Текст книги "Стану смелой для тебя (СИ)"

Автор книги: Мария Акулова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 21 страниц)

Глава 33

Глава 33

Альбина – в своем репертуаре. Не знай её Данила чуть меньше двадцати лет – может злился бы, а так – бессмысленно. Сама создала проблему – сама же в неё и вляпалась. Привычней некуда.

Только жалко, что вместе с собой вляпала и его. А ещё – Санту. И это, пожалуй, особенно.

Умница не готова была к такой встрече. Её откровенно подвышибло. Настолько, что продолжать разговор в ключе «я хочу, чтобы ты осталась», было бы смешно.

После того, как ураган Альбина скрылся за горизонтом, оставив после себя дурацкий торт в прихожей, в квартире Данилы стало по-особенному напряженно тихо. Они с Сантой молча собирались.

Всё, что умница из себя выдавила, было: «прости, я хочу домой…».

В глаза не смотрела, кусала губы. Думала там что-то себе. Сопоставляла.

И как бы Даниле ни хотелось, чтобы хотя бы этим снарядом их не задело, кажется, нет. Они ловят каждый.

Данила завез Санту домой.

Разозлился, когда, прощаясь, тянулся к губам, а получил доступ к щеке. Да и то на долю секунды.

Девушка, которая ночью там страстно и искренне отдавалась без остатка, утром выпрыгнула из машины, как ошпаренная, а потом откровенными пробежками двинулась к подъезду.

Он смотрел вслед, хмурясь, смена поведения (и настроения) его дико бесила. Но не выяснять же...

Поэтому Данила только сквозь зубы ругнулся, дальше же поехал на встречу в дрянном настроении.

Хотелось позвонить Альбине и матом рассказать, куда она может приходить мириться в следующий раз, а ещё, куда может заткнуть свои дешевые методы «захода через ребенка», но какой в этом смысл? Она не способна понимать.

Она и его «ценит», «опекает», «заботится», только потому, что боится для себя потерять. В частности поэтому же так ополчилась на Санту.

Глобально же… Потому что бесконечно обижена на человека, носящего такую же фамилию. Потому что сама Санта на брата внешне похожа.

И точно так же её черты читаются в племяннике, с которым по иронии судьбы она познакомилась утром в его квартире.

А ведь Данила действительно собирался провести воскресенье с умницей.

Соскучился за неделю. Думал о ней часто, жалел, что дни несутся, а возможности уделить ей время почти нет. Между делом, куда-то снова торопясь, было бы неправильно.

Хотелось вдумчиво. Занырнуть. Остаться.

Расслабиться.

Поближе её узнать.

Получше понять.

Он же решил для себя, что хочет с ней попробовать.

Рассказ о давнишней влюбленности не испугал настолько, как страшно ей самой было им делиться. Пронял, конечно. Подгрузил немного. Умножил ответственность. Но ему же не пятнадцать, чтобы, сверкая пятками, бежать от человека, который любит. Да и оветственность – его работа. А ещё его работа – видеть шансы там, где для кого-то – опасность. И Санта – это его шанс. Она ему больше, чем нравится. В нём, как в любом человеке, есть чувство нехватки тепла, которую до бесконечности можно заталкивать поглубже. Но зачем заниматься отрицанием, если с ней не страшно попытаться? Если с ней хочется, чтобы получилось?

Её хочется просто. Очень-очень.

Поэтому не сразу поверил даже, услышав её тихое "ты был с кем-то?". Не был, конечно. Мог бы – каждый день был бы с ней. И сегодня тоже. Но судьба распорядилась иначе.

Расправившись с делами, Данила вернулся к себе. Попав в квартиру – вздохнул.

Здесь было тихо и как-то уныло. В коридоре по-прежнему торт, который отправляется прямиком в корзину.

А пустота давит.

Не потому, что она успела за ночь что-то поменять, а потому, что Данила рассчитывал на другое.

Опустился на диван, крутил в руках телефон.

Думал набрать.

Но как будет звучать – и он, и она, – понимал. Впрочем, как и бесперспективность телефонного разговора. Такое если обсуждать – то лучше лично. Поэтому спрятав мобильный, снова встал, спустился к машине, поехал в сторону её дома.

Хотя бы крестик поищут. Чего уж.

А там может и поговорят…

* * *

Данила позвонил Санте, только припарковавшись у подъезда. Слушая гудки, мысленно смирялся с тем, что вот сейчас вполне возможно придется развернуться и ехать домой.

Потому что обидеться, накрутить себя же, не выслушать его – это в стиле Санты. Он с такой связался. Глупо было бы надеяться, что в ней что-то быстро изменится. Но и в себе начинать раскапывать вину там, где её в очередной раз нет, Данила не стал бы.

Увидев, что на экране появляется отсчет секунд, улыбнулся. Неожиданно.

– Алло…

Её голос звучал тише обычного. Будто устала. Данила понял: она не злится. Наверное, расстроилась всё же. И это осознание разлилось теплом. Потому что утешить он готов. Дать возможность поделиться. Где-то что-то подсказать…

– Привет, Сант…

– Привет… У тебя всё хорошо? – о делах первой спрашивает она. Губы Данилы кривятся. – Встреча твоя… Там без проблем?

– Да. Там без проблем.

Его ответ – с намеком. Который Санта игнорирует.

Чуть-чуть молчит. Потом вздыхает. Произносит:

– Это хорошо…

Дальше же – явно ждет, что он скомкано попрощается и скинет.

Она закисла, кажется. Совсем закис его малыш…

– Ты дома?

И пусть Данила правда подзабыл, как это – проявлять инициативу в заботе о ком-то, с ней заново учится.

Спрашивает, ощущает, что тишина с её стороны стала немного напряженной…

– Да…

Она отвечает растерянно. Он же снова улыбается.

– Подъезд мне откроешь или ты сегодня не по гостям?

Пробегается взглядом по череде окон, останавливается на том, где на кухне почти тут же вспыхивает свет. Знает, что она подходит, смотрит вниз.

Откуда-то знает, что у неё быстрее бьется сердце…

Он мигает фарами, хотя подозревает, что в этом нет необходимости.

– У меня только еды нет…

Санта оправдывается, Данила реагирует улыбкой, хоть и, честно говоря, голодный. Да и она тоже, судя по всему. Но пофиг. Поговорят – потом закажут что-то.

– Это не ответ, Сант…

Данила настаивает, умница сглатывает. Наверное, и сама до конца не знает, хочет ли его вот сейчас видеть. И причин у такого нежелания может быть масса. Вдруг она там придумала себе, что выглядит как-то не так? Или что он к ней снова на потрахаться, а она не в настроении?

Вздыхает, решается…

– Конечно, я сейчас открою.

Скидывает звонок, идя в коридор – снова гасит свет на кухне.

Когда Данила набирает на домофоне номер её квартиры, открывает тут же.

Он вызывает лифт, едет вверх.

Как-то будто не ожидал, а его тут вроде бы встречают…

Умница стоит в проеме открытой двери, прижимаясь плечом к косяку.

Она в домашнем, штаны в клетку, футболка с пингвином. Волосы собраны на затылке. Из пучка острыми перьями черные прядки. Взгляд – чуть потерянный и извинительный. Губы искусаны. Руки – прижаты к ребрам.

На его улыбку реагирует вяло. Снова подставляет щеку, но не бьет по рукам, когда Данила проезжается по мягкому материалу футболки…

– Хочешь – поговорим, Сант. Не хочешь – я не настаиваю…

Данила выступает с примирительным предложением, медленно вдыхая воздух, который пахнет её цветочными духами. Вроде бы поздоровался уже – можно отлипнуть, а он продолжает прижиматься кончиком носа к её щеке. И пальцы держит на талии.

У него уже легкая степень привыкания. Очень быстро пришла. Мягко так… Незаметно.

И это пугает больше, чем заявленная Сантой предыстория их отношений.

Девушка колеблется несколько секунд, потом же тянется руками к его шее, обнимает, утыкается в нее же, позволяя обнять в ответ полноценно и крепко.

Снова за двоих войти в её квартиру. Оторвать руку и вслепую изнутри закрыть замок…

– Расскажи мне о них, пожалуйста… Я же ничего этого не знаю…

Санта просит, поднимая взгляд на мужчину. В её – просьба. Искренняя и чистая, как всё в ней. Данила не сомневается, что информация ей нужна, чтобы разобраться, а не бить потом противников направо и налево, как любит делать Альбина.

Но это всё же не его история. И секрет не его. Поэтому принять решение сложно.

– Ты его крестный, да?

Слыша новый вопрос, Данила осознает: умница она не зря. И дочь Петра тоже. Она и без него многое уже поняла. А что не поняла – несложно догадаться…

– Крестный, Сант. Идем в комнату, спросишь, что интересует…

Поэтому Данила принимает решение в первый раз в жизни посвятить кого-то в историю, его толком не касающуюся.

* * *

В гостиной было тихо. На диване – уютно.

Данила сел, Санта могла бы рядом, но забралась на колени. Обняла за шею. Прижалась телом.

Уезжая от него утром, чувствовала себя преданной. Понимала, что её никто и ни во что не обязан был посвящать. Но знакомство с мальчиком, который безумно похож на её отца, выбило из колеи.

Пока Санта его не увидела – малодушно думала, что он, наверное, сын Данилы. И всё, что Чернов рассказывал об отсутствии любовной связи с Альбиной, – просто ложь. Дешевая, на которую повелась малолетка, жаждавшая получить свою порцию сказки.

Увидев же – облегчения не испытала. Стало хуже. Потому что Даниил – копия её отца. И это наталкивает на мысли куда более гадкие.

Оказывается же, что всё не настолько трагично для неё, но невероятно трагично для маленького.

– Игнат давно женат, у него дочки есть… Он же не расходился с женой?

Санта задавала те же вопросы, которые весь день крутила в своей голове, Даниле.

Который приехал сам. Который успокаивал, хотя мог бы злиться. Который, кажется, ещё больший человек, чем она предполагала…

– Не расходился…

Отвечает на вопросы, которые не хотел бы поднимать. Делает это ради неё.

– У Игната и Альбины длинная история отношений. Ещё с университетских времен. Они то сходились, то расходились. Оба – очень сложные. Игнат – не лучший человек. А Альбину как заклинило на нём. Она забеременела, когда работала в Лексе. Игната там не было. Она долго скрывала беременность. Никто не знал, чей ребенок… Потом ушла...

– А ты? – Санта спросила как с надеждой, Данила вздохнул.

– Сант… Я не могу делиться с тобой тем, чем делится со мной она. Мы дружим… Дружили, то есть... – Данила поправил себя же с не слишком радостной улыбкой, у Санты в очередной раз защемило сердце. Ещё и за него.

– Я понимаю… Просто не понимаю, как…

– Она думала, что ребенок всё изменит. Он даже женился ей назло. Она решила, что ради сына разведется. Но, как видишь…

– Он его не признаёт? – это, наверное, ударило Санту больнее всего и в самое сердце. Так тоскливо ей не было безумно давно. И так обидно за ребенка, о существовании которого ещё вчера она не знала. А сегодня он ей будто мир перевернул.

Озвучив вопрос, Санта долго ждала реакции. Она же откровенно запаздывала.

Данила напрягся. Санта знала – перед собой смотрит. Борется. Не хочет чужое белье трясти. Даже человека, которого считает уродом. Потому что это задевает не только его.

Точнее потому, что его-то это как раз совсем не задевает…

– Он не уверен, что мальчик – его…

Данила произнес приглушенно, Санта вжалась в мужское тело сильнее, чувствуя, как прокатывается дрожь. Потому что это унизительно. И потому что это показательно.

Потому что тут не нужны тесты или детекторы.

Мальчик – Щетинский. Свой до ноготка на мизинчике.

Свой. Но не признан.

– А папа знал о нём?

Этот вопрос тоже мучил. Поделиться с мамой Санта не рискнула, хоть и весь день изнывала, кружа вокруг телефона. На языке крутилось: «ты знаешь, что у Игната есть сын от Альбины, мама?», но хватило ума сдержаться.

В первую очередь потому, что девушка знала: Данила не хотел бы.

– Я не знаю, Сант. Даня только родился.

– После папиной смерти?

– До. Незадолго.

Данила ответил, Санта зажмурилась, сильнее обнимая мужчину за шею. В голове – куча мыслей. На душе – болото чувств. Трусливое желание отмотать время вспять и ничего этого не узнать. Чтобы сейчас за постороннего ребенка не болело.

Дальше – стыд. Потому что это ведь то же самое, в чём она так яростно обвиняла Данилу. Самое обычно человеческое желание не брать на себя сверх меры.

То, чем никогда не страдал её отец…

– Это так низко всё... – Санта заговорила, Данила не перебивал. Гладил по спине, слушал... – Игнат у отца выпил море крови. Он так его обвинял... Он считал, что отец его мать на мою променял... Я помню, как папа серел после того, как с Игнатом поговорит. Я тогда его так ненавидела. А получается...

– Поверь, Сант, для него – "это другое"...

Данила сказал с вроде как легкой, а на самом деле очень даже точной иронией. Санта и сама не сомневалась, что для Игната разница очевидна. И что он в своих же глазах уродом не выглядит...

Только папу это уже не вернет. И маленькому Дане это не поможет.

Горло сжалось, Санта понимала – ещё немного и расплачется. Поэтому:

– Ты сказал, что прекратил общение с Альбиной…

Перескочив с темы на тему, оторвалась. Уперлась в мужские плечи, посмотрела в лицо. И без взгляда понимала, что Даниле обсуждать всё это не хочется. Ему неприятно. У него есть свое мнение, которое он сознательно держит при себе. И чесать языком просто так не видит смысла. Но на этот вопрос реагирует не как на облегчение.

Кривится.

Поворачивает голову к окну, смотрит…

Потом – на Санту.

– Прекратил.

И отвечает так, как считает достаточным для себя.

– Из-за меня? – но не для Санты.

Дальше она спрашивает не чтобы самоутвердиться. Читая ответ в глазах, у неё будто надламывается что-то внутри. Это легкая саднящая боль за него. За их с Альбиной дружбу.

– Никто не имеет права влезать в мою жизнь, решать за меня. Альбина не понимает этого. Она утром в очередной раз это же и доказала.

Ответ Данилы – рационален. Он правильный. Именно так положено отвечать талантливому менеджеру, который хочет эффективно руководить не только делом, но ещё и жизнью.

Но штука в том, что о личное бизнес-правила ломаются.

– Она «защищала» тебя от меня, потому что я – Щетинская?

Санта спросила, Данила кивнул, вновь скривившись. Видно было, что напоминание о поведении Альбины его злит.

А вот с Сантой всё наоборот – она наконец понимает Альбину. Не оправдывает. Не принимает для себя. Но хотя бы понимает.

Видимо, это промелькнуло во взгляде Санты. Потому что когда Данила снова посмотрел на неё – смягчился. Потянулся к щеке, провел, затормозил у уголка губ…

– Она утверждалась за твой счет, потому что утвердиться за счет Игната не может.

Мужчина сказал, глядя на них. Потом поднялся к глазам.

– Давай закроем тему, Сант. Не лезь в это, пожалуйста. Ты их не спасешь, а хуже сделаешь…

Данила попросил искренне, Санта искренне же свела на переносице брови. Ведь такие мысли мелькали. Конечно же, мелькали.

– Мне просто маленького жалко…

– Мне тоже жалко. Но ты не заставишь Игната перестать быть гнидой. Альбине свою голову не пришьешь. А ему, на самом деле, во многом повезло. Мать Аля хорошая.

Произнесено было со скептической улыбкой, но Санта не усомнилась. Её до сих пор до костей пробирало от воспоминаний о том, как Альбина смотрела, когда сама Санта посмела тронуть её ребенка.

Она любого порвет.

За любого из Данечек.

Одного из которых Санте снова нестерпимо хочется обнять. В шею которого вжаться. Уткнуться в ткань мужской футболки, делать глубокие вдохи, снова чувствовать, как он водит по спине в тишине.

Пока её не нарушает урчание голодного желудка. Её. Пока мужчина не хмыкает.

– Ты хоть ела что-то?

Спрашивает, наперед зная ответ…

– Нет.

– А что делала?

Получив же честный – не злится. Только улыбается (это слышно по тону).

– Мозг ломала себе.

И ещё раз, когда Санта буркнула, давая максимально четкую характеристику тому, как провела день.

А ведь могла…

От мыслей, что потеряла, ощутила, как в животе возникает другой дискомфорт – никак не связанный с голодом. Поерзала непроизвольно, дискомфорт стал сильней. Потому что ощутимым – давление в мужском паху.

– Давай закажем что-то. Я тоже голодный.

Данила понятия не имеет о ее мыслях. Он гладит. Думает за двоих о важном. А Санта – уже о другом.

Расслабляется. Вдыхает его глубже. Задерживает воздух в легких. Едет носом по шее до колючего подбородка. Прихватывает кожу зубами…

Дальше прижимается к нему своим, губами тревожит губы…

Чувствует, как под пальцами, подушечки которых скользят по мужской шее, дергается кадык.

Санта прогибается, открывая рот, целует…

Руки Данилы съезжают, останавливаются на ягодицах.

Он принимает приглашение, но первым же и отрывается – отклоняется назад, ловит взгляд…

– Как ты продержалась-то? Такая…

Спрашивает, не особо деликатничая. Обоим понятно, что имеет в виду. И вот сейчас Санта сама толком не знает. Он разбудил то, что так крепко спало, а теперь бьет через край.

Но всё дело в том, вероятно, что:

– Тебя же рядом не было...

* * *

Данила уехал ранним утром в понедельник. Сначала домой – чтобы переодеться и взять рабочие вещи. Потом в офис. Несмотря на то, что у обоих выходные выдались довольно бессонными, Санта и Данила не чувствовали себя разбитыми. Даже наоборот.

Санта была бесконечно благодарна, что Данила к ней приехал. Он, что умница мудреет на глазах. Ведь готовился к обидам, как сам признался, а получил просто разговор. Потом – непросто секс. И вкусный ужин. Которые они съели, не стесняясь зверского аппетита. Каждую калорию которого благополучно растратили ночью.

На сей раз раньше заснул Данила. Санта ещё немного смотрела на него, думала о своем. Вид спящего на её подушки мужчины из мечт сжимал сердце не хуже, чем в их первую совместную ночь. Но сегодня её то и дело отвлекали мысли о другом. Тоже Данечке.

В итоге же Санта приняла решение, в которое старшего не собиралась пока что посвящать. Она услышала аргументы мужчины. Но у неё есть своя голова на плечах. И представления о том, как должны вести себя Щетинские.

В следующий раз с Данилой они встретились уже в офисе. Он был занят, она даже не краснела. Продолжала переживать и подпитываться воспоминаниями о минутах, когда он – полностью для неё. Готова была смиряться, что на работе он – общественный. Промелькнет и пропадет.

Да и у самой было дело, о котором ему пока знать не обязательно.

– Том…

Санта окликнула офис-менеджера, когда та болтала с одним из уголовщиков, прижимаясь к своей стойке.

Первой Санте досталась остаточная улыбка, дальше – адресная.

– Да, Санта, что-то надо?

Девушка спросила, тут же переключаясь. Будто подбадривая собственной доброжелательностью.

Помогая Санте обрести смелость, потому что она вновь в ней нуждается.

Девушка не была уверена, что поступает правильно. Ей не с кем было посоветоваться. Но сердце просило…

– Скажи, пожалуйста, а у нас же сохраняются личные дела бывших сотрудников?

Санта задала вопрос вроде как не особо-то заинтересованно, Тамара улыбнулась заинтригованно.

– Конечно. В кадрах всё хранится. А что?

– Мне нужно узнать адрес Примеровой…

Санта произнесла, чувствуя, как уши нагреваются. Знала, что звучит подозрительно. Знала, что и официальное объяснение у нее – слабенькое. Но очень нуждалась, а у Данилы спросить не могла.

– Зачем? – Тома удивилась. Даже прыснула, не сдержавшись, потом же посмотрела многознительно… – Ушла и слава богу, Сантуш…

И произнеси офис-менеджер такое хотя бы на прошлой неделе – Санта без зазрения совести согласилась бы. Теперь же что-то мешало.

Она не жалела, что Данила турнул Альбину. Но Альбину она жалела.

– Она один из наших проектов Александру передала. Мы смотрели – там документов не хватает, а срочно надо. Я звонила – она не берет трубку…

Тома фыркнула, Санте снова бы чувствовать радость из солидарности. Мол, стерва, ещё и ведет себя, как малолетка. Игнорирует звонки. Но не получилось.

– Хочу сьездить к ней. Документы очень важные…

Санта договорила, глядя на Тому прямо. Та же, кажется, серьезность момента не разделяла. Услышав – кивнула. Дальше плечами пожала.

– Я посмотрю, скину тебе в Телеграме. Хорошо? Ты когда поедешь, если что?

– До конца недели желательно…

– На протяжении дня скину тогда.

– Спасибо, Том…

Идя в сторону своего опенспейса, Санта чувствовала легкую дрожь из-за сильного волнения. Получить адрес – это ещё не поехать. Да и поехать – это ещё не в дверь позвонить. И что сказать – неясно. Да и стоит ли…

Но в голове сидит мысль, что папа бы одобрил. А в горле – ком. Потому что воспоминания о Петре и… Данииле… Как бы мешаются. И как бы мешают…

Но когда ближе к обеду на мобильный Санты прилетает сообщение с адресом, она тут же сохраняет его в заметках, чтобы случайно не потерять.

Глава 34

Глава 34

Наверное, топтаться у подъезда Альбины Примеровой Санте было даже страшнее, чем когда-то ждать встречи с Данилой Черновым. Той первой, после которой всё закрутилось.

Но опыт подсказывал Санте, что страх чаще всего не оправдывается, а правильные шаги редко делать прямо-таки легко.

Только и в правильности своего «шага» Санта тоже сомневалась, но развернуться и уйти не смогла бы.

Чувствовала, что все ждут от неё именно этого. А ещё, что так поступить просто права не имеет…

Звонить в нужную квартиру – обрекать себя на брань и посыл нахер. Поэтому Санта ждала, когда кто-то из соседей подойдет к подъезду.

Сегодня – суббота. И был риск, что Примеровых нет дома. Но Санта хотела верить в свою удачливость.

Поднималась по лестнице, а не на лифте, не зная, какой ей нужен этаж, а ещё давая себе последние несколько минут, чтобы обдумать речь. Настроиться. Придать себе же уверенности.

Той самой смелости, которой боженька её немного обделил.

Она не говорила Даниле, что собирается сделать. Никому не говорила. Не делилась с мамой. Не думала о том, как забавно было бы подковырнуть Игната так же больно, как он поглумился над Еленой.

У неё была другая миссия. Цель другая.

Остановившись перед той самой дверью, Санта длинно выдохнула, закрыв глаза.

Ладони – мокрые. Внутри – легкая тряска. Адреналин бежит по крови не хуже, чем в то утро в квартире Данилы. Она сама застряла где-то между самоощущением отбитой дуры и супер-героини. И это даже смешит, неважно, что смех – истеричный.

Но тянуть бессмысленно, поэтому Санта буквально заставляет себя поднять руку к звонку, нажать…

На лестничной клетке совершенно тихо. Что происходит за дверью – непонятно. Всё пространство заполняет стук взбесившегося сердца…

Санта запоздало думает о том, что Альбина может элементарно её проигнорировать. Увидеть, кто за дверью. Решить, что Санта – плохой гость. Сделать вид, что дома её нет…

И дальше что?

Уходить, понурив голову? Набирать? Продолжать жать на звонок?

Каждая из альтернатив отдавала убогостью. Каждая преждевременно расстраивала…

И неожиданно для самой же Санты, услышав звуки открывающихся замков, она испытала… Облегчение.

Которое длилось долю секунды. А потом сердце защекотало гланды. Горло и тело сковало…

Альбина открыла дверь, поступив при этом так же, как сделал Данила. Одной рукой уперлась в косяк, другой – держала ручку.

Скользнула по Санте снисходительно-пренебрежительным… Мол, чё приперлась?

– Какие люди…

Протянула, давая понять яснее некуда: она настроена враждебно.

И в любой другой день Санта, вероятно, стушевалась бы. Пожалела. Разочаровалась бы в своей же идее. Развернулась и ушла.

Но сегодня…

Она прокашливается, расправляет плечи, смотрит на Примерову прямо. Открыто. Честно. На равных.

Переживает маленький триумф, отметив, что Альбина всё это замечает. И в её взгляде это отражается будто бы сомнением…

– Если ты пришла выдирать мне волосы за своего драгоценного Чернова – предлагаю сократить программу. Трахайтесь, сколько влезет. Вы мне не интересны…

Альбина сходу начинает вести разговор не туда. Не о том думает. Примеряет на себя. А Санте уже понятно: им с Данилой Аля не навредит. А вот себе…

– Я могу увидеться с Даниилом?

Игнорируя предложенную Альбиной тему, Санта задает вопрос, чувствуя, что сердце уже даже побаливает. Так недолго двинуть кони. Но это, пожалуй, самое сложное. Что бы ни случилось дальше – пути назад нет.

По Альбине видно: она огорошена. Глаза увеличиваются. Синтетически пухлые губы несколько раз расходятся, обнажая верхние зубы, и снова смыкаются. Дальше – она сжимает их…

– Зачем? – и задает вопрос после паузы, щурясь. Смотрит так, что Санту вот сейчас могла бы пробрать дрожь. Но поздно. Её пронзает боль. Потому что в этом вопросе – недоверие. Страх. Там ноль надежды на хорошее. Не от Щетинских.

– Я не дам впутывать своего сына в ваши грязные игры, ты меня поняла? – не дожидаясь ответа, Альбина продолжила, сильнее впиваясь в ручку, злее смотря. В ней снова проснулась львица, для которой не составит труда разорвать глупую лань к чертям.

И пусть как ответить, чтобы усугубить, Санта знает: ведь в свои игры Альбина ребенка очень даже впутывает. Но сегодня она пришла сюда не самоутверждаться. И не продолжать их бессмысленную войну. Не подставить щеку. И даже не подать руку.

Она пришла для себя. А ещё немного для мальчика, который даже снился…

– Он – Щетинский…

Санта начала, Альбина «убила» взглядом.

– Он не Щетинский, Санта. Он – Примеров. До свидания…

Произнесла зло, будто выплевывая, после чего потянула дверь на себя. Могла захлопнуть, Санта знала, но когда сама сделала шаг, придерживая за ту же ручку, в которую Альбина натурально впилась, поняла, что Примерова тормозит…

Смотрит на Санту – зло и недоверчиво. На кончике языка копится новая порция яда. А в Санте – внезапное ощущение небывалой важности.

– Он – внук моего отца, Альбин… – она говорит тихо, по-человечески. Видит, что лицо Альбины чуть перекашивает. Но это определенно не гнев. Это боль…

Она закрывает глаза, делает несколько вдохов, когда открывает – они как стеклянные.

– Санта, – новое обращение – спокойное, но дающее понять: ничего не будет. Лучше смириться. – Это мой ребенок. Это не кролик подопытный. Я не позволю…

– Я хочу с ним познакомиться. Я не сделаю ему зла. Мне просто кажется… Мне просто кажется, ему тоже нужно… Папа хотел бы его знать. И я хочу. Я же ему… Тетя, получается…

В ее словах можно было бы найти эгоизм. Ведь какое Альбине к черту дело, что хотел бы её папа? Уж тем более, чего хочет она.

Но сначала Альбина колеблется. Потом её рука соскальзывает с ручки…

Примерова смотрит на Санту, явно прокручивая в голове варианты обидных отказов, но вместо них мотает головой, делает шаг назад.

Санта не сдерживается – выдыхает облегченно…

– Проходи, Санта Петровна…

И пусть звучит привычно снисходительно, Санта не чувствует протеста. Оказавшись в квартире, ждет пока Альбина закроет дверь, до конца не веря. Снимает обувь. Идет следом до одной из комнат, не озираясь, не обращая внимания ни на что…

Останавливается за спиной у хозяйки дома. Вскидывает новый взгляд – когда они стоят ближе, чем раньше.

Смотрят одна на другую. И они впервые не враги. В то же время – впервые настолько друг перед другом ранимы.

– Он не знает, кто его отец, Санта. И про деда ничего не знает. Осторожно. Поняла меня?

Альбина ставит ультиматум, Санта кивает.

У нее не стоит цель открыть маленькому глаза на правду. Она просто хочет на него посмотреть. Поговорить с ним. Прикоснуться.

Она не понимает, как можно отказаться от своего ребенка.

Но сама закрыть глаза на его существование не может.

– Я тебя поняла.

Реагируя на заверение Санты, Альбина усмехается криво, шепчет: «конечно, ты же умница», а потом открывает дверь в детскую.

Даниил сидит на полу. Он увлечен.

В руках – самолет. Перед ним – целый город из конструктора. Санта непроизвольно вспоминает слова Данилы о том, что Аля – хорошая мать. И это правда.

Мальчик поднимает взгляд далеко не сразу. Только реагируя на мамино: «молодой человек, на минутку можно?».

Дает понять – можно. А потом застывает взглядом на Санте. Она – на нём. И её снова бьет тем же током. Потому что даже поверить сложно, насколько он «свой». Это видно. Это чувствуется.

К нему тянутся руки. И сердце тоже тянется.

Если у Игната не так – его у брата попросту нет…

– Ой, кукла дядь Дани…

Малыш комментирует, а Санта улыбается, чувствуя, что её первые реакции без изменений: снова плакать хочется. За него снова чертовски обидно. И почти так же – за Альбину. Которая успела обозвать её куклой. Но это всё – от боли и бессилия. Она – тот ещё слон в посудной лавке. Она в отчаянии, наверное.

У неё ничего не получается.

Только сын – хороший…

– Я – Санта. Помнишь же?

Санта задает вопрос, Альбина фыркает, но им с Даней нет дела до реакций мамы. Они смотрят друг на друга. Они оба что-то чувствуют, Санта готова в этом поклясться.

Она заходит в комнату, приседает перед городом, протягивает руку…

Когда мальчик вкладывает в её ладонь свои пальцы, улыбка растягивает губы сама собой…

– Только без глупостей…

Альбина произносит как-то глухо. Это заставляет Санту обернуться, но разобрать причину изменений в голосе у неё нет шансов.

Предупредив напоследок, Примерова развернулась, быстро шагая куда-то по коридору.

Куда – можно выяснить. Но зачем?

Санта снова смотрит на мальчика, у которого глаза самого любимого в мире мужчины. Глаза человека, которого она больше в жизни не увидит, но который будто повторился…

– Самолеты любишь, да?

Вместо ответа на свой вопрос, Санта получила неопределенное движение головой. Потом – хитрый взгляд…

– Поезда больше…

Поняла, что мальчик будто берет на слабо, а сама она непроизвольно шире улыбается. Если придет ещё раз… Если её ещё раз пустят… Она принесет самый большой из возможных поезд…

– Можно с тобой поиграть?

Реагируя на вопрос еле знакомой «куклы», Даниил пожимает плечами. Возвращается к игре, «летит» куда-то…

Потом чуть двигается…

Это такое приглашение. Она им пользуется.

Садится рядом, смотрит с интересом…

– Мама в ванной закрылась… – Слышит замечание, задерживается на личике… – Зачем?

Чуть цепенеет на вопросе. Слишком взрослом…

Слишком наблюдательном.

Но это их семейная черта – внимание к мелочам.

– Выйдет скоро, не переживай…

И пусть чувство, что при львице львенка руками лучше не трогать, продолжает присутствовать, Санта не в силах сдержаться.

Ее рука ложится на темную макушку, скользит вниз…

– Машинками едь. А я лечу…

Даниил уворачивается – он слишком «мужчина» для нежностей. А ещё большой начальник, которого Санта не посмела бы ослушаться…

Девичьи пальцы тянутся к машинке. Они больше не дрожат.

* * *

Альбина Примерова не строила из себя радушную хозяйку. Санта этого и не ждала. Да и не нуждалась.

Между ними – не любовь. Не дружба. Даже не приятельство.

Она пришла к Даниилу. Она с ним познакомилась. Она им налюбовалась. Узнала немного.

По прошествии сорока проведенных вместе минут Санта чувствовала себя одновременно полной сил и разбитой. Перегибать не стала бы.

Когда в дверном проеме снова показалась Альбина, сообщая сыну, что по расписанию у них обед, помогла собрать игрушки, снова напоследок проехалась по волосам.

Напрашиваться за стол даже не думала. Сама пошла в сторону входной двери…

Обувалась, чувствуя на себе взгляд женщины, которую в жизни не представила бы такой, какой она была сейчас.

Ей броня походила на яичную скорлупу. Стукнешь разок – рассыплется. Она ещё пытается делать вид холодного человека. Но у неё глаза красные. Она там плакала.