Текст книги "Жребий брошен"

Автор книги: Мария Быкова

Соавторы: Лариса Телятникова
сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 17 страниц)

Лишь немногим было ведомо, что руины есть никакие не руины, а самая что ни на есть обыкновенная стройка, правда относящаяся к категории вечных. Начали ее, кажется, еще при Путяте Добрыниче, батюшке нынешнего царя, – и начали масштабно, размахнувшись едва ли не на дворец. Потом, как это случается с масштабными проектами, деньги неожиданно закончились. Всплыли какие-то сведения, касающиеся того, откуда они вообще взялись, эти самые закончившиеся деньги, – характер же у сведений был такой, что несостоявшийся дворцевладелец предпочел сбежать, пока это было еще возможно.

Кстати, сбежал он недалеко, ибо коррупция во все времена каралась строго.

Повинуясь весеннему порыву, я начала рассказывать Полин про читанную давеча в библиотеке книжку – книжка рассказывала о верованиях фьордингов и была составлена неким Э. Велленом, имя которого лично мне ничего особенного не говорило. В моем переложении истории получались на удивление ехидные – я сама поражалась тому, как ухитряюсь вывернуть мрачные и величественные легенды так, что алхимичка то и дело фыркает, прикрывая лицо ладонью. Видно, сказывались природные особенности, обусловленные цветом волос, – ничем иным объяснить это я просто не могла.

Но вдруг, поперек легенды о том, как Тор ездил добывать у великана Хюмира пивной котел, я почувствовала на себе чье-то пристальное внимание. Или кажется?.. Нет, именно так! Будто чужой взгляд, раз за разом обшаривающий улицу, по какой-то причине не замечающий на ней меня. Пока что не замечающий – но очень желающий заметить.

Мрыс бы его знал, что именно было ему нужно. Но столь пристальное внимание, вдобавок снабженное явно нехорошими намерениями, просто не могло мне понравиться. Оборвав фразу на середине, я схватила алхимичку за руку и подтащила ее к забору, столь вовремя оказавшемуся рядом.

– Ты чего, Яльга? – На втором шаге до Полин дошло, и она попыталась вырваться на свободу. – Ты меня куда тащишь? Отпусти меня, слышишь?

– Тихо, – серьезно оборвала я ее, и алхимичка немедленно замолкла.

Впрочем, ненадолго – всего лишь до следующего шага.

– Может, ты…

Но мы уже подошли к забору, и я, перекинув на ту сторону сумку (нечего бояться, на всех моих вещах антивориное заклинание стоит!), подтолкнула соседку в спину:

– Лезь!

Полин обратила ко мне изумленное лицо:

– Куда?

– На ту сторону, быстро!

– Но…

– Лезь, кому сказано!

Похоже, взгляд у меня в тот момент был самый нехороший – девица заткнулась и, не выдавая более никаких возражений, послушно полезла через забор. Делала она это крайне непрофессионально, да и узкие штаны вкупе с сапогами на шпильках мало способствовали процессу. Взгляд продолжал обшаривать улицу; не выдержав, я взмахнула рукой, выплетая до боли родное заклинание.

Полин оторвало от забора и этаким воздушным шариком подняло вверх. От неожиданности она даже ничего не успела сказать – пользуясь этим, я одним резким жестом переправила ее на ту сторону, в компанию к заброшенной туда давеча сумке.

Сама я левитировать не стала. Едва убедившись, что с Полин все в порядке и заклинание можно снимать, я подтянулась, ухватившись за верхний край, и, вспомнив детство золотое, относительно лихо перепрыгнула-перевалилась через забор.

На той стороне меня уже ждала разгневанная алхимичка.

– Может, ты хотя бы сейчас объяснишь мне, что происходит?!

– Нет, – нагло сказала я, поднимая сумку. – Не объясню. А сейчас мы заткнемся и быстренько побежим в сторону Академии. Установка понятна?

– Да как ты…

– Быстро! – Поняв, что Полин требуются объяснения, я напрягла образное мышление. – Помнишь ту мою книгу? Которая сожгла еще твоих «Марианетт»?

– Ну, – настороженно кивнула соседка.

– Так вот, с нами сейчас сделают то же самое. Если не поторопимся. Ясно?

Еще бы! Образное мышление у Полин было развито на высшем уровне – спасибо многочисленным книжкам про любовь, непомерно развивающим сей аспект мировосприятия. Быстренько проведя логические связи, алхимичка вцепилась в меня как клещ в собаку. Обрадовавшись достигнутому результату, я решительно двинулась в сторону Академии.

Скоро забор кончился. Точнее, кончилась стройка, а забор не более чем загибался углом. Мы с Полин переглянулись; вылезти на улицу я не рисковала, потому что взгляд, кажется, так никуда и не делся.

Мрыс дерр гаст, вдруг поняла я. А ведь взгляд-то мне знаком: где-то я его уже чувствовала, и ничем хорошим, кажется, дело в тот раз не кончилось. В этот тем более не кончится; я закусила губу, пытаясь найти правильный выход. За забор нам сейчас ходу нет – а шататься по этой стройке до ночи… Я, конечно, боевой маг, но нарываться все равно не хочется.

– Яльга, – шепотом позвала меня Полин. Взглянув на нее, я поняла, что переборщила: глаза у девицы были большие-большие, круглые и донельзя испуганные. – Дальше-то что делать будем?

Наверное, этот ее испуганный вид и придал мне сил. Кто-то же должен находить из ситуации выход?

– А дальше, – наставительно сказала я, – мы будем делать хитрый финт ушами. Называется «телепорт». Вас этому учили?

– В теории…

– Вот и хорошо, а нас – на практике. Смотри, что я буду делать, и ткни, если делать буду неправильно. Договорились?

Полин кивнула. Вот и хорошо, вот и славненько…

Вообще-то телепортации нас тоже учили исключительно в теории. Практику я обеспечила себя сама, взломав кабинет Рихтера, из которого, как ни крути, пришлось смываться в экстренном порядке. Оно, конечно, так, и в стрессовой ситуации все способности резко обостряются… а чем нынешняя ситуация не стрессовая? Только попробуй, Яльга, не создать правильного телепорта!

Я колдовала, закусив губу от усердия. Полин внимательно смотрела за моими движениями; пару раз она поправляла меня, и я мимоходом удивлялась тому, как, оказывается, хорошо алхимичка помнит мелкие подробности. Наконец в пыли перед нами загорелся зеленым правильный шестиугольный контур.

– Вперед, – сделала я приглашающее движение рукой, но Полин не двинулась с места.

– А якорь ты на что забрасывала?

– На твою тумбочку, – ляпнула я. Какой такой якорь? Лично нам Фенгиаруленгеддир ничего такого не рассказывал. Ну или я не запомнила, ибо общая магия давалась мне очень легко и до середины первого семестра я вообще не утруждала себя особенным запоминанием деталей. Но Полин мы про это говорить не станем, а то девица у нас и так вся на нервах. В прошлый раз я и без якоря куда надо телепортировалась…

Или куда не надо?

Я сглотнула, вспомнив Драконий Хребет и тамошнюю живность… но выхода не было, и я, сделав умное лицо (а что, раньше помогало, и сейчас пронесет!), шагнула внутрь телепорта. Глядя на меня, туда зашла и Полин.

– Поехали! – процитировала я известный лубок.

В следующий момент мир знакомо задернуло черной шторой, желудок совершил сальто-мортале, а я поняла, что в иных областях Высокого Искусства мне до Рихтера еще далеко. Он телепорты строит на порядок качественнее.

А еще через несколько секунд мы вывалились на наш внутренний двор – вокруг смыкались стены Академии, а прямо перед носом стоял, укоризненно глядючи на непутевых адепток, гном-завхоз.

– Метлу-то хоть отдайте, – исторгнув тяжелый вздох, непривычно кротко попросил он. – Новую.

Полин толкнула меня в бок острым локотком – и я поняла, что сжимаю в руках толстое ореховое метловище.

– У тебя вообще глаза где? – неожиданно спросила Полин, когда мы уже сидели в родной комнате. Последние полчаса алхимичка была подозрительно тиха, и я уже начинала волноваться за ее психическое здоровье. Но вопрос был задан таким потрясающе ехидным тоном, что я немедленно расслабилась и перестала паниковать.

– Где надо! – Какой вопрос, такой и ответ. – Может, тебе атлас анатомический дать?

– Какая, к мрысам собачьим, тумбочка? – трагически вопросила меня Полин. – Какой, к мгымбрам, якорь?! Где ты мою тумбочку на внутреннем дворе видела, а?

Я задумалась. Голова, как назло, уже не соображала – наверное, завязавшись в узелок, развязаться мозги уже не смогли. У меня так всегда бывает – подобно похмелью, неотвратимо настигающему наутро всех вампиров, у меня за опасностью неминуемо следует отходняк. Кое-как я все-таки поняла, что имеет в виду Полин, и выдала:

– Тумбочку в окно было видно.

Похоже, что и у соседки мыслительные способности работали через раз: она удовлетворенно кивнула, даже и не подумав поинтересоваться, как устроены мои пресловутые глаза. Честное слово, видение тумбочки в нашем окне могло явиться только тому, у кого к глазам прилагаются стебельки. Второй этаж как-никак…

Полин замолчала, а я задумалась. Задумалась быстренько, чтобы успеть понять мысль, до того как голова заново откажется работать. Простой вопрос в максимально доступной форме: почему этот взгляд показался мне таким опасным? Опасным и еще, наверное, знакомым…

Нет. Идей не имелось, вообще никаких. Я посидела еще немножко, глядя в синеватые сумерки. Потом потянулась за «Справочником». Может, хоть там что-нибудь найдется?

Нет. Не нашлось. «Справочник» услужливо подсовывал мне демона за демоном, фэйри за фэйри – я честно смотрела на цветные рисунки и понимала, что к взгляду это отношения не имеет. Даже жалко немножко становилось – уж больно красочные были демоны, ну а подробности их уничтожения «Справочник» и вовсе расписывал с большим смаком.

Наконец я не выдержала и вернула «Справочник» на место. Вытянулась на кровати, подложив руки под голову, и задумалась уже более основательно. Ну в конце-то концов, должна же я понять, что вообще случилось? Может, показалось, а? Почему бы и нет? Меньше надо боевую магию учить, а то скоро атакующие виверны мерещиться станут…

Нет. Это был не глюк. Это был самый что ни на есть настоящий взгляд, и, клянусь некромантическим дипломом, что, задержись мы тогда на улице, остались бы от нас две симметричные кучки пепла. Причем рядом с правой имелась бы лужица расплавленного металла, ибо все мои амулеты обладателю взгляда были на один зуб.

Но кто он и откуда я его знаю?!

Мр-рыс эт веллер келленгарм! Похожие чувства я испытывала только в давешнем сне, двадцать девятого снежня – когда пыталась и никак не могла понять, кого же мне так напоминает тамошний адепт. Ну ладно, тогда-то я в итоге все поняла как нужно, а сейчас, похоже, такого уже не предви…

Я рывком села на постели.

Все просто. Все элементарно просто – как же я раньше до этого не додумалась?!

Взгляд уже был. И я его отлично запомнила. Просто был он… ну не совсем в реальности, скажем так.

Потому что была уже Тьма. Тьма, без остатка заполнившая хрупкую сферу; и была странная слабость, мерзкое ощущение, будто тебя выпивают через соломинку, по капле вытягивая твою жизнь и твою суть.

Было. Все-таки было…

Но откуда оно взялось здесь?!

«Интересный у меня день рождения намечается», – мрачно подумала я, укладываясь обратно в постель.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ,

в которой цветень заканчивается, уступая место травню; а кто родился в Беллетэйн, тому счастье будет

Наутро мрачные мысли не то чтобы выветрились – просто отодвинулись в самый дальний угол черепной коробки.

Никогда не считала себя особенно отважной. Я умею бояться, и иногда даже слишком хорошо. Но бояться я умею только деятельно, преодолевая страх любым доступным способом. А бояться вот так, когда сам не знаешь, чего, собственно, боишься… нет, так не годится. Значит, бояться и не буду.

К тому же праздник сегодня или где?!

Праздник. И даже не один, а целых два – мой день рождения, о котором знают всего два человека (тем интереснее!), и Беллетэйн, который, между прочим, третий год как обещают причислить к государственным торжествам.

Но обещать – еще не значит жениться, так что занятия у нас сегодня были, даром что и сокращенные. В этом были минусы, ибо все прочее Лыкоморье, не запертое в стенах Академии, гуляло и веселилось, а осчастливленные магическим образованием адепты мрачно смотрели на игрища и гульбища через хрустальные шары. Нет, кое-кто, конечно, смылся в город, но таковых было немного хотя бы потому, что магический фон был сегодня совершенно особенный и терять такой изумительный для чародейства день было попросту глупо. Так что особенный магический фон – это, бесспорно, плюс; ну и как не отнести к плюсам перспективу показаться одногруппникам в новых зеленых штанах?! Нет, я, конечно, не Полин, ну и что с того?

Полин, к слову, тоже не особенно грузилась насчет вчерашнего. Вид у нее был довольно веселый; алхимичка вдевала в уши золотые сережки (с бриллиантиками, сапфирчиками и ма-ахонькими изум-рудиками), напевая себе под нос дуэт двух эльфийских принцев – тех самых близнецов, в честь которых были названы Куругорм и Келефин. Прислушавшись, я разобрала, что принцам вот-вот станут бить их благородные эльфийские физиономии.

Подумав, я решила, что Полин даже и в голову не придет сообщить о случившемся… ну, скажем, магистрам. Причем спроси я ее почему – ответом мне станет чеканная формулировка: «Что я, дура, что ли?» Так что не будем портить девице праздник – ей праздник, а себе, стало быть, нервы.

Все, Яльга! Мы расслабились и перестали думать о нехорошем. Расслабились, я сказала! Да, и браслет мы больше не теребим…

Полин домурлыкала дуэт до середины – вплоть до того момента, как старший принц начал клясть врагов налево и направо. Дело было не в том, что алхимичка забыла слова – память у нее была железная, и что в нее попало, тому обратно дороги не имелось. Просто текст проклятия был такой сильный, что произносить его магу с хоть сколько-нибудь приличным резервом очень не рекомендовалось. Говорили, что в прошлом году на премьере оперы со здания театра едва не снесло крышу – а все потому, что какой-то чародей-меломан, не подумав, начал подпевать.

– Поздравлять буду попозже, – подмигнула мне она. – И за уши драть – тоже. Так что готовь бинты, рыжая!

– Ха, поймай для начала! – Я широко улыбнулась, отметив между прочим, что про сочетание меня со штанами Полин не сказала ни слова.

– И поймаю, да, и поймаю!

Я не стала спорить с алхимичкой – дело было заведомо проигрышное. Вместо этого я села на кровать и аккуратно подвернула штанины на обеих ногах так, чтобы брюки сделались немножко короче. А после этого достала дождавшиеся сего часа зеленые туфли.

– Яльга? – осторожно позвала Полин, наблюдавшая за мной не без испуга. – Ты чего? А сапоги как же?

– А вот так! – беззаботно ответила я. – День рождения у меня или как?! И без сапог обойдусь, раз в году-то можно!

Глядя на кисловатое лицо алхимички, я испытала невиданный прежде моральный подъем. Е-мое, бодро воскликнула какая-то часть меня, прежде находившаяся в глубокой спячке. Чем я хуже Ликки де Моран?! Ну да, я не блондинка, и глаза у меня не такие зеленые, и нос не прямой… и дальше что? Зато я рыжая, а это теперь даже модно!

Вдохновившись этой мыслью, я встряхнула головой, отбрасывая с лица чуть вьющиеся пряди. Конечно, адепткам не положено приходить на занятия с распущенными волосами… но почему адепткам нельзя, а адептам можно? Вон у Келлайна, например, волосы еще подлиннее моего будут – это что еще за дискриминация получается? По половому, стало быть, и расовому признаку?

Первой парой у нас стояла некромантия. Второй – боевая магия; на этом, хвала богам, сегодняшние занятия заканчивались. Из комнаты я вышла немножко раньше обыкновенного, не будучи уверена в своих способностях к бегам на высоких каблуках. Каблуки цокали, я чуть покачивалась, всеми силами стараясь одновременно сохранять равновесие, не сутулиться и хотя бы изредка, но сгибать ноги в коленях.

К кабинету некромантии я более-менее разобралась в ногах и каблуках. Подумаешь, тоже мне шпильки! На Новый год я на них даже танцевать сумела… добро что вчера Полин подсунула мне именно зеленые штаны! Что бы, я, интересно, стала обувать, окажись брюки любого другого цвета – с учетом того, что сапоги, даже новехонькие, эльфийские и стоившие целых двадцать восемь золотых, к ним вообще не подходили…

Некромантия сегодня была теоретическая, лекцией. Я честно законспектировала семь страниц ценной информации о том, как влияет Беллетэйн на разнообразнейшую нежить. Влиял он мощно, нежить впечатлялась, я тоже не осталась равнодушной, твердо решив не выходить майской ночью в лес без как минимум десяти амулетов.

Приблизительно на шестой минуте урока я поняла, что от распущенных длинных волос адептке и в самом деле одна морока. Гадская шевелюра мела по пергаменту, а один длинный рыжий волос я выудила из чернильницы. Как он туда попал – уму непостижимо.

Но, честное слово, все неудобства с лихвой компенсировались реакцией зрителей. Зрители были в астрале; Хельги смотрел на меня, потом – на свой пергамент, потом вновь на меня, словно пытался отыскать десять отличий. Келефин и Куругорм совершенно одинаково хлопали глазами, живо напомнив мне Кренделя в его трехмерной форме. Только благородный Ривендейл не удостоил меня высочайшего герцогского внимания – вампир скользнул по мне взглядом и тут же отвернулся, с искренним интересом рассматривая противоположную стенку. Но вот до него мне уж точно не было ни малейшего дела.

Беллетэйн, кстати, действовал не только на нежить – разве что причислить к таковой еще и преподавателей. Шэнди Дэнн, которая в любой другой день наверняка бы одернула и меня, и зрителей, сегодня ограничивалась исключительно ехидными взглядами. Помимо ехидства я – о ужас! – обнаружила там нечто могущее именоваться исключительно «женской солидарностью».

Нет, сурово подумала я, когда снаружи прозвенел звонок. Это не я такая красавица, – в самом деле, что, народ эльфиек не видел? Просто по контрасту со мной-обыкновенной, в старых штанах и разваливающихся сапогах, я-сегодняшняя, немножко более праздничная, смотрюсь… хм… ну, скажем так, не совсем привычно. И не более того… да, но почему мне все больше хочется отыскать хотя бы одно зеркало?!

Не иначе как кто-то из богов услышал мои молитвы. Зеркало нашлось, но нашлось там, где я менее всего была готова его увидеть.

Ибо первым, что я увидела в кабинете практической боевой магии, оказалось именно зеркало – высокое, овальное, снабженное специальными бронзовыми ножками и оттого стоявшее прямо на полу. Судя по оправе, лет зеркалу было немало, но стекло было чистым и ясным, лишенным и намека на обычную для старинных зеркал мрачноватую муть.

– Слушай, а зачем это? – шепотом спросила я у Келефина, который как раз оказался рядом.

– Это? – не понял эльф. Я махнула рукой в сторону зеркала. – А-а, вон ты про что… Так у нас же сейчас тема «Защитная магия», Рихтер давно обещал показать, как отражают чары зеркалом…

– А-а, ну тогда понятно, – глубокомысленно сказала я. Прозвенел звонок, и мы с эльфом шмыгнули в кучку адептов. Келефин не ошибся: память у него, как почти у всех эльфов, была цепкая, хотя и не такая хорошая, как у брата. Занятие сегодня и впрямь было по «отзеркаливанию», причем с этой темой я хотела разобраться уже довольно давно. Хотела хотя бы потому, что «Справочник», исправно снабжавший меня сведениями из всех областей магической науки, упрямо молчал насчет использования зеркал, а я принадлежала к той породе людей (и не только), которой тем интереснее предмет, чем тщательнее он скрывается.

Так что в любой другой день я, бесспорно, думала бы исключительно о новой технике – ну еще, пожалуй, о том, как бы ее на чем-нибудь отработать. Но, видно, между зелеными штанами и умственными устремлениями существует прямая телепатическая связь, потому как сегодня меня интересовал и другой аспект применения зеркальных поверхностей.

Ну надо же мне удостовериться, так ли хороши мои ноги, как мне это помнится!..

Зеркало было просто шикарное. Отражать заклятия им, верно, было одно удовольствие. Но заклятия заклятиями, а штаны штанами… и я, осторожно отодвинув Хельги, развернулась так, чтобы ноги отразились там во всей красе. Хм. А ведь неплохо, мрыс дерр гаст, совсем неплохо!

Так, а если в профиль?..

В профиль вообще шикарно. И туфли такие классные, на каблуках… ха, и чем я, спрашивается, не эльфийка? С такой-то талией и с такими ногами?

– Что вы там так выглядываете, студентка? – наконец не выдержал Эгмонт. – Или вас столь заинтересовала техника отзеркаливания заклятий?

– Разумеется, заинтересовала! – честно ответила я, быстренько переводя на него невинный взгляд.

Магистр усмехнулся.

– У вас замечательные ноги, студентка Ясица, – ехидно сказал он. – А брюки изумительно это подчеркивают. Упыри всех лыкоморских жальников передерутся за право первым получить пинок такой восхитительно стройной и длинной ногой. Но я бы предпочел, чтобы на практикуме вы занимались несколько иными вещами.

Адепты засмеялись. Я оскорбленно выпрямилась, одаривая хихикающего Хельги ледяным взглядом. Вампир, надо сказать, не обратил на это ни малейшего внимания.

– Ни один упырь, – проговорила я максимально медовым голоском, – не в силах составить конкуренции вам, магистр Рихтер! По крайней мере, если таковых заинтересует моя точка зрения на очередность… хм…

– Я учту, – серьезно кивнул он. – Но, к нашему обоюдному сожалению, дуэльная практика ожидает вас только на следующий год. А сегодня, студентка, постарайтесь оторвать взгляд от зеркала.

Мрыс с тобой, золотая рыбка! Честное слово, у меня было слишком хорошее настроение, чтобы препираться с кем бы то ни было дольше чем полторы минуты подряд.

Занятия сегодня были сокращенными – мало того, их было только два, и боевая магия соответственно оказывалась последней. Надо сказать, что со стороны директора это было крайне мудрое решение – больше никто бы все едино слушать ничего не стал, и многоуважаемому Буковцу явно не захотелось отмечать Беллетэйн массовыми прогулами. А ими бы дело и кончилось, ибо даже мне, студентке в иных отношениях почти что примерной, не терпелось поскорее закончить с лекциями. Праздник же ведь сегодня, верно? И, главное, какой!

День рождения одной конкретной Яльги Ясицы – это одно, а вот Беллетэйн – это совсем-совсем другое. Беллетэйн есть штука массовая, красочная и очень веселая, особенно если меня вновь посетит озарение и я изобрету штуку похлеще мгымбра.

Так что когда прозвенел звонок, я быстро скинула все амулеты обратно в сумку, сумку забросила на плечо и быстро направилась к выходу, но на пороге меня догнал голос Рихтера:

– Студентка Ясица! Останьтесь на пару слов.

Дело было привычное. Я прикинула, что придется забежать в комнату и оставить там книги – не идти же в город вместе с колдовскими инкунабулами! А это значит, снова придется накладывать на комнату противопожарные чары, потому что магические книги суть существа непредсказуемые, особенно когда в одном месте их собирается достаточно много.

К слову, понятие «много» для магических книг начинается уже с двух.

Народ быстро покинул аудиторию – он тоже жаждал развлечений. Я сидела на первой парте, болтала ногами и прикидывала, в какой угол лучше запихать полученную давеча у Зирака монографию о бестиологической классификации. Все знали – Рихтер с Марцеллом друг друга не шибко любят, и существовал определенный риск, что эти же чувства распространяются и на книги.

– Как у вас дела с защитными заклинаниями? – словно прочтя мою мысль, спросил Эгмонт.

– Вы про те, которые накладываются на предметы?.. Неплохо. – Я пожала плечами и улыбнулась, вспомнив забавный случай двухнедельной давности. Тогда я только-только начинала работать с этими чарами и немножко перестаралась: заклинание, наложенное на сумку, оказалось настолько крепким, что она никак не хотела даваться мне в руки и угрожающе рычала на каждое мое движение. – У меня, кажется, был вопрос… а, конечно! Скажите, магистр Рихтер, а можно заклясть предмет на определенное слово? Вроде пароля? Чтобы взять мог не только тот, который чаровал, но и…

– Но и тот, которому сказан пароль? – закончил Эгмонт. – Можно. Так заклинают клады… есть два способа, студентка Ясица. Один на крови, вам о нем расскажет магистр Дэнн курсе, если не ошибаюсь, на шестом. А если просто изменить заклинание, то попробуйте поработать с объектным уровнем. Там, где вы завязываете чары на себя, смените свой образ на образ-пароль…

– Я пробовала. Там отдача, и цепь распадается…

– Значит, образ нечеткий. Придумайте что-нибудь, что вызывает у вас сильные эмоции. Можно, кстати, и отрицательные, только учтите, что тот, которому вы передадите ключ, должен будет испытывать по поводу пароля те же чувства, что и вы.

– Понятно, – кивнула я. – Вопросов больше нет.

– Ну это ненадолго… – хмыкнул Рихтер. – Собственно, студентка Ясица, я рад видеть такую преданность профессии, но я просил вас задержаться не для этого.

– А для чего же?

Вместо ответа он, щелкнув пальцами, легко вытащил из воздуха небольшую деревянную шкатулку и отдал ее мне.

Я недоуменно приняла и повертела даденное в пальцах. Ну да, шкатулка. Деревянная, легкая, но все-таки не пустая: изнутри отчетливо пахло заклинанием, правда, запах скорее угадывался, нежели чувствовался. Очевидно, там стояла защита, ограничивающая распространение чар во внешний мир.

– И что это такое, магистр Рихтер?

Он пожал плечами:

– Подарок. Если не ошибаюсь, у вас сегодня день рождения?

– Кгхм, – сказала я, чтобы хоть что-то сказать.

Пальцы сами нашли нужную выемку; я приподняла крышку и присвистнула, увидев, что изнутри шкатулка выложена шелком. Значит, и впрямь защита… я чуть наклонила шкатулку, пуская внутрь солнечный луч, и по характерному блеску, о котором рассказывал Фенгиаруленгеддир, мигом опознала шелк эльфийский. Да. Слабые амулеты этим не защищают.

Впрочем, то, что лежало в шкатулке, было отнюдь не амулетом.

Это был талисман, причем и в самом деле мощный – как минимум его должно было хватить на пару-тройку серьезных боевых заклинаний. Мне сложно было оценить всю его емкость, не проводя специального опыта, но, сдается, штука и впрямь была профессиональная.

Вот только выполнена была профессиональная штука отнюдь не в традиционном ключе. Вместо полагающейся металлической пластинки с парой-тройкой загадочных рун и непременным оттиском ковенской печати на обороте в шкатулке лежали серьги, кованные из черненого серебра в виде миниатюрных березовых листиков. Стиль работы я определила как гномский, стиль зачаровывания – как скорее уж эльфийский, так что, очевидно, две великие расы сумели-таки найти общий язык.

Вот интересно, а сколько это стоит?..

– Мрыс дерр гаст… – с тяжким вздохом пробормотала я. – Магистр Рихтер, а талисманов подешевле в той лавке не было?

– Студентка Ясица, – с образцовым ехидством ответствовал маг, – на собственной жизни не экономят. Эти серьги – самый мощный защитный талисман, о котором я когда-либо слышал. А вы – самый лучший собиратель приключений на свою голову, которого я когда-либо встречал. Честное слово, вас необходимо совместить хотя бы из чувства самосохранения. У меня обширные планы на жизнь, студентка, и я отнюдь не собираюсь помирать в расцвете сил, вытаскивая вас из какой-нибудь очередной передряги. Мне с лихвой хватило вашего участия на некромантической олимпиаде.

Я хмыкнула. Если чье-то чувство самосохранения и было тогда задето, то уж всяко не Эгмонта. Пожаловаться могли бы, наверно, магистр-некромант, старший в жюри, и та дикая тварь из дикого леса, которую я использовала в качестве экспоната.

Вообще-то талисман мне нравился. И в профессиональном, и в эстетическом смысле; пожалуй, я бы даже предпочла, чтобы в эстетическом он мне нравился немножко меньше. Наставник, дарящий любимой ученице талисман, есть дело понятное и не подлежащее объяснению. Он же, выбирающий в качестве подарка гномские сережки, уже начинает вызывать некоторые подозрения.

Я опасливо покосилась на Рихтера. Но тот, естественно, не выказывал никакого патологического яльголюбия, и я слегка устыдилась, поняв, что испытала на себе чрезмерное влияние Полин. Мрыс дерр гаст, еще не хватало, чтобы мне везде начали чудиться любовные намеки! Этак я и до влюбленного Ривендейла доберусь…

В конце концов, нашептывало мне что-то меркантильное, он же ведь тебе не венчальные браслеты дарит, так? Вот и не мрыс высматривать невесть что! Где тебе еще удастся получить такой обалденный талисман? Они, чай, на дороге не валяются!

Вот именно, не валяются, стучали кулачком зачатки воспитания. Где это видано, чтобы приличные… хм… адептки принимали в подарок такие дорогие артефакты?

Но тут я вновь покосилась на Эгмонта и поняла, что, если я откажусь принимать талисман, магистр пожмет плечами и заберет его обратно, не испытав ни малейших угрызений совести. Дух противоречия оскорбленно возопил, присоединив свой глас к обрадованной меркантильности; втроем мы зажали хорошее воспитание в угол, и я бодро сказала, запихивая шкатулку в карман:

– Ну тогда спасибо, магистр Рихтер! И вообще, это… с праздником вас!

– И вас аналогично, – усмехнулся он. – Я вас больше не задерживаю, студентка…

Настроение у меня было отличное. Я вышла из кабинета, бодро помахивая непривычно легкой сумкой и напевая под нос романс про белый шиповник. В коридоре было солнечно и тепло; я блаженно зажмурилась, встряхнулась и бодро свернула за угол, тут же нос в нос столкнувшись с Полин. Разумеется, алхимичка уже успела переодеться, накраситься еще слоя на полтора и надеть с полкилограмма новых висюлек. Посмотрев на все это, я с облегчением поняла, что до нее мне еще кашлять и кашлять.

– Ой, Яльга! – Мне обрадовались так шумно, будто в последний раз мы встречались еще при Путяте VII Добрыниче, батюшки нынешнего государя. – Тебе как, нравится вот эта розочка? А вот эта блестюшка?.. Скажи, мне кажется или ленточка немножко сбилась?..

– Все здорово, – заверила я Полин, по опыту зная, как следует отвечать. – Платье вообще отпад. Слушай, я…

– Нет, это ты слушай! – взмахнула рукой Полин. – Что это такое, ничего сказать нельзя, вечно перебивают!.. Значит, так, мы сейчас идем гулять. Ясно тебе?

– Куда? – осмелилась уточнить я, ибо Полин, вцепившись мне в руку, волокла меня прочь с этажа, ухитрившись выбрать для этого наиболее опасный маршрут. Едва ли об этом знала алхимичка, но лично я превосходно помнила, что на крайнем от лестницы окне висят весьма нехорошие шторы, развлекавшиеся ловлей и попытками удушения неосторожных адептов. Так что я осторожно развернула Полин в другую сторону, чего она, возможно, и не заметила, продолжая вещать в практически автономном режиме:

– Ты моя подруга или как? У тебя день рождения или где? Мы, вообще, в столице живем или в деревне Смурные Выселки? Вот только попробуй мне заикнуться, что хочешь пойти в библиотеку!

Я прикусила язык. Вообще-то именно туда я и направлялась, естественно только до вечера, ибо часов в шесть я планировала присоединиться к народным гуляниям, как раз приобретавшим должную широту и размах.