Текст книги "Шоко Лад и Я"

Автор книги: Мария Бомон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 20 страниц)

– Да, нелегко, Эми, но я знаю, ты справишься. – Он взял меня за руку. – Ты расскажешь ей… Даже из тех соображений, что через какое-то время ты исчерпаешь остальные шокирующие новости и у тебя останется лишь секрет Шоко Лад. А когда правда наконец выплывет наружу и миссис Бикерстафф узнает о книге, остальное станет не важно. Маленький поганец ничем уже не сможет тебя шантажировать, а в «Мейл» пусть пишут все, что им вздумается…

– Энт, ну не в силах я ей рассказать. Ты слышал, как я разговаривала по телефону. Когда дело доходит до этого камня преткновения, у меня никак не получается довести все до конца.

– Позволь поделиться с тобой кое-чем. Наверное, мои слова тебя немного расстроят, но, возможно, как это ни забавно, наоборот, разрешат ситуацию. Я не должен был рассказывать… Ну, ты понимаешь, дал клятву и все в этом духе…

Мамино признание! Как же я могла о нем забыть?!

– Твоя мама завела интрижку. Я чуть не упала со скамейки. Это просто невероятно. Даже еще менее реально, чем роман отца, – это уже само по себе абсурдно. Мама так твердо обличает секс вне брака, что серьезно подумывала о переходе в республиканскую партию, когда леди Ди проговорилась о Чарльзе и Камилле. Я как сейчас помню эту сцену. Мама твердила: «Изменник не может сидеть на троне Великобритании» (почему-то она напрочь забыла, что уже несколько поколений изменников благополучно так поступали), – и одновременно запаковывала всю свою обширную коллекцию королевских реликвий. Она заставила отца сложить в самый дальний угол чердака три коробки из вишневого дерева, наполненные памятными тарелками, кружками и держателями для туалетной бумаги. Комод со стеклянными дверцами стоял в гостиной пустой более трех лет, что показалось мне вполне символичным. Своеобразный укор позорному нарушению моральных принципов в самых влиятельных кругах общества.

– Не может быть, – сказала я, снова обретя способность дышать.

Такого действительно не могло быть. Я вспомнила, как она чуть не отправила в отставку своего любимого члена партии консерваторов, когда газеты выставили напоказ интрижку Джона Мейджора…

Господи и все святые, неужели у меня только что был момент просветления? Эдвина Кюрри. Макияж. Странный стиль проститутки-консерватора, на котором остановила выбор мама, тогда оказался для меня настоящей загадкой. Я полагала, с его помощью мама хотела снова заманить отца на брачное ложе… На самом же деле новый имидж означал, что она сама превратилась в шлюху.

– Не стоило тебе говорить, – сказал Энт с сожалением, словно читая мои мысли.

– Кто он?

– Ты не знаешь. Парень по имени Пэт, который работает в саду.

– Садовник?

– Не волнуйся. Она все-таки не опустилась до низших классов. Он один из тех воображал, кто обкорнает несколько кустов в саду, поместит там какую-нибудь странную штуковину с водой, а потом называет себя ландшафтным дизайнером. Миссис Бикерстафф встретилась с ним на выставке цветов в Челси. Их сблизила любовь к бегониям.

– Не важно. Лучше скажи, их отношения до сих пор продолжаются?

– Нет, к тому времени, когда она пришла ко мне и призналась во всем, роман уже закончился. Миссис Бикерстафф мучило чувство вины. Весьма сильное, и она отчаянно пыталась убедить себя, будто все это произошло из-за неверности твоего отца.

– Он действительно изменял ей… То есть изменяет.

– Да, но тогда она не могла знать наверняка. И до сих пор не знает точно. Твоя мама стремилась оправдать собственный разгул. И поверь мне, она потратила немало времени, чтобы поверить, что Бог – всепрощающий парень, и ей вовсе не обязательно придется гореть в аду… Думаю, она переспала с тем парнем всего один раз. Надеюсь, мои слова помогут тебе взглянуть на ситуацию иначе.

Вряд ли. И не имеет значения, сколько раз это произошло. Просто теперь я стану представлять себе не только отца, занимающегося на автостоянке оральным сексом с прекрасной Сандрой, специалистом по обслуживанию вечеринок. Перед глазами моими также будут стоять мама и Пэт, сплетенные в объятиях среди многолетних растений. Черт, что же происходит с обоими моими родителями? Совсем стыд потеряли? Им не следует заниматься сексом даже друг с другом, не говоря уж о привлечении третьих лиц.

– Энт, как ты можешь так говорить? – с негодованием произнесла я, осмыслив до конца всю омерзительную правду о замечательных и озабоченных Бикерстаффах.

– Конечно же, это все упрощает, сама подумай. Начнем хотя бы с того, что твоя мама вовсе не такая чопорная святоша, как ты привыкла о ней думать. Ведь она же обманула твоего отца. А что бы ты ни сделала, ты никогда и никого не обманывала. И потом, если у миссис Бикерстафф есть хоть капля совести, ей будет намного сложнее обвинять тебя в написании той самой книги.

Возможно, в словах Энта есть определенный смысл, но я его не нахожу. Сейчас я вообще не вижу ничего, кроме извивающегося потного клубка, состоящего из моих пятидесятилетних родителей, слившихся в любовной страсти.

Стук по стеклу где-то рядом вытащил меня из трясины размышлений. Крис. Мы оставили его в клубе с открытым ртом в шоке из-за тех откровений, свидетелем которых он невольно стал. Но, очевидно, Крис уже пришел в себя и жаждал повторения на бис. Одним прыжком оказавшись в ресторанчике, он скользнул на скамейку рядом со мной.

– Отец Энтони, – хрипло прошептал он, – прошло уже шесть месяцев с моей последней исповеди, и, Иисус свидетель, я грешный маленький…

– Будешь продолжать в том же духе – окажешься уволенным, – рявкнул Энт. Думаю, он не шутил.

– О, не будь же таким занудой. Заставь меня шесть раз прочитать молитву Пресвятой Деве и шлепни по заднице.

– Пожалуйста, Крис, сейчас неподходящее время, – попросил Энт.

– Просто не могу поверить, – продолжил Крис, не обращая никакого внимания на царившее за столом подавленное настроение. – Чтобы получить такой заряд, который дали мне сегодня утром вы, друзья мои, пришлось бы несколько недель без перерыва смотреть развлекательные передачи по телевизору. – Бросив взгляд на наши несчастные лица, он добавил: – Держу пари, там, откуда пришло это вдохновение, есть еще много интересного.

– Почему бы не рассказать ему, Эми?

– Что? – пробормотала я.

– Ну, можно ведь рассматривать это как подготовительный разговор перед встречей с мамой. Кроме того, думаю, наша королева Крис вряд ли столкнется с миссис Бикерстафф на благотворительной распродаже в клубе консерваторов.

Он прав.

Я повернулась к Крису и объявила:

– Я – Шоко Лад.

– Да не может быть! – взвизгнул он. А потом прибавил: – А кто это?

– Обещай непременно упомянуть обо мне в своей следующей книге, детка, – принялся умолять Крис, услышав мой рассказ. – Ну пожалуйста… Я даже не против трахнуть несколько цыпочек, честное слово.

– Не будет следующей книги, если я не смогу рассказать правду маме, – пробормотала я.

– Мама. Что может быть ужаснее? – задумчиво произнес Крис. – Вообще-то моя оказалась не так уж и плоха. Когда я рассказал ей о своих странностях, она ответила: «Иди, я хочу гордиться тобой, сынок. Ведь только настоящий мужчина может засунуть кулак в задницу».

– Она не могла такого сказать, – произнес Энт недоверчиво.

– Ты прав, она так не говорила. Но, с другой стороны, ведь и не убила меня.

– Повезло тебе. Моя бы прикончила меня на месте.

Было заметно, как Энт разочарован. Он повернулся ко мне и заявил:

– Эми, я допускаю, теоретически наиболее вероятен вариант, в котором ты погибнешь в семейной разборке. Но неужели ты и вправду полагаешь, будто женщина, настолько одержимая порядком, как твоя мать, рискнет запачкать кровью мягкую мебель?

Я не ответила, поскольку знала: она скорее всего решится на такой поступок.

– У меня появилась идея, – внезапно взволнованно проговорил Энт.

Что за идея? Нужно взять другую фамилию, остаться в Нью-Йорке, выйти замуж за американца и получить вид на жительство? Отличный план! Где поставить подпись?

– Я мог бы поехать с тобой.

Ого!

– Ты сделаешь это? – проныла я.

– Ну, Алекс, конечно, придет в ярость, когда мы с тобой заявимся к нам домой. Но, как я уже сказал, прошла вечером, нас с тобой связывают целых двадцать лет крепкой дружбы. Пошли паковать чемоданы.

Глава 21

«Мы летим на высоте тридцати шести тысяч футов. По нашим подсчетам, время полета займет немногим более шести часов, поэтому мы прибудем в ад немного раньше, чем ожидалось. Погода там обжигающе горяча. Надеемся, вы не забыли захватить средство защиты от солнца…»

– Горячее полотенце, мадам? – спросила стюардесса, нарушив мой мирный сон.

Я взяла его и начала протирать лицо. Энт повернулся ко мне и произнес:

– Знаешь, все будет хорошо, обещаю тебе.

– Эй, – сказала я, испытывая внезапный приступ оптимизма, – а что, если у Колина Маунта случился сердечный приступ и он приказал долго жить? Хочу сказать, он явно относится к людям, страдающим от повышенного холестерина. А вдруг газетам просто-напросто надоела эта тема? Ведь такое же бывает. Даю руку на отсечение, что-то произошло и обо мне уже забыли. Например, Пош и Бекхэм поменяли обои в своей квартире на прошлой неделе. Вполне подходящая тема. Может быть, и не придется ничего рассказывать маме.

– Иди спать, Эми, – сказал он, натягивая на глаза бесплатную маску для сна. – Тебе понадобятся силы, ведь скоро мы будем на месте.

Глава 22

Было уже за полночь, когда я толкнула дверь квартиры и услышала равномерное биканье, издаваемое автоответчиком.

– Прослушаю его завтра утром, а сейчас мне просто необходимо лечь в кровать, – сказала я.

Но Энт не желал принимать никаких отказов. Он бросил сумку рядом с телефоном и нажал кнопку «Прослушать».

– У вас восемнадцать новых сообщений.

Бип.

– Эми, это я. Ты где? Видела фотографию Мэри в «Мейл». Ты никогда не упоминала, что она настолько толстая. Ну ладно, я должна поговорить с тобой о Дэне…

Дэн? Ах да, бойфренд. Непривлекательный ботаник и консерватор. Совсем о нем забыла.

– Просто кошмар. Да еще и папа. Кошмар вдвойне. Звякни мне.

Бип.

– Эми, извини за волчьи завывания на заднем плане, но я звоню из телефонной будки у строительной площадки. Приходится принимать меры, не хочу, чтобы меня заметили, милая. Ну так вот, дорогая, всегда мечтала увидеть свою перекошенную физиономию на первой странице, поэтому не стану жаловаться. Позвони, обсудим дальнейшие шаги. Мерзавцы начинают все больше усиливать давление.

Бип.

– Привет, сестренка. Снова я. Мне очень нужно с тобой поговорить. Какая-то мерзкая корова из твоего офиса заявила, будто у тебя ветряная оспа. Пожалуйста, скажи, что это неправда и ты просто прогуливаешь.

Бип.

– Здравствуй, Эми, это Льюис…

А-а-а! Я почувствовала, как от воспоминаний мое лицо начало пылать.

– Хм… Льюис с работы. Диди сказала, ты подхватила вирус ветряной оспы. Хотя, подозреваю, дело в другом. Я… э-э… обеспокоен тем, из-за чего ты убежала в прошлый…

Я прервала его разглагольствования, нажав кнопку «Удалить». Не могу слушать Льюиса сейчас. Точнее, никогда не хочу слышать его, если подумать.

Бип.

– Эми, это Джейк. Надеюсь, ты уже успокоилась и можешь поговорить со мной… Понимаешь, что касается небольшого недопонимания в отеле…

Недопонимания, черт возьми? Возможно, я была пьяна и вела себя тогда легкомысленно, но разве я говорила ему: «Знаешь, Джейк, с момента нашего расставания я только и мечтала выйти из ванной в отеле и увидеть снятую тобой шлюху»?

Удалить, удалить, удалить.

Бип.

– Эми, это Джулия. Ведьма сказала, у тебя оспа. Бедняжка. Я хотела надеть форму медсестры и немного поиграть с Аланом, но, если ты хочешь, могу прийти и поухаживать за тобой. Мы так замечательно провели время в тот вечер, почему ты так рано убежала? Пока.

Бип.

– Эми, сейчас говоришь ты или проклятый автоответчик? Ненавижу дьявольские изобретения. Кстати, это твоя мама…

Как будто сложно угадать.

– …звонила тебе на работу, и там сказали, что ты заболела ветрянкой. Не понимаю, как такое возможно, ведь она была у тебя в семь лет. Ты переболела ею легко, как котенок. Надеюсь, ходила к врачу? Как будто у меня мало проблем и без тебя. Тепло укройся и больше лежи. Если у тебя на самом деле ветряная оспа, в чем я очень сомневаюсь, не вздумай чесаться. Хочешь, могу заглянуть и принести немного супа? Хотя я, видимо, точно зайду, мне нужно с тобой поговорить. Дело в твоем отце… Я приняла определенное решение.

Бип.

– Эми Бикерстафф, пожалуйста, скажи, ты ведь не прячешься под одеялом? Почему, во имя Всевышнего, ты не сказала мне, что тебя шантажируют? Я ведь твой агент, если ты еще помнишь. Мне тут позвонил мерзкий и жалкий подонок. Встречаюсь с ним через час, чтобы разобраться со сложившейся ситуацией. И всем приходится заниматься за какие-то проклятые пятнадцать процентов. Просто свяжись со мной, ладно?

Бип.

– Снова твоя мама. Забыла сказать: брось же наконец курить. Отвратительная привычка. Уверена, она не слишком полезна для твоей оспы, или какой еще жуткий вирус ты там подхватила. В любом случае я не собираюсь весь день сидеть и разговаривать с бездушной машиной. Пойду в церковь и поставлю свечки за всех нас.

Бип.

– Эми, я слышу твой голос? Звонит папа…

Папа? Он не набирал мой номер ни разу за двадцать пять лет.

– Я бы хотел тебя кое с кем познакомить. Это очень важно. Я встречался недавно с одной леди… Не могу сейчас говорить. Мама шныряет где-то рядом, а мне хотелось бы все сохранить в тайне. Позвони, когда будет минутка.

Невероятно. Он хочет, чтобы я познакомилась с его проклятой…

Бип.

– Эми, это Мэри. Звоню тебе из телефонной будки на станции «Пиккадилли». Пришлось примкнуть к группе японских туристов, надеюсь, тебе удастся хоть что-нибудь услышать. Ну так вот, сначала хорошие новости. Я уладила… Извините, молодой человек, я разговариваю по телефону. Отвали, ладно? Ну так где я остановилась? Ах да, проблема. Мне удалось ее уладить. По крайней мере на какое-то время… А теперь приготовься услышать плохую новость. Завтра в «Мейл» напечатают, что Шоко Лад живет в Северном Лондоне. Бог знает, откуда им удалось раздобыть информацию. Но точно знаю, что твой вонючий шантажист не распускал язык, и даже Джейкобсон не знает твоего адреса. Хорошо, что им неизвестно твое имя. Но, даже несмотря на это, в «Мейл» намерены напечатать огромную статью о тебе. Полагаю, хотят вынудить Шоко Лад раскрыть карты. Ты непременно должна…

Бип.

– Проклятый автоответчик всегда оставляет так мало времени. Хотела попросить, чтобы ты срочно связалась со мной. Как я подозреваю, скоро грянет настоящий взрыв.

Бип.

– Здравствуйте, Дэвид Докинс из семейной похоронной службы «Данстон и Докинс».

Что-что? Наверное, ошиблись номером… По крайней мере очень надеюсь.

– …приношу извинение за беспокойство в столь сложное для вас время. Однако у меня есть несколько вопросов по поводу приготовления к похоронам вашей прабабушки…

Уф! Слава Богу, у меня нет ни одной прабабушки. Удалить. Проклятие, слишком сюрреалистично.

Бип.

– А-а-а! Ты видела «Мейл»? Как они узнали, черт возьми, где ты живешь? Неудивительно, что тебе приходится скрываться. Мама сойдет с ума, когда прочитает статью. Она всегда с подозрением относилась к району Крауч-Энд. Позвони мне как можно скорее.

Бип.

– И я по-прежнему хочу поговорить с тобой насчет папы и Дэна…

Кто такой Дэн? Ах да, бойфренд.

Бип.

– Черт возьми, Эми, что происходит? Я позвонила домой, все просто с ума посходили. Говорила с папой. Он сказал, мамы нет дома, но я слышала звук разбивающихся тарелок. Ты рассказала им о книге? Или об Энте, оказавшемся священником-педофилом? Позвони мне как можно скорее, я напугана до смерти.

– Здравствуйте… Снова Дэвид Докинс. Мои извинения, но по недосмотру я забыл указать, что гроб в упаковке «Восторг вечности» сделан из отборного тикового дерева, выращенного в экологически чистом лесу, и…

«Уходи отсюда!»

Бип.

– Эми, это твой отец…

Опять?

– Пожалуйста, постарайся не слишком волноваться, но твою мать… арестовали.

Глава 23

– Лиза, где она? – спросила я.

– Все еще в полицейском участке. Отец пошел туда, чтобы попытаться взять ее на поруки. Эми, проклятие, где ты была?

– В Нью-Йорке, – ответила я, – вернулась лишь полчаса назад.

– Полетела в Нью-Йорк с ветряной оспой?

– Нет, конечно же, нет. – Такты прогуливала? В Нью-Йорке? Навестила Энта?

– Он здесь. Расплачивается за такси.

– Думаю, лучше тебе сказать ему, пусть он поскорее уезжает обратно в Америку, прежде чем мама вернется домой. Не думаю, что она захочет его видеть.

В этот самый момент в гостиную в доме родителей вошел Энт.

– Ну так что она натворила? – спросил он беспечно. – Забыла заплатить за кабельные каналы?

– Если бы, – сказала Лиза. – Она рисовала граффити на двери церкви Девы Марии в Финчли.

– Черт, – пробормотала я, – что же она написала?

– «Гореть вам в аду, гомики-свя…»

– И что же это означает?

– Думаю, она хотела написать «священники», но копы забрали ее прежде, чем мама успела довести дело до конца… Можете наконец рассказать, что происходит? Мы с папой никак ничего не поймем.

Мы рассказали Лизе о мамином звонке в «Семинарию».

– Господи Иисусе, Эми, если бы ты проявила силу воли во время воскресного обеда и рассказала правду, ничего такого бы не произошло, – злобно фыркнула Лиза.

– Нет, Лиза, если бы я рассказала правду, то уже была бы мертва, а ты бы ждала, когда начнется судебное разбирательство по делу об убийстве. Ты только посмотри, как она отреагировала на такую мелочь. Подумаешь, мой друг оказался гомосексуалистом.

– Мелочь? Вообще-то он выступил еще и в роли ее личного приходского священника, а все благодаря тебе и твоей глупости.

– Лиза, сейчас этим не поможешь, – мягко сказал Энт, пытаясь разрядить ситуацию.

– Отвали, Энт! – завопила Лиза. – Ты ничуть не лучше. Почему, черт возьми, ты пошел на поводу у этой психопатки?

– Погоди-ка минутку, Лиза! – закричала я. – Какого черта я пошла на поводу у тебя? Начать с того, что если бы я никогда не продала права на свою книгу…

– Знаешь что? – перебила меня Лиза. – Мне плевать, достаточно с меня сумасшедшей семейки. Утрясайте неприятности вдвоем.

Она развернулась и вылетела из комнаты, а через пару секунд мы услышали, как хлопнула входная дверь. Итак, теперь мы с Энтом остались одни.

– Хорошенькое начало, – протянул Энт. – Хочешь, я сделаю нам по чашечке чаю?

Я не ответила, поскольку заметила вчерашний номер «Мейл» на кофейном столике: «Королева порно живет на окраине Лондона». Я взяла его в руки и проглядела статью. Как и сказала в своем сообщении Мэри, они пока еще не знали моего имени, зато теперь у них было описание внешности. Я оказалась «скромной шатенкой за двадцать», которая живет в «Крауч-Энде, в остальном вполне респектабельном районе Северного Лондона».

– Ну и наглость – назвать тебя скромной! – произнес Энт, заглядывая мне через плечо.

Я не могла говорить, потому что испытывала абсолютно новое ощущение. Танцоры «Риверданса», которые взяли заслуженный отпуск, пока я ездила в Нью-Йорк, вернулись. Они снова начали активные действия в моем желудке, но на сей раз, очевидно, абсолютно спятили, решив заменить набойки на ботинках на каблуки-шпильки.

– Откуда, черт возьми, они это взяли? – наконец удалось мне прошептать.

– Почему бы не заподозрить меня, Эми? Или твоего агента? А может быть, это Лиза? Кажется, она разозлилась не на шутку.

Я покачала головой.

– Тогда, видимо, твой шантажист причастен к этому.

– Мэри сказала, она о нем позаботилась. А даже если это не так, разве бы он не предоставил газетам больше информации, чем просто описание внешности?

– Твой издатель? – предположил Энт.

– Он даже не знает моего имени, не говоря уж о том, где я живу.

Я напрягла память и попыталась вспомнить каждое слово, произнесенное во время нашей встречи. Может быть, какая-та фраза и вылетела из моей памяти, но сейчас у меня никаких идей нет.

– Он бы никогда так не поступил. Зачем рисковать и срывать сделку? Нет, он не стал бы тебя выдавать, – сказал Энт. А потом прижал меня к себе и крепко обнял, потому что я, конечно же, разрыдалась.

– Давай вернемся в Нью-Йорк, – сквозь всхлипывания пробормотала я.

Как же я на самом деле этого хотела! Оружие, беспорядочные перестрелки и притоны Нью-Йорка не имеют значения, там все-таки намного спокойнее.

– Убежать не удастся, – мягко произнес Энт.

И он прав, разумеется. Ведь я услышала звук открывающейся входной двери. Судя по всему, папа вернулся домой вместе с заключенной.

– Черт возьми, Энт, тебе нельзя здесь оставаться, – прошипела я.

Но никто из нас даже не шевельнулся: мы оба приросли к полу. Думаю, встретить смерть в объятиях лучшего друга не самый ужасный конец. Дверь в гостиную открылась. Но это оказалась Лиза, и она больше не выглядела сердитой.

– Прости, – сказала она, – не стоило выходить из себя.

– Все в порядке, – ответила я. – Я тоже виновата.

Я отстранилась от Энта и обняла младшую сестренку.

– Папа только что позвонил на мобильник, – сообщила она. – Он едет домой.

– Лучше тебе как можно быстрее исчезнуть, Энт, – сказала я.

– Нет, пока мы в безопасности, папа приедет один, – объяснила Лиза. – Маму задержали на всю ночь… Как я поняла, она швырнула сумочку в окно полицейского участка, а дежурному по отделению даже пришлось накладывать три шва.

Моя мама, страдалица за благопристойные семейные ценности, проведет ночь в полицейской камере в компании пьяниц и угонщиков автомобилей. Да, чем дальше, тем лучше, ничего не скажешь.

– Как насчет чашечки чаю? – воскликнул Энт.

Он направился на кухню, мы же с Лизой сели и стали ждать. Возможно, стоит сейчас поведать о шашнях мамы с Патом, любителем цветов. Разве не справедливо, если Лиза тоже обо всем узнает? Однако я не смогла. Жизнь и так преподнесла сестре слишком много сюрпризов, и мне, между прочим, тоже.

– Нужно выяснить все относительно папы и его пассии, ты помнишь? – заявила она.

– Конечно, но не сегодня.

– Ты права. Сначала лучше уладить несчастье, случившееся с мамой, – согласилась она. – Сегодня убивать отца не будем…

– Тебе не кажется, что давно пора все нам объяснить, папочка? – потребовала Лиза.

– Где вы это взяли? – спросил он, взглянув на фотографии, разложенные на кофейном столике.

Его лицо стало мертвенно-белого цвета. Папа и так был бледен, когда приехал из полицейского участка, но сейчас он каким-то немыслимым образом показался мне еще бледнее. Даже понимая, какой он обманщик, мерзавец и все такое, как можно не пожалеть его? Должно быть, он сейчас чувствует то же, что и я, когда Колин Маунт позвонил мне и начал шантажировать.

Решение Лизы подождать и не проводить очную ставку с мисс Босоножки на шпильках длилось целых десять минут. Лиза не выдержала, когда папа, вымотавшийся из-за произошедших событий, что вполне объяснимо, напал на нас с Энтом и обвинил в причастности к маминому нервному срыву. Именно тогда Лиза и решила напомнить, какую роль он сам сыграл во всей этой истории, и пришла к нам на выручку, словно Лара Крофт, одетая в «Версаче». Энт сделал стратегически важный шаг и ретировался. Видимо, решил, будто еще одна чашечка чая уж точно спасет положение.

– Не имеет значения, как мы раздобыли снимки, отец, – заявила Лиза. – Чего ты добиваешься таким поведением?

– Да, я встречался с ней, – пробормотал папа чуть слышно, явно растерявшись и не найдя, что еще сказать.

– Это очевидно. И не пытайся убедить нас, будто она коллега по работе. Мы точно знаем, кто эта женщина. Сандра Филлипс. С энд, как зовут ее друзья. Живет в районе Вуд-Грин и любит «Саузерн комфорт» и…

– Откуда вы раздобыли такие подробности? – спросил отец, распахнув глаза от удивления. – Даже я не был в курсе таких деталей, хотя знаю ее уже несколько недель.

– Итак, значит, ты признаешь? – победоносно сказала Лиза, словно допрашивая свидетеля в главном суде Великобритании «Олд Бэйли». – Кстати, она носит тридцать четыре «В». На случай, если понадобится подарок на День святого Валентина.

– Что тридцать четыре? И что я признаю? – забормотал отец. Мне показалось, он несколько переигрывает с замешательством, ведь мы застали его на месте преступления. – А как, черт возьми, вы раздобыли эти снимки? – продолжил он, теперь придя в настоящее негодование. – Шпионили за мной?..

Ну да.

– Собственные дети шпионили за мной! Неужели вся семейка абсолютно спятила?

Наверное, снова да.

– Не понимаю, как ты смеешь обвинять нас в чем-то, папа? – подала голос я. До сих пор я молчала, но наигранное непонимание уже начало действовать на нервы. – Ведь ты сам завел любовницу.

– Любовницу? – Он смотрел широко открытыми, испуганными глазами то на меня, то на Лизу. – Она вовсе не моя любовница. Она занимается устройством вечеринок. Ради Бога, эта женщина планирует вечеринки.

– Да, мы знаем, и что ты делал со специалистом по планированию вечеринок, можешь объяснить?

– Планировал проклятую вечеринку, черт возьми! – взорвался он, и на его виске внезапно начала пульсировать багровая жилка.

Раньше я этой жилки никогда не видела. Но я ведь также никогда не видела отца в такой ярости, и его состояние пугало. К тому же у меня внезапно появилось слабое, но тревожное ощущение. Существует вероятность (только вероятность), что мы все неправильно истолковали.

– Маме в следующем месяце исполнится шестьдесят, если вы вдруг забыли! – проревел отец. – Я никогда не баловал бедняжку своим вниманием, и мне захотелось хоть немного исправить положение, организовав проклятую вечеринку в ее честь. Вас устраивает такое объяснение?

– А вот мне кажется, ты устроил вечеринку в свою честь на стоянке автомобилей, отец! – закричала Лиза, которая не поверила ни одному слову из его оправданий.

– О чем ты?

– Взгляни, – сказала Лиза, с обвиняющим выражением лица указывая на вещественное доказательство номер один. На фотографии он сидел в фургоне, а Сандра стояла на коленях перед ним. А я забыла об этом фото. Проклятие, видимо, мы все-таки не ошиблись.

– И на что же я должен взглянуть, по-вашему? – вопрошал отец по-прежнему на повышенных тонах.

– Пожалуйста, папа, не отрицай, – проговорила я, изо всех сил пытаясь, чтобы мой голос звучал успокаивающе. – Абсолютно очевидно, что тут происходит.

– Боюсь, не совсем понимаю, юная леди.

– Да ладно, папа, – взвизгнула Лиза, потеряв остатки терпения, – она же делает тебе минет.

Я сказала, что папа взорвался секунду назад? Поверьте, это был пустяк. Взрыв произошел теперь, когда он схватил фотографию со стола, вскочил на ноги и начал яростно махать ею перед самым носом Лизы.

– Взгляни сама на фотографию, а? Видишь? Видишь этот шар? Вот здесь, выпуклая штуковина? – заорал он, тыча пальцем в…

Боже, что там за выпуклая круглая штуковина, на которую он указывал?

– Чертова бутылка с гелием, – продолжил он, – для проклятых шариков. Для дурацкой вечеринки. Для славного проклятого празднования, которое я планировал устроить для своей чертовой семьи. Девушка стояла на коленях, потому что показывала мне, как закрыть проклятый клапан.

Он снова бросил фотографию на кофейный столик, и, хотя я вжалась в стенку, мне удалось украдкой бросить на нее взгляд. Да, ошибки быть не может, там действительно находился какой-то предмет. Слишком круглый и выпуклый. И это не то, что мой отец или любой другой парень комфортно носит между ног. Лиза, должно быть, пришла к тому же выводу, поскольку замолчала и впала в ступор.

Отец сделал несколько шагов туда-обратно, яростно теребя остатки своей шевелюры. Полагаю, после сегодняшнего утра в ней волос заметно поубавится.

– Папа, – почти прошептала я, – нам так жаль… Правда, Лиза?

– Господи, – проговорил он в исступлении, не обращая внимания на мою скромную мольбу о прощении, – почему я должен оправдываться перед вами…

Надоедливыми детьми?

Глупыми отпрысками?

Полными дурами?

– …вами… чертовыми, проклятыми идиотками хреновыми?

О Боже, я просто в шоке! Папа знает слово на букву «х»!

– Только взгляните, какой вред вы причинили, – продолжил он, внезапно снова став спокойным. – Ваша мать сейчас сидит в камере. Практически шестьдесят лет она прожила на этом свете, и что же у нее есть? Две дочери, которые довели ее до нервного срыва. А уж если говорить обо мне… Сказать по правде, думаю, я недалеко от нее ушел.

Он вопросительно взглянул на нас, но у меня, например, не было ни малейшей идеи для оправдания. Хотя, на мой взгляд, он вовсе не был полностью справедлив в своих обвинениях, все-таки не я взяла аэрозольный баллончик и совершила акт вандализма на двери церкви.

– Думаю, будет лучше, если вы уйдете, – сказал он голосом, лишенным всякого выражения.

Мы с Лизой обменялись взглядами, пребывая в нерешительности и не зная, что делать дальше.

– Сказал же, уходите…

В дверях появился Энт, который нес поднос с чаем и средством для улучшения пищеварения.

– И заберите с собой этого проклятого священника-гомосексуалиста!