Текст книги "Прощай, мафия!"

Автор книги: Марина Рощина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 21 страниц)

– Так вот откуда этот убийственный взгляд у модели из ее последней фотосессии, – задумчиво сказал Андрей.

– Да. Я и представить не могла, что это все наркотики. Алинка отказалась работать с Натали и, как оказалось, правильно сделала. Во время той самой фотосессии случилось несчастье. Что-то вроде производственной травмы. Модели, которая снималась вместо Алины, стало плохо прямо во время съемок. Никто не знает, что там было на самом деле – передозировка или аллергия. Хотя несколько фотографий было сделано, они имели большой успех.

– И что с этой девушкой?

– Она почти месяц пролежала в коме. Потом врачам удалось вернуть ее в сознание, но лучше бы они этого не делали.

– Почему?

– У нее произошли необратимые изменения головного мозга. Она ничего не помнит, никого не узнает, не говорит. Врачи говорят о таких пациентах – овощ на грядке. Ей было всего восемнадцать… И в таком состоянии она может протянуть еще много лет. Представляешь, какой это ужас?

– Представляю. И как ее фамилия? – спросил Андрей, хотя уже знал ответ.

– Плотникова. Ольга Плотникова. Андрей, что с тобой? Ты плачешь?

Нет, Ветров не плакал. Хотя с удовольствием заплакал бы, если бы мог. Ему до боли в сердце было жаль Романа Калугина и его девочку-модель, Ольгу Плотникову, которая до конца своих дней будет вести жизнь овоща на грядке из-за того, что кто-то угостил ее наркотиками, чтобы добавить «героинового шика» на обложку модного журнала. И этот кто-то безжалостно сломал жизнь еще одного человека – Романа Калугина, который бросил любимую профессию, чтобы раствориться в бессмысленной, иссушающей душу мести. Мести Натали Крушинской, которую он считал виновницей. Но и Натали была в каком-то смысле жертвой, заложницей жестоких законов модного бизнеса, которые толкают человека на преступление ради успеха!

– Я не плачу, – с горькой усмешкой сказал Андрей. – А вот статья моя точно плакала горючими слезами. Я не смогу написать о Калугине. Роман мой друг. И даже если он не прав, я не хочу и не буду его осуждать. Возможно, это непрофессионально. Но я не могу по-другому. Пусть об этом напишет кто-нибудь другой.

– Например, Старцева, – предложила Наташа.

– Эта история для нее слишком банальна, – усмехнулся Андрей. – Андреади – другое дело. Это блюдо ей по вкусу.

– Наверное, ты прав. Интересно, она уже нашла своего русского итальянца?

– Что еще за русский итальянец? – не понял Андрей.

– Вы все еще в ссоре? – усмехнулась Наташа. – Кажется, я впервые лучше тебя осведомлена о делах твоей подружки.

И поскольку Наташа не была связана обещанием помалкивать, она охотно рассказала Андрею о последних открытиях Старцевой.

А вот это уже интересно, подумал Ветров, когда выслушал рассказ Наташи. Калугин, говоря о клиенте Старцевой, назвал его то ли русским, то ли иностранцем. Это не просто совпадение. А если старцевская «работа» не что иное, как западня, устроенная Лучковым или Лучано, черт его разберет? Хотя к чему такие сложности? Если уж Старцева так насолила крутому господинчику, не проще ли ее грохнуть и похоронить в двухэтажном гробу, который изобрел Джо Бонанно, один из боссов «Коза Ностры»? Андрей мысленно упражнялся в остроумии, стараясь заглушить внутреннюю тревогу. Черт, и почему он не узнал у Калугина, в какой номер отправилась свежевылупившаяся «ночная бабочка»? Конечно, он не собирается сломя голову бежать на ее поиски: он не намерен посвятить свою жизнь выуживанию Старцевой из дурацких историй, в которые она обожает встревать! Но все же ему было бы намного спокойнее, знай он, где она сейчас.

Глава 22
Приманка для настоящего художника

– Я слушаю вас уже целый час и так и не пойму, что, собственно говоря, вы от меня хотите? – раздраженно спросил следователь Кирилл Фролов. Эта нахального вида журналисточка порядком действовала ему на нервы: сидит развалившись, будто за столиком в баре, и несет такую околесицу, что впору вызывать скорую психиатрическую.

Оказывается, Андреади жив!

Более того, это он, и никто другой, сжег свой собственный Дом моды, после того как продал коллекцию какому-то богатому иностранцу. За миллион долларов.

И этого мало? А как насчет того, что Андреади и женушку свою молодую замочил, подменив кокаин на героин в ее пудренице?

– Наверное, у меня что-то с дикцией, – дерзила журналистка. – Потому что мне лично все понятно. Убийство Инги Скворцовой у вас не раскрыто, да? А я нашла убийцу. Точнее, вычислила.

– Это Андреади – убийца?

– Да.

– Чушь.

– Чушь? – переспросила Старцева. – Мою версию можно назвать как угодно, но только не чушью. Инга Скворцова в тот вечер возвращалась за мобильным телефоном и вполне могла увидеть Андреади, занятого приготовлениями к поджогу. Она ловкая барышня и быстро сообразила, как использовать выпавший ей шанс. Вынудила Андреади жениться на себе и подписать брачный контракт, согласно которому после развода она получает половину имущества и сбережений мужа. Я думаю, что Андреади инсценировал самоубийство именно для того, чтобы разобраться с шантажисткой. А последней каплей, переполнившей чашу его терпения, стал переезд Инги в его загородный дом и ремонт, который она там затеяла. Этого Андреади выдержать уже не смог. Ну как? Вы и теперь утверждаете, что моя версия – чушь?

– Чушь, – упрямо повторил Фролов. Не хватало ему еще соглашаться с журналюгой. – И потом, с чего вы вообще взяли, что убийство Скворцовой не раскрыто? У нас есть один очень крепкий подозреваемый.

– Кто же он?

– Вообще-то я не обязан этого говорить. Но вам, так и быть, скажу. – Фролов и сам не заметил, как вовлекся в дискуссию. – Это Юрий Родичкин. Поскольку вы работали в «Натали», то должны его знать.

– Родичкин? Последний пылко влюбленный? – насмешливо протянула Старцева. – Ха-ха-ха. Вот так подозреваемый. И что у вас за манера вечно все валить на психопатов?

– Ваша манера все валить на мертвецов ничем не лучше, – заметил Кирилл.

– Андреади – жив.

– Это вам так хочется думать. Никаких фактов, что Андреади жив, нами установлено не было. Его дом в Подмосковье опечатан. Его банковский счет в неприкосновенности, ни одна его кредитная карта ни разу не была использована. Его паспорт не засветился ни в одной гостинице, ни в одной железнодорожной кассе или аэропорту.

– Значит, он в Москве – только и всего!

– Это, как говорится, нужно еще доказать.

– Ну наконец-то! – обрадованно воскликнула Анна. – Я же за этим и пришла. Нам нужно заставить его обнаружить себя. А для этого мы должны действовать, как опытные рыболовы. Насадить наживку, на которую клюнет именно та рыбка, которая нам нужна, закинуть удочку и ждать. И если мы все сделали правильно, рыбка непременно схватится за крючок.

– Если я правильно понял вашу образную речь, самое главное в этом процессе – угадать с наживкой? – насмешливо спросил Фролов.

– Ну да! – радостно воскликнула Старцева.

– И на кого же вы собираетесь ловить Андреади?

– Как на кого? На Мику, конечно.

– Не понял? – поднял брови Фролов.

– Помните статью журналистки Белостоцкой, с которой и началась вся эта заваруха? Она посоветовала модельеру заманить капризную музу на свой рабочий стол, а иначе последняя коллекция Андреади может действительно оказаться последней.

– А при чем тут Мика? – не понял Фролов.

– Мика и была музой Андреади. Ну не в прямом смысле, конечно. Я думаю, она была манекенщицей. И участвовала в его показах.

– Откуда у вас такая информация?

– Откуда? – повторила Старцева. – Один журналист из нашей газеты прислал мне фотографии и картинки персонажей, которых звали Мика или как-нибудь в этом духе. Среди них было изображение древнегреческого бога Аполлона и его муз. Я долго думала, почему эта картинка оказалась среди других изображений, пока, наконец, не поняла: Мика и есть муза для Андреади.

– В вашей газете любопытные отношения между сотрудниками, – совершенно искренне заметил Фролов. – Но вернемся к делу. Даже если допустить, что все это правда, что Мика реально существует и она действительно любимая модель Андреади, – Фролов принципиально не использовал слово «муза», – то с чего вы решили, будто Андреади клюнет на ее возвращение?

– Белостоцкая посоветовала ему заманить к себе музу, – чуть ли не по слогам повторила Старцева. – Если Андреади не собирался умирать, зачем он оставил завещание? А что, если таким образом он просто пытался вернуть Мику?

Эта журналистка точно сумасшедшая. Да и он не лучше, если слушает ее бредни. Самое время вызвать охрану и проводить девушку до выхода, но уж больно любопытно послушать, до чего она в конце концов договорится.

– М-да, оригинальная идея, – поощрил ее Фролов. – Но только, хоть убей, не пойму, как ее осуществить. Мика ведь не объявилась даже после того, как мы поместили фотокопию письма Андреади в газеты!

– У меня есть план, – доверительно сообщила журналистка. – Вы даете небольшое интервью нашей газете, абсолютно анонимное, разумеется, в котором проинформируете наших читателей о ходе расследования, в том числе сообщите, что нашлась наследница Андреади. Правомерность ее притязаний на наследство устанавливается, но уже сейчас есть большая доля уверенности, что она говорит правду. В общем, ничего конкретного, как вы умеете. Дальше, в качестве послесловия, мы сообщаем, что законная наследница уже переехала в загородный дом Андреади. Микой буду я. А вы мне дадите пожить некоторое время в его доме.

С такой наглостью Кириллу Фролову сталкиваться еще не приходилось. Только-только вылупившаяся журналистка учит его, как проводить оперативные мероприятия и организовывать засаду!

Старцева и сама сдаваться не собиралась. Молодой, еще не задубевший в делопроизводстве следователь внушал ей некоторый оптимизм. Анна все еще надеялась уболтать Фролова.

– Ну, признайтесь, ведь я права? – лукаво улыбалась Старцева, которая, когда хотела, превращалась в настоящую кокетку. – Ведь Андреади куда больше годится на роль убийцы, чем этот ваш Родичкин.

– Определенная логика в ваших рассуждениях есть, – признал Фролов. – Но одной логики мало. Нужны доказательства.

– Живой Андреади – это доказательство? – спросила Старцева.

– Нет. Но кое-какие вопросы у меня к нему имеются.

– Тогда почему бы вам не принять мой план?

– Даже если бы я и решил устроить ловушку Андреади, то не стал бы использовать вашу персону в качестве приманки.

– Почему? – требовательно спросила Старцева.

– Потому что для этих целей у нас есть специально обученные сотрудники.

Старцева тяжело вздохнула. На лице ее явственно читалась тяжелая внутренняя борьба.

– Хорошо, – сказала она наконец. – Я согласна. Пусть будет специально обученный сотрудник. Я за славой не гонюсь, для меня главное – установить истину.

Вот чудачка, мысленно расхохотался Фролов. Неужели всерьез надеется, что он организует засаду в доме Андреади? Даже если он и сойдет с ума под влиянием тщеславной журналистки, слава богу, у него есть руководство, которое подобной авантюры в жизни не допустит.

Кирилл попытался втолковать это журналистке. Но добился совершенно неожиданного результата.

– А если ваше руководство нашу затею не одобрит, то нельзя ли это дельце провернуть, так сказать, неофициально? – спросила она.

– Как это «неофициально»? – не понял Фролов.

– Никто ничего не будет знать – только вы и я. Как только мы выманим Андреади из укрытия – забирайте его себе и делайте с ним что хотите. Лавры поделим пополам – вы у себя в прокуратуре, а я у себя в газете. Ну как, идет?

Нет, она точно сумасшедшая.

– Я не Эркюль Пуаро, – холодно ответил Фролов. – И частными расследованиями не занимаюсь.

– Вижу, что не Пуаро. Во-первых, вы не бельгиец, а во-вторых, вас никто не знает. И не узнает, если останетесь таким занудным бюрократом.

Сама того не ведая, Старцева уколола Фролова в самое больное место. Следователь был типичным середнячком. Он работал в прокуратуре не так уж мало лет, распутал десятки дел, но все эти дела тоже были средненькими: в газеты с ними не попадешь, да и мемуары тоже не напишешь. А честолюбивый Фролов все еще не оставил надежды стать звездой в своей профессиональной среде.

Пожар в Доме моды известного модельера как будто не обещал стать сенсацией, но последовавшее убийство одной из свидетельниц несколько меняло ситуацию. Что, если поджигатель действительно Андреади? Кирилл ведь с самого начала предполагал, что преступником может быть кто-то из двух обладателей ключа от мастерской: София Полонская или сам Андреади.

Разумеется, Кирилл Фролов не собирался безоговорочно принять на веру утверждение журналистки, будто Андреади жив. Но если есть хотя бы один шанс проверить это, почему бы не попробовать? И потом, он все время помнил о фотографиях коллекции, которые были сделаны Натали Крушинской по просьбе Андреади. Раньше он не мог найти этому факту разумного объяснения. Зато теперь, в свете утверждений Старцевой, что Андреади продал коллекцию, отказавшись от любых прав, все становилось ясным как божий день.

Конечно, подключить к расследованию журналистку – грубейшее нарушение должностных инструкций. Но кто из следователей их не нарушает? Другое дело – с какой целью и какой результат ты получишь в ходе этого нарушения. И все же, как ни заманчив план журналистки, так рисковать ее жизнью он не имеет права.

– Это слишком опасно, – сказал он.

– Вовсе нет, – горячо запротестовала Старцева. – Никакой угрозы для Андреади я не представляю. Он решит, что я простая авантюристка, которая решила отхватить куш, воспользовавшись неопределенностью завещания. Все, что он может со мной сделать, – выгнать с позором из своего дома. Но это я уж как-нибудь переживу. Да и то сомнительно – в школе я занималась каратэ. С тех пор многое подзабыла, но уж с таким лощеным фруктом, как Андреади, справлюсь.

И все же, как ни красноречива была Старцева, поколебать несговорчивого следователя ей оказалось не под силу. Он не желал рисковать. Более того, он даже не хотел принимать ее всерьез: когда она сказала, что кто не рискует, тот не пьет шампанского, он с хитренькой улыбочкой сообщил ей, что шампанским не интересуется, а пьет исключительно водку. При этом он весьма выразительно посмотрел на часы.

– Хорошо, – вздохнула Анна. – Если вы не хотите, чтобы я вам помогала, – не надо. Только знайте: я от своего плана не откажусь. Найду способ проникнуть в дом Андреади и без вашей помощи. К вашему сведению, у меня репутация отъявленной нарушительницы законов. Но тогда вы точно не сможете контролировать ситуацию.

Кирилл Фролов, который был в курсе похождений Старцевой в шкуре модели Венеры Зориной, сразу понял, что наглое заявление журналистки – не пустое бахвальство. Он придвинул телефонный аппарат и начал набирать номер оперативной группы, которая участвовала в расследовании.

Старцева еще не знала, куда звонит следователь, но по его глазам она поняла, что победила.

Несколько дней спустя в отделе криминальных расследований газеты «Репортер» появилось небольшое интервью с представителем следствия по делу Андреади, который в силу понятных причин не пожелал назвать себя, но согласился прокомментировать ход следствия. Ничего нового следователь не сообщил: отвечая на вопросы, он ограничился дежурными фразами, что следственная группа активно отрабатывает несколько рабочих версий, но называть преступников пока еще рано. Маленькая сенсация появилась лишь в самом конце интервью, когда корреспондент газеты задал следующий вопрос:

«Вопрос.Из конфиденциальных источников нам стало известно, что недавно нашлась наследница Андреади, некая Мика, упомянутая в предсмертной записке модельера. Насколько эта информация соответствует действительности?

Ответ.Женщина, которая заявила о себе как о наследнице состояния Андреади, действительно существует. Ее зовут Мика, и она имеет веские доказательства того, что является именно тем человеком, которого указал модельер в своем завещании. Доказать правомерность ее притязаний предстоит адвокатам Андреади.

Вопрос.Кто же она такая, эта таинственная Мика?

Ответ.Мика – бывшая модель. Она принимала участие в первых показах Андреади и была для модельера чем-то вроде музы. Вот почему все свое состояние он завещал ей.

Вопрос.Почему же она так долго не давала о себе знать? Ведь со дня гибели модельера прошел уже месяц.

Ответ.Последние годы Мика жила в Австралии. Теперь, унаследовав огромное состояние Андреади, Мика собирается навсегда вернуться на родину».

В разделе светской хроники о Мике вспомнили дважды.

«Любимая модель Александра Андреади, девушка по имени Мика, не дожидаясь официального признания ее наследницей модельера, уже переехала в его подмосковный особняк. В ближайших планах новоиспеченной владелицы – основательный ремонт дома и покупка новой мебели. Старую мебель, а также прочие предметы обстановки, в том числе коллекцию картин и старинных книг, принадлежавших покойному модельеру, наследница планирует выставить на аукцион. Вырученные средства пойдут на благотворительные цели».

Вторая заметка, в которой упоминалась Мика, касалась предстоящего показа в Доме моды Александра Андреади.

«Звезда первой коллекции Андреади собирается посетить показ его последней работы. Это будет первый выход в свет девушки, которая в одночасье стала богачкой благодаря щедрости художника, воздавшего своей музе. В телефонном интервью, которое дала Мика нашей газете, она сообщила, что с огромным нетерпением ждет дня показа. «Я не верю злобным нападкам подкупленных журналистов, уверяющих, что Андреади уже не сможет поразить публику, – сказала Мика. – Мне кое-что известно о его последней коллекции. Она называется «Прощай, мафия!». Уверяю вас – она великолепна. Я обязательно куплю себе что-нибудь из последней коллекции моего любимого модельера».

Томясь в роскошной гостиной Андреади, Старцева до дыр зачитала этот номер «Репортера». Все три заметки убедительно создавали эффект присутствия Мики. Андреади должен поверить, что его муза вернулась. С особым удовольствием Аня читала заметку о планах наследницы по переустройству дома. Это была ее идея. Всем известно, как Андреади трясся над своим барахлом, – он ни за что не потерпит, чтобы какая-то девица, будь она хоть тысячу раз муза, распродавала оптом и в розницу годами накопленное добро.

Вообще, быть наследницей Андреади – скука смертная. Первое время Старцева чувствовала себя посетительницей музея: с почтительным выражением на лице она обошла вдоль и поперек дом Андреади, любуясь на старинную мебель, картины в золоченых рамах, ковры ручной работы и дорогой фарфор. Но очень скоро вся эта показушная роскошь ей приелась. К тому же ей было абсолютно нечего делать в этом дворце. Из развлечений в доме Андреади она обнаружила бильярдную, домашний кинотеатр и погребок с дорогими винами, все больше французскими и итальянскими. В бильярд в одиночку играть скучновато, к винам Аня была равнодушна, а домашний кинотеатр надоел ей часа через два. Оставалось уговаривать себя, что рано или поздно все ее мучения вознаградятся.

На все про все Кирилл Фролов дал ей три дня. Для ее безопасности выделил специального человечка, который присматривал за домом. Аня хоть и уверяла Фролова, что это совершенно излишне, и даже для убедительности продемонстрировала ему один простой, но очень эффектный бросок из каратэ, все же внутренне успокоилась. Оставаться один на один с Андреади ей не очень-то улыбалось.

Хотя… Сейчас, когда до окончания операции оставалась только одна ночь, Старцева была готова умолять Андреади об этом. Но никакого Андреади здесь не было, дом оставался пустым и безмолвным.

Чтобы не свихнуться от скуки и непрерывного ожидания, Аня взяла пачку модных журналов, которых в запасниках Андреади хранилось великое множество, и улеглась прямо на полу в гостиной, вместе с бокалом любимого апельсинового сока. Она сама и не заметила, как задремала.

Проснулась она оттого, что ясно почувствовала: в доме кто-то есть. Где-то на границе сна и яви она четко уловила стук хлопнувшей двери. Конечно, при желании этот звук можно смело списать на причуды подсознания, но на что списать скрип деревянных ступенек, стонущих под тяжестью человеческого тела? Рыбка клюнула?

– Тук-тук-тук, – услышала она чей-то насмешливый голос. – Можно войти?

Вежливая рыбка. Аня вытянула шею, пытаясь разглядеть визитера, и тут же снова опустила голову с радостью и разочарованием одновременно. Ее навестил Фролов.

– Итак, если я правильно понял, эксперимент не удался? – спросил он.

– У меня еще есть время, – оповестила Аня. – Впереди целая ночь.

– Если бы Андреади был жив, он пришел бы сразу, как только узнал о том, что в его доме кто-то обосновался. Три дня я дал на случай его отсутствия в Москве. И с какой радости торчать здесь еще одну ночь?

– Может, он как раз сейчас мчится из аэропорта, – предположила Старцева, ухватившись за идею Фролова.

– Пустые надежды, – махнул рукой Фролов. – Андреади больше нет. И он никогда не вернется в свой дом. Разве что на спиритическом сеансе. Давай, собирайся. Поигрались, и хватит.

– Нет, – жестко возразила Старцева. – Я никуда не уйду. Вы позволили мне находиться здесь до завтрашнего утра.

– Как хочешь, – бросил Фролов. – Но своего человека я отпускаю. Ты останешься здесь одна.

Фролов не спал почти целые сутки и сейчас не испытывал ничего, кроме раздражения. И как он мог поддаться уговорам дилетантки, решившей поиграть в детектива? Какие у него факты, что Андреади жив? Да никаких. Ему нужно работать, раскручивать версию Родичкина, которого так и не поймали после побега с кладбища, а не караулить журналистку в пустом доме. Довольно иллюзий. Он немедленно снимает охрану.

Старцева не видела человека, которому Фролов поручил за ней присматривать, но незримо ощущала его присутствие. Сейчас, когда Фролов уехал и забрал его с собой, она сполна ощутила свое одиночество. Аня поежилась. Все вокруг было таким чужим и враждебным. Как провести еще одну ночь в стане врага? Может, позвонить Ветрову? Нет, не стоит. Они по-прежнему в ссоре, да и сколько можно использовать Андрея вместо палочки-выручалочки каждый раз, когда она впутывается в какую-нибудь историю!

Совсем некстати она вспомнила слова Фролова о спиритическом сеансе. А что, если она и вправду ошиблась в своих расчетах: Андреади погиб, и тело его покоится на дне морском? Какой ужас! В каком-то романе-страшилке она читала, что, если тело умершего не предано земле, душа его еще будет долго бродить по свету, не находя успокоения.

Она совсем спятила от страха и безделья, если позволяет себе подобные рассуждения. Старцева уговаривала себя, что ничего страшного в пустом доме с ней приключиться не может, а ноги между тем сами несли ее в кабинет Андреади – во время своих прогулок по дому она успела разузнать, что это была единственная комната, оборудованная внутренним замком.

Запершись в кабинете модельера, Старцева почувствовала себя в относительной безопасности. Правда, долгожданный душевный покой так и не наступил. Ей казалось, что дух Андреади витает где-то рядом. Аня опасливо поглядывала на массивный письменный стол, стоящий у окна. Должно быть, за этим столом сидел Андреади в ночь перед своим исчезновением, писал предсмертные записки своим врагам и недругам. Там все оставалось как при Андреади: стопка писчей бумаги, «паркер» с золотым пером, орфографический словарь и несколько глянцевых журналов, по виду далеко не первой свежести. Старцева ухватила самый верхний и прилегла на кожаный диван – авось за чтением ночь пройдет быстрее.

Подушечка жестковата, но в принципе жить можно. Аня открыла журнал и сразу поняла, что вряд ли сумеет им зачитаться. Журнальчик-то на любителя, специальное издание для мужчин с нетрадиционной сексуальной ориентацией.

Звездой этого номера был сам Андреади. На первой странице был опубликован заголовок:

«Герой нашего времени – модельер Александр Андреади. Откровенное интервью со звездой, а также эксклюзивные фотографии модельера см. на странице 75».

Откровенное интервью не могло не заинтересовать Старцеву. Может, в нем Андреади вспомнит свою любимую модель? Хотя… читателям этого журнала вряд ли будет приятно узнать об увлечении их героя женщиной.

Долистать до семьдесят пятой страницы ей не удалось – со страшным треском створки окна в кабинете распахнулись, и в проеме его показалась чья-то белобрысая всклокоченная голова. Следом за головой обнаружились по очереди шея, плечи и все остальное, пока, наконец, всей своей персоной в комнату кубарем не ввалился Юра Родичкин, в джинсах с испачканными землей коленями и осенней листвой, застрявшей в волосах. Он подмигнул ей и заговорщически прошептал:

– Никого?

– Никого, – тоже шепотом ответила Аня, не очень понимая, кого, собственно говоря, он имеет в виду.

– Отлично, – радостно воскликнул Родичкин. – Ты не возражаешь, если я тут немного погреюсь? Да и перекусить не мешает. Все-таки пролежать три дня на чердаке – это, знаешь ли, не на пляже в Сочи.

– На каком чердаке? – не поняла Аня.

– Соседнего дома. Вон того, который продается. Там уже давно никто не живет.

– А зачем?

– Чтобы следить за тобой, – охотно объяснил Родичкин.

Вот и допрыгалась, подруга, с ужасом думала Старцева. Сомнений нет – этот странный тип выбрал ее объектом преследования взамен погибшей Инги Скворцовой. Ну и жизнь ее ожидает – врагу не пожелаешь.

– Послушай, Родичкин, – начала втолковывать Анна. – Я же объясняла тебе – я не модель, а журналистка. Я не твой формат, понимаешь? Ну, чего ты за мной таскаешься?

– Нужно, – упрямо отвечал Родичкин.

Кто бы в этом сомневался! У каждого маньяка свое «нужно», и оно для него свято и нерушимо. Так что спорить бесполезно, еще разозлишь, чего доброго. Кто его знает, на что он способен в ярости!

– Ладно, оставайся, – разрешила Старцева. – Только с едой у меня не густо. Только кофе и крекеры.

Родичкин не привередничал. Он с наслаждением развалился в мягком кресле, с аппетитом захрустел печеньем, запивая его горячим кофе. А чтобы кайф был полным, снял кроссовки, откуда-то из-за пояса достал пистолет и выложил его на стол.

– Это еще что? – вытаращила глаза Старцева.

– «Багира», – с гордостью сообщил Родичкин. – Калибр 15 миллиметров, емкость магазина 15 патронов, а весит всего 700 граммов. Крутейшая вещь. Я машину продал, чтобы ее купить.

– Зачем?

– В целях личной безопасности. Знаешь, как сейчас на улицах неспокойно?

Старцева покачала головой. Вы только посмотрите, люди добрые, что на свете делается! Настоящий псих, да еще и вооруженный огромной пушкой, как ни в чем не бывало бродит по улицам, а милиция и в ус не дует. Додумать свою обличительную речь Старцевой не удалось – она вдруг вспомнила, как не далее чем три дня назад уверяла следователя Фролова, что Родичкин и мухи не обидит, и вообще, привычка вешать все преступления на психопатов – не более чем демонстрация профессиональной беспомощности.

Хотя, по правде говоря, сейчас из них двоих в меньшей безопасности был именно Родичкин. С чудовищным хрустом он пожирал крекеры, и Анне казалось, что рядом с ней сидит голодная собака, уничтожающая груду костей. Все с большей теплотой Старцева поглядывала на пистолет – кто знает, как долго продлятся ее мучения: пока Родичкин сожрал не больше трети пакета.

Чтобы не зацикливаться на ужасных звуках, Аня вернулась к чтению журнала. Она быстро добралась до семьдесят пятой страницы, где ей было обещано откровенное интервью с Андреади. Аня быстро пробежала его глазами и разочарованно перевернула страницу – как она и предполагала, о Мике ни слова.

На всякий случай она проглядела фотосессию Андреади. Весьма игривые фотографии, между прочим. Несмотря на возраст, фактурой и куражом модельер ничуть не уступал своим моделям. Одна из фотографий привлекла внимание Старцевой. Обнаженный по пояс Андреади демонстрировал великолепный мускулистый торс.

– С него запросто можно лепить статую Аполлона, – заметила Старцева. – О, татуировочка миленькая!

Плечо Андреади украшал рисунок в виде двух букв «А», сплетенных так причудливо, что издали он напоминал летучую мышь с распахнутыми крыльями.

– Супер! – восхитилась Старцева. – Мастер определенно с фантазией. Тебе никогда не хотелось сделать татуировку? – спросила она Родичкина.

– Нет, – равнодушно ответил тот.

– А я хочу. Только классную. Вот такую, как у Андреади. Интересно, какой мастер делал ему этот рисунок?

Три дня взаперти сделали свое дело. Старцева с таким энтузиазмом бросилась на поиски мастера, будто от этого зависела судьба расследования. Она тщательно перелистала записную книжку Андреади, выуженную из ящика письменного стола, пока наконец не обнаружила то, что искала, – слово «тату» и номер телефона напротив.

– Будем надеяться, что это не номер Ивана Шаповалова, – пошутила она.

Накручивая диск на старинном аппарате, Старцева вовсе не думала, что на дворе уже глубокая ночь, и очень удивилась, услышав на том конце провода сообщение автоответчика:

– Татуировочный салон «Амстердам». Мы не рабы, рабы не мы. Так же как и вы, мы не работаем по ночам и ждем вас завтра утром. Если у вас есть что сказать, оставьте ваше сообщение после сигнала.

– Черт, – ругнулась Старцева и с яростью швырнула трубку.

– Ты чего так раскипятилась? – удивленно посмотрел на нее Родичкин. – До утра не можешь потерпеть со своей татуировкой?

– Не могу, – огрызнулась Старцева.

Ждать до утра было просто невыносимо. Она и так три дня прождала неизвестно чего. А сейчас ее посетила совершенно гениальная мысль, которая экстренно нуждалась в проверке. Вот только для этого ей просто позарез был нужен мастер, который сделал Андреади такую чудесную татуировку. Но делать нечего, придется ждать до утра только потому, что сотрудники татуировочного салона «Амстердам», видите ли, не рабы.

Стоп. Она уже слышала слово «Амстердам», и именно в связи с татуировкой. Неудачливый ворюга Зотов рассказывал ей о своем друге, мастере-татуировщике Амстердаме, который, в отличие от Софии, заколачивает бешеные бабки и ездит на «БМВ». Может, это именно тот Амстердам?

– Мне нужно в Москву, – решительно заявила Аня.

– Татуировку делать? – спросил Родичкин.

– Точно.

– Придется подождать до утра, – отозвался он. – Последний автобус уже ушел, а первый будет только в шесть утра.

– Некогда мне ждать до утра, – огрызнулась Старцева. – Попробую поймать машину. Как-нибудь доберусь. А ты, если хочешь, оставайся.

– Ни один нормальный человек ночью на дороге не остановится, – авторитетно заявил Родичкин. – Только бандит или маньяк какой-нибудь.

– Ничего, справлюсь, – беспечно отмахнулась Старцева. Как только у нее обозначилась новая цель, она тут же позабыла обо всех своих страхах. Да и потом, маньяком больше, маньяком меньше – какая разница?