Текст книги "Ты не в моем вкусе (СИ)"

Автор книги: Мария Бокарева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 15 страниц)

Глава 26

Несмотря на то, что розовый туман в голове стремительно нарастал, слова Рафальского зацепились за краешек моего сознания и безумство отступило. Мысли прорезали шум тишины и нескончаемым потоком хлынули в мозг, охлаждая разум.

Мы оба зависли над пропастью страсти, нахлынувшее желание накрыло нас обоих и это чувствовалось, и если бы он не остановился, я бы точно сделала этот шаг в бездну. А сейчас…

А сейчас эта маленькая пауза заставила меня призадуматься.

Отдаться на волю чувств или же, наоборот, воспротивиться им?

Ужасно хочется ответить «Да», но голосу разума удаётся меня убедить, что лучше – угаснуть и оставить маленькую частичку себя, чем сгореть до тла.

– Максим, я не… не… – внятно произнести не получается, язык протестует и не хочет идти наперекор воле и желанию.

Но Рафальский правильно расценивает мое мычание, отступает на шаг, нервно проводит рукой по чёрным волосам, и виновато произносит, не глядя в глаза:

– Прости

Тихо чертыхается, с силой потирает ладонями лицо и отворачивается.

– Валь, мне нужно пару минут и я отвезу тебя домой, – произносит устало, с досадой в голосе

Какие-то секунды я ещё молча стою в смятении, уткнувшись в такой же неподвижный чёрный затылок, пока не сбрасываю с себя остатки оцепенения. С места срываюсь торопливо, надеваю туфли, оставленные возле кровати, выхожу из комнаты, разрушая тишину стуком каблуков, и тут же приваливаюсь спиной к двери, буквально сползая по ней.

По-прежнему считаю, что все делаю правильно. Не сомневаюсь, Рафальский, так же как и я был полон желания, этот поцелуй был настоящим и убедительным, но, все дело в том, что мной двигали чувства, а им азарт и увлечение. Он такой, какой есть, я не в силах его изменить.

Я готова была сейчас окунуться с головой в эти ощущения, насладиться слиянием тел, скажу больше, я уверена, что эта близость заставила бы меня поменять отношение к сексу и забыть свой печальный опыт, но я не готова после этого оказаться униженной и разбитой.

А это непременно бы случилось, потому что Рафальский не умеет по-другому. И пока ещё есть шанс повернуть назад и вернуться к прежней жизни, то нужно им воспользоваться, а не полагаться на течение, которое тянет в воронку.

Стоять под дверью комнаты нет никакого желания и я принимаю решение дождаться Рафальского в холле. Когда спускаюсь с лестницы, слышу, как меня окликает женский голос, раздавшийся неподалёку. Я узнаю его и когда поворачиваю голову, уже знаю кого там увижу.

Мама мгновенно подлетает ко мне, берет меня за руку и отводит в сторону, в самый дальний угол большого холла. Разворачивает меня за плечи лицом к себе и смотрит каким-то новым взглядом:

– Что-то случилось? – внимательно спрашивает, – Валя, на тебе лица нет

– С каких пор тебя это волнует? – буркаю и одёргиваю плечи

Мать не сразу находится с ответом и какое-то время молча таранит меня непроницательным взглядом.

– Валь, мы можем поговорить как взрослые люди? Я понимаю, ты обижена на меня и тебе есть за что обижаться, но ты должна меня понять…

– Понять что? Что ты предпочла родной дочери чужого мужика? – не стерпев, перебиваю

– Это не так! Я не отказывалась от тебя и как могла участвовала в твоей жизни, пока ты была ещё ребёнком

– А после того, как я выросла, я перестала быть твоей дочерью? Да ты на протяжение всей жизни была скупа на тепло и заботу, а это, возможно, даже хуже, чем отказаться, потому что после своего ухода, ты всегда оставляла мне маленькую надежду, что когда-нибудь ты меня полюбишь, а я всегда считала себя виноватой, думала, что это я делаю что-то не так. Всегда старалась быть самым послушным ребёнком, чтобы только ты посмотрела на меня иначе, а ты…

– Валь, меня все детство воспитывал один отец и тот, который вечно пропадал в командировках и менял мне нянь, как перчатки. Мне чувства родительской заботы незнакомы, но зато, я узнала, что такое любовь и влюбилась, сильно влюбилась, до беспамятства, разве можно меня в этом винить?

– Я тебя ни в чем не виню. Будь счастлива! – говорю как может искренне и хочу уйти

Уже успела добраться до лестницы, как цепкие пальцы вновь ухватили меня за локоть и аккуратно развернули к себе

– Ты давно встречаешься с сыном Рафальского? – интересуется так, будто этот вопрос и есть цель нашего разговора

– А ты только поэтому со мной заговорила? – пускаю нервный смешок от обиды и с досадой добавляю, – не знаю обрадуешься ты или наоборот, но с Максимом нас ничего не связывает

– Как? – изумленно распахивает длинные ресницы

– А вот так! Я работаю, а точнее, работала у него домработницей, чтобы оплатить операцию бабушке, а все, что сегодня было, всего лишь показательное выступление для его отца, – распустила язык, явно сболтнув лишнего, ведь я не имела права обнажать чужую правду

– Что? – непонимающе морщит лоб, но повторить я ничего не успеваю, потому что в холле останавливается Дмитрий Владимирович и, споткнувшись о нас взглядом, произносит:

– Лена, а я тебя везде ищу, – облегченно выдыхает и обращается ко мне, – Валентина, прошу прощения, что прерываю ваш разговор, но нам уже пора ехать. Надеюсь, мы с вами ещё увидимся и нам удасться познакомиться с вами поближе, а возможно, даже порыбачить вместе, – шутливо подмигивает с широкой улыбкой

– Конечно, Дмитрий Владимирович, до свидания!

Они исчезают за дверью и я слышу, как на лестнице раздаются скупые аплодисменты.

Поворачиваюсь на сто восемьдесят градусов и упираюсь взглядом в Свету Новожилову, которая медленно спускается по ступенькам, с гаденькой улыбочкой и издевательски хлопает в ладоши:

– Браво, Лопушок, хороший спектакль устроили, я даже поверила. И чего ты забыла на филфаке, страна такую актрису потеряла, – глумится довольная девушка

Вот так выглядит «Закон подлости». Неосторожное признание обязательно услышит именно тот, от кого особенно хочется скрыть правду.

Очевидно, что Новожилова оказалась нечаянным свидетелем нашего с мамой разговора и выгляжу я сейчас крайне глупо. И несмотря на то, что в этой игре я сегодня вела, моя ошибка привела меня к поражению.

Завтра узнает весь университет, что Валя Лопушок освоила профессию домработницы и натирала полы в квартире у самого Рафальского.

Разве таким, Лопушок, ты хотела запомнить этот день? День, где было солнечное утро, а теперь на меня холодной ногой наступил дождливы вечер, и это совсем не о погоде.

– Ты чего-то хотела? Или так, потешиться? – стараюсь держаться уверенно

– Да я давно уже тешусь, как только твой горящий взгляд, полный надежды, увидела. А я ведь предупреждала… – весело скалится Света, подходит ближе и продолжает излагать с притворным сожалением, – Рафальский очень расчетливый тип, скольких девушек ему удалось окрутить. Вот и ты, как глупая рыбешка, попалась на крючок. Ты наивно полагаешь, что спектакль был для отца? – натянуто смеётся. – Поспешу заполнить твои пробелы. Он использовал тебя для того, чтобы позлить Юлю, только поэтому ты сегодня здесь.

– Он не вернётся к ней после того, как она с ним поступила, – зачем-то произношу, больше для того, чтобы убедить себя, потому что мозг упорно отказывается верить в услышанное

– А ты сама как думаешь, стал бы он тогда хранить у себя в квартире ее вещи, если бы не хотел оставлять ей надежду?

– Какие вещи?

– Личные. Кое-какие вещи Юля оставила у него в квартире после расставания и коробки с ними по-прежнему живут там, вот уже почти год.

– Но… – хочу сказать, что не видела там никаких коробок с вещами, но тут же в голову ударяет новая мысль.

Не по этой ли причине, мне был закрыт доступ в его комнату? Я ведь там так ни разу и не была.

Это похоже на правду и сейчас, должно быть, выгляжу я жалко. Попыталась улыбнуться, но получилось слабо, больше походило на отчаяние и когда на лестнице послышалось пьяное, женское щебетание, мысли подсунули ещё одну невесёлую картинку, а вскоре она и вовсе оживилась.

– Что и требовалось доказать, – заявила Новожилова тоном победителя и легким кивком головы указала в сторону источника звука.

Я не хотела смотреть, но голова самостоятельно повернулась к лестнице, где на самой верхней ступеньке показались два силуэта. Единственное, что я успела заметить, это как блондинка повисла на крепкой шее Рафальского, а дальше…

Дальше я уже ничего не видела, сорвалась с места и бросилась на утёк. Распахнула дверь, выбежала на улицу и холодный поток ветра тут же ударил в лицо, играя моими волосами.

Шах и мат, Лопушок. Тебя переиграли и уничтожили.

Глаза забились туманом и напряжение ударило по всем органам. Больно так ударило.

Хочется разрыдаться, взвыть и выпустить, наконец, этот скопившийся ком боли из себя через потоки слез, но не получается и от этого ещё хуже, и на грудь давит ещё сильнее.

Я знала, что будет больно, знала, на что шла и все равно не удалось себя уберечь, позволила проникнуть чувствам глубже и впиться в сердце острой иглой.

Стоя во дворе огромного дома, я почувствовала, как какая-то тяжесть опустилась мне в ноги, они не слушались и приросли к земле. Дверь позади меня распахнулась и следом за мной выбежал Рафальский.

Увидев меня, облегченно выдохнул, а мне от его присутствия легче не стало и если бы не ноги, точно бы дала деру.

Злость на него не отпускала и выплеснуть ее я не могла.

А что я могла ему предъявить? Ведь сама же согласилась играть сегодня в пару. Разве этот парень мне что-то обещал?

Поэтому сейчас и приходится изображать спокойствие, стараясь не выдать того, что происходит в душе. Сделать это сложно, потому что та самая душа сейчас разрывается на части.

И ладно бы другая, и появись она не сегодня, хотя бы завтра и было бы значительно легче. Но Юля…

Хотя, какая теперь разница?

Глава 27

– Валя, – Максим подходит ближе и берет меня за плечи, – что случилось?

– Ничего, – отвечаю с притворным спокойствием. – С чего ты взял, что что-то случилось?

– Мне показалось, что ты пыталась сбежать

– Тебе показалось, – произношу излишне резко и отвожу взгляд, – я устала и хочу домой, вызови мне такси

– Нет! Я сам тебя отвезу

– Не стоит, – возражаю я. – Эта игра в пару, слегка затянулась и, кажется, я неплохо выполнила свою роль, а теперь я хочу вернуться к своей прежней жизни, где не было ни тебя, ни проблем!

Мне не удалось сдержать всю злость в себе и в словах все таки прозвенели раздражение и обида. Рафальский промолчал, но в чёрных глазах вспыхнул огонь, ноздри затрепетали, а на скулах заиграли тугие желваки.

Под острым взглядом я присмирела, хотелось ещё много чего выплеснуть, но слова комом застыли в горле и я попыталась их проглотить.

Пауза затянулась. Я вот-вот ожидала услышать в ответ что-то колкое и обидное, но парень промолчал. Грубо схватил меня за руку, крепко сжал в пальцах ладонь и повел к воротам.

Я не решилась противостоять такой силе и послушно побрела за ним, все равно не получится, на лице успела прочитать твёрдую уверенность и поняла, что сопротивление бесполезно.

Рафальский открыл пассажирскую дверь своей иномарки, но прежде, чем я туда села, меня самым бесцеремонным образом развернули и прижали спиной к задней двери автомобиля. Крепкие руки легли по обе стороны от меня, облокотившись на крышу, и парень наклонился, чтобы сказать:

– Для меня это была не игра. Далеко не игра. Я никогда не заставил бы себя делать то, что не хочу.

Тихий, сдавленный голос проник под кожу и дотянулся до сердца, оно отчаянно заколотилось и это стук заглушил все мои мысли. Опомнилась только тогда, когда сидя в машине, услышала как завёлся двигатель.

Что это значит? Признание?

Простое увлечение, которое уже завтра рассеется туманной дымкой при первых лучах солнца. Ему будет гораздо легче выкинуть этот день из головы, мало ли было таких девушек, а вот мне…

Да у меня, можно сказать, и отношений-то никогда не было. Если не считать месяц свиданий со своим одноклассником Пашкой, в одно из которых я решилась на большее. Сильных чувств не было, но в тот момент я заставила себя в это поверить. Про интимную близость я тогда знала только из разговоров подруг и мне казалось, что восемнадцать лет – это отличный возраст, чтобы получить первый опыт, который не увенчался успехом. Как выяснилось, Пашка тоже не имел за плечами опыта, поэтому рассказывать особо нечего. Порог переступила, а этих, как говорят, волшебных ощущений так и не испытала.

Максим всю дорогу был сосредоточен на дороге, молчал и о чем-то думал, сжимая оплётку руля. Это уже привычная картина для моих глаз. Только когда оказались во дворе моего дома, у меня пришло осознание, что все закончилось. Я больше не появлюсь в его квартире, не приготовлю для него ужин и не разделю завтрак. Внезапно душа сжалась, а сердце застонало, не желая отпускать.

Прилипла взглядом к красивому лицу, стараясь запомнить и тяжело выдохнула:

– Ну, пока

– Подожди, – горячая ладонь упала на мою коленку и я застыла, – та девушка для меня ничего не значит, это прошлое, я не хочу в него возвращаться.

– Ты не должен передо мной оправдываться, Максим. Это твоя жизнь и я к ней не имею никакого отношения, – сказала так, что даже голос не дрогнул

Страшась ошибиться и поддаться чувствам, я быстро вынырнула из машины, забежала в подъезд и дала волю слезам, потому что сдерживать их в груди больше не было сил.

Только когда закрыла за собой дверь в квартиру, почувствовала, как от усталости ноют ноги. Сбросила с себя высоченные каблуки и облегченно выдохнула.

Села на пуфик, напротив зеркала, вытерла с щек слёзы и усмехнулась собственному отражению:

– Вот и сказочке конец, надеюсь, что я выбрала для неё правильный финал.

Я бы могла попробовать закончить этот день иначе, возможно, даже уснуть и провести всю ночь на теплом мужском плече, но только уже завтра я бы прониклась стыдом и глубоко пожалела о том, что вовремя не уехала домой.

Не знаю, правильно ли я поступаю, заставив себя устоять перед Рафальским, но поступи я иначе, чем бы я оказалась лучше тех доступных девиц, которые виснут на нем, как мартышки на сучьях.

В университете хватит новости и о том, что я работала у него домработницей.

Ещё немного посидела и потопала в душ, может хоть ему удасться привести меня в чувства и смыть с себя тяжёлые мысли.

Забравшись в ванну, я подняла голову и закрыла глаза, наслаждаясь тёплыми струями, которые били по лицу и стекали по плечам. Шум воды успокаивал, приятное тепло расслабило тело и стало немного легче.

Почему я должна сомневаться в том, что поступила правильно? Почему мои мысли сейчас заняты тем, кто нарушил мою спокойную жизнь? Сейчас я должна думать только о том, что на этой неделе бабушку наконец выпишут из больницы и мы заживем как раньше. Ведь жила же я как-то без него и, сказать, неплохо жила!

Неторопливо вытерлась нежным полотенцем, расчесала непослушные, мокрые волосы, и укуталась в свой домашний халат.

Как всегда перед сном решила выпить горячий чай, включила греться чайник и пока ждала, замечтавшись, подошла к окну. Выглянула во двор и оторопела, сердце подпрыгнуло и забилось где-то в горле. Рафальский до сих пор стоял возле моего подъезда, облокотившись бёдрами на крыло BMW и крутил в руках телефон. Высота всего два этажа, поэтому мне хорошо удалось его рассмотреть.

Он словно почувствовал меня, поднял взгляд и абсолютно точно нашёл мое окно. Хватило мгновения, чтобы я задёрнула шторы и отошла от окна, запретив себе выглядывать. На сегодня эмоций достаточно. Но как только я села за стол, чтобы выпить чай, неожиданно раздалась телефонная трель. Пришла смс от Рафальского:

«Спокойной ночи, Дюймовочка»

Ещё раз захотелось выглянуть в окно, чтобы его увидеть, но увидела только свет отдаляющихся фар. На смс так и не ответила, наверное поэтому он потом всю ночь так настырно лез в мои сны.

***

Рафальский.

Я гляжу вслед девушки, которая выпорхнула из моей машины как вольная птица из клетки, так и не дав мне ничего сказать.

Упустил? Нет, отпустил. Пока отпустил.

Распробовав вкус ее губ, я понял, что ни на что его не променяю. Вкус, который хотелось смаковать, запоминать и впитывать себя, а когда ее мягкие, слегка влажные, губы ответили с такой же страстью и нежностью, по телу прокатилась приятная дрожь и мной овладел неистовый голод.

Было почти больно сдерживаться и только остатки сознания, чудом уцелевшего и не утерянного в этом густом желании, не позволили мне взять девичье хрупкое тело силой и помогли вовремя остановиться. Тогда бы я в один миг закончил все, что даже не началось.

Мне нужна она всецело, вместе с чувствами и желанием, которое я обязательно в ней разбужу.

Хрупкая, нежная девчонка, которой удалось открыть для меня новый мир и только сейчас я понял, что раньше его не знал.

Не знал, что можно так сходить сума в пустой квартире, как чертов извращенец, который ложится спать не в своей комнате, только потому, что постельное белье пахнет по-другому.

Да. Я уснул в комнате, где жила Лопушок, на раскладном диване и всю ночь чувствовал рядом ее запах. И как же странно устроен наш внутренний мир, либо он окончательно решил меня добить, пригласив в мой сон Дюймовочку.

Твою мать! Придётся начать утро с холодного душа, по-другому остыть не получиться.

Сегодня тот редкий день, когда у меня выходной и потрачу я его на то, чтобы окончательно распрощаться с прошлой жизнью.

Моя бывшая девушка не очень хотела покидать мою квартиру, в которой быстро обосновалась, и некоторые ее вещи по-прежнему находились здесь. Моя домохозяйка – Ирина Ивановна, по моей просьбе, уже давно упаковала их в коробки, чтобы не мелькали перед глазами, но вывезти их я, до сих пор, не находил время.

Да и сейчас я не хочу этого делать самостоятельно, чтобы не пересекаться лишний раз с Юлей, которая уже раздражала своей настойчивостью и истериками.

Вчера она изрядно перебрала, устроила скандал и всеми силами пыталась меня удержать, ей даже удалось на мне повиснуть, когда я отвлёкся и не сумел вовремя изловчиться и вывернуться. Именно а этот момент я заметил, как стремительно ринулась к выходу Валя.

Тогда пришлось оттолкнуть блондинку от себя довольно грубо, чтобы успеть догнать ту, которая гораздо важнее.

Сегодня сцен и скандалов не хотелось, поэтому попросил отвезти вещи своего друга и товарища по команде – Андрюху.

Он знал Новожилову как капитана группы поддержки, поэтому в просьбе не отказал, да и как тут откажешь, когда я пообещал ему поляну в спортбаре, где вечером будет проходить важный хоккейный матч.

Глава 28

Валя.

После того дня, когда мы изображали пару, прошло уже почти четверо суток. И если тогда я думала, что наш поцелуй – это точка в этих невозможных отношениях, то сейчас я поняла, что это начало моих мучений. Каждую ночь он являлся в мои сны и возвращал меня в тот вечер, с фотографической точностью рисуя картинки из памяти, а именно, наш поцелуй.

Снова и снова подхватывал мои губы, ласкал и вбирал в себя, прижимал сильнее, держась рукой за мой затылок, лишал чувств, оставляя лишь ощущения, которые уносили все выше. Сон сопровождался тихим гулом и шумом ветра, сквозь которые прокардывался едва уловимый шёпот. Его шёпот:

– Моя! Ты только моя!

А после этих слов обязательно наступало унылое утро, где все возвращалось на круги своя.

Я оторвала голову от подушки и села на кровать. Жуть как хотелось ещё поспать, потому что пол ночи готовилась к предстоящему экзамену и зубрила историю зарубежной литературы. Только вспомнила и тут же с тихим стоном опять упала на подушку. Закрыла глаза на пару секунд и когда до моих рецепторов дотянулся знакомый запах любимых пирожков, которые умела готовить только моя бабушка, меня словно отпружинило от кровати.

Точно. Я же теперь не одна. Бабушку вчера вечером наконец-то выписали из больницы и сегодня она встала ни свет ни заря, чтобы побаловать меня перед экзаменом вкусным завтраком.

– Валюша, проснулась? – радостно воскликнула бабушка, вытирая руки об фартук и расставляя на столе посуду, как только я показалась на кухне с растрёпанными после сна волосами, – иди скоре умывайся, у меня уже все готово.

Как же я рада, что она у меня есть. Спросонья мне ещё сложно говорить, поэтому я молча подхожу, целую ее в щеку, крепко обнимаю и с довольной улыбкой иду в ванну.

От такого завтрака бегут слюни и градус моего настроения стремительно растет. Да, я ужасная сладкоежка, зная это, бабушка постоянно меня балует разными кулинарными творениями, наверное, я должна поблагодарить природу за то, что наградила меня отличным метаболизмом, иначе, я бы уже давно превратилась в необъятную пампушечку. Само собой я держала над собой контроль и безмерно не налегала на мучное и сладкое, но все же не отказывала себе в этом удовольствии.

Мозг глюкозой насытила, бабушку поцеловала и уже через пол часа сидела с Машкой в университетской столовой, обсуждая предстоящий экзамен, который сместили на целый час.

– Какой-то дурдом, – высказалась подруга, отпивая кофе из кружки. – Они, значит, там вопросы свои решают, а мы – сидите ждите. А если у меня память которая и за этот час из головы вылетит именно тот билет, который я вытяну?

– Маш, а ты поменьше болтай и уши заткни, чтобы не вылетел, – по-доброму шучу над подругой

– Лопушок, а ты, я смотрю, не переживешь?

– Разве это что-то изменит? Не сдам, значит пересдам в сентябре. Да и к тому же, Березина не из тех, кто будет заваливать вопросами

– И все же, мне не хочется киснуть дома как простокваша из-за одного неуда, когда все будут отрываться, отмечая экватор. Кстати, ты так и не сказала, ты идёшь? – спрашивает подруга, подняв на меня свой выжидающий взгляд

– Пока не знаю, – выдыхаю и принимаюсь мешать в чашке сахар, который, кстати, не положила

– Великий начальник опять хочет завалить работой? – злится подруга на парня, который тут не при чем.

Хотя… Очень даже при чем.

– Нет. Я у Рафальского больше не работаю. Да и работой он никогда не заваливал. Чаще даже сам готовил нам завтрак, – вспоминаю и тут же вырывается горький вздох, а я ныряю взглядом в чашку с остатками чая, чтобы подруга ничего не заметила в моих глазах.

Но от неё всегда было сложно что-то утаить и поэтому она с подозрением спрашивает:

– Та-а-к, Лопушок, рассказывай, что случилось?

Я промолчала и Машка продолжила выпытывать:

– Ну! Я жду! Ты знаешь, я не слезу, пока ты мне все не расскажешь, даже если нам придётся прогулять здесь экзамен. Чхать я хотела на этот экватор.

– Я целовалась с Рафальским, – выпаливаю я после недолгого молчания и поднимаю глаза.

Вижу как подруга непонимающе таращит на меня свои очи и не может проглотить глоток кофе, который только что отправила в рот.

– А ещё, я познакомилась с его родственниками, мы изображали пару, танцевали и играли в Плейстейшн. И вишенка на торте – я почти согласилась с ним переспать, – протараторила я и тут же покраснела.

Пришлось Машке выложить все и сразу, но очень коротко, потому что вдруг почувствовала острую необходимость выговориться, разделить с кем-то свои чувства, иначе бы они меня сожрали.

Подруга оторопело моргнула и все-таки проглотила свой кофе, только так громко, что этот звук, наверное, услышали за соседним столиком.

– И? Переспала? – спрашивает так, будто я тут ей бразильский сериал пересказываю

– Нет. Опомнилась в самый последний момент, – вздохнула и опять уткнулась в чашку

Машка поддалась ближе, наклонилась, опустив локти на стол и спросила почти шепотом:

– Валь, а ты случайно не влюбилась в него?

Похоже, что я действительно влюбилась, только очень боялась своих же чувств, поэтому вслух это произнести не решилась.

– В него нельзя влюбляться, ты сама говорила, что такие как он «пожуют и выплюнут».

– Ведь я могла и ошибиться, – говорит подруга и в эту же минуту в столовую входит Рафальский со своей небольшой компанией.

Я почти не видела его с того вечера, первые два дня перебегала в аудитории, как шуганная, чтобы избежать случайной встречи, и неважно, что учится парень в другом корпусе. Иногда видела издалека его силуэт или отдаляющуюся машину, но и в эти моменты старалась не показываться на глаза. В Месседжер пару раз приходили от него смс с банальными вопросами «Привет, как дела?», но я не отвечала и он перестал писать. Наверное ему удалось найти более общительную собеседницу и я старалась с этим смириться, только сейчас, когда он с друзьями сел за дальним столиком и я встретилась с чёрными глазами, то этот взгляд тут же пробил мое сердце навылет, а по спине пробежал такой нехилый холодок.

Несколько секунд он удерживал мой взгляд и не думал отводить глаза, создавалась впечатление, что я сижу с ним за одним столом, а не с Машкой и мы ведём немой диалог. Только о чем? Понять так и не смогла, потому что нашла в себе силы отвернуться и вновь начать мешать ложкой остатки чая.

Подруга заметила мое смятение и мои вспыхнувшие щеки. То что они покраснели – не сомневалась, потому что даже уши горели.

– Валь, кажется, ты сейчас превратишься в кучку пепла, – кивает головой в сторону Макса и многозначительно поигрывает бровями. – А может у него на тебя действительно серьёзные планы?

Силой воли заставляла себя больше не поворачиваться и не смотреть в ту сторону, хоть и ужасно хотелось.

– Ты сама-то в это поверишь?

– А ты? – отбивает вопросом на вопрос Красильникова

– А я проверять боюсь. Знаешь, сердце не игрушка и мне бы очень не хотелось превращать его в мишень.

Мы ещё какое-то время сидим и болтаем о разном, чтобы скоротать время до экзамена и когда встаём из-за стола, я все-таки бросаю взгляд в ту сторону, где недавно сидел Рафальский, но стул его пустой, а за столом остались только двое его друзей.

За разговором мы с подругой поднимаемся на третий этаж, где через несколько минут начнётся экзамен и на одном из лестничных пролетов перед нами встаёт широкая мужская фигура и впечатывает руку в перила, преграждая мне дорогу.

Парень недопустимо близко и я вновь чувствую этот запах крышесносного парфюма, от которого подкашиваются коленки.

Рафальский смотрит на меня непроницаемыми взглядом и молчит, а я понимаю, что разговор неизбежен и разговаривать он намерен наедине.

– Маш, я тебя догоню, – говорю подруге и она сомневаясь водит глазами, то на меня, то на Рафальского, который все так же стоит неподвижно и смотрит на меня, но потом уходит.

– Привет, – звучит хрипловато и тихо.

Знакомый голос, от которого внутри все переворачивается

– Привет, – голос застряет где-то в горле, потому что внутри все пересохло

– Мне показалось или ты меня избегаешь? Почему не отвечаешь на звонки и смс?

– Так нужно, – прячу глаза за ресницами

– Кому?

– Ну, допустим, мне, – говорю уже смелее, чтобы не выдать себя и не затянуть этот разговор надолго

– Может объяснишь, наконец, что случилось? – вздергивает густую бровь и дергается навстречу, но я тут же отстраняюсь и спускаюсь на ступеньку ниже.

Если сейчас ему удасться сгрести меня в эти сильные руки, то я точно расплавляюсь как воск от пламени и попасть на экзамен уже вряд ли получится.

Поэтому разум все-таки забрал у сердца право распоряжаться моими поступками и я отключаю все чувства, заставив сердце выполнять только свои непосредственные функции – закачивать и очищать кровь.

– Ничего не случилось. Я выполнила свою работу, теперь могу вернуться к своей прежней жизни, ведь я тебе больше ничего не должна?

– Не должна! Только отпустить тебя не могу, – он пытается ещё раз сократить между нами расстояние и я опять шагаю назад, только вот промахиваюсь и оступаюсь на ступеньке.

Он ловит меня крепкими руками за талию, прижав к рельефной груди, обтянутой тонким кремовым джемпером, и я вспыхиваю.

– Не смей. Слышишь. Не смей играть со мной. Я не хочу больше… У нас был договор, а теперь, отпусти!

Рафальский застыл, глаза заискрились красным пламенем, на смуглых скулах заиграли желваки, а губы добела сжались в тугую линию, но силами со мной мериться не стал – отпустил.

И как всегда, чтобы не показать слёзы, я выбираю самый лёгкий способ – спастись бегством, несмотря на наше притяжение.

На середине лестницы на секунду останавливаюсь, когда понимаю, что он не сдвинулся с места и вижу, как парень скребёт ногтями по перилам, сгребая пальцы в кулак и с силой впечатывает его в стену.

Слёзы уже забили глаз и я больше не хочу здесь оставаться, срываюсь с места и бегу на экзамен, на который уже точно опоздала.