Текст книги "Аксель. Новая жизнь (СИ)"

Автор книги: Марина Зимняя

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 17 страниц)

18

Были времена, когда мое тело ныло от физических нагрузок, а сейчас оно страдает без них. Приятная усталость истомой растекается по организму. Еще две остановки, и я буду дома... Мозг не перестает прокручивать в голове программу от первого заскока до финальной точки. Нужно как следует отработать курбет. Несколько дней болезни ощутимо ослабили руки. Голова сама прислоняется к прохладному оконному стеклу автобуса. Я устала и сегодня буду спать как убитая.

– Ульяша! Проспишь остановку! – по салону автобуса распространяется басистый голос водителя. Дядя Вова поглядывает в зеркало заднего вида, улыбается. Притормаживает на моей остановке. Подскакиваю с места. Спешу на выход. Я действительно успела задремать. – Устала – спрашивает водитель. – Как там твой Аксель?

– Спасибо дядь Вов! – благодарю за своевременное напоминание об окончании моего пути. – Устала немного, – улыбаюсь ему в ответ. – У Акселя все отлично! Как Снежана? Не скучает по лошадям?

– Скучает, – нараспев проговаривает водитель. – Привезу ее в какой-нибудь из выходных. Покатается…

– Привозите, – кричу уже в закрывающиеся двери автобуса.

Дядь Вова любит поболтать. Я знакома с ним с самого детства. Вот кто не изменяет любимой работе. Всю жизнь на одном маршруте. Снежана, внучка дяди Вовы иногда бывает в комплексе. Она не спортсменка, просто любит кататься и общаться с лошадьми. Без ложной скромности могу сказать, что за десять лет я сделала неплохую рекламу комплексу среди своих знакомых. Внуки и дети многих из них время от времени посещают клуб. А пару лет назад внук моего офтальмолога увлекся троеборьем. Замкнутого и необщительного мальчишку словно подменили. Недавно участвовал в региональном турнире и взял третье место. Сколько гордости было у деда и родителей. Да я и сама ощущала себя причастной к этому событию.

Иду по тротуару, вдыхаю вкусный, насыщенный озоном воздух. Обожаю гулять после дождя. Я села в автобус под теплые тяжелые капли начинающегося дождя, который лил всю дорогу. И, как по заказу, прекратился к моменту моего приезда. Душный летний воздух изменился, стал свежим и прохладным. Ускоряю шаг, потираю предплечья, покрывающиеся мурашками. В рюкзаке вибрирует телефон.

– Да! Папуль!

– Доченька, ты дома?

– Нет. Но скоро буду! Что приготовить на ужин?

– Ульяш! Ты не жди меня сегодня. Я поздно буду.

– У тебя все нормально?

– Да, доченька. Не волнуйся.

– Я все равно ужин приготовлю. Поешь, когда вернешься.

– Хорошо. Хорошо. Давай! Я немного занят.

И что опять он от меня скрывает? Чувство тревоги рождается в груди само собой. Нехорошее предчувствие скребет когтями по душе. Открываю подъездную дверь, поднимаюсь на площадку. Дверь соседской квартиры распахивается.

– Уля, привет! – Машка выходит мне навстречу. Заплаканная...

– Что с тобой?

– Уль! У меня к тебе дело! Ты сейчас сильно занята?

– Нет. Не очень…

– Зайдешь ко мне, – кивает на приоткрытую дверь своей квартиры.

Засовываю ключи от своей двери в карман. Следую за ней.

– Улька, выручи, пожалуйста! – сразу с места в карьер бросается Маша. – У тебя ведь есть деньги? Ты же говорила, что папа собрал тебе на чемпионат. Ты же не отдала их за коня?

Смотрю на Машу. И понимаю, что никогда раньше не видела ее такой.

– Маш! Я сегодня передала их Светлане Олеговне, она уже занимается организацией поездки. Чемпионат ведь не за горами. Так совпало, что они были у меня сегодня с собой. Я хотела выкупить Акселя, но они не понадобились. Поэтому отдала их тренеру.

Маша садится на диван. Закрывает лицо ладонями. Ее плечи содрогаются от рыдания.

– Что случилось? Расскажи! Может, я все-таки смогу чем-нибудь помочь...

– Ничем ты не поможешь, – отрицательно качает головой она. – Не бери в голову. Иди домой.

– Нет! Рассказывай, – присаживаюсь рядом с ней.

Маша вздыхает. Шмыгает носом.

– Макар тачку спалил... Помнишь, ты тогда как раз была у нас. Он приехал весь взвинченный. Сразу в душ ушел. Потом ходил несколько дней, как в воду опущенный. Я из него клещами информацию тянула. Не хотел рассказывать. Несколько дней назад он наконец, поделился со мной...

– А как он мог ее спалить? Дорогая машина?

– Уль, я же ничего в этом не понимаю. Знаю, что он диагностикой занимается. Недавно начал еще и в электрике копаться. И вот… Проводка замкнула, машина сгорела. Он сам чудом не пострадал. Машина не из дорогих, старая японка какая-то. Но хозяин у нее совсем не простой оказался. Естественно, потребовал компенсировать полную стоимость. Хозяин сервиса поделил долг межу Макаром и его напарником. Они вместе ее чинили. В итоге вышло по четыреста тысяч. Двести пятьдесят Макар отдал. У него было немного отложено, и родители помогли. А остальное в течение месяца должен был вернуть. У напарника вообще денег не оказалось. С ним там отдельная история. Мужик разозлился, но с того, как с гуся вода. Говорит: "Хоть убивай, денег у меня нет!". Так вот, все было нормально. А на днях хозяин машины заявил, что ждать не будет. И сказал, что поставит Макара на счетчик. За каждый просроченный день плюс десять тысяч.

– Ничего себе, – шепчу я. – Маш! Если бы я знала!

– Да ладно! Попробую к отчему обратиться, может, не откажет…

– Маш! А кредит?

– Не дают! Мазда в кредит куплена. Макару еще около двух лет за нее платить. А у меня кредитная история не очень, – морщит нос. – Я пару раз платежи просрочила. В общем, отказали… И ладно бы миллионы нужны были! Смешные ведь деньги! Но у нас их просто нет… – откидывает голову на спинку дивана.

– А сейчас Макар где? Работает?

Маша кивает.

– Сколько, получается, уже набежало?

– Считай, что сегодня третий день, – бесцветным голосом произносит Маша.

Набираю полные легкие воздуха, шумно выдыхаю.

– Уль! Иди! Не грузись. Это наши проблемы.

– Машка, – ком подпирает горло. – Я сейчас позвоню Светлане Олеговне, – ощупываю карманы в поисках телефона.

Маша останавливает меня, придерживая мою руку.

– Не надо! Мы разберёмся… Иди домой! Отдыхай.

Да уж! Отдохнешь теперь... Маша встает с дивана и всем видом показывает, что провожает меня. Мне ничего не остается сделать, как покинуть квартиру. Не нахожу себе места. Обещала папе ужин. Вот как теперь его готовить? Вода давно закипела, а я еще не придумала, что буду варить. Наконец решаю, что все же позвоню Светлане Олеговне. Я не могу бросить друзей в такой беде. Папа поймет. Мне бы очень хотелось поехать, но я не смогу так.

Светлана Олеговна не берет трубку. Набираю повторно. По квартире разносится трель дверного звонка. Открываю. Маша при полном параде смотрит на меня заплаканными, но хорошо замаскированными косметикой глазами.

– Уль! Съезди, пожалуйста, со мной в одно место... Я нашла деньги. Но мне одной страшно ехать.

– Ульяна! Уля! – разносится в трубке.

Я прихожу в себя. – Светлана Олеговна! Извините! Я случайно вас набрала, – не дожидаясь ответа, сбрасываю звонок.

– Где?

– Давай! Переодевайся! По дорогое расскажу, – Маша стягивает с меня передник.

– Сейчас я газ отключу, – бегом направляюсь на кухню. Гашу горящую конфорку.

Маша заходит в мою комнату. Распахивает шкаф. Начинает передвигать плечики.

– Что ты делаешь?

– Ну ты же так не выйдешь на улицу, – окидывает меня взглядом.

– Да какая разница! Там ночь почти уже. Я так понимаю, мы туда и обратно? Кстати, а куда мы поедем?

– К директору фитнес клуба! Он даст деньги в рассрочку, будет вычитать из моей зарплаты, – произносит Маша, сдергивая черное платье футляр с плечиков.

– Повесь его на место. Я не буду переодеваться, – направляюсь в ванную.

– Уль! А ты можешь надеть линзы?

– Зачем? Я только их сняла, – расчесываю волосы, по привычке собираю высокий хвост.

Маша, заходи в ванную. Сует мне платье.

– Переоденься, пожалуйста. У него какая-то вечеринка, там дресс код. Нас так не пустят.

Окидываю взглядом Машу. Она и правда одета совсем неповседневно.

– Ладно, – забираю платье. Переодеваюсь.

– Может, все же наденешь линзы?

– Маш! Если там еще и фэйс контроль... Я просто подожду тебя снаружи. Извини, но мои глаза устают в них в последнее время.

Маша рассматривает меня, склонив голову на бок.

– Ну ты, мать, даешь… И сколько потеряла?

– Пять!

– Твои ненавистные пять килограмм, – проговаривает она. – Ну, так тоже хорошо! Но было лучше, – улыбается подруга. – Кстати, на лицо ты повзрослела.

– Хорошо, что не состарилась, – улыбаюсь ей я.

– Пойдем! Такси уже ждет...

***

– Маш! Так далеко? Это не могло подождать до завтра? – поглядываю на часы. За пределы города мы выехали сорок минут назад.

– Завтра утром он улетает. На две недели. Сегодня отмечает день рождения здесь, а завтра продолжит отмечать его где-нибудь на островах.

– Ну, ты хотя бы скажи, куда мы едем?

– В Ривьеру!

– Ого! Маша! А почему ты мне сразу не сказала!

– А что? Тогда бы ты со мной не поехала?

– Поехала бы... – поворачиваю голову, всматриваюсь в ночь сквозь тонированное стекло автомобиля. – Во сколько мы вернемся? Я ведь не предупредила папу!

– Расслабься! Я написала ему, что ты ночуешь у меня…

– Зачем?

– Что бы он не волновался! Придет! Увидит, что тебя нет, а так будет знать, что ты у меня, – говорит подруга, не переставая теребить тонкий золотой браслетик на запястье.

Кстати, это мой подарок. Вспоминаю, как покупала его ей на двадцатилетие в прошлом году. Он был совсем не дорогим для золотого украшения, но изящное плетение и подвеска в виде голубки мне очень приглянулись. У меня было немного скопленных денег, и я без сожаления потратила их на этот браслет. Судя по тому, что она носит его не снимая, ей он тоже пришелся по душе.

– Долго еще – спрашивает водителя Маша. Она заметно нервничает. Вероятно, сама не замечает, как съедает помаду с нижней губы, то и дело ее закусывая.

– Минут пятнадцать, – отвечает ей водитель.

– Маш! Что с тобой – спрашиваю не без тревоги, которая стремительно нарастает с каждой минутой.

– Не знаю! Перенервничала, наверное!

– Успокойся! Все будет нормально! Ты молодец. Проблема почти решена. Выплатить эту сумму в рассрочку будет не сложно.

Она кивает. Такси резко притормаживает. Мы по инерции подаемся вперед. Сморю на Машины руки. Она держит на ладони порванный браслет.

– Что это было?

– Олененка чуть не сбили!

– Да вы что?

– Да! Вон его мамка, – указывает в сторону леса, – успела перескочить дорогу, а он следом бежал, – нервно произносит водитель. Бормочет ругательства себе под нос.

Маша сует браслет в кармашек сумки. – Завтра отнесу в мастерскую. Дернула случайно…

– Девушки приехали, – спустя несколько минут, сообщает водитель. – Вас ждать?

– Да! Пожалуйста! Мы буквально на пять-десять минут.

– Любой каприз за ваши деньги.

Мы выходим из такси и направляемся ко входу.

Однажды я здесь уже была. Это гостиничный комплекс. Его хозяином является отец моей одногруппницы. В прошлом году она выходила замуж и приглашала всю группу на свадьбу, которая с особым размахом отмечалась именно здесь. И хоть мы с ней не очень близки, проигнорировать приглашение было неудобно. Поскольку пошли все, мне тоже пришлось присутствовать.

На входе стоит охрана.

– Мы к Артуру Владленовичу!

Здоровенный лоб без лишних слов пропускает нас внутрь. Второй следует за нами.

– Я вас провожу, – говорит он. И вот уже мы следуем за ним.

Мы проходим в просторный холл гостиницы, затем поднимаемся на второй этаж. Машин взгляд бегает. Кожей чувствую приближение какой-то опасности. Напряжение нарастает...

– Маша! Мне здесь не нравится! – дергаю ее за руку. Она молчит.

Перед нами распахивается дверь. В номере накурено. Несколько мужчин сидят за столом, играют в карты. Курят... Ненавижу табачный дым. Тошнота подкатывает к горлу. Один из мужчин разворачивается к нам вполоборота.

– О! Машуля! Быстрая ты… Она? – кивает на меня.

– Да!

Я смотрю на Машу в недоумении. Что здесь происходит? Мужик пялится на меня кривит физиономию.

– По-моему, ты показывала мне другую девушку!

– Нет! Это она! Просто видео было годичной давности.

– Маша! – дергаю ее за руку и пячусь назад. Спиной упираюсь в охранника, сопровождающего нас сюда.

– Сотку скину тебе! И то много будет, – говорит он, поворачиваясь обратно.

– Нет! Мы так не договаривались! – вскрикивает Маша.

– Остальное тебе придется заработать самой! Может, кто-нибудь из присутствующих готов помочь девушке, – противным прокуренным голосом произносит этот урод. Его компания, посмеиваясь, начинает называть суммы.

– Я дам червонец, но только если буду первым…

Больше я не слышу ничего, кроме грохота своего сердца. Они смеются, называют цифры, произносят похабные, отвратительные слова. В мою руку вцепился амбал, а я словно парализована и не могу пошевелить даже пальцем. Я даже голову в сторону Маши повернуть не могу. Слышу, как она отвечает им.

– Хорошо! Пусть будет сто!

Мужики ржут. А я слышу у себя за спиной: – Уля! Прости...

Ступор отпускает. Я вырываю руку из стального захвата охранника, сгибаюсь пополам, и меня рвет прямо на ковер. И снова звук, разносящийся эхом в моей голове.

– Надеюсь, она не обдолбанная?

– Да ну! Она ведь спортсменка!

19

В голове лишь белый шум. Голоса этих людей сливаются в единый поток, бьющий по моим вискам, словно в гонг. Господи, что со мной? Я не понимаю, что говорит мне мужик, с которым разговаривала Маша. Не слышу ни единого слова… В глазах темнеет. Я едва стою на ногах. Если бы человек, который привел нас сюда, не держал меня за шкирку, как котенка. Я бы давно рухнула на пол. Ноги ватные, а руки болтаются плетьми по бокам. На каждой из них будто бы висит по пудовой гире. Я прихожу в себя только после того, как с меня сдергивают очки.

– Отдайте, – осипшим, но твердыми голосом произношу я.

– Неужели голос прорезался! Я думал, ты в каком-то коматозе? Собирался уже вернуть твою подружку... Хотя какая она тебе подружка, да – улыбается мерзкой улыбкой этот ублюдок, возвращая мне очки. – Сутинерша мелкая! Надо признать, что ей удалось ввести меня в заблуждение... Ну что ж, раз ты пришла в себя, – мужик оглядывает меня с головы до ног. – Хотя, может не все так плохо, как показалось на первый взгляд, – кривит и без того отвратительную морду. – Игорь, отведи ее ко мне в номер, – обращается к охраннику. – Приведи себя в порядок, – это уже ко мне. Охранник дергает меня за руку, а я пытаюсь вырваться из его захвата. – Телефон забери у нее!

– Отпустите меня, пожалуйста...

– Даже не надейся! Я за тебя заплатил! Уйдешь отсюда, когда отработаешь все до последней копейки... Готовься, дорогуша. Ночь будет длинной, – произносит, закуривая очередную сигарету.

Охранник тянет меня по коридору. Я пытаюсь сопротивляться этому верзиле, но у меня ничего не выходит.

– Пусти! – кричу что есть силы. Может, здесь есть еще люди? Может, кто-нибудь выглянет сейчас из номера и помешает ему. Вцепляюсь в его руку короткими ногтями, но ему хоть бы что. Да и мой маникюр, остриженный почти под корень, так себе оружие. Он молча открывает дверь и толкает меня в номер. Собирается запереть. Но я все еще не теряю надежды пробить его броню. – Подождите! У вас ведь, наверное, есть сестра или дочка! Представьте, что они попали в подобную ситуацию... – произношу я. Он молча захлопывает дверь. Я начинаю бить кулаками по деревянной поверхности. – Отпустите! Пожалуйста! Отпустите! – рыдаю, сползая на пол.

Ну за что мне все это? За что? Неужели я жила все эти годы для того, чтобы в один вечер оказаться здесь и быть изнасилованной толпой моральных уродов. Почему все так? Неужели я заслужила это? Я лежу на полу около двери еще несколько минут. Слезы горячим ручьями чертят дорожки по моему лицу. Дверь приоткрывается. Я быстро поднимаюсь на ноги.

– Лучше приведи себя в порядок, – говорит охранник. – Иди в ванную. У тебя не больше пятнадцати минут. Если будешь послушной, утром тебя отвезут в город, и ты вернешься к привычной жизни, – его голос звучит спокойно, даже по-отечески. Неужели ему жаль меня?

– К привычной жизни! Вы шутите?

– А кто ж вас заставляет торговать собой? Легких денег хочется? Молоденькая совсем… Зачем приехала сюда?

– Вы что, не поняли! Она меня обманула! Обманом привезла сюда!

Мужчина покачивает головой. – Все вы так говорите, когда до дела доходит... Деньги взяли. Значит, придется отработать.

– Я не проститутка! Вы что, не видите, что я не проститутка! Посмотрите на меня! Отпустите...

– Нет, девочка, раньше нужно было думать. Держи вот, – сует мне в руку две таблетки.

– Что это?

– Считай, что обезбол... Боюсь, что с твоим поведением он тебе понадобится. Их все-таки семеро… – говорит охранник, направляясь к двери. Я смотрю на две круглые таблетки на своей ладони. Желудок сковывает спазм. Новая волна тошноты подкатывает к горлу. Дверь номера затворяется, замок щелкает. А в моем мозгу, начинают работать шестеренки... Сумочка валяется около двери. Ее так и не забрали. Я слышала, как охраннику было приказано забрать мой телефон, но он этого не сделал.

Я бросаю таблетки на пол. Потная ладонь сама проходится по бедру, вытирая белесые отпечатки от таблеток. Дрожащими руками вытаскиваю телефон из сумочки. Слышу шаги по коридору, приближающиеся к номеру. Сую телефон обратно, перекидываю ремешок сумочки через шею и бегу к окну. Хватаюсь за ручку. Но тот, кто секунду назад зашел в номер, хватает меня за волосы и наматывает мой хвост на кулак.

– Далеко собралась? – рычит своим смрадным дыханием в лицо, запрокидывая мою голову назад.

Я вцепилась в ручку мертвой хваткой и отпускать ее не намерена. Это мой последний шанс. Направляясь к окну я осознавала, что нахожусь всего лишь на втором этаже. Но даже если бы этаж был не вторым, а десятым, я все равно бы вышла в это окно. Лучше так, чем добровольно отдать себя на растерзание этим ублюдкам.

– Мне больно! Отпусти! – ощущение, будто бы с меня снимают скальп. Кожу жжет, слух обострился, и мне кажется, что я слышу, как отдельные волоски с треском вырываются из головы.

– А ты, оказывается, строптивая кобылка! Так даже интересней! Ничего… Я тебя быстро объезжу. Через час, как шёлковая, будешь катать всех желающих…

Я резко отпускаю ручку, подаюсь назад. Его захват слабеет. Изворачиваюсь и зубами вгрызаюсь в его предплечье.

– Сучка! – орет, отпуская мои волосы. Матерится, потирая место укуса. Смотрит на меня разъяренными красными глазами. Я нащупываю что-то на тумбочке и со всей силы бью его в висок. Он падает... Из руки выпадает пепельница и с тяжелым грохотом приземляется на пол.

Я его убила! Неужели я его убила! Набатом звенит в моей голове. Мое тело бьет мелкий озноб. Смотрю на обмякшую тушу, лежащее у моих ног. – Нужно проверить пульс, – говорит во мне разумный человек. Но я не хочу прикасаться к нему даже носком своих туфель. Не раздумывая больше ни секунды, я задираю узкое платье повыше и поднимаюсь на подоконник. Распахиваю окно. Не мешкая, скидываю лодочки с ног прямо на землю. Смотрю вниз. Двор хорошо освещен искусственным освещением. Прикидываю высоту: до земли метров пять... Между первым и вторым этажом есть небольшой выступ. Перелезаю через подоконник, становлюсь на выступ ногами. Камень, которым облицовано здание, шершавый. Мне без труда удается зафиксировать босые ступни на нем. Разворачиваюсь. Тело само группируется для прыжка. В таких стесненных условиях сделать его довольно сложно. Но я делаю и через доли секунды уже лежу на земле, судорожно шаря руками вокруг себя в поисках очков. Нахожу их быстро. Они слетели с лица в момент приземления. К счастью, они не разбились вдребезги, лишь только треснула правая линза. А вот телефон, находящийся в сумке, разбился. Падая, сумка плашмя приложилась о тротуарную плитку. Ноги гудят. Я отсушила их во время приземления. Правый бок покалывает. Платье разорвалось сзади по разрезу. Я собираю туфли, разбросанные неподалеку. Через главный вход мне не выйти. Уйду через задний...

***

Я беспрепятственно перебралась через забор, за которым расположился темный лес. Минут пятнадцать мне пришлось повилять по территории. Гостиничный комплекс состоит из множества зданий. Я чуть было не нарвалась на компанию, шумно проводящую время около бассейна. Это другие люди. Они вряд ли имели отношения к тем, с которыми мне не посчастливилось сегодня пообщаться, но попадаться им на глаза было бы глупо, учитывая мой красноречивый внешний вид. В один момент возникли мысли попросить у них помощи, но я быстро отогнала от себя подобные думы. Компания была явно нетрезвой. Вдруг они такие же ублюдки. Я аккуратно обошла этих людей и покинула территорию, не явив никому своего присутствия.

По дороге идти опасно. Возможно, они уже ищут меня. Пойду лесом. А точнее побегу. Кто знает, как быстро они обнаружат тело. Я уже внушила себе, что я убила его. Что странно, в моем сердце ничего не екнуло. Я несколько раз мысленно произнесла, что я убийца, но в моей душе не пошевелилось ничего, кроме горечи и обиды на Машу. Да какая обида! Она ведь продала меня! Продала! Раньше в моем сердце не было места ненависти. Много раз меня обижали в школе. Много раз Диана пыталась причинить мне боль. Но я никогда не испытывала к своим обидчикам ненависти. Призрение – да! А ненависти – нет! С годами я поняла, что жалею всех этих людишек, которые пытались самоутвердиться за мой счет. Они всего лишь хотели казаться круче, остроумнее, сильнее... Никто из них не вызывал в моей душе ничего, кроме жалости. Благодаря Маше теперь и чувство ненависти стало мне знакомо.

Я решила, что как только доберусь до города, сразу пойду в полицию и расскажу обо всем. О том, как меня продала за сто тысяч лучшая подруга. О том, как я умоляла этих ублюдков отпустить меня. И о том, как в отчаянии пробила голову той сволочи, которая собиралась заставить меня отработать заплаченные Маше деньги.

Я бежала по лесу, ступая голыми ступнями по мокрым истлевшим листьям, осыпавшимся с деревьев прошлой осенью. Я потеряла счет времени, и просто бежала, бежала, бежала.... Однако мой физический потенциал оказался небезграничным. В конце концов, я устала. Обессилив, рухнула на сырую землю. И снова счет времени был потерян... Я лежала на мокрой холодной земле, пахнущей гнилью и плесенью, и снова рыдала. Рыдала также, как недавно в гостинице, умоляя охранника отпустить меня.

Слезы хлынули обильным потоком. Этому потоку удалось прорвать небольшую искусственную дамбу, сооруженную мной же некоторое время назад. – Я убийца! Я его убила! Я сяду в тюрьму! Я убийца… – губы сами шептали мне приговор. Бедный папа! Как хорошо, что бабушка уже никогда не узнает, что ее внучка убийца. Даже если она придет в себя, она не поймет… Хоть бы не поняла!

Я рыдала до тех пор, пока мой слух не уловил вибрацию телефона, находящегося в сумке. Я подтянула ее к себе, достала трубку. На разбитом дисплее горело имя человека, которого я никогда не прощу. Маша отзвонила раз, потом начала звонить повторно. В горле пересохло. Мое тело ощутило холод, окутывающий меня своим покрывалом. Я села, облокотившись спиной об ствол шершавого дерева. Смахнула зеленый значок в сторону, приняв вызов.

– Уля! Улечка! Ты слышишь меня? Я еду обратно! Я тебя заберу! Уля!

– Я тебя ненавижу, тварь… – произнесла я и сбросила вызов.