Текст книги "Жребий брошен"

Автор книги: Мария Быкова

Соавторы: Лариса Телятникова
сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 17 страниц)

– С ума сошла?.. – начал было Хельги, но я недолго думая щелкнула пальцами, защелкивая вокруг его пульсара силовую коробку. Увидев это, вампир выругался и отпрыгнул назад; пульсар, впрочем, убрал, ибо что от него сейчас толку? Мой блок – его так быстро не снимешь…

– Яльга, – спокойнее сказал сокурсник. – Тебе что, так поплавать хочется?

– Успокойся, – мягче сказала я. – И магию убери. Не видишь, оно знакомиться пришло! А ты его пульсаром…

Волна любопытно ткнулась в мой сапог. Я присела на корточки и осторожно погладила воду; Хельги следил за моими действиями приблизительно так, как смотрят добрые доктора на душевнобольных.

– Хельги, у тебя что по фэйриведению? – устало спросила я.

– Ну… – помялся вампир. – «Удовлетворительно».

– Оно и видно… Е-мое, озеро же волшебное!

– «Во-олшебное!» – сердито передразнил меня чей-то скрипучий голос. – Ишь каких слов нахватались… Может, тебе еще руку высунуть да меч в ней зажать? Тоже мне король стародавний… Хочешь, русалку тебе выпущу? Назовешь Нимуэ…

– А вот на меч заказа не было! – торопливо возразила я, продолжая поглаживать воду. Та реагировала на это весьма положительно, и не думая разливаться дальше. – И чего русалок зазря обзывать, у них, поди, свои имена есть, красивые!

Кокетливо захихикали, потом недалеко от берега из воды высунулся хвост. Несколько секунд помаячив вертикально, он игриво изогнулся и хлопнул плавником по воде, обдав нас с Хельги кучей мелких брызг и стойким запахом рыбы. Потом хвост исчез, а наружу показалась верхняя часть русалки, и вампир, сглотнув, подался вперед.

Я толкнула его локтем в бок и тихонечко прошептала:

– Знаешь, как русалок называют гномы?

– Не-а, – хрипло отозвался Хельги.

– Западлинки, – хмуро проинформировала его я. – Что, теперь тебе поплавать захотелось?

Сообразив, что я имею в виду, вампир быстро отошел от берега. Русалка ничуть не обиделась и расхохоталась; я же выпрямилась, перекинула косу через плечо и вежливо осведомилась:

– А вот скажи, красавица, нельзя ли с водяным перемолвиться?

– Ишь ты, – констатировал все тот же скрипучий голос, и русалка прыснула, не открывая рта, – она и разрешение спрашивает! Какой вежливый нонеча человек пошел! Вежливые, оне мне нравятся, из их русалки хороши выходят…

Я насторожилась: намек был понятен, но тут вода неожиданно взбурлила и потемнела, и русалка, испуганно вскрикнув, исчезла в глубине. Я не знала, что делать; белая пена закручивалась вокруг моих сапог, но глубже вроде как не становилось, значит, бить было рано.

– Ладно, ладно! – торопливо воскликнул скрипучий. – Уж и пошутить нельзя!

Вода постепенно успокоилась, но и не подумала светлеть. В камышах, густо росших чуть дальше по берегу, бродил заблудившийся ветер. Я пошевелила пальцами ног – в старых сапогах давно уже плескалось, – но решила пока не выходить на сухое место.

– О как… – не без уважения заявил скрипучий. – И кто ж ты будешь, а, девица-красавица? Хм, интересная какая жизнь-то пошла…

– А может, все-таки вылезем? – недовольно осведомилась я, хотя на языке и вертелась фразочка «напои, накорми, в баньке попарь, а потом уже, мрыс тебя дерр гаст, и спрашивать будешь!». Банька в исполнении водяного – а это, похоже, был именно он – внушала мне некоторые опасения.

– Вылезем, не вылезем… – ворчливо передразнили из озера, но через несколько секунд вода в нескольких метрах пошла пузырями, эффектно закрутилась в неглубокую воронку, и водяной – верхом, естественно, на соме – явил себя нам.

Хельги разочарованно присвистнул, и я его понимала: в учебнике по фэйриведению, который вампир все же удосужился пролистать, был изображен совершенно иной водяник, дававший местному сто очков вперед. Местный был на порядок мельче, заметно зеленее, никакой короны не имел, а в руке заместо трезубца сжимал вяленую воблу. Только кружки пива и не хватало; впрочем, под водой оно наверняка было паршивое и разбавленное. На нас он смотрел со смесью недоверия и интереса, с отчетливым преобладанием последнего.

– М-да… – заключил он после пристального осмотра. – Русалки из тебя, рыжая, точно справной не получится. Знаю я таких, как ты, видывал! Плавала одна в Несском озере… ну и ершиха же, ты б знала! Ей тамошний водяник, окромя красной, никакую другую рыбу не осмеливался подносить – а она ишшо и нос морщила: мол, засол плоховат! Представляешь?

– Представляю, – согласилась я, пытаясь понять: комплимент это был или совсем наоборот.

Водяник прищурился и отгрыз кусок от воблы.

– И вообще, чего стоишь? – невнятно посетовал он. – Ишь расстоялась! Укороту на вас, девок, нет! У нее мужик голодный стоит, вон даже слова вымолвить не может, только подбородком дергает да слюной давится! – От Хельги и впрямь не доносилось ни звука. – Покорми его хоть, а то, не ровен час, он тебя саму загрызет…

– Да мы вообще-то за едой и пришли…

– За едой? – Водяник на миг насторожился, косо глянул на меня из-под лохматых бровей. – Эт за рыбой, значит? Браконьерство тебе, стало быть, шить?.. – Но тут вода вновь зашевелилась, и водяной поспешил дружески хлопнуть по ней ладонью. – Ладно, девка, мрыс с тобой, будет тебе рыба! Две рыбы то есть, шоб другой раз не возвращались…

– Три, – нахально уточнила я, подумав, что ситуация складывается неплохо. – На всякий случай.

– Две! – уперся водяной. – Две, но большие.

– Только тайменя не надо! – взмолилась я, представив, какую под него придется копать ямку. Да и глины, чтоб обмазать такого верблюда, потребуется никак не горсточка.

– Какие таймени? – усмехнулся водяной. – Здесь разве ж оне водятся? Здесь, шоб вы, городские, знали, крупной рыбе-то и деваться некуда. А вот подале, так там есть река… там не только таймень, там касатка поместится… ежели захочет конечно же.

Мы переглянулись с вампиром. Больших рек в Лыкоморье было как минимум три, и каждая из них текла сквозь леса. Нет, как ни жаль, но это не может стать даже приблизительным ориентиром.

– Ну… – наконец родил Хельги, – может, мы… пойдем?

– Хвост каралькой гну! – передразнил его водяник. – Рыбу-то хоть возьми… эх ты, оголодалый!

– Откуда? – Вампир, не только оголодалый, но и ошалелый, зачем-то начал оглядываться, наверное, ожидая, что обещанная рыба вырастет из земли, аки тальниковый куст. Вышло же, разумеется, иначе: вода резко и далеко плеснула на берег, окатив меня выше сапог, а когда волна схлынула, на песке остались биться две рыбины – и в самом деле, вполне достойных габаритов. Хельги, выйдя из ступора, метнулся за лопухами; к тому моменту, когда он вернулся, до рыбин уже дошло, что родного озера им не видать как собственных отсутствующих ушей. Наш будущий ужин обреченно замер на песке, но когда вампир наклонился, чтобы завернуть его в лопушиный лист, неожиданно извернулся и хлестнул адепта хвостом по носу.

– Мрыс дерр гаст! – невольно вырвалось у Хельги, а водяник мелко захихикал.

– Ладно, человеки, – отсмеявшись, сказал он. – Идите отседова подобру-поздорову. Но учтите, узнаю, что в озеро как-нибудь нагадили, – пенять станет разом не на кого! У меня, знаете ли, утопленников в хозяйстве мало, а они работники справные…

– Договорились, – кивнула я, выходя на сухое место.

Когда мы вернулись на поляну, нас встретил трещащий костер, хмурый Ривендейл и розовая от смущения Полин, то и дело бросавшая на герцога быстрые косые взгляды. Похоже, вампира взгляды уже достали, ибо нам он обрадовался как родным.

– Где вы так долго бродили? – томно спросила алхимичка, почесывая комариный укус. – И… и чего это Хельги такой… как пристукнутый?

– А фэйриведение учить надо было, – наставительно сказала я. – Мы там с водяным поболтали.

– С водяным? – Генри прищурил карие глаза. – О чем вы с ним могли разговаривать? У нас же совершенно разные ареалы!

– Ты ему это объясни, – вздохнула я. – Ладно, мрыс с ним… опытные охотники, рыбу как готовить будем? Ножа ведь у нас нет?

– Как это нет? – поднял бровь благородный Ривендейл.

Дальнейший процесс потек уже без моего участия. Я села на мох, укрытый плащом, подперла кулачком подбородок и стала смотреть, как вампиры готовят наш будущий обед. Известно же, бесконечно долго можно смотреть, как горит огонь, как течет вода, как гном-завхоз выдает тебе стипендию и как работает кто-нибудь другой, желательно – твой же товарищ.

Оголодавшие представители вампирской аристократии продемонстрировали себя с лучшей стороны. Рыба вмиг оказалась выпотрошена и обмазана глиной. Я с удовольствием посмотрела бы дальше, но тут до Хельги дошло, что он работает, а мы сидим.

– Яль, сходи за водой, – попросил он. – До озера сама дойдешь?

– Дойду, – пообещала я, подумав, что водяник едва ли успел соскучиться. – А воду мне в чем нести, в горсти?..

– Зачем – в горсти? – обиделась Полин. – В баночке!

Покопавшись в сумке, она вытащила на белый свет миниатюрную скляницу темно-зеленого стекла. Крошечное отверстие я легко могла заткнуть мизинцем. Но на донышке сосуда явственно темнела ковенская печать, и это означало, что при должном усердии внутрь можно налить хотя бы и все озеро. Только рыба в горлышко не пролезет, да и то как сказать.

Утешив себя этой мыслью, я отправилась обратно к озеру. То ли все комары наелись в предыдущий мой визит, то ли запах рыбы среди них считался неаппетитным, но кровососов летало на удивление мало, а возле озера и вовсе не было ни одного.

Водяной лежал у берега, высунув локти на песок и положив на них голову. Услышав мои шаги, он любопытно покосился на меня, но никак не отреагировал, когда я стала набирать в бутылек воду. Я решила тоже не обращать на него особенного внимания.

Вода булькала, торопливо наполняя сосуд. Где-то через минуту я решила, что такого объема нам должно хватить, и вытащила скляницу наружу. Водяник по-прежнему на меня не смотрел, и я, заткнув отверстие пальцем, отошла от берега.

– Ох, рыжая… – задумчиво проговорил водяной мне в спину. – Кажись, знаю я, в чем тут загвоздка…

Я медленно обернулась, чувствуя, как между лопатками рождается холодок. Хотя… он фэйри, разумеется, он вполне может это знать…

– Интересная жизнь теперича пошла… – Водяник вдруг ухмыльнулся и показал мне большой палец. – Да ладно, не боись, своих не выдам! Что этот твой… вампир?

– Ага.

– Оно и видно… слушай-ка сюда! – Фэйри вдруг посерьезнел и поманил меня зеленоватым перепончатым пальцем. Я подошла, даже не подумав испугаться. – Место вы неплохое выбрали, это верно… переночуете славно, даже не заметите. А вот поутру собирайте манатки, двигайте сюда и плывите-ка, покамест солнышко к полудню не подошло! Ясненько? Я вам лодку дам, мои подсобят, к вечеру и доплывете.

– А насчет утопленников… – начала я, но он перебил, досадливо поморщившись:

– Да ладно, леший с вами! Будто мне своих недостает. Трое, а бегают так, будто все десятеро! Иди давай, рыжая, тебя там твои уже заждались. Только не забудь, что сказал.

Фэйри умеют лгать, пронеслось у меня в голове. Но не все и не всегда… водяные, лешие и домовые духи обычно используют игру слов. Напрямую лгать им не дано, они же ведь не сиды…

Хвала богам, что хоть сидов здесь не водится!

Но все же стоило проверить, что именно он мне пообещал, и я осторожно спросила:

– Куда доплывем? И при чем здесь полдень?

– Совсем неграмотная? – строго спросил водяник. – Про полдень объяснять?

– Но мы один полдень уже встретили…

– А раз на раз не приходится, – отрубил он. – Места здесь хорошие, сама видишь. Но дикие. Ты судьбу-то почем зря не искушай, сказано – плыви, значит, плыви! Чай, своей-то плохого не посоветую…

– Ладно, – медленно сказала я. – Договорились.

На поляне к моему возвращению было уже все готово. Рыба, превращенная в один сплошной глиняный ком, запекалась на углях, вампиры с чувством выполненного долга валялись на мху. Полин сосредоточенно копалась у себя в сумке, выставляя на землю множество мелких предметов самых разнообразных назначений.

– Где-то здесь был складной котелок… – шепотом бормотала она.

Я не стала дивиться чудесам техники, а вместо этого прошла к своей суме. Расстегнув ее, я порадовалась собственной предусмотрительности и достала наружу тетрадь по телепатии, чернильницу и перо.

– Яльга? – удивленно начал Ривендейл, но я перебила:

– Рыбу потрошили?

– Потрошили, – чуть удивленно откликнулся он.

– Внутренности где?

– Вон. – Еще более удивленный, вампир указал на валяющийся лист лопуха. По нему и впрямь было размазано нечто неаппетитное. Спасибо, хоть не выбросили!

Хмыкнув, я подобрала лист и, взяв в другую руку чернильницу, перо и тетрадь, в третий раз направилась прочь с поляны.

– Яльга, ты куда? – крикнул мне вслед Хельги.

– Скоро вернусь, – не оборачиваясь, ответила я.

Дорога к озеру показалась мне роднее, чем дорога к библиотеке. Добравшись туда за пять минут и застав водяного в той же позе, я скоренько вытряхнула рыбьи потроха в воду и заслужила одобрительный взгляд.

– Ишь ты, не совсем дикая… – пробормотал водяник.

По-моему, он уже сказал все, что хотел. Но у меня как раз имелось множество вопросов, и я подошла поближе, на ходу открывая тетрадь на последней странице. Там не было телепатии, а была мешанина из трех разных предметов, на которые я в разное время забывала профильные тетради.

– Чего надо? – с некоторой опаской осведомился водяной, когда я села на песок, скрестив ноги, и поставила перед собой закрученную чернильницу.

– Можно пару вопросов? – вежливо спросила я, пробуя остроту пера.

– А зачем?

– Ну-у… – Формулировка «на благо науки» едва ли удовлетворила бы фэйри, но мне на язык вовремя прыгнул правильный ответ: – А вот просто так!

– Просто так? – хмыкнул водяник, как и все фэйри находящийся в весьма странных отношениях с логикой. – Ну… ладно, пусть его. Спрашивай.

Я на секунду прикрыла глаза, и перед ними ясно встала таблица «Опросник практикующего фэйриведа».

– Во-первых. Как давно вы обитаете на этом озере?

Через полчаса, когда наша беседа начала принимать довольно свободный характер (мне даже рассказали несколько баек и пожаловались на водяника из соседней реки, который, мухлюя в карты, отыграл у моего знакомца двадцать восемь сазанов), кусты, окаймлявшие берег, затрещали, и из них вывалился герцог Ривендейл. Выглядел он категорически не по-герцогски: Генри был растрепанным, исцарапанным и очень, очень злым. Впрочем, он и в гневе остался аристократом. Смерив меня тяжелым взглядом, подозрительно напомнившим Ричарда Ривендейла, вампир вежливо поздоровался с водяным, развернулся к лесу и, сложив ладони в рупор, крикнул:

– Хельги, все в порядке! Возвращайся на стоянку!

– Угу… – глухо донеслось из леса.

Генри удовлетворенно кивнул, развернулся ко мне и сказал ледяным рихтеровским тоном:

– Если госпожа Ясица соблаговолит прервать свои высокочтимые научные занятия, она, быть может, вернется к лагерю и успокоит свою подругу. Видите ли, мы в силу множества обстоятельств никак не можем этого сделать. Смею ли я надеяться, что увижу оную Яльгу в лагере до темноты?

Водяник открыто ухмыльнулся, демонстрируя пример мужской солидарности. Я прищурилась, захлопнула тетрадку и встала на ноги. Ривендейл еще немного помаячил на берегу, а после развернулся и скрылся в лесу. Спина у него была восхитительно прямая.

Разумеется, успокаивать Полин не пришлось – она, в отличие от вампиров, ни на секунду не подумала, что со мной может случиться что-то нехорошее. Сидя у костра, алхимичка заканчивала ревизию сумки, а на мое появление отреагировала быстрым взглядом и коротким: «А-а, Яльга… что-то долгонько тебя не было». Зато искусанный и исцарапанный Хельги сразу же приступил к разбору полетов.

– Самая умная, да? – шипел он, пролистывая отобранную у меня тетрадь. – Фэйриведение любишь, да? И боевую магию? У-у, Яльга, сколько раз тебя из колыбельки на камни роняли?! Головой-то вниз?

– Щас тебя уроню, – хмуро пообещала я.

Благородный Ривендейл хранил оскорбленное молчание. Длинная царапина на его щеке – очевидно, хлестнуло колючей веткой – смотрелась этаким боевым шрамом.

Выяснение отношений прервала Полин – то ли ей надоело, что все внимание восхитительно мужественных вампиров достается не ей, то ли алхимичка просто была голоднее прочих. Засунув в сумку последний флакончик, Полин подняла на нас глаза, застенчиво взмахнула ресницами и осведомилась:

– Мальчики, а рыба еще не готова?

«Мальчик» Хельги, заткнувшись, полез проверять.

– О, – удовлетворенно сказал он, разломив глину. – Готова. Жалко, соли нет.

Полин нахмурилась и полезла в сумку.

Двух рыбин, пускай даже и больших, определенно оказалось маловато – они ушли влет, никто даже и не подумал, что мы будем есть наутро. Ладно… будет день, и будет пища. Вдобавок в котелке (складном, из сумки Полин, специально для приготовления зелий в экстремальной обстановке) плескался чай. Я щурилась на огонь, обхватив колени руками, Полин вытянулась на своем куске плаща, подперев голову локтем. В глазах ее плясали отсветы костра. Ривендейл все еще изображал аллегорию благородного негодования и потому красноречиво молчал, тоже рассматривая огонь.

– Как тут все-таки хорошо! – нарушила молчание Полин, с умиленным видом рассматривая окрестности. – Травка зелененькая, березки беленькие, небо голубенькое! И птички поют…

С березы, подтверждая ее слова, хрипло раскаркалась ворона.

– Солнце садится, – выдал Хельги в порядке поддержания беседы.

Полин довольно зажмурилась, подставляя лицо свету.

– Да-а… – согласилась она. – Яльга?

– Ага, – поддержала я светский разговор. Лес и впрямь окутывало золотое сияние, характерное для летнего заката. Скоро лягут сумерки, придется начертить вокруг кострища круг…

– Садится? – Генри как ужаленный вскинул голову. – Мрыс дерр гаст, да сейчас же едва за полдень! Мы оказались здесь в восемь утра, часа четыре искали стоянку…

Вампир был прав, мигом поняла я. Для вечера определенно было рано, но солнце, на которое я мигом вскинула глаза, уже коснулось краешком горизонта. Запад наливался розовым и золотым, как и полагается перед закатом.

Хельги прищурился и оглянулся на лес.

– То есть, получается, полдня исчезли в никуда? – заинтересованно уточнила Полин.

Ответить нам не дали.

– В никуда ничего не исчезает, – прошуршал ветер. Или прошелестела трава? – В никуда исчезнет лишь ничто, а ему здесь не место…

– Кто здесь? – Ривендейл вскочил на ноги и выхватил шпагу. – Человек ты, эльф или вампир…

– Генри, сядь! – Я дернула вампира за штанину. Это у них национальное, что ли? Едва что непонятное увидели, сразу же хватаются за оружие! – Здесь не драться нужно, а договариваться…

Едва я успела договорить, как из лесу подуло ветром, и пламя костра прижалось к земле. В следующий момент на поляну с лаем выбежали две собаки. Кажется, охотничьи, вроде сеттеров – белые с черную крапинку, с черными болтающимися ушами. Полин ахнула, Ривендейл забросил шпагу в ножны, а я прищурилась на лес, ожидая выхода охотника. Нет, какой здесь лес интересный, а! Прям полный набор практики по фэйриведению…

А может, сообразила я, это практикум и есть? За год мы фэйри изучали только теоретически, а сейчас, стало быть, поглядим на них в действительности…

– В глаза ему не смотрите! – успела предупредить я, прежде чем из-за кустов появился лесовик.

Выглядел он так, как лешему и полагается, – этакий дед крестьянского происхождения, с хитрой морщинистой физиономией и неожиданно яркими зелеными глазами. Как у эльфа, право слово… вовремя вспомнив, о чем только что предупредила народ, я отвела взгляд в сторону. Лешим в глаза лучше не смотреть, они на это дело злятся…

Кафтан у него был, как я мигом отметила, запахнут слева направо. Ну а лапти – они лапти и есть, что мои старые сапоги – безо всякой дифференциации на правый и левый.

Один из псов подбежал к Ривендейлу, призывно размахивая тонким длинным хвостом, другой любопытно покружил у моих ног. Я рискнула и протянула руку на предмет знакомства; пес внимательно обнюхал кончики пальцев, потом коротко гавкнул и отбежал к хозяину. Значит, познакомились.

– Хельги, отдай тетрадку! – прошипела я, быстро освобождая немного места на плаще. Вампир послушался, и я гостеприимно улыбнулась лешаку: – Чай будем?

– А наливай, красавица! – залихватски махнул он рукой. – Ых, как везет-то сегодня! Вышел на охоту, думал – медведя встречу, а тут такие девицы славные! Вы из какого села-то будете? В нашем таких красавиц я и не упомню…

– Нет, про село не надо, – проникновенно попросила я, пока Полин, произведенная в красавицы, споро наливала обещанный чай. – Про охоту тоже. Лучше вы мне скажите, давно в этом лесу проживаете?

– Да кто ж считал-то, внучка? – поразился лесовик, не спеша выходить из образа дедка-охотника. – Мы люди простые, счету не обученные… а вы, стало быть, из Груздовки? Или, поди, из Малых Березиц? Слышь, Дружок, – он потрепал пса по ушам, – проводить их надоть, чтоб не заблудились…

– Дедушка, – сказала я еще проникновеннее, – мы не из Груздовки. И даже не из Березиц, ни из Больших, ни из Матых. Мы из Межинградской Академии Магических Искусств, и фэйриведению нас там тоже учили. Вот вы лучше скажите: правда, что лешие друг с другом на белок играют?

Лесовик оказался крепок и даже не поперхнулся чаем.

– Вестимо так, – солидно согласился он и отставил кружку. Глаза его горели из-под мохнатых бровей зеленым светом, как две гнилушки. – А не боязно ли, внучка, лешего о таких делах выспрашивать? Не боишься, что осерчаю?

– Сахару хотите? – пискнула Полин, которая тоже на фэйриведении не мух ловила. – А то у меня в сумочке есть…

Леший смерил ее строгим взглядом, потом его лицо смягчилось.

– Ну давай, – разрешил он, протягивая заскорузлую ладонь.

Полин робко выложила на нее прямоугольный брусочек коричневого сахара. Лесовик любопытно повертел его в руках – очевидно, раньше он встречался только с обыкновенным, – но потом решительно сунул даденное в рот.

– Значица, так, – серьезно сказал он, дожевав сахар. – Вы у нас кто? Маги. Это плохо, стало быть, прижимаем палец на левой руке. Окромя того, вы городские, – значит, еще один палец. С водяным договорились – третий палец… – Он продемонстрировал нам правую руку с указанным количеством прижатых пальцев. – Вреда от вас аж на три пальца. Теперича посчитаем пользу. Раз палец – в лесу себя вести умеете, не шумите почем зря. Два палец – костер не абы как развели, а как положено, вон дернину сняли. Три палец – потроха рыбьи не выкинули, а в озеро вернули, пускай этот поганец сам теперь с ними разбирается. Четыре палец – обхождение знаете, чай предлагаете и сахаром кормите.

Леший задумался, но все же закончил так:

– Пять палец – сахар у вас вкусный. Выходит, пользы от вас инда на кулак. Ну и чего мне с вами делать?

– Как – чего? – буркнул Хельги. – Это самое… разрешить нам здесь оставаться, ага!

Похоже, отстраненно подумала я, свое «удовлетворительно» вампир все-таки заработал. Про леших он кое-что знал.

– Разрешить? – Леший задумчиво нахмурил брови. – А, так и быть! Дозволяю. Но ты вот чего учти, друг зубастый, – хоть одна белка мне чего про вас скажет, хоть один кустик мне на вас пожалуется…

– Сорокам-то, надеюсь, веры нет? – спокойно уточнил Ривендейл.

Леший захихикал, оценив шутку.

– Да кто ж им поверит, сплетницам! – С ближайшей березы тут же полетел обиженный сорочий треск, и лесовик, привстав, погрозил туда костистым кулаком. – Ишь раскричались белобоки… Ты, внучка, чего на меня так смотришь? Как медведь на малину…

– Дедушка лесной… – Я призвала все свое обаяние, представив, какой волшебный балл мне поставит по итогам практикума фэйривед. – А можно я вам несколько вопросов задам? Уж больно любопытно, как жизнь лесная устроена! Сказок-то про вас много, а вот правду бы узнать… Она, поди, краше всякой сказки будет!

Хельги толкнул меня локтем в бок, но было уже поздно.

– Ну… ладно, спрашивай, – согласился польщенный леший.

– Что насчет белок? – Я занесла над бумагой перо, благодаря разом всех богов, которые надоумили меня еще у озера заправить его чернилами. Стал бы лешак терпеть здесь чары! – Играете вы на них или просто бабы судачат?

– Играем, – леший степенно покивал, – есть такое дело. Иногда на зайцев, реже на оленей… Я вот, к примеру, давеча сорок три зайца у соседа отыграл. Справные такие, пушистенькие, прям один к одному! Ну и белку еще взял, одну, зато рыжую.

– Здорово! – восхитилась я, конспектируя ответ. – А верно ли, что зимой лесные спят, только Карачун по тропинкам бродит?

Полин за спиной у лесовика возвела очи горе.