Текст книги "Аксель. Новая жизнь (СИ)"

Автор книги: Марина Зимняя

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 17 страниц)

27

– Ты в порядке? – обращается ко мне Тимур. – Во она шизанутая! По ней и так, конечно, видно было, но чтобы на столько, – качает он головой. – Нужно сказать Егору, чтобы ее вообще пускать сюда перестали. А то кто знает, что у нее там в голове за причуды!

Я забираю Акселя у Кости, который тоже прибывает в шоке. Бедная Светлана Олеговна...

– Так что, сказать ему? Как думаешь? – Тимур снова обращается ко мне.

– Не трогайте ее... Она всегда была такой.

– Да ладно?

– Ну... – кручу рукой в воздухе, не могу подобрать слова. – Не настолько, конечно, но это все в ее репертуаре… Тимур, ты не закинешь мой рюкзак в раздевалку? – достаю из рюкзака телефон и сую его в задний карман джинсовых шорт.

– А ты куда?

– Прогуляемся немного!

– А можно я с тобой?

– Тимур, не обижайся, – растягиваю губы в ленивой улыбке, тянусь к его бейсболке, разворачиваю ее козырьком вперед. Не знаю, зачем делаю это, просто пытаюсь чем-то занять руки. – Нам нужно побыть вдвоем, – киваю на Акселя. – В следующий раз… Хорошо?

– Понял, – улыбается он и подхватывает мой рюкзак. – Куда-то конкретно положить?

– Брось на скамейку в раздевалке, там все равно сегодня никого не будет, – как можно теплее пытаюсь сказать я. Забавный он, конечно. Вроде взрослый уже, даже повыше меня немного. А ребенок ребенком. Страшно, когда ребенок чувствует себя одиноким... Как же хорошо, что у него появился Егор. И как же всё-таки хорошо, что у меня есть папа. Даже представить не могу ситуацию, в которой мой отец оставил бы меня на посторонних людей и жил бы себе дальше преспокойненько. Да, временами я жила у бабушки или у соседки, но это было не часто. Я всегда знала, что он приедет со дня на день и заберёт меня.

Глажу шею Акселя. Вспоминаю, что вкусняшки, которые я приготовила ему, остались в рюкзаке. А Тимур уже скрылся из вида.

– Ну, прости меня... Я побалую тебя, когда вернемся, – говорю ему, не отнимая ладони от его шеи. – Поедем купаться – спрашиваю коня и подмечаю, как начинают шевелиться его уши. Заскакиваю в седло. Наклоняюсь к морде. – Поехали на озеро, – произношу я, и Аксель спокойным шагом выдвигается в сторону левады, за которой у нас есть проход в лес.

Аксель понимает меня с полу слова. Не у каждого всадника есть речевой контакт с лошадью. Как правило, на слова они реагируют хуже, чем на действия. Но Аксель очень умный и покладистый. Он делает все, что я ему говорю. Я даже укладываться на землю его научила без единого прикосновения. Парою, нам достаточно простого зрительного контакта. И пусть все окружающие твердят, что лошади подслеповаты и добиться от них чего-либо одним лишь взглядом невозможно. Я знаю, что он понимает не только мои слова и прикосновения, но и взгляды.

Спрыгиваю с коня. Открываю ворота. Мне немного жутковато от осознания того, что сейчас мы зайдём в лес. Но я убеждаю себя, что ничего страшного произойти не может. Ведь я с Акселем. К тому же сейчас день. И эту местность я знаю как свои пять пальцев.

Мы двигаемся по проторенной дорожке, ведущей к озеру. Аксель любит воду. Чувствую, как его шаги становятся все быстрее и быстрее. Невольно улыбаюсь, подмечая это. Срываю листочки с попадающихся по пути деревьев. Вдыхаю лесной воздух, не успевший еще достаточно прогреться. К полудню будет очень жарко, подмечаю я. Лето снова набирает обороты. Недели проливных дождей позади. Который день солнце палит нещадно. Вода в озере должна быть теплой. Мы выходим на песчаный бережок. Аксель аж пританцовывает.

– Подожди, – притормаживаю его. – Давай, расседлаю тебя для начала, – принимаюсь расстегивать ремешки. Снимаю седло, гель, вальтрап. Так-то лучше хлопаю его по боку. Раздеваюсь сама. По инерции поглядываю по сторонам. Под футболкой черный спортивный лиф. Шорты надеты на такие же черные трусики. Даже если здесь появятся посторонние люди, что вряд ли. Мое белье вполне можно принять за купальник. Вижу, как Акселю не терпится ступить в воду. Он как маленький ребенок, гипнотизирующий витрину со сладостями. – Ну что, пойдем? – Аксель не двигается с места. – Аксель, ты опять? Может, в этот раз обойдемся? – конь продолжает стоять на месте. – Ладно! Так уж и быть, – заскакиваю на его спину. Подвигаюсь ближе к шее. Аксель делает первый шаг. Он заходит в воду и в тот момент, когда вода полностью покрывает его ноги, наклоняет шею. А я, в свою очередь, обязана сделать то, что он просто обожает. Я должна перекувыркнуться через его голову и плюхнуться в воду, обдав его всего брызгами. Что поделать... Проделываю этот трюк. Выныриваю на поверхность и вижу, как он трясёт из стороны в сторону намоченной гривой. Никто мне не верит, но я все равно всегда буду стоять на своем. В такие моменты я вижу, как он улыбается. Фырчит, размахивая мокрой челкой. Я тянусь к его шее и снова оказываюсь верхом на нем. Вот теперь можно и поплавать...

Озеро огромное. Однажды мы переплывали его. Было немного страшновато, и обратно мы возвращались не вплавь, а обходили его по суше. Помню, какой нагоняй я получила от Светланы Олеговны. Ведь телефон вместе с вещами так и остался дожидаться нас не берегу. Но зато мы нагулялись вдоволь. На том берегу такие поляны, такие луга, что просто дух захватывало от того разнообразия луговых цветов, которыми они были усеяны. Я не единожды пожалела об отсутствии телефона. Одна из полян была полностью покрыта донником. Вот где можно было опьянеть только от запахов. Мы нырнули в настоящее луговое море. Стебли некоторых растений были не менее полутора метров в высоту. Над желтыми кисточками соцветий жужжали пчелы. Несколько раз на глаза попадались дикие перепела, гнездящиеся, как оказалось, прямо на земле, в тени кустистых растений.

– Аксель, а может, махнем на тот берег? – понимаю, что уговорить его вернуться на сушу сейчас будет непросто. Уж слишком любит он это дело. В детстве я часто фантазировала, представляла Акселя с рыбьим хвостом. Ну придумали же люди лошадей с крыльями. Почему бы не придумать лошадей в виде русалов. Я даже зарисовывала эти фантазии. Правда, никому не показывала свои художества, но они до сих пор хранятся где-то у меня в комнате.

– Ульяна! – оборачиваюсь к берегу. – Вы не далеко заплыли? – кричит Егор. Широкая улыбка растягивает мои губы. Я хотела побыть одна, а точнее наедине с Акселем, но компании Егора буду рада. Не малых трудов мне стоит развернуть коня обратно. Приходится уговаривать. На суше он слушается меня беспрекословно, а вот в воде он сам себе хозяин.

Егор сидит на берегу. Локки привязан к дереву. Это Акселя можно не привязывать, он не уйдет своевольно далеко от меня. Локки же показал себя с совершенно противоположной стороны. Его опасаются абсолютно все. Даже Костя не горит желанием налаживать с ним контакт. Конь слушает только Егора. Ахалтекинцы, как правило признают только одного всадника. Очень своенравные лошади. До него в комплексе текинцев не держали.

Егор сидит прямо на земле. Солнце слепит его глаза. Смотрит на нас с прищуром.

– Привет! И долго ты здесь сидишь?

– Минут пятнадцать... Ты что, на тот берег собиралась?

– Да! Подумывала над этим.

– Не далековато?

– Нормально. Мы уже плавали раз, – спрыгиваю с Акселя. Оказываюсь в воде по пояс начинаю отжимать волосы. И только в этот момент понимаю, что стою перед ним в нижнем белье. Застываю на месте, как истукан. Взгляд Егора блуждает по моему телу. Аксель выходит на сушу, а я так и стою по пояс в воде.

– Ты не замерзла?

– Нет, – пытаюсь улыбнуться я.

– То-то я и вижу... У тебя губы уже синие. Выходи!

– А ты не хочешь поплавать?

– А ты этого хочешь?

Теряюсь. Не знаю, что ответить. Егор улыбается. Жует травинку. Я бросаю взгляд на Акселя. Он щиплет траву неподалёку от тропинки, ведущей в лес.

– Не знаю... Ты как хочешь! А я, пожалуй, поплаваю еще, – падаю на спину, разворачиваюсь и уплываю на глубину. Поворачиваю голову, вижу, как Егор стягивает футболку. Дыхание перехватывает. Вот дурочка! Нужно было выйти и просто быстро одеться. Егор преодолевает расстояние от берега до меня за считанные секунды. Подплывает и сразу обхватывает меня за талию. Ноги сами обвивают его торс. Я еще несколько секунд пребываю в шоке от действий собственного тела. Это не я! Что вообще со мной происходит? Не сказав ни слова, Егор касается моих губ своими. Все… Я пропала. Больше я ни ощущаю ничего: ни состояния невесомости, ни того, что действительно замерзла. Егор слегка подаётся назад. Понимаю, что хочет встать на ноги. Не отрываясь от моих губ, отплывает еще пару метров назад. Его ноги касаются дна. Я тоже собираюсь встать на ноги, но он не позволяет мне сделать этого. Одной рукой придерживает мои бедра. Другой зарывается в мои волосы на затылке. Его губы жесткие и горячие. Мне не хватает кислорода. Я в буквальном смысле вишу на нем.

– Ты замерзла, – шепчет в мои губы.

– Немного…

– На берег?

Киваю. Пытаюсь восстановить дыхание. Он держит меня за руку. Идет немного впереди. Мои глаза блуждают по его широкой спине, россыпи родинок на лопатке. Мысленно бью себя по руке, потому что она так и тянется прикоснуться к нему. Егор поднимает свою футболку и протягивает ее мне.

– Зачем?

– Я так понимаю, полотенца у тебя нет...

– Не надо. Как ты потом будешь в мокрой?

– Ничего страшного. Я не планировал надевать ее, – хитро улыбается он. И подхватывает джинсы.

– Вытирайся! Кто недавно болел? – спрашивает он, натягивая джинсы. Глаза сами бегают по его телу. Он видит мое любопытство, улыбается. Я так и стою, прикрывшись спереди его черной футболкой. Стою и не могу оторвать от него глаз.

– Может тебе помочь? – он забирает свою майку и начинает обтирать мои плечи и спину. Наклоняется и шепчет: – Может, снимешь мокрое белье? Я отвернусь...

Мне становится жарко, дыхание учащается. Его руки снова обвивают меня. Егор притягивает меня к своей твердой груди.

– Уль! Тимур мне кое-что рассказал…

– Что интересно?

– Что у вас за война с ней? Почему-то мне кажется, что эта психопатка может быть опасной.

– Забудь... Не было ничего.

– Она угрожала тебе!

– Она всю жизнь пакостит мне. Этот случай лишь один из многих. – я отрываюсь от него. Егор нехотя расцепляет руки. Поднимаю свою футболку, натягиваю ее поверх мокрого белья. Следом идут шорты. – Не бери в голову. Уверена, что Тимур еще и приукрасил в своей манере то, что видел и слышал, – говорю, а в душе снова зарождается тревога. Я все стерплю. В глубине души мне даже жаль ее. Она с первой нашей встречи ревнует меня к матери. Только бы Диана не навредила Акселю.

Одевшись, направляюсь к Акселю. Который послушно ждет меня под деревом. Он сторонится Локки. Чувствую, что ему не нравится присутствие второго коня здесь. Егор подносит амуницию. Заново седлаю коня.

– Я хотела прогуляться на тот берег! Не хочешь с нами?

– Она еще спрашивает, – говорит Егор, запрыгивая на Локки.

Мы едем по-над берегом. Аксель упорно не хочет ровняться с ними. Обходит Локки по большому радиусу. То вырывается вперед, то намерено слегка отстает от них. Так и идем некоторое время, пока Егор не берет все в свои руки. Локки слушается его, хоть и фырчит недовольно время от времени. Наконец он подстраивается под Акселя, приблизившись очень близко, ровняется с нами. Обхватывает меня за талию и перетягивает на Локки. Я сама не поняла, как оказалась сидящей перед ним. Я перекидываю ногу и сажусь поудобнее. Он крепче прижимает меня к себе. Повод Акселя из рук не выпускаю. Хорошо, что он достаточно длинный.

– Он ревнует тебя, – говорит Егор мне на ухо.

– Я вижу! Ну и зачем ты это сделал? Теперь я не вымолю у него прощения…

– Вымолишь! Думаю, он отходчивый. Меня ведь тоже понять можно, – посмеивается Егор. – Мне не очень то удобно общаться с твоим затылком или все время вертеть головой. Так гораздо лучше. Правда?

Киваю. Мне действительно очень хорошо. Мы идем не спеша по берегу, вдалеке показывается первая лужайка.

– Там очень красиво. Донник цветет. Он так пахнет! Одуреть можно, – говорю я, откинувшись на его грудь.

– От тебя одуреть можно, – произносит он и целует меня в висок.

– Егор, – спохватываюсь я, – сфотографируешь меня на Акселе в этой красоте. В прошлом году было жаль покидать это место, не оставив о нем памяти.

***

Назад мы ехали каждый на своем коне. Аксель обиделся на меня. Это чувствовалось. Даже Егор подметил перемену в его настроении. Поэтому я больше не позволяла себе обижать своего друга. Всю дорогу просила у него прощения.

– Аксель, – в который раз обращаюсь к нему. – Ну не дуйся, пожалуйста! Теперь только ты! Обещаю! – наклоняюсь к его морде. – Если честно, мне вообще не понравилось…

– Что ты там ему шепчешь? – посмеиваясь, спрашивает Егор.

– Он не хочет меня прощать! Посмотри, как расстроен! – с досадой говорю я. Аксель слегка меняет траекторию своего пути, идет прямо на мелководье. – Аксель! Нет! Купаться мы больше не будем! – пытаюсь внушить ему я, но он упорно следует в выбранном направлении. – Аксель! Стой! Что ты задумал? – восклицаю я в тот момент, когда он аккуратно подгибает ноги и заваливается набок. Плюхает меня в илистую грязь, кромкой обрамляющую часть берега. Затем поднимается, как ни в чем не бывало и, даже не обернувшись, продолжает свой путь. Позади слышу хохот Егора.

– Он отойдет, Уль! – кричит Егор. – Ты только посмотри, как аккуратно он тебя уронил! – Егор подходит ко мне и протягивает руку. Я хватаюсь за предложенную ладонь и сильно дергаю ее на себя. Егор с хохотом падает рядом со мной, а точнее почти на меня...

28

Мои губы горят от поцелуев. Щеки и шея исцарапаны жесткой щетиной. Его машина стоит около моего подъезда, и мы вот уже больше часа не можем попрощаться. Аксель своей выходкой уничтожил мой и без того покалеченный телефон. Подарок Егора продолжал дожидаться меня в бардачке его автомобиля. Пятнадцать минут назад Егор закончил передачу данных с моей многострадальной трубки. Я думала, что все уже потеряно, но оказалось, что это не так. Листаю старые фото на новом телефоне.

– Это твоя бабушка?

– Да! Это старая фотография, сделанная еще до болезни, – задерживаю на ней взгляд. На фото бабуля сидит в кресле, на ее коленях свернулась в клубок кошка Брусника. Бабуля в ручную подшивает брюки деду. Я сфотографировала ее исподтишка, и эта фотография стала для меня самой любимой. Вот такой она и запомнилась мне. Цветущей, улыбающейся, с гладко причесанными волосами и в ярком цветастом халате. Всегда при деле. Именно такой я запомню ее на всю оставшуюся жизнь. Как жаль, что нет такого ластика, который бы мог стереть некоторые воспоминания. Я не хочу помнить то, как она страдала, и то, во что превратила ее коварная болезнь.

– Ты похожа не нее.

– Да. И на маму тоже.

– Давно ее не стало?

– Мне было шесть… Спасибо! Сама бы я не разобралась, – пытаюсь сменить тему, целую его в щеку. Мне немного неловко от этой ситуации. Вчера я наотрез отказалась от такого подарка. А сегодня сдалась. Не захотела спорить с Егором. Мне показалось, что это как-то глупо. По-детски, что ли... Он поворачивается и снова нападает на мои губы.

– Поехали ко мне!

– Поздно уже. Я, наверное, пойду, – говорю и одновременно тянусь к двери.

– Не убегай, посиди еще, – просит он. – Ты боишься меня?

– Нет, – отвожу взгляд в сторону.

– Уль! Я тебя не обижу, – берет меня за руку.

– Я знаю.

– Я не буду сильно приставать, – улыбается он.

– Давай не будем спешить. Я не узнаю себя рядом с тобой, – говорю, опустив взгляд. Ни скажешь же ему, что я не столько его боюсь, сколько себя. Я и правда чувствую себя подобным образом впервые. Вот такая я перезрелая. Нормальные девочки впервые влюбляются в четырнадцать, а я в двадцать. Что это, если не влюбленность?

– Я хочу познакомиться с твоим отцом.

– Как! Так быстро? Зачем? – начинаю тараторить я.

– Ты думаешь, он будет против меня?

– Нет! Почему? Просто все это так быстро!

– Ну ты же знакома с моим сыном?

– Что? – мои глаза расширяются, рот открывается сам собой.

– Ты, кстати, первая, кто узнал об этом.

– В смысле, Егор! Как это возможно?

Он откидывается на спинку своего сиденья.

– Оказывается, возможно. Я сам узнал только полгода назад.

– Вы делали тест?

– Нет! Я и так вижу, что он мой!

– Подожди! Получается, ты со своей мачехой? – прикрываю рот ладонью.

– Ну… На тот момент она еще не была моей мачехой, жила у нас в доме, но официально только собиралась ею стать. Тимур не знает и, наверное, пока не нужно ему знать об этом...

Я сижу, словно молнией пораженная. Нахожусь в таком шоке, будто бы эта новость касается непосредственно меня.

– Тебе было всего восемнадцать!

– Ага... Шокировал тебя?

– Немного... Это произошло случайно, или ты любил его мать?

– Нет, Уля! Ее я точно не любил, – опустив взгляд, произносит Егор. Его губы трогает едва заметная усмешка.

– Ну зачем тогда? Тем более с женщиной своего отца...

Усмешка на лице Егора становится более явной.

– Не бери в голову. Забудь! Кто не совершает ошибок в молодости?

– Ты считаешь Тимура ошибкой?

– Не Тимура, а саму ситуацию.

– А почему ты решил поделиться этим со мной?

– Потому что ни с кем другим обсуждать эту тему я не могу.

– Ты скажешь ему?

– Когда-нибудь скажу. Не сейчас… Ты представляешь! Пацан всю жизнь жил один. Был одинок при живых родителях. Я реально чувствую себя виноватым в его одиночестве. Может, если бы увидел его раньше, забрал бы его, он не жил бы сам себе предоставленный, на попечении посторонних людей столько лет. А сейчас он подросток... Раз посмотрю на него – ребенок. Другой раз взгляну – вроде взрослый парень уже. Я не знаю, как вести себя с ним.

– Не знаю, что сказать.

– И не говори ничего. Спасибо, что послушала. Мне дико необходимо было произнести это в слух.

– А твой отец знал, что Тимур не его?

– Мне кажется, он догадывался. Хотя, может, его жёнушка при разводе посветила его в это. Они не прожили даже года. Эта кукушка бросила ребенка, только успев его родить… Ну что, пошли знакомиться? Твой отец дома, – говорит он и выходит из машины.

– Егор! Ты куда? – бегу следом за ним, а он уже подходит к подъездной двери.

– Знакомиться с будущим тестем, – говорит он. А моя челюсть отвисает в который раз за день.

– Ты что, луговых трав надышался? Так это было давно. Уверена, их дурманящий эффект уже должен был рассеяться.

– Уль! Я серьезно! Я не мальчик ходить вокруг да около. Тебя ведь тоже влечёт ко мне, я ведь чувствую, – он подтягивает меня к себе. – Ты же трепещешь вся в моих руках, – говорит, уставившись мне прямо в глаза. Надеюсь, очки хоть немного скрывают мое смущение. Я не знаю, что сейчас говорит мой взгляд, но то, что все лицо вновь заливает краской, это однозначно.

– Думаю, ты спешишь! Мы совершенно не знаем друг друга.

– Так давай узнавать! Я не готов тратить месяцы на одни поцелуи… Хочу тебя! – его рука сползает по моей пояснице ниже, еще сильнее прижимая мое тело к нему. – Всю хочу... Уль!

Я теряю дар речи. Что ему ответить? Что сказать? Чтобы не выглядеть дурочкой, которая может только хлопать ресницами и открывать рот в немых попытках выразить свои мысли. Мысли, которых нет. Полный вакуум. Стою и открываю рот, как рыба, выброшенная на берег. Наконец мои мысли собираются в кучу. Слова в моей голове потихоньку начинают складываться в предложения.

– Боюсь, что если ты узнаешь меня получше, то можешь пересмотреть свои взгляды. Знаешь, Егор. Хочу… Это и так понятно. Я не настолько глупая, чтобы не понимать и тем более не чувствовать этого, – слегка отстраняюсь от него.

– Ты ждешь от меня слово "люблю"?

– Нет. Не жду. Думаю, для того, чтобы сказать слово "люблю" нужно гораздо лучше узнать человека. Что ты собираешься сказать моему отцу при знакомстве: – Я хочу вашу дочь? Отпустите ее ночевать ко мне?

Егор улыбается.

– Уль! Ну, ты же взрослая, неглупая девушка…

– Егор! Давай не будем спешить? Прости, но я не хочу поддаваться эмоциям. Ты прав, меня влечёт к тебе. Но это не значит, что я не способна бороться с этим влечением. Это слишком быстро, Егор!

– Сколько тебе нужно времени?

– Не знаю, – пожимаю плечами. – Тебе тоже нужно время. Оно нужно не мне одной. Может, завтра ты решишь, что это было сиюминутное увлечение. Сам еще поражаться будешь своему самообману.

– Какому самообману? Уля! К чему эта философия?

– Тебя привлекла моя оболочка и не более того. Что ты знаешь обо мне? Кроме того, что я в той или иной степени в твоем вкусе…

– Ну ты даешь… Как ты думаешь? Я отказался бы от твоего предложения в тот день, когда ты принесла деньги за Акселя, если бы не рассмотрел ни только твою привлекательную внешность? Уля! Если бы ты не позвонила мне тогда и не попросила бы помощи… Я даже в сторону твою больше смотреть не стал бы. Не потому, что мне бы этого не хотелось, а потому, что понимал, что ты не для меня. Что ты заслуживаешь другого. Ты совсем молоденькая. Я гораздо старше тебя. Я понимал тогда, что тебе, скорее всего, нужен ровесник, способный дать тебе эмоции, которых я, к сожалению, дать уже не могу. Но ты сама дала мне карт-бланш, позвонив мне в тот вечер. А я не тот человек, который станет ждать месяцами… Да, мне нужно все и сразу… – Егор не успевает закончить свою мысль.

– Уль! – тихий голос окликает меня. Оказывается, неподалеку от подъезда топчется Маша. Оборачиваюсь на ее зов и понимаю, какое неудачное место мы выбрали для подобного разговора.

– Чего тебе?

– Простите... Я не хотела вас прерывать. Просто…

– Проходи, – пропускаю ее к подъездной двери. Маша скрывается за дверью, и я собираюсь зайти вслед за ней.

– Так и уйдешь? – Егор придерживает меня за руку. Становлюсь на носочки и тянусь губами к его щеке. Слегка касаюсь небритой кожи.

– Сегодняшний день был прекрасным, – шепчу я. – Доброй ночи, Егор!

– Доброй ночи, Ульяна.

Едва за мной хлопнула подъездная дверь, очарование сегодняшнего дня полностью рассеялось. Да, оно рассеялось именно сейчас. Ни тогда, когда Егор завел тему, которой мне пока не хотелось бы касаться, а именно сейчас. Потому что при свете я увидела лицо Маши, которая стояла, облокотившись на свою дверь, и явно поджидала меня.

Я сглотнула ком в горле. Как ни крути, мне тяжело вырвать бывшую подругу из сердца, хоть она и проехалась по нему на танке. Миллион вопросов завертелся в моей голове. Что с ней случилось? Почему она выглядит такой затравленной? В ее глазах читались растерянность и сожаление. Но я все равно пройду мимо нее. Пройду так, будто никогда не знала этого человека. И никогда не захочу знать. Я поднялась по ступенькам, подошла к своей двери, достала ключ.

– Подожди, – просит Маша и хватает меня за руку. – Подожди, пожалуйста! Мне очень нужно с тобой поговорить, – смотрит на меня, вцепившись в мое предплечье.

– Нам не о чем разговаривать!

– Пожалуйста! Макар ушел... Не бросай хотя бы ты меня!

– Маша! Оставь меня в покое! Ты вообще слышишь себя! Неужели ты ни понимаешь, что после того, что ты сделала, наше общение не возможно!

– Прости меня… Прости, пожалуйста! Я просто ревновала... Я не могла ничего с собой поделать! То, что я сделала, ужасно! Но ведь он не успел ничего тебе сделать.

Вырываю руку из ее захвата. Поворачиваюсь к ней.

– Не успел... За то я успела посчитать себя убийцей. Успела возненавидеть тебя за одну ночь. Успела потерять друга, на которого из-за тебя не могу теперь смотреть. Ты знаешь, что бы со мной было, если бы мне не подвернулась та пепельница? Знаешь, сколько уродов собирались воспользоваться мной?

– Нет, – она качает головой. – Он не стал бы! Он говорил, что будет только он!

– Что? – смех сам вырывается из моей груди. Я понимаю, что я смеюсь на весь подъезд и не могу успокоиться. Смотрю на нее и смеюсь. Хватаюсь за ручку отомкнутой двери и захожу в квартиру. Маша дергает дверь на себя и заходит следом за мной. Хорошо, что папы еще нет дома. Ни в одной из комнат не горит свет. Знакомство, на котором настаивал Егор, не состоялось бы в принципе. Зато, если бы он поднялся со мной, Маша постеснялась бы ломиться ко мне со своими извинениями. Хотя, какой уж там стыд...

– Уля! Я очень сожалею. Я правда просила у него денег в займы. А он сказал, что даст мне их так, но только за услугу. Ты очень понравилась ему! Помнишь, когда ты простила меня помочь тебе с работой, я показывала ему твои…

– Пошла вон!

– Я не уйду! Ты должна мне помочь! Мне больше не к кому обратиться?

– Помочь? С чем, Маша!? У тебя еще язык поворачивается просить меня о помощи? Я помогла тебе уже раз! Никогда теперь об этом не забуду.

– Я не из-за себя прошу. Я ему уже не нужна, – произносит она, опустив глаза.

– Не понимаю тебя.

– Уля! Он сказал, что в следующее воскресенье я должна привести к нему Милану. Сказал, что раз он не может добраться до тебя. То я должна уговорить кого-нибудь другого. Сказал, что моя сестра подойдет… Она раньше ходила в фитнес клуб. Пользовалась моим абонементом. Он ни раз ее видел. Тебя он больше не тронет. Побоится… А ее…

– Что ты от меня хочешь?

– Твой… – Маша мнется. – Короче, мужчина, с которым ты встречаешься, пообщался с ним. Я не знаю подробностей! Могу только догадываться… Скорее всего, у него есть какой-то компромат на Артура. Попроси его, пожалуйста, поговорить с ним. Пусть он и меня оставит в покое… Я так больше не могу! Уля! Миланке только восемнадцать исполнилось! Прошу тебя! Помоги... Я уволилась, а теперь не могу найти работу. Везде отказы. Все будто бы сговорились! Я отдала ему те деньги, но он говорит, что этого мало. Что мой долг будет только расти, и расплачиваться я буду вовсе не деньгами, – Маша задирает рукава рубашки, показывает мне запястья, цветущие сине-желтыми отметинами. – Прошу… Помоги мне! – произносит она, а мое сердце рвется в клочья. Зачем ты это сделала, Машка? Зачем предала нашу дружбу – кричу я в своей голове. Маша смотрит на меня взглядом, полным отчаяния. – Уль! Я не могу так больше... Я не хочу так жить! – полушепотом произносит она. А я понимаю, что она на грани. По ее щекам градом катятся слезы. Я молча достаю телефон и набираю Егора.