Текст книги "Блеск чужих созвездий. Часть 2 (СИ)"

Автор книги: Мария Доброхотова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 16 страниц)

“Это же Мангон, дэстор-кусок-льда, дракон, который хотел сожрать тебя!” – мысленно одернула себя Таня и тут же ответила: “Да, это Мангон. И что? Это Адриан, Тень. Он спас меня от Илибурга, от оборотней и Свирла. Он всегда появляется, когда я оказываюсь на грани смерти”.

“Ну да, а сначала он толкает тебя туда”.

“Нет же! Он вернулся. И все теперь будет хорошо”.

Таня снова разулыбалась. Не в силах больше смотреть на это глупое лицо в зеркале, она развернулась и покинула комнату.

Она спустилась в гостиную, где застала за вежливой беседой только пару постояльцев, не было никого и в столовой. Где искать Жамардин, подсказал Дар:

– Госпожа в зимнем саду, – буркнул он и отвернулся, показывая, что не намерен продолжать разговор, но большего от него и не требовалось.

Зимний сад жался с торца к кирпичному отелю, и было заметно, что он пристроен намного позже возведения самого здания. Он представлял из себя стеклянный павильон, чьи бронзовые рамы позеленели от времени. Под его крышей было прохладно и влажно. Растения торчали из огромных кадок и устремлялись к небу, врезались в стеклянный потолок и безнадежно упирались в него сотней зеленых ладоней. Под сенью листьев располагались столики с зелеными стеклянными столешницами в окружении изящных металлических стульев. В нише пристроился старый орган с тонкими трубками, тянущимися вверх, и их оплели стебли вьюнов. По зимнему саду плавал серый дневной свет, который превращал его в жутковатое место. Улицы снаружи были пусты и блестели после ночного дождя.

Именно здесь Таня обнаружила Жамардин в компании Мангона. Они сидели за одним из столиков, перед ними стоял кофейник и пара белых фарфоровых чашек, и они о чем-то вполголоса беседовали. Адриан обхватывал чашку за тонкие стенки, через которых просвечивала горячая раха, и медленно, придерживая ее за донышко другой рукой, подносил ко рту, как будто его вовсе не беспокоил поднимающийся от обжигающего напитка пар. Он сидел вполоборота и внимательно слушал Жамардин, которая воинственно размахивала трубкой. Таня видела до этого хозяйку гостиницы насмешливой и сдержанной, и в то утро Жамардин выглядела непривычно возбужденной. При виде Мангона сердце Тани предательски замерло, и она поняла, что не понимает, как теперь себя с ним вести. Остался ли дракон врагом или стал спасителем, а может быть, союзником. Насколько проще ей было раньше!

Таня отбросила тяжелые мысли и ворвалась в тесный мир Мангона и Жамардин, словно маленький шумный зверек.

– Доброе утро! – громко поприветствовала она, усаживаясь на стул, по-турецки скрестив ноги и подоткнув юбку так, что она походила на шаровары. – Какая чашка моя?

– Татана, доброе утро, – Адриан сдержанно улыбнулся ей, будто улыбка была недопустима, но пальцы его, горячие от рахи, легко скользнули по ее запястью и быстро сжали его. Он сменил вчерашнюю странную одежду на костюм с серым сюртуком и вышитой фиолетовой жилеткой под ним. – Как ты себя чувствуешь?

Таня вновь почувствовала, как щеки заливает краска, и бросила беглый взгляд на Жамардин: смотрит или нет? Конечно, она смотрела, подмечала взором постаревшей любовницы каждый жест, каждый косой взгляд и глядела прямо и недобро, будто уличая во лжи.

– Отлично, – с преувеличенной бодростью ответила Таня.

– Присоединяйся к нам, – предложил Мангон. – Жамардин, прикажи подать завтрак, и после него мы обсудим, что будем делать дальше. Нас ждет долгий разговор.

Жамардин помедлила, но потом проговорила: “Как скажешь, Адриан”, – и поднялась, чтобы позвать прислугу.

Когда Жамардин вышла из зимнего сада, на минуту воцарилась тишина, которую нарушил Мангон:

– Я очень испугался вчера за тебя, – он сцепил руки в замок перед собой. – Давно с тобой такое?

– В первый раз. Спасибо, что помогли, дэстор Мангон, – Таня не набралась смелости, чтобы посмотреть на него.

– Меня вполне устроило, что ты зовешь меня по имени. Я сейчас такой же беглец, как и ты, я лишился замка, моя армия в руках предателя, и я не знаю, кто остался на моей стороне. И не могу узнать, не попавшись в лапы Кейбла. Никакой я не дэстор.

– Я не могу никак понять. Есть Мангон, Тень и Адриан, – с каждым именем Таня ставила в ряд кофейник и две чашки. – И я из этих людей не могу сделать одного.

Мангон немного помолчал, разглядывая сервиз Жамардин, а потом наконец сказал:

– Давай тогда начнем с начала. Здравствуй, меня зовут Адриан.

Таня повернулась к нему. Мангон сидел в пол-оборота к ней и протягивал руку. Он выглядел уставшим и оттого не таким высокомерным, как обычно, и Таня подумала, что под ледяной маской мог скрываться вполне приятный человек.

– Здравствуй, Адриан. Меня зовут Татана, – сказала она, скользнула рукой по его ладони, предплечью, сжала локоть, как принято в Илирии. Он сжал ее локоть в ответ, и Таня почувствовала, как пробежали мурашки по плечам.

– Завтрак сейчас подадут, – громче, чем было нужно, оповестила Жамардин, появляясь в зимнем саду. – Сегодня у нас яйца с овощами, лоссоские колбаски и тосты.

– Звучит замечательно, Жамардин, – мягко сказал Мангон.

– Когда ты такой милый, ты меня пугаешь. Может быть, ты заболел?

– Хуже. Я чуть не умер.

– Ты был огромным драконом. Почти никто не смог бы тебя убить, не прибедняйся, – скривила сухие губы Жамардин.

– Ты же знаешь, что меня в этой туше бы уже не было, – ответил Мангон. – Дракон почти поглотил меня.

В саду появился слуга с подносом, и Жамардин подняла руку, помахав ему. Он поставил на столик тарелки с горячим завтраком.

– Зато ты мог есть молодых девиц, сколько хочешь, – сказала Таня, поливая яйца незнакомым соусом.

– Что? – удивился Мангон. – Зачем мне есть девиц?

– Не знаю, это ты тут дракон, – ответила Таня. – Сказки в моей земле говорят, что драконы всегда просят молодых девиц, а потом едят их.

– Нет, милая, не едят. Просто приносят в жертву Великой Матери, – недобро усмехнулась Жамардин и как ни в чем ни бывало принялась резать колбаску. Она и представить себе не могла, в какое больное место угодила своим язвительным замечанием. Адриан с беспокойством посмотрел на Таню, но та уже справилась с оторопью и сидела с непринужденным видом.

– Зря не едят. Наверное, мы вкусные, – сказала она и откусила кусок от колбаски.

– Ты себе льстишь. Двадцать лет – это уже не телятина, а говядина, – заметила Жамардин, и тон ее был холоден, как день за окнами.

– Что она сказала? – радостно спросила Таня, глядя в глаза Адриану.

– Гм, – тот попытался сосредоточиться на еде, но она продолжала сверлить его взглядом. – Можно меня в это не втягивать?

– А Тень мне всегда слова объясняет. Ты можешь его позвать?

– Хорошо, – протянул Адриан, откладывая вилку и нож. – Телятина – это мясо маленькой коровы, а говядина – мясо взрослой коровы.

– Ах, Адриан, лучше я бы не сказала, – Жамардин даже похлопала пару раз.

– А что такое корова? – так же широко распахнув глаза от любопытства, поинтересовалась Таня, и Адриан только усмехнулся. Она прекрасно знала, что такое корова.

***

Когда с завтраком было покончено и слуги забрали приборы, пришло время серьезных разговоров. Было десять часов, полдень, и солнце, мутное пятно за облаками, поднялось так высоко, как только ему позволялось в это время года. Иногда мимо отеля проходили люди, но редкие из них заглядывали в зимний сад, а если и заглядывали, то видели трех незнакомых человек за столиком, заваленном бумагами. Жамардин настаивала на том, чтобы запереться в ее кабинете, но Таня категорически отказалась возвращаться в ту маленькую комнатку, заставленную громоздкой мебелью, поэтому хозяйка отеля просто поставила Дара у дверей, запретив кого-либо впускать в зимний сад.

– Итак, я предлагаю обратиться к бездомным, – начала Таня, чувствуя радостное возбуждение. С Мангоном воплотить ее план в жизнь будет в разы проще, и друзья скоро будут на свободе.

– Подожди. Я говорю первым, ты не против? – Мангон вопросительно поднял бровь. Несмотря на вежливый тон, его вопрос не подразумевал отказа.

– Послушайте, у меня правда есть отличный план…

– Я говорю первым, – с нажимом повторил Мангон, и в его голосе были слышны профессиональные командные ноты. – Когда будет время, я дам вам слово.

Таня против воли пригнула голову, пробормотала: “Ладно, дэстор я-тут-самый-умный”, – и приготовилась слушать.

– Для начала вам стоит знать, где я успел побывать, пока не узнал, что Свирл держит вас в плену, – он посмотрел на Таню. – Моей целью было собрать соратников, тех, кто хочет сохранить мир в стране, кто вместе со мной выйдет на переговоры и постарается найти выход из сложившейся ситуации. И самым очевидным вариантом были драконы.

Мангон встал, как будто столик и изящные стулья сковывали его, прошелся по саду и остановился, заложив руки за спину. Таня вдруг ясно представила, как он стоит перед важными людьми, советниками, какими-нибудь министрами и хорошо поставленным голосом делает доклад по социально важным вопросам или требует у подчиненных отчета.

– Что случилось с Уэллом, думаю, все знают, – сказал он.

– Да, бедняга, – отозвалась Жаклин. – Это настоящее кощунство.

– Его голова все еще там гниет? – тихо спросила Таня; мысль о такой участи приводила ее в ужас.

– Да, – нахмурился Мангон. – Пока я ничего не могу с этим сделать. Мятежники оставили Уэлла в знак свержения власти, но какая честь в убийстве безобидного библиотекаря? – в его голосе чувствовалась горечь. – Впрочем, не об этом сейчас. Итак, у меня осталось четверо друзей, которые могли бы помочь. Первым я отправился к Кейблу, хоть и слышал, что он встал на сторону мятежников. Верить в это не хотелось, сами понимаете, мы с ним сорок лет правим плечом к плечу. Как Тень я пробрался в Виксантию и даже смог издалека увидеть Кейбла, но он буквально окружил себя охраной. Он приказал схватить меня, и я еле унес ноги.

– Может, он не понял, что это вы. Ты, – поправилась Таня. Она никак не могла привыкнуть к неформальному общению с грозным Мангоном.

– Я имел глупость снять маску. Так Кейбл узнал, что я не сгорел в Кардинале, и я потерял преимущество. Что ж, иногда вера в дружбу оказывается самообманом, – он выразительно посмотрел на Таню, и та насупилась. Весь ее вид говорил о том, что она не согласна с Мангоном. Он прошел к окну и встал, заложив руки за спину, прямой, будто выстроганный из дерева. – Я отправился к Верриону. Он даже не открыл ворота: я попал туда по тайному ходу из часовни в Телемии, который он сам мне показал несколько лет назад. Веррион лежал на груде золота и категорически отказался выходить из своего замка. Сколько бы я ни разговаривал с ним, как бы ни убеждал или подкупал, он остался непреклонен. Его больше не интересует ничего, кроме богатств.

– Как в наших сказках! – воскликнула Таня.

– Так может, возмущение людей имеет смысл? – спросила Жамардин. Мангон повернул голову в профиль, показывая, что готов выслушать ее возмутительную мысль. – Люди говорят, что драконы грабят их, тащат золото себе, как глупые сороки. Извини, Адриан, это просто цитата. Народ задыхается от налогов, которые идут на обогащение сокровищниц и строительство замков.

– У диких драконов нет недостатков, они безгрешны, как любое животное. Но мы наполовину люди, и у нас есть свои слабости, – сказал Мангон, снова повернувшись к окну. – Веррион поддался алчности и повредился рассудком, но не все такие.

– Вы вот имеете замок, – вполголоса добавила Таня. – Может, он уцелел.

– Это был замок моего отца.

– Это меняет мало, – ответила Таня, и Мангон бросил через плечо на нее злой взгляд.

– Может, ты думаешь, что мне не стоит возвращать власть? Расскажи нам о своем мнении, Татана! – и когда она не ответила, добавил: – Ну же, я жду.

Таня чувствовала, что разозлила Мангона, и страх будто запечатал ей рот. Перед собой она вновь видела дракона, который держит ее в кошмарных лапах и может в любой момент раздавить. Она закрыла глаза и представила, что разговаривает с Тенью, таинственным, но приятным человеком.

– Я просто думаю, что люди выходят на улицу не просто так, – выпалила она и набралась смелости, чтобы посмотреть на Мангона. – Быть бедным трудно, поверь, я сама бедная. Всю жизнь. Когда нечего давать детям кушать, это делает сердца жесткими. А ты говоришь, что ты другой, хотя твой замок может есть целый город.

– Девочка имеет в виду, что стоимости твоего замка хватило бы, чтобы накормить кучу народа… – начала было Жамардин.

– Я понял! – прорычал Адриан, и она осеклась. – Я – кардинал Илирии. Кейбл, наш главнокомандующий, занимается чем угодно, но не своими обязанностями. На юге наши границы треплют акеты, и я должен быть там, а не заниматься безобразиями в городе. Акету потребуется не так много времени, чтобы узнать, что Илибург разгромлен мятежом, и они бросят все силы к нашим границам и сомнут тех немногих, кого я туда направил. На западе Влация, и пусть у нас с ними хорошие отношения, наверняка они тоже не откажутся ухватить кусок. Я не уверен, что Кейбл вообще озадачен этим, хотя это его ответственность. Об экономике должен думать Веррион, а я читать проклятые проповеди! – голос Мангона оставался холодным, но по глазам было видно, что он едва справляется с яростью, поэтому он повернулся на каблуках и снова уставился в окно, давая себе возможность успокоиться. – Но все смешалось, город в едином порыве выставил в мою сторону копья, а я все пытаюсь что-то спасти. Глупец, – он горько усмехнулся.

Таня сидела, притихшая, она и половины не поняла из того, что наговорил Мангон. Вдруг слева раздался резкий стук, так что Таня подпрыгнула. Это Жамардин как ни в чем ни бывало стучала трубкой по столу, утрясая табак.

– Что такого? – спросила она, когда Таня и Мангон выразительно посмотрели на нее, и принялась приминать листочки пальцем. Чиркнула зажигалкой, сделала несколько коротких затяжек, чтобы огонь юркнул в глубину чашки. – Остается Корнелия Аррон, я права?

– Да, – ответил Мангон, стряхивая пепел черных мыслей. – И именно к ней мы направимся.

– Мы? – переспросила Таня.

– Да, ты идешь со мной.

– Но зачем? На улицах опасно, оставь девчонку у меня, я найду ей работу, – предложила Жамардин.

– Вы же ненавидите меня, – шепнула Таня.

– О, это громко сказано, – ответила женщина. – Но ты скоро начнешь стареть и не будешь так сильно меня раздражать.

– Хороший план, – Таня дернула уголком губ.

Мангон вернулся за стол. Вид он снова имел спокойный, что же творилось у него в душе, сказать не мог никто.

– Нет, Татана пойдет со мной. Если Аррон согласится помочь, мы сразу отправимся за твоими друзьями, а потом она увезет вас в безопасное место, – сказал он.

– Вы можете вернуться за Татаной на обратном пути. Для дракона это пять минут времени, – Жамардин затянулась и с подозрением посмотрела на Мангона.

– Стоит мне уйти, как с Татаной случается беда, и мне приходится ее спасать. Будет спокойнее, если она будет рядом.

– Ты боишься за безопасность Татаны и тянешь ее в гущу событий, я правильно поняла? – Жамардин подалась вперед. – Признайся, Адриан, что действительно ты хочешь?

И Таня вдруг поняла, чего он хочет. По своему, сделав вывод из всего, что знала, и еще больше из того, о чем догадывалась, поэтому проговорила бесцветным голосом:

– Я все еще остаюсь как последний шанс. Такой твой план, да?

Она посмотрела на Мангона, против воли испытывая жгучее разочарование, а тот возвышался над ней даже в кресле, прямой и статный, и холодно смотрел в глаза, сжав губы в тонкую линию.

– Нам не придется им воспользоваться, – наконец сказал он.

Таня запустила пальцы в волосы, чувствуя, как все снова начинает рассыпаться. Только ей стоит поверить, что возможен хороший конец, что показался выход из бесконечного лабиринта, как кто-то наступает ее надежде на голову и нещадно давит ее. Таня подумала, что безмерно устала и хочет, чтобы все просто закончилось.

– Когда ты хочешь идти? – спокойно спросила она, не глядя на Мангона.

– Завтра с утра. У нас мало времени, – сколько раз он повторял эти слова!

– Я пойду с тобой, – ответила Таня. – Но при одном условии.

– Ты уверена, что можешь ставить условия?

Таня резко повернулась к нему и посмотрела прямо и зло, ледяная оболочка Мангона снова на мгновение треснула, и на его лице появилось подобие сочувствия.

– Ладно, хорошо. Какие условия?

– Если я не приду назад, ты спасаешь Росси и Жослена. Обязательно. Хоть они мертвые, все равно забери их. Ты сделаешь это? – она говорила сквозь зубы, потому что челюсть начала дрожать.

– Да. Я спасу их. Клянусь именем Великой Матери.

– Тогда я пойду с тобой.

Таня и Мангон замолчали. Разговор явно пошел не в ту сторону, и оба хотели сказать совсем другое, но не могли и, загнав себя в тупик, просто закончили разговор. Тогда голос подала Жамардин:

– Кто-нибудь объяснит, почему Татана вдруг стала последним шансом? – но ей никто не ответил. – Что такое она сможет сделать, если вдруг Аррон не согласится помочь? Она в конце концов очень стара. А ты не можешь превращаться в дракона, я вообще удивлена, что ты вернулся в этот раз, а девушки на роль жертвы у тебя нет… Постой! – на лице Жамардин появилось озарение. Никто ей не мешал, она болтала и вдруг сама пришла к ответу, который ей не давали. – Ты хочешь отдать ее Великой Матери?

Таня подтянула колени к груди и обхватила их руками. Адриан бросил на Жамардин умоляющий взгляд, которого она никогда у него не видела, а потому почувствовала, что может безнаказанно продолжить:

– Я думала, что вы любовники. Или нравитесь друг другу, – исправилась она, встретившись глазами с Мангоном. – А Татана для тебя жертва про запас? Адриан, иногда мне кажется, что я ничего о тебе не знаю.

Мангон встал, будто хотел быть подальше от Жамардин.

– Нам не придется использовать этот вариант, – повторил он холодно.

– Шансы велики, – пожала плечами Жамардин.

– Я не буду этого делать.

– А Татана тебе не верит, – она кивнула на Таню, которая буквально сжалась в комок.

– Замолчи! – прикрикнул Мангон, сжимая кулаки. – Женщина, хоть раз в жизни закрой вовремя рот!

Жамардин опустила трубку и с удивлением смотрела на него снизу вверх. Таня крепче обняла ноги и сжалась еще больше. Мангон смотрела на свою жалкую команду, и у него опустились руки. Старая хозяйка отеля и испуганная девчонка! Он совершил ошибку, вернувшись сюда, нужно было идти сразу к Аррон и делать все самому. Еще можно уйти, оставить Таню здесь и одному сунуться в пекло, на которое был обречен по праву рождения. Но он до ужаса не хотел снова оставаться один.

– Выдвигаемся завтра утром, – сказал он напоследок и вышел из кабинета.

Воцарилась тишина. Жамардин курила, и вид у нее был растерянный, она будто укладывала по полочкам новую информацию, обрабатывала ее, как моллюск песчинку, и думала, что с этим делать дальше. Таня все так же сидела в кресле, пытаясь унять внутреннюю дрожь. Зубы по-прежнему стучали, и она упиралась подбородком в колени, чтобы не клацать ими.

– Татана, я могу тебе чем-нибудь помочь? – спросила наконец Жамардин, и впервые она не вкладывала в слова двойного смысла, а искренне хотела позаботиться о девчонке.

– Нет, – помотала головой Таня. – Хотя… Подскажите, моя одежда сухая? Я могу ее взять?

– Брюки? Да, их отчистили, они висят в прачечной. Что ты задумала?

– Хочу быть собой.

***

Первые снежинки отделялись от высоких серых облаков, но умирали, не долетая до земли. Они превращались в большие капли и покрывали неровные дороги Илибурга блестящей глазурью. Дома жались друг к другу, будто старались согреться, и даже редкие яркие фасады казались унылыми в сумерках. Ставни закрывали окна, из-под них пробивались полоски света, напоминая лезвия ножей. Вдоль Ивовой улицы стояли старые масляные фонари, но никто их не зажигал тем вечером: фонарщик подался в мятежники, а прочие жители боялись выходить на улицы. Чем больше сгущались сумерки, тем холоднее становилось, и стылый влажный ветер проникал под одежду, заставляя дрожать.

Тане не было холодно: бег согревал ее. Сначала одолевали тяжелые мысли, но постепенно они отступили, оставив в голове легкие ничего не значащие обрывки, и Таня наконец почувствовала себя свободной. Она не думала о том, что будет, если встретит дурного человека или целую компанию, она устала бояться. Сапоги шлепали по мокрым дорожкам, и Таня сосредоточилась на том, чтобы не подвернуть ногу на какой-нибудь выбоине, и это стало настоящим наслаждением: чувствовать только свое тело и думать только о дороге. В какой-то момент в груди зародилась радость, легкая, беспричинная, и из-за нее захотелось смеяться. Так Таня и бежала минута за минутой, наслаждаясь каплями дождя на разгоряченной коже и улыбаясь, словно была не в своем уме.

Когда она убедилась, что ярость и страхи отступили, оставив только легкую тревогу, она вернулась в отель. На пороге ее остановил Дар, и Таня успела подумать, что ее могут не впустить, но охранник только сказал:

– Дэстор Мангон попросил спуститься в красную гостиную к девяти часам.

– Меня? – уточнила Таня, не зная, что еще ему могло от нее понадобиться.

Дар сурово посмотрел на нее:

– Я охранник, а не почтальон! Разбирайтесь сами.

– Ладно, я поняла. В девять в красной гостиной. Хорошего вечера! – она еле сдержалась, чтобы не толкнуть по-дружески Дарра кулаком в плечо. В комнате Мангона не было, и Тане ничего не оставалось, кроме как привести себя в порядок и гадать, что еще придумал для нее дракон.