Текст книги "Шоко Лад и Я"
Автор книги: Мария Бомон
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 20 страниц)
Я ввалилась в гостиную и сразу же увидела Энта, лежащего на диване. Все намного хуже, чем я предполагала. Его лицо было мертвенно-бледным, руки дрожали, а челюсть отвисла, будто вывихнутая.
– Что случилось, Энт? Что мама тебе рассказала? Она ведь не знает о…
– Нет, не знает… Зато я знаю о ней намного больше, чем мне казалось возможным.
– О чем ты?
– Я только что провел свою первую, клянусь Богом, настоящую исповедь.
– Что, прости?
– Она призналась мне в своих грехах. И я отпустил их.
– Но ты же не священник.
– Она думает иначе, вот в чем беда.
– Мама даже не католичка, она ненавидит католиков.
– Твоя мама пришла повидаться с тобой и была не на шутку расстроена. Очевидно, хотела поговорить и…
– Ты выслушал ее признания? Да как ты мог?! Какой низкий и подлый поступок!
– Но это была не моя идея, и миссис Бикерстафф не оставила мне никакого выбора. В любом случае, вспомни, кто придумал ложь о священнике? Или ты предпочла бы, чтобы я сказал: «Извините, миссис Бикерстафф, но я на самом деле вовсе не служитель Господа Бога. Просто ваша дочь решила таким образом скрыть от вас тот факт, что я уехал в Нью-Йорк, чтобы вести развратную жизнь двадцать четыре часа в сутки и семь дней в неделю»?
Я сдалась, мне известно, как мама умеет… хм… убеждать, когда желает получить что-то. Могу себе представить, в какой угол она загнала бедного Энта.
– Не понимаю, как тебе это удалось? – удивилась я. – Хочу сказать, когда ты в последний раз ходил на службу?
– Когда мне было пятнадцать. Это оказалось непросто, никак не мог вспомнить слова в том отрывке про «во имя Отца и Сына». По-моему, я благословил ее именем Клавдия I.
– Так в чем она призналась тебе?
– Не могу рассказать, – произнес Энт с негодованием. – Ведь это конфиденциальная информация. Только Бог является свидетелем того, что говорится между желающим получить отпущение грехов и исповедником.
Я рассмеялась, но мой друг даже не улыбнулся.
– Энт, но ведь ты не священник и не давал никаких обетов. В чем она призналась?
– Не могу, не хочу обманывать ее доверие.
– Перестань вести себя как идиот. Что ты узнал?
– Эми, ты не сможешь скрывать от мамы, что тебе известна правда. Она поймет, что я все рассказал, и это станет настоящей катастрофой для всех нас.
– Господи Иисусе, что же она тебе поведала? Неужели кража? Или убийство?
– Хуже, чем первый вариант… Но не настолько ужасно, как второй.
– Скажи мне, ну скажи.
– Не могу, Эми.
Я почувствовала, что вот-вот выйду из себя, но тут Энт резко сменил тему:
– Как бы там ни было, думаю, твоя мама не единственная, кому есть в чем признаться.
– О чем ты?
– А где ты была сегодня вечером?
– Работала, – сказала я быстро.
– Да ты что? Правда?
– Мне пришлось задержаться, не думала, что это смертный грех.
– Нет, но смертный грех – врать своему лучшему другу. На автоответчик пришло сообщение. Телефон позвонил как раз в тот момент, когда зашла твоя мама, поэтому мне пришлось включить устройство. Эми, чего ты добиваешься, снова с ним встречаясь? Разве у тебя в жизни и так недостаточно проблем?
Проигнорировав слова Энта, я нажала заветную кнопку.
«Эми… э-э… я и в самом деле очень хотел увидеть тебя сегодня вечером, но все испортил. Что тут можно сказать? Я поступил неправильно… И мне жаль…»
Вот как? Жаль? Возможно, число слов в лексиконе этого мужчины и достигает размера небольшой планеты, но я никогда не слышала, чтобы он произносил раньше слово «жаль»… Даже таким тихим и приглушенным шепотом, как сейчас. Вот уж чего никак не ожидала услышать.
«…и я хотел бы исправить это… Если ты дашь мне еще один шанс. Пожалуйста, позвони… Даже только для того, чтобы сказать, каким ослом я был и как ужасно вел себя».
Время, отведенное на сообщение, подошло к концу. Наступила гнетущая тишина.
Потом Энт проговорил:
– Я никогда раньше не слышал его голоса. Говорит, словно Пирс Броснан. Негодяй – вот подходящая для него фамилия. Джейк Негодяй. Надеюсь, ты не собираешься ему звонить.
– Конечно, нет, – ответила я.
И это действительно правда. Ни одной силе в мире, какой бы огромной она ни была, не удалось бы заставить меня подойти к телефону.
Глава 8
– Куда ты? – поинтересовалась Джулия.
– Хочу немного пройтись.
– Я вижу, ты собралась уходить. И куда именно?
– Нужно сделать кое-какие покупки.
– Как жаль! А я так хотела, чтобы ты пошла со мной и взглянула на тот новый бар. По-моему, он очень оригинальный. Думаю, можно было бы отпраздновать помолвку с Аланом именно в этом заведении. Оно называется «Куба Либре».
О Боже!
– Извини, мне пора, – пробормотала я, торопливо натягивая пальто и убегая из офиса.
Не могу выносить даже упоминания о том месте, где я увидела отца с той женщиной. Они принадлежат к тем людям, которых я пытаюсь выбросить из головы с самого утра. Список получился довольно длинным. В нем присутствует и новый раскаивающийся Джейк. Не хочу даже вспоминать. Еще Льюис, который снова начал вести себя так, будто меня не существует (вообще-то он даже уделил десять минут разговору с прыщавым шестнадцатилетним подростком, поэтому, видимо, с этих пор я официально признана наименее важным сотрудником). Еще есть мама, Энт и проклятое признание. Что, черт возьми, она натворила? И нельзя забывать о Лизе. Ее молчание было таким громким! Надеюсь только, что она захочет заключить со мной договор. Лучше всего позвонить ей и извиниться, но я никак не осмелюсь это сделать. И в конце концов, нельзя забывать о Шоко Лад.
Для меня самый хороший способ избавиться от негативных мыслей – с головой погрузиться в работу. Все шло просто замечательно, пока полчаса назад не раздался звонок. Мэри!
Во время обеденного перерыва офисные служащие занимают каждое свободное место в сквере в Сохо. Однако сегодня он почему-то пустовал. Может быть, причиной этому был моросящий дождь. Я, уныло съежившись в одиночестве на мокрой скамейке, взглянула на часы: Мэри опаздывает уже на двадцать минут. А ведь ее офис находится всего в двух минутах ходьбы, над пиццерией на Дин-стрит, поэтому лучше бы она придумала подходящее объяснение своему опозданию. Я уже была готова плюнуть на все и уйти на работу, когда наконец увидела ее, несущуюся мне навстречу, словно непобедимая чемпионка по легкой атлетике Пола Рэдклифф.
– Прости, ангел мой, прости. – Она плюхнулась на скамейку рядом со мной. – Нужно было оторваться от той писаки из «Мейл». Она все еще преследует меня, но мне все-таки удалось от нее избавиться при помощи сотрудников спортивного клуба. Заметив знакомого инструктора по пилатесу, я за небольшую плату попросила его задержать эту особу до его занятий в час пятнадцать. Если удача нам улыбнется, она уже успела получить тяжелую травму позвоночника.
– Я вся вымокла, Мэри, – перебила я ворчливо, – мы можем вернуться к главному вопросу?
– Прости, что вызвала тебя, но вопрос крайне важен. Полагаю, нельзя обсуждать такое по телефону, поскольку ты способна общаться только посредством шипения. Приготовься услышать замечательные новости.
Я настроилась на самые худшие известия на свете. Наши с Мэри представления о чудесных новостях просто диаметрально противоположны.
– Мои информаторы сообщили…
– Какие еще информаторы? – перебила я испуганно.
– Ты уже становишься параноиком, милая моя. Это фигуральное выражение – типа «сорока на хвосте принесла». В любом случае сорока принесла мне на хвосте, что «Кольца на ее пальцах» наконец-то появятся в списке бестселлеров на следующей неделе.
Я ошиблась, новость и в самом деле замечательная. Когда речь заходит о Шоко Лад, у меня начинает кружиться голова. То, что она, то есть я, написала бестселлер, так воодушевило меня, что я даже забыла про дождь.
– Черт возьми, это же прекрасно, правда? – сказала Мэри, увидев, как я просияла. – Чертовски хорошая работа, что тут еще скажешь. Не каждый день в списке произведений моих клиентов появляется настоящий бестселлер. Как я и предсказывала, в «Мейл» наконец поняли: наш маленький роман сметают с полок на лету. И, как я опять предвидела, твой паршивый издатель сегодня с утра все-таки позвонил.
Мэри никогда не испытывала особой симпатии к моему редактору. Немного странно, ведь ее работа заключается в том, чтобы как раз разрекламировать его мне, своей клиентке. Мэри выразила свою мысль именно тогда, когда пыталась пропихнуть мою рукопись: «Никто не хочет связываться с Шоко Лад – слишком много пошлости для нежных созданий». А я находилась не в том положении, чтобы выбирать.
Все крупные издатели и большинство мелких отказались печатать «Кольца на ее пальцах». И вот однажды Мэри спросила меня: «Ты когда-нибудь слышала о «Смит Джейкобсон»?» Конечно же, нет. Это крошечное издательство, и список тех звезд, которых они напечатали, довольно тощий. Во главе издательства все еще стоит один из его основателей – Адам Джейкобсон. При обычных обстоятельствах я бы и близко к нему не подошла, слишком он быстро теряет контроль над собой. Понимаешь, о чем я? В общем, заскочила я на днях к знакомому владельцу газетного киоска, чтобы купить «О'кей» и батончик «Кит-кэт», и увидела, как он рассматривает содержимое верхних полок – и вовсе не журналы по карате, если ты подумала об этом. Именно тогда, на том самом месте, мне в голову пришла замечательная идея. Я слишком усердно занималась поисками издателя, который сумеет оценить литературную ценность твоего произведения. А на самом деле мне нужен был человек, стремящийся обнаружить в твоей книге глубинный смысл. Нам нужен тот, кого привлечет огромное количество физических флюидов. Я сделала Джейкобсону выгодное предложение прямо там, и поскольку он держал в руках экземпляр «Обнаженных красоток с большой грудью», то не смог найти предлога для отказа. К тому же вряд ли его можно назвать проницательным. Ни в коем случае не хочу недооценивать твои достижения, милая, но он предложил бы напечатать и список вин Джордана, зная, что к Рождеству тот мог бы выйти в твердом переплете.
Мэри всегда описывала Адама Джейкобсона лишь как неряшливого и беспринципного человека. Немногим лучше того эксгибициониста, который подстерегал нас с Лизой, когда мы ходили в школу. Проверить, справедливы ли слова Мэри, никак не получалось, ведь я никогда не виделась с Джейкобсоном.
– Он хочет с тобой встретиться, – заявила мой агент. Дождь заморосил еще сильнее.
– Не могу, я хочу сохранить все в тайне! – вскрикнула я.
– Выслушай до конца, ангел мой. Он хочет сделать тебе деловое предложение, но Адам сказал, что не готов рисковать – цитирую – «…довольно большой суммой денег» на автора, с которым никогда не встречался.
– Пусть оставит деньги себе, я ни за что не стану этого делать. Я даже не хочу писать следующую книгу.
– Что? Ты позволишь Шоко Лад стать очередной литературной новинкой на один день? Успех, таинственность – и спасибо вам, дорогие читатели? Позвольте откланяться. На мой взгляд, это просто трагедия. Но конечно же, выбор целиком и полностью твой. Однако предлагаю встретиться и выслушать Джейкобсона, прежде чем принять окончательное решение.
– Не собираюсь, Мэри. «Кольца на ее пальцах» лишь случайно стали пользоваться успехом. Я бы не смогла написать еще одну книгу даже за… Ладно, а сколько он собирается предложить? Десять или двадцать тысяч фунтов?
– Судя по тому, что они кричали: «Гонорар будет вполне достойным!» – больше, намного больше.
– Что? Тридцать тысяч за еще не написанное произведение? Это нелепо.
– Нет, дорогая моя, таков уж издательский бизнес. Издатели занимаются тем, что оплачивают материал, который еще даже не видят, за что я и благодарю Бога почти каждый день. Между прочим, если Джейкобсон захочет следующую книгу Лад, ему придется предложить что-нибудь получше, чем тридцатку, черт возьми!
– Мэри, не будет следующей… А насколько больше, чем тридцать тысяч?.. Я рассуждаю чисто гипотетически, ведь у меня даже нет идеи для следующей книги.
– Ох, разговор абсолютно бессмысленный, Эми, – отрывисто бросила она. – Раз ты не настроена больше снимать колпачка с ручки, не понимаю, зачем мне сидеть здесь с тобой под проливным дождем и гипотетически рассуждать о гонораре с шестью цифрами за несуществующую книгу?
Проклятие! Она поймала меня на крючок и, черт возьми, прекрасно это знает.
– Послушай, давай предположим, что я все-таки с ним встречусь… Конечно, просто потому, что этого требует этикет.
– Конечно же.
– И что же помешает ему разболтать о моем секрете?
– Я уже об этом подумала, – сказала она и залезла в сумочку. Затем вытащила конверт и отдала его мне. – Прочитай на досуге. Договор, составленный вчера моим адвокатом, по нему Джейкобсон не вправе даже намекать на то, кто скрывается под псевдонимом «Шоко Лад», иначе ротвейлеры в париках и мантиях откусят ему голову. Уверена, он будет податливым и добавит чернильный отпечаток пальца к договору.
– Подожди-ка, – пробормотала я, – ты составила его вчера? Ты же поговорила с Джейкобсоном только сегодня утром.
– Дорогая, нельзя же просто просиживать свою толстую задницу, если тебе платят пятнадцать процентов. Я все продумала заранее, ведь мне нельзя надеяться ни на автора, ни на издателя.
Я возвращалась в офис, паря на седьмом небе от счастья… Скорее, даже на тринадцатом или четырнадцатом. Шесть цифр! Если только Мэри не посчитала пенсы, сумма составляет больше ста тысяч фунтов. Даже если гонорар будет минимальным и составит ровно сто тысяч, мне все равно чертовски повезло. С такими огромными деньгами можно многое сделать. Например, оплатить наконец ипотеку. Нет, слишком банально. Ладно, можно приобрести одну из тех симпатичных маленьких «ауди», похожих на машины для Барби (только сначала придется научиться водить), или небольшой пляжный домик на сваях где-нибудь на Мальдивах (не знаю, правда, где они находятся), или, например, несколько китов (думаю, немало на тысячу-то фунтов). А еще можно купить прощение Лизы с помощью дюжины обновок или…
«Нет, не получится, – возразил внутренний голос. – Если только ты не решишь рассказать об этом матери».
Черт, совсем забыла о маме! Радость и приподнятое настроение покинули меня, и я пришла на работу промокшая и погруженная в печальные свои мысли.
Реальность так отвратительна!
В офисе что-то изменилось. Точнее, появилось. Цветы, из-за которых моего письменного стола практически не было видно, поскольку белые лилии покрывали почти каждый квадратный миллиметр нашего совместного с Джулией пространства. И лишь благодаря тому, что ее прическа стала объемной – стиль «жена футболиста», – я могла углядеть ее мелкие кудряшки цвета имбиря, торчащие над цветами.
– Они великолепны, Джулия, – сказала я, садясь на стул. – Видимо, Адам и в самом деле на тебя запал.
– Цветы не для меня, а для тебя.
– От Алана?
– Черт возьми, тебе же будет лучше, если нет. Поскорее прочитай записку, потому что мне пришлось пройти через все муки ада. Слишком уж не терпелось узнать, кто же их послал.
Я измяла метры оберточной бумаги, прежде чем нашла маленький конверт. Открыв его, достала карточку и прочитала ее:
Эми, не могу найти подходящих слов, чтобы извиниться за свое поведение. Надеюсь, ты позволишь мне сделать это, пригласив тебя на ужин.
Джейк. XXX.
Я просто упала на стул. Надо же, удивительно! Цветы и извинения. От Джейка. Самый неспособный на извинения и цветы парень в мире. Я была взволнована и озадачена одновременно. Он даже закончил письмо поцелуями – целых три. Хотя это могло означать тройное X, как в порно. Нет, лучше не заходить так далеко… Цветы от Джейка! Ну и ну!
«Перестань немедленно, – сердито закричал внутренний голос (который, должна я вам сказать, уже начал действовать мне на нервы), – он просто хочет залезть к тебе в трусики!»
– И от кого же они тогда? – поинтересовалась Джулия.
– От бывшего бойфренда.
– Похоже, он очень хочет снова залезть к тебе в трусики.
«Ну, а я что тебе говорил? – произнес внутренний голос. – Проклятый воображала!»
Не представляю, какую игру он затеял.
И, сказать по правде, я действительно не имела ни малейшего понятия о том, что задумал Джейк. Однако у меня не было времени размышлять над причинами его поступка – за моей спиной неожиданно раздался голос:
– Интересно, как ты думаешь закончить работу, если твой стол выглядит, будто выставка цветов в Челси?
Диди. В «Девушке на работе» было три разных редактора, прежде чем место получил Льюис. Диди выжила их всех. Предшественник Льюиса ненавидел ее, и дело дошло до того, что он пригласил Диди на ленч – «прояснить ситуацию». Через два дня бедняга уже собирал вещи со стола. Джулия предположила, будто он скорее всего сказал за ленчем: «Либо вы, либо я, Диди», – даже не предполагая, что уйти придется ему.
– Прости, Диди. Я как раз собиралась их убрать.
– Хорошо, но потом зайди к Льюису. Он хотел тебя видеть, – фыркнула она.
– О-о, наверное, видел, как принесли цветы! – вскричала Джулия. – Это подтолкнет его к активным действиям, и наконец он сделает важный шаг.
– Я бы на месте Эми выбросила из головы глупые мысли, – сердито произнесла Диди.
Какие мысли? Единственное, о чем я подумала: Льюис решил уволить меня, ведь я так по-идиотски вела себя во время вчерашнего совещания.
– Почему он не может встречаться с Эми? – возмутилась Джулия.
Вообще-то я с ходу назвала бы несколько тысяч причин.
Судя по снисходительному тону Диди, она придерживалась того же мнения.
– Ну, Эми, конечно, милая девушка, но такого мужчину, как Льюис, невозможно так просто захомутать. Он постоянно общается с разными женщинами, вы же понимаете. Они обладают властью и связями…
Господи, она говорит о нем, как будто о редакторе «Таймс», а он всего лишь работает в каком-то дурацком бесплатном журнальчике.
– Безо всяких обид, Эми, – продолжила она, и это говорило о том, что сейчас Диди действительно скажет что-нибудь и в самом деле обидное. – У тебя нет ни того, ни другого. Видела бы ты, с кем он встречается сегодня вечером. Потрясающая и с головы до ног одета в шмотки от «Прада».
Диди осуждающе взглянула на мою промокшую юбку за тридцать фунтов.
– Девушка работает в банке, поэтому, конечно же, встреча сугубо деловая.
Она жестом показала воображаемые кавычки, показывая, что дальнейшие комментарии излишни. Хотела бы я знать, рассказал ли он своей Роз о мисс Банковской Служащей, с головы до ног одетой в «Прада».
Диди наконец ушла, решив отыскать другого несчастного служащего и сделать строгий выговор относительно рабочего времени, корпоративного дресс-кода, использования Интернета в личных целях или неправильного обращения с промокашкой. Хотя, может быть, бедняга просто не ответил на телефонный звонок сразу же, а поднял трубку только на третью трель…
– Стерва, – прошептала Джулия чуть слышно. А потом, повернувшись ко мне, заявила: – Не понимаю, почему Льюис не может пригласить тебя куда-нибудь.
– Видимо, потому, что у него есть Роз.
– Кто у него есть?
– Не важно. Если бы ты видела меня на совещании, то поняла бы почему. Я выглядела как самая большая идиотка в этом офисе. Слухи о сокращении ходят уже несколько недель, а я сама предоставила ему хороший предлог уволить меня первой.
– Льюис так не поступит, – сказала Джулия, посмотрев на меня с неподдельным беспокойством.
– В любом случае мне все равно, – сказала я, опуская цветы на пол. – Он грубая и надменная свинья. И я вполне могу обойтись без этой идиотской работы.
Я чудом не прибавила: «Потому что мне скоро предложат аванс из шести цифр за еще не написанную книгу».
– Если тебе действительно все равно, почему ты уставилась в монитор и проверяешь макияж?
– Неправда, – возмущенно возразила я, сразу же отворачиваясь от компьютера. Выглядела я отвратительно: утонувшие крысы и то смотрятся более презентабельно. Я встала, оправила мокрую юбку, которую носила на бедрах. А потом целеустремленно зашагала (по крайней мере попыталась это сделать) через весь офис.
Но когда я дошла до двери Льюиса, вся решимость и все мои доводы растворились без следа. Не хочу быть уволенной, заплатят мне аванс из шести цифр или нет. Я заглянула в окошечко на двери и убедилась еще раз: мой начальник весьма привлекательный. Тем более неприятно быть уволенной кем-то настолько очаровательным. Он сидел за столом и, опустив голову, что-то писал на бумаге. Я нервно постучала, и Льюис кивнул, даже не поднимая глаз.
– Подожди, пожалуйста, минуту. Присаживайся.
Куда присаживаться-то? У стены в кабинете стоял маленький диванчик, но он был кремово-бежевого цвета, и мокрая одежда оставит на нем огромные пятна. Не хочу, чтобы Льюис думал, будто я нечаянно описалась, особенно если он хочет меня уволить («Как замечательно, что мы избавились от той сотрудницы, Диди, она не умела сдерживать себя»).
Я пододвинула один из стульев, стоявших у стола для переговоров, и буквально упала на него. Черт! Теперь я нахожусь в самом центре комнаты, на расстоянии около шести футов от стола Льюиса. Я чувствую себя такой незащищенной, словно меня скоро разоблачат. И это действительно произойдет, если только начальник взглянет на меня, когда я буду скрещивать ноги. Нужно лишь держать колени вместе. Но, Бог мой, как же тут жарко, прямо настоящая сауна! Из-за горячего и влажного воздуха моя промокшая одежда еще больше прилипала к телу. Я украдкой взглянула на блузку. Бюстгальтер! Просвечивает. Льюис подумает, что во время обеденного перерыва я принимала участие в конкурсе мокрых маек…
– Мне жаль, Эми, – извинился Льюис, хотя, судя по тону, было понятно, что это не так. Он отложил ручку, поднял глаза и уставился (Боже!) прямо на мой бюстгальтер. – Скажу тебе одно: вчерашнее совещание оказалось просто кошмарным…
Ну вот мы и приехали. Сделай глубокий вдох и попытайся не расслабляться, Эми.
– Настоящая неразбериха от первой до последней минуты. Лишь зря потеряли время.
Достаточно, я уже все поняла.
– Как и все остальное, поражает отсутствием искры и воображения.
Он выдержал паузу и взглянул на меня прищуренными глазами. В общем-то я предпочла бы украдкой брошенный взгляд – он не такой страшный.
– Я хочу быть с тобой откровенным, Эми…
Ого! Он не только обращается ко мне по имени, но еще и намеревается раскрыть карты. Думаю, уже совсем скоро мне предстоит услышать слова: «Боюсь, нам придется с тобой расстаться». Эта часть разговора уже не за горами.
– Издатели дали мне два месяца, чтобы все наладить. Если не получится, журнал закроют. Предстоят некоторые важные перемены…
Да, да, перемены, сокращения. Пожалуйста, ближе к делу, хватит растягивать эту агонию.
– Хотя, честно говоря, все, что я пока видел, весьма посредственно. Даже не знаю, с чего начинать.
И решил начать с меня, верно? Иначе зачем еще я здесь сижу?
Проклятие, почему он такой привлекательный? И умный? Почему меня не уволит какая-нибудь уродливая, тупая свинья с зачесом и перхотью на воротничке? Думаю, такое я бы смогла пережить.
– Когда мы беседовали в то утро, ты сказала одну вещь, которую редактор предпочел бы не слышать…
Неужели это станет предлогом для увольнения? Утверждение, что журнал барахло?
– После пустого и лицемерного вздора, потоком льющегося со всех сторон, – продолжил он сердито, – это стало в высшей степени…
Боже, пусть лучше поскорее закончит свою речь! Я чувствовала, как слезы, навернувшиеся на глаза, скоро превратятся в неконтролируемый поток.
– …непредвзятым и новым. Подождите, такого не было в сценарии.
– По крайней мере я могу надеяться, что это еще не конец. В любом случае мне бы действительно хотелось услышать твое мнение. Как насчет обеда?
Просто поразительно. Я была уже готова дать волю слезам, и вот он все уладил… Как? Что, черт возьми, он делает? Заигрывает со мной? С другой стороны, он все еще выглядел сердитым. Неужели он клеится ко мне?.. Я совсем ничего не поняла.
– Или на ужин, если хочешь. Да, лучше ужин. Как тебе моя идея? – спросил он, внезапно уставившись на меня.
Вот это да! Он явно ко мне клеится. И ждет моего дурацкого ответа, очевидно согласия, ведь ужин – потрясающая идея. Но подождите минутку. Как же его Роз? Может быть, теперь она стала бывшей Роз? В этом случае ужин можно считать потрясающей идеей. Если бы только я получила какой-то ключ к этой загадке. Пожалуйста, Господи, дай мне какой-нибудь знак!
– Хм… э… хм… – пробормотала я.
Мне кажется или тут на самом деле стало ужасно жарко? Черт, что там за ручеек? Дурацкая юбка действительно промокла. Какая неловкая ситуация!
– Решай сама, Эми, – сказал он нетерпеливо, взяв в руку ручку. Очевидно, Льюис не готов ждать несколько лет, чтобы я закончила свой ответ.
– Нет-нет, с удовольствием. – Наконец-то ко мне снова вернулся дар речи. – И правда хорошая…
Я замолчала, поскольку увидела его. Тот самый знак, который я ждала, все это время стоял на столе. Красивая деревянная рамка для фотографий. Но не пустая. В ней была фотография девушки. Может, его Роз? Она… Господи, просто ошеломительна… Похожа на ту девушку на пляже из черно-белой рекламы «Келвина Клайна». Как там ее… Вот, вспомнила – Кристи Терлингтон. Слишком молода, чтобы быть матерью Льюиса. Он проследил за моим взглядом, рассеянно дотронулся до рамки и ловким жестом слегка повернул ее так, чтобы мне больше не было видно фото… Не его мама, в этом теперь нет сомнений. Мерзавец! Клеится ко мне, еще не порвав со своей Роз. Он все еще носит ее фото с собой, абсолютно точно. Он по-прежнему предан ей. Преданный мерзавец. А как насчет девушки в «Прада» из банка и делового ужина, назначенного на вечер? Господи, да что же творится с мужчинами? Вернее, что творится с мужчинами, которые встречаются мне?
– По пути загляни к Диди и попроси назначить точную дату, – предложил он, опуская голову и вновь погружаясь в работу. – Можешь быть свободна.
– Обед? – переспросила Диди с плохо скрываемым недоверием.
Я молча кивнула. Не понимаю, зачем я стою у стола Диди и обсуждаю дату встречи, ведь нужно бежать отсюда как можно дальше. Должно быть, сказывается мое врожденное преклонение перед власть имущими. Возможно, Льюис и распутный мерзавец, но он по-прежнему мой начальник. Да, в этом вся я. Поверьте, если королева прикажет меня обезглавить, я предложу помочь и сама начерчу пунктирную линию вокруг своей шеи.
– Ну, какое время тебе подходит? – поинтересовалась Диди.
Вообще-то никакое.
– Боже, неужели уже три часа? – выдохнула я. – Совсем забыла. Я же должна была быть у… оптика!.. Контактные линзы. Просто кошмар какой-то.
Диди с подозрением посмотрела на меня.
– Я ведь предупреждала, Диди… На прошлой неделе. Прости, мне пора.
Поверьте, я не двигалась так быстро с тех самых пор, как бежала стометровку в десять лет.
