Текст книги "Аксель. Новая жизнь (СИ)"
Автор книги: Марина Зимняя
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 17 страниц)
7
Из прихожей доносится шорох. Дремота рассеивается. Смотрю на настенные часы. Без десяти пять. Папа только вернулся домой. Я так и легла на диване в гостиной, даже не раздеваясь. Не думала, что смогу уснуть. Но физическое переутомление после шестичасовой тренировки взяло надо мной верх. Выглядываю из комнаты.
– Па-а-ап!
– Спи, Ульян! Еще рано…
– Папуль. Что случилось? Почему тебя допрашивали?
– Дочь! Не бери в голову. Все нормально, – с вымученной улыбкой отвечает папа. – Иди, отдохни еще. Я тут сам разберусь, – проходит на кухню.
– Я разогрею… Иди, руки мой, – оттесняю папу к раковине. – Па! Так нельзя! Ты же на ногах уже едва держишься! Поделись со мной! Что происходит?
– Пожалуй, я искупаюсь, – говорит он, открывая дверь в ванную. – А ты разогрей и иди поспи еще...
Я от него не отстану. Зачем он со мной, как с маленькой? Мы же самые родные люди. Должны поддерживать друг друга.
Нарезаю овощной салат, завариваю чай. К моменту, когда папа выходит из ванной, ставлю тарелку с горячими макаронами на стол. Присаживаюсь, напротив.
– Рассказывай! Точнее, ешь! А потом рассказывай, – говорю, показывая всем видом, что сегодня ему отмолчаться не удастся.
Папа присаживается. Начинает ковыряться вилкой в тарелке. Потом поднимает на меня глаза и говорит:
– Ты права! Ты должна знать, – папа медлит. – Ульяш. Ты только не нервничай. И ни о чем не переживай. Я во всем разберусь, – молчит еще некоторое время, а потом говорит: – На меня завели уголовное дело.
– Как? За что? – холодный пот проступает на спине, а за тем все тело бросает в жар.
– Только не пугайся! Все будет нормально... Слава Богу, парень жив!
– Какой парень? Пап!?
– Ульяна! По моей вине… По моей вине молодой парнишка лишился правой руки.
– Как? Что ты такое говоришь – не могу сдержаться я.
– Мы занимались чисткой конвейерной ленты. Накануне я проводил все настройки. Оборудование старое. После нескольких сбоев программу пришлось писать с нуля. Я несколько дней возился с этим. А вчера мы запускали пробную партию. Новенький парнишка, совсем зеленый еще, не понял моего предупреждения и продолжил вручную очищать ленту. Я произвел запуск конвейера... Правую руку парня затянуло между вальцами.
– Что значит он не понял?
– Не расслышал моей команды! А звуковой сигнал я не подал… Я привык работать с другим человеком. Забыл, что со мной в паре был совсем не опытный рабочий. Это моя халатность... По моей вине парень чуть не погиб и лишился конечности. Буквально час назад ему почти полностью ампутировали руку, – отец замолкает на мгновенье. – Барическая травма. Мальчишка чудом остался жив. Если бы скорая не доставила его в больницу за двадцать минут, он просто истек бы кровью... Врачи пытались сохранить конечность, даже операцию сделали. Функции руки были бы, конечно, полностью утрачены, но, по крайней мере, она бы у него была. После операции ткани стали отмирать, руку экстренно отняли.
– Папа! Ну ты же не засовывал его в конвейер! Он же сам!
– Уля! Я должен был убедиться в безопасности своих действий, но не сделал этого! Я виновен и вины своей отрицать не буду!
– Что теперь будет?
– Следствие… А потом суд.
– Тебя посадят в тюрьму? – зажав ладонью рот, смотрю на папу не моргая.
– Не знаю… Уля! Не смотри на меня так! Я еще не общался с юристом. Фирма предоставит мне адвоката…
Папа довел себя до истощения из-за меня. Мое маниакальное желание стать чемпионкой загубило жизнь моего отца. Из-за меня случилось это несчастье! Из-за меня молодой парень стал инвалидом и чуть было не погиб! Конечно же, я понимала, для чего он работает в таком режиме. Я поступала как настоящая эгоистка. Я должна была помочь ему. Мне давно следовало устроиться на работу. Он ведь просто пытался заработать больше денег.
Чуть больше полугода назад не стало нашего основного спонсора. И мы ощутили на собственной шкуре, как, оказывается, дорого участвовать в соревнованиях. Для поездки в Европу мне необходимо было получить лицензию двух звезд. Такая возможность представилась нам несколько месяцев назад. В Подмосковье проходили соревнования международного уровня, приезжали зарубежные судьи. Я набрала максимальные баллы, а Диана травмировалась и выбыла. Но надежда поехать в Чехию у нее осталась, поскольку ее лицензия еще не истекла. Она успела получить вторую звезду в Словакии в прошлом году. Я на те соревнования не попала из-за пневмонии, которая свалила меня почти на два месяца. Так вот, даже поездка по нашей стране хорошо ударила по папиному карману, чего уже говорить о заграницах. Вольтижеровка – спорт альтруистов. Здесь нет призовых, есть только растраты…
Федерация оплачивает только перевозку и содержание лошадей. Спортсмены же, если не имеют спонсоров, должны платить за все самостоятельно. И билеты на дорогу, и гостиницы, и оплата стартовых взносов – все это проблемы спортсменов. А еще костюмы... Для участия в чемпионате мне необходимо целых четыре костюма. Зажимаю рот ладонями, что бы он не слышал моих рыданий. Папа стучит в дверь ванной.
– Дочь! Ульяна! Открой! Зачем ты закрылась?
– Пап, я сейчас выйду! Не переживай! Все нормально, – пытаюсь говорить максимально ровно. Умываюсь холодной водой. Мне нельзя раскисать. Если я расклеюсь, то получится, что все было зря... Зря папа не щадил себя. Зря пострадал этот парень. Еще раз умываюсь и выхожу из комнаты.
– Доченька, – снова обращается ко мне папа. – Прекрати себя винить. Ты ни в чем не виновата!
– Виновата! Пап! Все это случилось из-за меня!
– Дочь! Ты то здесь причем? Не выдумывай! То, что произошло уже не исправить. Я буду разбираться с этой проблемой. А ты готовься, занимайся. Гони от себя все негативные мысли. Ты спортсменка, ты не имеешь права терять над собой контроль. Соберись!
– Хорошо... Ты сегодня дома?
– Да, меня временно отстранили от работы. В три у меня встреча с юристом. Поезжай на тренировку, а я попытаюсь немного поспать.
Целую папину колючую щеку. Обнимаю его крепко.
– Беги! Беги! – подгоняет он меня шепотом.
Иду в свою комнату. Переодеваюсь и собираю сумку. Через полтора часа у меня индивидуальная тренировка. А это значит, что мой главный антидепрессант, поможет мне сегодня справиться со всем.
***
– Ульянка, прости! Ничего не получилось! Я пыталась договориться с начальством. Показывала им твои выступления. Они, конечно же, были поражены твоей физической формой, но в работе отказали.
– Спасибо, Маш! Ничего страшного, найду что-нибудь другое. Действительно, какой из меня фитнес тренер? Да и кому нужен работник на пару часов. Этого следовало ожидать...
– Может, попробуешь с Олеговной поговорить. Неужели она не возьмет тебя инструктором?
– Не знаю, Маш. Скорее всего, возьмет. Но я боюсь, что она заберет у кого-нибудь работу и отдаст ее мне. Я не могу поступать так с ребятами…
– Знаешь, что, дорогая! Ты слишком много думаешь о других!
– Может быть и так... Ладно, я уже пришла.
Прощаюсь с Машей и отключаю телефон. Не переодевшись, направляюсь сразу в денник.
– Кость, не седлай его! – останавливаю конюха в тот момент, когда он начинает укладывать вальтрап на спину Акселю.
– Я хотел тебе помочь.
– Костик! Я сама… Спасибо!
Забираю Акселя и увожу его на пустой манеж. Никто не должен нам мешать ближайшие два часа. Нам не нужны ни седло, ни уздечка, ни железо. Для того, чтобы мы чувствовали друг друга, нам достаточно нас самих. Заскакиваю на него, а потом укладываюсь вдоль его спины. Когда мы общаемся таким образом, он сам знает, насколько мягким должен быть его галоп. И когда он будет полностью экипирован, он так же сам подберет необходимую амплитуду аллюра. Температура тела лошади выше нормальной температуры человека, поэтому для того, чтобы разогреть мышцы, мне достаточно просто полежать на скачущем Акселе.
Он скачет по кругу. Его галоп спокоен и точен. Мне кажется, взаимодействуя с ним таким образом, я могла бы уйти в нирвану. Пожалуйста, пусть только никто не появляется здесь в ближайшее время. По моим щекам текут слезы, такие же горячие, как тело Акселя. Капают на его поседевшую гриву. Я не готова сейчас работать на публику...
8
Десять лет назад
– Здесь нет такой лошади, которая могла бы тебя на себе увезти, – с усмешкой говорит худая высокая девочка. Рядом с ней два мальчика. Один выглядит младше, другой, скорей всего, ее ровесник.
– Диана! Прекрати! – одергивает ее младший мальчишка.
– Кирилл! Да ты только посмотри на ее щеки. Какие ей лошади! Она сама, как настоящая кобыла, – не перестает глумиться надо мной девчонка.
Папа разговаривает с директором немного в стороне. А я просто стою и смотрю на лошадей. Они пасутся в большом загоне. Добрая девушка, которая привела меня сюда, назвала его левадой.
– Что вам от меня нужно!? Я вас не трогала, и вы меня не трогайте! – отвечаю им. И снова направляю свой взгляд в сторону красивой серой лошади в черных пятнышках. Такой масти я еще не видела. Почему-то в станице почти все лошади были гнедыми либо вороными.
– Ой! Да она еще и разговаривать умеет! – не унимается девчонка. – Туда можешь даже не смотреть, – взглядом указывает она в загон. – Тебя только тяжеловоз увезет. А у нас таких нет! – хохочет она. Старший мальчик хмыкает. Только малыш остается серьезным. Он отделяется от них и подходит ко мне.
– Тебе понравился Аксель – спрашивает мальчишка, забравшись на первую перекладину ограды.
– Его зовут Аксель?
– Да! Это жеребец вольтижеров. Его не дают в прокат. Меня Максим зовут. А тебя как?
– Максимка нашел себе новую подружку, – хохочет девчонка.
– Не обращай на нее внимание. Она всегда такая злючка. С ней только Кирилл общаться может, и то только потому, что во всем ей подчиняется.
– Меня зовут Уля, – отвечаю мальчику на его вопрос. – И мне все равно! Пусть болтает, что хочет!
– Диана! Ты почистила Лаванду? – кричит женщина, с которой только что разговаривал папа.
– Для этого конюх есть, – заявляет девчонка. И направляется на встречу к женщине.
– Дианка – дочка директора. На нее и правда не стоит обращать внимания. Она ноль без палочки. Даже седлать лошадь не умеет, несмотря на то, что ей уже одиннадцать лет. А тебе, кстати, сколько?
– Десять.
– Да? Мы думали тебе побольше, – говорит мальчик. – Ты просто покататься или как все, в конкур хочешь?
– Покататься, – отвечаю я. – А что такое конкур?
– Ульяна! Иди сюда! – кричит папа. Я срываюсь с места, бегу к нему.
– Ты договорился? Я могу покататься?
– Договорился, – улыбается он. – Сейчас Светлана Олеговна отправит к нам инструктора.
***
– А можно я покатаюсь на том коне – указываю в сторону загона. Серый конь продолжает спокойно щипать траву, слегка переступая своими тонкими длинными ногами.
– Тебе понравился Аксель – взметнув удивленно брови, повторяет вопрос Максима, девушка – инструктор.
– Да! А почему вы удивляетесь?
– Его редко выбирают, – девушка слегка пожимает плечами. – Обычно все смотрят вон на того красавчика, – инструктор указывает в другую сторону. – Он у нас словно с выставки! Самый красивый! Может, и ты к нему присмотришься, – улыбается девушка. – Папа тебя пофотографирует верхом на нем. Поверь мне, Бархат смотрится очень эффектно. Тебе будет чем похвастаться перед подружками.
– А на Акселе нельзя – разочаровано спрашиваю я.
Девушка снова пожимает плечами.
– Ладно... Жди меня здесь. Я его приведу. Только предупреждаю сразу: на Бархате тебе было бы комфортнее. У него спина более узкая, и он больше подошел бы тебе по росту. Аксель для тебя великоват.
– Ну и что! Я уже каталась на большом коне. Его хозяин такой здоровенный дядька. Думаю, что Буран был не меньше, а может даже больше Акселя, – заявляю я.
Улыбающийся папа подходит к нам. Следом за ним идет та самая женщина, с которой он недавно разговаривал.
– Светлана Олеговна! Девочка хочет Акселя.
– Ну что я могу сказать, Катя! У девочки хороший вкус! Не каждый способен его разглядеть, – тепло улыбается женщина.
– Седлать его – уточняет инструктор.
– Не надо! Отведи его в манеж. Мы с Ульяной сейчас подойдем.
– А почему вы не разрешили его седлать? Я не буду кататься? – испугано спрашиваю женщину, которая ведет меня за руку в сторону огороженной площадки.
– Будешь, – отвечает она.
– А как я буду без седла? Я так не смогу!
– Сможешь! Пойдем! Тебе понравится...
– И уздечки не будет!?
– Не переживай! Оголовье, Катя оденет.
Буквально через десять минут инструктор приводит Акселя в манеж. Светлана Олеговна забирает у девушки повод и отпускает ее.
– Говоришь, каталась уже!?
– Да, – отвечаю я, во все глаза рассматривая коня. В близи он еще красивее. – А какой он масти?
– Мышастой, – говорит женщина и жестом подзывает меня подойти поближе. Ноги почему-то не слушаются. Я почти целый месяц уговаривала папу привезти меня сюда. Он отказался оставлять меня в станице. Помню, как он был удивлен, когда я попросила его перевести меня в станичную школу. В итоге я поехала домой, взяв с него слово, что он обязательно найдет какую-нибудь конюшню недалеко от нас.
– Смелей, – говорит женщина, подтягивая меня за руку поближе. – Погладь! Не бойся!
Я провожу рукой по шелковистой шерсти на боку лошади.
– Вы не стрижете ему гриву – спрашиваю удивленно. – Мне рассказывали, что за гривой тяжело ухаживать, поэтому многим лошадям ее стригут...
– Аксель у нас артист! Его гриву мы заплетаем. Поэтому почти не стрижем, – отвечает женщина. А я собираюсь прикоснуться к носу жеребца. Сосредоточенно тяну руку. Аксель фыркает. Я пугаюсь. Женщина посмеивается: – Не бойся. Он очень смирный! Ты знаешь, чем он занимается?
– Чем?
– Аксель работает с вольтижерами. Это такие спортсмены, акробаты. Кстати, многие ребята пришли к нам из гимнастики. Ты никогда не занималась?
– Я видела одну такую девочку, – восторженно вспоминаю выступление Милы и Лиры.
– А ты бы хотела?
– Что?
– Быть спортсменкой вольтижером. Твой папа рассказывал, под каким ты была впечатлением после джигитовки.
– Да вы что? Я не смогу... Я даже на мостик встать не могу. Какая из меня гимнастка! – смеюсь, наглаживая горячий бок жеребца.
– А ты пробовала – спрашивает женщина.
Я теряюсь. Не знаю, что ей ответить. Я и спорт – понятия не совместимые. Неужели она не видит, что мне до спортсменки, как до луны.
– Видишь возвышенность – женщина указывает в противоположный край манежа. – Иди туда и заберись на нее.
– Зачем?
– Ульяна. Делай то, что я говорю.
С трудом отрываюсь от коня и направлюсь к какой-то продолговатой тумбе. Забираюсь на нее. Светлана Олеговна отпускает повод, и конь сам идет ко мне. Становится рядом и замирает.
– Что мне делать – кричу ей.
– Ты еще не догадалась? А ну-ка пройди вперед метра три и замри.
Я делаю то, что она мне говорит. Аксель следует за мной, а за тем замирает около меня.
– Ульяна! – смеется женщина. – Он тебя приглашает!
– Куда – растеряно спрашиваю я.
– К себе на спину! Запрыгивай!
На мгновенье я теряюсь, но руки сами обхватывают его шею. Я в один момент оказываюсь верхом на коне.
– А ты ловкая, – громко говорит женщина. Рассматривает нас, слегка наклонив голову на бок.
Я беру в руки повод, как учил дядя Юра. Слегка отклоняюсь назад, с усилием прижимаю ноги к бокам Акселя. Он пускается в тихий галоп. Мое сердце бьется в такт его четким шагам. Он скачет по кругу. Светлана Олеговна стоит в центре манежа. Мы делаем несколько кругов, затем женщина подходит ближе к краю ограждения и приказывает ему остановиться. Конь, сбавив темп, переходит на медленный шаг, а потом и вовсе останавливается, как вкопанный, рядом со Светланой Олеговной. Только сейчас я понимаю, что у нас был зритель. Папа стоит за ограждением. В его глазах читается самое настоящее восхищение.
– Ульяна! Ты точно только раз сидела верхом?
– Нет! В седле я была три раза. Два раза я только посидела. Кататься мне не позволили, сказали, что конь слишком норовистый.
Светлана Олеговна зачем-то разувает меня. Стягивает кроссовки.
– Становись ему на спину!
– Я не смогу, – говорю испугано.
– Сможешь! Вставай!
– Нет! Пожалуйста! Можно я еще сидя покатаюсь!
– Делай, что я говорю! – прикрикивает она на меня. Не со злостью. Просто слегка повысив голос. Я не люблю, когда со мной так разговаривают, но ее почему-то слушаюсь. Сама не знаю, как. Я оказываюсь в вертикальном положении. Стою ногами на спине лошади. Руки сами разлетаются в стороны. Светлана Олеговна слегка тянет повод, и конь начинает медленно шагать. – Не бойся!
Папа пытается что-то ей сказать. Она игнорирует его. Сосредоточенно смотрит на меня.
Конь двигается медленным шагом. Женщина идет рядом с ним. А я стою! Стою ступнями на теплой спине и ощущаю себя птицей.
– Что ты чувствуешь? Тебе страшно?
– Нет, – только и могу ответить я.
Мы проделываем полный круг. Папа уже замолчал и просто удивленно смотрит на нас. Аксель останавливается, а я перемещаюсь в сидячее положение. Женщина похлопывает его по боку.
– Катайся, – говорит она. И направляется на выход из манежа.
– Я что, сама могу!? – восторженно кричу я.
– Можешь! Когда надоест, остановишь его около тумбы. Я пока поговорю с твоим отцом.
Я ни за что бы не слезла с Акселя, если бы время не близилось к ночи. Он скакал по-разному: то быстрее, то медленнее, то переходил на шаг. Мы приехали поздно. Если бы папа мог не ходить на работу и привез бы меня сюда ранним утром, я была бы самым счастливым человеком. Я с трудом дождалась окончания его рабочего дня. Мы провели в дороге больше часа и добрались в "Орион" только к семи часам вечера.
Я запомню этот вечер на всю жизнь. Я всегда буду помнить и число, и месяц, и день недели. Эта дата стала значимой для меня. В тот вечер я обрела самого верного друга. Имя ему Аксель. И самого замечательного наставника. Светлана Олеговна стала моим личным лонжером, тренером и второй мамой.
9
Наши дни
– Светлана Олеговна! Я похож на человека, который занимается благотворительностью? – бросаю папку с бумагами на стол перед директором комплекса. Надо отдать ей должное, ни один мускул не дрогнул на ее лице. Просто она еще не представляет, какой я устрою здесь разнос…
– Ты не похож, – отвечает она, снова обращая свой взор в монитор компьютера.
– Вы!
– Ах! Да! Простите! Вы, Егор Александрович, не похожи на такого человека.
Да что она себе позволяет? Здесь ни то что прибыли нет – сплошные убытки…
Приобретая конный спортивный комплекс, отец, вероятно, совсем не задумывался о доходе, который он должен приносить. Он столько лет спонсировал конный спорт. Мало ему, что ли, было? Зачем он купил его, да еще и оставил в управление бывшей хозяйке? На данный момент этот вопрос для меня остается загадкой. Но некоторые подозрения все же имеются...
– Егор Александрович. У нас была договоренность с вашим отцом...
– Я надеюсь, не устная?
– Не перебивайте меня, пожалуйста, – пытается продолжить свою речь Светлана Олеговна. – Александр Петрович много лет оказывал нашим спортсменам спонсорскую помощь. Я хорошо знала вашего отца и была всегда благодарна ему за поддержку, в которой он никогда не отказывал нам. Комплекс был передан в его владения на определенных условиях. Не смотря на смену собственника, я остаюсь управляющей и продолжаю руководить им так, как считаю нужным. Он доверил мне управление. Не волнуйтесь, ваш отец регулярно получал всю отчетность, и я могу утверждать, что он, как хозяин, был полностью удовлетворен результатами моей работы.
– Я не знаю, чем он там был удовлетворен, но это никуда не годится, – кивком указываю на папку.
– Егор Александрович. Вы слишком торопитесь, – женщина, наконец, отрывается от монитора. Складывает кисти в замок и, уставившись на меня усталым взглядом, вздохнув, продолжает: – Не спешите окунаться только в цифры. Познакомьтесь сначала с самим комплексом. Почувствуйте, чем он дышит, чем живет! Мы плохо начали, – вспоминает она нашу стычку, случившуюся неделю назад. – Я думаю, нам следует обнулить нашу первую встречу. И попытаться понять друг друга. Вы правы... Я давно не хозяйка, хоть и не переставала считаться таковой для окружающих. Не буду скрывать, что, купив у меня "Орион", Александр Петрович оказал мне огромную услугу. Я не решилась бы продать его кому-либо другому…
Сижу напротив женщины и думаю: Когда же закончится этот монолог? Я прекрасно знаю, каким замечательным человеком для посторонних людей был мой отец… Наконец мне надоедает слушать дифирамбы в его честь.
– Светлана Олеговна. Почувствовать! Это не про бизнес! Про бизнес – это посчитать. А считать я умею!
– Это не только бизнес, – пытается возразить она.
– Для меня только! Вы прекрасно понимаете, что обстоятельства не позволяют мне продать его сейчас. Я не отношусь к тем людям, которые получают удовольствие, вдыхая запах конского навоза и отгоняя от себя мошкару. Но убыточным это дело больше не будет. Поэтому, думаю, вам пора освободить кабинет.
– Вы меня увольняете?
– Нет... Продолжайте заниматься спортсменами. Кто вы там, тренер? Вот и тренируйте!
Кто-то без стука врывается в кабинет. Я разворачиваюсь и вижу девушку с длинными растрепанными волосами и шальными глазами. Увидев меня, моментально робеет. Но буквально через секунду берет себя в руки и сквозь меня обращается к директору совершенно потрясающим, совсем не соответствующим ее внешности и возрасту низким бархатным голосом. Вот это контральто! Я такого еще не встречал…
– Светлана Олеговна! Что происходит? Костя позвонил и сказал, что Акселя выставили на продажу!
Заслушавшись ее тембром. Я даже не сразу понял, о чем она говорит.
– Ульяна! Я сейчас занята! Давай позже!
– Когда позже!? А если бы Костя не позвонил мне!
– Ульяна! Подожди за дверью, пожалуйста, – в голосе женщины проскальзывают нотки мольбы. – Я тебе потом все объясню, – понизив голос почти до шепота, произносит она.
Замечаю в глазах директора слезы. Она отворачивается, смаргивает не пойми откуда взявшуюся влагу, а девчонка нервно выдыхает и выскакивает за дверь.
– Что происходит?
– Это вы меня спрашиваете? Вы собираетесь продать третью часть лошадей. Я понимаю, что новая метла всегда по-новому метет. Но вы не с того начали...
– Да? А чем эти лошади полезны? Какой от них прок?
– Эти лошади – часть нашей семьи. Их спортивные достижения…
– Их спортивные достижения в прошлом, – возражаю я. – Шесть лошадей за зря едят корм. Девять человек персонала вообще не понятно, чем заняты. Вот кто эта девушка? – указываю на дверь.
– Спортсменка. Она вольтижер. И с недавних пор инструктор на четверть ставки.
– Так она спортсменка или инструктор?
– И то, и другое!
– Так не пойдет! Лучше бы у вас лошади были и спортивными, и прокатными.
– Вы не понимаете, о чем говорите! У каждой лошади свой всадник. Не будет никакого результата, если сегодня лошадь под одним всадником, завтра под другим. А о прокате лошадей спортсменов и речи быть не может!
– Почему это?
– Потому что лошадь и всадник – это единый организм. У них особенная связь. Лошадей, занимающихся выездкой, это касается в первую очередь. Месяцами всадники воспитывают их под себя. Один неопытный наездник оседлавший такую лошадь, пустит на смарку месяцы, а то и годы работы…
Она поднимается из-за стола и направляется к двери.
– Я так понимаю, для вас наш разговор окончен?
– Да подождите вы! – отмахивается от меня, как от назойливого комара.
Вероятно, пошла пообщаться с девчонкой. Которая и спортсменка, и инструктор в одном лице... Развела бардак!
В голове сам по себе всплывает образ этой девушки. Глаза шальные, щеки горят, волосы в каком-то неимоверном беспорядке. На коне, что ли, сюда прискакала амазонка. А на ком же еще? Улыбаюсь сам себе. А этот голос… Бывает же?
Через пару минут Светлана Олеговна возвращается в кабинет. Берет сумку, бросает в нее ежедневник и телефон.
– Я так понимаю, вы куда-то собрались?
– Я освобождаю вам кабинет... Всю отчетность найдете в компьютере. Я привела все в порядок. Думаю, вы разберетесь дальше без меня.
– Быстро вы сдались!
– Я не сдалась... Просто я отдаю то, что принадлежит вам по праву. По праву собственности, – разводит она руками.
Едва дверь закрылась за бывшей хозяйкой, как распахнулась снова. Ловлю себя на мысли, что ждал этого. И правда, амазонка! Девушка мечет в меня взглядом молнии. Проходит и останавливается перед столом. Я уже успел переместиться в директорское кресло. Смотрю на нее, не скрывая интереса.
– Вы хотите застрелить меня взглядом?
– Не продавайте Акселя!
– Я так понимаю, Аксель – это один из коней, которых скоро не купят даже на колбасу?
Взгляд девчонки становится темнее. Вот это эмоции! Ну скажи давай что-нибудь своим нереальным голосом.
– Сколько вы хотите за него?
Вот дурочка, неужели она думает, что я назову ей сейчас цену, какой-то клячи.
– А сколько ты готова за него дать?
Девчонка теряется. Закусывает нижнюю губу, опускает взгляд. Пальцами теребит ремешок сумки, висящей через плечо.
– Так сколько? Во сколько ты его оцениваешь?
– Он бесценный, – говорит она, уставившись мне в глаза своими черными омутами. – Не продавайте его. Пожалуйста…
– Бесценный Аксель! Да! Пожалуй, такого продавать не стоит... Я подумаю над этим.
– Спасибо, – вырывается из уст девушки.
– Не спеши меня благодарить! Думаю, тебе все же придется за него расплатиться.
В глазах девушки читается смятение. Неужели не понимает, что я имею в виду. А нет, понимает. Судя по тому, какими пунцовыми становятся ее щеки. Колоритная девица… Прохожусь взглядом по фигуре. Кстати, не совсем типичной фигуре для девушки в таком спорте. Я так понимаю, она акробатка. Как их там называют, вольтижеры, кажется. Среднего роста, далеко не тощая. Сочная девка! Канонической красоткой не назовешь, но внешность у девушки интересная, цепляющая. Ну не молчи… Дай послушать еще раз твой охереный голос. Может показалось? Может я просто взвинчен и мне все вокруг кажется каким-то необычным.
– На что вы намекаете?
Не показалось… Продолжаю рассматривать ее, откинувшись на спинку кресла.
– Подумай.
– Я лучше куплю его за деньги!
– Полмиллиона.
– Что? Вам никто не даст за него столько!
– Всего пятьсот тысяч. Цена твоего бесценного друга. И подумай между делом, когда будешь собирать эти деньги, куда ты его заберешь. Поставишь на балконе у себя в квартире... Или ты живешь в частном доме? Ну, тогда, я думаю, проблем быть не должно. Построишь ему денник на оставшиеся деньги. Ведь ты же не собираешься отдать за него все свои сбережения?
Да, дорогая из него должна выйти колбаса… Что я несу? Какой денник? Какие сбережения? Куда меня вообще понесло?
– Я найду деньги. Не продавайте его хотя бы неделю.
– Ну, неделю, пожалуй, подождать я могу, – говорю, глядя ей в глаза. – Но только одну неделю.
Девушка кивает и, не сказав больше ни слова, выскакивает за дверь. Сижу и улыбаюсь, как идиот. А ведь и сзади вид не хуже. Откуда ты взялась такая наивная...
