Текст книги "Раскаленная луна (СИ)"

Автор книги: Мария Куприянова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 25 страниц)

Глава 18

Следующий день пробежал быстро, и я так и не смог поговорить с Селеной наедине. Все готовились к последнему зачету – морально и физически. Самурай сдаваться не собирался – если он финиширует в забеге, его группа займет первое место. Не хотел лицом в грязь ударить и я. Победа много значила для Селены, да и как упускать возможность обставить Самурая на финишной прямой?

Поэтому когда раздался свисток, и адепты ринулись в лес, я взял высокий старт. По дальнему маршруту мы бегали редко – сорок километров расстояние не шуточное и без соответствующей подготовки ее не взять. Но сбиться с пути было трудно – сквозь лес вела широкая, где-то в два метра, тропа.

Сегодня выдался отличный солнечный день. Золотистые листья шуршали под ногами, мягко пружинила желтеющая трава. Иногда дорогу преграждали поваленные деревья, но перепрыгнуть через них не составляло особого труда. Воздух, насыщенный запахом прелой листвы, упоительно кружил голову, а лесная тишина успокаивала, умиротворяла.

Дорога петляла из стороны в сторону. Взбиралась на холмы, уводила вниз, прячась в глубине оврагов, выбегала на поляны, заросшие ковылем и пушистыми метелками. На одной из таких полян мне встретилась группа пейнтболистов. Ребята раскладывали амуницию, готовясь к игре. Ничего удивительного – здешние места как нельзя лучше походили для этого вида отдыха: с одной стороны, безлюдно, а с другой – до ближайшего города не так уж и далеко.

Я, не останавливаясь, помахал им рукой и нырнул на тропу, идущую вдоль оврага. Меня никто не обгонял – с самого старта мне удалось развить такую скорость, которая позволила оторваться от остальных истинных на приличное расстояние. Поэтому, услышав позади шумное дыхание, немного удивился. Кто-то решил выложиться на полную силу уже в середине забега? Странно.

Впрочем, ничего странного. Обернувшись, я увидел того, кого и предполагал: Самурая. Нельзя сказать, что он выглядел уставшим, а скорее, чуть запыхавшимся.

– Эй, ты! – крикнул он. – Стой!

– Может, полежать тут в теньке, пока ты до финиша доберешься? – бросил я, не останавливаясь.

– Да погоди ты. Разговор есть.

У него? Разговор?

Я притормозил, подождал, пока он приблизится.

– Ну?

– В общем… – Он замялся, посмотрел в сторону, и я почувствовал, что слова даются ему с трудом. – Я тут подумал и понял, что веду себя как дурак.

Вот так заявление! Что это с ним такое?

– Честно. Мне казалось, Совет совершил большую ошибку, взяв тебя в Обитель. Но позавчерашний бой с Персом… Ты действительно хорошо дрался. А я уважаю достойных противников.

Я молчал, с подозрением рассматривая Самурая. Эмоциональный фон возбужденный… чувствуется раскаяние. Вполне настоящее.

– Может… закопаем топор войны? Хотя бы на время. До выпуска из Обители.

И он протянул мне руку.

Я немного помедлил, пожал в ответ. И опомниться не успел, как оказался на земле, с выкрученным к спине локтем.

– Ах ты! – проскрежетал я, пытаясь вырваться. Но не тут-то было. Гаденыш крепко прижал меня к земле, так что в рот попала полусгнившая листва.

– Ты и правда думал, что я предложу мир? – прошептал он на ухо. – Ты меня достал сучонок. Унизил. А теперь я тебе покажу, кто у нас главный.

В плечо что-то укололо. Почти не больно, как будто комар укусил… или слепень… или игла…

– Отдохни пока в овражке, – продолжал нашептывать Самурай. – Не бойся, это всего лишь снотворное. Хотя, по правде, мне хотелось вколоть тебе яд. Но ничего, ограничимся твоим проигрышем.

– Тебя накажут, – выдавил я, силясь сбросить ублюдка. Но в глазах мутнело, по телу разливалась слабость, сковывая мышцы. Не двинуться, не пошевелиться…

– Черта с два. Кодексом предусмотрен любой вариант снятия противника с дистанции. Помнишь, когда ты чуть не сбросил меня с крыши? Очень честно было, да? Но что там сказал Перс? – И Самурай добавил менторским тоном, копируя тренера: – "Вас тренируют для настоящего боя. А в сражении с вампирами все средства хороши". Так-то.

– Убью, сука, – яростно прошелестел я, чувствуя, что проваливаюсь в небытие.

– Ну-ну.

Он отпустил меня, пнул в бок, сталкивая в овраг. Земля завертелась, закружилась, а потом погрузилась в черноту.

Я пришел в себя от холода, такого, что заледеневшие конечности отказывались слушаться. С далеко не первой попытки умудрился сесть, привалившись спиной к склону оврага. Надо мной висела луна. Полная. Желтая. Одинокая.

– Т…тт…вою мать, – выругался я, выбивая зубную дробь.

Это ж сколько я провалялся? И где вообще нахожусь? Мысли тяжело ворочались в голове, неохотно пробиваясь сквозь ватный дурман. Я усиленно старался вспомнить, что произошло перед тем, как меня накрыла темнота. Кажется, сегодня был зачет. Забег. Точно. Потом я встретил Самурая… Стоп. Меня наконец-то осенило. Вот мразь! Он вколол какую-то дрянь! Притворился, что хочет покончить с нашей враждой и накачал снотворным. А я тоже хорош охотничек, поверил ему! Но если я не пришел к финишу, почему никого не отправили на поиски?

Запрокинув голову и осмотревшись, снова выругался. И на этот раз без клацаний челюстью. Надо мной возвышалась практически отвесная стена, из которой торчали пучки полузасохших кустов, а дно устилала листва, в которую я и бухнулся. Этот ублюдок столкнул меня в овраг – поисковые группы могли пройти в двух шагах и не заметить.

Тут по позвоночнику пробежались колючие мурашки.

От холода, уверил я себя. Наверняка. Пролежи часиков восемь, а то и десять на земле в одном спортивном костюме, еще не так замерзнешь. Хорошо, если причина в этом… Спину будто утыкали иголками. Или гвоздями. Только не раскаленными, как у индийских йогов, а наоборот, убийственно ледяными.

Тишина наползала. Подкрадывалась, будто хищный зверь. Утих ветер, замолчали птицы. Даже деревья, и те не колыхались. И теперь я знал точно, инстинктов не обманешь, – они рядом. И они вышли на охоту.

Вампиры двигались бесшумно. Осторожно подбирались к оврагу со стороны дороги, не зацепив ни одной ветки, не хрустнув ни одним сучком. И от этого беззвучного приближения тварей становилось жутко. Сердце забухало часто-часто, рефлекторно вспыхнуло зрение истинного. Окружающий мир посветлел, тени расступились, а чувства обострились. Я замер, превратившись в изваяние. Задержал дыхание, вжался в стенку оврага, слился с тенью, позволив холоду вновь проникнуть внутрь и забрать тепло человеческого тела. Это собьет их со следа, но ненадолго. Сердце остановить невозможно, так же как и ток крови…

Что делать? Я безоружен. До Обители слишком далеко. И сколько бы их там ни было, одному мне всех не одолеть. Если только… Я мысленно потянулся к Обители. Там мои напарники. Они могут помочь. Могут поднять тревогу…

От напряжения спина взмокла, по лбу покатились капельки пота. Я стиснул зубы, силясь сформировать четкую картинку. Дорога. Поляна. Овраг. Лес. Вампиры. И словно выплюнул послание в пространство. Сигнал о помощи. Немой крик. И тут же пожалел об этом.

Ментальный зов выдал меня мгновенно. Голова вдруг взорвалась дикой болью, а перед глазами поплыли алые круги. Невидимая и жесткая рука сжала виски, и я, ничего не соображая, повалился на землю. Пытался подняться, но не получалось. Пытался закрыться от ломящегося в мысли вампирского сознания, но потерпел неудачу. Втроем, а я чувствовал присутствие каждой твари у себя в голове, они набросили на меня ментальные сети, с каждой секундой подчиняя все больше. Любая попытка сопротивления вызывала приступ жгучей, выворачивающей душу боли. И вскоре я уже не мог двигаться, просто лежал на заиндевевшей земле, беззвучно хватая ртом воздух.

– Веди себя хорошо, – успокаивающий шепот прорвался сквозь боль, сделал ее не такой мучительной, – и мы не причиним тебе вреда.

– Идем с нами, – успокаивающе зашелестел другой голос. И я поднялся. Безвольной куклой зашагал вдоль оврага, отстраненно наблюдая, как по его краям скользят мои поводыри, как указывают на пологий склон, маячивший впереди. И вот я послушно карабкаюсь вверх, цепляясь за ветки орешника и могучие еловые корни. Не знаю, что меня держало и заставляло подчиняться. В голове не осталось ни единой мысли, кроме как выполнять приказы вампиров. Моей личности больше не существовало. Все, что имело значение – это идти туда, куда укажут. Делать то, что скажут. И если в глубине души и ворочалось что-то, к чему следовало бы прислушаться, внять немому призыву, то делать это совершенно не хотелось.

Надо.

Непонятное беспокойство мешало сосредоточиться на приказах. Лишало того умиротворенного равновесия, в которое погрузили "хозяева".

Не сдавайся.

Подобно камешку, попавшему в ботинок, оно раздражало, действовало на нервы, вырывало из безмятежной дремы.

Очнись. Или ты – труп.

Я вдруг пришел в себя. Вынырнул из глубин подсознания. От неожиданности перехватило дыхание, сердце забилось где-то в горле, а в голове снова вспыхнула боль. Понимая, что у меня всего несколько мгновений для бегства, я сделал то, что первым пришло на ум.

Прыгнул вверх и ухватился за ветку. Еловую, судя по впившимся в ладони колючкам. Но тормозить нельзя. Я подтянулся и быстро вскарабкался на самую верхушку. Выпрямился. Сконцентрировался и сиганул на следующее дерево. С этим повезло меньше: елка оказалась достаточно молодой, и согнулась под тяжестью моего веса. Едва удержавшись, я перелетел на следующее дерево. Не раздумывая. Не задерживаясь ни на минуту. Обдирая руки в кровь. Сохраняя равновесие там, где возможно и невозможно. Ветви хлестали по лицу, царапали кожу, но я прыгал и прыгал, как какая-нибудь гигантская белка, пока не увидел впереди просвет. Я выиграл несколько драгоценных минут, но дольше прыгать было небезопасно. Сиганул вниз и помчался в сторону Обители, спиной чувствуя, кровососы не отстают. Единственное спасение – бежать. Что есть мочи. Ноги скользили по влажной хвое, колючие ветки цеплялись за одежду, отнимая драгоценные секунды форы. И когда до поляны оставались считанные метры, цепкая рука рванула за плечо. Я развернулся, с размахом засадил твари кулаком в челюсть и вдогонку пнул ногой в живот. Упырь отлетел, не удержал равновесия и бухнулся на землю. Но его собратья подобрались слишком близко. Придется драться. Только чем? Хотя… Я бросился к ближайшей осине, оторвал сук. И едва успел пронзить им прыгнувшего на меня вампира. Дернул на себя, мимолетом заметив, как из оставленной дыры повалил дым, окутывая все тело нежити.

В следующую секунду развернулся и хлестнул подобравшегося сзади упыря по морде. Тот взвыл от боли: осиновый дрын опалил ему щеку, прочертив багровую полосу. Третий нападать не спешил. Он кружил вокруг меня, по-звериному ощерившись. Его взгляд обволакивал, делая тело вялым и неподвижным. Но на этот раз я смог дать отпор: стиснул зубы и представил крепкую, непробиваемую стену. И сколько бы в нее не билось чужое сознание, ничто не могло ее разрушить. Но пока я сооружал ментальную защиту, отвлекся. Что-то тяжелое обрушилось на затылок, перед глазами полыхнуло красным, и на секунду я лишился возможности соображать. Выронил оружие и упал на четвереньки. От следующего удара спасли вколоченные на тренировках рефлексы: перекатившись вбок, я взвился на ноги и отпрыгнул, почти не видя куда. И врезался спиной в дерево. Все. Прижали-таки. Упыри, скалясь, сужали круг. Но тут что-то свистнуло, и один вампир дернулся, заваливаясь на бок. Во лбу у него торчал осиновый болт.

Наконец-то! Помощь!

Снова засвистел болт, но второй кровосос извернулся и исчез. Растворился в ночи. Я отлепился от дерева, обернулся и увидел напарников.

– Маугли! – крикнула Сел. – Лови!

Она кинула мне кукри. А я, выхватив его из ножен, быстро отсек застреленному упырю голову. Так чтоб наверняка.

– Где еще один? – Дик, вскинув арбалет, настороженно вглядывался во тьму.

Вместо ответа я "включил" зрение истинного, выискивая синий силуэт. Его нигде не было… Скрылся? Сбежал? Внутреннее чутье дернуло нервы, предупреждая о нависшей опасности. В буквальном смысле этого слова.

– Назад! – Я отлетел в сторону. И вовремя. С дерева на нас спрыгнул упырь. Селена отпрянула, уходя от клацнувших возле ее плеча клыков. Дик разрядил арбалет, но мимо – тварюга оказалась прыткой и снова растворилась в воздухе. Столетка, не иначе.

– Вот, сука! – напряженно процедила Селена, выставив впереди себя кукри.

Дик снова взвел тетиву. Повисло гробовое молчание, прерываемое нашим тяжелым дыханием.

В позвоночник опять впились ледяные колючки. Вампир где-то рядом…

Он возник из ниоткуда. Материализовался рядом с Диком, молниеносно полоснул когтями по его руке, выбил арбалет. Кинулся к Сел, но я его опередил. Бросившись наперерез, вспорол ножом ему брюхо.

Упырь глухо зашипел, согнулся, хватаясь за рану. Селена не растерялась: рубанув мечом по шее, отсекла ему голову.

– Отлично сработано, – я упер руки в колени, хватая ртом ледяной воздух. Зрение истинного исчезло, и я понял, что дико устал – сердце билось где-то в горле, мокрые пряди волос холодным компрессом налипли на лоб, ноги и руки дрожали, а в затылке пульсировала тупая боль.

– Дик? – Селена подошла к напарнику, осмотрела раненую руку.

– Да в порядке, – поморщился тот. – Не клыками же задел.

– Все равно, – она полезла в карман и достала красную капсулу. – Жуй. На всякий случай.

А потом замерла и настороженно прошептала:

– Ребят… Смотрите туда…

Я поднял голову, всмотрелся в темноту. Черные тени скользили прямо на нас, перекрыв дорогу к Обители.

– Едрена мать! – шепотом выругался Дик. – Да сколько же их там?!

– Бежать надо, – попятилась Селена.

– Куда?! – хором спросили мы с Диком.

– Там в скиту монах живет, – она указала в противоположную от Обители сторону. – Отец Владимир, он службы у нас проводит. Там укроемся. На освященной земле.

– Ладно, – кивнул я.

Мы развернулись и рванули за напарницей.

Хорошо, что до скита было недалеко. Плохо то, что пришлось свернуть с дороги и бежать в лес. Хорошо деревья здесь росли не так часто. Плохо то, что кровососы так и не отвязались. Они догоняли нас, но их было слишком много, чтобы вступать с ними в бой. Стрелы у нас почти закончились, силы тоже. Единственный шанс на спасение – освященная земля. Только бы добежать, успеть, добраться…

Ледяной воздух с болью врывался в горло, ватные ноги передвигались с неимоверными усилиями. Сел и Дику тоже приходилось тяжело: я слышал их сбивчивое дыхание, бешеный грохот сердец. Хорошо еще, смог заблокировать их и свое сознание от вампирского контроля. Теперь я знал, как это делается. Но на всякий случай оглянулся, чтобы посмотреть, где преследователи. Они оказались ужасающе близко. В нескольких десятках метров.

– Бегите! Быстрее!!! – крикнул я, вызывая зрение истинного. Сбоку от меня сквозь лес продирались напарники. Сзади мелькали синие силуэты упырей. В их руках было оружие… Один вскинул арбалет, целясь в…

– Селена!!! – заорал я в ужасе. – Берегись!!!

И кинулся наперерез. Изо всех сил. Иначе никак, иначе не защитить.

Селена не поняла, что произошло. Я сбил ее с ног, подмяв под себя. Успел… Успел… Совершенно точно. Потому что болт застрял у меня в боку. Но разлеживаться некогда… Я перевернулся, вскочил и дернул Сел за собой. Бежать. Быстрее. Несмотря на боль, усиливающуюся с каждым шагом. Несмотря на пропавшее зрение истинного.

Над нашими макушками пронеслись болты, с глухим треском вонзаясь в деревья.

– Не стрелять! – закричали позади.

А впереди, на лесной опушке, словно по мановению волшебной палочки, возник бревенчатый дом, огороженный невысоким частоколом. В окнах свет – значит, монах еще не спит. Хорошо.

Дик первым перемахнул через забор, кинулся к входной двери, замолотил кулаками. – Откройте! Отец Владимир!

Мы прыгнули следом. Селена тут же вскочила на ноги, мое же приземление отозвалось дикой болью в боку, а перед глазами все поплыло. Я судорожно сжал зубы, глухо застонал, силясь подняться.

– Маугли! – крик Сел пробился сквозь замутненное сознание. – Не мешкай!

И рванула меня за руку вперед. Я врезался в ступеньки, ухватился за край перилл, обернулся, инстинктивно выставив впереди себя нож.

Упырь с легкостью перелетел через забор, приземлился в нескольких шагах от нас. Лунный свет делал его кожу еще более бледной. Почти светящейся. Черные губы нежити растянулись в ухмылке, обнажая длинные клыки, а глаза азартно заблестели.

Дик перестал молотить в дверь, выругался, взводя тетиву.

И тут произошли две вещи. Почти одновременно.

Из открываемой двери прыснул свет.

Кровосос вдруг взвизгнул, подпрыгнув на месте. Его ботинки задымились, словно он наступил на угли, а одежда начала тлеть, сжигаемая невидимым огнем. Она отваливалась кусками, оголяя почерневшие ноги, раздувшееся пузо и проваливающуюся грудину. Упырь схватился за горло, будто его кто-то душил. Черная, вспенившаяся кровь полилась изо рта, носа, глаз, ушей. Он даже слова не мог проронить, просто хрипел и сипел. А потом, раздувшись до отказа, взорвался, как гнойный пузырь.

– Меня сейчас стошнит, – прошептала Селена.

– Господи Иисусе! Что за шум? – в щель высунулась взъерошенная голова монаха.

– Пустите, отец Владимир! – взволнованно затараторил Дик. – Мы из Обители. Нам помощь нужна.

– Входите, Христа ради.

Сел и Дик проскользнули внутрь. Подавив хриплый стон, я с трудом подтянулся на перилах, встал и вошел в маленькую комнатку, не сразу сообразив, что это сени.

– Проходи, сын мой. – Монах закрыл дверь и задвинул замок. – Здесь мы все находимся под защитой Господа нашего.

Я кивнул и, тяжело передвигая ноги, поплелся в гостиную. Доковылял до ближайшего окна, одернул занавеску, сдвинул стоящие на подоконнике горшки с цветами, осматривая окрестности. Вампиры безмолвными тенями застыли у забора, не решаясь пересечь границу. Еще бы. Здесь начиналась освященная земля – смертельная для нежити.

– Мы едва добрались, – заговорила Селена. – Вампиры повсюду!

– Господи Иисусе Христе, – затараторил монах, крестясь. – Сыне Божий, огради мя святыми Твоими Ангелами и молитвами…

– Отец Владимир, у вас телефон есть? – прервала его Селена. – С Обителью можно связаться?

– От чего ж нельзя. Погодите, сейчас принесу.

Священник, продолжая читать молитву, исчез в другой комнате.

– Маугли, что там, на улице?

Голос Селены пробивался сквозь глухой барьер, все вокруг тонуло в каком-то тумане. Сил не осталось совсем, и чтобы не упасть, пришлось опереться о подоконник. Наверное, я случайно задел цветочный горшок, потому что он с грохотом упал на пол, разлетелся на мелкие черепки, напомнив разорвавшегося на части упыря. Черные клочья земли… Белесые, похожие на червяков, корни… Переломанный стебель и бутон, багровой лужей разливающийся по полу. "А ведь это кровь, – запоздало подумалось мне, – моя". Я медленно перевел взгляд на себя. Древко стрелы все еще торчало в боку, а вокруг него расплывалось красное пятно. Вот дерьмо…

– Маугли? – встревожилась Селена. – Маугли!

Земля ушла из под ног, закачалась, закружилась, как карусель в детстве. Нет. Только не сейчас. Я из последних сил цеплялся за сознание. Нельзя. Кругом упыри, и хоть сейчас нас не достать, они могут что-нибудь придумать… Нужно держаться. Нужно…

Я рухнул на пол. Но перед тем как погрузиться в черноту, услышал отчаянный крик Сел.

Глава 19

Между Оршей и Бобром. Ноябрь 1812 года.

Желанное потепление не принесло облегчения. Наоборот, стало еще хуже. Талая каша затрудняла передвижение войск днем, скользкая корка льда – ночью. И, несмотря на то, что дорога была широкая, окаймленная высокими березами, идти по ней становилось все сложнее: путь преграждали перевернутые остовы повозок, ободранные до костей останки лошадей и трупы замерзших солдат.

Жан и Анатоль еле тащились, то и дело оскальзываясь на гололедице, хватаясь друг друга, словно оба напились в стельку.

– Смотри, – они поровнялись с сидящим у обочины солдатом. Его бледное изможденное лицо покрывала густая щетина, щеки и глаза ввалились, тонкие губы дрожали, отчаянно нашептывая:

– Хлеба… Прошу…

В руках он сжимал пятнадцати фунтовый (*примерно семь килограмм) кусок серебра и протягивал его каждому, кто проходил мимо.

– Засунь его себе в задницу, – грубо крикнул кто-то.

– А ты его погрызи, жрать расхочется, – заметил другой.

– Держись, солдат, – с тяжелым вздохом прошел мимо Жан, а у Леграна не хватило сил даже на словесную поддержку. Он шагал, намечая для себя цель, до которой во что бы то ни стало надо добраться. До того заледеневшего, изорванного в клочья лошадиного трупа, до солдата, скрючившегося у повозки, до березы с раздвоенным стволом… Шел и шел, пока не село солнце, пока расхлябанный снег не застыл буграми, переступать через которые становилось все сложнее…

– Нет! Не вздумай! – Живчик тряхнул его, сбрасывая сонный морок. – Не смей спать!

– Я… – прохрипел Легран, приходя в себя.

– Скоро привал. Скоро. На вот пока.

Он протянул кусочек льда, который Анатоль тут же засунул в рот. Растаявшая вода имела странный солоноватый привкус, зато немного подкрепила силы.

– Ничего, правда? – натянуто улыбнулся Жан. – Конины не получилось достать, так хоть крови возле туши наколол.

Идти становилось все тяжелее, и они решили разбить бивак. Легран в изнеможении опустился у костра, Жан присел на корточки, шевеля дрова палкой. На этот раз есть было нечего. Осталось только по глотку водки, к которой они и приложились. Желудок протестующе сжался, требуя закуски, и Анатоль отправил в рот очередной кусок замороженной крови.

– Слушай, – Живчик не отрываясь смотрел на огонь. – У меня есть сын.

– Ты никогда не говорил о нем, – если Легран и удивился, то сил на выражение эмоций уже не осталось.

– Это не то, чем следует гордиться, то есть, – поправился он, – не в смысле, что сын у меня есть, а то, как я поступил с его матерью.

– Ты ее бросил, – несколько отстраненно констатировал Анатоль.

– Да. Я был слишком юн и не собирался добровольно надевать брачные кандалы.

– Поэтому ты так домой стремишься?

– Я хочу все исправить, – тихо произнес Жан. – Видишь? – Он полез в карман и достал оттуда колье: на широкой золотой цепи висел крупный, изумительной огранки бриллиант. Хочу вернуть ее. Вернуть мою Хелен. Но если вдруг…

Он замолчал, всматриваясь в языки костра, и продолжил тоном, наполненным решимостью:

– Если со мной что-то случится, передай его ей. Скажи… никогда в жизни я не встречал женщин, подобных ей. Адрес у меня в кармане. Так… на всякий случай.

– Он мне не понадобится, – качнул головой Легран, чувствуя, что проваливается в сон. – Ты его сам… донесешь.

Проснулся Анатоль от пробирающего до костей холода. Попытался пошевелиться, но не смог. Ватное тело отказывалось слушаться, замерев возле костра безжизненным кулем. Непроглядная чернота окутывала, отгораживая от окружающего мира.

"Значит, так умирают, – проскользнула в мозгу мысль. – Хорошо. Конец холоду. Конец мучениям. Конец всему". И это последнее "всему" вдруг протестующее застучало, забилось в меркнувшем сознании. Ради чего он жил? Ради чего столько вынес? Ради чего боролся? Чтобы вот так угаснуть возле костра? Позорнее смерти для солдата не придумать!

Острая боль пронзила шею, и он разлепил склеенные инеем ресницы. Перед глазами что-то мелькало, но рассмотреть что именно, он не мог. Только какое-то черно-серое пятно, насевшее на грудь, издававшее странное утробное рычанье.

Волк! Пока он спал, на него напал волк! Легран попытался закричать, но из глотки вырвался жалкий хрип. Неимоверным усилием воли попытался сопротивляться, оттолкнуть тварь, но ничего не вышло. Зверь не обращал никакого внимания на его слабое дерганье, продолжая вгрызаться в плоть.

Где-то рядом горел костер, где-то рядом спал Живчик, где-то в другой жизни. Жизни, в которую ему уже никогда не вернуться… Теряя сознание, Легран увидел, как вспыхнуло и пронеслось мимо пламя, от дикого визга заложило уши, а с груди исчез груз…

– Вот уроды! – бранился Жан, обматывая шею друга куском тряпки.

– Что… слу…

Договорить Анатоль не мог. Место укуса терзала жуткая боль, словно рану прижгли каленым железом.

– Совсем с ума посходили, – Живчик протянул ему миску с водой. – На живого человека бросаются.

– В… олки?

– Люди!

– Что?

– То! – продолжал рассказывать Жан. – Просыпаюсь я и вижу, солдат возле тебя сидит. Думал, ограбить хочет. Присмотрелся – а он, тварь, в шею тебе вцепился. Ну я ублюдка поленом и приложил. Затылок ему подпалил.

– Спасибо, – просипел Легран, придерживая рукой повязку. – Если б не ты…

– Ладно, проехали, – отмахнулся Живчик, вытягивая из костра еще одну палку. – Бог даст, дойдем домой и будем вспоминать эти дни как страшный сон…

* * *

Темнота постепенно рассеивалась. Отступала. Окружающий мир был полон резких запахов, громких звуков и пульсирующей боли. Она концентрировалась в боку, распустив едкие щупальца по всему телу. Сквозь замутненное сознание то и дело прорывались обрывочные слова, но кому они принадлежали, и к кому относились, я понять не мог, как ни силился.

– Он же истинный! – бормотал один голос. – Должен регенерировать!

– Болт отравлен, – донесся другой. – Держи его.

Я попытался открыть глаза – все расплывалось, тонуло в мутном тумане. Хотел что-то сказать, но не смог разлепить губы.

– Тише, тише. Лежи. – На лоб легла ладонь – такая холодная, что на какое-то время потушила лихорадочный жар. Расплывчатая картинка приобрела четкость, вырывая из тумана девичье лицо, соболиные брови, ярко-зеленые глаза, горящие ведьминским огнем.

– Даша… – просипел я.

– Потерпи немного, – губы ее не шевелились, слова звучали прямо в голове. – Все будет хорошо. Яд проник в кровь, но я помогу.

Образ целительницы померк, растворился в наплывшей черноте. Боль снова пронзила бок, но крик застрял в горле. Я треснул кулаком по чему-то твердому. И это что-то хрустнуло, ломаясь от удара.

– Рану прижечь надо! – ворвался в сознание громкий бас. – Святую воду! Быстрее!

Мне показалось, что в тело вошел огненный клинок. Адская боль затопила целиком, закрутила в мощном водовороте. Хотелось вскочить, стряхнуть вгрызающуюся в тело отраву, но сильные руки удерживали меня на месте. Из горла вырвался утробный, почти звериный рык. Предупреждающий, угрожающий.

– Отче наш! Иже еси на небесех…

Искаженное зрение высветило оранжевые ауры.

– Все в порядке. В порядке…

Чей-то силуэт оказался совсем близко, от него веяло спокойствием и умиротворением. Кто это? Я ухватился за эту ауру, как утопающий за спасательный круг. Потянулся к ней, боясь упустить, боясь упасть в бездну, из которой уже не выбраться. Захватил ее под контроль, слившись в одно целое. И тогда боль притупилась, постепенно затихая. Жжение угасло, уступив место дикой слабости. Но перед тем, как вернуться в черноту, "тепловизор" пропал, и я увидел склоненное надо мной белое, как мел, лицо Селены.

Я блуждал в чаще. Дремучей, густой, непроходимой. Под ногами проседали трухлявые, покрытые мхом коряги. Вытягивались разлапистые папоротники, разрасталась тягучая паутина, загораживая путь. Я остановился, соображая, куда идти. Шагнув в бок, вляпался в клейкие нити, которые оказались крепче канатов.

– Просыпайся! – настойчивый призыв пронесся по лесу, зазвенел в паутине, шевельнул листья папоротников.

Разве я сплю? Нет. Кажется, я всю жизнь провел здесь. Бродил по лесу в поисках… в поисках чего?

– Ты в опасности! Они пришли за тобой!

По растянутой паутине к центру пробежались капельки росы, сливаясь в водяной шар. Он рос, надувался, приобретая человеческие черты. Невидимый скульптор прямо в воздухе вылепливал красивое женское лицо, и я не сомневался, чье.

– Даша?

– Ты должен проснуться, – упрямо твердила она. – Давай же!

Водяной пузырь лопнул, обдав брызгами ледяной воды. Я чертыхнулся и открыл глаза.

– Так… Не дергайся! – Настойчивый толчок в грудь вернул меня в лежачее положение. – Тебе отдыхать надо.

– Что? – прохрипел я, все еще пытаясь встать. От накатившей слабости сделалось тошно, в глазах запрыгали черные точки, и я снова рухнул на подушку.

– То-то же. На вот, выпей это. Поможет уснуть.

– Нет! – я оттолкнул стакан, расплескав коричневатую жидкость.

Память возвращалась медленно, складываясь из отдельных фрагментов в единую картинку. Обитель. Зачет. Овраг. Упыри. Бегство. Скит.

– Где мы?

Я осмотрелся. Комната маленькая, стены бревенчатые, красный уголок, уставленный иконами, простой шкаф и кровать, на которую меня, собственно, и уложили. Значит, мы все еще в скиту. Сидящая рядом Селена подтвердила мои догадки.

– У отца Владимира.

– Долго я спал? – ерзая, мне удалось, наконец, добраться до верхней части подушки.

– Минут сорок, – нарочито каменное лицо напарницы меня насторожило. И я не ошибся. В следующий момент она взорвалась криками:

– Какого черта ты тянул?! Почему не сказал про болт? Ты вообще соображаешь, что наделал?

Я искренне не понимал, что такого страшного натворил, но прерывать гневную тираду не рискнул.

– Одной капли яда достаточно, чтобы отправить на тот свет не только человека, но и истинного! Пять минут, слышишь? Всего пять минут, чтобы принять антидот, а потом все! О чем ты думал, когда под болт бросался?

– Я не бросался, – попытался возразить я, но замолк под пылающим взглядом Сел.

– Тебя никто не просил меня спасать, – отчеканила она. – Ты истинный! И не имеешь права так глупо подставляться!

– Давай я решу, что мне делать, хорошо? – От слабости голос дрожал и звучал не слишком уверенно. Да что там говорить, уверенности там не было и в помине.

Как ни странно, моя жалкая реплика возымела эффект. Селена замолчала, а потом тихо добавила:

– Я просто очень испугалась.

Ответить мне не дал влетевший в комнату Дик.

– Я думал, тебя тут убивают, – он смерил меня внимательным взглядом, – неплохо выглядишь. Для мертвеца.

– Очень смешно, – собрав волю в кулак, я повернулся на бок. Под ребрами резануло, но терпимо… Теперь бы сесть. Как-то себя заставить.

– Я ни причем, – невинно проговорил Дик, наблюдая за моими бесплодными попытками приподняться в кровати. – Это по прогнозам отца Владимира ты уже полчаса как должен с Всевышним общаться. А если серьезно, – добавил он чуть погодя, – ты батюшке жизнью обязан. Вовремя он тебя святой водой откачал, хотя вид твоей клыкастой морды поубавил у него энтузиазма. Хорошо, он слышал о тебе в Обители, а то…

– Дик! – вспылила Селена. – Давай не сейчас, ладно? Я пытаюсь ему снотворное дать, а ты лезешь.

– К чертям собачьим снотворное! – обрубил я, всем своим видом показывая, что никакой отдых мне не нужен. Весьма жалким, надо сказать видом, судя по обеспокоенным лицам напарников и широкой полоске бинтов, опоясывающей торс. – Что с упырями?

– Свалили к лесу и пока не приближаются, – тут же ответил Дик. – Только, брат, предчувствия у меня нехорошие.