Текст книги "Шоко Лад и Я"
Автор книги: Мария Бомон
сообщить о нарушении
Текущая страница: 12 (всего у книги 20 страниц)
Глава 15
Нет, правда.
Все.
Конец.
История закончена. Эми Бикерстафф прощается с вами.
Глава 16
Как бы я этого хотела! Все сказанное выше было ложью. Я приняла желаемое за действительное. И это также можно назвать бредом. Я все выдумала, кроме отрывка о предложении Джейкобсона: он остановился на семистах трех тысячах (почему трех? Как будто бы это могло повлиять на наше решение). За последние несколько дней Джейкобсон без конца звонил Мэри и предлагал слегка увеличить сумму. Даже не слегка, а порядочно. Услышав такую новость, любой бы запрыгал от радости, но для меня торг оказался самым настоящим кошмаром. Каждый прибавленный фунт увеличивал мое артериальное давление на несколько единиц.
Ведь я не могу рассказать обо всем маме, а раз так, то единственный возможный для меня вариант – уехать из страны и послать маме открытку из налогового убежища в Монако. Но, судя по всему, вряд ли можно считать это выходом, ведь я не хочу жить в стране, где всем, за исключением принцессы Каролины, за шестьдесят, а пудели катаются на собственных «порше». Можете считать меня занудой, но лично мне нравится на Крауч-Энде.
А еще я не могу открыть секрет маме, поскольку ко всем вышеназванным причинам прибавилась еще одна: по-моему, она сходит с ума. Отказавшись от нелепого стиля Эдвины Кюрри, остановилась на еще более странном черном цвете. И я имею в виду не обольстительное маленькое черное платье для коктейлей и не черный готический цвет вамп, а тот оттенок черного, что можно увидеть в странах Средиземноморья. От черного шарфа на голове до черных туфель. Так обычно одеваются пожилые дамы, потерявшие своих мужей. Я знаю, папа большую часть времени ведет себя тихо и незаметно, но, уверена, он все-таки еще жив. Однако дело не только в черном цвете. Мама постоянно перебирает деревянные шарики четок, издавая странное шуршание. А огромный крест на ее шее? Насколько он огромный? Да махнув им вокруг себя пару раз, она запросто могла бы уничтожить даже Арнольда Шварценеггера. И всего этого было бы вполне достаточно, но несколько дней назад вдобавок ко всему мама снова позвонила мне:
– Эми, я только что увидела нечто удивительное.
– Ты о чем?
– Мадонна.
«В скучном старом Финчли? – подумала я. – Не зашла ли она с ее так называемой любовью к Лондону слишком далеко?»
– Где? – спросила я у мамы.
– В картошке…
Ну надо же! Да, помню, она носила какие-то диковинные вещи в свое время, но чтобы надеть корнеплод?
– Только что я держала ее в руке. Я разрезала несколько картофелин, чтобы потушить с цыпленком, и там была она. Дева Мария…
Ах эта Мадонна.
– Она смотрела на меня прямо из сорта картофеля «Король Эдуард». Я отчетливо видела ее лицо. Пришлось завернуть Мадонну в фольгу и засунуть в холодильник, но я волнуюсь, не ссохнется ли она от холода. Хочу сделать несколько снимков, составить короткую записку и отправить почтой в Ватикан. Немедленно продиктуй мне телефонный номер Энтони, ведь такая новость не оставит его равнодушным. Только представь себе: наша Владычица, мать Иисуса, – в картошке.
Я все сказала.
И виню в случившемся именно Энта.
Только как наброситься на друга с упреками, когда сама заварила всю эту кашу с отцом Энтони?
Мне так хотелось поговорить о маминых проблемах с папой, но он же всегда занят…
И хотя я считаю его поведение отвратительным, не могу сказать, будто он во всем виноват. Только взгляните, что досталось бедняге после женитьбы. Жена одевается так, словно он уже умер и погребен, да к тому же видит святых в овощах. Наверное, я бы тоже искала утешения в объятиях блондинки с вишневым лаком на ногтях.
Итак, я приготовилась узнать отвратительные подробности об ужасном поведении отца. Мы с Лизой поднимались по убогой лестнице, ведущей к кабинету Колина Маунта, международного частного сыщика. Вчера он позвонил Лизе и заявил, что подготовил письменный отчет и… фотографии.
– Знаешь, по-моему, нужно было последовать совету Энта, – сказала я, уныло плетясь за сестрой.
– Что? Выйти из игры сейчас? Скоро мы узнаем, есть ли у Колина что-нибудь на нашего отца. Кроме того, все равно придется заплатить ему, придем мы в агентство или нет.
– Хочешь сказать, мне придется заплатить? В любом случае что мы станем делать с информацией? Разве нельзя дать отцу возможность испортить свою жизнь, если он сам того желает? Как говорил Энт, папа уже взрослый.
– Поведение, вполне типичное для тебя. Снова прячешь голову в песок и повторяешь ту же ошибку, как и в случае с Шоко Лад…
– Шоко Лад, – проскрежетал с вожделением голос откуда-то сзади, – я бы с удовольствием записал в свой органайзер «Филофакс» телефонный номер этой распутной девчонки.
Колин Маунт, с багровым лицом, наполненный выпитым за обедом пивом тяжело дыша, поднимался по лестнице. Путь к отступлению был отрезан.
– Куколки, наверное, вы чувствуете свое бессилие? Поверьте, я понимаю, как вам сейчас тяжело. – Колин Маунт явно пытался общаться с нами, словно духовный наставник, помогающий пережить серьезную утрату. – То, что вы сейчас увидите, действительно может шокировать любого. Но простите уж старую жабу.
Сказать по правде, мы не заметили абсолютно ничего особенного. На столе Колин разложил несколько нечетких и зернистых черно-белых снимков, сделанных ночью за небольшой фабрикой отца в Эдмонтоне. Мужчина, слегка напоминающий папу, стоял на крошечной стоянке рядом с белым фургоном. Компанию ему составляла женщина.
– Она? – спросила Лиза.
Да, у девушки были светлые волосы, но трудно на основании этой приметы утверждать наверняка. Похоже, фотографии сделали откуда-то сверху. Проволочный забор на переднем плане мешал разглядеть папу и ту женщину. Все равно что изучать бредовые снимки НЛО, даже отдаленно не похожих на космические корабли и которые, возможно, соорудили на скорую руку на чьем-нибудь заднем дворе с помощью веревки, пластиковой тарелки фирмы «Таппервер» и глины.
– Думаю, да, – ответила я. На цветных фотографиях ногти с вишневым лаком выделялись бы ярким пятном и помогли бы мне опознать девушку. – Но даже если это та самая блондинка, фото вообще ничего не доказывает. Можно с уверенностью заявить лишь одно: папа беседовал с женщиной на стоянке.
– Но ведь он сидел в баре в Сохо именно с ней, – заявила Лиза, словно она Хелен Миррен в «Основном подозреваемом» [45]45
Известный британский сериал о работе полиции, шедший с 1990 по 2000 год, в котором Хелен Миррен (р. 1945) играет жесткую и решительную женщину-полицейского Джейн Теннисон, пытающуюся существовать в мужской профессии.
[Закрыть]и ей только что удалось обнаружить важное доказательство, полностью изменившее весь ход дела.
– Она может оказаться кем угодно, Лиза. Даже его клиенткой. Главой по закупкам вешалок из «Скетчли» или кем-нибудь вроде того.
– Если только она не работает там ночью по совместительству, – вмешался Колин Маунт. – Имя девушки Сандра Филлипс, но друзья называют ее Сэнд. Двадцать восемь лет, работает специалистом по обслуживанию вечеринок в Сохо.
– Вот видишь, ничего общего с вешалками! – воскликнула Джейн Теннисон… то есть Лиза.
– Живет в Вуд-Грин, часто ходит потанцевать в «Фанданго» у шоссе, – продолжил Колин Маунт. – Ей нравится «Саузерн комфорт» [46]46
Американский ликер – пример классического ликера на основе виски. Его состав был разработан в Новом Орлеане более 130 лет назад: кожица апельсинов, персиков, ароматические травы в сочетании с бурбоном.
[Закрыть]и лимонад, а еще она постоянно торчит в «Керлц энд Тинц». Обхват груди – тридцать четыре «В»… Хотя, возможно, это вам знать не обязательно.
Лиза откинулась назад и скрестила руки на груди, дав понять: дело закрыто.
– Послушайте, – запротестовала я, – лишь потому, что отец знает женщину, устраивающую вечеринки…
– Вульгарную блондинку, профессионала по организации вечеринок, – пояснила Лиза, манера разговора которой стала поразительно похожа на мамину, и это не могло меня не беспокоить.
– Не важно. Он с ней знаком, но это вовсе не означает, будто он спит с ней. Возможно, папа задумал какую-нибудь широкую презентацию вешалок, а Сандра должна изготовить хот-доги. Не следует делать поспешных выводов.
– Снова ты так поступаешь, Эми. Высунь голову из песка и вдохни аромат дешевых духов. Давай рассуждать здраво. Отец ведь не спланировал ни одного события за всю свою жизнь. Он просто неудачник в социальном плане. Что еще можно делать с такой девицей, если не спать?
– Кажется, сестра пытается сбить цену, – сказал Колин Маунт. – Вы слишком воспитанные молодые леди, и мне не хотелось показывать вам еще кое-что.
Он залез в ящик, вытащил еще один снимок и выложил его перед нами. На снимке запечатлен мужчина, слегка похожий на отца. Он сидел в открытом кузове белого фургона, свесив ноги через край… Блондинка же сидела перед ним на корточках. Я взглянула на Лизу, ставшую белой как снег. Очевидно, она испытывала то же чувство, что и я.
– Может быть, она застегивает ремешок на босоножках, – произнесла я задумчиво… Хотя отлично понимала: дело не в этом.
Я зашла в метро, чтобы вернуться на работу, и почувствовала себя совершенно больной и разбитой. Я поняла, что обязана решить все навалившиеся проблемы. Я Шоко Лад. По мнению газеты «Сан», мне удалось написать книгу с наибольшим количеством сексуальных сцен, чем во всей английской литературе (и она также привела в доказательство скучнейшие графики, измеряющие количество этих сцен), но даже мне невозможно собраться с духом и представить отца, решившегося пойти на измену. А разве кто-то думает по-другому? Хочу сказать, родители и секс… Слишком уж… отвратительно. И противно. Ненавижу его!
Я достала из сумочки книгу в бумажной обложке и попыталась забыться. Автор книги Патрисия Корнуэлл. Никакого порно. Обнаженные тела в таких произведениях можно найти лишь на столе в морге с этикетками на большом пальце ноги. Но мне никак не удавалось погрузиться в чтение. Я действительно ненавижу отца… И понимаю, что впервые испытываю к нему столь сильное чувство. Да, я ненавидела мать сотни раз, она сама напрашивалась. Но отец? Он всегда был… ну… где-то рядом. Теперь же я понимала: раз сейчас я до такой степени презираю его, то, видимо потому, что всегда сильно любила.
Но это абсолютно не помогало.
Наоборот, мне отчаянно хотелось разрыдаться.
Когда поезд остановился на станции «Холборн», две девушки запрыгнули в вагон и заняли свободные места.
Бегло оглядев их, я снова уткнулась в книгу, однако сосредоточиться опять не удалось.
– Черт возьми, – взвизгнула одна из девушек, – ты это читала?
Ее возглас привлек мое внимание, и я подняла глаза: подружки читали «Мейл». Заголовок на первой странице гласил: «Цена на порно: миллион фунтов». Под ним поместили профиль девушки с прической, как у меня. Это все еще было (слава Богу!) самым близким к действительности изображением Шоко Лад, какое журналистам удалось раздобыть. Но откуда они взяли миллион? Вообще-то всего лишь семьсот тысяч плюс какие-то несуразные три тысячи.
– Я бы красочно описала всю свою сексуальную жизнь, если бы знала, что кто-то готов заплатить за это миллион! – воскликнула девушка так громко, словно достала рупор из сумочки. Все пассажиры ее услышали и навострили уши. Девица продолжала вопить, не обращая внимания на слушателей: – Нет, ты только послушай: «Аванс, предложенный Лад за следующие три романа, просто удивителен, если учесть то, что многие критики назвали эту таинственную писательницу низкопробной и вульгарной искательницей сенсаций»!
– Просто бред! – проорала ее подруга в той же манере (должно быть, в соседнем вагоне еще не все ее услышали). – Ты читала «Кольца на ее…» – ну как там?..
– Да, просто великолепно! – проревела первая девушка.
– Скорее, пикантно! – взвизгнула ее спутница. – Но послушай, мне жаль бедняжку, ведь ее хотят представить настоящей преступницей. Неудивительно, в такой ситуации любой пожелает сохранить свое имя в секрете. Но мне не терпится узнать, кто она.
– Мне тоже. Но ведь ты не Шоко, верно?
Они начали громко хохотать. Поезд остановился на станции «Тоттенхэм-Кортроуд». Когда двери открылись, я выскочила и вприпрыжку помчалась по эскалатору – быстро, как молния.
Еле передвигая ватными ногами, я гуляла по Оксфорд-стрит. Подбородок дрожал, а слезы текли по щекам. Прохожие, стараясь держаться подальше, бросали на меня странные взгляды, полные страха и старой доброй британской чопорности. Казалось, они думали: «О, она либо сумасшедшая, забывшая принять лекарство, либо поссорилась с бойфрендом».
Почему же я неспособна разрешить ситуацию? Лиза права. При малейшем признаке кризиса я мчусь быстрее ветра в поисках ближайшей песочницы. Не мешайте, страусы, уступите место Эми! Но нельзя же вечно всего избегать, верно? А сегодня все ужасно. Половина родителей превратилась в мать Терезу из Финчли, кое-кто полагает, что он секс-символ Робби Уильямс, а национальная газета хочет возродить публичные телесные наказания, повешение и сжигание на костре. И все это свалилось на мою голову.
Я не могу вернуться в офис, пока чувствую себя так отвратительно… Или, точнее, выгляжу настолько отвратительно. Да, стоило полюбоваться на свое отражение в витрине: лицо в красных пятнах, из носа течет. Будто капризный ребенок, который кричит и бьется в истерике в супермаркете. Люди начали переходить на другую сторону, чтобы ненароком не столкнуться со мной. Видимо, они скорее были готовы рискнуть и встретить смерть под колесами двухэтажного автобуса, лишь бы случайно не прикоснуться ко мне. Внезапно перед глазами промелькнул образ потрясающей Кристи Терлингтон по имени Роз, увиденной мной в рамке на столе Льюиса. Нет, ни в коем случае нельзя возвращаться на работу, тем более я уже подошла к началу Дин-стрит. Интересно, застану ли я Мэри? К счастью, у нее всегда есть бумажные носовые платки.
– Ты ужасно рисковала, придя сюда, – заявила Мэри, – а если бы писака из «Мейл» торчала здесь? Тебе просто повезло. Видимо, она в первый раз за несколько недель пошла в туалет, а ты каким-то чудом выбрала удачный момент. У этой женщины мочевой пузырь размером с бейсбольный мяч.
Мой агент права, не следовало поступать так опрометчиво. Но теперь, оказавшись внутри, я почувствовала себя в полной безопасности. Мне всегда нравился офис Мэри, сама не знаю почему, ведь в нем вечно воняет пиццей из ресторана, расположенного внизу. Думаю, запах просачивается через трубы. К тому же помещение совсем крошечное, в нем едва хватает места для самой Мэри, что уж говорить о накопленном ею барахле – в основном это коробки из-под пиццы. И несколько сотен книг. Вообще-то обычно от литературного агента ждут именно этого, только девяносто процентов ее книг – о диетах. Вот сейчас я сижу на одной из них: «Пакка диета» закрывает давно проделанную брешь в стуле.
Мы беседовали уже около часа. В перерывах между всхлипываниями я все-таки сумела поведать Мэри обо всех своих неприятностях, и мне стало немного лучше. По крайней мере я могла снова выйти на улицу, так чтобы окружающие не разбегались во все стороны и не прятались по магазинам при моем появлении.
– Секреты, говоришь? – протянула Мэри. – Не слишком хорошая идея. Ты со своей тайной. Твой папа шныряет и прячется за гаражами, будто школьник. Мама тайно исповедуется твоему лучшему другу, которого она считает священником, а ты боишься признаться, что он гей. Еще есть твоя милая сестрица, скрывающая своего бойфренда. Интересно, по какой причине? Он богатый, преуспевающий и в высшей степени респектабельный. И что с вами случилось, Бикерстаффы? Если бы я подбирала репортажи для Джерри Спрингера, то позвонила бы и сказала, что у меня есть материал для целого цикла его передач.
Я выдавила из себя слабую улыбку. Если мы и кажемся нелепыми и смешными, видимо, так и есть на самом деле.
– Подумай, твой отец вспомнил, что член годится не только для того, чтобы писать, а мать погрузилась в пучину безумия. Сейчас идеальное время подкинуть свою маленькую бомбу в общий бедлам. Скорее всего она просто затеряется в семейной заварушке.
Прекрасная мысль… Только я все равно сомневаюсь.
– Я рада, что ты перестала плакать, – продолжила она, – и теперь мы можем поговорить хоть минуту о делах. Джейкобсон звонил незадолго до твоего неожиданного прихода: семьсот сорок тысяч.
– Бог мой!
– Сказал, будто заложил и свой дом в Блэкхите, и пристанище в Дордоне [47]47
Провинция во Франции.
[Закрыть], чтобы набрать необходимую сумму. Меня не удивит, если он продаст и свою жену-филиппинку обратно по каталогу, по которому заказал ее. Джейкобсон заявляет, что это его последнее, самое последнее предложение, и я склонна ему верить. Поэтому пусть пока понервничает пару дней, а потом ты должна…
– Мэри, – перебила я вдруг ее, снова насторожившись, – а откуда, черт возьми, в «Мейл» взяли, что мне заплатят миллион?
– Они могли это просто выдумать, милая. Вы, авторы, не идете ни в какое сравнение с журналистами, когда дело касается воображения и творческой работы мысли. Тем не менее, полагаю, это утечка информации от Джейкобсона. Правда, для начала он решил немного преувеличить: чем больше нулей, тем лучше смотрятся круглые цифры в заголовках. И если подумать, вероятно, именно Джейкобсон тот информатор, который навел подлую писаку на мой след.
– Мерзавец!
– Необходимо сказать пару слов в его защиту, пусть даже мне не слишком приятно: он просто выполняет свою работу. «Кольца» все еще на первом месте в хит-парадах, и Джейкобсон мечтает, чтобы все оставалось по-прежнему. А в «Мейл» вместо него провели ошеломительную маркетинговую работу.
– Но если в печать просочились эти сведения о чем он еще может разболтать?
– Вспомни о договоре конфиденциальности. Джейкобсон знает: я оторву ему яйца, если условия будут нарушены. Кроме того, какие ценные сведения этот хорек еще знает о тебе? Лишь цвет волос и то, что ты не умеешь вовремя остановиться.
Она права. В который раз. Наконец-то можно расслабиться.
Но, бросив взгляд на часы, я почувствовала, как желудок сжался от беспокойства.
– Черт, Мэри, уже почти пять. Я должна хотя бы показаться на работе.
– Небеса, сжальтесь над нами, – пробормотала мой агент. – Эта девушка вот-вот заработает уйму денег, но до сих пор волнуется за свою никчемную офисную работу.
Пока я надевала пальто, Мэри выглянула в окно.
– Преследовательница снова вернулась. Лучше прокрадись через пожарный выход и потом выйди через пиццерию. Я позвоню и попрошу дать тебе пустую коробку, чтобы спрятаться за ней… И заодно закажу себе пиццу «Четыре сезона».
– Эми, где ты была? – спросила Джулия, когда я буквально упала в кресло. – Диди просто в бешенстве. Хочет попросить Льюиса написать тебе письменное предупреждение.
– Ну и пусть, – ответила я устало.
– Да ладно, ну ее. Ты ведь придешь сегодня?
– Куда?
– На праздник в честь помолвки…
Как я могла забыть!
– Ты непременно должна пойти, там будет уйма игроков из команды «Арсенал». Кроме французов, которых, к сожалению, большинство. Воображалы и мерзавцы…
– Джулия, боюсь, я не смогу.
– Ты шутишь! – воскликнула она. – Неужели ты меня так подведешь? Не могу же я попросить Диди застегнуть молнию на моем новом платье от Версаче. Пожа-а-алуй-ста, Эми. Обещаю уйму бесплатного шампанского, Льюис вложил сто фунтов в напитки.
Льюис. Бо-о-оже! Тогда я точно не могу пойти.
– Извини, но мне нужно… – Я замолчала, пытаясь придумать отговорку, – я должна… я не могу. Мне очень жаль.
Ну нельзя же заявить, что я собираюсь пойти домой, лечь в горячую ванну и полоснуть по запястьям бритвой. Джулия бросила на меня сердитый взгляд..
Может быть, она избавит бедную Эми от необходимости совершить самоубийство и отправит меня на тот свет своими руками? Хотя нет, в этом мне скорее поможет Диди, которая сейчас топает ко мне через весь офис.
Именно в тот самый миг на столе зазвонил телефон.
Спасибо тебе, Господи.
Я подняла трубку, а Диди застыла в ожидании. Звонила Лиза.
– Эми, необходимо все прояснить сегодня вечером.
– Что именно?
– Мы устроим папе очную ставку. Я снова рассматривала те фотографии. Понимаешь, больше ждать нельзя. Пора наконец сказать отцу, чтобы он перестал вести себя так, будто внезапно решил стать Родом Стюардом [48]48
Род Стюард (р. 1945) – культовый британский рок-певец. Входит в список самых продаваемых исполнителей.
[Закрыть]. Господи, это же наш отец!
– Да, непременно следует все уладить, – протянула я, отчаянно пытаясь придумать причину и отложить неприятный разговор с папой. – Нужно пойти к родителям домой… Куй железо, пока горячо… Только вот сегодня у меня не получится.
– Эми, это так важно. Почему, черт возьми?
Бинго!
– Вечеринка в честь помолвки Джулии… Ты же знаешь, она моя лучшая подруга с работы и я не могу ее подвести. Кто еще застегнет молнию на платье? Ведь я буду подружкой невесты, а на праздник приглашены футболисты и все такое, – забормотала я.
Джулия уставилась на меня квадратными глазами. Возможно, следовало пропустить слова про подружку невесты.
– Но, Эми, – возразила Лиза.
– Мы решим все завтра, обещаю. Все, пора идти, позже поговорим. Пока.
Я повесила трубку.
– Так ты придешь или нет? – с надеждой поинтересовалась Джулия.
– Да… Нет… Даже не знаю.
Я не могла больше болтать с ней, ведь на меня снова надвигалась ужасная Диди. Когда она уже почти вплотную подошла к моему столу, снова зазвонил телефон. Диди оставалось лишь беспомощно наблюдать, как я беру трубку и объявляю самым своим милым голосом, который обычно приберегаю для телефонных звонков: «Здравствуйте, журнал «Девушка на работе», Эми Бикерстафф. Чем могу вам помочь?»
– Уверена, что ты Эми? – раздался в трубке очень грубый, знакомый мне голос. – А может быть, Шоко Лад?
Сердце мое замерло… Или, лучше сказать, остановилось.
– Не понимаю, о чем вы говорите, – прошептала я чуть слышно.
– Конечно, понимаешь, дорогуша, – возразил Колин Маунт.
– Вы, видимо, ошиблись номером.
– Не клади трубку, а то следующий звонок я сделаю в «Дейли мейл». Уверен, они выложат круглую сумму за информацию.
Тишина.
Диди угрожающе нависла надо мной. Озадаченная Джулия попеременно бросала взгляды то на меня, то на нее.
– Хочешь знать, как я вычислил тебя? – ехидно спросил Колин.
Да. Очень хочу. Как, черт возьми, он узнал?
– Твоя сестра…
Ничуть не удивляюсь, что к этому приложила руку Лиза.
– …если бы она не болтала на лестнице, я бы ничего не заподозрил. Пока вы рассматривали снимки отца, меня озарило – со мной так часто бывает. Я решил: может быть, за моей догадкой ничего нет, но, черт возьми, почему бы не попытаться? Я же в любом случае ничего не теряю. Потом я начал следить за тобой по пути на работу и видел, как ты заглянула к своему агенту на чашечку чая.
Мэри! Черт! Ее имя за последние несколько недель упоминалось в «Мейл» не менее дюжины раз. В статьях также присутствовала фотография, где она в очках и шарфе на голове пытается прикрыть рукой объектив.
– Как я уже сказал, ничто не мешает мне обратиться напрямую в газету, – продолжил он. – Но похоже, такая скрытная леди хотела бы все сохранить в тайне. Мне показалось справедливым для начала обсудить все с тобой.
О да, как разумно! Подлый толстый подонок!
– Дело в том, что в моей жизни было достаточно высоких деревьев, с которых я фотографировал таких похотливых мерзавцев, как твой старик, – продолжил он. – А теперь я решил изменить свою жизнь и присмотрел публичный дом в Алгарве. Недвижимость там продается пока еще почти даром, поэтому не стану просить слишком много.
– Я… э… хм… – пробормотала я, не имея ни малейшего представления, как все уладить. И даже если бы у меня была идея, не стоит забывать о собравшихся вокруг моего стола слушателях.
– Трудно сразу переварить такую информацию, милочка. Поэтому предлагаю пропустить где-нибудь стаканчик и побеседовать. Я заплачу, если ты, в свою очередь, поделишься секретом, откуда Шоко черпает вдохновение. Ты, игривая маленькая…
Я швырнула трубку, и мое сердце снова забилось, застучало как бешеное, словно наверстывая упущенное. Джулия и Диди пристально смотрели на меня.
– Ошибся номером, – сказала я, – вот идиот!
– Нам нужно поговорить, – властным тоном заявила Диди.
– Не могу, – сказала я, и глаза мои наполнились слезами, – глаза ужасно болят от контактных линз.
Я схватила пальто и выбежала, чуть не сбив Диди с ног. Я ужасно торопилась, хотелось как можно скорее оказаться подальше отсюда.
