatin)…"

Так! А вот и "элатин" – то самое не слишком разборчивое слово в анализе Панды. И что же это такое?

"Ядовитое вещество, – раскрыла следующую страницу Википедия. – Входит в одну филогенетическую группу с алкалоидами аконита и подобен им по своему курареподобному физиологическоему воздействию".

Вот это да! Может, я не слишком разбираюсь в вышеперечисленных терминах, но уж "курареподобное воздействие" мне известно. Пораженный сделанным открытием я совсем забыл, что нахожусь на лекции, и уткнулся в экран мобильного.

"Вызывает угнетение центральной нервной системы с одновременным поражением желодучно-кишечного тракта и сердечно-сосудистой системы".

И это все от безобидного на вид цветка? Видел я его на даче, точно как на картинке – широкие остроконечные листья, горсть синих цветочков на длинном стебле…

"Симптомы отравления: судороги отдельных групп мышц или всего тела, тошнота, рвота. При больших дозах смерть наступает от остановки дыхания на фоне поражения сердца".

– Полагаю, в настое выносливости вы не нуждаетесь?

Слова Орхидеи предназначались мне. Но пока я изучал свойства яда, ничего не видел и не слышал вокруг. Между тем педагог покинула кафедру и подошла ко мне, строго глядя на зажатый в руке мобильный телефон.

– Должна заметить, что ни разу на моих лекциях адепты не вели себя так… вызывающе.

– Простите, – я убрал мобильник в карман.

– Второе прощение за лекцию – уж слишком. Вы что думаете? Явились сюда ради того, чтобы переписываться эсэмсками? – взвилась Орхидея. – Вы хоть знаете, что на лекции запрещено использование посторонней техники?

Судя по сочувственным взглядам, которыми меня одарили остальные, выговором дело не ограничится. И были правы.

– Пять штрафных баллов и три часа общественных работ в общежитии, – вынесла она вердикт и вернулась на место, продолжив лекцию:

– Для тех же, кто заинтересован в моем предмете, а, следовательно, в получении преимущества в бою с вампирами, хочу заметить, что частое использование "Эллета" вызывает привыкание. Оптимальным считается разовый прием с перерывом в пару недель. И учтите, при длительном хранении настой теряет свои целебные свойства. Поэтому готовить его следует непосредственно перед боем.

Стрелки часов еле ползли по циферблату, мучительно оттягивая конец лекции. А в голове роилось множество вопросов. Орхидея больше и лучше всех в Обители знает про растения и их свойства, но это не значит, то отравитель – она. Не исключено, что ее знаниями воспользовался настоящий убийца. А в том, что в пирожке находилась смертельная доза, я почему-то не сомневался. Иначе зачем меня травить вообще? Ради того, чтобы припугнуть? Звучит бредово. А так все сходится. Панда по комплекции крупнее и тяжелее, соответственно, яд подействовал на него позже и эффектом обладал уже не тем.

– И напоследок. – Лекция, наконец-то подошла к концу. – В свободное от занятий время отработаете получение "Эллета" в полевых условиях, когда под рукой нет весов, пробирок и градусника. Маугли, а вам задание персональное.

Подождав, пока адепты покинут аудиторию, Орхидея с таинственной улыбкой моны Лизы, указала мне на подготовленную заранее стопку учебников и протянула исписанный сверху донизу лист бумаги.

– Это список пройденного. Очень советую изучить на досуге.

Я демонстративно заглянул в список, и спросил с наигранным удивлением:

– Здесь ничего не сказано про дельфиниум. Его изучение не входит в нашу программу?

Не нужно быть экспертом по психологии, чтобы заметить, как напряглась Орхидея. Ее глаза внимательно прищурились, губы сжались в твердую полоску. Она что-то знала! Знала и явно не хотела говорить.

– Часы, отведенные для вашего обучения, не могут вместить в себя весь объем знаний по свойствам растений. Я даю лишь необходимую информацию.

– Разве наличие курареподобного яда в дельфиниуме не может нам пригодиться? – продолжал давить я.

– А вы удивляете своими познаниями, – Орхидея справилась с эмоциями и теперь отвечала на вопросы сдержанно и бесстрастно. – Хотя могу догадаться откуда: вы имеете ввиду тот несчастный случай с Пандой? Считайте, повезло, что больше никто не пострадал.

Интересно! Получается, отравленных пирожков приготовили на всех?

– Мы не хотели бы распространяться на эту тему, но раз уж вы спросили, нет смысла скрывать. Вчера в общежитии проводили дезинсекцию. Поскольку на складе по недосмотру заведующей хозяйки не обнаружилось подходящих препаратов, я предложила использовать яд дельфиниума. В маленьких дозах – это отличный инсектицид. Вероятно, по какому-то роковому стечению обстоятельств, концентрированный яд попал в организм Панды. Каким образом – выясняется. Но без вашей помощи мы бы так быстро не обнаружили причину его отравления, что могло бы привести к очень печальным последствиям.

– И как же я помог? Я просто вытащил его из воды.

– Вы запомнили, что утопающий произнес слово дельфин.

– А как же он догадался? – задал я вполне резонный вопрос, который все время вертелся в голове.

– Ну вы мне прямо допрос устроили, – недовольно поморщилась Орхидея. – И если бы вы учились с таким же пристрастием, с каким учится Панда, то знали бы, что яд дельфиниума имеет довольно специфический запах. Быть может, он почувствовал его в общежитии и предположил, что где-то схватил его концентрированную дозу.

Я вспомнил посторонний сладковатый запах в своей комнате, но тогда списал его на химикат, с помощью которого мыли полы. Но не может быть, чтобы я ошибся, и что дело вовсе не в пирожке…

– А теперь, если ваше любопытство удовлетворено, вы свободны. Впереди еще очень много дел.

А вот тут она права. Надо проверить журнал посещений: быть может, найдется что-нибудь интересное, опровергающее стройную версию Орхидеи.

За дверьми аудитории меня ждали мои одногруппники.

– Ну ты дал сегодня! – пожал мне руку Дик. – Мы, конечно, тоже своими делами занимаемся на ее лекции, но не в открытую же!

– А на моем месте мобильник не ловит, – пожаловалась Селена. – Так что приходится просто книги читать. – Кстати, как там Панда? С ним все нормально?

– Когда я уходил, он дрых сном праведника, – уверил ее я, – Агата сказала, что он скоро поправится.

– А как тебе вообще ночка в лазарете? – продолжал расспросы Дик. – Узнал что-нибудь?

Я все еще сомневался, стоило ли выкладывать ребятам всю правду. Если я ошибаюсь в своих подозрениях – то сойду за параноика. Если нет – могу вспугнуть предателя. Но действовать в одиночку намного сложнее. К тому же, в настоящем бою от действий напарников будет зависеть моя жизнь, надо учиться доверять им, иначе первое сражение с упырями станет последним.

– Ладно, – решился я. – Отойдем в сторону. Разговор не для посторонних ушей.

Я рассказал все – начиная со странных веществ, найденных в крови Панды, поисков "дельфина" в Википедии, и заканчивая доводами Орхидеи. Не упустил я и ее поведение – сначала напряженное, будто ее застали врасплох, а затем спокойное, фальшиво невозмутимое.

– Я согласна с тобой, – задумчиво проговорила Селена, заправив за ухо выбившуюся из хвоста прядь волос. – Нам нужно заглянуть в журнал посещений, только сделать это не так-то просто.

– Почему? – удивился я.

– Эйнштейн очень трепетно относится к своим записям, – пояснил Дик. – Вряд ли он нам их покажет.

– И будет прав, если ты будешь продолжать звать его Эйнштейном, – резонно заметила Селена. – Но в любом случае сейчас нам некогда – занятия у Перса начинаются через пять минут, а нам еще нужно переодеться в спортивную форму. Увидимся на площадке!

Она развернулась и легко взлетела по лестнице вверх – наверное, там располагалась женская раздевалка.

– Сел без ума от Перса, – хмыкнул Дик, надев свою неизменную шляпу. – Впрочем, как и все наши девицы. Ни одного занятия не пропустили. Идем, переоденемся. В отличие от нудных наставлений Орхидеи, его тренировки реально классные.

Мы стояли на тренировочном поле, растянувшись в шеренгу. Первым в строю стоял Самурай, уже без повязки на руке, и его напарники – Кот и Бандерас. Цепочку продолжал Кай со своей боевой группой: Молотом и еще незнакомым мне парнем с клокастой прической а-ля сеновал на голове. Бес находился в окружении Ундины и невысокого юноши, которому я не дал бы и восемнадцати лет. Белобрысый и тощий, он составил бы прекрасную пару худосочной Ундине. Интересно, за какие такие заслуги его приняли в ряды адептов? Напарников Герды мне также не представили. Один – кавказского происхождения – невысокий, смуглый, с черными, как смоль кудрями. Второй – долговязый, отчего немного сутулящийся, бледнокожий, с волосами цвета зрелой пшеницы. Замыкали шеренгу я, Селена и Дик.

Перс появился внезапно, будто вылез из-под земли, под восторженный вздох адептов.

– Жаль, я не истинный, – шепнул мне Дик. – У меня ТАК никогда не получится.

– Каждому свое, – резонно заметила Сел. – Зато у них ответственности больше.

– Разговорчики! – строго произнес Перс, глянув в нашу сторону. – На прошлом занятии я объяснял вам, почему мы формируем боевую единицу из трех человек, и почему слаженное действие всех членов команды приводит к положительному результату. Сегодня мы попрактикуемся во взятии высоты. Утром я установил на шпиль башни флаг. – Он, не оборачиваясь, ткнул пальцем за плечо, указывая на крышу угловой башни. – Ваша задача добраться до него первыми. Тот, кто завладеет флагом, тот и победил. Бои допускаются, только без применения запрещенных приемов. То есть ставить подножки и сбрасывать друг друга с крыши нельзя. Ее недавно перекрыли, так что она скользкая. Все ясно?

Более чем! Только как он думает, мы доберемся до крыши? Она находится на высоте метров в тридцать. По-любому сначала надо забраться на крепостную стену, и только потом перелезть на башню. С учетом того, что уцепиться, кроме как за бойницы, там не за что, то придется попотеть…

– Ну что, спайдермэн, полазаем? – обратился ко мне Самурай, криво ухмыляясь. – Посмотрим, на что ты годен.

– Все готовы? – гаркнул Перс, перебивая заносчивого адепта. – Тогда на счет. Раз. Два…

– Молодежь! Голова с лукошко, а мозгу ни крошки.

– Что это?