Текст книги "Пай-девочка"
Автор книги: Мария Королева
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 14 страниц)
Мы ещё много о чём говорили.
Например:
– Влюбляются ли лошади?
– Почему чёрная икра стоит так дорого. Что в ней такого особенного?
– Посадят ли в тюрьму человека, который приземлится с парашютом на Красной площади.
– Стоит ли легализовать марихуану.
– Что мы будем делать в старости. Генчик сказал, что в старости мечтает переселиться на какой-нибудь растаманский пляж где-нибудь на Ямайке. Я сказала, что хочу открыть собственную кофейню и быть уютной старушкой, пахнущей корицей и булочками.
– Можно ли родить четверых детей и не испортить фигуру.
– Прилично ли заявляться на работу на роликах, если ты – продавец-консультант в салоне мобильной связи (одно время Генчик работал продавцом-консультантом).
– Прилично ли заявляться на съемочную площадку на роликах, если ты известная актриса (я с детства мечтала стать известной актрисой).
– Может быть, то, о чем мы мечтали в детстве, и есть наше истинное предназначение. В таком случае предназначение Генчика – работать пожарником, а мое – изобрести нескончаемое мороженое.
Мне нравилось с ним разговаривать. Да, мы болтали о пустяках и никогда не разговаривали о том, что считают важным другие. Мы никогда не говорили о погоде, о результатах футбольного матча, о знаменитостях, о просмотренных кинофильмах, о своих бывших любовниках. Но все эти дурацкие разговоры, которые мы так любили, заставляли меня думать.
С Юкой я ни о чем подобном не говорила.
О чем я обычно разговаривала с Юкой?
– О косметике, о шампунях для волос, о юбке из новой коллекции «Дольче и Габбана».
– О жизни топ-моделей. О том, сколько каждая из них зарабатывает и насколько Юка красивее любой.
– О пирсинге. Стоит ли прокалывать пупок или можно задеть какой-нибудь жизненно важный центр.
– Об иностранцах. Юка утверждала, что иностранцы в постели гораздо лучше, чем русские. Я не имела возможности высказаться по этому поводу, поэтому просто верила ей на слово.
– О том, почему мужчины не любят делать оральный секс, но требуют это от нас.
– О том, какие красивые у Юки глаза, волосы, пальцы на ногах, щиколотки, брови, мочки ушей, ногти, губы, ноздри, локти, колени и прочее, в зависимости от обстоятельств.
– О том, что мне не мешало бы похудеть.
Глава 8
Я почти перестала общаться с Юкой, и сама этого не заметила. Иной раз мне казалось, что виделись мы совсем недавно, а потом, вспоминая, я понимала, что прошла уже почти неделя. А раньше ведь мы общались каждый день.
Иногда Юка мне звонила.
– Настя, приезжай ко мне! – весело говорила она. – Лови тачку и приезжай, поговорить надо.
Раньше бы я сорвалась с места и на последние деньги поймала бы такси, чтобы поскорее увидеть мою Юку.
Послушать, что она мне скажет. Но теперь у меня был Генчик, перспектива поужинать в компании которого казалась приятнее, чем болтать с Юкой.
– Извини, мы сегодня с Геной идём в пиццерию, – виновато говорила я.
– Вот как? – Юка усмехнулась. – А ты ещё 6ольше растолстеть не боишься?
– Генчик говорит, что ему нравятся женщины с мясцом.
– Нельзя же так, Настя. Нельзя же воспринимать мир через призму того, что говорит тебе Генчик. Вот бросит он тебя, и что ты будешь делать со своими лишними килограммами? Не все нравятся женщины с мясцом.
– Он меня никогда не 6росит.
Раньше я бы на неё обиделась. Но теперь мне было всё равно. Всё равно я была красавицей. Если так считает Генчик, значит, так оно и есть.
– Юка, может встретимся завтра?… Хотя нет, завтра я обещала ему кататься на теплоходике…
– Завтра я и сама не могу, – жестко оборвала меня Юка, у меня свидание. С одним известным человеком из шоу-бизнеса.
– С кем?
– Не могу пока говорить, – загадочно ответила Юка.
Раньше я бы начала её упрашивать рассказать мне подробности. Юка долго ломалась бы, но потом всё же неохотно рассекретила бы имя счастливчика. Потому что раньше, не имея своей личной жизни, я жила жизнью Юкиной. Что мне ещё оставалось, спрашивается?
А теперь я спокойно сказала.
– Ладно, расскажешь потом, если захочешь.
Попрощались мы холодно.
Я думала, что Юка с её гипертрофированным чувством собственной значимости после того разговора и близко ко мне не подойдет.
Я чувствовала себя виноватой и уже придумывала предлог, чтобы с ней помириться. Генчик Генчиком, а Юка все же оставалась моей единственной подругой. Но, к моему удивлению, она сама подошла ко мне на аэродроме.
– Настя, может быть, прыгнем вместе? – спросила она.
– Вместе? – Я растерялась.
У Юки было двести пятьдесят прыжков, и она считала себя весьма опытной парашютисткой. Никогда раньше она не предлагала мне прыгнуть вместе с ней. Она прыгала только с Кисой или Шпагиным, у которых было больше двух тысяч прыжков. Которые могли чему-то её научить.
– Ну да, вместе! – несколько раздраженно повторила она. – Или у тебя все взлеты заняты Генчиком?
– Да нет, что ты… Ты просто раньше никогда не предлагала… Я с удовольствием.
– Тогда давай запишемся в пятый взлет!
– Хорошо.
Впервые я сидела в самолете рядом с Юкой. На мне был алый комбинезон, на Юке – черный. Мы здорово смотрелись, несмотря на то что она была куда стройнее. Но, глядя на нас, Жора поднял большие пальцы вверх и сказал:
– Супер!
Пошлый комплимент, но мне понравилось. Не так-то часто мне приходится слышать, что я супер.
– Настя, выпрыгнем и сразу ложимся на живот. – Юка привычно командовала мной. – Будем держаться за руки, а потом синхронно обернемся вокруг своей оси.
Кто знает, может быть, когда-нибудь из нас получится акробатическая двойка.
Я своим ушам не верила. Юка, заносчивая Юка, мало того, что прыгает со мной вместе, так ещё и предлагает создать акробатическую двойку! Мне, которая боится высоты! Мне, у которой нет и пятидесяти прыжков! Мне, которую она, кажется, никогда не уважала.
Вместе подошли к открытой двери. Перед нами прыгал Жорка – он сделал сальто прямо с самолёта и сразу же исчез в облаках.
– Пошли! – крикнула Юка.
И я сделала шаг в сторону.
Сердце моё опять предательски подступило к горлу. Но почему я так боюсь прыгать? Почему все парашютисты рано или поздно начинают страдать от адреналинового голода, одной мне это не грозит? Потому что адреналина я получаю в избытке?
Почти смертельную дозу ареналина каждый прыжок.
Мне казалось, что я прыгаю только ради Генчика. Только чтобы он меня уважал. Чтобы быть с ним рядом.
А теперь выясняется, что я прыгаю и ради Юки тоже. И если она предложит мне прыгнуть в её компании ещё раз, то отказываться я не буду.
Юка держала меня за руки, её пальцы были холодными. Мы лежали в воздушном потоке на животе и смотрели друг на друга. Под нами были облака, облака стремительно приближались, и было немножко страшно на них смотреть, потому что они казались некими твердыми субстанциями.
Но я и не смотрела вниз. Я смотрела на Юку.
Как ей шли массивные пластиковые очки! У неё был такой загадочный вид, как у подружки Джеймса Бонда. Я не видела её глаз, а она мои – да, потому что мои очки были прозрачными.
Юка улыбнулась. Я тоже улыбнулась в ответ, и ветер безжалостно теребил мои губы. Если хочешь в свободном падении, надо напрягать мышцы лица и с силой растягивать губы в стороны. Если губы будут расслаблены, то встречные потоки воздуха будут трепать их, как простыни на ветру.
Вдруг Юка приблизилась ко мне – сначала мне показалось, что это произошло случайно, и я даже отпрянула, потому что столкнуться лбами в свободном падении, на огромной скорости, довольно опасно, тем более что на мне был мягкий кожаный шлем. Но она снова уверенно притянула меня к себе. Её лицо было совсем близко, она вытянула губы трубочкой и поцеловала меня.
Её язык ловко проник между моими напряженными губами, он был холодным, но целовалась Юка приятно, совсем не так, как мужчина.
Поцелуй длился не больше пары секунд. После чего
Юка вдруг развернулась, распрямила ноги и мгновенно оказалась в десятке метров справа от меня. Она махнула рукой, сигнализируя мне, что собирается открыть парашют. Я взглянула на высотомер – девятьсот метров.
И тоже выдернула релиз.
– А я все видел! – сказал мне Генчик на земле.
– Что ты видел?
– Как ты целовалась с этой девкой.
– Как ты мог видеть? Ты даже не прыгал в том взлете.
– Хочешь полюбоваться на свои эротические эксперименты? – Он зловеще улыбнулся. Ревность была ему не к лицу. – Дюймовочка заканчивала АФФ и заказала себе видеосъемку. Шпагин снимал её. На первом плане Дюймовочка делала сальто, а на заднем плане развернулась сценка лесбийской страсти.
Я вспомнила, что Дюймовочка действительно прыгала вместе с Димкой. Причем они отделялись от самолёта сразу за нами. И на Димкиной голове был огромный шлем с пристёгнутой к нему видеокамерой. Так что теоретически мы вполне могли попасть в кадр.
– Ты с ума сошёл? – мягко улыбнулась я. – Ну при чем здесь лесбийская страсть? Я тебя люблю.
– А целуешься с Ликой.
– Но это было… ради шутки!
Я сказала и только потом подумала: а что же это было на самом деле? Почему Юка вдруг решила меня поцеловать? Раньше у неё таких наклонностей вроде бы не наблюдалось. Она знала о том, что собирается сделать, заранее, поэтому и пригласила меня прыгнуть вместе? Или это был случайный порыв?
– Генчик, если бы не она, я бы вообще на этот аэродром не приехала!
– Ну, за это тогда ей спасибо! – он игриво ущипнул меня за талию.
Зная нас с Юкой, нетрудно догадаться, кому принадлежала идея в один прекрасный день приехать на аэродром «Горки».
Она вечно придумывала что-то интересное. Она любила скорость, любила адреналин и опасность.
Я-то всегда была трусихой.
А Юка…
Юка иногда вела себя так, словно у нее, как у кошки, было девять жизней.
Ненормальная – говорила ей вслух. А в тайне восхищалась. Потому что я сама не была способна и на десятую долю тех безумств, на которые она пускалась не задумываясь.
Однажды, выйдя из ночного бара, мы безуспешно пытались поймать такси. Предутренним проспект был пуст, как взлетная полоса. Мы замерзли и устали, Юка темпераментно ругалась и пообещала мне, что мы сядем в первое же попавшееся авто, которое возле нас остановится. Надо упомянуть одну неприятную Юкину особенность – обычно она выбирала такси с такой тщательностью, как будто бы собиралась провести в этой машине остаток своих дней. Один автомобиль не подходил ей из-за того, что не был оснащен автомагнитолой, другой – из-за того, что, по её мнению, устарела его модель. Юка садилась только в иномарки. Иногда она капризничала из-за того, что водитель курил. Но это я ещё как раз могла понять. Изумление у меня вызвал случай, когда Юка гордо вышла из машины, потому что ей не понравился одеколон таксиста. «Ты почувствовала? – наморщив носик, говорила она мне. – Он словно вылил на себя целый флакон туалетного освежителя воздуха!»
После того как Юка это сказала, я немного расслабилась.
Однако улыбка сползла с моего лица, когда я увидела, что «первым попавшимся авто» был оглушительно грохочущий спортивный мотоцикл, управлял которым веселый белобрысый тип. (Я говорю «веселый», а на самом деле он, скорее всего, был изрядно навеселе).
– Девчонки-красавицы! – радостно воскликнул он, окатив нас водой из придорожной лужи. – Куда вас отвезти?
– Спасибо, не надо, – вежливо отказалась я.
А Юка восторженно взвизгнула:
– Ух ты! Ямаха! Я хочу прокатиться. А вы точно можете отвезти нас домой? Мы далеко живем!
– Да нет проблем. Мотик развивает скорость до двухсот пятидесяти. За пятнадцать минут домчу.
Я похолодела. Он это всерьёз? Почему Юка не возмущается? Жить ей надоело, что ли? Хочет бесславно окончить свои дни, врезавшись на скорости двести пятьдесят километров в час в придорожный столб?
– Классно! Обожаю скорость!
– Но втроем мы не поместимся! – мрачно возразила я.
– Какая же ты зануда. Конечно, поместимся. – Я уже заметила в глазах Юки опасный огонек.
Не знаю, может быть, она просто запала на белобрысого мотоциклиста? В таком случае не лучше ли будет оставить ему свой телефонный номер и отправиться домой на более социально спокойном транспорте?
– Если ты так боишься, Настя, то садись в серединке. А я уж как-нибудь пристроюсь с краю.
– Да тебя просто сдует. Ты ненормальная.
– И не надейся.
– Тогда у меня есть идея получше. Ты отправляйся на мотоцикле раз уж точно решила свести счёты с жизнью. А я попробую поймать такси. И вообще, скоро метро откроется.
– Так вы едете или нет? – поторопил белобрысый.
– Едем, – Юка схватила меня за руку. – Ни на каком метро ты не поедешь! Садись первая! Ночь развлечений продолжается!
Что мне оставалось делать? Юка действовала на меня как удав на кролика. У меня никогда не получалось с ней спорить. Я никогда не могла ей отказать.
Я осторожно забралась на мотоцикл и крепко прижалась к спине белобрысого. А Юка устроилась с краешку.
– Готовы? – спросил он, и Юка весело прокричала, что да.
– Тогда держитесь.
Я зажмурилась. У меня было такое ощущение, что мы взлетели. В какой-то момент мне показалось, что меня сейчас сдует с мотоцикла, и я вцепилась в спину белобрысого так, как будто бы хотела все ребра ему переломать.
Я проклинала Юку, а Юка весело визжала от восторга. Почему она так в себе уверена? Почему уверена в том, что с ней-то уж ничего никогда не случится?
А ведь стоит мне податься назад, и Юка упадет. На такой скорости от нее мало что останется.
Повинуясь какому-то опасному инстинкту, я слегка отклонилась назад. Юка доверчиво прижалась к моей спине. Она знала, что я не смогу её столкнуть. Я её любила.
А «Юкино убийство» – это всего лишь глупая игра.
Хорошо, что мы очень быстро добрались до дома. В противном случае мои нервы точно не выдержали бы.
А Юке все было нипочем. Она ловко спрыгнула с мотоцикла, и у нее даже не дрожали колени.
– Классно! Всю жизнь мечтала прокатиться на спортивном байке. Я обожаю скорость.
– Сразу видно, наш человек, – похвалил её мотоциклист.
В мою сторону он даже не смотрел. И хорошо, что не смотрел, потому что выглядела я не лучшим образом. Я никак не могла унять дрожь. Хорошо, что никто не обращается ко мне с вопросами. Иногда, оказывается, даже приятно, когда окружающие не интересуются твоим мнением.
А через несколько дней после нашего мотоциклетного приключения Юка объявила:
– Знаешь, я хочу попробовать прыгнуть с парашютом.
– Что? – ужаснулась я. – С ума сошла, что ли? Хочешь переломать свои красивые ножки?
– Какая же ты приземленная, Настя. Почему обязательно переломать. Если всё сделано правильно, ничего я не переломаю. Я прочитала одну статью… Короче, в выходные мы едем на аэродром.
– Никуда я не поеду! – строптиво возразила я. – Ты что, и меня хочешь заставить прыгнуть?!
– Никто тебя не заставляет. И потом, это довольно дорого стоит, а у тебя всё равно денег нет, – усмехнулась она. – Поедешь оказывать мне моральную поддержку.
И мы поехали на аэродром. Юка вела себя так уверенно, словно занималась парашютным спортом с самого детства. Меня даже удивила её информационная подкованность. Она всё время произносила какие-то неизвестные мне слова – высотометр, АФФ, «Элка», фри-флай.
В те же выходные Юка начала проходить курс АФФ. Через две недели она получила сертификат о его окончании. Сначала я думала, что парашюты станут одним из её многочисленных хобби, которые она меняла, как нижнее белье. То она увлекалась верховой ездой, то брала уроки латиноамериканских танцев. Через несколько дней ей становилось скучно, и она искала новый способ развлечься.
Я не переставала удивляться, когда каждые следующие выходные Юка командовала – собирайся, едем на аэродром «Горки». Только когда она сделала сто прыжков и купила собственный парашют, я поняла, что на этот раз все серьезнее.
Я была против.
Кто бы знал, как я её отговаривала.
– Юка, это очень опасно! Посмотри на профессиональных парашютистов, у многих из них неоднократно были переломы ног, а у некоторых железные скобки в позвоночниках. Неужели ты тоже так хочешь?
– Дурочка, со мной ничего подобного не произойдет.
– Но почему ты так в этом уверена?
Почему она всегда так в себе уверена, черт побери? У меня никогда не получилось бы так…
– Потому что я чувствую небо. Потому что это моё. Потому что я впервые в жизни вдруг почувствовала себя свободной.
Я удивилась.
– Свободной от чего?
– От комплексов и чувств.
Я удивилась ещё больше. Юка и комплексы? Юка и чувства? Она что, издевается? Ну, конечно, в ней можно было заподозрить наличие неких чувств, но однозначно Юка относилась к породе девушек незакомплексованных. Даже слишком, какой-нибудь маленький комплекс ей бы точно не помешал. Но Юка искренне считала себя совершенством.
Да я видела, что это всерьез. Когда она говорила о парашютах, у нее горели глаза. Когда она приземлялась, то была такой хорошенькой – видело бы её жюри кон курса красоты, того самого, на котором когда-то Юка не заняла никакого места. Раскрасневшаяся, смуглая, с горящими зелеными глазами. Ей так шел обтягивающим черный комбинезон. Юка была похожа на персонажа из фильма «Женщины-кошки».
Ей нравились прыжки, нравились бьющие через край эмоции, нравилось, когда сердце подкатывает к горлу и начинает биться так, словно всерьез задумывается о том, чтобы покинуть организм, который так неосторожно с ним, нежным, обращается.
Но у парашютного спорта была и другая сторона – земная. И это Юке не нравилось вовсе.
На каждом аэродроме работают профессиональные укладчики парашютов. Воспользоваться их услугами стоит не то чтобы очень дорого – сто пятьдесят – двести – рублей за укладку. С другой стороны, если каждый день делаешь десять прыжков, получается довольно внушительная сумма. А ведь и так парашютный спорт – удовольствие не из дешёвых.
Поэтому рано или поздно все начинающие парашютисты учатся «укладываться» сами. Укладка парашюта занимает не больше пяти-десяти минут. Юка укладывала свой парашют за три.
Инструкторы ругали её за торопливость. Но она гордо отвечала:
– Что я могу поделать, если я просто ловкая! Я, может быть, в детстве вышиванием занималась и у меня ловкие пальцы.
Ну что было на это возразить?
Но я-то знала прекрасно, что никаким вышиванием Юка никогда не занималась. (А вы можете представить себе Юку с пяльцами?! Это же просто смешно!)
Когда она укладывала парашют, я стояла за её спиной и внимательно наблюдала. Иногда Юка просила – подержи здесь, сверни вот там. Я охотно ей помогала потому что себе доверяла куда больше, чем взбалмошном Юке. Я с детства была аккуратной. К тому же и в сам деле когда-то занималась вышиванием, так что на ловкость пальцев пожаловаться не могла.
В общем, вскоре выяснилось, что я укладываю парашют сама, без участия Юки. А она только ходит вокруг и время от времени покрикивает – туже, туже затягивай!
А потом так и повелось – Юка прыгает, я укладываю парашют.
В один прекрасный день ко мне подошел Дима Шпагин.
– Насть, все укладчики заняты, уложишь меня и Генчика?
– С удовольствием! – пожала плечами я.
Я была рада, что ко мне обратились с просьбой, потому что на аэродроме никто со мной особенно не общался. Конечно, меня охотно принимали в компании, и угощали травкой, и рассказывали разные смешные парашютные байки – но все это только потому, что я была подругой Юки. Все любили Юку просто так – а меня заодно.
Но потом выяснилось, что Димка Шпагин собирался мне заплатить – как укладчику, по тарифу. Я от денег отказалась. Но в этот же день директор дропзоны Василий Ильич сказал, что я могла бы постоянно работать в «Горках» укладчицей. Перспектива была заманчива я теперь не была просто Юкиной тенью, я могла чувствовать себя полезной. И зарабатывала хоть какие-то деньги.
Но вот парадокс – как только на аэродроме стали поговаривать, что я – лучшая в «Горках» укладчица, так Юка строптиво отказалась доверять мне свой парашют.
– Еще испортишь что-нибудь, – с улыбкой сказала однажды она. – Не хочу доверять такой рохле, как ты, свою безопасность.
– Но раньше доверяла, – растерялась я.
– А я вообще легкомысленна. Раньше доверяла, а потом посмотрела, как ты неаккуратно запихиваешь купол в ранец, и ужаснулась. Я могу сделать это куда лучше.
Другая бы на моем месте буркнула – вот и делай! А я принялась оправдываться. Чем, разумеется, доставила Юке удовольствие. Но своего решения она не изменила.
Больше никогда она не пользовалась моими услугами укладчика.
На пятидесятом прыжке я вдруг с удивлением обнаружила, что больше не боюсь неба. Я не верила в то, что это может произойти со мной. Я перестала бояться. И даже больше – во время прыжка я испытывала какое-то ничем не объяснимое спокойствие. Мне нравилось, подойдя к распахнутой двери самолёта, немного помедлить, прежде чем прыгнуть вниз. Мне нравился свежий запах ветра, разбивающегося о моё лицо.
Мне нравилось ловить ладошками встречный поток.
За это время я многому научилась. Раньше верхом моих возможностей в свободном падении было простенькое сальто. Теперь же я умела крутиться в воздухе волчком, сидеть на потоке, скрестив ноги, лететь к земле вниз головой, руля ногами. Все находили, что я очень способная. Я приезжала на аэродром каждые выходные – разумеется, с Генчиком.
За день я делала не меньше десяти прыжков. Если получалось меньше, я расстраивалась. В какой-то момент я поняла, что завишу от прыжков. Я стала настоящей наркоманкой. Я была счастлива только в выходные дни, когда у меня была возможность прыгать. Всю неделю я места себе не находила.
Я нигде не работала. Вот уже давно Юка ничего мне не поручала, само собой получилось, что я больше не являюсь её секретаршей. Я честно пробовала работать. Но не могла выдержать и недели.
Я устроилась продавщицей в секс-шоп. Сидя в душном подвальном помещении среди искусственных, пахнущих резиной членов и отвратительно липких силиконовых вагин, я чувствовала себя в своей тарелке потому что посетителей было очень мало и я могла целыми днями ничего не делать, мечтая о прыжках.
Но однажды в магазине произошел досадный инцидент, поставивший крест на моей карьере продавщицы фаллоимитаторов. Какой-то покупатель, который был, должно быть, немного не в себе или просто под кайфом, решил испробовать новоприобретенную вагину с романтической надписью «Марина» на коробке прямо в магазине. Он расстегнул ширинку и приготовился уже приступить к делу.
Я смотреть на это не могла. Я схватила с полки самый большой резиновый член и с размаху треснула им по его лицу. После чего старший менеджер сквозь зубы объяснил мне, что я мало того, что травмировала одного из постоянных клиентов магазина, да ещё и сломала о его голову самый дорогой фаллоимитатор.
После секс-шопа я устроилась продавцом-консультантом в зоомагазин. Мне там нравилось. Я люблю животных. Я приходила в магазин к семи утра, чтобы успеть покормить всех котят, собачек и рыбок. Но однажды я что-то там напутала с витаминами – в результате чего погибла водная черепаха. Меня уволили.
Много кем пыталась я быть, ничего не получалось. Я даже подумала о том, не поступить ли мне в институт. По крайней мере, на пять лет я смогу забыть о собственной никчемности. Не во ВГИК, конечно. Куда-нибудь попроще. Я могла бы, например, выучиться на библиотекаря или на ветеринарную медсестру. Я могла бы стать товароведом или исполнительной секретаршей.
Но я понимала, что все это лишь самоуговоры. Потому что мне хотелось только прыгать.
На что я жила, спросите вы.
Во-первых, мне помогали родители. Они давно махнули на меня рукой. Я пообещала им, что со следующего года непременно буду где-нибудь учиться. Во-вторых, по выходным я по-прежнему работала укладчиком парашютов на аэродроме.
В-третьих, я продала свою шикарную енотовую шубу, которую родители подарили мне на шестнадцатилетие. Всё равно шуба мне к лицу, в ней я похожа на неповоротливого медвежонка.
А на аэродроме жизнь шла своим чередом.
Лето подходило к концу.
Всё чаще взлёты отменяли из-за плохой погоды. Киса успела отметить шестисотый прыжок. Димке Шпагину удалось соблазнить рыжую красавицу Ксеню. Целых две недели они ходили вместе. А потом Ксеня при приземлении сломала ногу. На аэродром она ездить перестала, не знаю, как уж сложились её отношения со Шпагиным. Но боюсь, что никак потому что Димка казался мне слишком легкомысленным для каких-то отношений.
Юка заказала себе новый комбинезон. Это был самый красивый комбинезон из всех, что я когда-либо видела. Даже у модницы Кисы не было такого. Белоснежный, с серебристыми полосами – в нем Юка была похожа на космического пришельца.
Дюймовочка бросила парашютный спорт. Но продолжала приезжать на аэродром за компанию. Она сделала всего пятнадцать прыжков, но так и не смогла справиться со страхом. И выбрала самый легкий вариант.
А однажды на аэродроме появилась бывшая жена Генчика вместе со своим новым другом. Это была миниатюрная мрачная брюнетка, совсем не красивая. Оказывается, она тоже когда-то прыгала, но потом бросила. Генчик меня с ней познакомил.
– Значит, вы новая дама сердца? – спросила она, неприятно кривя губы. Над верхней губой у нее пушились едва заметные (но все-таки заметные) усики.
У неё был противный визгливый голос. Мне она сразу не понравилась. И что он в ней только нашел, подумала я. Забавно, если она подумала обо мне то же самое. А судя по презрительному взгляду, она именно это и подумала.
– Вас что-то не устраивает? – Я старалась держаться с достоинством.
– Наоборот, – хмыкнула она. – Вы парашютистка?
– Да – гордо сказала я. – У меня уже сто прыжков.
– У меня триста пятьдесят. – Она опять скривила губы.
Мне было неприятно, что у нее больше прыжков, чем у меня.
– Почему же вы бросили парашютный спорт?
– Потому что забеременела от этого мудака – глухо хохотнула она, – моего бывшего мужа. И стало быть, вашего бойфренда.
– Не надо так говорить, – тихо попросила я. – Если у вас с ним не сложилось, то это ещё ничего не значит.
– Может быть. Только предупреждаю вас заранее, что ничего серьезного с Геннадием получиться не может. Пока вы прыгаете вместе, он вас не бросит. Но знаете, как он поступил со мной? Он заставлял меня прыгать беременную. А когда я отказалась, сказал, что я ненормальная. Что никакого риска быть не может пока не заметно живота. Он уговаривал меня сделать аборт. А ведь мне было уже двадцать восемь лет. А когда я все-таки родила, через некоторое время он стал от меня гулять. Любовниц находил здесь же, на аэродроме. Добрые люди мне все докладывали. Вы ведь знаете, Настя, что мир не без добрых людей.
Зачем я это выслушивала? Почему не перебила её, не ушла? Я ведь ей ни капельки не верила. А если и верила в глубине души, то ничуть не сомневалась, что со мной Генчик не сможет так поступить никогда.
Да и вообще, я не хочу детей. В тот момент мне казалось, что прыжки гораздо важнее каких-то детей
Но всё-таки я стояла и слушала, чёрт бы побрал мою вежливость, плавно перетекающую в 6есхребетность!
– Потом я сама ушла от него. Такая вот грустная история.
– Я пойду, я записана на третий взлёт, – сказала я. – Приятно было пообщаться.
Я рассказала об этом разговоре Юке. Я ожидала, что она поддержит меня. Но Юка сказала:
– Да я тебе давно говорила, что Генчик – это ещё тот тип.
– Понять не могу, почему вы так друг друга не любите? Я столько раз пыталась вас помирить, вы оба – самые близкие для меня люди, но ничего не получается. Почему?!
– Хочешь, скажу, почему? – усмехнулась она.
Я насторожилась.
– Hу! – Да потому что я его насквозь вижу. А он об этом догадывается.
Я промолчала. Я не могла этого понять. Они и раньше прохладно друг к другу относились, но хотя бы соблюдали правила приличия – вежливо здоровались, угощали друг друга сигаретами и травкой, болтали о всякой ерунде, иногда даже вместе прыгали. Когда Юка два года назад проходила АФФ, именно Генчик был её инструктором. А в последствии именно он учил её стоять в воздухе на голове.
Может быть, всё дело в ревности?
Генчик ревновал меня к Юке. А Юка соответственно к нему? Нет, вряд ли, я не могу себе представить Юку в муках ревности.
Ревность – для кого угодно, но не для нее.
Вот какие аргументы приводил Генчик, когда говорил, что мне давно пора прекратить общение с «этой девкой»:
– Юка – стерва, сука, дрянь, короче, довольно сволочная баба.
– Юка конечно, симпатичная, но идеальной красавицей её не назовешь. У неё кривоватые ноги (если приглядеться). И нос с горбинкой. Сама же она считает себя венцом творения, лучшим женским экземпляром из тех, что когда-либо создавала природа.
– Юка меня не любит. Она все время говорит, что я толстая, некрасивая и неспособная.
– Юке не нравится, что я приобщилась к парашютному спорту.
– Юка общается со мной потому, что ей нужна подруга, которую легко отодвинуть на второй план.
А вот что говорила Юка, когда кривила лицо при упоминании имени «Генчик». Её аргументы звучали не менее убедительно.
– Имя «Генчик» – звучит несерьезно, оно напоминает собачью кличку или псевдоним какого-нибудь трансвестита из стрип-шоу.
– Генчик – бабник. Конечно, можно предположить, что он в меня влюбился, но все равно это ненадолго, рано или поздно он опять начнет увиваться за какой-нибудь смазливой парашютисткой.
– Генчик бросил беременную жену из-за того, что она отказывалась прыгать.
– Генчик, в сущности, не такой уж умный человек. У него нет высшего образования, у него не получилось сделать карьеру, и ничего, кроме парашютных прыжков, его не интересует.
Я могла бы рьяно оспорить каждый пункт, но Юка все равно оставалась бы при своем мнении. В конце концов, я к этому привыкла. Я старалась не говорить Генчику о Юке, а Юке о Генчике. Если Юка приглашала меня к себе или погулять, а я уже договорилась на это время с Генчиком, то я ей не говорила, куда именно я иду. А отвечала так:
– Знаешь, у меня сегодня болит горло. Надо денек отлежаться, а то проснусь с температурой.
Если Генчик приглашал меня в кино, а у меня был запланирован поход к косметологу Юки (сама я услугами косметолога не пользовалась, но Юке нравилось, когда я ждала её в предбаннике салона красоты. Она выходила ко мне с распаренным розовым лицом. После косметолога она почему-то всегда была молчаливая и добрая. Не дразнила меня и не говорила, что я поправилась или что моя кофта совсем не подходит к моей юбке. После этого мы обычно шли в кофейню выпить густого горячего шоколаду), то не говорила Генчику о Юке и косметологе, а, виновато улыбнувшись, отвечала:
– Я очень по тебе соскучилась, но я обещала навестить родителей сегодня.
На мой взгляд, это была беспроигрышная тактика.
Но однажды случилось непредвиденное.
Произошло это вечером в воскресенье, мы уже вернулись с аэродрома в Москву. Неожиданно мне позвонил Генчик и сказал, что у его друга спонтанно намечается замечательная веселая вечеринка и пора бы мне наконец познакомиться с его друзьями. Я едва не завизжала от радости – ведь все это время я с сомнением думала, насколько серьезно его отношение ко мне.
