Текст книги "Блеск чужих созвездий. Часть 2 (СИ)"

Автор книги: Мария Доброхотова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 16 страниц)

– Я сейчас открою потайной ход, который выведет нас из замка. Мы пойдем в Илибург, где вы отправитесь по домам, а я смогу обратиться за поддержкой других драконов.

– В Илибург? – переспросил Вашон. – Там наверняка эпицентр волнений! Представляю, что там сейчас творится.

– Без меня вы в безопасности, вас не станут искать. Главное сейчас – выбраться отсюда.

Мангон подошел к стене и принялся обшаривать кирпичи. В это время к Тане подошел Жослен и, наклонившись к самому уху, спросил:

– Что у вас случилось с Мангоном?

Боль и обида с новой силой сжали сердце Тани, и она помотала головой.

– Потом. Сейчас не могу.

– Хорошо. Если что, говори, и я надеру его драконий зад.

Таня нервно хохотнула, представив, как утонченный Жослен полезет с кулаками на огромного черного дракона. А Сен-Жан просто сжал ее плечо, давая понять, что он рядом.

Скрытая дверь отъехала в сторону с лязгом и скрипом. Посыпалась пыль: этим проходом явно не пользовались очень давно. Вашон было сунулся в темный коридор – он хотел побыстрее убраться из замка, – но Мангон остановил его.

– Я его не открывал лет двадцать. Возможно, воздух ядовит.

Вашон сделался несчастным и поспешил отойти от прохода. Чем он дорожил по-настоящему, так это своей жизнью и своими пальцами, а больше, пожалуй, ничем, и Жослену в этом еще предстояло убедиться.

– А как же другие слуги? – спросила Раду тихонько. – Лиза, старый Бромер, малышка Криси? И другие?

– Некоторые оказались предателями, их подкупили, – Мангон говорил будничным голосом, будто предательство его людей – вполне закономерное явление. – Тех, кто остался на моей стороне, стражники выведут через другой выход. С ними все будет в порядке.

– Храни их Великая Матерь, – пробормотала Раду, очерчивая круг на груди. Таня в первый раз увидела, чтобы кто-то из местных осенял себя знаком веры.

Мангон же, высоко подняв факел и зажав рот рукой, шагнул в тайный проход. Он вытянул огонь вперед, наблюдая за его поведением. Погаснет, значит, кислорода нет, поняла Таня. Но факел горел бодро и ровно, иногда танцуя под невидимыми струйками воздуха. Мангон убрал руку, осторожно втянул воздух в легкие.

– Можно идти, – сказал он. – Отец устроил тут неплохую вентиляцию. Одно из немногих дел, за которые его можно вспомнить добрым словом.

В держателе нашелся еще один факел. Его хотел взять Влад, но Таня показала на пистолет, зажатый в его руке.

– Лучше прикрывай нас, а я подержу факел, – по-русски предложила она и не заметила, как на секунду замедлился Мангон, прислушиваясь.

Они растянулись цепочкой. В начале шел, освещая путь, Адриан, за ним Раду, Вашон, Жослен и Росси. За ней Таня с высоко поднятым факелом, замыкал цепочку Владимир, который периодически оглядывался и прислушивался, нет ли за ними погони. Коридор сначала был широким, с высоким потолком и выложенными камнями стенами. Иногда он ветвился, но Мангон каждый раз уверенно выбирал направление. Постепенно проход становился все уже и ниже, каменные стены сменились земляными, от обрушения их удерживала мощная обрешетка. Несмотря на толщину, в некоторых местах брус прогнил, и земля высыпалась на пол. Пахло сыростью, затхлостью и плесенью, и если бы не хитрая система вентиляция, навряд ли в этих проходах получилось пробыть долго. Свет факела разгонял подземную живность, и многоножки, жуки, медведки и прочие твари бросалась в разные стороны, а Росси неизменно вскрикивала, стараясь не касаться стен. Здесь время застыло, и никто, кроме Мангона, не мог сказать, сколько они плелись вот так, гуськом. Никто не решался говорить, разве что Вашон иногда изрекал что-то капризное или Росси пугалась теней и подземных тварей, поэтому у Тани было вдоволь времени и тишины, чтобы обдумать все мысли по кругу несколько раз. Зачем Тень приходил к ней, почему помогал, подсказывал? Он издевался над ней, вызнавая слабости и потаенные мысли? Планировал приручить, а потом раздавить правдой? Что было в его голове, когда днем он вел себя, как самодур, а вечерами таскал ей сладости и читал книги? Может быть, Мангон – псих или шизофреник, и находиться сколь-либо близко к нему опасно? Закончилось тем, что она бесконечно устала, больше, чем от ходьбы по тайным проходам, но решить что-то для себя так и не смогла. Она была уверена в одном: Мангон – старый дракон, бесчувственный и безжалостный, а Тень – странный, но саркастичный и добрый, и от мысли, что с ним придется распрощаться навсегда, хотелось кричать.

– Стойте, – голос Мангона показался оглушительным после стольких минут тишины, которую нарушали лишь хлюпанье ног по размокшей земле да редкие вздохи. – Сен-Жан, подержите факел. Мы пришли, я поднимусь и проверю, все ли в порядке.

Придвинувшись ближе, Таня увидела ржавую металлическую лестницу, уходившую к потолку, в который был врезан деревянный люк, обитый железом. Стены здесь, на выходе, были выложены камнем, но не так толково, как в замке, а наспех, просто чтобы укрепить их. Мангон поднялся, открыл люк и высунулся почти наполовину. Вниз устремился холодный ночной воздух, и вдохнув его, Таня зажмурилась от удовольствия. Она и забыла, насколько в проходе он был застоявшийся, привыкнув к затхлому запаху. Мангон быстро вернулся.

– Все в порядке. Можем выходить.

Таня вылезала предпоследней, вместе с Владом они вглядывались в темноту, оставшуюся позади. Было бы обидно, если бы погоня догнала их так близко к цели. Но все обошлось, и передав факел Владимиру, Таня поднялась по ржавым ступеням наверх.

В паре миль от замка на поверхность выходила сланцевая порода, нависая над землей, словно лихо задранный козырек кепки. Громоздкие валуны, привезенные сюда Матерь знает, сколько лет назад, уже вросли в почву, спрятали бока в пожухлой траве, но вместе с кустарником все еще неплохо скрывали того, кто решил сбежать из замка. Недалеко виднелась полоса леса, до нее нужно было пробежать не более двухсот метров по открытому полю, и обнаружить беглеца уже будет сложно.

Холод перед рассветом бывает самым лютым. Несмотря на то, что осень еще не собиралась уступать своих прав, ночами температура опускалась почти до нуля, и трава покрывалась льдом, словно пеплом. Холод проникал под пальто, вызывая дрожь, по телу побежали мурашки. Позади них, за парком, полыхало зарево, окрашивая небо в оранжевый и коричневый цвета. Ощутимо пахло дымом, было слышно, как ревет пламя. На севере, у самого горизонта, виднелся слабый купол света, – это Илибург, он еще спал, окутанный ровным желтым сиянием твераневых фонарей. Но над головами беглецов раскинулось темное небо, усыпанное незнакомыми Тане звездами. Она подняла голову, вглядываясь в холодный блеск чужих созвездий. Несколько звезд были особо крупными, пульсирующими, переливающимися белым и фиолетовым светом, и ей казалось, что они смеются над ней, зло и презрительно.

– До города около пятнадцати миль, – сказал Вашон, кутаясь в модную, бесполезную в такую погоду мантию. Его усы от дыхания покрылись тонкой полосой инея. – Неужели мы пойдем пешком?

– Не волнуйтесь, я позаботился об этом, – сказал Мангон, вглядываясь в горизонт. Кажется, он чего-то ждал. Появления экипажа? Может быть, машины?

– И как же вы позаботились? – из-за валуна вышел Кору в сопровождении четырех стражников. На них все еще была синяя мангоновская форма, но поверх они накинули меховые пальто, а на головы натянули теплые шапки. Было очевидно, что в встречать хозяина замка их отправили, хорошо снарядив.

– Вы же проверяли, что все в порядке, – простонал Вашон, увидев в руках бывших стражников ружья.

– Какой бурундовой волей вас сюда занесло? – спросил Мангон недовольным тоном.

– Я занял правильную сторону, – голос Кору дрожал то ли от волнения, то ли от холода: неизвестно, сколько им пришлось ждать беглецов, прижимаясь к холодным камням.

– Я бы с этим поспорил, мальчик.

– Я не мальчик! – повысил голос Кору, вскидывая голову, будто тем самым мог показать свое превосходство.

– Хватит, – проговорил другой стражник, растягивая слова. Голос его был хриплым и подходил больше грабителю, нежели хранителю покоя. – Девчонку берем, остальные не нужны.

– Убьем их? – спросил Кору. Вашон возмущенно вскрикнул.

– Да ну, зачем? Ты посмотри на них, что они могут? Свяжем, пока ждем Мангона, он тоже скоро должен появиться.

Беглецы переглянулись. Мангон скрывался под капюшоном и маской, и сейчас он занял привычную позу, ссутулившись и припадая на одну ногу. Так он казался не таким уж высоким покалеченным человеком. Вашон, белый, как иней в его бороде, опирался с одной стороны на руку Жослена, с другой к нему жалась Росси. Раду пряталась за господином. Влад пытался оттянуть Таню за свою спину, но та твердо стояла почти вровень с Мангоном.

– Они хотят меня забрать что ли? – хмуро уточнила она.

– Да. Ну не глупцы? – усмехнулся Мангон, совсем как Тень, и Таня не удержалась, чтобы не бросить на него взгляд.

Вдалеке что-то взорвалось, столб дыма поднялся над горизонтом.

– О, складу тверани конец, – развеселился Кору. – Если Мангон застрял где-то там, ему не выбраться.

– Он дракон, тупица. Они в огне не горят, – хмуро оборвал его другой стражник.

Таня смотрела на все разрастающееся зарево, и в памяти всплывало страшное воспоминание.

– Кору! Все вышли из замка? – почти закричала она.

– Замолчи! Сейчас мы задаем вопросы.

– Кору! – с нажимом повторила Таня. – В замке кто-то есть?

– А я откуда знаю? – нехотя ответил Кору, удобнее перехватывая ружье. – Никто не проверял. Если там кто и остался, так это мангоновы прихвостни.

– Кору, ты видел Виталину? – стоило только представить судьбу этой своенравной девицы, как начинала кружиться голова.

– Нет, она наверняка уехала еще вечером, как Ястин, – пожал плечами Кору.

– Она никуда не уехала! – неожиданно для себя самой закричала Таня, чувствуя, как отчаяние подкатывает к горлу. – Она в синей комнате. Она плетеная на стуле! Бурундово проклятье, я иду назад!

– Никуда ты не пойдешь! Мы забираем тебя с собой, – стражник схватил Таню за руку, но та, резко развернувшись, вырвалась. Его подельники одновременно подняли ружья.

– Мангон, самое время превратиться в дракона! – закричал Вашон: его нервы сдавали.

Стражники переглянулись:

– Это чучело в тряпках – Мангон?

– Ну спасибо, художник, – прохрипел Адриан, прекращая ломать комедию и неудобно кривиться. – Насколько было бы проще одному.

– Эдак нам повезло, – улыбнулся стражник с голосом преступника. – Сразу двоих возьмем.

Мангон чуть покосился назад, на Влада, и кивнул. Затем он молниеносно выхватил пистолет, и Владимир отстал от него буквально на секунду. Один за другим раздались выстрелы, а за ними бахнуло ружье: завалившись с пробитой грудью, один из стражников нажал на спусковой крючок и пальнул в небо. Кору, которому пули не досталось, отбросил ружье сам под прицелом двух пистолетов.

– Дэстор! Дэстор, прошу, не надо, – его голос вдруг стал тонким и сиплым.

– Ну что, правильную ли ты сторону выбрал, мальчишка? – спросил Мангон, поднимая пистолет. Он собирался убить предателя, и это было самым логичным решением, но Таня все равно напряглась, решая, стоит ли ему помешать. В ней боролись злость и принципы, и первая пока побеждала. Лицо Кору скривилось, потому что в лице дракона он не видел ничего, кроме своей смерти, и по новеньким синим штанам, которые он выиграл в соревновании с чужеземкой несколько дней назад, расползлось мокрое пятно. Но умереть в тот день ему было не суждено. Рука Мангона дрогнула, когда Влад совсем рядом закричал:

– Таня, ты куда?

Оставив за спиной Жослена, Вашона и Росси, которые присели, боясь попасть под пули, Таня уверенно топала в сторону замка.

– Проклятая девчонка! Раду, – Мангон сунул верной служанке в руку пистолет, и та направила его на Кору, который в этот момент благодарил всех известных богов за спасение. – Пристрели его, если дернется.

– Как скажете, господин, – отозвалась Раду и твердой рукой направила пистолет на бывшего стражника. – А я еще тебя с кухни подкармливала. Тьфу!

Мангон бросился за Таней. Она ушла не далеко, хоть и старалась идти как можно быстрее. Мангон настиг ее секунд за десять и схватил за руку.

– Хочешь, чтобы я тебя ударила? – зло бросила Таня, развернувшись к нему.

– А ты попробуй, – Мангон сдернул маску, чтобы она лучше видела его лицо и поняла, что капризы сейчас неуместны. Только это был не каприз.

– Там Виталина. Она умирает, потому что я… Я… – рывком высвободив руку, Таня повернулась и снова зашагала к замку, не в силах по-другому справиться с ужасом, который расползался в груди. Она должна что-то сделать, обязана. Он не может просто принять вид, что все в порядке. Мангон что-то крикнул, снова попытался ее удержать, но она увернулась. Тогда он сгреб ее за талию и прижал к себе, оторвав от земли. В этот момент снова что-то взорвалось в замке, не так громко и не столь эффектно, и над его стенами с новой силой взвилось пламя. Это стало последней каплей. Таня забилась в руках Мангона, колотила руками и ногами и орала во всю глотку от отчаяния и ненависти к себе.

– Я убила! Убила! Убила! – кричала она, и с каждым словом сил становилось все меньше. Усталость и переживания бесконечно ночи дали о себе знать. Наконец она обмякла, откинула голову, прислонилась затылком к груди Адриана, а он продолжал прижимать ее к себе, сильно, но бережно, словно любовницу. Всполохи от пожара бросали желтые блики на ее лицо, под глазами залегли тени. Таня тяжело дышала и слабо цеплялась за мужские запястья, хотя не надеялась уже высвободиться.

– Я убила ее, – она показала на умирающий замок и уронила руку.

В этот момент сам Мангон по-другому посмотрел на Серый Кардинал и испытал свой личный ужас. Над горизонтом возвышались только башни, выше всех – Южная, с которой он всегда улетал и куда возвращался. Огонь вырвался из окна Уточьей башни, на вершине которой находилась любимая комната его матери. Внизу остались ее портреты, бесценная библиотека, сотни манускриптов, секретных документов, чужих тайн, артефакты и деньги. Все полыхало и гибло на глазах у великого и хладнокровного Адриана Мангона.

– А они убили меня, – проговорил он, доверяя Тане свою боль и свой ужас, единственной во всем этом мире под чужими для нее созвездиями. И она спиной почувствовала, как он пытается дышать, как резко вдыхает и выдыхает морозный воздух, как дрожит грудь.

– Тень…

– Татана.

Их боль стала одной и поделилась пополам. Они смотрели, как горит прекрасный замок, а вместе с ним сгорает что-то важное, для каждого свое, но невосполнимое, и держались друг за друга, позволив себе на мгновение забыть о том, какая пропасть разверзлась между ними.

Возвращались они медленно, иногда спотыкаясь. Мангон вспомнил, что оставил на земле врага, и ничто не помешало бы тому подняться и перебить всех его людей, но рядом с камнями появились другие действующие лица. Точнее, морды. И это в корне меняло ситуацию.

Глава 3. Прощания

В сероватой предрассветной дымке, словно призраки, появились волки. Один из них, самый большой, косматый, с отражающими лунный свет глазами, казался гигантом, духом из древних легенд. Они терпеливо ждали, пока Мангон, такой же сильный и старый, как они, подойдет ближе, и практически не шевелились. Люди прижались к камням, сбились от страха в стайку, ведь оборотней на этом берегу Отолуры не видели уже пару десятков лет. Но они снова появились здесь, чтобы заявить о своих правах, вернуть владения и власть.

Вперед вышел самый крупный волк, и Таня его сразу узнала. В их первую встречу она была на грани жизни и смерти и навсегда запомнила морду своего спасителя. Вук.

– Я получил твое послание, дракон, – невнятно проговорил оборотень. – Итак, это правда? Ты возвращаешь нам наше право свободно передвигаться по этим землям?

– Да, Вук. В обмен на твою помощь.

– Доставить вас к городу и защитить, если придется. Я понял. Все эти люди с вами? – он кивнул в сторону камней.

– Нет. Среди них два предателя, – холодно ответил Мангон. – Можешь забрать их себе.

Кору вырвался вперед и упал на колени.

– Дэстор, нет, умоляю!

– Да накой они мне сдались? Бабы в штанах, – презрительно фыркнул Вук, и сопровождавшие его оборотни зашевелились, заурчали. – Ничего плохого не имел в виду, – он слегка поклонился Тане, насмешливо приоткрыв пасть. – Ты чего в горелый замок рвалась?

– Там человек умирал, – еле слышно проговорила Таня, сжимая предплечья.

– Да там много, кто сегодня подох, – недобро усмехнулся Вук.

– Умирал из-за меня, – жестко добавилаа она, глядя оборотню прямо в его огромные желтые глаза. Он видел ее боль и сожаления, но лишь покачал головой.

– В первый раз? С почином.

Нет, не в первый. Еще был Айронгу, который тоже умер из-за нее. Она подумала, что все рушит вокруг себя, но признать это вслух не могла.

Небо быстро тускнело, выцветая, словно платок под летним солнцем. Звезды еще было видно, но не так ярко, шагнули из темноты силуэты кустов и деревьев, стали различимы черты лиц. Где-то далеко запела птица.

– Ночь на исходе, – сказал Мангон. – Еще немного, и мы будем подбираться к городу на глазах у всех, а нам этого не нужно.

Вук мог бы спросить про восстание, но не стал. Он только что получил былые привилегии назад и не был настроен их снова терять, ввязываясь в перепалку с драконом.

– Возьму девчонок, – сказал Вук, – они знают, как держаться на оборотне. Ты полетишь, Мангон?

– Мне нельзя оборачиваться сейчас, – сдержанно ответил тот, не вдаваясь в подробности. Пусть думает, что он не хочет, чтобы его видели мятежники.

– Тогда тебя возьмет Хокки, – распорядился вожак и принялся распределять людей по другим спинам. Хокки смотрел прямо на Таню, переступал с лапы на лапу, растягивал пасть в волчьей подобии улыбки: одним словом, ему явно было весело. Ей показалось, что она видела этого оборотня на празднике Мабон, что узнает его. Но может быть, она просто обозналась.

К девушкам подошел Вук. От него пахло влажной шерстью и немного, на грани чувствительности человеческого обоняния, кровью. Он легко пригнулся, позволив сначала усадить себе на спину Росси, а потом взобраться Тане.

– Вы намного лучше выглядите, когда не умираете, – усмехнулся Вук, переминаясь, выгибая спину и перераспределяя вес так, чтобы и ему было удобнее, и ценный груз по дороге не свалился. – И пахнете лучше.

– Ну спасибо, – откликнулась Таня. – Все волки – мастера на добрые слова?

– Нет, я особенный. Думал, ты это поняла.

Таня не ответила, стушевавшись. Но Вук уже забыл о ней. Он внимательно осмотрел оборотней, которые пришли с ним, проверил, правильно ли сидят люди. Убедившись, что все в порядке, Вук коротко и звонко рыкнул и с места сорвался в прыжок. Таня едва не слетела с его спины, так как Росси не удержалась и врезалась ей в грудь. Пришлось наклониться, обнять подругу и самой вцепиться крепче в густую влажную шерсть на холке. Оборотни бежали быстро. Холодный влажный ветер летел в лицо, выбивая слезы. Под лапами стелилась серая трава, покрытая тонкими узорами инея. Иногда Вук оборачивался, ворчал, что-то сообщая стае, но Таня была сосредоточена только на пальцах, которые держали шерсть, и бедрах, сжимавших вздымающиеся бока: главное, не упасть.

На востоке разрасталась светлая полоса. Небо голубело, над землей заклубилась туманная дымка, окрашенная в теплый желтый цвет. Впереди, над туманом, выросли далекие шпили илибургских небоскребов, их вершины горели огнем под невидимым еще с земли солнцем: столица была рядом. Пригород еще спал, и пятерым волкам удалось подобраться к ничего не подозревающим горожанам совсем близко. Солнце протянуло первые лучики из-за горизонта, погладило серебристую шерсть. Оборотни остановились, позволив людям слезть на землю.

– Я выполнил свою часть договора, – сказал Вук Мангону, когда все оборотни оказались свободны.

– И я благодарю тебя за это. Ты и твои собратья могут свободно проходить по моим землям.

– И охотиться!

– Зная меру, – уклончиво ответил Мангон. – Мы все обсудим, когда я наведу порядок в городе.

– Значит, у меня много времени, – весело ответил Вук. То ли он что-то знал о восстании, то ли просто имел свои соображения на этот счет, но на быструю победу драконов он явно бы не поставил.

– Мы не стали друзьями, волк, – предупредил его Мангон. – Следи, что говоришь.

– Само собой, дракон, – ответил оборотень и поднял лапу. Не задумавшись, Адриан протянул руку и пожал локоть волка, как сделал бы это при прощании с человеком. Тот шлепнул его лапой по предплечью, оставив на плаще грязный след. На других людей оборотни не стали обращать особого внимания, разве что на Тане и Росси Вук задержал взгляд чуть дольше, а затем его стая растворилась вместе с утренним туманом.

Вдалеке виднелась городская стена, но сам Илибург давно вытек за ее пределы, захватив посады. Постройки лепились к стене и усеивали весь склон, образовывая новые районы. Здесь находились небольшие домики в один-два этажа, некоторые покрытые цветной черепицей, а вокруг них были разбиты небольшие огородики. Где-то там стояло убогое убежище Фарухи, в огороде которой Таня помяла базилик. Как же давно это было! Здесь, в пригороде, все еще чувствовалась провинциальная атмосфера, люди просыпались раньше, развешивали белье на веревках, держали домашних животных и ездили на лошадях. Но они уже гордо называли себя илибургцами и пользовались всеми привилегиями горожан. А также платили городские налоги.

Из тумана выступал белый мостик через речку, несущуюся к величественной Отолуре, он напоминал спину змейки, гибкой и легкой. А за мостом начинались дома, все лучше различимые в лучах поднимающегося солнца.

– Это Малый Шерр, Раду, – сказал Мангон.

– Здесь же живет моя сестра, – радостно отозвалась экономка, а потом запнулась, посмотрела на господина, словно он хотел ее ударить. – Мы же поэтому остановились?

– Да, – Мангон не смотрел на нее, стоял ровно, заложив руки за спину. – Кажется, вот тот домик, с голубым фасадом? У самой реки?

– Верно, – отозвалась Раду. – Места у нее немного, но уверена, нам с вами хватит.

– Будет лучше, если ты одна навестишь сестру и побудешь у нее некоторое время.

– Но Дэстор! Вы отсылаете меня? – Раду смотрела на него своими бледно-карими глазами, не в силах поверить в происходящее. В ее голосе слышались слезы.

– Нет. Я забочусь о твоей безопасности. И безопаснее всего сейчас – подальше от меня, – строгим тоном пояснил Мангон.

– Дэстор, это как же? Я же столько с вами бок о бок. И теперь вы меня гоните? – она протянула руки к господину, сжала его предплечья. В лучах рассветного солнца он напоминал героя легенд: высокий, статный, со смуглым лицом и острыми скулами. Коса выбилась из-под плаща, и перо на ней тревожно алело. Таню кто-то дернул за рукав: это была Росси, она хмурила брови, мол, стыдно таращиться на Раду в таком состоянии, обычно суровую и храбрую, а сейчас треснувшую, как старая ваза. Под давлением подруги Таня отошла подальше, к Жослену и Владу, и не слышала, о чем говорил Мангон со своей верной служанкой, но иногда бросала в их сторону взволнованные взгляды. Раду прижимала руки к груди и что-то тихо говорила, Мангон нагнулся к ней, чтобы лучше слышать.

– Что будете делать дальше? – спросил Владимир.

– А я вам скажу, что! – встрял в разговор Вашон, который всегда держался чуть поодаль. Он выглядел злым и уставшим одновременно, и было в его фигуре, обмотанной мантией, гневной, напряженной, что-то удивительно поэтичное. – Я подписывал договор на один портрет. Я не собирался ни болеть страшной болезнью, ни прятаться от обезумевших бунтовщиков. Это все слишком для меня! Я не намерен оставаться здесь ни минутой более. Жослен, пойдем, у нас много дел. Нужно еще найти служанку, чтобы она привела в порядок мастерскую в городе и закупила еду. Или ты сам на рынок пойдешь?

Сен-Жан посмотрел на Таню, потом на Росси, и вид при этом имел совершенно растерянный и несчастный.

– Мастер, а как же мои друзья? – нерешительно начал он.

– Ах да, твои бесценные друзья, – Вашон сложил руки на груди, и длинные рукава его мантии взметнулись в воздух. – Твое право – оставайся с ними. Я не в силах навязывать тебе ни свои знания, ни свое участие.

– Мастер, – Жослен сделался еще несчастнее, если такое вообще было возможно. Он смотрел на Вашона, который свел густые брови к переносице, и не мог решиться. – Я же смогу видеться с ними?

– Навряд ли, если вы намерены остаться моим учеником, – отрезал тот. – Я недолго пробуду в Илибурге, да и в Илирии в целом. Обстановка здесь стала неблагоприятной для творчества. Я возвращаюсь в Лориш. Ты со мной?

Жослен ответил не сразу. Таня смотрела на него и видела, как он разрывался между желанием быть со своим учителем и долгом перед друзьями, и понимала, что оставаться с ней – не самая лучшая затея. Опасная, если честно, и почти безнадежная.

– Все в порядке, Жослен, – сказала она, поглаживая его предплечье. – Ты должен идти. Ты художник, твое место там, – она кивнула на Вашона, явно недовольного тем, что его ученик посмел сомневаться.

– Татана, – Сен-Жан сжал ее пальцы в руках, и глаза его были красные от выступивших слез. – Если все сбудется, все легенды, то это последний раз, когда я вижу тебя?

“Если Мангон убьет тебя”, – имел он в виду и не смел сказать. Таня кивнула:

– Да. Но это ничего. Давай я лучше посмотрю на тебя.

Она шагнула ближе, сжала его щеки, поросшие легкой щетиной, и на руки ей упали светлые кудри. Глаза у Жослена были отчаянно голубые, особо глубокие, когда на них блестели слезы. Лоб скрыт кудрями, лицо со впалыми щеками и высокими скулами золотисто-темное, будто выточенное из оливы. Такой красивый, изящный, в мире Тани он был бы любимчиком фотокамеры. Солнце поднималось над горизонтом и в его золотых лучах на мгновение показалось, что Жослен сошел с картины, где далекие тополя, и пожухлая осенняя трава, и бледное осеннее небо, и он, хрупкий ангел, не иначе. Солнечные блики запутались в его волосах, присыпанных пылью, блестули в скользящей по щеке слезе.

– Ты будешь помнить меня? – спросила Таня. Рядом всхлипнула Росси. Она гладила Жослена по плечу и прижималась к нему щекой.

– Я напишу тебя на самой великой своей картине, – пообещал Жослен и привлек Таню к себе, крепко обняв, вложив в силу рук всю любовь. А потом они пустили в свой круг Росси и стояли так некоторое время, склонившись головами, и шептали разные глупости.

– Жослен, я не могу ждать, пока вы наобнимаетесь, – прикрикнул Вашон.

– Ну что ты орешь? – протянул Владимир с явным укором в голосе. – Ребятишки прощаются. Тебе жалко что ли?

– В любой момент тут могут появиться мятежники, и я бы предпочел с ними не встречаться.

– Ну дай им еще пять минут, нельзя же быть таким старым жуком.

Вашон гневно глянул на врача, но ничего не сказал, на что потратил последние капли своего скудного терпения.

Круг распался. Друзья еще пару мгновений подержались за руки, а потом отпустили друг друга. Росси продолжала всхлипывать, Жослен зло вытирал щеки тыльной стороной руки. Таня почувствовала, что прокусила губу до крови, и быстро стерла ее. Подошел Мангон.

– Мастер прав, – сказал он, и тон его был по обыкновению спокоен и холоден. Раду рядом с ним не оказалось, и посмотрев вокруг, Таня увидела вдалеке, на противоположной стороне реки, одинокую фигурку, что брела, спотыкаясь, прочь. Что же Мангон сказал ей, как смог прогнать, как разбил сердце, возможно, самой верной женщине в его окружении? Тане вдруг нестерпимо стало жаль угрюмую, немногословную Раду, и она посмотрела на Мангона, но на его лице застыло холодное и сдержанное выражение. – Кто хочет уходить, сейчас самое время.

– Жослен? – еще раз спросил Вашон. Он не подал никому руки и явно не собирался ни с кем прощаться. Сен-Жан обнял Владимира, кивнул Мангону и встал рядом с учителем.

– Мне жаль, что картину не удалось написать. Ваше жалованье выслано на адрес мастерской, – сказал Мангон на прощание.

– Если бы я знал, что так все будет, никогда бы не согласился на работу, – буквально выплюнул Вашон.

– Справедливо, – не стал спорить Мангон. Мастер не протянул ему руки, просто повернулся и зашагал к городским воротам. Жослен бросил прощальный взгляд на друзей и последовал за ним.

Мангон сразу потерял к художникам всякий интерес.

– Росалинда, Влад, вы тоже отправляйтесь по домам. Дальше мы с Татаной сами.

– И куда вы пойдете? Про вас в городе наверняка все знают, – сказал Владимир.

– У меня есть пару мест, которые держат верные мне люди. Там переночуем, я продумаю план, потому что в голове одни обрывки мыслей.

– Вы уверены в этих людях? – не отставал Влад. – Поручитесь за их верность в это время? А за верность их помощников? Поймите, вы дракон и все такое, но Татану таскать по сомнительным притонам я не позволю.

– У меня пока нет альтернатив, – ответил Мангон.

– Тогда приглашаю ко мне в лабораторию, – предложил врач. – Там вы отдохнете, поедите нормально и пойдете дальше, куда надумаете.

Мангон качнул головой.

– Я не могу подвергать тебя такому риску.

– А то вытащив меня через тайный ход из осажденного замка вы не подвергли меня риску, – скривился Влад. – Пойдем, это лучшее, на что вы можете рассчитывать.

– Хорошо, возможно, ты прав, – Мангон потер глаза и снова натянул капюшон и маску, превратившись в подобие Тени.

Они двинулись вдоль речки к большому широкому мосту, по которому могли разъехаться две повозки и еще оставалось место для пешеходов. По нему проходил Тракт, ведущий к городским воротам, весьма условным, ведь город давно вырвался за пределы территории, которые они запирали.

– Росси, а тебя куда проводить нужно? – спросил Влад. Он щурился на яркий свет, чувствуя, как солнце понемногу начало согревать стылый утренний воздух.

– Мне некуда идти, – призналась Росси. Глаза ее все еще были красными. – Я из Каменок, это деревня в ста милях отсюда. Надеялась заработать в доме Амина, может, встретить хорошего парня, замуж выйти, – она вздохнула, и Таня неловко потрепала ее по руке. Парень, который так нравился Росси, предпочел ей блестящее будущее художника.

– Может быть, у тебя здесь есть родственники? Друзья? – продолжал Влад, но она снова замотала головой. – Ладно, не беда, побудешь пока у меня. А потом мы решим, что с тобой делать. Может, работку какую найдем.

Так они и отправились в город – вчетвером. До него оказалось дольше, чем можно было представить с первого взгляда. Тане казалось, вот она, стена, возвышается совсем рядом, только речку перейди, а оказалось, что и сам мост довольно длинный, и до ворот еще идти и идти. Судя по солнцу, было около семи часов по местному времени, когда они приблизились к центральному Илибургу. Мангон сильнее надвинул капюшон на глаза и снова стал припадать на левую ногу.