Текст книги "Аксель. Новая жизнь (СИ)"

Автор книги: Марина Зимняя

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 17 страниц)

20

Только сейчас я начала приходить в себя. Этот звонок словно пробудил меня от морока в котором я находилась. Когда я покидала территорию гостиницы время под паутиной трещин на дисплее телефона, говорило о том, что приближалась полночь. Сейчас без трех минут час. Выходит, я бежала по лесу немногим меньше часа. О чем я думала? Я бежала вглубь леса совершенно не осознавая того в каком направлении мне необходимо двигаться. Мне нужно было держаться трассы, не выходить на дорогу, но бежать в направлении города.

С осознанием этого я по-другому увидела пространство вокруг себя. Темная чаща теперь не казалась местом моего спасения. Встала на ноги, которые пронзила острая боль. Я не чувствовала этой боли. Я чувствовала только тошноту, холод и усталость. Боли не было... Пальцы сами забегали по дисплею в попытке включить фонарик. Яркая вспышка осветила мои разбитые колени. Кровь, стекавшая по голени левой ноги, уже засохла и являла собой отвратительную картину. Рассматривая это ужасное зрелище, я бросилась проверять свои ладони. От увиденного тело моментально бросило в жар. Я стесала кожу рук во время приземления на шершавую брусчатку. Внутренняя сторона ладони представляла собой сплошную гематому с ободранной кожей.

Дыхание участилось, пульс начал разгоняться с бешеной скоростью. Сердце замолотило отбойным молотком, пытаясь пробить ребра и выскочить наружу. Боже мой… Что же мне делать? Я заметалась из стороны в сторону. Попыталась сконцентрироваться и расслышать гул машин на дороге. Здесь должна быть дорога. Не менее получаса мы ехали по трассе, с двух сторон обрамленной лесом. Как мне понять, в какую сторону идти?

Лес тут же отозвался на думы в моей голове, но не ответам на этот вопрос, а уханьем филина. Тяжелая птица пролетела надо мной, размахивая своими широкими крыльями. Движение воздуха, разогнанного крыльями этой махины, тут же рассыпало мурашки по моим голым предплечьям и ногам. Я присела на присядки и обхватила голову руками. Все новые и новые звуки стали рождаться из тьмы вокруг меня. Треск ветки. Падающий желудь. Шуршание листвы. Стрекотание насекомых. Чьи то голоса. Все! Мое сердце оборвалось...

Прислонилась спиной к широкому стволу старого дерева. Вросла в него всем телом, затаила дыхание. – Папа, бабушка, я так сильно вас люблю, – губы зашептали беззвучно. А что, если я никогда их больше не увижу? А что, если я никогда больше не увижу Акселя!

Шуршание листьев. Лай собаки. Голоса, спорящие о чем-то...

– Зачем ты ее отпустила? Где теперь искать эту псину?

– Откуда мне было знать, что она побежит в лес?

– Как можно было не подумать об этом?

– Кенди! Кенди! – мелодичный женский голос приближался все ближе и ближе ко мне.

– Таня, поехали! Делать мне, что ли, больше нечего? Я устал! До гостиницы рукой подать, а тебе приспичило! Не могла потерпеть?

– Кенди! Кенди! Куда ты убежала, моя девочка? – лай и скулеж собачонки раздался метрах в пяти от меня. – Ах ты маленькая засранка! Зачем убежала?

– Таня! Татьяна! – раздраженный мужской голос не перестает вопить на весь лес.

– Да иду я! Иду! – голос удаляется от меня. – Я нашла ее!

– Лучше б не находила! Как меня достала эта шавка…

Я вся обратилась в слух. Еле слышные хлопки автомобильных дверец и звук шуршащих шин, покатившихся по мокрому асфальту. Эти звуки немного успокоили меня. Я не заблужусь. Снова села на сырую листву под деревом, разблокировала телефон. А мне ведь даже позвонить некому… Макар, сразу нет. Не хочу… Ему я точно звонить не буду. Пусть его девушка сама поведает ему, во что втянула меня. И ради чего... И папе тоже звонить не буду. Во-первых, у него сердце, во-вторых, он теперь без машины. Остается только Светлана Олеговна. Но и она не вариант. Не хочу объяснять все, что произошло. Не хочу посвящать ее в то болото, в которое я окунулась с головой и от грязи которого мне теперь не отмыться.

Прокручиваю ленту телефонной книги: сплошь девочки, с которыми тренируюсь, да одногруппники, с которыми мое общение возобновится с приходом сентября. Костя... Его жена меня терпеть не может. Она работает в комплексе. Недавно ушла в декрет. Но пока находилась в "Орионе", регулярно закатывала ему сцены ревности. А мы всего лишь общались по-дружески. Не нужны ему эти проблемы…

Кручу ленту контактов то назад, то вперед. Экран гаснет. Снова молния поражает меня в самое темечко. Что не так? Он не мог разрядиться. Столбик заряда показывал более пятидесяти процентов. Кручу телефон в руках. Жму на боковую кнопку, но трубка не просыпается. Вспоминаю, как включала его, когда он ни с того ни с сего погас однажды. Нажимаю и быстро отпускаю кнопку уменьшения громкости. Потом долго жму на боковую. Дисплей отзывается фирменным логотипом. Однако уровень заряда упал, и телефон предлагает перевести его в режим энергосбережения. Некогда раздумывать. Набираю Макара... Отключен. Светлана Олеговна, не берет. Мысль рождается в моей голове мгновенно. Он сможет мне помочь! Почему-то в этом я уверена.

Открываю мессенджер и ищу сообщение, которое удалила почти сразу. Какая же я дура! Истеричный смех накрывает меня новой волной негативных эмоций. Дура! Дура! Нет, я умная дура… Продолжаю смеяться в голос. Удаляя номер этого человека, я успела запомнить, что он почти идентичен номеру моего отца. Я лишь на несколько секунд задержала взгляд на нем. И эти цифры сразу отпечатались в моей памяти. Набор цифр одинаковый, лишь только порядок двух последних нарушен. У папы две последние цифры – пятьдесят восемь, а у него, наоборот, восемьдесят пять. Четыре длинных гудка…

– Егор Александрович, помогите мне, пожалуйста! Мне больше не к кому обратиться...

– Что случилось?

– Вы не могли бы забрать меня из одного места?

– Ты что, пьяная?

– Нет!

– Где ты?

– Я за городом. Но точного местоположения назвать не могу.

– Геолокацию скинуть можешь?

– Да, наверное... Только у меня телефон почти сел.

– Что видишь вокруг себя?

– Деревья. Я в лесу.

Слышу, как он роняет телефон. Матерится.

– Ульяна! – снова доносится из трубки спустя несколько секунд. – Быстро скидывай локацию. И оставайся на месте, пока я тебя не найду. Не вздумай никуда уходить. Поняла меня?

– Да.

21

И чего ее туда понесло? Что с ней случилось? Что может молоденькая девочка делать в лесу среди ночи, в семидесяти километрах от города? Жму на газ, обгоняю Фуру, мчащуюся сто тридцать. Трасса чистая, ни одной встречки. В который раз набираю ее номер. Выключен… Твою мать! Как она только успела? Ее телефон выключился сразу. Она успела скинуть мне свое местоположение, а через пару секунд абонент пропал из зоны действия сети. Поглядываю на красный маячок на карте – позади только половина пути. Девочка! Зачем тебя понесло в такую глухомань? Ее образ никак не монтируется у меня с образом девиц, ведущих ночную жизнь. Если я хоть немного разгадал эту девушку, то она должна укладываться в пастель не позже десяти и пробуждаться с первыми птицами. Но никак не шататься ни пойми где среди ночи.

Дождь крупными каплями начинает барабанить по лобовому стеклу. Вспоминаю все возможные ругательства. Нога сама вдавливает педаль в пол, но машина быстрее ехать уже не может. Расстояние до маячка тает медленно. А дождь заряжает с новой силой. Ставлю дворники на самое быстрое положение. Краем зрения замечаю знак, предупреждающий о диких животных. Хоть бы не сбить никого. Расстояние уменьшается, адреналин зашкаливает. Торможу прям на дороге, врубаю аварийку. По асфальту рекой бежит вода. Дождь барабанит по листьям деревьев, создавая настоящую вакханалию звуков вокруг.

– Ульяна! Уля! Ты где? – кричу, пробираясь сквозь чащу.

Метров через сто обнаруживаю ее под старым ясенем. Девчонка сидит на земле, подтянув ноги к груди. Обнимает их руками и трясется, как осиновый лист. Спутанные распущенные волосы мокрыми лианами струятся по плечам. Девушка стучит зубами от холода, смотрит в одну точку и не обращает на меня никакого внимания.

– Уля, – присаживаюсь перед ней, подсвечивая наши лица фонариком телефона. Трогаю ее плечо. – Ульяна! Ты меня слышишь? – она кивает, но по-прежнему не поднимает на меня глаз. – Пойдем, – пытаюсь поднять ее на ноги. В темноте ее почти не разглядеть. Девушка поднимается, но едва держится на ногах. – Давай я тебе помогу, – пытаюсь подхватить ее на руки. Она дергается.

– Не надо! Я сама пойду, – говорит, не переставая стучать зубами. С трудом передвигает ноги. А я опускаю луч фонаря вниз. Мать моя женщина! – Что с твоими ногами? – не дожидаясь ее ответа, перекидываю девушку через плечо и спешу по направлению к машине. Она не сопротивляется. Плачет почти беззвучно. Рука, придерживающая ее за бедро, ощущает полностью оголенную кожу. Пытаюсь поправить ее юбку, но понимаю, что она порвана. Разорвана почти до талии.

Сомнений не было, а теперь их нет и подавно. Картинки того, что с ней происходило в последние часы, сами рисуются в моей голове. Как же так? Как же так? Не могу задать ей этот вопрос напрямую. Усаживаю ее на заднее сиденье автомобиля.

– Спасибо, – шепчет еле слышно. – Я вам все испачкаю здесь, – говорит, глотая слезы.

– Ты дурочка, что ли? Нашла, о чем думать, – опускаю взгляд на ее колени. Мороз пробегается по спине от одного зрелища. Разбитая кожа перепачкана грязью и кровью. Дождю не удалось полностью обмыть засохшую кровь. – Что за животное это сделало? – не могу удержаться от вопроса.

– Я сама прыгнула, – еле шевелит губами она.

– Куда, ты прыгнула? Под каток? – осторожно беру ее руки, рассматривая запястья и ладони. Охереть! Как же ей должно быть больно?

– Из окна.

Поднимаю на нее ошарашенный взгляд. Из какого еще окна? Что она несет?

– Ульяна! Я сейчас отвезу тебя в больницу, – пытаюсь закрыть заднюю дверцу. Но она вцепляется в мою руку мертвой хваткой.

– Ненужно в больницу! Нужно в полицию!

– Да! Да! Я вызову полицию в больницу. Они сами к тебе придут.

– Нет! Я лучше сама! Так будет лучше! Если я сама приду и признаюсь, будет лучше...

– В чем ты собралась признаваться – спрашиваю, пытаясь аккуратно расцепить ее пальцы, ухватившиеся за рукав моей мастерки.

– Я его убила, – произносит она, заглядывая мне в глаза. – Понимаете, убила! Скорее всего, меня уже ищут...

Я думал шокировать меня больше, чем я был шокирован только увидев ее, уже не возможно.

– Ты должна все рассказать мне!

Она отрицательно мотает головой. Я снимаю мокрую мастерку, от которой она ни за что не хочет отцепляться. Оставляю кофту в ее руках. Аккуратно захлопываю дверцу. Сажусь за руль и убираю машину с дороги, съезжая на обочину. За тем выхожу из нее и присаживаюсь на заднее сиденье к ней.

– Пожалуйста! Отвезите меня в полицию. Я должна признаться!

– Признаться в чем? В том, что какой-то отморозок изнасиловал тебя, а ты, обороняясь, отключила эту сволочь? Ульяна! Объясни мне, пожалуйста. У меня самого никак не получается додумать... Как ты здесь оказалась?

– Он не успел! Я ударила его раньше, чем он успел, – произносит девушка. А у меня камень падает с души. Все телесные раны залечить можно. Главное, чтобы не была изранена ее душа.

– Хорошо... Дальше что? – пытаюсь выудить из нее как можно больше информации.

– Не хочу рассказывать. Простите.

– Ладно! Я везу тебя в больницу. За полицию пока забудь. Не факт, что твой удар оказался смертельным, – пересаживаюсь за руль. Разворачиваю машину. Останавливаюсь и снова выхожу из нее. Достаю из багажника плед и бутылку воды.

– Уля! Если хочешь, сними платье. Закутайся в него. Ты никак не можешь согреться.

– Спасибо, – берет покрывало и воду, которую я тут же забираю из ее рук, и откручиваю крышку. Возвращаю бутылку. Девушка накидывает плед на плечи, игнорируя мое предложение избавиться от мокрой тряпки. Смотрит на меня затравленным зайцем.

– Уль, я бы дал тебе что-нибудь обезболивающее, но свою аптечку я буквально несколько дней назад отдал одному деду, которому прихерело прямо на дороге.

– Не надо ничего. Спасибо! И в больницу, наверное, не надо. Отвезите меня, пожалуйста, домой.

– Ага! А ты сразу к ментам, да? Нет, милая, так не пойдет... Сначала нужно во всем разобраться.

– Я серьезно! Это просто царапины! Я знаю, как лечить такое самостоятельно. Мне не нужен ни осмотр, ни советы врача.

– О! Я смотрю, ты ожила! Вон как затараторила. Попей, попей еще водички… Дорога у нас с тобой предстоит длинная. Обратно я не полечу, так как летел сюда. Веришь или нет! Но я побил все свои скоростные рекорды.

Дождь прекратился. Дворники перестали раздражающе летать перед глазами. Я успокоился немного. Да и она, вероятно, начала приходить в себя.

– Уль! Рассказывай! Пока я не рассмотрю всей картины, в полицию я тебя не пущу. А живу я на двенадцатом этаже, оттуда ты не сиганешь, – говорю и мысленно бью себя по морде. Ну что я за дебил? Зачем напоминать ей все это!

– Вы что, везете меня к себе – взволновано спрашивает девушка.

– Именно! И врача я все равно тебе вызову…

Смотрю на нее в зеркало заднего вида. Во мраке салона не разглядеть ее эмоций.

– Подруга попросила меня съездить с ней за деньгами, которые ей пообещал одолжить ее начальник. Сказала, что боится ехать одна, а деньги нужны срочно. Я поехала с ней. А на месте выяснилось, что она меня продала. Продала начальнику, которому показывала мои фото и видео с выступлений, когда пыталась устроить меня на работу. Я сама ее просила об этом. На работу меня не взяли. Но, вероятно, высказали желание пообщаться со мной в неформальной обстановке. Маша организовала эту встречу, взяв с него за свою услугу сто тысяч. Она взяла деньги и уехала, оставив меня там…

Она говорит, а у меня волосы на голове начинают шевелиться. Хочу вставить реплику, которая так и вертится у меня на языке, но боюсь сбить ее настрой на разговор.

– Я должна была догадаться. Она вела себя странно. Уговорила надеть платье. Просила снять очки. Я ничего не заподозрила, потому что знаю ее много лет. Я доверяла ей, любила, как родную сестру, – ее голос срывается, девушка начинает плакать.

– Уль! С такими друзьями и врагов не нужно. Я даже не знаю, что сказать! А почему нельзя было подождать хотя бы до утра? Неужели эти деньги нужны были ей настолько срочно? Да и какой от тебя ей был прок? Логичнее было бы взять с собой какого-нибудь парня.

– Маша сказала, что у него самолет утром… Да, логичнее! Но разве я думала в тот момент о логике ее действий. Она попросила. Я не смогла оставить ее без поддержки.

– Подожди! Ты говоришь, что он улетает утром. Если это, конечно, не выдумка твоей подруги.

– Я не знаю! Может, выдумка, а может и нет...

– Куда он должен был лететь?

– Не знаю! Отдыхать, куда-то! – нервно произносит она.

– Ты фамилию его знаешь?

– Нет! Но можно посмотреть в интернете. Он владелец "Импульса". Это фитнес клуб. Только я не понимаю, зачем вам эта информация?

– Почему ты так уверена, что убила его?

– Я ударила его гранитной пепельницей по голове. Он упал. Я не проверяла пульс. Но он выглядел мертвым.

– Ульяна! Я подозреваю, что он был пьян. Так ведь?

– Да!

– Вероятность того, что твой удар оказался смертельным для него, велика, но она не стопроцентная. Я думаю, что скорее всего, ты его просто отключила, – говорю и сам не до конца верю в свои слова. Нужно связаться со Стасом, пусть пробьет по своим каналам. Что за хер, этот хозяин фитнес клуба. Я прекрасно понимаю, что убить человека ударом по голове не так уж сложно. Особенно если попасть в нужную точку. Но будем пока надеяться, что рука у нее не тяжелая.

– Все равно нужно все рассказать полиции… О Боже! – вскрикивает девушка. Я спинным мозгом чую, как нарастает паника на заднем сидении. – Там Маша! Они же убьют ее!

– Разве она не уехала?

– Да, уехала! Но потом позвонила. Позвонила тогда, когда я уже была в лесу. Сказала, что едет за мной обратно!

– Я ничего не понимаю, Уля! Неужели тебе не все равно, что будет с твоей псевдоподругой. И с чего вдруг она решила за тобой вернуться?

– Одумалась, наверное… – девушка закрывает лицо ладонями, плачет.

– Ульяна! Неужели тебе не плевать на человека, который макнул тебя в такое дерьмо? Одумалась, наверное! Послушай, себя со стороны!

– Вы не знаете всего… Она не просто так пошла на это!

– Ты еще оправдывать ее будешь? – не замечаю, как разгоняю машину до ста шестидесяти. Не хотел же ехать быстро. Но эмоции просто рвут меня на части.

– Я не оправдываю ее! И никогда не прощу! Но я не желаю ей того, на что она подписала меня…

– И что ты предлагаешь? Предлагаешь вернуться туда?

– Нет! Нет! Только не это!

– Тогда забудь об этой мрази. И думай о себе!

***

Кутаю девушку в плед. Веду к лифту. Наше счастье, что сейчас ночь. Днем ее внешний вид обязательно бы привлек внимание. Смотрю на ее ноги, и меня передергивает от боли, простреливающей то одно мое колено, то другое. Не думал никогда, что могу так впечатлиться израненным телом. Это в лесу я не стал спрашивать ее разрешения, закинул на плечо и понес. Здесь я не то что прикоснуться к ней боюсь, я даже боюсь спросить позволения помочь ей. Она явно будет против. Не буду волновать и без того растерянную девушку.

– Вы один живете? Я точно не помешаю вам?

– Один! Пойдем, – завожу ее в квартиру.

– Вы не подумайте ничего. Я бы к вам не поехала. Просто дома папа. Я не хочу, чтобы он видел меня такой.

Еще и папа есть. Куда же смотрел этот папа, отпуская дочку в ночь неизвестно куда. Она будто бы отвечает на мой немой вопрос:

– Он думает, что я ночую у Маши…

– Понятно, – включаю свет в прихожей. Она щурится. Очки на ее лице представляют из себя жалкое зрелище.

– Пойдем, я покажу тебе ванную. Ты без них совсем не видишь?

– Вижу! Но плохо…

Оставляю девушку в ванной.

– Я принесу тебе что-нибудь из одежды, – говорю, направляясь на выход.

Копаюсь в шкафу в поисках футболки подлиннее. Не хочу смущать ее. Боюсь, что ей будет не комфортно в одной майке. Заглядываю в комнату к Тимуру. Он спит на животе, подсунув руки под подушку. Смотрю на него. Он даже спит, как я… Приоткрываю его шкаф и дергаю с полки первые попавшиеся шорты. Одежда, наваленная кучей, сыплется на пол, не создавая особого шума, но этот говнюк все равно просыпается.

– Эй! Что ты делаешь?

– Спи!

– Что ты там ищешь?

– А тебе есть что прятать?

– Ой! Отвали! – отворачивает свою моську в другую сторону. Вероятно, припоминая, как я вытрусил у него все сигареты.

Стучу в дверь ванной. Девушка не отзывается. Повторно бью костяшками по полотну двери. Нет ответа. Приоткрываю и заглядываю внутрь.

Ульяна сидит, облокотившись спиной на стенку душевой кабины. Точно в такой же позе, в которой я нашел ее в лесу. Сидит, обхватив ноги руками, и смотрит в одну точку.

– Уль!

Она поднимает на меня свои огромные глаза, полные слез. Очки лежат рядом с ней на полу.

– Я боюсь! Я очень боюсь… Я не хочу в тюрьму…

Присаживаюсь на пол напротив нее. Беру ее лицо в ладони. Смотрю в глаза.

– Ничего не бойся! Я со всем разберусь...

22

Ульяна в душе. Вода не перестает шуметь уже минут двадцать. Я поднял Стаса своим звонком, и он уже пробивает информацию по этому уроду. Гипнотизирую дисплей телефона... Звонит.

– Да! Есть что-нибудь?

– На Филиппины летит.

Значит, не обманула "подруга". Остается теперь надеяться, что он жив.

– Во сколько самолет?

– В десять двадцать.

– Мне нужно знать, сядет он на самолет или нет. Сможешь проконтролировать?

– Конечно! Как только пройдет регистрацию, я сразу тебе сообщу. Кстати, летит он не один, а с женой и дочкой.

Прекрасно… Этот ублюдок еще и женат.

– Хорошо, Стас. Спасибо. Я твой должник.

– Да брось ты!

– До связи.

Со Стасом мы знакомы с юности. Много лет не общались. Я уехал. Общение с друзьями постепенно сошло на нет. У каждого из нас в тот период жизнь начинала набирать новые и новые обороты. Кто-то поступил и начал учиться, кто-то умудрился жениться, трое из нашей компании свинтили за границу. Жизнь закружила каждого по-своему. Мне было ни до учебы, ни до прежних увлечений. Мне нужно было вкалывать, чтобы выжить. Это позже я сделал себе образование так же, как делают его миллионы людей в нашей стране. Окончательно забросил свою детскую мечту и с головой ушел в трейдинг.

Со Стасом жизнь столкнула нас случайно. Девушка, снесшая половину морды моей тачке, оказалась женой моего старинного друга. Вот так мы и встретились снова. Девица грозила мне здоровенным мужем-мордоворотом, который приедет и раскатает меня в блин. Причем была настолько уверена в своей невиновности, что меня невольно удивляло ее поведение. Я был звездец как зол... Да и эдакая блондинка дурочка, только что свалившаяся с Луны, начинала изрядно подбешивать.

Гайцы на вызов не спешили, а мне дико необходимо было с кем-нибудь сцепиться. Вот прям распирало. Нервы были на пределе, и я ждал, дождаться не мог, когда же появится этот Годзилла, который непременно научит меня парковаться. Я слушал эту сверестелку и ждал какого-нибудь брутального бородатого байкера, с которым я и собирался решать проблему. Но приехал Стас. Вылез и своего Мине Купера, и, не разбираясь в ситуации, сразу начал заталкивать эту скандалистку к себе в машину. А когда эта миссия была выполнена, и дамочка с надутыми губами была заперта в крошечном автомобиле, решил пообщаться со мной.

Вот так три с половиной года назад я обзавелся личным хакером и возобновил отношения с другом детства. Оксанка, нужно признать, меня по сей день недолюбливает. Хоть я и простил ей ее косорукую близорукость. С условием, что Стас, наконец, наймет ей инструктора, который мало-мальски научит ее нормальному вождению.

Стою под дверью. Прислушиваюсь к звукам, доносящимся из ванной. Она что, ночевать там собирается? Теряю терпение. Стучу.

– Ульяна! У тебя все в порядке?

Девчонка молчит, а меня уже подкидывает от этого молчания. Что так сложно ответить?

– Ульяна! Я захожу, – медлю, все еще не решаюсь открыть дверь. Она была в таком состоянии, что от нее сейчас можно ожидать чего угодно.

Телефон я у нее забрал. Поставил на зарядку. Но походу это дохлый номер. Нужно переставить ее симку в одну из трубок Тимура. У него их штук пять. Думаю, что он и не заметит отсутствие одной из них. По всей квартире валяются… По-прежнему тихо. В последний раз стучу и отмыкаю дверь, благо, что замок без проблем открывается снаружи.

– Ты в порядке – спрашиваю девушку, стоящую ко мне спиной.

Она надела вещи, которые я оставил ей на стиральной машине. Белая футболка едва прикрывает попу. Да! Шорты действительно оказались не лишними. Влажные волосы струятся по прямой спине. Поразительно, она даже в удрученном состоянии держит осанку. Пробегаюсь взглядом по ее стройным ножкам с тонкими щиколотками. Кстати, и запястья у нее такие же тонкие и изящные. Красивая у нее фигура. Очень женственная. Изгибы такие, что прямо дух захватывает. Не просто так я залип на нее в первую встречу. Когда из кабинета выбежала, моей досаде не было предела. Целый час голову ломал, придумывал, как бы продолжить это знакомство. Сам не знаю, откуда этот азарт появился, сразу все о ней выяснил. В первую очередь меня волновал возраст.

Бывает смотришь на девушку, на лицо молоденькая совсем, а взгляд уже прожжённый, опытный. Такую сразу видно. А у этой в глазах целый микс. Что в них только не плескалось: и ненависть, и досада, и раздражение, даже стервозина какая-то мельком проскальзывала, но при этом взгляд такой чистый, совершенно неиспачканный, искренний, настоящий. Я сразу понял, что этот конь значит для нее. С какой любовью она его снаряжала... Как бережно прикасалась, гладила. Смотрела не него с такой тоской, что я невольно позавидовал ему. Вот бы на меня так посмотрела. Нет, не с тоской, с нежностью что ли? Думал, что ее болезнь о которой говорили все, просто выдумка… Напугал я девчонку, вот и не появляется, выжидает что-то. Как хорошо, что я тогда написал ей. Не написал бы, ни стояла бы она сейчас в метре от меня, не решаясь обернуться.

Когда заскочила ко мне, деньги эти кинула, я аж опешил. Каким очевидным был контраст между той девушкой, которую я увидел неделей ранее, и той, что стояла и дрожащими пальцами расстёгивала пуговицы на рубашке. Посмотрел на нее тогда и сразу понял – не мой вариант. Не нужно с ней играть. Эта девушка достойна большего, чем несколько ни к чему не обязывающих перепихов. А теперь стою, смотрю на ее прямую спину, волосы ниже талии, улавливаю ее неровное дыхание и понимаю, что поторопился с выводами. Может, это она? Может, именно она мне и нужна?

– Уль! – трогаю ее за плечо. Пойдем не кухню, я тебе чего-нибудь успокоительного налью.

Она вздрагивает и, прежде чем обернуться, скрещивает руки на груди. Опускает голову. Кивает. Я поворачиваюсь и выхожу из ванной. Следует за мной. Не знаю, откуда берутся эти вибрации, но у меня такое ощущение, что в данный момент происходит землетрясение. Не большое, магнитудой два-три балла, но ощущение довольно стойкое, само собой не проходящее.

– Присаживайся, – предлагаю ей стул, а сам тянусь за коньяком. Он стоит на столе не просто так. Я уже накатил пару раз.

– Спасибо. Но я не пью, – говорит еле слышно.

– Сейчас тебе это необходимо, – наливаю четвертую часть стакана, протягиваю ей. И наконец, смотрю на нее. Понимаю, почему пряталась.

Футболка оказалась довольно тонкой. Вероятно, мокрые волосы слегка намочили ее. И руки, неестественно скрещенные на груди, расположились там не просто так. Опускаю взгляд на ее колени. Все не так плохо, как казалось на первый взгляд. Промытые ранки не выглядят так удручающе, как при первом рассмотрении. Малодушно не предлагаю ей другую футболку. Поступаю как настоящая свинья. Не сейчас, не время, девчонка и так натерпелась сегодня. Понимаю, это прекрасно, но единственное, на что меня хватает, так это принести плед и предложить ей накинуть его на плечи. Ульяна хватается за него, как за спасательный круг. Я отвожу взгляд, дабы не смущать ее еще больше.

– Пей, – протягиваю ей стакан. Берет. Подносит янтарную жидкость к губам, морщит носик. – Давай! Давай! – помогаю ей сделать глоток, рукой придерживая дно стакана.

– Фу! Нет, спасибо… – ставит недопитый коньяк на стол. Она сделала небольшой глоток. Морщится, кривится. А у меня пред глазами малыш, которому впервые дали попробовать лимон, и его совсем не впечатлила эта кислятина.

– Ну, прямо-таки "фу"? Между прочим, очень хороший коньяк. Прости, но у меня ничего больше нет. Разве что водка. Но, боюсь, ее ты точно пить не станешь.

– Я не пью алкоголь, – говорит она, с силой вытирая губы пальцами.

– Очень зря! Иногда нужно давать своему организму отдых. Расслабляться...

– Я расслабляюсь по-другому.

– Поделишься? Может, я тоже возьму на вооружение твой метод.

– Я пресс качаю.

– Что?

– Я же сказала… Качаю пресс до тех пор, пока адски не заболит живот.

– Ну и методы у вас, девушка, – говорю, присаживаясь перед ней на присядки. Откручиваю тюбик с заживляющей мазью и аккуратно начинаю мазать ссадины на ее коленях. Снова малодушничаю. Нужно было просто отдать ей мазь, но я и тут решил воспользоваться ситуацией. Она смотрит на меня сквозь треснувшие линзы очков, а мне так хочется снять их и нырнуть в ее черные омуты.

– Ай! – морщит личико в страдальческой гримасе. Я интуитивно начинаю дуть на ее коленку.

– А что это вы здесь делаете? – слышу за спиной громкий ломающийся голос Тимура. – Ни хрена себе! А ты, я сморю, время даром не теряешь! – возмущается он. – Я только планы строю, как с ней познакомиться. Момент подгадываю, – не перестаёт бурагозить пацан. Совершенно не думая о том, как это выглядит со стороны. – А этот...

– Выйди отсюда!

Ульяна поднимает на него глаза и сильнее запахивает плед на груди. Я поднимаюсь и направляюсь к нему. Взглядом указываю на выход.

Настырный пацан смотрит на меня с досадой. То и дело бросая на нее короткие взгляды. Вывожу его из комнаты за локоть.

– Ты что, трахнуть ее уже успел? – выдает, совершенно не понижая тона.

– Ты совсем охерел!? А ну-ка быстро в кровать и баиньки. А то я тебя сейчас вырублю часов на десять. Чтобы выспался хорошенько и нос свой не совал куда не следует.

– Братья так не поступают, – цедит он сквозь зубы.

– Тимур. Окстись! Что ты вообще несешь?

– Я говорил тебе, что она мне понравилась? Ты не мог этого не слышать, – не сдается он.

Мне надоедает этот разговор. Еще с этим ссыкуном я отношения не выяснял. Заталкиваю его в комнату.

– Спать ложись, – говорю хлопнув по выключателю, отрубив в его комнате свет.

Возвращаюсь на кухню. Ульяна сидит на прежнем месте. Дышит, как будто марафон пробежала. У нас только контакт наладился, разговор завязался. Принесла нелегкая "братца".

– Уль! Не обращай внимание. Он у меня парень впечатлительный. Вместо своей тренировки сегодня посещал твою...

– Это ваш сын?

Не знаю, что ответить. Прикидываю в голове варианты.

– Брат…

– Вы очень похожи.

– Да. Есть немного.

– Егор Александрович! Спасибо вам большое. Отдайте, пожалуйста, мой телефон. Я такси вызову и домой поеду. Вещи я вам завтра передам или на днях.

Что ты несешь, девочка? Какие вещи? Да… Не просто с ней будет.

– Уль! Ты не выйдешь отсюда, пока я не выясню все, что касается этого ублюдка. Кстати, дай мне адрес своей подружки, – делаю кавычки пальцами, – с ней мне тоже нужно пообщаться.

– Спасибо. Но я сама дальше!

– Что ты сама?

– Разбираться буду, – говорит она, опуская голову.

– Ульяна! Ты сама ввязала меня в эту историю! Сама позвонила мне! Неужели ты думаешь, что теперь я буду всего лишь сторонним наблюдателем?

– Зачем вам эти проблемы? – подскакивает со стула. – Спасибо! Вы очень помогли мне! Я и правда не знаю, как бы выбиралась оттуда без вашей помощи. Но дальше я сама!

Подхожу. Снимаю с нее очки. Кладу их на стол. Ее слегка расфокусированный взгляд упирается в мои абсолютно трезвые глаза. Алкоголь совершенно не расслабил меня, а только добавил напряжения. Ее искусанные губы, такие манящие, такие алые… Черные густые ресницы порхают, как крылья темной бабочки. Обхватываю ее затылок, пропуская сквозь пальцы шелк влажных волос. Наклоняюсь и целую ее. Сдохнуть можно. Какие у нее губы... Мягкие, сладкие. Никогда не пробовал таких. Она упирается своими узкими ладошками мне в грудь. А я не могу оторваться. Целую поверхностно, боюсь напугать. Но даже сейчас я испытываю нереальный кайф, от простого почти невинно поглаживая ее губ своими. Ее дыхание учащается, а я срываюсь и все же делаю то, чего мне хочется больше всего – углубляю поцелуй. Спустя несколько секунд она с усилием давит мне на грудь, и я отступаю. Смотрю, как по ее запястью течет алая струйка крови. На моей футболке слева, там, где упиралась ее ладонь, кровавый отпечаток.

– Прости, – упираюсь в ее лоб своим. – Прости! Я не смог удержаться… – она смотрит на меня, продолжая хлопать ресницами. Молчит. Я беру ее ладони, наклоняюсь и дую на каждую из них, поочередно целуя тонкие белые запястья с паутинкой синих венок. Пойдем. Я покажу тебе комнату, в которой ты можешь отдохнуть. Я не отпущу тебя, Ульяна! Теперь точно не отпущу…