Текст книги "Нф-100: Лунапарк Короля Мертвых (СИ)"

Автор книги: Мария Гинзбург

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 15 страниц)

Лифт остановился на третьем этаже, створки открылись. Герда, взбешенная не меньше, чем польщенная, вышла из него и вместе с Хагстремом двинулась по коридору.

* * *

Первыми в конференц-зале появились Тихомир и Тадлос, за ними подошли и Хагстрем с Кортасар. Когда вошедшие расселись, Фосерри представил их своему отряду. Богдан Тихомир, полковник Космопола, прибывший с Земли для контроля над операцией, оказался крепким шатеном лет сорока на вид, с проницательными карими глазами. Лицо Руперта Тадлоса, выжившего космолетчика с разграбленного «Покорителя Вселенной», было нездорового желтого оттенка, а под глазами у космолетчика были черные круги. Гертруда Кортасар, наоборот, оказалась симпатичной девушкой с ладной фигуркой и длинными черными волосами, которые она собрала в косу, достававшую ей до лопаток. Это было немного не то, что ожидали увидеть спейс-рейнджеры. Каждый из них сожалел о том выборе, который сделала Кортасар. Спейс-рейнджеры гадали про себя, что же отвратило такую красивую девушку от мужчин и толкнуло в дебри программирования.

Кроме одного из них.

Герда удивилась, увидев Неймера. На Земле существовало много видов биоформов. Многие из них предназначались не для любви, а для убийства. Боевых биоформов производили в крупных постиндустриальных странах, таких, как США, Китай и Индия. Боевые биоформы пользовались большим спросом в странах Африки и Ближнего Востока, где войны между соседями не затихали уже последние лет сто. Но крылатый красавец, сидевший дальше всех трибуны, на боевого биоформа похож не был. Внешний вид существа определяется его предназначением. Обезьяны не были хищниками; тела как и предков людей, так и самих людей, не являются грозным оружием в схватке. Это и побудило некогда кроманьонца или неандертальца взять в руки дубину и сокрушить череп врага – его собственные руки были слишком слабы для этого. Боевым биоформам обычно придавали звероподобный вид, с внушительными когтями, клыками и шипастыми хвостами, позаимствованными у различных видов прирожденных убийц. Такие борцы были незаменимы в ближнем бою. Существовала и вторая ветвь боевых биоформов, которые еще меньше напоминали людей и являлись, по сути, ходячими гранатометами или же ракетными установками. И те, и другие обладали довольно примитивными программами. Герда знала об этом не понаслышке. До того, как ее переманили в "Дримуорлд", Кортасар работала на госдепартамент США и писала софт именно для боевых биоформов. Прототипами драконов, гигантских пауков, адских гончих, орков и нагов послужила их звероподобная ветвь. Терминаторская броня, или, как ее называли, экзодоспехи игроков из мира Войны и Ненависти являлся облегченным вариантом биомеханического доспеха настоящих десантников. Последней новинкой для мира Войны и Ненависти, которая поступила на вооружение только в этом игровом сезоне, были святовоины – огромные человекоподобные роботы. Они являлись мощным ходячим арсеналом и отличались от своих земных собратьев только более скромными размерами. Писать и отлаживать программу пришлось Герде. Заманчивая новинка была уже обещана и разрекламирована, а первый программист проекта, Рональд Саджо, который должен был этим заниматься, заболел.

Однако Неймер совсем не походил на боевой танк с человеческой головой или огромного волка с зениткой на хребте. Да и биоформы, в отличие от людей, обычно были монофункциональны. Герда покосилась на Неймера. Крылатый красавец смотрел на нее, спокойно и как будто чего-то ожидая. Он ее тоже явно узнал. Герда опустила глаза. При дневном свете Неймер выглядел просто невыносимо красивым. Мысли ее заметались.

Хагстрем тем временем поднялся и начал вступительную речь:

– Для начала, господа, я расскажу вам об этапах терраформирования Луны. В настоящее время ускорение силы тяжести на поверхности Луны – в шесть раз больше естественного, и примерно равно аналогичному параметру на Земле. Плотность лунной коры – шесть тысяч семьсот килограмм на кубический метр, масса Луны – три целых шестьсот семьдесят пять на десять в двадцать второй степени килограмм. Площадь поверхности – чуть больше двадцати одной тысячи квадратных километров. Магнитное поле до расстояний не больше трех радиусов Луны с напряженностью поля семьдесят сотых эрстеда у магнитных полюсов и сорок две сотых ...

"Черт возьми", подумала Герда. Истина открылась перед ней во всей своей незамысловатости. – "Неймер – НЕ биоформ, а...". Как раз в этот момент Неймер перебил Хагстрема:

– Мы и так видим, что сила тяжести здесь больше, чем должна быть на таком маленьком спутнике, и атмосфера слишком плотная, и...

Хагстрем посмотрел на Неймера так, словно только что заметил.

– Этот ваш биоформ еще и разговаривает? – высокомерно спросил он.

В следующий миг синяя молния метнулась через конференц-зал. С грохотом упал стул Хагстрема. Изумленная Герда моргнула. Неймер сидел верхом на упавшем Хагстреме. Синее крыло с золотым кольцом трепетало у самого лица девушки. Одна ладонь Неймера обхватывала затылок Хагстрема, а второй он решительно взялся за подбородок Джека.

"Он же сейчас сломает ему шею", отстраненно подумала девушка. Герда словно услышала короткий, сухой хруст, с которым ломаются шейные позвонки. Неймер выпустил голову Хагстрема и схватился обеими руками за свою. Тело Неймера резким рывком выгнулось назад.

Самым жутким было то, что все это происходило в тишине. Ни один из спейс-рейнджеров не вскрикнул хотя об удивления. А полковник Тихомир, как вдруг заметила Герда, даже улыбался. Тихомир перехватил взгляд девушки, и улыбка его исчезла.

– Господин Хагстрем, произошла досадная ошибка, – раздался ровный и спокойный голос Дэззуо. – Тот, кого вы приняли за биоморфа и тем самым нанесли тяжелое оскорбление – рядовой Неймер Катензуф. Он гетейне. Его раса, как вы уже сами видите, несколько отличается от вашей. Я бы советовал вам извиниться.

Герда перевела взгляд на командира спейс-рейнджеров. При знакомстве он не произвел на нее особого впечатления. Но первое мнение бывает обманчивым. Сейчас все черты лица Дэззуо проступили резче. Глаза его, водянистые и почти прозрачные, оказались сочно-зелеными и сейчас словно сияли. Густые черные брови сдвинулись к переносице, почти соединившись в римской "V".

– Катензуф, извините, пожалуйста, – прохрипел Хагстрем. – У нас на Земле нет крылатых разумных рас. А вот биоморфы, куклы, встречаются всякие разные. И вы понимаете, внешний вид определяется функциональностью, а вы ведь очень красивы. Так что моя ошибка не столь уж ужасна и понятна...

– Неймер, будь так добр, слезь с господина Хагстрема, – тем же ровным голосом сказал Фосерри.

Неймер поджал ноги, прижал их груди и уткнул нос в колени. В этой нелепой и одновременно жуткой позе он взлетел спиной вперед. Катензуф проплыл в воздухе через всю комнату и приземлился на свой стул. Неймер опустил ноги на пол, откинулся на стуле и широко развел крылья. Кожистая перепонка была туго натянута, словно на барабане. Кольца, обильно покрывавшие верхнюю часть крыльев, негромко звенели. "У него дрожат крылья", поняла Герда. – "От ярости". Глаза Неймера были полузакрыты.

Бледный Хагстрем поднялся и отряхнулся. Стул, на котором он сидел, разлетелся на части. Хагстрем затравленно оглянулся, ища, куда бы сесть.

– Почему бы вам не присесть рядом со мной? – предложил Дэззуо.

Хагстрем кивнул и на заплетающихся ногах вышел из-за трибуны. Герда только сейчас ощутила противную дрожь в ногах. Девушка порадовалась, что ей не надо никуда идти. Кольца на крыльях Неймера перестали издавать жуткий перезвон. Дэззуо как будто этого и ждал.

– Я предлагаю предоставить слово господину Тадлосу, – произнес Фосерри. – Введите нас в курс дела. Что был за груз, что за корабль, откуда вы шли. Можете не вставать.

На измученном лице Тадлоса мелькнула благодарность.

– Я был наводчиком на грузовом космическом корабле "Покоритель Вселенной", – начал он свой рассказ. – Мы шли с Титана, это один из спутников Сатурна. На борту находилось десять тонн холодных кораллов. Наша экспедиция добыла их подо льдом в море Титана. Как вы уже поняли, на Луне находится нечто вроде заповедника. Здесь можно охотиться на сказочных монстров. Но в этот раз мы поменялись ролями. Эти роботы напали на нас.

Это вызвало гораздо больший интерес у слушателей, чем доклад Хагстрема.

– Покажешь, где произошла авария? – спросил Дшара.

Тадлос кивнул. Он осторожно, словно был не молодым мужчиной, а глубоким стариком, поднялся и включил проектор. Руперт порылся в памяти проектора и нашел подходящее изображение. В воздухе перед спейс-рейнджерами появилась блестящая полупрозрачная сфера, изображавшая Луну в миниатюре. Руперт с трудом выбрался из-за стола и подошел к модели – она управлялась тактильно. За столом остались только Герда и Тихомир. Богдан внимательно следил за действиями Тадлоса.

После нескольких прикосновений, свидетельствующих о большом опыте Тадлоса в обращении с трехмерными моделями, от Луны осталась лишь небольшая горбушка. Со своего места Герда различила Море Ясности и Аппенины. Спейс-рейнджеры тоже покинули свои места и окружили Тадлоса. Руперт что-то негромко объяснял. Голос у него был слабый, дрожащий. Он совсем не походил на бравого стрелка. А ведь совсем недавно он им, безусловно, являлся. Герда не успела задуматься о причине столь разительных перемен, произошедших с Тадлосом. Хотя шок от гибели близких друзей еще не так мог сказаться. Герда подумала было, что ей тоже стоит подойти поближе и послушать. Но в этот момент, словно услышав ее мысль, Неймер открыл глаза и присоединился к остальным спейс-рейнджерам. При мысли о том, что они могут оказаться рядом в этой тесной кучке, Герду окатило холодной волной. Она осталась на месте. Кортасар были почти не слышны объяснения Тадлоса. Зато она отлично слышала негромкий разговор Хагстрема и Дэззуо.

– Видите ли, Хагстрем, эта раса и была создана, как куклы... чья внешность определялась функциональностью... поэтому он так обиделся, – произнес Фосерри.

В глазах Хагстрема мелькнул огонек профессиональной заинтересованности.

– Да что вы говорите! – шепотом воскликнул он.

– Да. У всех свои игрушки.

– Но зачем же их сделали разумными? – осуждающе заметил Хагстрем. – Это против нравственности. Объект превращается в субъекта отношений, и это переводит проблему совсем в иную плоскость.

– Мы не делали их разумными. Так получилось, – меланхолично ответил Дэззуо. – А за преступления против нравственности мы уже наказаны. Гетейне уничтожили почти всех нас.

"К какой, однако, продвинутой расе принадлежит этот Дэззуо", подумала Герда.

– Вот как... Извините, – пробормотал потрясенный Хагстрем.

– Пустое. Так вернемся к нашим делам, – произнес Фосерри. – Не имеем ли мы и здесь случай превращения объекта в субъект? Бунта машин, оказавшихся слишком живыми?

– Я уже говорил вам – это абсолютно исключено, – решительно ответил Хагстрем. – Генетические выверты непредсказуемы, тут вы правы. Но процессор с жестко установленной тактовой частотой в этом смысле гораздо более надежен.

Герда почувствовала себя неловко. Однако приблизиться к Неймеру и тем самым перестать подслушивать разговор двух руководителей было выше ее сил. В бассейне Неймер был терпелив и нежен, и поэтому вспышка его ярости сильно напугала Герду. Хорошо одетый, вежливый и красивый мужчина, непредсказуемый, как русская рулетка, гораздо страшнее маньяка с окровавленным топором в руке, чьи намерения по крайней мере ясны. Руперт, насколько можно было судить по доносившимся обрывкам разговора, уже рассказывал о восставших мертвецах.

– Это они тебя так отделали? – осведомился один из космических рейнджеров – рыжей великан с огромной бородой, которая делала его похожим на дварфа.

"Торвальд, бывший викинг", вспомнила Герда. Ответ Руперта девушка не разобрала. Торвальд перевел взгляд на Хагстрема. На лице рыжего великана читалось неприкрытое отвращение.

– А тактико-технические характеристики? – добавил другой спейс-рейнджер. Он собирал свои темные волосы в хвостик на затылке. – Чем их можно взять?

– Игроку выдается титановый меч, кинжал, лук и стрелы, арбалет, – ответил Руперт. – Этого хватает, чтобы одолеть любого монстра, не в одиночку, так компанией.

– То есть бластером их прошибет легко? – продолжал допытываться парень с хвостиком.

– Наверняка.

– А какие есть виды роботов-чудовищ? Есть ли какие-то особенности? – спросил до сих пор молчавший мужчина с твердыми, как на античном бюсте, чертами лица.

– Существует несколько разновидностей монстров, – произнес Тадлос. – Первая, большая – это восставшие мертвецы Князя Мертвых. Они обычно имеют вид скелетов в рваных плащах, светятся изнутри синим светом. Очень ловкие твари, и, что характерно, твердые. Приходится попотеть, пока отрубишь им голову, а по-другому их не возьмешь. Вторая – это разные зверушки. Они являются копией настоящих животных, но улучшенной. Адские гончие выдыхают огонь из ноздрей и пасти, тут надо быть осторожным. Клыки у них, что характерно, титановые. Если им удастся схватить человека за руку или ногу – все, с конечностью можно попрощаться ...

Такие глубокие познания в игровом мире Салиндора могли объясняться только одним. Тадлос сам бывал в нем. "Вот уж не думала, что наводчик из промышленной фирмы может себе такое позволить", подумала Герда.

– Слушай, рядом с местом аварии нет базы темных сил или чего-то еще? – осведомился крупный улыбчивый парень.

Его звучное имя – Тиб Бёзарг – Герда сразу запомнила.

– Нет, там лес, – сказал Руперт. – В нем живут ночные эльфы. Их столица находится на острове, вот здесь. Называется Шарнатт. Но это настоящие люди, игроки, а не биоформы. Что характерно, они любят природу и живут с ней в гармонии. А вот людей-игроков из соседнего графства на дух не переносят. Впрочем, восставших мертвецов – тоже. У ночных эльфов два больших отряда. Одним командует Кристина Свист Смерти, а вторым – обворожительная суккуб Силкброу. Они обе – биоформы, но такие... очень разумные.

Услышав имена повелительниц ночных эльфов, Хагстрем прекратил перешептываться с Дэззуо и повернулся к Тадлосу.

– В этом лесу есть всего лишь несколько приютов – заимок для свободных охотников, – продолжал Руперт. – Ближайший город людей находится северо-восточнее, вот здесь.

Он чуть увеличил и повернул трехмерную горбушку.

– Называется Виндкасл. Что же касается замка Князя Мертвых, то он в другой локации. Что характерно, на самом севере. Восставшие мертвецы приходят оттуда, из кратера Аристотель.

– Вся эта гадость идет с севера, – задумчиво подытожил Бёзарг.

Руперт кивнул.

– Я полагаю, вашу маленькую лекцию на этом пора и окончить, – вмешался Хагстрем.

И продолжал, обращаясь к Тадлосу:

– Вы сейчас сообщили этим людям информацию, владеть которой может только игрок. Значит, вы бывали на селенотории и знаете, что раскрывать свою анонимность, а так же свою осведомленность и причастность к игре запрещено. Но вы только что сделали это. Вы будете оштрафованы за нарушение договора.

– Да пошел ты, – ответил ему на это Тадлос.

Хагстрем побагровел от гнева. Нападение Неймера, униженные извинения, которые пришлось произносить Джеку, уткнувшись носом в пол, здорово поколебали его уверенность в себе и уж в любом случае уронили Хагстрема в глазах космических рейнджеров. Ему надо было сорвать на ком-то свою злость, и Тадлос был идеальной мишенью для этого. Однако Хагстрем не успел этого сделать.

– Скажите, – вдруг произнес Тихомир. – А почему вы привезли с собой именно этого свидетеля? Я читал отчет. С "Покорителя Вселенной" спаслось пять человек, в том числе и капитан. Почему вместо капитана взяли наводчика, тем более – второго?

Это были первые слова, которые полковник Космопола произнес после обмена официальными приветствиями. Джек Хагстрем съежился. Глаза его блеснули от сдерживаемого гнева. Но Джек быстро справился с собой. Тихомир был в этой экспедиции сам старшим по званию и являлся ее самым значительным членом.

– Капитан Пилладакс еще плохо себя чувствует. Он был ранен во время нападения, – ответил Хагстрем. – Остальные – два медика и второй пилот – знают о нападении еще меньше.

– Ты лжешь, тварь, – перебил Руперт Хагстрема. – Вы так накачали Александра наркотиками, что теперь день от ночи не отличает, и считает своей матерью газонокосилку!

Стало ясно, что за страшная чернота окружает глаза Тадлоса. У Руперта, в отличие от его командира, от психотропного сели почки. Герда наклонила голову, чтобы не встретиться взглядом с Джеком или кем-нибудь из спейс-рейнджеров. Ей было ужасно стыдно... но и страшно тоже. Она не имела никакого отношения к тем издевательствам, что пришлось пережить Тадлосу. Но если бы Герда сейчас хоть пискнула, то оказалась бы там же, где Александр, командир "Покорителя Вселенной". И неизвестно, кого бы она считала сейчас своей матерью. Герде стало неприятно, что она тоже, как и Хагстрем, представляет в глазах этих людей компанию "Дримуорлд".

Хагстрем же смотрел на Тадлоса и улыбался.

– Мы вернемся на Землю, – сказал он. – Тогда и поговорим.

– Я смотрю, беседа выходит из конструктивного русла, – меланхолично, но твердо заметил Дэззуо. – Поэтому мы заканчиваем наше совещание. Пора осмотреть место происшествия. Встречаемся у нашего гравилета через два часа. Все свободны.

Герда тут же поднялась со своего места и первой покинула конференц-зал.

* * *

Следом за Гердой из конференц-зала вылетел взбешенный Хагстрем. Потом ушли спейс-рейнджеры и измученный Тадлос. В комнате остались только Тихомир и Дэззуо. Фосерри, для которого решение Богдана пойти вместе с его отрядом на задание стало неприятной неожиданностью, напряженно молчал. Он входил в число тех людей, которые знали настоящее имя Тихомира. Он и в руки людей из Союза попал, когда пытался выручить дочку Богдана. Как многие, до сегодняшнего дня Дэззуо думал, что Тихомир погиб при разгроме столицы киборгов. Локальные представители Космопола вызывали спейс-рейнджеров, если считали их присутствие необходимым. При выполнении операций они обычно не присутствовали. Но запретить Тихомиру пойти с ними Дэззуо не мог. Более того, из-за разницы в тех званиях, что они оба сейчас носили, Фосерри пришлось бы еще и подчиняться приказам Богдана, когда они окажутся на месте.

Однако Богдан был необычным представителем Космопола. Единственное, что утешало – насколько помнил Фосерри, Богдан являлся боевым киборгом модификации 14765 "Огненные руки". Тихомир мог принести большую пользу в схватке хоть с адскими гончими, хоть с тем драконом, который сбил "Покорителя Вселенной".

Богдан убедился, что Фосерри не собирается начинать разговор, и проговорил:

– Давно хотел сказать тебе спасибо. Так нелепо и чудовищно тогда все вышло. Ведь это из-за меня вы с Неймером...

То, что Тихомир не стал козырять чинами и заговорил с Фосерри дружески, и напрягло того больше всего. Возможно, Богдан прибыл сюда не для того, чтобы приглядеть за неблагонадежным элементом, перевербованным преступником, а с какой-то иной целью. Однако как ни старался Фосерри, он не мог представить себе эту иную цель. Дэззуо понимал, что на нем, как на воре, горит шапка, но ничего не мог с собой поделать.

Дэззуо пожал плечами:

– На мне теперь такие же погоны, знаешь ли.

Богдан усмехнулся.

– Я много слышал о ледяной гордости, из которой эллориты воздвигают стены вокруг себя, но впервые оказался снаружи, – сказал он. – Ладно. А что ты думаешь по поводу Луны и нашего задания?

– Эта планетка мертва, – ответил Форс. – Очень давно. Я не видел ее мертвой, но я подозреваю, что она была по-своему прекрасна. Бледный лик, плывущий в небесах. Совершенство того, что больше не может измениться. А теперь я вижу расфуфыренный, напомаженный труп. В него влиты специальные растворы, которые делают увядшую мертвую кожу розовой и гладкой. Чудовищная кукла, отвратительная, как престарелая проститутка. Даже нет, как проститутка-зомби, которая завлекает прелестями, которым давно пора гнить в могиле. Я знаю, что это все сделали для вас телкхассцы. Я могу прикинуть, сколько это стоило. Я знаю, что у вас на Земле была война, которая истощила ресурсы и испортила климат. На эти деньги вы могли залечить раны, нанесенные войной, и даже несколько улучшить свое положение. Но вы выбрали это. То, что вы сделали с Луной, точно характеризует вашу расу. И вот что я тебе скажу. Там, где оживляют мертвых, скоро не останется живых. Твоя раса больше не хочет жить.

– Наша религия говорит, что за все страдания на Земле мы обретем покой в небесах. И теперь люди хотят попасть рай при жизни, – возразил Тихомир. – "Дримуорлд" просто очень тонко почувствовали спрос. Они дали людям то, что им нужно.

– Я уже встречал такие расы, – кивнул Фосерри. – Все народы, кто исповедует религию смерти, раньше или позже заканчивает расовым самоубийством.

Такой выпад против землян Богдануже не смог стерпеть:

– А как ты отделяешь религии смерти от религий жизни?

Дэззуо пожал плечами:

– Это те религии, которые призывают к убийству лучших.

Богдан прикусил губу. Дэззуо понял, что попал в яблочко, хотя и не был знаком с религией землян.

– Когда лучших, самых сильных и умных отсеивают долго на генетическом и фенотипическом уровне, – продолжал Фосерри. – Раса теряет необходимую злость и агрессивность, чтобы выживать и бороться.

Но Тихомир не собирался сдаваться так просто.

– Что ты понимаешь под фенотипическим уровнем?

– Вот смотри. Если человеку, например, оторвало руку, и он меняет физический труд на умственный – он продолжает приносить пользу обществу. А если человек садится на социальное пособие и пропивает его по кабакам, кляня правительство, то...

– Я понял. Когда жертвой быть выгоднее, ее становятся все.

– Да. Но быть жертвой выгоднее только в уютном, мягком вольере. Где есть дрессировщик, который тебя кормит. А когда цирк сгорает, то остается только умереть на улице.

– Ну, с этим цирком пока вроде все в порядке, – заметил Богдан.

Фосерри как-то странно посмотрел на него и промолчал.

– Ладно, я тебя понял, – сказал Тихомир. – Мне жаль, что моя родная планета не понравилась тебе. Мне вот Золотые Фонтаны понравились. А по поводу самого задания ты что думаешь?

– Судя по тому, что этот лощеный кретин предлагал мне взятку, здесь случилось что-то нехорошее.

– Хагстрем предлагал тебе взятку? – удивился Богдан. – И чего он хотел?

– Он хочет свалить все на космопиратов.

– Действительно, кретин, – пробормотал Тихомир.

– Он даже не представляет себе, что здесь тогда начнется, – продолжал Дэззуо. – Но у "Дримуорлда" явно какие-то проблемы.

– А эта девушка, Кортасар? Ведь Хагстрем – чиновник корпорации, он не разбирается в сути дела. А Кортасар, как я понял, как раз и писала программы для всех этих... адских гончих.

Дэззуо покачал головой.

– Скорее всего, она – человек Хагстрема. Он упорно добивался ее включения в состав экспедиции. Наврал мне, что она – лесбиянка. Девочка может быть его любовницей. Правда, к моногамии она не склонна, как я посмотрю.

Богдан не стал выяснять, откуда у Форса такие сведения. Вместо этого он сказал:

– Я могу склонить ее к объективности. Есть у меня один способ...

– Попробуй, – кивнул Дэззуо. – Это будет очень полезно.

– Спасибо за информацию. Я пойду. Не подскажешь, в каком номере остановился Неймер?

– Думаю, сейчас он в восемьсот пятом, – ответил Дэззуо.

Дверь конференц-зала закрылась за Богданом. Фосерри посидел немного, глядя на серебристую полупрозрачную горбушку Луны. Тадлос забыл выключить проектор. Сине-белая башенка Виндкасла выглядывала из зеленой щетки леса. На севере, в кратере Аристотеля, на белоснежном склоне торчал замок Князя Мертвых, похожий на шпикажку воткнутую в мороженое.

"Стены, гордость... Но на чем, на чем я прокололся?", думал Дэззуо. – "Элджайра сейчас в отпуске. Я загнал его на туристическую планету, где он ни с кем ни знаком. Случайно встречный старый приятель, которого он не узнал? Или что?".

Фосерри встал и щелкнул тумблером проектора. Лунные горы, моря и игрушечные замки беззвучно исчезли.

* * *

Герда решила подняться на восьмой этаж, где находился ее номер, пешком. Она знала, что любое чувство, а особенно страх или ужас, должно быть отработано физически.

В пролетах висели зеленые плети вьющихся растений, усыпанных какими-то мелкими розовыми цветочками. Герда, как и любой житель мегаполиса, не отличила бы корову от капусты ради спасения собственной жизни, и не имела ни малейшего понятия, как называются эти цветы. Их цвет перекликался с цветом прожилок в мраморе лестницы. Вместе смотрелось красиво. Гладкие широкие ступени блестели чистотой. Лестницу мыли каждый день. А вот ходили, видимо, гораздо реже. Постояльцы "Солнечной Короны" или не испытывали стрессов, или не знали о таком способе их преодоления. К пятому этажу смятение и страх Герды сложились в короткую фразу "Вот я влипла", а к восьмому она сменилась оптимистичным "Посмотрим".

Номер, где жила Герда, находился в самом конце коридора, в небольшом закутке прямо напротив черной лестницы. Герда отлично понимала, что хотел сказать Хагстрем, когда заказывал ей именно этот номер, хотя в гостинице наверняка были и другие свободные комнаты. Половина номеров, начиная с седьмого этажа, пустовала. Сама Герда была равнодушна к отношенческо-иерархическим нюансам. И Хагстрем просчитался, когда хотел заставить ее испытывать неудобства. Комната была небольшой, но уютной. А поскольку она находилась дальше всех от лифта, мимо дверей Герды не топали другие клиенты гостиницы и не будили ее своими воплями, возвращаясь поздно заполночь из ресторана.

Герда толкнула дверь из волнистого стекла, отделявшего лестничный пролет от этажа. Девушка увидела Неймера. Сердце Герды сжалось, ноги противно ослабели. Крылатый красавец стоял к ней боком. Катензуф терпеливо смотрел в сторону лифта. Услышав, что дверь на лестницу открылась, гетейне обернулся и заметил Герду.

– Неймер, я тоже должна извиниться перед вами. За вчерашнее, – быстро произнесла Герда, стараясь, чтобы голос ее не дрожал. – Я так же ошиблась, как и мой начальник. Я подумала, что вы биоформ. Я надеюсь, вы простите меня, и мы сможем наладить отношения. Ведь нам еще работать в одной команде.

– Я не сержусь, – ответил Неймер.

Герда облегченно перевела дух. Она посмотрела на гетейне более дружелюбно, чего он и добивался.

– Я хотел поговорить о другом, – продолжал Неймер.

– О чем же?

– На каждой планете, у каждого социального страта существуют свои ритуалы, связанные с занятиями сексом, – сказал Неймер. – Я надеюсь, вы тоже меня поймете – Вселенная велика, и невозможно знать ритуалы каждого мира, в который попадаешь.

– Да, конечно, – сказала девушка.

Герду озадачил такой поворот разговора. Но вспыльчивый инопланетянин оказался отходчивым, что, безусловно, радовало.

– Ритуалы предписывают женщинам вашей социальной группы заниматься сексом только с биоформами? – осведомился Неймер.

"А ведь так и есть", развеселившись, подумала Герда. Хотя никаких специальных предписаний не существовало, живых бойфрендов "женщины ее социальной группы" заводили крайне редко.

– Нет, – твердо ответила она.

– Через три... нет, уже через два часа мы вылетаем. Я испытал большое наслаждение прошлой ночью. Я думаю, что не только я один, – спокойно сказал Неймер. – Я хотел бы заняться с вами сексом сейчас. На задании мы с вами многого не сможем себе позволить. Я догадываюсь, что если не сама моя просьба, то ее формулировка нарушает общепринятые условности вашего мира. Я прошу простить мне это. Ответьте мне только, хотите вы меня сейчас, или нет.

Ошарашенная Герда открыла рот. Закрыла. Потом засмеялась и сказала:

– Да какого черта! Да. Заходите, Неймер.

* * *

Тихомир выходил из лифта, когда Герда и Неймер исчезли в закутке в дальнем конце коридора. Однако Богдан успел их заметить. Растерянный киборг остановился в холле. «Черт, придется переговорить позже», с досадой подумал Богдан. Можно было, конечно, пользуясь своей властью и правом старшего по званию, вломиться в номер к Кортасар и испортить парочке последние торопливые ласки перед отъездом. Но Богдан хорошо знал Неймера. Он понимал, что тогда разговаривать с гетейне будет бесполезно. Услуга, которую Тихомир хотел от него получить, была деликатного свойства, и разговаривать с Неймером об этом имело смысл только тогда, когда гетейне будет в хорошем настроении. Впрочем, надо думать, скоро настроение гетейне станет хорошим. Да вот только долго ли продержится?

Богдан вздохнул и нажал кнопку вызова лифта. Он еще не успел уехать. Хромированные створки раскрылись почти сразу. Киборг шагнул внутрь.

– Мы сейчас не можем вернуться в бассейн, там слишком людно, – сказал Неймер, целуя грудь Герды. – Но я могу сделать так, что тебе будет казаться, что мы с тобой находимся в теплом озере, ночью, и звезды...

Он почувствовал, как тело Герды напряглось. Но причиной тому было вовсе не желание.

– Не надо, – пробормотала она. – Пусть все будет по-настоящему.

– II -

Антон сильно стиснул мягкий, округлый задик Доминики. Девушка гортанно застонала. Антон с трудом сдержался, чтобы не ускорить темп. Антон запустил руку под грудь Доминики. Он грубо сорвал застежку с изящного форменного пиджака из черной кожи. Антон добрался до грудей Доминики, которые принялся неистово мять. От дыхания Доминики запотело стекло в окне башни, к подоконнику которого Антон грубо прижал девушку.

Мир Войны и Ненависти изначально был предназначен только для мужчин. Но на третьем году игры в мире появились и женщины. Компания создала сводный батальон Сестер Битвы. Женщины-игроки, как правило, реже принимали культуры наноботов, повышающие боевые характеристики. Так же Сестры Битвы не особо жаловали временные импланты, столь любимые остальными игроками. Так что Антон был уверен, что упругая грудь в его руке совершенно натуральная.

Идея позволить женщинам участвовать в играх, для них совершенно не предназначенных, на проверку оказалась вовсе не такой идиотской, какой всегда казалась Антону. Он устал от проклятых баб еще на Земле. Злобные стервы, которые кишели на лестницах и в кабинетах компании, где работал Антон, иногда снились ему. В этих снах женщины в строгих офисных юбках и пиджаках представали в виде полчищ тараканов, какие бывают на кухнях у нерадивых хозяек. Антон давил их каблуками, а иногда – в самых лучших своих снах – он сжигал здание компании вместе с этими отвратительными тварями. Эти сны давали выход его напряжению, бешенству настоящего мужчины, туго спеленутому коконом политкорректности. Давали силы улыбаться и разговаривать, когда он сталкивался с женщинами локтями в столовой, давали выдержку не свернуть шею соседки в лифте. Огромный лифт, который медленно поднимал работников компании к офисам, был вечно переполнен. В детстве Антон читал о средневековом медицинском опыте – человеку давали проглотить полый стальной шарик с множеством дырочек в стенках. Когда шарик извлекали обратно, мясо в нем оказывалось полупереваренным. Мир Войны и Ненависти, в котором, как в адском котле, непрерывно кипело варево битвы, мало кому мог показаться раем. Но для Антона он стал последним прибежищем, уголком, где он мог дышать полной грудью. Благодаря играм он до сих пор не превратился в полупереваренный жизнью кусок мяса, какими давно стали многие его коллеги. Антон сбегал на Луну, как наркоман бежит в сумрачный рай опиумных грез. Конечно, Белластра, командир Серых Плащей, собственного боевого полка Инквизиции, всегда избегал локаций, где играли женщины.