Текст книги "Жребий брошен"

Автор книги: Мария Быкова

Соавторы: Лариса Телятникова
сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 17 страниц)

ГЛАВА ШЕСТАЯ,

в которой размножаются молочные грибы, звенят гитарные струны, исполняются ромские песни и рычат переулочные твари, а также демонстрируются новинки на рынке мужского нижнего белья

В один прекрасный вечер в середине изока я стояла в своей комнате возле кувшина с водой и целенаправленно прополаскивала обильно разросшийся молочный гриб. Гриб довольно урчал и подставлялся под струю воды то правым, то левым боком.

Две недели назад Полин принесла его – маленького грибенка – от какой-то из многочисленных подружек-алхимичек. Отыскав в недрах большую стеклянную банку, девица переложила гриб туда, залила его молоком и умиленно сжала ручки перед грудью. Банка сопела, булькала и исходила молочными пузырями: грибенок ответственно подошел к делу и старательно превращал молоко в кефир.

Полин походила вокруг банки кругами, дважды засунула туда палец, чтобы проверить, не слишком ли грибу холодно, и один раз – не слишком ли ему горячо, а потом устала и подсела ко мне на кровать.

– Видишь, какая я у тебя хозяйственная! – гордо заявила она, поглядывая на банку. – Вот ты молочный гриб приносила?

– Нет, – с сожалением сказала я, глядя в ту же сторону. К молоку я питала нешуточную страсть, и цельная банка, до краев полная божественного напитка, потихоньку будила во мне задремавшие животные инстинкты. – Полин, а тебе что, молоко девать некуда? Так ты мне отдай, у меня ему место сразу найдется…

– Тихо! – скомандовала Полин.

Я недовольно замолчала, а девица, покопавшись в сумочке, извлекла помятый листок бумаги и протянула его мне. Я поднесла его поближе к глазам: чернила, которыми была сделана запись, никуда не годились даже по сравнению с казенными школьными. Буквы расплывались, упрямо не желая складываться в слова, но минуты через три я все же одолела текст.

– Это магическая копирка, – пояснила Полин, наблюдая за моими терзаниями. – Качество ниже плинтуса, ну да речь не о том…

– Речь о другом, – согласилась я, встряхивая бумажкой. – Ты собралась открыть маленький кефирный заводик?

Полин обиженно фыркнула, а я зачитала с бумаги:

– «Сей гриб молочный, тако же кефирным именуемый, завезен в Лыкоморье из стран чудных и далеких. Ученые возводят его родословную от…» Так, это не очень важно… а, вот! «Способен он из молока делать продукт молочный, кефиром рекомый, в количествах, сообразных собственному размеру. Гриб быстро размножается, разделяя тельце свое на две и более части…» Ужас какой-то, честно говоря… «И посему, добрый человек, кефиру в твоем хозяйстве мало не будет!»

– Да, не будет! – Полин вскочила на ноги, уперла руки в боки. – Между прочим, для особенно дремучих, поясняю: кефир очень полезен для здоровья, да и похудению способствует! А еще из него можно делать масочки на лицо, а можно руки смазывать, чтоб не шелушились, а можно в зелья добавлять, как редкий ингредиент!

– Очень редкий… – согласилась я, глядя, как молоко в банке потихоньку начинает расслаиваться. – И как, ты весь литр на масочки вымажешь?

Алхимичка чуть смутилась:

– Ну… не весь, – признала она. – Тебе тоже стакан налью, будешь оздоравливаться!

Оздоравливалась я практически в принудительном порядке: гриб размножался, молока для него требовалось все больше, а он, сообразно инструкции, выдавал на выходе изрядное количество продукта.

Первые дня три Полин радостно возилась с новой игрушкой. Она промывала его холодной водой (делать это надлежало раз в сутки), заливала его свежим молоком и аккуратно накрывала банку чистенькой тряпочкой. Но гриб, оценив такую заботу, попер в рост, и вскоре Полин надоело тратить лишних десять минут на промывание каждой особи. Сия обязанность мало-помалу перекочевала ко мне. То ли руки у меня были лучше, то ли лака на ногтях было меньше – гриб стал расти еще быстрее, радостно разделяя тельце на куда как больше, нежели на две и даже на три части. Вскоре литровой банки ему было мало: мы переложили его в полуторную, а когда гриб закрыл донце и там, Полин начала бегать по подружкам с экземплярами животного в руках.

– Ликки! – бросалась она к очередной жертве. – Ой, как славно, что мы наконец встретились!.. Сто лет друг друга не видели, верно?.. Слушай, мне тут по знакомству дали кефирный гриб. Представляешь, это такая редкость! Он улучшает фигуру, способствует пищеварению, еще из него можно масочки на лицо делать и в зелья класть!

– Правда? – настороженно спрашивала жертва. – И… и сколько стоит?

Полин хмурилась и делала вид, что подсчитывает деньги.

– Ну… – наконец выдавливала она. – Понимаешь… Вообще-то он дорогой, но мне от тетушки, по знакомству… ладно, ты же мне подруга! Бери так!..

Жертва брала, выслушивала краткие инструкции (промывать холодной водой, заливать свежим молоком, не ругаться нехорошими словами, ибо очень нежное существо) и удалялась, трепетно прижимая баночку к сердцу.

Таким образом, гриба у нас стало гораздо меньше, а у алхимического факультета прибавилось проблем.

Итак, был летний вечер, небо снаружи пылало закатным огнем, а я промывала урчащий гриб, по одной запихивая особи обратно в банку. На тумбочке стоял стакан, до краев полный свежайшего кефира. Кислый, густой, прохладный… от одной мысли об этаком чуде я радовалась и увеличивала скорость промывки.

Наконец последний грибеныш лег в банку. Я налила туда молока, удовлетворенно послушала деловитое бульканье и, взяв в руки честно заработанный стакан, сделала маленький глоток.

Жизнь была хороша. Жизнь была даже очень хороша; минут через десять я собиралась лечь спать, синяк на локте, оставшийся после прошлого практикума, почти не болел, а нога и вовсе о себе не напоминала, особенно если лишний раз не прикасаться к щиколотке. В тот раз мне прилетело от Ривендейла в процессе отработки «одуванчика»; вампир же и отвел меня в медпункт, точнее, практически отнес. Идти самостоятельно я тогда не могла, ибо «одуванчик» у Генри получился серьезный.

Полин, уже вымывшая свой бокал, неожиданно издала томный прерывистый стон.

– Ты чего? – жизнерадостно спросила я, допивая последние капли кефира.

– Я подумала… – жалобно сказала она. – Подумала… понимаешь, кефир – он ведь тоже калорийный!

– Почему? – поразилась я и облизнула кефирный палец.

– Как – почему? – возмущенно спросила Полин, сев на постели. – Потому! Он ведь из молока, верно?

– Верно… А вода ты знаешь какая калорийная?

– Почему? – испуганно распахнула глаза доверчивая соседка.

Я наставительно подняла палец:

– Потому! Потому, что молоко, чтоб ты знала, состоит из воды и жира!

Полминуты алхимичка тщетно искала в моем ответе логику, которая, разумеется, там и не ночевала.

– Злая ты, Яльга! – наконец посетовала она. – Злая и жестокая!

– И черствая еще, не забудь…

– И черствая, и суровая, и фанатичная, и…

В окно, прервав наш диалог, ударил камешек. Полин замолчала, а я, нахмурившись, создала маленький пульсар. Камешек, долетевший до третьего этажа, либо пущен гномом, либо имеет крылья. Оба варианта наводили на мысли; а я после встречи с тем зазаборным существом стала весьма мнительной и осторожной.

Камешек снова тихонько стукнулся в стекло. Сделав жест Полин – алхимичка мигом все поняла и забралась с ногами на постель, укрывшись на всякий случай одеялом, – я подошла к окну и выглянула наружу.

Тревога оказалась ложной. На внутреннем дворе, аккурат около орехового куста, стояли братья аунд Лиррен, а с ними – какой-то гном. Закатный свет ярко обрисовывал их фигуры. Увидев меня, гном и правый близнец замахали руками, а близнец левый кивнул, не переставая поглаживать куст по веткам и листьям.

– Что там? – озадаченно спросила Полин, когда я, кивнув, отошла от окна.

– Близнецы… Слушай, Поль, я сейчас выйду на минутку. Они чего-то, кажется, хотят. Мой стакан мыть не надо, я еще там пару капель допью.

– Вот еще! – фыркнула алхимичка. – Еще и стакан за ней мыть! Сама вымоешь, чай, не переломисся!

– Именно так, – согласилась я, закрывая за собой дверь.

Я сбежала по лестнице вниз, скользя рукой по шершавым перилам. На последнем пролете одна из ступенек ушла из-под ног, но это было дело привычное, и я просто перепрыгнула на следующую. Снизу раздался разочарованный вздох: похоже, сегодня жертв у ступеньки было немного. Я погрозила асоциальной ступеньке пульсаром и побежала дальше, только у самой двери вспомнив про больную ногу. Согласно законам подлости, щиколотка мигом начала ныть. Стараясь не обращать на это внимания, я вышла во двор и огляделась вокруг.

Вокруг было красиво – даже, наверное, и на эстетствующий эльфийский взгляд. На востоке небо уже наливалось ночной синевой, но на западе еще догорал розовый вечерний свет. Становилось все тише, и это была ночная прозрачная тишина, которая случается исключительно в начале лета. В углу двора тихонько журчал фонтан; в голос струй то и дело вплетался совершенно посторонний смех, чуть слышный, но звонкий, как серебряный колокольчик. Некстати вспомнилось, что к фонтану магистр-фэйривед относился еще ревностней, чем к ореховому кусту.

– Яльга, мы здесь! – помахал мне Яллинг, на секунду высунувшись из-за пресловутого куста.

Я подошла ближе, и гном, до того сидевший на земле, тут же поднялся на ноги и откашлялся, изобразив на лице подобающую серьезность. Это был очень молодой гном, и потому серьезность изображалась плохо, но он старался, и я решила сделать вид, что поверила и прониклась.

– Элле, представь магу клиента! – попросил Яллинг, вновь прячась за орешник. Я мельком вспомнила, что эльфам обычно легко дается фэйриведение, а по школе уже который год курсирует слух, что с жителями орехового куста вполне возможно договориться. А если прикинуть, какой размах они могут придать любой хорошей пакости… Странно, что близнецы занялись кустом только сейчас.

– Сию секунду! – прищелкнул пальцами Эллинг. – Яльга, отойдем на пару слов?

Я кивнула, и эльф, покосившись на гнома, с каждой секундой становящегося все более и более серьезным, оттащил меня к самому фонтану. Интерес нарастал; еще раз покосившись на клиента, эльф плюхнулся на влажный каменный бортик и открыл было рот. Но я его опередила:

– Зачем такая конспирация? Товарищ гном, часом, не из разведки?

– Нет, – краем рта ответил Эллинг. – Что ты думаешь, деньги одной тебе нужны? Знаешь, что такое конкуренция?

– Знаю, – с умным видом кивнула я, припомнив трактир на дороге из Межинграда в Арру.

– Ну так и сделай выводы, мрыс дерр гаст! – Эльф понизил голос до шепота. – Этот гном – его, кстати, зовут Стуре – принадлежит к жутко богатому клану. Он хочет заказать тебе одно существо…

Я прищурилась и ехидно покосилась на гнома:

– Конкурента, что ли? Так я не по этой части…

– Да нет же, нет! – недовольно зашипел Эллинг. – Фэйри!

Несколько секунд я молчала, с интересом разглядывая эльфа.

– Ты так на меня не смотри, – хладнокровно пресек он это дело. – Ты отвечай, возьмешься или нет?

Я опустила ладонь в воду и пошевелила пальцами:

– А нормального мага этот твой Стуре не нашел? Только адептку-первокурсницу, ага?

– Зато какую адептку! – Эллинг гордо взмахнул кулаком. – Гордость Академии, оплот магических наук, отраду будущей рихтеровской старости! Кто, если не ты? На кого еще рассчитывать несчастному гному? Имей в виду, – эльф чуть наклонился ко мне, еще понижая голос, – его клан, конечно, богат, но еще и очень, очень экономен. Ты ведь попросишь куда меньше, чем Матильда ле Бреттэн?

– Я не знаю ее расценок.

Эллинг закатил глаза и демонстративно пожаловался небесам:

– Боги, за что мне эта дева? Ну почему до нее то с полуслова доходит, а то полдня нужно объяснять? Слушай сюда, рыжая, второй раз повторять не стану! Тебе предлагают работу. За эту работу тебе дадут денег. Прилично так дадут, хватит килограмма на три новых книжек и амулетов. Так понятно? А еще у гномов проблема, и им нужна твоя помощь. Ты же дружишь с Зираком! Мрыс, хоть что-то же в тебе есть – не меркантильность, так хотя бы сочувствие!

– Ладно, будем считать, что есть… Что хоть за работа? Что за фэйри?

– Объясняю. – Эльф решительно рубанул по воздуху обеими ладонями. – Их клан владеет в городе одним славным тупичком. Тупичок может приносить изрядный доход. Но, – он вскинул палец, – недели две назад в нем поселилась жутко злобная нежить, которая никого туда не пускает. Ну вот вообще никого! Как в таких условиях строить коммерцию?

– Кого-нибудь загрызли? – деловито спросила я, мысленно пролистывая «Справочник боевого мага».

– Нет, – со значением сказал адепт. – Пока нет.

Я немножко подумала, а потом поднялась с бортика.

– Ты куда? – Эльф тут же вскочил на ноги.

– К заказчику. Ты, кажется, должен был его мне представить!

Гном солидно кивнул и протянул мне руку:

– Стуре из клана Реггертов.

– Яльга Ясица. – Ладонь у него оказалась предсказуемо крепкая, а вот во взгляде промелькнуло неожиданное веселье, странное для существа, коммерция которого находится под угрозой. Я недоуменно нахмурилась, но тут же списала все на молодость и восхищение Академией, впервые наблюдаемой изнутри.

– Значит, фэйри? – Увидев недоумение в глазах гнома, я поправилась: – Нечистик?

– Ух, гадость! – Гном сплюнул на мостовую, но тут же засмущался и накрыл плевок сапогом. – Ох и мерзость, госпожа магичка. Ух и дрянь, не при даме, конечно, будь сказано!

– Сколько заплатите? – в лоб поинтересовалась я.

Гном Стуре пошевелил мохнатыми бровями.

– Сто, – наконец уверенно сказал он. – Серебром, по выполнении работы.

– Половину вперед, – нахально потребовала я; Стуре из клана Реггертов нахмурился, но я смотрела твердо, и он, не без уважения хмыкнув в усы, отвязал от пояса кошелек. – Задаток вам, если что, вернут, – успокоила я гнома минуты через три, ссыпая в вызванную из комнаты сумку горсть серебряных монет. – А теперь поговорим конкретнее. Что за нечистик? Где находится ваш переулок? И к которому числу должен быть выполнен заказ?

Мы сговорились минут через пять, и вскоре я вернулась в комнату, застав Полин с любопытством прильнувшей к окну.

– Что это тебе там предлагали? – с порога встретила она меня.

– Работу по специальности, – отмахнулась я, отыскивая взглядом стакан.

Он стоял на прежнем месте и, естественно, не был вымыт. Облизнув стакан изнутри настолько, насколько хватило языка, я быстренько ополоснула его и поставила на подоконник. После чего разделась и скользнула под одеяло.

– Эй, Яльга! – напомнила о себе Полин. – Какую работу? По какой специальности?

– По основной, – ответила я через зевок. – И не буди меня, мне завтра рано вставать…

Встала я и впрямь довольно рано – часа в четыре. Спать хотелось немилосердно, за окном плескалась предрассветная серая мгла, – но полученный задаток определенно грел душу. Кроме того, было очень интересно попробовать собственные силы: одно дело – драться на занятиях с Генри Ривендейлом и совсем другое – сойтись в поединке с реальной нежитью, пускай и не такой большой и страшной, как василиск. А что? Фэйриведение мы и впрямь уже изучали, по нему у меня стабильно шли хорошие оценки, – а описанная гномом Стуре нежить, хоть и не принадлежала ни к одному из известных мне видов, определенно входила в реестр «умеренно опасных». В знаковой системе КОВЕНа – две звездочки.

Быстро одевшись, я сняла с полки «Справочник» и раскрыла его наугад. Разумеется, мудрая книга тут же показала схему плетения заклинания-приманки; я тщательно размяла пальцы и начала выплетать чару.

На кровати напротив завозилась Полин. Через пару секунд она открыла глаза и повела по комнате мутным взглядом. Я сделала ручкой, не отрываясь от работы; алхимичка сонно пробормотала: «А-а, Яльга… понятненько…» – сладко зевнула, отвернулась к стене и засопела снова.

Я вздохнула, подавляя в себе низменную зависть, и вновь склонилась над книгой.

Дело в том, что на нежить предполагалось охотиться именно утром, пока еще не успело основательно рассвести. Нападать на нечисть ночью может только самоубийца, ну или уж ежели совсем припрет. Днем же колдовать на улицах было… нет, не запрещено. Просто каждый маг, не входящий в КОВЕН и все же выполняющий в столице чей-то заказ, обязан был заплатить в казну подоходный налог, размером едва ли не в половину гонорара. Сообразную денежку выплачивал и заказчик; потолковав с гномом, мы убедились, что ни одному из нас не хочется зазря тратить деньги. Кроме того, на рассвете боевые заклинания особенно сильны, а в темноте я ориентируюсь немногим хуже нечисти.

Все бы ничего, но на рассвете мне хочется спать. Спать, а вовсе не сплетать заклинание-приманку… особенно с учетом того, что второй парой у нас стоит алхимия, а по ней давно уже ожидается зачет. Эльвира не Эльвира, если она не вытянет из нас все жилы…

Вздохнув еще раз, я взглядом перелистнула страницу. Ладно уж, зато деньги будут…

А про ценный опыт и говорить незачем.

Минут через десять я доплела приманку и придала ей компактный вид. Спать хотелось уже меньше; стараясь не смотреть на все еще теплую постель со сбившимся одеялом, я быстро переплела волосы, покосилась за окно и надела куртку. После чего, проверив, все ли захватила талисманы, бодрым шагом вышла из комнаты.

Элементаль бдительно посапывала в двери. Я ухмыльнулась, поправила сбившийся амулет и быстрым шагом направилась к лестнице.

Тупичок, столь милый гномьему сердцу, располагался совсем недалеко от Академии. Пока я шла по спящему Межинграду, вокруг меня, как мотыльки у свечи, вились бесчисленные нечистики. Лично я заметила трех ночниц, одного уводну, пуста с пустодомкой и штук шесть уж вовсе мелких, не поддающихся мгновенной классификации. Однако ближе к тупичку все они отстали; дольше прочих продержался пуст, но наконец и он улетел в соседний переулок.

У входа в место моей работы стоял покореженный фонарный столб. Естественно, фонарь не горел, зато на самом столбе трепетал обрывок объявления. «Ищем мага…» – мельком прочла я и решительно шагнула навстречу заказу.

И немедленно окунулась в густую, точно чернильную темноту. Нет, это была не Тьма – именно темнота, сильно смахивающая на обыкновенный ночной полумрак. Правда, гораздо менее прозрачный; для проверки вытянув перед собой руку, я не смогла рассмотреть растопыренных пальцев.

Ладно, плевать, всякий видали сумрак! Я сделала шаг, потом еще один; прежде чем поставить ногу, я быстро ощупывала носком сапога мостовую перед собой. Еще не хватало поскользнуться на какой-нибудь дынной корке!

Шаг. Шаг. Еще шаг. Нервы были натянуты – куда там гитарным струнам у эльфийки Гудрун! Что бы ни говорил Рихтер, лично мне никогда не удавалось оставаться абсолютно спокойной в преддверии схватки, даже учебной драки с Ривендейлом. Какое уж тут спокойствие – я судорожно вспоминала, все ли захватила талисманы, сколько знаю заклятий на этот случай и хорошо ли сумею их применить. Да; много; хорошо. Фэйриведение не было моим любимым предметом, но учила я его исправно.

Как и общую магию. Потому сразу среагировала на маленькое, практически незаметное для неопытного чародея изменение магического поля. Здесь кто-то был; точнее сказать, этот «кто-то» здесь уже был, легко купившись на заранее выставленный мной манок.

«Еще бы не купился!» – злорадно подумала я и навскидку ударила пульсаром. Но из темноты уже летел другой пульсар, ничуть не меньше моего; спохватившись, я торопливо выставила Щит, ударившись о который огненный шарик рассыпался на множество мелких искр.

Судя по ругательствам, донесшимся с той стороны, мерзость никак не ожидала от меня такой прыти. Сама она, видно, тоже успела выставить защиту – покойники не ругаются, разве только рядом отыщется практикующий некромант.

В тупичке, как назло, было хоть глаз выколи. Темноту при желании можно было резать ножом; это давало мерзости некоторые преимущества (нежить отлично видит в темноте) и лишало таковых меня.

А, ладно, я и вслепую как-нибудь справлюсь! Знакомое заклинание легко слетело с пальцев: сигнальный круг не поможет мне отбить чужую атаку, только подаст голос, если нежить приблизится ближе чем на шаг. Зато и сил он отнимает немного меньше… а силы мне сегодня еще пригодятся.

Мне потом к Эльвире идти, и, между прочим, на зачет.

Мерзость невежливо прервала мои мысли, ударив Волной – невысоко, приблизительно на уровне коленей. Тю-у, такое мы уже проходили! Я прыгнула, пропуская заклинание под собой; столь наглая нежить, вовсю пользующаяся магией, попадалась мне в первый раз и оттого начинала меня злить. Опять-таки выбор чары. Она меня что, живой взять хочет, что ли? Как трофей, ага?

Ага. Нежить-таксидермист – это из серии ужастиковых лубков.

Я отмахнулась «одуванчиком», но, кажется, чара прошла мимо – я услышала, как заклятие звучно ударилось об стену. На мостовую посыпалась кирпичная крошка; мерзость ругнулась еще раз, невнятно и знакомо. Хотя… «мрыс эт веллер» – ругательство всеобщее, им даже упыри пользуются.

Иногда. Если некромант толковый попадется и с чувством юмора.

Поспешно сменив позицию – чтобы заказанная вражина не ударила туда, откуда только что прилетела, я выплела другое заклятие. Но в ход пустить его не успела; благородная мерзость вовсю навязывала мне правила этакой помеси дуэли с хольмгангом. Типа: развлеклась – дай развлечься другим. Схема «удар – защита» нравилась мне гораздо меньше, чем «удар – еще один удар – последний удар – совсем последний, чтобы наверняка». Но мерзость определенно имела на жизнь другие взгляды. На этот раз была ее очередь, так что уже мне пришлось тихо шипеть сквозь зубы нечто интернациональное.

Тут, похоже, злая нежить решилась действовать открыто. Нагло сократив расстояние в полтупичка, она попыталась меня схватить; мы с защитным кругом взвыли в унисон, через секунду к нам присоединилась и мерзость. Не знаю, отчего она вопила, от боли или от восторга – все зависит от того, промахнулась я или нет, – но я немедленно пополнила свой личный словарик Крайне Нехороших Гномьих Ругательств.

В следующий момент я заорала уже соло: сволочная нежить атаковала меня повторно, на этот раз нечестно подставив мне подножку. До того она сражалась так благородно, что я заорала скорее уж от возмущения такой непоследовательностью. Мерзость повалила меня на грязную мостовую, заломила руки, точно стражник, и надежно уселась на мои же ноги, прочно прижав меня к земле.

Я дернулась, ругнулась, пообещала нежити много всего хорошего, но она не вняла. Вместо этого в темноте над моим лицом сверкнули клыки. Сколь ни была я деморализована, я не смогла не отметить, какой просто нечеловеческой чистоплотностью отличался сей монстр: клыки были не просто белые – они были белоснежные, а из распахнутой пасти на меня дохнуло не гнилью и даже не перегаром, а дорогущим освежителем для полости рта «Мятный ветерок». М-да. Из всей Академии денег на такое хватало только у Генри Ривендейла; я представила, как сражаюсь с неуспокоенным духом нашего аристократического вампира, и нервно хихикнула прямо в разверстую во мраке пасть.

Пасть сделала движение, чтобы захлопнуться, но сдержала эмоции и сурово двинулась ко мне. Этого времени мне хватило, чтобы опамятоваться и вспомнить анатомию; где пасть, там и до носа недалеко, верно?

Извернувшись, я цопнула наугад – но, как оказалось, очень точно. Нежить взвыла, отпуская меня передними конечностями и – в темноте не видно, но я бы поступила именно так! – хватаясь ими за нос. Обрадовавшись перемене дислокации, я сложила обе ладони в кулаки и от души добавила мерзости еще и ими, на всякий случай укрепив надежным заклинанием. Нежить взвыла уж вовсе жалобно; воодушевленная победой, я рванулась из-под нее, как… как не знаю кто, но с большим азартом. Нежить возмущенно хрюкнула, но я уже вышла на тропу войны. Свалив ее на уже родную мостовую, я уселась ей – нежити, не мостовой! – на ноги, скрутила руки знакомым стражническим захватом и только собиралась оттяпать чего-нибудь на память (в порядке морального удовлетворения), как темнота окрест разразилась дружным хохотом.

Мрак расползся клочьями, словно казенная простыня после месяца эксплуатации. Тупичок остался тупичком, зато стенки у него были дырчатые, как после атаки армии мышей-камнеедов. Из каждой дырки пялилось лицо адепта; я посмотрела вниз, на то, на чем сидела, и начала понимать, чему они радовались.

Подо мной, распластавшись красивым ковриком, лежал первый вампир Академии, красавец под тем же самым порядковым номером, наследный герцог… словом, Генри Ривендейл. Душераздирающе постанывая и сверкая на меня глазами, он честно пытался выбраться из моего захвата, но я от удивления держала его только крепче. Нос Ривендейла – донельзя благородной формы, такие носы только за эталон брать – украшал синевато-красный след всех тридцати двух моих зубов. Цапать так цапать – не пожалев зубов, я приложилась всей челюстью, удивительно, как Ривендейл и нос вообще существовали до сих пор совместно.

– Может, ты с меня слезешь?! – наконец-то обрел дар речи вампир. – А, непорочная заколдованная дева?!

– А ты вообще заткнись, тварь дрожащая! – рыкнула я. – Ты, между прочим, нежить злобная, тупичковая! Мне тебя за сто серебрушек заказали!

– Может, тебе еще и деньги отдать?! – вызверился в ответ вампир.

– А неплохо бы было… – Я наконец-то сумела разжать пальцы и слезла с вампировых конечностей – сидеть на них было немножко удобнее, чем на грязной мостовой. Но выбора не было, и потому я плюхнулась рядом. Генри покосился на меня, подтянулся на локтях и тоже сел, привалившись к стенке. Вид у него был потрепанный, даже если не брать в расчет носа, – предыдущие мои заклинания, хоть и прошли практически мимо цели, все-таки оставили таковой множество приятных воспоминаний. С длинной ссадиной на щеке вампир смотрелся очень брутально – как главный герой какого-нибудь боевого лубка, в очередной раз спасший мир, любимую девушку или политического лидера. – Ты чего про деву-то говорил, а, кровосос?

Генри зыркнул на меня из-под художественно растрепанной челки:

– Ты про это лучше у эльфийского клана Ллиэндалле спроси!

При слове «эльфийского» в голове у меня что-то щелкнуло и сложилось в необходимую картинку.

– Эльфы, говоришь? – таким сладким голосом переспросила я, что бывалый Ривендейл на всякий случай отодвинулся подальше. – А кто тебе этих Перворожденных сосватал? Эллинг?

– Нет, Яллинг, – торопливо открестился вампир. Тут в глазах у него медленно проявилось понимание, и он вскочил, нащупывая рукоять шпаги. – Ну все, близнецы доигрались!

С той стороны стены захохотали вдвое громче.

– Так чего насчет девы? – напомнила я, поднимаясь на ноги.

Герцог машинально подал мне руку, чем я бессовестно воспользовалась.

На лице у Генри отобразилась сложная гамма чувств. Тремя основными были растерянность, смущение и злость.

– Ну этот… аэд – м-мать его! – мне наплел, будто в тупичке обитает одна упырица… в смысле благородная дева из этого клана. Заколдованная, мрыс дерр гаст, злобным колдуном. Дерется как боевая магичка, реакция что у вурдалака… кто ж ее победит, если не я?..

– Ну характеристика точная, – пробормотала я.

– А тебе чего сказали?

– Меня Эллинг свел с гномьим кланом, – ухмыльнулась я. – Которому, кстати, и принадлежит этот тупичок. Ну мне и рассказали, что тут завелась такая пакость – злая, вредная, кусачая, всех покупателей отвадила. Заплатить пообещали сто монет… кстати, где деньги, Генри? Я ж тебя почти завалила!

– Это я поддался, – буркнул вампир. – Ну не мог же я ударить женщину!

– А укусить, значит, мог?

– Я не укусить, – угрюмо возразил герцог, почему-то глядя в мостовую. – Я поцеловать.

– Чего?!

– «Чего», «чего»! – огрызнулся он. – Этого! Ее… тебя ж как расколдовывать надо? Победить в честном поединке, после чего поцеловать. Всего-то и делов, зато чести!.. Что, сказок не читала?

– А кольцо где?! – охнула я, опускаясь на колени и обшаривая руками мостовую. – Неужто слямзили, демоны?!

– К-какое кольцо? – Глядя на столь неподдельный ужас, благородный Генри тоже опустился на колени, брезгливо выглядывая помянутый предмет среди кучек мусора.

– «Какое», «какое»! А то сам не знаешь какое!

Вампир помотал головой, на всякий случай охлопывая все свои карманы.

– Какое ты мне на палец надел! Фамильное! Обручальное!

Слово «обручальное» я выговорила с придыханием, закатив глазки точь-в-точь как мечтающая о Прынце Полин.

Герцог побледнел. Судя по всему, он прикидывал, не слишком ли сильно приложил меня головой о брусчатку.

– Ты что, Яльга? Какое кольцо?

Я встала, уперла руки в боки и нехорошо сузила глаза:

– Та-ак! Ты на меня напал? Напал! Победил?

– Победил! – гордо согласился герой.

Этого-то мне и было надо.

– Почти победил! Поцеловал?

– Почти…

– Почти поцеловал! Женись теперь, гад! Ты мне всю жизнь теперича загубил, все лучшие годы! И репутацию… это самое! И карьеру! Женись, мерзавец!

За стеной взвыли и, судя по звукам, ушли в полный астрал.

Я аккуратно стряхнула соринку с герцогова камзола и снисходительно похлопала вампира по плечу. Тот обалдело взирал на меня снизу вверх, еще не разобравшись, что его ждет теперь.

Но заранее опасаясь любого исхода.

– Халатно работаете, коллега! А если бы поцелуй не подействовал, тогда что? Или если бы подействовал не как надо? На шпагу, ежели чего, я несогласная, мне ее в комнате и поставить-то некуда…

Герцог медленно воздвигся над мостовой как монумент Фабиану Победителю Дракона. Вид у Генри был такой, что уже я быстренько отступила подальше. Разъяренный вампир – это тот еще противник, и потому я поспешила направить его энергию на относительно мирные цели.

– А близнецам ты отомстить уже не хочешь?

С той стороны стены дважды пыхнуло синими огоньками экстренной телепортации.

– Так они уже смылись, – недовольно пробурчал Ривендейл.

– Ничего. – Увидев, что опасность миновала, я смело приобняла его за плечи. Вампир покосился на меня как балованная кошка – на предложенную хозяином кильку, но смолчал. – Чтоб мы – да каких-то паршивых эльфов не нашли?! Вперед!

И мы пошли вперед.

Братья встретились нам уже на подходе к Академии. Просияв, я начала было подкрадываться, тихонечко шепча так и не опробованное на злобной нежити – то есть на Генри Ривендейле! – заклятие, но мерзавцы-эльфы на боевой магии тоже не ушами хлопали. Едва почуяв плетущуюся чару, они дернули так, что зайцы, волки и прочие скоростные гепарды удавились бы от зависти.

Мы с Ривендейлом рванули следом. Попетляв немножко по узким улочкам, братья поступили как поступает всякий, не желающий оказаться пойманным, – они разделились, Эллинг свернул налево, Яллинг – направо. Вспомнив, кто именно обратился ко мне «от лица гномьего клана», я великодушно оставила Яллинга Ривендейлу.

Эльф оказался отличным бегуном. Я отстала, но сообразительность в очередной раз взяла верх над грубой силой. Эллинг неплохо знал здешние задворки – беда для него была только в том, что я-то знала их изумительно, еще с тех пор когда искала себе работу. В том числе я знала и тупики.