Текст книги "Нф-100: Лунапарк Короля Мертвых (СИ)"

Автор книги: Мария Гинзбург

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 15 страниц)

"И среди Звезднорожденных ведь есть люди", подумал старый вампир.

* * *

Руперта поместили в отдельную каюту по настоянию Хагстрема. Тадлос был уверен, что Хагстрем, будь у него возможность, выбрал бы такую, которая закрывается снаружи и не имеет ручки на внутренней стороне двери. Но такой на корабле спейс-рейнджеров не нашлось.

На столе лежали кинжал, пара биокристаллов и книжка в синей обложке. К своему удивлению, Руперт даже смог прочесть название – "Снежная королева". Очевидно, спейс-рейнджер, владелец каюты, был из землян и решил освежить в памяти сказки родной планеты. Либо был достаточно любопытен, чтобы ознакомиться с местной культурой. Руперт растянулся на койке. Как и на "Покорителе Вселенной", здесь имелись пристяжные ремни, чтобы зафиксировать себя на момент ускорения. Однако эта койка была гораздо шире той, что принадлежала Тадлосу. Здесь легко бы поместились два человека среднего сложения. Матрас, впрочем, был промят по бокам. Руперт нашел относительно ровный участок посередине и закрыл глаза. После сеанса промывки мозгов в службе безопасности "Дримуорлда" ему все время хотелось спать.

В дверь постучали.

– Войдите, – сказал Руперт, садясь.

Про себя он досадовал на нежданного посетителя. Их оказалось двое. В каюту вошли полковник Тихомир и Неймер. В руках Катензуф держал большой кувшин, плотно закрытый крышкой.

– Тадлос, – сказал Тихомир. – Я знаю, что вы плохо себя чувствуете. Мы хотим помочь вам.

– Если я приму еще хоть одну таблеточку, даже активированный уголь, моя селезенка скажет мне "прощай", – устало ответил Руперт. – Но спасибо за заботу.

– Я знаю, – кивнул Тихомир. – Неймер владеет способами бесконтактного лечения. Если вы позволите ему помочь вам, то через полчаса будете как огурчик.

Как и надеялся Богдан, Неймер вышел из номера Герды в благодушном настроении и согласился помочь Тадлосу. Тихомир расценивал согласие Неймера как редкостную удачу – гетейне были еще меньше склонны к альтруизму, чем земляне.

Руперт пожал плечами:

– Почему бы и нет.

Он испытывал к Неймеру инстинктивное доверие.

– Вы не могли бы ответить на несколько моих вопросов? – осведомился Тихомир.

Руперт перевел взгляд с одного на другого. Неймер был сухощавым и жилистым парнем. Но как он умеет драться, Руперт уже видел. Тихомир же был мужчиной среднего роста, но очень крепким. "Да, эти не будут с психотропным играться", подумал Руперт. – "Засадят пару раз по печени ногами, и готово дело". Лицо Руперта озарилось мрачным пониманием. "Может, хватит разыгрывать из себя героя?", прозвучал в сознании Тадлоса рассудительный голос. – "Ты совсем жить не хочешь, что ли?". Руперт хотел, очень хотел... В лице Руперта что-то сломалось. Он прикрыл глаза и сказал устало:

– Я все подпишу.

Этой фразы из него так не смогли выбить мастера по промыванию мозгов "Дримуорлда".

– Так вот что тебе было нужно, – медленно произнес Неймер.

– Нет, – возразил порядком озадаченный Богдан. – Я...

– Проваливай, – сказал Неймер с угрозой в голосе.

Это задело Тихомира.

– С каких это пор рядовые приказывают полковникам? – поинтересовался Богдан.

Неймер уставился на него своими карими глазами. От гнева они посветлели и приобрели цвет жженой карамели. Богдан усмехнулся:

– Ты что, забыл, что на меня эти ваши штучки не действуют?

– Ах да, – со зловещей небрежностью произнес Неймер.

Он поднялся с места с небрежной грацией, напомнив Руперту быстрокрыла, на котором Тадлос разъезжал в бытность свою игроком. Неймер взял со стола кувшин и кинжал и повернулся к Тихомиру.

– Да ты совсем с ума сошел, – сказал тот скорее удивленно, чем яростно. – Что ты собираешься сделать, разбить кувшин о мою голову? А потом пырнуть кинжалом? И ты думаешь, это произведет на меня какое-то впечатление?

"Неужели они думают, что игра "хороший коп-плохой коп" неизвестна на Земле?", подумал Руперт, наблюдая за ними. На его взгляд, Тихомир и Неймер несколько переигрывали.

– А ты забыл, кто мой отец, – спокойно ответил Неймер. – Ты кажешься неуязвимым только тому, кто ни разу не перепаивал симбиотическую панель.

Тихомир вздрогнул.

– В тебе всегда была эта червоточина, – продолжал Неймер. – Пока Арн был с тобой, ты еще вел себя как порядочный человек. А теперь ты прогнил окончательно. Ты ведь, наверное, его и сдал и в Космопол в качестве вступительного взноса? Эллоритов хватает и у них, и живых батареек всегда дефицит... Дрэмми же был мощной батарейкой, не так ли?

У Богдана сделалось такое лицо, будто Неймер все-таки ударил его кувшином по голове.

Он встал и молча вышел.

Ошарашенный Руперт понял, что Неймер говорил искренне, а вовсе не разыгрывал из себя доброго копа.

Неймер опустился на стул и закрыл лицо руками, прижимая кувшин к лицу. Он словно бы хотел охладить разгоряченный лоб. Крылья его были натянуты, как парус под ветром. Тихонько звенели кольца, насаженные по верху крыльев. Руперт уже знал, что это значит. Он дождался, пока звон стихнет.

Неймер положил кинжал, поставил кувшин на стол. Затем перевел взгляд на Руперта и невесело усмехнулся. Руперт заметил следы слез на его лице, и испугался по-настоящему.

– Вы мне не доверяете, – сказал Неймер. – Думаете, что я с ним заодно. Вы ошибаетесь, но я вряд ли смогу вас убедить. Я никогда не умел уговаривать людей. В общем, если хотите, я вылечу вас. Если не хотите, то я сейчас уйду.

Руперт кивнул.

– Это что значит? – осведомился Неймер.

– Вылечи меня, – тихо сказал Руперт.

– Пей, – сказал Неймер, протягивая Тадлосу кувшин. – Здесь чистая вода.

Кувшин оказался довольно тяжелым. Видимо, он был наполнен водой почти до краев.

– Пить все? – озадаченно переспросил Руперт.

– Сколько сможешь, – ответил Неймер. – Сразу, как только я закончу, ты кинешься в туалет. Вот он, кстати.

Гетейне подошел к стене и нажал на нее. Незаметная прежде дверь бесшумно отъехала в сторону. За ней обнаружился унитаз и душ.

– Закрывать, пожалуй, не будем, – произнес Неймер. – А то можешь и не успеть.

Руперт приник к кувшину и принялся пить. Катензуф тем временем расположился на единственном стуле, вольготно развесив крылья по сторонам. Кинжал висел в воздухе на уровне груди гетейне, и быстро крутился то в одну сторону, то в другую. Руперт догадался, что Неймер играет с оружием. Так люди, бывает, перекатывают в ладони пару шариков. Ноги Неймер положил на стол, задев лежавшую там книжку. Она не удержалась на краю и спланировала на пол. При падении книга раскрылась. Руперт увидел красочную голограмму. Девчушка в колоритных обносках с решительным выражением лица прижимала нож к руке другой девочки – блондинки в пушистой белой шубке. Картинка двигалась. Тадлос ожидал увидеть, как из руки испуганной блондинки брызнет кровь. Вместо этого маленькая разбойница отняла нож и перерезала им веревку, которой был привязан к стене олень с огромными рогами. "А, точно, так ведь и было", подумал Руперт. – "У меня совсем крыша едет". Он сделал еще несколько больших глотков и остановился, чтобы передохнуть.

– А от владельца каюты не влетит? – осведомился Руперт у Неймера, кивая на упавшую книжку.

– Это моя каюта, – ответил ему на это Неймер.

Руперт сообразил, чем вызвана необычайная ширина койки. Матрас вовсе не был промят, а подстраивался под форму тела владельца. Неймеру ведь надо было куда-то девать свои крылья во время сна.

Гетейне легко нагнулся и поднял книжку. Тадлос отпил еще и сказал:

– Все, больше не могу.

– Ложись, – сказал Неймер. – Расслабься и закрой глаза.

Тадлос нервно рассмеялся.

– Я не причиню вреда, – терпеливо продолжал Неймер. – И не приобрету никакой власти над тобой, чтобы не болтали всякие невежи об этой процедуре. Ты просто заснешь...

Последние слова гетейне донеслись до Тадлоса как со дна глубокого колодца. Руперт действительно заснул.

Придя в себя, он, как и обещал Неймер, сразу бросился в туалет.

– Как ощущения? – осведомился Неймер, когда Руперт вернулся.

– Странные, – ответил Тадлос, прислушиваясь к себе.

– Ты просто забыл, что значит – быть здоровым, – усмехнулся Неймер.

– Наверное, – согласился Руперт. – А еще мне жутко хочется есть.

Гетейне протянул ему сморщенный фрукт. Если бы не фиолетовый цвет, он бы походил на сушеный персик.

– Съешь пока это, – сказал Неймер. – Здесь много витаминов и микроэлементов. То, что нужно.

– Спасибо, – с чувством глубокой благодарности ответил Тадлос.

– Еще есть немного времени, – сказал Неймер. – Можешь пока поспать.

– Да, я попробую, – ответил Руперт.

Гетейне ушел. Но Тадлосу не спалось. Полежав минут пять на кровати с закрытыми глазами, он поднялся и тоже покинул каюту.

* * *

Роки Ракун встретил Герду у трапа гравилета спейс-рейнджеров и проводил в кают-компанию. Это оказалась довольно просторная комната. К восторгу Герды, здесь обнаружилось даже несколько цветов в причудливых горшках. На стенах красовались яркие знаки. Некоторые из них Герда даже узнала. Их явно нанес Торвальд. Это были ирландские защитные руны. Кортасар сталкивалась с ними, когда работала над системой боевой магии для Князя Мертвых. Так же здесь находилось несколько кресел и даже кушетка, а так же широкий и низкий стол, на котором в беспорядке лежали какие-то фишки необычной формы. На дальней стене примостился большой плоский экран. Герда попросила принести ей кофе, и Роки пообещал сделать это после взлета. Однако, когда Ракун пришел, Герда уже спала, полулежа в глубоком кресле. Центральный процессор, молекулярный накопитель, и устройство беспроводной связи находились в небольшой плоской коробочке, лежавшей в рюкзаке Герды. А вот свой пленочный дисплей или, как их еще называли, стекран, Герда перегнула его посередине так, что он стал напоминать старинный тридцатидвухдюймовый ноутбук, и поставила на стол. Главной целью этого маневра являлась защита лица Герды от взглядов вошедшего, и стекран вполне справился со своей функцией. Ракун оставил кофе на столике и укутал Герду пледом.

Однако выспаться Герде не удалось.

Герду разбудил какой-то шум. У дальней стены стоял полковник Тихомир и с интересом изучал надписи. Малиновый геометрический узор на его коричневом джемпере казался продолжением защитных рун, изображенных на стене.

Герда пошевелилась в кресле. Тихомир обернулся.

– Извините, что разбудил вас, – сказал он.

– Да ничего, – хриплым со сна голосом ответила Герда. – Давно мы уже летим?

– Минут двадцать, – сказал Тихомир. – Еще час лету. Это космический челнок. Между звездами он скачет прытко. А вот в атмосфере двигается медленно – не для этого приспособлен.

Говоря так, он пересек кают-компанию и сел в кресло напротив девушки.

– У вас такое красивое имя, – сказал Тихомир. – Его носили многие героини сказок и даже романов.

"Видимо, Хагстрем еще не сказал ему", с тоской и все же с некоторым облегчением подумала Герда. Тихомир оценил платье Герды по достоинству, и решил приударить за красивой девушкой, хотя теперь на ней были обычные джинсы и свитер. Герда вовсе не чуралась общества мужчин, да и пообщаться с представителем Космической полиции было бы интересно. Она знала, что Тихомир – землянин, поскольку кураторами планет всегда назначали их уроженцев, хорошо зарекомендовавших себя во время службы. Однако навязчивые ухаживания утомляли ее. Тихомир, судя по его высказыванию, решил произвести на девушку впечатление своей эрудицией. Возможно, полковник рассчитывал даже немного просветить красавицу.

Но Герда обладала широким кругозором.

– "Мертвые остаются молодыми", да, – усмехнулась Герда. – Но я не умею печь пирожки и не собираюсь этому учиться. И с Гердой из сказки про Снежную Королеву я не испытываю внутреннего родства. Мне больше нравится Маленькая Разбойница.

Брови Тихомира чуть приподнялись – он явно не ожидал такого ответа.

– Да, на Маленькую Разбойницу вы больше похожи, – согласился он. – Я приятно удивлен тем, что книги моего времени еще читают на Земле.

Герда пожала плечами:

– Мой прадед по отцовской линии был известным писателем не только в моей родной стране, но и по всему миру.

Тихомир покачал головой, словно бы в восхищении. Он задумчиво посмотрел на стену, покрытую неведомыми письменами.

– Здесь, кроме прочих, есть и такое высказывание: "Дело одного гетейне – это не дело всех гетейне", – произнес Тихомир.

Герда напряглась.

– Гетейне – раса индивидуалистов, – продолжал он. – Я хотел бы рассказать вам... одну историю, случившуюся в глубинах Космоса. Почти сказку. Мне кажется, вы найдете в себе много общего с героиней этой истории.

– Я слушаю, – сказала Герда.

Герда свернула ненужный стрекран в трубку и засунула в рюкзак. Затем отхлебнула кофе. Он был приятно горячим. Девушка догадалась, что кружка является чем-то вроде термоса, иначе напиток давно бы остыл.

Тихомир еще раз посмотрел на стену, словно подыскивал нужные слова.

– Если бы космопорт Золотых Фонтанов не был полностью автоматизированным, экипажу "Теоны" удалось бы улизнуть, – начал Богдан свой рассказ. – Но космолетчики заметили, что в городе происходит что-то странное, только когда пересекли площадь рядом с космопортом.

То есть тогда, когда уже было слишком поздно.

* * *

«Слишком, твою мать, поздно», думал Дон Арнхайм, глядя на безголовое тело, лежащее на ступенях храма. Вверх, на крышу, где красовалась фигура Леара, эллоритского бога торговли, Арнхайм смотреть не стал. А Риэла – глянула. И тут же завизжала, прикрывая рот ладошкой, согнулась пополам и облевала уже ко всему безучастное тело.

– Сырой мозг – любимое лакомство гетейне, – сообщил Арнхайм девушке.

– Резоускоритель мне в рот, – пробормотал Кано Ридичи, старпом.

Втроем они составляли весь экипаж "Теоны".

Арнхайм услышал шелест крыльев. Прямо над ухом капитана раздался низкий, чуть хриплый голос:

– Нет. Сырой мозг был любимым лакомством эллоритов.

Дон Арнхайм поднял глаза.

Эллориты, чьими технологиями была создана крылатая раса, назвали их gaethaine – вратниками. Существами из-за Врат, то есть исчадиями ада. Глядя на вылизанный изнутри череп в руке вратника, Арнхайм подумал, что в этом прозвище больше правды, чем ему казалось до сих пор. Крылья у гетейне оказались черными, а глаза – зелеными. Судя по причудливой форме носа, его ломали не меньше двух раз. Распахнутая куртка позволяла полюбоваться не только на заляпанную кровью рубаху, но и на толстый, потемневший от времени серебряный ошейник. «Черный Тим», понял Арнхайм. – «Последний из рабов... Хотя кому же еще, как не ему? Он, небось, Золотые Фонтаны сам и строил».

– Сам построил, сам и разрушил, – произнес гетейне, без всякого зазрения совести пользуясь своими способностями к телепатии.

Риэлу снова скрутило в жестоком спазме. Черный Тим похлопал ее по спине и сказал:

– А ты красивая.

– Вратник, никто из моего народа никогда не причинял вам вреда, – проговорил Арнхайм. – Мы помогали вам на вашем пути – и были за это наказаны.

Над головами космолетчиков послышался шелест крыльев и странный свист, от которого по телу Арнхайма побежали мелкие протвиные мурашки. Риэле полегчало. Она выпрямилась, вытирая рот. Девушка увидела еще двух вратников. Они пикировали на площадь. У одного из них крылья были оранжевые, у другого – желтые с красными разводами, как крылья бабочки. Гетейне с оранжевыми крыльями приземлился и приветственно помахал гранатометом. Черный Тим метнул во второго черепом. Попал. Вратник рухнул прямо в разбитый фонтан. Алая вода выплеснулась на плитку, которой была вымощена площадь. До космолетчиков донеслась яростная брань.

– Помойся, падаль летучая! – заорал в ответ Черный Тим. – Кровь на крыльях засохнет – так не раздерешь их потом! Все учить надо!

Летучая падаль вынырнула из фонтана, сжимая в руках череп. Красные разводы на крыльях вратника превратились в розовые потеки. Гетейне с гранатометом присел на край фонтана и что-то посоветовал купальщику.

– Я все помню, – обратился Черный Тим к Дону. – Я хочу попросить вас, людей, о помощи еще раз.

– Что тебе нужно, Черный Тим? – спросил Арнхайм.

Кожистые крылья, которые болтались за спиной вратника как приспущенный флаг в безветренную погоду, вздернулись и раскрылись. "Словно уши у слона в гневе", подумалось Риэле. Тонко зазвенели кольца, насаженные по краю крыла. Риэла догадалась, что кольца и издают при полете этот ужасный, заунывный свист.

– Меня зовут Тимендер Ауссоле, – ровным голосом сказал гетейне.

Арнхайм сглотнул.

– Извините, господин Ауссоле. Я – Дон Арнхайм, капитан космического клипера "Теона".

– А, так вы только что приземлились, – сообразил Ауссоле. – А я удивился, неужели здесь кто-то в живых остался?

Из храма появился еще один вратник. Крылья у него были саже и известке. На лице засохла кровь. Но с куртки все еще капала.

– Ну что ты возишься, Тим? – закричал он и пнул труп. – Есть среди них врач или нет? А то хоть покормим Тарикку, биоэнергия ей пригодится...

Кано Ридичи напряженно смотрел, как гетейне в фонтане замахивается.

– Я врач, – сказала Риэла.

– Пойдем! – обрадовался тот, что искал медика.

– Она никуда не пойдет, – произнес Дон как мог твердо и положил руку на пояс. Поближе к кобуре, где лежал дезинтегратор.

Тимендер засмеялся, увидев этот жест, но его товарищ, что искал врача, сказал:

– Я останусь вместо нее.

И тут же выполнил свое обещание – подошел и встал между капитаном и поспешно подвинувшимся Ридичи. Кано резко дернул девушку вниз. Что-то холодное и мокрое задело волосы Риэлы. Череп пролетел в двух дюймах от виска Ауссоле, ударился о стену храма и гулко раскололся. Тимендер хоть бы крылом повел.

– Неймер, ты с ума сошел? – устало осведомился Тимендер. – Предлагать себя в заложники? Кому? Вот этим? А если?

– Если Тарикка умрет – мне незачем жить, – спокойно ответил Неймер.

– Мне тоже, – сказал Тим и заплакал.

"А уж нам тогда и вообще незачем было на свет рождаться", мрачно подумал Арнхайм. Кано Ридичи, слушая, как всхлипывает стоящий рядом Неймер, почувствовал, что у него увлажнились далеко не глаза. Запах от мокрых штанов старпома учуял даже капитан. Дон наморщился. Кано смущенно уставился на осколки черепа на ступенях.

Неймер провел рукавом по лицу, размазав бурую корку, и подтолкнул Риэлу к храму.

– Помоги Тарикке, – тихо и умоляюще проговорил гетейне.

У Риэлы мелькнула жуткая мысль, что Тарикка беременна. И что у нее рана именно в живот, и что она, Риэла, не сможет спасти ни ребенка, ни раненную.

Ни саму себя.

Риэла ободряюще улыбнулась Неймеру и стала подниматься по ступеням. Тимендер нагнулся и поднял один из костяных осколков. Тим последний раз всхлипнул, задержал дыхание и швырнул костяной осколок в сторону фонтана.

Судя по воплю, попал.

Риэла обогнула труп и перешагнула через сорванную с петель дверь в храм. Девушка чуть не зацепилась рукавом за золотые завитушки на двери, в которые превратились пожертвования торговцев с самых разных планет. В темноте Риэла промахнулась мимо ступенек. Несколько секунд полета она думала, что последним, что ей было суждено увидеть, будет лицо Ауссоле – с азартно прищуренным левым глазом и еще не высохшими на щеках дорожками от слез.

* * *

Неймер присвистнул. Арнхайм, смотревший, как Риэла исчезает в сумраке разгромленного храма, перевел взгляд на гетейне. В руках Неймера обнаружилась накладная на груз «Теоны». Дон рефлекторно провел рукой по карману. Гетейне оказался аккуратным малым и даже застегнул за собой молнию.

– Нам повезло, что вы не прилетели чуть раньше, – сказал Неймер. – У тебя на борту только железо или софт тоже?

– У меня на борту только то, что указано в накладной, – сухо ответил Дон.

Неймер хохотнул.

* * *

Тимендер подхватил Риэлу под локоть и буркнул:

– Осторожнее.

Риэла увидела Тарикку. Вратница лежала у стены. В неровном свете факела кровь на изломанных бирюзовых крыльях казалась черной. Риэла неожиданно почувствовала ярость. Эти крылья, небольшие и легкие, но достаточно мощные, чтобы поднять в воздух их обладательницу, были прекрасны.

И их предстояло отрубить.

– Я не беременна, – устало сказала Тарикка. – Руби мои крылья, что же.

Тимендер зарычал прямо как зверь. Риэла подпрыгнула от испуга.

– Но я не могу здесь, – собравшись с мыслями, произнесла она. – У нас на корабле есть медблок. Вас нужно отнести туда. Мне доводилось ампутировать руки, ноги, но не крылья. Мне нужен помощник.

– Попроси Неймера помочь тебе, – посоветовала Тарикка. – Он не откажет.

Тим подошел к раненной девушке и взял на руки.

* * *

– Верю, верю, – произнес гетейне.

Арнхайм хмуро посмотрел на него.

– Беру за полцены, – сказал Неймер.

– Нет, – ответил Дон. – Ты берешь на тысячу дороже, чем тут написано.

– Это еще почему?

– За эксклюзивность, – сказал Арнхайм.

Неймер расхохотался:

– По рукам.

В дверях храма показалась Риэла. Вслед за ней вышел Тим. Он нес на руках Тарикку. Ее изорванные и измятые крылья волочились по полу.

– Мы летим с вами, – сообщил Тим.

У Кано Ридичи дернулся кадык. "Теона" была небольшим грузовым судном. Пятерых пассажиров негде было разместить. Да и запасы продовольствия были рассчитаны на троих.

Арнхайм неохотно кивнул Тимендеру.

Арнхайм не так уж много знал о гетейне. Но его знаний хватило, чтобы понять – проблем с питанием и размещением гостей не возникнет.

* * *

Риэла вспомнила об окровавленном белье из медблока через два дня после того, как Тарикка «выписалась» – ушла к остальным вратникам в грузовой отсек. Прихватив узел с бельем, Риэла направилась в санитарный блок. За этим громким названием скрывалась крохотная комнатушка, где стоял гладильный автомат и две старые стиральные машины, так дребезжавшие во время работы, что казалось – они вот-вот развалятся.

По дороге Риэла думала о руках Неймера.

Впрочем, она думала о них – и об их обладателе – всю последнюю неделю, что "Теона" летела неизвестно куда.

Перед тем, как войти в операционную, Неймер вымыл не только руки, но и лицо. У него оказались такие же золотисто-карие глаза и высокие скулы, как у Тарикки. Перехватив устремленный на него взгляд Риэлы, гетейне улыбнулся и произнес:

– Да, крылья у меня тоже синие.

Крылья Тарикки Риэла смогла рассмотреть только на операционном столе. Она обследовала длинную, похожую на третью руку, кость, на которой крепилось левое крыло, и убедилась, что спасти крыло нельзя. Прикрепляющий сустав был разбит вдребезги. С правым крылом все было понятно сразу – кость была сломана в основании, где крыло выходило из лопатки. Риэла дала пациентке наркоз. На миг Риэла замешкалась, прежде чем начать. Это была ее первая операция такой сложности. Неймер протянул ей зажим и сказал:

– Сначала надо пережать сосуды, которые питают крылья.

Риэла увидела, какая красивая у него рука. Эта кисть могла принадлежать великому пианисту или художнику. Но принадлежала она неуравновешенному убийце из проклятой расы.

Взбодренная этой мыслью, Риэла зажала сосуды и сделала первый разрез. Вскоре она поняла, как полезно иметь в ассистентах телепата. Неймер вряд ли знал названия инструментов, которые подавал ей. Гетейне просто считывал образы в мозгу Риэлы. Над жалким огрызком левого крыла Тарикки она засомневалась. Уродливую культю оставлять не хотелось. Но строение прикрепляющего сустава крыльев гетейне не входило в общемедицинский курс. Неймер уперся одной рукой в спину Тарикки, а второй выломил окровавленный огрызок из спины.

– Так же нельзя! – завопила Риэла.

– Можно, – ответил Неймер. – Я так уже делал. Теперь я вычищу обломки и зашью, а ты займись вторым крылом.

Двери санитарного отсека разъехались. Риэла услышала голоса и очнулась от грез. Она увидела Тимендера и Тарикку. Обнаженные гетейне сидели на скамейке у стены, Тим – боком, свесив черные крылья. Голова Тарикки лежала у него на коленях. Тим гладил ее по спине.

– Я, кажется, не вовремя, – пролепетала Риэла и попятилась.

Ауссоле засмеялся. Тарикка подняла голову сказала приветливо:

– Все в порядке. Заходите. Мы всем отрядом решили постираться. А не то, что вы подумали. Другой одежды у нас нет, вот и сидим голышом. Мы же не знали, что вы придете.

Риэла не заметила сразу, что одна из стиральных машин включена, потому что она работала беззвучно.

– Неймер тут поковырялся немного, – сообщила вратница. – А то она шипела, как звездолет при посадке.

– Как вы себя чувствуете, Тарикка? – спросила Риэла. – Давайте, кстати, я осмотрю швы.

Тарикка поднялась со скамьи и повернулась спиной к медсестре. Красные полоски шрамов выглядели вполне нормально. Риэла осторожно потрогала швы – не набухли ли. "Совершенство", думала Риэла с легкой завистью, глядя на фигуру Тарикки. – "Просто совершенство. Плечи чуть великоваты для женщины, но в остальном...".

– Это называется не "совершенство", – заметил Тимендер.

Своей наготы он стеснялся не больше, чем Риэла – своих тяжелых черных кос.

– А "астеническое телосложение". Только этот тип сложения дает легкие, тонкие кости, которые при полете...

– Отстань от нее, Тим, – перебила его Тарикка.

– Хотите, я подарю вам платье? – неожиданно для самой себя предложила Риэла. – На смену?

Тарикка обернулась.

– Ну, давайте, – сказала она и вдруг наморщилась. – Только если это какой-нибудь домашний халатик из ситчика – тогда не надо.

– Нет, не халатик, – улыбнулась Риэла.

Тарикка устроилась на коленях у Ауссоле, и он накрыл ее своими крыльями. Риэла прошла к свободной стиральной машине и включила ее. Пока древний агрегат самотестировался, Риэла думала о том, что температура в грузовом отсеке никогда не поднимается выше десяти градусов. Об обнаженном теле – прекрасном, совершенном теле с синими, как небо, крыльями, – лежащем прямо на полу, в проходе между стеллажами с грузом.

Как игрушка, как кукла, брошенная наигравшимся ребенком.

Девушка услышала знакомый тонкий вой и поспешно обернулась. Тима было не видно за раскрывшимися, дрожащими крыльями. Риэла увидела только Тарикку. Вратница обнимала Ауссоле за шею и что-то шептала. Риэла не имела ни малейшего понятия, что вызвало гнев Тимендера на этот раз, но выяснять не собиралась. Риэла загрузила белье в машину, дрожащими пальцами набрала код программы и направилась к выходу.

* * *

Тарикка развернула шуршащий сверток. Из него выпали золотистые пластиковые крылья.

– Это лишнее, – смутившись, сказала Риэла.

– Как раз нет, – возразил Тимендер.

Кроме крыльев, в свертке находилось платье из фиолетового шелка, расшитого золотыми звездами. Тарикка проворно натянула его, одернула подол, подтянула рукава.

– Откуда у вас наряд Королевы Гетейне? – спросил Тимендер.

– Мы летели на карнавал, – ответила Риэла. – В Золотых Фонтанах в середине лета всегда празднуют победу над...

Она осеклась.

– Вы попали, куда хотели, – заметил Тим и протянул Тарикке крылья.

Тарикка швырнула их ему в лицо. Ауссоле ловко уклонился. Крылья ударились о стену отсека и отлетели на пол, упав около ног Тарикки.

– Это приказ, – сказал Тим.

Тарикка скривилась, подняла крылья с пола и надела их. Задев за свежий шрам, гетейне с шипением выпустила воздух через сжатые зубы. Риэла помогла Тарикке, поправила ремни. Тимендер надавил кнопку в перекрестье ремней на груди. Крылья, подключенные к крохотному моторчику, начали плавно двигаться вперед-назад. Поднять Тарикку они не могли – на это не хватило бы мощности. Функция крыльев заключалась в другом. В жаркую ночь они должны были сыграть роль опахала.

– Вверх, – приказал Тимендер.

Риэла перевела недоуменный взгляд с одного на другого.

– Ты издеваешься? – заорала Тарикка. – У меня больше нет крыльев!

– Забудь о том, чего у тебя нет, – неожиданно мягко сказал Тим. – Помни только, что ты можешь летать. Можешь.

Тарикка закусила губу, глаза ее расширились, как от непомерного напряжения.

– Вверх, я сказал! – рявкнул Ауссоле.

Тарикка взмыла вверх и зависла под потолком санитарного отсека. Риэла ахнула. Ауссоле взмахнул крыльями, чуть не сбив с ног Риэлу, и тоже поднялся к потолку. Щелкнула пряжка, и пластиковые крылья упали на пол.

– Ты поняла? – спросил Тимендер.

Тарикка засмеялась и поцеловала его.

– Но как же мне теперь....

– Я тебе помогу.

Оба гетейне медленно опустились на пол.

– Не знаю, ребята, как вы это делаете, – с чувством произнесла Риэла. – Но я рада за вас.

– А я-то как рад, – сказал Тим и обнял Тарикку.

– Спасибо, Риэла, – ответила Тарикка. – Кстати, если ты хочешь, чтобы мой брат пришел к тебе, достаточно просто сказать об этом.

Риэла перевела настороженный взгляд с Тима на Тарикку.

– Говорю, – пробормотала Риэла.

– Не так, – терпеливо пояснила Тарикка. – Когда будешь в своей каюте, скажи: "Неймер, приходи". Он услышит.

Приборы бодро сообщали, что все системы «Теоны» работают нормально, и полет проходит без осложнений. «Знать бы еще, куда мы летим», подумал Дон Арнхайм, поворачиваясь в кресле. Гетейне разгромили только Золотые Фонтаны, а не всю планету. Тяжелая авиация подтянулась как раз к тому моменту, когда пассажиры загрузились на «Теону». На звездолете было две небольших пушки. Кано Ридичи сел за спаренный пульт управления пушками. Арнхайм пытался прокричать в эфир какие-то объяснения. И вот тогда-то Ауссоле и скормил астронавигатору конфигурацию петли подпространственного прыжка и координаты выхода из него.

– Сними ноги с пульта, – сказал Арнхайм. – Та красная кнопка у тебя под пяткой – это самоликвидатор звездолета.

– А я думал, что климатизатор жилого отсека, – хмыкнул Тим, но опустил ноги на пол.

Арнхайм смутился – Ауссоле оказался хорошо знаком с панелью управления кораблем. Гетейне вытащил из кармана куртки паллету, вытряхнул из нее таблетку себе на ладонь и забросил ее в рот.

– Уходи, – сказал Дон резко. – Возвращайся в отсек к своим.

– Мы вроде договорились дежурить в центральном парами, – заметил Ауссоле.

– Толку от тебя, обдолбанного, на посту, никакого, – ответил Арнхайм.

Тим усмехнулся и протянул паллету Дону.

– Я не... – начал было Дон, но тут прочел надпись на упаковке.

– Ты не будешь возражать, если я проверю состав на анализаторе? – колеблясь, спросил Арнхайм.

Тим пожал плечами. Крылья с шумом подмели пол. Анализатор показал то же самое, что было написано на паллете – никотиновую кислоту.

– Я бросаю курить, – сказал Тим. – А ты что подумал?

– Извини, – пробормотал Арнхайм. – Я думал, ангелы не курят...

* * *

Нога Риэлы соскользнула с уступа. Камешки посыпались в пустоту. Девушка повисла над пропастью, цепляясь из последних сил. «Зачем я полезла в горы?», думала Риэла. – «Да еще и в юбке?».

Перед ней открывался изумительный вид. Белый язык тумана заползал в долину внизу. Закат окрашивал алым черные пики гор. Но Риэла сейчас предпочла бы всему этому уютный плед, кресло качалку и чашечку чаю. Руки начали неметь. Момент, когда непослушные пальцы должны будут разжаться под тяжестью ее тела, был уже недалек.