Текст книги "Два короля (СИ)"

Автор книги: Мария Костылева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 12 страниц)

11

По словам Грапара, до первой стоянки они должны были плыть часа два. Пешком получилось гораздо дольше. К вечеру похолодало, ультрамариновая тушь белоборской ночи залила лес от земли до первых звёзд – а пристанища всё ещё не было видно. Плотнее запахиваясь в куртку и стискивая зубы, чтобы не стучали, Элья упрямо продвигалась вперёд, вслед за Грапаром и Мадбиром, шагавшим здесь, как по своему двору. Как они понимали, куда идти? То Элье было неведомо. Но когда стало казаться, что ни ночь, ни дорога никогда не закончатся, путники, наконец, увидели дом.

Впрочем, слово «дом» не самым лучшим образом подходило для описания затерянного среди деревьев строеньица. По своей сути, это был небольшой сруб без чердака, с заколоченными окнами, при взгляде на который Элью одолели сомнения: а уместятся ли они там все? Двери как таковой не было, что, впрочем, открылось, когда путники уже подошли к прямоугольнику дверного проёма – издалека чернота силуэта домика лишь едва-едва отличалась по оттенку от глубокой ночной тьмы.

Внутри обнаружились толстые свечи, несколько слегка заплесневелых, но тёплых одеял, лежаки из соломы и даже кое-какая мебель. По всему выходило, что несмотря на королевский запрет, люди не только ходили через Белобор, но и проделывали это с максимально возможным комфортом.

Когда зажгли свечи, оказалось, что дверь здесь всё-таки есть – она аккуратненько стояла рядом с выходом, прислонённая к стене. Мадбир, сходив за водой к какому-то роднику, подвинул её так, чтобы более-менее загородить проём. Щели, конечно, остались, но дуть стало поменьше.

– Зря мага прихлопнули, – посетовал наёмник. – Он бы дырки-то и законопатил…

– Так бы и стал тебе Эрестовский шпион что-то конопатить, – отозвался Мароль.

– Ты знаешь, чем больше думаю, тем более странной кажется мне эта ситуация… – Мадбир сел на свой лежак и принялся расшнуровывать массивные, с толстенными подошвами, высокие ботинки. – Если он был шпионом, значит, должен был знать о поддельной мискене. Почему же он в неё чем-то колданул?

– Не колданул, – сказал Мароль. – Это был неконтролируемый выброс силы, не подкреплённый никаким заклинанием. Реакция на раздражитель. Нервы у парня шалили, вот и всё. А у его коллеги очень реалистичная иллюзия получилась… Хорошо, что я уложил мага первым же выстрелом, иначе так просто мы бы не отделались. Ну и ошибка Гора оказалась на руку – они, конечно, тоже не ожидали такой подставы. В общем, нам сегодня несказанно повезло, я так считаю. Жаль, выпить за удачу нечего.

– Насколько я знаю, – сказал Грапар, – опытные маги контролируют свою силу, и подобных промахов не допускают.

Он был мрачнее тучи. Случившееся тревожило его больше, чем он старался показать. Да и как иначе – засаду явно устраивали специально на них, и Гор этот устроился работать в порт, откуда-то зная, что люди, похитившие зеркало, идут через Белобор.

– У всех бывают осечки. – Мароль, за неименеем стульев, уселся на грубо сколоченную из нескольких досок маленькую скамеечку и принялся набивать трубку. – Хотя, может, он просто темпераментный недоучка. В любом случае, его задача была довезти нас до места. Для этого необязательно быть магом – достаточно уметь управляться с баркасом… Слушай, граф, ты свою шпагу, что ли, так и не забрал?

– Нет, – отозвался Лэрге, который занимался тем, что нарезал мясо одолженным у Мадбира кинжалом. Нарезал неторопливо и очень ровно, сосредоточившись на этом процессе так, словно ничего важнее сейчас на свете не было. Ко всеобщему удивлению, именно граф оказался единственным человеком, который вообще вспомнил о том, что неплохо бы поесть, и пока все думали, как бы поудобнее и потеплее расположиться на ночлег, расчистил стол от мусора, оставшегося после прежних гостей домика, вытащил продукты и складной нож. Собственно, на Лэрге обратили внимание, когда он забренчал повешенным в углу рукомойником.

– Молодец, – протянул Мароль, – оставил улику. Теперь в Доме Полиции будут знать, что среди нас есть шемейский дворянин… шпага-то небось фамильная?

Лэрге кивнул:

– Отцовская… Но кроме специалистов, разбирающихся в оружии, никто не скажет, кому она принадлежит.

– Поверь, полицейские – ребята дотошные, они порадуются любой зацепке и пойдут к любым специалистам.

– Думаешь, им это нужно?

– Конечно. Теперь они будут знать, что шемейский граф Лэрге Саввей примкнул к Сопротивлению. А где один, там может быть и второй. Шемейские дворяне – это сила, которую не стоит недооценивать. И я уверен, что там не будут. А оно нам нужно – слишком пристальное внимание?

Лэрге, который пытался зажечь горелку, ответил не сразу:

– Я – это далеко не все шемейские дворяне.

– Ну, власти-то уверены, что вы все заодно. И что от вас идёт реальная угроза.

– Да какая от нас может быть угроза… – Лэрге принялся разбирать горелку на части. – Недавно общество шемейских дворян похитило из музея древнюю реликвию шемейского рода, пытаясь тем самым показать, что она лежала не на своём законном месте. И честно созналось, что, мол, это мы, шемейские дворяне, сделали. Зачинщик теперь гордо страдает в тюрьме. Как будто это было дело чести – воровство… По-моему, просто позор. Да и толку во всём этом?

– А что, от твоих ультиматумов было больше толку? – поинтересовался Грапар.

– Я никогда не писал ультиматумов. До недавнего времени я считал, что его величество – честный и благородный человек, и обращался к нему с просьбой рассмотреть мои предложения. Я привёл несколько достаточно разумных – на мой взгляд – аргументов в пользу того, чтобы ввести такой орган власти, как Парламент. Ведь, помимо явной практической пользы, это бы укрепило доверие граждан к своему королю… Сюда нужно масла добавить… есть у кого-нибудь? А, вот маслёнка…

«А потом ты понял, что доверие к такому королю губительно для этих людей, – подумала Элья, – и пошёл за Грапаром… Как и я…»

Она смотрела на то, как граф осторожно вливает масло в горелку. Наверняка он научился обращаться с такими штуками, когда путешествовал – в поездах вроде есть персональные горелки для пассажиров первого класса. Элья только сейчас обратила внимание на то, какие у него широкие ладони. Если он сожмёт руку в кулак, это будет большой кулак; а ей почему-то всегда казалось, что у аристократов кисти узкие… Хотя, если подумать, не могут же они все быть с одинаковыми руками!

И именно этими руками, которые сейчас так аккуратно лили из маслёнки масло, Лэрге сегодня убил человека.

Зная графа, Элья думала, что он обязательно что-нибудь скажет по поводу казни Гора, которую вынужден был совершить. Перед тем, как выстрелить, он выглядел совершенно растерянным, напуганным – и тем самым как будто оправдал её ожидания. Человек, который привык говорить громкие слова, редко доказывает их делом. Элья тогда подумала: вот он, предел Лэрге, где граф сломается и покажет свои худшие стороны.

Но выстрел прозвучал, а Лэрге ведёт себя так, будто ничего не случилось. Он спокоен, он поддерживает беседу, попутно чем-то занимается. Вот горелку починил, вот вручил Равесу собственный световой кристалл – яркий, белый, очень хороший – и отправил его нарвать земляничных листьев, а сам принялся искать посудину, в которой можно было бы вскипятить воду. И нашёл-таки какой-то закопчённый, погнутый, но вполне годный для дела ковшик.

Чудеса аристократического воспитания? Или граф, как выразился Мароль, «позврослел»?

Элья представила, что бы было с ней, если бы ей нужно было кого-то убить.

Во-первых, она ни за что бы в жизни этого не сделала. Даже ради Грапара.

А во-вторых, если бы это каким-то образом всё-таки случилось, она бы тут же сошла с ума. Вне всякого сомнения.

Представив, как ей в руку вкладывают револьвер и приказывают выстрелить в кого-то, Элья испугалась почти по-настоящему. В горле образовался комок, она даже отложила вторую половинку бутерброда, который предварительно разрезала, чтобы удобнее было есть…

– Госпожа Элья, которой не откажешь в дальновидности, по-моему, подала нам замечательный пример, – заметил Лэрге. – Я думаю, всем нам лучше оставить часть бутербродов наутро. Завтрак придаст сил для дальнейшего путешествия… Ещё ведь долго идти, насколько я понимаю?

– Не одну неделю, – буркнул Грапар. – Кстати, кто-то должен остаться сегодня дежурить. Я посыплю порог солью, но на всякий случай…

– Я останусь, – сказал граф. – У меня и амулетик один имеется, от нежити…

– Здесь далеко не все амулетики помогают, – мрачно заметил Грапар. – Но сунь в карман, на всякий случай. Я тебя сменю часа через три.

– Да ладно, там уже рассвет… Лучше пораньше выйдем.

– Хотя бы пару часов надо всем поспать. Здесь такое место, что нужно иметь как можно больше сил. Каждому из нас.

Лэрге пожал плечами:

– Хорошо, там видно будет.

Свечи погасили, оставили лишь тускленький кристалл, принадлежавший Мадбиру. Лэрге взял его с собой и положил на сложенное одеяло, которое пристроил у входа – именно здесь он и собирался дежурить. Порылся в своих вещах, извлёк оттуда книжку и с невозмутимым видом принялся читать, не обращая внимания на устраивающихся на ночлег спутников.

Элья, уже привыкшая засыпать и в менее комфортных условиях, провалилась в сон практически сразу.

***

На изломе ночи спряталась в складках неба луна, и в глухой дремучей чаще Белобора открылась поляна – словно древние деревья вдруг взяли да расступились. Впрочем, так оно и было: теперь чавкающую, поросшую болотной травой почву то тут, то там, даже в самой середине поляны, пробивали узловатые корни – казалось, деревья вытянули их и, оттолкнувшись от привычных мест, перенеслись подальше.

Когда разгорелся зелёный костёр, стало видно, что поляна отнюдь не пуста. Сегодня здесь шли пляски во славу Болотного Короля и его вечной власти над Белобором. Плясали кикиморы, с треском изгибались в жутковатом танце полчища леших, дёргались в восторженных конвульсиях наложницы Болотного Короля, то и дело кидая алчные взоры на зелёное пламя и издавая восторженные вопли. Вставали и падали на колени служанки Подземного Дворца, которым дозволено было присутствовать сегодня на празднестве.

Минул самый чёрный час этой ночи, пошёл следующий – и тут вдруг взвился над костром сноп зелёных искр, дрогнула земля, и среди пламени появилась высокая фигура, облачённая в гибкие древесные доспехи из корберы, единственного во всех мирах дерева, что тянулось прочь от солнца и врастало кроной в землю.

Придворные экзальтированно взвизгнули и заплясали ещё пуще, ещё отчаяннее; старались придворные, всем существом своим стремясь продемонстрировать любовь к монарху – знали, что Болотный Король зорок, и что ленивому обожателю может сильно не поздоровиться.

Болотный Король степенно вышел из пламени, поднял руку – и все замерли. Поляну затопила тишина – даже зелёный огонь горел беззвучно.

Владыка Белобора втянул длинным носом воздух и расплылся в тонкой улыбке – точь-в-точь такой, какую неизвестный мастер вырезал на лице деревянного идола.

– Завтра придёт добыча… – звучным голосом произнёс Болотный Король. – Повеселимся!

***

Элье показалось, она выспалась, хотя спала явно недолго – в доме было по-прежнему темно, слышалось мерное дыхание и похрапывание спутников.

Девушка откинула одеяла – замёрзнув после долгого перехода, она взяла сразу две штуки – и осторожно, на цыпочках, прошла мимо лежаков к замершей возле входной двери фигуры. Безмолвной, неподвижной. Лэрге сидел на одеяле, подтянув к себе колени и обхватив руками голову. Возле него лежала книжка и кристалл, который, казалось, стал ещё тусклее за это время.

Сквозняк, сочившийся сквозь прислонённую дверь, коснулся голых ног, заставив Элью поёжиться.

Она подошла к шемейскому дворянину, склонилась над ним и осторожно тронула за плечо.

Девушка чуть не вскрикнула от неожиданности – настолько резко Лэрге поднял голову. Глаза, в упор посмотревшие на Элью, совершенно не выглядели сонными.

– Что вам нужно?

Сквозняк был и то приятнее, чем этот тон.

– П… простите… – пролепетала Элья, ошеломленная неожиданной реакцией всегда безукоризненно учтивого графа. – Я просто… Мне показалось, вы спите…

– Нет, я не спал. Я просто задумался. Прошу прощения, если напугал вас. – Лэрге поднялся на ноги и коротко поклонился. Он явно старался вести себя, как обычно, но, видимо, всё ещё какой-то частью сознания пребывал в этой своей «задумчивости» – от графа так и веяло отчуждением. – Я могу вам чем-то помочь?

– Ну, в общем… – Элья смутилась, – вы не могли бы отодвинуть дверь?

– Зачем?

Элья озадаченно моргнула.

Нет, он не мог издеваться. Это же Лэрге! Наверное, просто бессонная ночь давала о себе знать…

Девушка смотрела на его бесстрастное лицо, надеясь, что он сам сообразит, но Лэрге молчал, ожидая ответа.

– Ну, мне бы на улицу… – сказала она наконец. – Подышать.

– Ясно. – Вопреки произнесённому, в серых глазах графа не отразилось и тени понимания. Да что с ним такое? – Только далеко не уходите… прошу вас.

Элья нетерпеливо кивнула.

Она ожидала, что Лэрге приподнимет дверь и отставит в сторону, однако он и не подумал позаботиться о том, чтобы никто в доме не проснулся: дверь отъехала по полу с противным скрежетом. Элья невольно поморщилась, но поблагодарила графа и, натянув сапоги, скользнула за порог.

На востоке уже занималась заря. Густая небесная синь потихоньку проглатывала маленькие звёзды, мерцавшие над тёмными силуэтами деревьев. Влажная от росы трава тяжело шуршала под ногами.

Элья, на всякий случай, отошла подальше и пристроилась за самым раскидистым кустиком. Потом побродила рядом, не спеша возвращаться. Постояла немножко, глядя, как величественно вздымаются над спящей землёй древние деревья, похожие на огромные тёмные колонны, посмотрела на чарующе-сапфирный небосвод… А как легко здесь дышится!

«Размяться, что ли?..» – подумалось Элье. Прежде она тренировалась каждое утро, но в походных условиях это было невозможно, нет-нет да и пропустишь денёк.

Элья выпрямилась, сложив перед собой руки, и приподнялась на носочки. Потом опустилась. Потом снова приподнялась…

Жаль, у неё нет в распоряжении часа-двух – волноваться же начнут! Но чтобы немножко разогреть мышцы, хватило и двадцати минут. Покружившись напоследок среди деревьев, Элья остановилась, переводя дыхание… и вдруг услышала журчание воды. Очень негромкое, но в свежем утреннем воздухе, при полном безветрии, невозможно было бы спрятаться даже далёкому звуку. А журчание слышалось где-то совсем рядом… Если это был тот родник, где Мадбир накануне набирал воду, было бы неплохо напиться перед возвращением.

Элья поспешила на звук.

Земля плавно изгибалась, словно готовясь взметнуться более высокими холмами, а потом – ещё дальше – горами Драконьего Хребта. В одном таком изгибе и текла небольшая речушка. Элья вышла к ней, стремясь к видневшемуся за деревьями просвету. К тому моменту стало ещё немного светлее – медленно, но уверенно расползалось по небосводу бледное пламя просыпающегося солнца.

На пустынном берегу рос одинокий ясень. Он словно бы отворачивался от леса, всеми своими ветвями устремляясь к воде – и не имея возможности дотянуться до неё. А на одной из ветвей…

Это было похоже на кошмарный сон.

На дереве сидел попугай огромнейших размеров – с человека, если не больше. Он был слишком велик для тонкой ясеневой ветки, но всё же она каким-то чудом выдерживала его вес. Рассвет потихоньку счищал с его перьев темноту, и из-за едва проступивших красок уже нельзя было принять гигантскую птицу за тень. Да и чёрный глаз поблёскивал очень уж по-живому.

«Бежать!» – вопил инстинкт самосохранения.

Однако Элья не могла пошевелиться, не могла даже закричать. Ужас, порождённый невозможностью происходящего, словно сковал её, обездвижив и лишив голоса.

– Вода…

Скрипучий голос, свойственный всем попугаям, полувопросительная интонация, лёгкий, но резкий наклон головы с похожим на коготь клювом.

– Вода… – повторила птица всё с той же мелодичностью ссохшейся двери древнего склепа, медленно открываемой невесть зачем появившимся визитёром. – Вода-а-а…

Элья резко выдохнула и попятилась – и снова застыла, неловко растопырив руки. В голове зашумело – как-то странно, весело, по-ярмарочному. Померещился запах пряностей.

– Беги… беги-и-и… – проскрежетал попугай. – А не то пррроглотит тебя Белоборрр, пррроглотит коррроль болотный…

– Что?.. – выдохнула Элья.

Попугай распахнул крылья, забил ими, гулко стуча по ясеневому стволу, зарокотал сердито:

– Сожрррёт Белоборрр! Сожрррёт пррредательницу! Пррреданную прредательницу сожрррёт!!

Он будто стал ещё больше, заслонил собою небо вместе с последними звёздами и светом белевшего востока, превратился в огромную громкую тень…

Элья, наконец, отмерла. С истошным воплем она бросилась прочь. В ушах шумело, шум этот сливался с грохотом крыльев, и казалось, что вот-вот нечто неведомое чёрное настигнет, повалит… сожрёт…

Она мчалась меж стволов, видя только силуэт домика перед собой – он был совсем рядом, ещё бы чуть-чуть, ещё немножко…

– Элья!

«Грапар!»

Элья бросилась в его объятия и разрыдалась.

– Куда тебя понесло, ну?.. – выдохнул он устало.

Элья не могла говорить, не могла успокоиться. В ушах её продолжало греметь: «Сожрррёт! Сожжрррёт!!».

– Я видела ог… огромного поп… пугая… – прорыдала она.

– Зачем ты вообще туда пошла?!

Теперь, когда всё закончилось, Элья и сама понимала, что поступила глупейшим образом. Пойти одной гулять по Белобору! Она, конечно, не отходила далеко, но если бы что-то с ней случилось…

– Ну, сама дура, что я тебе могу сказать… Ладно, всё позади. Давай, вытри слёзы… всё хорошо.

Элья на секунду приникла щекой к его ладони, прикрыла глаза.

Никогда, до встречи с Грапаром, она не чувствовала себя такой защищённой. Когда ей угрожала опасность – или просто становилось очень страшно – он всегда оказывался рядом. Как у него это получалось? Как он умудрялся всегда появляться вовремя, когда был особенно нужен ей?..

Элье столько хотелось ему сказать! Но она молчала, охваченная странным ощущением, что если попытается облечь чувства в слова, то всё испортит. Грапар, наверное, тоже это понимал – потому что тоже молчал. И этот невыразимый момент был настолько драгоценным, что Элья была близка к какому-то новому пониманию выражения «молчание – золото».

Послышались быстрые шаги. Элья с сожалением отошла от Грапара и повернула голову.

К ним бежал Лэрге.

– Я услышал крик. Вы в порядке, Элья? Вы белая, как снег. Вы плакали? Что случилось?

– Я в порядке, – ответила она, благодарно улыбнувшись. – Теперь всё хорошо…

– Это я виноват, – Лэрге сокрушённо покачал головой. – Я должен был пойти с вами…

– Нет-нет, это я сглупила. Простите, что заставила поволноваться.

– Ну что вы, дорогая Элья, вам совершенно не за что извиняться. – Лэрге улыбнулся и поцеловал ей руку. – Вы всё ещё дрожите. Пойдёмте в дом. Расскажите всё-таки, что так напугало вас?

Элья безропотно взялась за его предупредительно подставленный локоть и начала рассказывать про огромного попугая на ветке ясеня.

Только слово «предательница» не смогла произнести.

– Он сказал, что я погибну здесь, если не уйду… Это так ужасно!

Грапар, шагавший по другую от неё сторону успокаивающе дотронулся до её плеча. Элья тайком кинула ему благодарный взгляд.

– Попугай-предсказатель? – переспросил Лэрге.

– Да, я помню, что вы в них не верите, – раздражённо отмахнулась Элья, вспомнив разговор на Белой Площади. – Но вы должны верить мне! Я и правда его видела! И слышала!

– Я вам верю, – серьёзно сказал граф. – Но и вы должны поверить, что пока я жив, вы не погибнете. Что бы там ни говорили попугаи. Пусть даже очень большие…

Элья прикусила губу. Если бы Лэрге был там, на берегу той речки, то собственные слова показались бы ему сором, пустым сотрясанием воздуха. Он может быть очень смелым, но обмануть судьбу – тем более, её судьбу – ему не удастся.

Но что же ей теперь делать? Бежать? Куда, как?..

– Тем не менее, я понимаю, что вам всё равно страшно, – сказал Лэрге, – И поэтому я отдам вам один из своих амулетов. Белобор – не самый обычный лес, и там, где человек бессилен, поможет магия.

– Вы очень добры! – обрадовалась Элья. – Надеюсь, вас это не очень затруднит… Всё-таки это ваш амулет…

– Нисколько не затруднит. Я не ношу его – он лежит в моих вещах как память о матери. Она заговорила его у какой-то могущественной колдуньи и подарила на моё десятилетие, чтобы он всю жизнь хранил меня… Я практически не встречался ранее с нежитью, поэтому не могу сказать, как он действует, однако полагаю, что матушка вряд ли стала бы дарить мне подделку. Она была очень обстоятельным человеком…

Когда вернулись в дом, Лэрге первым делом полез в сумку и извлёк оттуда что-то вроде круглого медальона, покрытого цветной эмалью. Только, в отличие от настоящего медальона, амулет не открывался. Зато он был очень лёгкий, Элья почти не чувствовала его веса на шее, а спустя четверть часа и вовсе забыла о нём.

Лэрге к тому времени устроился на лежаке и сразу заснул.

Остальные тоже спали – всё-таки легли уже глубоко за полночь.

Элья же знала, что не уснёт после случившегося.

Они с Грапаром развернули одеяло, на котором дежурил Лэрге, и сели рядышком, не касаясь друг друга.

Утро стало совершенно замечательным, впечатления от встречи с попугаем уже начинали блёкнуть. У Эльи был волшебный медальон, рядом с нею сидел самый лучший мужчина на свете, и ничего более ей было не нужно в этом мире, да и в других тоже.

Она так глубоко окунулась в своё счастье, что прикосновение Грапара заставило её вздрогнуть.

– Иди, разбуди его, – шепнул он, кивнув на лежак Лэрге.

Элья только сейчас поняла, что граф спал очень неспокойно. Вот голова перекатилась по подушке, вот дёрнулась заброшенная за голову рука… Он не кричал, но дыхание было громким и прерывистым.

И правда, лучше разбудить.

Элья взяла световой кристалл и осторожно, стараясь больше никого не потревожить, подошла к нужному лежаку. Села на корточки, потрясла графа за плечо, ощутив под пальцами ткань влажной рубашки.

Лэрге сел так резко, что девушка едва не выронила кристалл. Тяжело дыша, парень уставился на неё. Шепнул:

– Я не хотел…

Он прикрыл глаза и, постепенно выровняв дыхание, успокоился. Проснулся окончательно.

– Всё в порядке? – Элья ласково погладила его по предплечью.

Лэрге кивнул и пристально посмотрел на неё исподлобья.

– Я что-то говорил?

– Нет. Но было видно, что вам снится кошмар, поэтому мы и подумали…

Граф посмотрел поверх её плеча на Грапара. Снова кивнул – с благодарностью.

– Подождите, я вам воды принесу. – Она положила кристалл на пол и хотела было подняться, но Лэрге удержал её:

– Не стоит, спасибо. Я… сам. Уже, наверное, вставать пора? Светло.

Элья качнула головой:

– Все ещё спят. Поспите и вы ещё немножко. Вы ведь не отдохнули совсем… Хотите я с вами посижу?

Но Лэрге спать больше не стал. Выбрался из-под одеяла, отодвинул дверь и вышел на улицу.

Вернулся он уже самим собой. Бодрый, умывшийся, деятельный – будто и не было никакого кошмара. Правда, небритый – но ему, как ни странно, это шло. Извинился перед Эльей – на его взгляд, он вёл себя недостаточно вежливо.

– Да что вы, вы просто не умеете быть невежливым! – рассмеялась Элья. И тут же сделалась серьёзной: – У вас точно всё в порядке?

– Абсолютно, – улыбнулся Лэрге.

Элья пожалела, что не умеет говорить так, как Грапар. Иначе непременно бы сказала что-нибудь об их общем деле, о долге, и о том, что стать убийцей – это, конечно, ужасно, но ещё ужаснее то, что скрывается под маской благополучия в Татарэте, а значит, иногда нужно переступать через себя. И сказала бы это так, что для Лэрге – который, в общем-то, и сам всё понимал – её слова прозвучали бы утешением.

– Если вам вдруг захочется с кем-то поговорить… – беспомощно произнесла она и замолчала.

– Я понял, Элья, спасибо. Но не думаю, что тут есть, о чём разговаривать. Я прекрасно знал, на что иду. Как и мы все, полагаю. Мы взяли на себя ответственность не только за собственные судьбы. А раз взяли – значит, нужно нести и не жаловаться на последствия. Сами подписались… Главное, чтобы всё это не было бесполезным.

– Это не будет бесполезным! – горячо заверила она его. – Всё у нас получится! Грапар говорил, у него есть связи в порту, а это значит, мы без проблем доберёмся до нужного острова. А когда Арлейна станет свободна, ничто не помешает нам вернуть людям Татарэта самих себя…

– Вы красиво говорите, – снова улыбнулся Лэрге, и Элья довольно зарделась. – Да, хорошо, когда под рукой есть такая могущественная волшебница… Я думаю, вы правы. Всё у нас получится.