Текст книги "Преданная. Невеста (СИ)"
Автор книги: Мария Акулова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 22 страниц)
Глава 18
Глава 18
Юля
Я механически исполняю свои функции в зале судебных заседаний. Сам процесс идет фоном. Я в очередной раз благодарю провидение за то, что мое участие в нем нельзя назвать активным.
Сам процесс, мне кажется, сегодня какой-то нервный. Или это мой судья нервный?
Скашиваю взгляд и смотрю украдкой на профиль Тарнавского. Да. Он сегодня не вау-спокойный.
Это же хорошо, Юля? Да? Это же то, чего ты хочешь? Расшатать у него под ногами землю так же, как он расшатал под твоими?
Отвожу глаза и упираюсь в монитор компьютера.
У моей будущей мести, за которую я держусь, как за путеводную звезду, есть ряд ограничений.
Я в жизни не поспособствую его подставе. И я в жизни не наврежу его работе.
Он задел мою гордость, как женщины. Я задену его, как мужчину.
Станет ли легче? Не знаю. Посмотрим…
Дергаюсь и смаргиваю, когда стучит молоточек.
Стороны начинают шуршать бумагами, собираться.
А мы с судьей уходим в совещательную комнату, предварительно анонсировал дату оглашения решения. Оно, кстати, уже написано. Моя работа с кучей судейских правок и пометкой «умница».
Но это – формально. Фактически нас ждет его кабинет. И я туда, честно говоря, идти совсем не хочу.
Ступаю следом по коридору, стараясь не смотреть в широкую, укрытую темной мантией, спину. Он тормозит перед дверью в приемную и открывает ее для меня.
Забота. Почти приятно.
Я юркаю внутрь и откладываю одну из папок к себе на стол.
Слышу щелчок. Разворачиваюсь и смотрю на уровень верхней пуговицы мантии. Тянусь к ней пальцами. Начинаю расстегивать.
Не потому, что делать это по-прежнему тянет разросшиеся до невероятных размеров искренние чувства к нему, а потому, что он не должен заподозрить, что те самые чувства преобразились.
Любить, зная, что тебя обманывают – больно и гадко.
Мне – очень.
Чувствую лицом пристальный взгляд. Исполняю и эту свою «работу» механически.
– На сколько тебе к Смолину?
Сглатываю.
Быстро стреляю глазами вверх.
– На семь.
Меня снова позвали на точку.
У меня уже готова информация, которой должна буду поделиться. Все по плану. Все на мази.
Но Тарнавский почему-то на нервах.
Неужели что-то чувствует? Черт. Я же так стараюсь…
Сдергиваю с его плеч мантию и, развернувшись, подхожу с ней к своему шкафу. Вешаю. Задерживаюсь у него, медленно-медленно закрывая дверцу.
Глаза в глаза не хочу.
Контакта не хочу.
Играть не так просто, как я себя убеждала. Кроет.
Чувствую затылком взгляд. Дальше слышу шаги. Пару секунд еще верю, что это он к себе в кабинет. Потом понимаю – нет. Ко мне идет.
Состою из одного сплошного протеста. Замкнутая внутри искренняя Юля орет закладывая уши: «не-е-е-ет», а взявшая бразды правления мстительная я засыпает вспыхнувшее пламя песком.
Почувствовав руки на собственном теле, оглядываюсь и даже улыбаюсь.
Губы Тарнавского прижимаются к моей щеке. Пальцы сминают ткань блузки. Раньше я подумала бы, что он боится меня отпускать. Теперь, что он невероятно имитирует. Просто невероятно.
Слегка давит, я улавливаю импульс. Внутренняя Юля продолжает верещать. Я – игнорировать.
Разворачиваюсь.
Кладу руки на плечи. Подаюсь ртом к его рту.
Чувствую натиск губ. Жар тела. Меня до костей сжирает его энергетика. Стыдно, что я возомнила себя ее властительницей.
Чтобы не тонуть в лживой имитации чувств, я придумала для себя технику инициатив на опережение. Всё делать первой и создавать видимость абсолютного контроля уже с моей стороны.
Поэтому веду кончиком языка по мужским губам. Он отзывается. Сплетаемся. Толкается.
Я пускаю вроде как потому, что сама так решила.
Целуемся под мой внутренний отсчет от десяти до одного. Дойдя до единицы, отрываюсь и подаюсь назад.
Не нужно, но смотрю в глаза. Валюсь на самое дно. Блять. Смаргиваю.
Слава фиксирует мое лицо. Большие пальцы давят на виски. Приходится снова смотреть.
А еще улыбаться, сбивая его серьезность.
– Сейчас Марк ворвется и вопрос нежелательных знакомств снова придется открыть, – я делаю вид, что его отказ представлять меня публично перед теми, перед кем вроде как нет смысла скрываться, пережила. В реальности это ни черта не правда. Но он должен думать, что да.
Улыбаюсь. Он в ответ нет.
Что ты смотришь так внимательно? Что ты ищешь? Преданность? Я больше не хочу быть тебе преданной. Но да, я для тебя доиграю. Уничтожай своих врагов. В крошку. Пыль. Плюй на могилы. Только и от меня потом отъебись.
Чувствую, как Слава массирует кожу головы. Расслабляет меня. Усыпляет бдительность. Придает сил внутренней Юле. Я сейчас и его, и ее ненавижу. Мудак и слабачка.
Он тянется обратно к губам, я слегка уворачиваюсь. Задевает уголок.
Целует ниже.
Прижимается к шее, я, не выдерживая того, что потолок начинает крутиться, давлю в плечи и выдыхаю:
– Слав.
Возвращается к лицу.
Хватит меня настраивать. Я и без этого до черта мотивированная. Не растрачивай себя.
– Скажи, что долго сегодня не можешь. Я пригласил тебя к себе. Ты не могла отказаться.
Улыбаюсь дергано и нервно.
Почему-то язык не поворачивается тут же выдать послушное «хорошо», смотря в требовательные глаза.
– Я думаю долго он меня и не задержит. Вряд ли со мной так уж интересно проводить вечера…
Ответом мне служит кривоватая усмешка. Даже не знаю, провоцирую на новую ложь или занимаюсь публичным самоистязанием.
Пора обойти его и спрятаться за рабочим столом. Я знаю. Знаю и смотрю в глаза. Он в мои. Слегка подается вперед. Я не смыкаю губы. Трогает их своими. Не напрягаю. Проезжается языком и раздвигает зубы. Пуска.
Ч-ч-черт.
Залпом пью горько-сладкий коктейль. Давлюсь. Захлебываюсь. Оторваться не могу.
Потом будет больно и противно, но отсчет от десяти до одного сломался.
Я на каждом из его псевдо-жадных толчков повторяю про себя семь-шесть. Семь-шесть. Семь. Шесть.
Ладони сжимают мои ягодицы. Снова слишком.
Беру себя в руки. Отталкиваю. Обхожу.
Веду тыльной стороной по губам, прекрасно осознавая, что отрава из организма не выводится. И каждая моя слабость – это новая смертельная доза.
Слава хватает меня за руку. Я торможу и оглядываюсь.
– Я тебя заберу, когда закончишь.
Не отвечаю ни да, ни нет. Он и не спрашивает.
Закрываю глаза. Кольцо из пальцев размыкается.
***
Никогда не спешила на точку, но сегодня мне куда важнее сбежать от судьи. Поэтому топчусь под высоткой дополнительных пятнадцать минут, чувствуя себя дурой. Рискую встретить Смолина прямо здесь, но, видимо, везет. Только увидев на часах семь, прижимаю магнитный ключ к панели. Тяну на себя прозрачные двери. Киваю консьержу.
Поднявшись на лифте, отмыкаю квартиру, и уже на пороге замираю, потому что на блюде лежит еще один комплект ключей.
Свои кладу практически беззвучно. Не разуваюсь. Сжимаю ручки сумки и прохожу по привычному маршруту.
В арке, ведущей в гостиную, торможу. Потому что…
Смолин ждет меня не на диване, как обычно, а посреди комнаты. За тем же круглым столом, который когда-то накрыл для меня старший брат.
И сегодня он тоже накрыт.
Я пробегаюсь по нему взглядом и успеваю заметить на нем фрукты, закуски. Роллы. Вино.
Дальше взгляд соскальзывает на мужской затылок. Он запрокидывает голову. Смотрит на меня. Улыбается.
Не дружелюбно. Не по-отечески. А как-то… Ощутимо опасно. Я сжимаю ручку сильней.
– Добро пожаловать, Юлия Александровна…
Сглатываю.
– Добрый вечер.
Осматриваю комнату еще раз.
На столе-острове стоят местами разорванные пакеты знакомой доставки.
– Вы кого-то ждете? – Спрашиваю, не зная, куда себя деть.
– Нет. Просто раньше закончил с делами. Проголодался. Заказал. Вкусно, кстати. Присоединяйся…
Смолин ведет рукой над столом. Я проглатываю ироничный комментарий о том, что для себя я бы лично не накрывала.
Но и придумывать, что значу что-то большее, чем полезная игрушка, не стану.
Один раз уже обожглась.
– Голодная? – Под взглядом отца Лизы прохожу по комнате к пустующему стулу. Внимательней смотрю на стол и понимаю, что во рту собираются слюнки.
Я порчусь на глазах. Раньше перспектива отужинать со Смолиным казалась мне самой мерзкой из возможных. А теперь… Почему нет?
Оставляю сумку по пути на диване.
Не жду от условного работодателя галантности. Сама отодвигаю для себя стул и сажусь. Мужчина все это время следит за моими действиями, устроившись на своем стуле более чем вальяжно.
Но стоит мне опуститься – садится ровнее и берет в руки открытую бутылку вина.
Его бокал уже полупустой. По стенкам стекают маслянистые потеки.
В горле застревает просьба мне не наливать.
Пусть.
– У вас какой-то праздник? – Спрашиваю, не благодаря за «ухаживание». Встречаюсь глазами с такими же напротив. Ножом в сердце входит осознание, что на него смотреть даже легче.
Руслан улыбается и клонит голову к плечу.
– Нет. Я же сказал – проголодался, пока тебя ждал.
– Я не опоздала.
Улыбается шире.
– Я и не говорил, что ты опоздала. Просто подумал… Мы уже так давно сотрудничаем, а я тебе ни корпоратива ни одного не устроил, ни…
Мужчина поднимает свой бокал и вытягивает вперед. С ним я волнуюсь куда меньше. Тоже беру. При встрече бокалов элегантно звенит стекло.
Подношу к губам и делаю глоток. Зрительный контакт не рву. Он тоже.
– Вы мне щедро платите, за что я очень вам благодарна. Ни о чем дополнительном просить желания нет.
Ставлю бокал, окидываю взглядом стол.
Вспоминаю напускную тревогу в глазах Тарнавского. Беру в руки вилку и тянусь за кусочком любимого сыра.
Жую, продолжая чувствовать, как меня изучают. Если так подумать – ситуация более чем неприятная, но я совсем не переживаю. Жизнь старательно расширяет для меня рамки нормы.
– Интересно, конечно, как ты быстро и сильно поменялась…
Выстреливаю быстрым взглядом в мужское лицо. Контроля хватает на то, чтобы испуг не вылился краской на щеки.
Никто из вас не представляет, насколько я поменялась на самом деле.
– Вы хотели сказать раскрылась?
Смолин улыбается.
Снова берет бокал и пригубляет.
– Или так. Раскрылась, да. Честно говоря, я боялся, что из тебя ни черта не получится.
Пожимаю плечами. Лучше бы, чтобы не получилось.
– Я не была готова к вашему предложению.
– Можно на ты, Ю-ля.
Замираю ненадолго.
С прошлой Юлей нельзя. С этой… Да давайте.
– К твоему.
Радую Руслана Викторовича. Или отчество уже тоже неуместно?
– Но видишь, как хорошо все получилось. Сработались.
Он предлагает выпить за это. Я не протестую.
Вкусное, пряное вино снова обволакивает язык.
– Роллы любишь?
– Да. Это хорошая доставка. Тарнавский тоже ею пользуется.
Сомнительная похвала веселит Смолина. Он следит, как я ловко беру палочками красивый рол.
– Ну если даже Тарнавский пользуется… – Сочится иронией, которая меня совершенно не задевает.
Вы все одинаковые. А мне не принципиально, кто кого из вас в итоге прихлопнет. Я даже смирилась, что мне в любом случае будет ужасно.
– У вас с ним всё хорошо?
Киваю.
– Отлично.
– Пока не надоела, – я и сама не знаю, зачем комментирую развернутей. Чему улыбаюсь. Только улыбка гаснет, когда слышу ответное:
– Ты долго не надоешь, поверь.
Придуманный мною комфорт осыпается с шелестом. Направленный в мое лицо прямой взгляд не дает усомниться в том, что я все правильно понимаю.
Из глубин памяти на поверхность выныривает будоражащее:
«Но может быть потом».
Откладываю приборы и берусь за ножку бокала. Ничего не отвечаю. Пью и веду взглядом по комнате.
Здесь ничего не меняется. Только я, мое отношение к жизни и людям.
– Я вам говорила, что Тарнавский сейчас занимается легализацией денег через фиктивные сделки? – приступаю к откатке обязательной программы. А еще ловлю себя на том, что не хочу отсюда уходить. Впервые.
Хочу, чтобы ушел Смолин. Хочу, чтобы не трогал Тарнавский.
– Говорила. И что там?
– Я узнала, откуда деньги.
– Откуда?
– Власов оплачивает важное решение. Тарнавский, как всегда. Часть на сестер. Часть на себя…
– На любовниц никогда, видишь?
Вижу, блять. Все я вижу. Можно больше не тыкать меня носом в собственное наивное дерьмо.
– Так может я не единственная? – Демонстрирую свое ненастоящее безразличие. По взгляду Смолина вижу, что прохожу маленький тест.
– А хотелось бы быть?
Пожимаю плечами.
Сейчас мне хочется, чтобы внутри не болело.
– Он тебя не подозревает?
Веду головой из стороны в сторону, смотря чуть ниже мужского подбородка.
Это настолько ожидаемые и миллион раз обсужденные со Славой вопросы, что они не способны меня расшатать.
– Нет. Он совсем со мной расслабился.
– Это отлично, Юля. Просто отлично.
Продолжаю смотреть на подбородок, когда Смолин выравнивается, пружинит и встает со стула. Сердце чуть ускоряется.
Еще – когда осознаю, что идет ко мне, а не куда-то в сторону.
Поддевает подбородок, я запрокидываю голову.
Такая близость мне не нравится. А ему, видимо, да. Смотрит долго. О чем думает – не хочу знать.
Своим молчанием побуждает меня задать вопрос, который задавать нет смысла. Да и нельзя.
– Скажи честно. Что со мной будет, когда все закончится?
Мужские брови приподнимаются. Пальцы все так же держат подбородок.
– Не веришь, что помогу устроить жизнь?
– Не верю, потому что рано или поздно все узнают, что я крыса. Кому нужна крыса?
– А если мне?
Молчу. И он молчит.
Указательный палец проезжается по шее. Задерживается на ямке. Смолин одергивает руку и прячет в карман. Я несколько секунд смотрю на вздыбившуюся ширинку чуть ниже уровня глаз.
Он отступает.
– Отвезти тебя куда-то?
Мотаю головой.
Сердце колотится в горле. Смотрю на стол.
– Можешь не заморачиваться. Придет клининг – уберет. Если вкусно – приятного.
– Спасибо.
Произношу глухо. Только когда он поворачивается ко мне спиной – слежу за движениями. Мягкими и гибкими.
Смолин оглядывается от арки. Я не отвожу взгляд. Он просто все четче и четче дает мне понять, что они с Тарнавским выбирают не только одну доставку суши.
– Лиза не простила бы тебе связь с ее подругой.
Говорю лишнего. В ответ получаю улыбку. Смолин достает из кармана телефон. Смотрит сначала в него, потом на меня.
Ему кто-то звонит. Логично было бы оставить меня наедине со своими детскими замечаниями и уйти без ответа. Но он с улыбкой интересуется:
– Кому не похуй, Юль?
Прижимает мобильный к уху и уходит с точки, защелкнув замки снаружи.
Глава 19
Глава 19
Юля
«Привет, как дела?»
Стою в раздевалке одного из магазинов ТЦ в белье и слепо смотрю на самое элементарное из существующих сообщение.
Его отправитель – судья Тарнавский. И вроде бы не менее элементарно ответить: «Привет, все ок, а у тебя?», но я торможу и пялюсь.
Пялюсь-пялюсь-пялюсь.
Блокирую. Запрокидываю голову и выдыхаю в потолок.
Я тебя избегаю. Я тебе вру. Я потихоньку оживляю свой невъебенный план. Но пока мне не то, что не легче, а только хуже.
Беру себя в руки. Разблокирую и печатаю:
«Все супер. Гуляем с Владом. Ты же не передумал? Не подъедешь?»
Отправляю, не удалив ни слова, ни знака препинания. Убеждаю себя, что все делаю правильно.
Конечно, он не приедет. Зачем ему встречаться с Владом?
Правда он понятия не имеет, что мой брат не приехал и даже не собирался.
Я все придумала. Соврала. А потом воспользовалась его именем, чтобы отстраниться от судьи на время.
После встречи со Смолиным я впервые в жизни заночевала на точке. Долго мариновала Тарнавского ложью о том, что мой отчет еще не закончен. Потом коротко написала, что Смолин уехал, а я останусь здесь, поучусь.
Он был недоволен. Звонил. Спорил. Настаивал. Уговаривал. Я извернула так, будто никакой проблемы нет и он утрирует.
На следующий день взяла себе выходные. Потому что… Приезжает брат.
Слава не смог бы не отпустить. Он даже благородно сверху к уже выданной сумме докинул еще парочку купюр. Лично мне.
Приятно.
Спойлер: ложь.
Вчера и сегодня я снова ночевала на точке. С каждым днем мне нравится там все больше.
И совершенно не мучает совесть.
Это квартира Лизы. Я там – неуместный «гость». Но как верно подметил ее отец: кому не похуй?
Вот и мне должно быть похуй. Всё. И все.
– Девушка, с размером все хорошо? – консультант ненавязчиво спрашивает из-за шторки. Я резко дергаюсь, оглядываясь.
– А можно поменять на семьдесят С? – беру охапкой сразу несколько вешалок с кружевными бюстгальтерами и вытягиваю навстречу.
– Конечно, сейчас.
Девушка уходит, а я пытаюсь окончательно вернуться в реальность.
Сама не знаю, что делаю в бельевом магазине. И почему меряю не повседневные, а очень даже нарядные бельевые комплекты.
Желания обольщать окружающих меня мужчин совсем нет. А повысить самооценку это сильно не помогает. Но… Меряю.
Изучаю себя в зеркале под самым ужасным в мире светом. Не знаю, как магазинам удается достичь такого эффекта, но он отлично помогает облегчить задачу самобичевания.
Интересно, а если бы я дала Смолину знак – он перешел бы черту?
И неужели ему действительно все равно, что его поступки делают с дочерью?
Я и раньше знала, что он – ужасный человек. Но с каждым днем все сильнее устаю удивляться.
– Девушка, вот, – забираю у консультанта новую порцию вешалок. Начинаю примерять.
Телефон на пуфике вспыхивает экраном. Наклоняюсь и читаю: «Гуляйте». Следом: «Не забывай. Пиши».
Саркастично улыбаюся, качая головой.
Кто бы сомневался, Слав. Какой же ты трус…
Оставляю сообщение непрочитанным. Пусть думает, я по уши в брате. И даже не волнует, что он может снова вернуться к своим привычкам и пробить его через свои заброшенные Спорттовары.
Пусть.
Пусть посмотрит мою геолокацию через устройства.
Пусть засомневается в моей честности.
Я же для этого всё и делаю.
– Может быть что-то еще вам принести, девушка? У нас очень красивая шелковая коллекция. Новинки. Роскошные кимоно, комбинации… У вас фигура такая, мне кажется, хотя бы померить вы просто обязаны…
Я нервно улыбаюсь голосу из-за шторки, вспоминая, сколько недочетов в своей фигуре увидела в окружающих зеркалах. Понимаю, что логично было бы отказаться, но…
– Принесите, пожалуйста, что-то на свой вкус.
– Вам изумрудный пойдет. И молочный. Кожа смуглая.
– Спасибо.
Консультант уходит, а я снова зависаю, смотря в зеркало.
Как бы я хотела выбирать белье в другом настроении и не для того, чтобы хотя бы чем-то занять свое время, а для него.
Сначала одеваться для него, а потом раздеваться с его помощью.
Грудь вздымается чаще. За ребрами противно ноет. Почему, Слав? Ты хотя бы попробовал меня полюбить? А вдруг у тебя получилось бы?
– Вот.
Беру из рук новые вешалки и даже не благодарю. Горло сжимается.
Отчаянье преображается в злость.
Включив эмоциональный автопилот, меряю. Хладнокровно выбираю несколько красивых комплектов подороже и ненужную мне комбинацию.
Девушка не соврала – все очень красивое. Наверное, мне даже идет. Жаль, удовольствия не доставляет.
Но хотя бы в глазах консультанта вижу радость, когда вешаю на рейл далеко не все.
Она сопровождает меня на кассу. Отдаю ей вещи и слежу, как складывает, пробивает.
А сама пытаюсь пробудить положительные эмоции в себе. Сейчас я потрачу его деньги на свое удовольствие. Это тоже месть. Маленькая. Но сладкая. Сладкая ведь, да?
Не знаю…
Где твоя легкость, Юль? Давай… Взбодрись! Ты врешь ему. Шляешься. Вы на равных друг с другом. Наконец-то.
После шоппинга по плану у меня вернуться на квартиру Лизы Смолиной. Заказать роллы, вина. Накрыть себе тот же стол, возможно, надеть красивую комбинацию на красивое же белье. И поужинать с собой. Для себя.
Но изнутри съедает сомнение, что удастся. Не потому, что кто-то помешает. Боюсь, не найду в себе мотивации.
– У вас есть наш дисконт? – даже не сразу слышу вопрос девушки. Мотаю головой.
– Нет. Я впервые…
Она улыбается.
– Мы можем завести. Нужен ваш номер, имя, дата рождения. Сделаем?
– Да, давайте.
Хмурюсь, пытаясь вспомнить вдруг забытую дату рождения, диктую:
– Юлия Бер…
А дальше слышу из-за спины:
– Юля! А я думала, я обозналась!
Оглядываюсь и встречаюсь глазами с младшей сестрой Тарнавского. На меня с улыбкой смотрит Майя Тарнавская.
Черт.
Я знаю, что было бы внесено в методичку Тарнавского на случай встречи с его сестрой. Поздороваться, улыбнуться пару раз, спросить о здоровье всего семейства, а дальше усвистать. Контакты с его родней нежелательны.
Они и для меня сейчас нежелательны. Я пять минут назад написала ему, что гуляю с братом по городу.
Но мысли о быстром побеге вспыхивают и гаснут почти моментально.
Я улыбаюсь Майе в ответ.
– У меня выходной. Я…
Взмахиваю рукой назад.
Младшая Тарнавская проезжается глазами по стопке аккуратно сложенного белья. Я не замечаю в выражении лица ни пренебрежения, ни иронии.
Больно делает мысль, что мы даже с сестрой его «сложились бы». А он в меня не верит. Стесняется. Я ему в тягость.
– Картой или наличными?
Возвращаюсь к девушке за кассой. Достаю новенькие хрустящие купюры и протягиваю.
Майя тем временем подходит ближе. Останавливается рядом. Следит, как девушка отсчитывает.
А у меня в горле сохнет.
Надо попросить, чтобы она не сдавала меня Славе. Или не надо?
А еще, наверное, все же быстро попрощаться.
– Ты одна гуляешь?
Она спрашивает, я немного нервно дергаю губы уголками вверх. С благодарностью беру в руки пакет.
– Да.
Не думаю, что брат отправил бы ее шпионить за мной. Во-первых, как объяснил бы? Во-вторых, рановато для его сомнений. Но на всякий случай не очень заглядываю в глаза. А вот она – наоборот. Смотрит открыто. С интересом. Внимательно.
Я тоже хочу быть такой.
А еще я хочу посмотреть, как выглядит и ведет себя такая, как все они.
Какой я должна была бы стать, чтобы быть достойной его. Чтобы иметь право надеяться рано или поздно тоже стать Тарнавской…
Я искренне не понимаю, чем заслужила звание «позорной эскортницы» от Кристины.
Делаю глубокий вдох и поднимаю взгляд к глазам, чертовски похожим на Славины.
– Приятно было встретиться, Майя.
Она улыбается, но вместо того, чтобы тут же меня отступить, тянется рукой и оплетает пальцами запястье.
– А давай посидим где-то, Юля? Лимонад выпьем? Я тоже одна. Так скучно… – Майя кривится. Я одновременно верю ей и пытаюсь победить ошеломление. Как-то совсем не ожидала…
В прошлый раз она пригласила меня, по версии брата, чисто для того, чтобы отвлечь душных старших от себя. А сейчас, Слав? Я тоже совсем никому не нужна и не интересна, да?
Злюсь. Даже не видя его рядом, хочу действовать в пику.
– А ты знаешь, где тут вкусный лимонад? – Отвечаю на предложение вопросом. Вижу, как на лице младшей Тарнавской расцветает улыбка.
Во мне зреют другие чувства – мандраж. Выброс адреналина. Возможно, я неправа и пожалею. Но разве я должна отказываться от предложения только потому, что он хотел бы этого?
***
Мы с Майей Тарнавской садимся в кафе у красивого фонтана. По тому, что девушка даже не смотрит в меню, я понимаю, что она гуляет здесь часто. Заказывает за двоих.
Отпустив официанта – смотрит на меня всё так же. Открыто. Молча. С улыбкой.
Вздыхает.
Она не кажется мне ни излишне манерной, ни снобкой. Я даже не думаю, что она осудила бы меня или своего брата, узнай о нашей связи. Так получается, это он навязывает свое отношение окружающим, а потом вкладывает несуществующие проблемы мне в голову?
– Я просто со всеми поругалась, Юль. С подругами. С мамой. С сестрой... Одной из. У нас со Славой много сестер, ты знаешь?
Глотаю язык, опускаю взгляд и киваю.
Очень странно чувствую себя.
Ты даже не представляешь, как много я знаю о вашем Славе, Май.
– Психанула, поехала в ТЦ развеяться. Но мне сразу стало скучно, а тут встретила тебя. Порадовалась.
Улыбаюсь, возвращаясь взглядом к лицу собеседницы.
И ситуация у нас похожая.
– А ты? Как это мой братец дал тебе выходной посреди рабочей недели? Не похоже на него…
Мои щеки розовеют. Ерзаю, зачем-то двигая пакет с бельем.
Это привлекает внимание младшей сестры моего судьи. Она запоздало комментирует:
– Хороший выбор, кстати. Я тоже что-то такого плана хотела себе. Но не перед кем раздеваться, – разводит руки. Мои щеки багровеют сильнее.
– Я для себя, – и сама не знаю, говорю правду или вру. В ответ получаю скептический взгляд. Без злости и пренебрежения.
Когда Майя присоединилась к компании Лизы в загородном комплексе, я воспринимала ее иначе. Искала только косяки. А теперь понимаю, что она мне нравится.
– Не верю. Я помню, что у тебя парень был…
– Мы с Игорем не были парой. У нас… Не сложилось.
Майя вздыхает. Я всего лишь имитирую ответное сожаление.
– Жаль. Вы красиво смотрелись вместе. Только я думала, что мой братец кого-то из вас убьет. Тебя или его. Так смотрел… – Майя закатывает глаза, а у меня взводится сердце. Говори еще. Говори, Май. Мне надо… – Но ты не думай, – и она как будто слышит. Взмахивает рукой. – Он со всеми так. Видимо, его сдвиг по фазе распространяется не только на сестер и племянниц. Тебе тоже досталось. Странно, что он еще собеседование с твоим хахалем не проводил.
Майя интерпретирует его действия по-своему. А меня уносит в наше прошлое. И снова шатает на волнах сомнений. Может всё неправда? Может он меня любит? Ревновал же тогда. Дико ревновал. Я помню.
– А он что, проводит собеседования?
Майя фыркает, ее голос становится громче, речь еще быстрее:
– Конечно! Ты что! Нас папа так не контролирует, как этот…
Новый взмах руки куда-то в сторону и не самое уважительное «этот» царапает. Приходится напоминать себе, что я на него в глубочайшей обиде.
– Наверное, потому что любит вас. Заботится. Это очень по-мужски… – Осторожно подбираю слова. Во мне диссонанс: хочется защищать его перед окружающими и на тряпки рвать за собственную обиду.
– Может быть. Но это несправедливо, Юль. Когда у него кто-то появляется… – Майя замолкает и разводит руками.
Мое сердце снова реагирует.
Смотрю на нее и жду продолжения. Какого?
Нам приносят лимонад и десерты. Это обрывает тему. Майя достает телефон, делает несколько фото. Поднимает глаза.
– Не бойся, я тебя не буду тэгать. И Славе не скажу. Проблем не будет.
Улыбаюсь. Меня ужасно подмывает попросить ее развить тему, но держусь. Делаю глоток сиропного напитка. Слежу, как Майя пробует десерт. Закатывает от удовольствия глаза и качает головой.
– Я на диете вообще. Черт. Всё мой вспыльчивый характер. Настроение дно. Жру гадости...
Отложив вилку, Майя упирает локти в стол и устраивает подбородок на переплетенных пальцах. Возвращает все внимание мне.
Я чувствую себя с ней как с любой из своих однокурсниц. Мы все одинаковые. Меня нечего стыдиться.
– Поклянись, что не скажешь ни ему, ни кому-то другому. Он меня грохнет.
– Клянусь, – слетает с губ на автомате.
Майя кивает. Зрительный контакт не рвет ни на секунду.
– У него кто-то появился. Это не то, чтобы впервые, брат-то у меня взрослый. Но он даже ключи у всех забрал. И у меня тоже. Сказал, без спросу к нему не соваться. Это с его стороны было очень-очень-очень…
Мое внимание сбивается. Из-за волнения в ушах начинает шуметь. Это когда он ключи забрал? Еще с Леной или уже со мной? Это чтобы никто не видел, как жарит студентку?
– А он обычно... Знакомит с девушками? Вас. Или...? – Мои кострубатые вопросы безусловно способны вызвать подозрение. Но похуй. Мне важно.
Майя, кажется, ничего не подозревает. Видимо, и сама не ждет такого союза от брата.
– Да дело не в знакомит, Юль. После Крис… – Мнется. Отмахивается. – Неважно. – Я не настаиваю, потому что знаю, о ком речь. И не уверена, что готова к новым подробностям их судьбоносного союза.
Ноздри и так щекочет фантомный запах сигаретного дыма. Барабанные перепонки раздражает ненавистных женский смех. Конечно, Кристины поблизости нет, но ее разрушительные эмоции бегут по коже мурашками.
– Слава всегда был скрытным и отчужденным. О нас знает всё. Мы о нем – только то, что он позволяет. Но нельзя же от нас требовать, а самому… Да и раньше я могла приезжать. Ночевать у него, если поссорилась с родителями, или если после вечеринки выгляжу неочень. А теперь всё. Сестричка идет лесом. У Славы тайная любовь…
Улыбаюсь кривовато. Беру в руки вилку и отрезаю ею кусочек суфле. Игнорирую дрожь пальцев.
А может он не любовь скрывает, Май?
– Но мы тоже переживаем, конечно…
А из-за того, какие рисковые игры он ведет, не переживаете?
– Он изменился…
Вилка замирает между тарелкой и моим ртом. Взгляд врезается в лицо Майи. Она тоже смотрит на меня. Чуть спокойней. Слегка нахмурено.
– Я… Не заметила, – звучу глухо. Майя улыбается вяло.
– Ты мало его знаешь. Да и, мне кажется, он как-то в то же время, что ты пришла к нему работать, и начал меняться. Ты не думай, я не связываю, боже упаси. Я уверена, что ты хорошая, но просто… Юль, а ты не знаешь, кто у него? Он такой разнос нашей Миле устроил...
В голове взрывается. Путаница дикая. Мила – это та сестра, которая подобрала мне "плохое" платье.
Горло окольцовывает спазм. Все, на что меня хватает, это парочка взмахов ресниц.
– За что?
Майя вздыхает. Пожевывает нижнюю губу, но то ли не знает, то ли решает не уточнять. Бубнит:
– Да неважно. Просто... Он попросил ее об одолжении для своей... Этой. Видимо, одолжение не удалось. Слишком большое влияние на его жизнь. Настроение.
Я боюсь продолжения, поэтому делаю глубокий вдох и перебиваю:
– Я не думаю, что это связано с… Отношениями. У нас на работе сейчас…
Майя тоже не дослушивает. Откидывается на спинку диванчика и с горькой улыбкой смотрит на фонтан.
А я перевариваю, раскачиваясь на качелях.
– Его работа нас тоже волнует, но раньше он только туда нас не пускал. А теперь…
– Вы думаете он связался не с той?
– Думаем, да. Если бы с той – он бы ее не прятал. Мы же не враги, правда? А раз скрывает…
Настроение снова слетает с горки и плюхается в наполненный нечистотами бассейн.
Я откладываю вилку и сжимаю ручки пакета.
– Май, извини, но мне уже нужно бежать. Думаю, у Вячеслава Евгеньевича все под контролем, вы можете не переживать. Я знаю его недолго, конечно, но он не кажется мне человеком, который может позволить «не той» нанести себе вред. Может быть ему просто нужно какое-то время, чтобы…
Вряд ли Майя правильно понимает мой сумбур, но смотрит внимательно. Слушает. Кивает.
А я достаю из сумки еще одну купюру. Даже не смотрю на номинал. Кладу на стол и встаю.
Увидев деньги, младшая Тарнавская распахивает глаза широко-широко. Тянется за ними и вытягивает мне:
– Да ты что… Я же пригласила. Даже не думай, Юль!
Но я не отступаюсь. Мотаю головой и делаю шаг назад.
– Я рада была повидаться, Майя. Только, пожалуйста, не говори своему брату, что мы встречались. Не хочу проблем.
