Текст книги "Скандальный роман с бывшим мужем (СИ)"

Автор книги: Мария Акулова

Соавторы: Арина Вильде
сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 15 страниц)

Глава 28

Игорь

Смерть – одновременно пугающая и неизбежная. Я бы соврал, сказав, что готов распрощаться с жизнью в любой момент. Нет.

Даже сегодня, когда завозил Агату, по коже бежал морозец. В висках пульсировало осознание абсолютной невозвратности человеческой жизни.

Все что-угодно можно исправить, а это – уже никак.

Когда я сидел в тюрьме, пережил покушение, которое могло закончиться так же плачевно. Но мне повезло. Со мной остались последствия – плохо работающая почка, но жизнь я сохранил.

И теперь хочу жить ее на максимум, пока могу.

Я был бы не против провести с Агатой весь день. Поддержать. Стать плечом, на котором можно и поплакать, и опереться, но она стала слишком самостоятельной за эти пять лет.

Я уверен, справится сама, а мне доверяет самое ценное – нашего сына.

Когда я заезжаю за ним – Тимур уже собран. В руках – жираф. За спиной рюкзак. На голове – кепка. Идеальная экипировка для прощальной вечеринки с окапи.

На ней кроме нас должна была присутствовать еще и Агата, но не сложилось.

Элеонора, его няня, совсем не против присоединиться, плетет там что-то про «Агата просила проконтролировать, чтобы она не волновалась», но я не верю. И отмахиваюсь.

Забираю сына, сложенную в контейнеры позволенную ему еду, мы заезжаем в супермаркет, где набиваем корзину под завязку мясом, овощами, всякими туристическими штуками и выдвигаемся в сторону ангаров.

Насколько я понял, о смерти бабушки Агата сыну не сказала, но он все равно выглядит подавленным, затаившимся. Я пытаюсь его разговорить, но и самого чутка пришибло. Поэтому атмосфера скорее молчаливая, чем полная предвкушения.

– А что у мамы случилось? – Тим спрашивает сам, когда мы уже подъезжаем к высоким воротам.

Бросаю на сына быстрый взгляд в зеркало заднего вида. Он хмурится. Смотрит сначала в окно, потом на меня.

Я улыбаюсь, он в ответ тоже, правда немного вяло.

– Она не заболела? – смело выдает свой главный, скорее всего, страх. А я чувствую облегчение. В этом могу его успокоить.

– Нет, не заболела. Срочные дела возникли. Она тебе сама потом расскажет. Но с мамой все хорошо.

Тимур принимает мой ответ. Кивает и улыбается.

Мне кажется, после этого его тревога спадает. Я помогаю Тиму выбраться, начинаю потихоньку разгружать багажник и параллельно отвечать на расспросы сына.

– А мы будем ночевать тут? – он недоверчиво оглядывает довольно дикий участок огромных размеров.

– Да. Палатку поставим, – молчу о том, что в последний раз делал это еще до нашей с его матерью свадьбы. Когда денег было мало, а романтики хотелось. Мы не одну ночь провели в одном на двоих спальнике. Это потом были пятизвездочные отели и личные джеты.

– Я никогда в палатке не спал, – Тимур смотрит на брезентовый чехол округлившимися глазами, а я улыбаюсь. Захлопываю багажник, оставив там половину покупок. Подхожу к малому и забрасываю его себе на плечи.

Вдвоем по росту мы вполне можем сойти за жирафа, кстати.

– А еще мы будем делать барбекю, запечем в фольге на костре картошку (я уточнил у твоей мамы можно ли такое) и завтра может даже на рыбалку сходим… – Обещаю вроде как ему, а у самого внутри все покалывает от предвкушения. А может это от осознания, что держу на плечах весь мир. Сына своего. Наследника.

– Рыбалка… Вот это да-а-а-а…

Я уверен, рыбалки в жизни Тимура еще не было. И я очень рад, что первое воспоминание о таком важном для мужчины занятии он разделит со мной.

Но первым делом мы, конечно же, идем здороваться с окапи.

Окапи – это святое.

Наверное, запомнил, что в маленькой ручке лежит вкусное лакомство.

Мы кормим зеброжирафа. За эмоции, которые отражаются на лице сына, я готов еще раз отсидеть, честно, но верю, что Вадим все организует и парень вернется в среду обитания.

– Ты ему имя не дал, кстати, – обращаюсь к Тиму, когда сын гладит животное по носу, а окапи в это время пылесосит с моей ладони морковные крошки.

Тимур выглядит таким завороженным, что я даже не уверен, слышит ли меня. Но, оказывается, слышит.

Не отрывает от животного глаз, несколько секунд беззвучно шевелит губами, а потом отвечает уже мне. Довольно громко.

– Это не я его должен назвать, Игорь. У него же есть папа и мама. Детей называют папы с мамами. Если папы есть, конечно…

Возникшая пауза заполняется новым детским шепотом – это Тим разговаривает с окапи. А у меня в груди ворочается ревность.

Знаю, что лучше бы сдержаться от развития темы, но не могу.

– А у вас с твоей мамой папы нет, я правильно понимаю?

Кивает.

– У нас с мамой был Артур. В Италии…

Помню этого перца. Всегда к нему относился плохо. Он подбивал клинья к Агате и до нашего брака, и во время брака. После тоже, получается.

И вроде я злой до белых пятен перед глазами, а права злиться не имею.

Сам ее оттолкнул.

– Он был твоим… М-м-м… Что-то типа папой? – Спрашиваю, представляя, как бы смачно Агата меня сейчас огрела за наглость.

Тим устало вздыхает. Понимаю, объяснять такому дураку как я – непросто. Но сын идет навстречу.

Отвлекается от окапи, смотрит на меня и разводит руки.

– Артур был моим другом. И остается. Мы с ним часто созваниваемся. Он – как ты… – Тимур думает. Я улавливаю в глазах сына сомнение. Потом манит меня пальцем ближе. Я подставляю ухо. Слышу шепот: – Только ты мне еще больше нравишься, если честно. И маме, кажется, тоже…

Не могу сдержать улыбку. За спиной растут крылья. Ну если даже сыну кажется… Значит, ни черта не кажется.

– Спасибо, Тимур, – благодарю его предельно серьезно. – Мне очень приятно знать, что я нравлюсь вам с мамой. Вы мне тоже очень сильно нравитесь.

Тим с определенно унаследованным от матери благородством кивает, принимая уже мое признание. А потом возвращается к прощанию со своим жирафом.

Мы с сыном проводим вместе замечательный день.

Я сбиваю все рабочие звонки. Общаюсь только с Агатой. Спрашиваю, как у нее дела и отчитываюсь о наших.

Прекрасно понимаю, что ей сейчас не до нас. Просто хочу, чтобы она помнила: кроме смерти есть еще жизнь. И она заключается в детях. Из нашего с ней сына жизнь бьет ключом.

Мы с Тимом на ютубе смотрим, как складывать палатку. Делаем это вдвоем. Сначала промахиваемся – уже установив, замечаем, что сделали это на муравейнике. Приходится доставать колышки, отряхивать и переносить.

Собираем к купленным дровам еще и ветки – для запаха. Зачищаем от коры палочки, на которых будем жарить зефир. Раскладываем мясо с овощами. Картошку в фольгу заворачиваем.

Тимур рассказывает мне по-настоящему неизвестные вещи. Оказывается, у меня очень увлекающийся и скрупулезный сын. Он знает все на свете о жирафах, много об архитектуре, а еще о космосе и планетах.

Мне не приходится притворяться. Слушать его интересно. Мы задаем друг другу вопросы.

Он – про мою работу, семью, детство. Я – про их быт с мамой.

Осознание, что она дала ему прекрасную жизнь, отказавшись от брошенной как подачка поддержки в виде сумки с деньгами, бьет по совести. Я понимаю, что они и дальше вполне могут жить без меня. Но для меня это было бы огромной трагедией.

Ставлю мясо на огонь и читаю сообщение от Агаты.

«Я освободилась. Еду домой»

«Все нормально?»

Она медлит. Видимо, думает, соврать ли. А я и так знаю, что нет.

«Побудешь с Тимом до завтра? Боюсь его тревожить. Вдруг расплачусь?»

Агата спрашивает, с потрохами выдавая свою беззащитность. Я прерывисто вздыхаю. Смотрю на сына – он бегает вокруг палатки, играя в какую-то непонятную для меня игру. Понимаю, что одиночество ей сейчас ни к чему.

«За тобой Марк заедет. Приезжай к нам. Здесь вкусно кормят. Да и как ты можешь не попрощаться с безымянным окапи?»

Действительно.

Захожу в бесконечную череду пропущенных и нахожу там номер Марка. Набираю его, чувствуя, что на губах играет улыбка.

Склоняется, протягивает Агате руку, помогая выбраться из машины, а вот жена смотрит на него не слишком дружелюбно.

– Все сделано по красоте, шеф! – Отвечаю благодарным кивком на заверение Марка.

Но дальше все внимание – ей.

По Агате видно, что она устала, нервничает, может даже злится. Подходит ко мне. Рефлекторно вкладывает свои – холодные – руки в мои ладони. Я сжимаю, она вскидывает взгляд.

– Он нас чуть не убил… – Выдыхает, а я скашиваю взгляд на Марка. Тот вряд ли слышит, но и сам понимает, что гнал. Разводит руками.

Я качаю головой.

Завтра впишу ему пистонов. А сегодня возвращаюсь глазами к Агате.

– Уволю. – Обещаю, она хмурится и мотает головой.

– Нет уж. Он слишком тебя любит. Ты не можешь с ним так поступить. Я полтора часа слушала, какой Игорь хороший человек…

Несдержанно смеюсь. А еще наслаждаюсь тем, что Агата по-прежнему не выдергивает из моих ладоней руки. А пальцы дрожат уже значительно меньше.

Я вряд ли рискну спросить, как прошел ее день. Хочу, чтобы отвлеклась.

– Тогда премию дам, – бывшая жена смотрит на меня долгим взглядом, а потом вздыхает.

Оглядывается на Марка.

– Спасибо, Марк, но вы так в следующий раз не гоните, хорошо?

– Конечно. Игорь Николаевич просто сказал, что здесь мясо стынет. Нельзя мясо остывшим есть…

Агата еще раз вздыхает, но не спорит.

Кажется, поняла, что каши с нами не сваришь.

Вытаскивает свои руки из моих и идет по направлению к костру.

Тимур бежит навстречу. Мать приседает, он врезается в нее и начинает обнимать. Она гладит его по голове, целует.

Их подсвеченные мерцающим светом пламени силуэты выглядят так красиво, что я еле сдерживаюсь, чтобы не достать телефон.

– Ты приехала.

– Да, малыш. У вас же тут вечеринка…

Она выдавливает из себя улыбку для сына и играет в беззаботность. Мне ее жаль, хочется обнять, прижать, поддержать и дать выплакаться, но она не готова.

Подходит к нашему столу, окидывает его взглядом.

Шепчет мне на ухо:

– Если честно, есть не хочется…

– Мясо очень вкусное. Попробуй хотя бы.

Сдается со вздохом.

Съедает три кусочка (я считаю), а еще перец и несколько баклажановых слайсов.

Тим рассказывает ей обо всем, что мы сделали за день. Агата выражает восторг. Дальше мы, как и планировали, жарим зефир и печем картофель.

Ложимся на надувной матрас и смотрим на звезды.

Тим – между нами, взявшись за руки. Я – не великий астроном, но стараюсь угадать названия звезд и созвездий, тыча в небо пальцем. Тимур принимает «экзамен», сообщая, угадал или нет.

Я знаю, что Агата позволяет все это, только потому что дико устала. Жизнь ее помотала. Но все равно благодарен.

Она идет укладывать сына, а я пока убираю остатки роскошной жизни.

Мы купили два спальника. Эта мысль не дает покоя. Я могу поспать и в машине, не проблема, но хочется…

– Он уснул, – Агата выбирается из палатки и подходит ко мне.

Ближе, чем позволяла себе в любой другой день.

Хочешь греться об меня? Грейся. Я поделюсь. Я с тобой все разделю.

Проверяю ее готовность к прикосновениям, точно как с окапи. Тянусь рукой и торможу. Она не делает шаг назад. Тянусь еще.

Глажу ее щеку, Агата закрывает глаза и сглатывает.

Тишину летней ночи разрезают своим треском только цикады. Я не слышу ни наших дыханий, ни ее мыслей.

Только улавливаю, как по щеке скатывается слезинка.

Наглею сильнее.

Сжимаю ее в объятьях, утыкаюсь носом в висок.

Дышу, как сумасшедший, на разрыв легких.

– Плачь, все хорошо.

Разрешаю, а потом впитываю тихие слезы. Без истерик и надрыва. Она теперь мама, она не имеет права сильно убиваться.

Агата быстро успокаивается, легонько отталкивает меня и шепчет:

– Прости…

– Все хорошо. Я тобой горжусь, Агата, ты очень сильная.

Бывшая жена долго смотрит на меня, а потом глаза снова наполняются слезами. Их причина уже во мне. Им Агата пролиться не дает. Вздергивает подбородок и смахивает.

Она сильная, потому что такой ее сделала жизнь. И я.

– Тебе чем-то помочь? – спрашивает, а я мотаю головой.

Складываю столик, стулья, несу к багажнику, чтобы за ночь не отсырели. Утром здесь же и позавтракаем. После рыбалки, конечно.

– Мы с Тимом договорились встать в пять.

Сообщаю Агате, а она в ответ закатывает глаза, улыбается опять.

– Боюсь, Тимурка не встанет так рано. Он ужасный соня…

Не спорю с бывшей женой, ей лучше знать. Но если встанет – пойдем, конечно.

– Ты можешь ложиться в палатке, Агата, а я в машине устроюсь…

Киваю на внедорожник, а потом ловлю такой же удивленный, как у Тимурки взгляд.

– Я могу лечь с Тимуркой. Мне не сложно…

– Зачем его будить? Я не сахарный.

Совершенно серьезно готов пожертвовать собой. В конце концов, машина у меня явно рассчитана не на Дюймовочку, уж как-то помещусь. Но вижу, что Агата колеблется. Закусывает губу, обнимает себя руками. Смотрит в сторону.

– Мы можем лечь вместе, – произносит голосом, похожим на хрусталь. Очень тонкий. Покрытый трещинами. Я сглатываю сухость в горле. – Если ты пообещаешь мне, что не будешь…

Она даже не договаривает, я уже киваю. Дурею от мысли, что почувствую ее тело. Окутает запахом. Засну под дыхание.

Скулы сводит, как хочу.

– Хорошо, тогда…

Я даже через темноту вижу, как ярко покраснела. Девочка моя. Я тоже по тебе скучаю.

Она немного суетится. Видно, что не знает, куда себя деть. Подходит к потухшему костру, спрашивает, нужно ли сдуть матрас, не водятся ли здесь змеи и покормили ли окапи. Я на каждый из вопросов терпеливо отвечаю. А у входа в палатку ловлю. Заключаю в объятьях со спины. Прижимаюсь к волосам.

– Спасибо, Агат.

– За что? – Голос снова звенит хрусталем.

– Что учишься доверять. После всего.

Она напрягается всем телом. Выдыхает. Вместо ответа – кивок. Ныряет внутрь. Я следом.

Мы молча устраиваемся в одном на двоих мешке. Делаем это так, чтобы не разбудить сына. Разговариваем глазами. Куда руки. Куда ноги. Как бы ни старались, удобнее всего в обнимку.

Я через одежду чувствую возрастающую и затихающую дрожь.

Когда мы определяемся с позой, я тянусь губами к тонкой шее. Касаюсь ее. Втягиваю кожу. Дрожь становится сильнее.

– Игорь… – Агата выдыхает тихо. Я знаю, что больше просит, чем настаивает.

– Я чуть-чуть.

Нахожу ключицу. Прижимаюсь к яремной ямке. Она запрокидывает голову, целую шею. Прикусываю подбородок и голодно сжимаю бедро.

Еле-еле отрываюсь. Прижимаюсь лбом к ее лбу и смотрю в глаза.

Мы вдвоем дышим, как марафонцы.

– Я тебя все равно верну, Агата.

В ответ на мою угрозу в ней вспыхивает протест. Но быстро гаснет.

Она обмякает, как будто сдается. Не по своей воле. Просто слишком устала.

Обнимает меня. Утыкается в шею и делает такой же громкий вдох, как рядом с ней это делаю я.

– Давай завтра, Игорь. Дай мне как-то пережить этот бесконечный день

Глава 29

Агата

Я просыпаюсь внезапно. Вибрация мобильного телефона, затерянного где-то в недрах моего спального мешка, разорвала тишину раннего утра. Я медленно открываю глаза, пытаясь осознать, где нахожусь и чья тяжелая рука лежит поперек моей талии.

С первыми лучами солнца в палатке достаточно светло, чтобы увидеть моего бывшего мужа, спящего рядом. Воспоминания вчерашнего дня сразу же вернулись ко мне, а слезы подступили к глазам. Горечь и боль вернулись и с новой силой заполнили меня.

Пытаясь не разбудить Игоря и сына, я аккуратно выползаю из спального мешка и выхожу из палатки. Утренний воздух свеж. Капли росы покрыли траву. От легкого ветерка кожа тут же становится гусиной.

Я смотрю на экран телефона и вижу имя сестры. Неужели еще что-то успело произойти? Почему она звонит в такую рань?

– Алло? – взволнованным голосом отвечаю я.

– Агата, ну ты даешь! – в голосе Марины чувствуется недовольство. – Мне только что звонила хозяйка ресторана. Ты уехала с тем мужчиной на его дорогой тачке и забыла заплатить за поминальный обед! Ты понимаешь, как мне неудобно стало перед Ниной Степановной? Ведь я думала ты рассчиталась за все!

Я вздыхаю и прикрываю глаза. Черт, точно, я об этом совершенно забыла, но это не такая уж большая трагедия, тем более Нина Степановна не чужой нам человек, уверена, она все понимает, но Марина всегда умела делать из мухи слона, особенно когда речь заходила о моих ошибках.

– Прости, Марин, я вчера была совсем не в себе. Я сейчас на карту тебе все сброшу, а ты обналичь и занеси Степановной, хорошо? – мягко произношу я.

– Агата, ты всегда думаешь только о себе. Мы только мать похоронили, у нас родственники на ночь остались, а ты сразу же смылась, оставив все на меня и моего мужа. Иногда мне кажется, что тебе плевать на других. Ну и кто этот мужчина из-за которого ты помчалась черт знает куда еще до того как закончился поминальный обед? Какой-то новый богач? – ее голос звучит обвиняюще, словно я сделала что-то непростительное.

Я делаю несколько вдохов, пытаясь не дать волю раздражению.

– Марина, мне кажется это сейчас не главное. К тому же, ты прекрасно знаешь, что я оставила Тимура с няней и мне нужно было вернуться в город. Я не хотела его везти на похорон, мне до сих пор время от времени снятся покойники с тех пор, как в семь лет мама взяла нас на похорон бабушки. Это все не для детских глаз.

В этот момент я чувствую как мужские руки притягивают меня к себе. Даже не услышала как подкрался Игорь.

– Мариш, я сейчас немного занята, поговорим позже, хорошо? – сворачиваю разговор, так как не хочу, чтобы бывший муж слышал о чем мы говорим.

– Ну ладно, только не забудь перевести деньги. А то мне придется объясняться с Ниной Степановной. Ты ведь знаешь, какая она может быть неприятная.

Я еще раз обещаю ей перевести деньги и отключаюсь, глубоко вздохнув.

– Все хорошо? – спрашивает мой бывший муж, который сейчас обнимает меня и к которому я слишком близко стою. Так не должно быть, но каждый раз мое сопротивление слабеет, а обиды стираются.

Я оборачиваюсь, чтобы посмотреть на Игоря. Его глаза полны заботы. На мгновение я позволяю себе забыть о проблемах, уткнувшись в его плечо.

– Все в порядке, – отвечаю я, пытаясь улыбнуться. – На сколько это возможно.

Игорь кивает, понимающе улыбаясь, и отпускает меня. Я замечаю, как Тимурка выглядывает из палатки, потирая глаза.

– Мама, мы уже собираемся? – спрашивает он сонным голосом.

– Да, мой хороший, скоро будем ехать, – улыбаюсь я ему. – Хочешь попрощаться с окапи? Уверена, в следующий раз мы его здесь уже не застанем, – кошусь на Игоря, который мой намек с первого раза понимает.

– Да, мы с тобой тогда пойдем к окапи, а Игорь будет собирать палатку. Он же мужчина, да, мам?

– Да, Тим. Подожди, я спортивную курточку в машине найду, прохладно.

Игорь протягивает мне ключи от машины. На заднем сиденье рюкзачок сына и одежда потеплее, которую я собрала для него вчера.

Я быстро надеваю на Тимурку курточку и вместе мы направляемся к месту, где последние дни обитал окапи. Это странное, но очаровательное животное, которое похоже на смесь зебры и жирафа, каким-то чудом стало неожиданным другом моего сына.

Тимурка идет рядом со мной, держа меня за руку. Его взгляд задумчивый, и я без труда понимаю, как ему тяжело расставаться с новым другом. Ведь он столько времени мечтал о настоящем окапи, и вот его мечта сбылась, но он принял такое взрослое решение, что самой не верится.

Когда мы подходим к окапи, животное поднимает голову и мирно смотрит на нас, словно узнав. Тимурка остановился, и его глаза встретились с взглядом окапи.

– Привет, окапи, – мягко произносит Тимур. – Мы уезжаем. Ты тоже скоро уедешь к своей маме в Африку, да?

Я обнимаю Тимурку за плечи, чувствуя, как он тяжело вздыхает. Окапи приблизилось и нежно коснулось своим мягким носом руки моего сына.

– Он тебя понимает, Тим, – шепчу я.

Тимурка поднял глаза на меня, в его взгляде читалась печаль и в то же время понимание.

– Прощай, окапи, – прошептал он. – Надеюсь, ты будешь счастлив в Африке с мамой и папой.

Окапи еще раз касается носом Тимура, словно понимает его и тоже прощается, а потом медленно отходит от нас.

– Мам, он будет скучать по мне? – спрашивает сын, обернувшись ко мне.

– Да, мой дорогой, – отвечаю я, обнимая его крепче. – Но он всегда будет в твоем сердце, как и ты в его.

Мы возвращаемся к машине, где Игорь аккуратно сворачивает палатку. Мы с сыном беремся помогать ему. Забрасываем всякие мелочи в багажник машины. В этот момент ведем себя как настоящая семья, которая провела хорошо время за городом.

Наконец, все готово. Мы садимся в машину и Игорь предлагает позавтракать где-то в городе. Я не отказываюсь. Честно говоря, за вчерашний день я почти ничего не съела, поэтому голова с самого утра кружится.

По дороге я пытаюсь не думать о маме и о том, как рассказать сыну, что бабушки нет.

Мы останавливаемся у уютного кафе с видом на лес. Завтрак оказывается превосходным: свежая выпечка, ароматный кофе и домашние блюда. Я смотрю, как Тимур с удовольствием поглощает свою овсянку с бананом, а мы в это время с Игорем обсуждаем кое-какие мелочи по проекту океанариума.

– Кстати, – он отрывается от еды, поднимает на меня взгляд, – мы с Молотовым подумали, что хорошо бы нашу рабочую группу повезти в океанариум за границу, чтобы вдохновиться и проникнуться проектом, так сказать. Ты ведь не против? Можно Тимура с собой взять, ему должно понравится.

– Я… – замолкаю, смотрю на сына, в глазах которого уже загорелся восторг. – Думаю, это неплохая идея. Нужно согласовать со всеми дату, потому что у нас в офисе полный завал в последние недели, – качаю головой.

– Хорошо, так и поступим.

В этот момент экран моего телефона загорается и я вижу сообщение от Марины: «Денег все еще нет. Ты отправила?»

Черт!

– Прости, я на минутку, – беру телефон и поднимаюсь из-за стола.

Я сбросила деньги на карту сестры и перекинулась с ней несколькими сообщением, обещая приехать на днях, чтобы помочь с домом.

Вернувшись за стол, я улыбнулась, потому что Тимур энергично рассказывал Игорю о своих приключениях с окапи, а мой бывший муж с улыбкой слушал его. Я вздохнула, опускаясь на свое место и делая глоток кофе, а потом заметила, как Игорь вдруг нахмурился посмотрев на свой телефон.

– Мне нужно заехать домой, чтобы забрать кое-какие важные документы, – он поднимает на меня взгляд. – Ты не против, если мы заедем сначала ко мне?

Я киваю, честно говоря я не хочу оставаться в квартире одна с сыном, потому что тогда тоска сведет меня с ума. Поэтому готова оттянуть этот момент любыми способами, хоть вслух признаться в этом не могу.

Дорога к дому Игоря была короткой, Тимур захотел посмотреть его квартиру, поэтом мы поднимаемся вместе с Серебрянским к нему.

– Вау! У Игоря такая большая квартира! – Тимурка рассматривает все вокруг с восхищением.

– Я быстро, распечатаю документы и поедем, – Игорь закрывает дверь, которая если я правильно помню ведет в его спальню, быстро с дивана убирает грязные футболки и исчезает в одной из комнат.

Я усмехнулась, наблюдая за ним. Он всегда был очень аккуратен и это не изменилось.

Пока Тимурка рассматривал вид из панорамного окна в гостиной, я приоткрыла дверь комнаты, в которой находился Игорь. Это его рабочий кабинет.

– Я почти закончил, – произносит он, заметив меня. Принтер печатает лист за листом. Внезапно раздался дверной звонок.

– Ты кого-то ждешь? – спрашиваю у Игоря.

– Наверное, Марк. Откроешь?

Я киваю, иду к входной двери, распахиваю ее и застываю. Передо мной незнакомый мужчина. Он проходится по мне взглядом с ног до головы. Прочищает горло, спрашивает:

– Простите, здесь живет Игорь Серебрянский?

Взгляд его строгий, холодный.

– Да, он здесь, – отвечаю неуверенно, чувствуя беспокойство. – А вы кто?

Мужчина достает из кармана удостоверение, развернув его, практически впечатывает его в мое лицо.

– Я офицер надзора, Павлов Святослав Алексеевич, – представляется он и мои глаза расширяются от удивления. – Игорь Серебрянский досрочно вышел из тюрьмы, но вчера он не пришел отметиться, как это предусмотрено условиями его освобождения. Я здесь, чтобы выяснить причину.

Я чувствовала, как мое сердце замерло в груди, а пол под ногами пошатнулся.

– Простите, но это должно быть какая-то ошибка, – качаю головой, голос мой звучит неуверенно. – Игорь не мог сидеть в тюрьме, он не преступник.

– Преступник или нет, не вам решать, – строго произносит он, усмехаясь. – Могу я войти? Позовете Серебрянского?

Я стою на пороге, не в силах сдвинуться с места. В голове крутится одна мысль: "Игорь, тюрьма, это не может быть правдой". С каждой секундой мое сердце бьется все сильнее, и в глазах начинает темнеть от шока.

– Пожалуйста, входите. Я сейчас, – едва слышно говорю я, отступая назад.

Мужчина входит в квартиру, его взгляд скользит по комнате. Я ощущаю, как моя рука дрожит, когда я закрываю за ним дверь.

– Игорь! – мой голос срывается, когда я кричу в сторону рабочего кабинета. – К тебе пришли!

Игорь выходит из кабинета, на его лице читается удивление. Но когда его взгляд встречается с взглядом Павлова, он мгновенно меняется. В его глазах мелькает что-то, похожее на страх, или, возможно, сожаление.

– Святослав Алексеевич, – Игорь кивает ему, пытаясь сохранить спокойствие. – Что привело вас сюда? – Он ведет себя непринужденно, но глаза выдают его.

Игорь все время косится на меня, пытаясь понять что именно я успела узнать от мужчины и какой будет моя реакция на неожиданно открывшиеся подробности жизни бывшего мужа.

– Вы пропустили вчерашнюю встречу для отметки, – отвечает офицер. – Это серьезное нарушение условий вашего освобождения.

Мои мысли бегут хаотично. Игорь в тюрьме? Как это произошло? Когда? За что? Не может же быть такого, чтобы он человека убил?

Почему он никогда не говорил о том, что был в тюрьме?

В голове сумбур из вопросов, недоверия и разочарования.

Игоря взгляд встречается с моим, и я вижу в нем мольбу о понимании и прощении. Но я уже не знаю, могу ли я ему простить еще одну ложь.

Тимурка, услышав шум, выходит из гостиной, его глаза полны любопытства и недоумения.

– Мама, кто это? – спрашивает он, приближаясь ко мне.

Я обнимаю его за плечи, пытаясь защитить от неприятной правды, которая только что обрушилась на нас.

– Это гости Игоря, милый, – отвечаю я, едва сдерживая эмоции.

Игорь приглашает мужчину пройти с ним в кабинет, они продолжают разговор, но я уже не слышу их слов. Мои мысли погружены в прошлое, во все те моменты, когда Игорь мог рассказать мне правду, но не сделал этого.

Обман, ложь, иллюзии – все это внезапно обрушилось на меня, заставив почувствовать себя в очередной раз обманутой и разочарованной в мужчине. Ведь я только начала доверять ему, открылась, решила дать второй шанс, доверила ребенка…

А сейчас…

Сейчас я ничего не понимаю. Зато начинаю догадываться откуда у него такие деньги и почему его новые знакомые напоминают не бизнесменов, а криминальных авторитетов…