Текст книги "Прощай, мафия!"

Автор книги: Марина Рощина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 21 страниц)

– Три короля, – бросила карты Зорина. – На самом деле я никакая не модель. Я журналистка, зовут меня Анна Старцева, и я расследую историю, которая началась с пожара в Доме моды Андреади.

– Не верю, – не уступал Зотов. Как же, журналистка! Типичная безмозглая моделька.

– Верю, – стояла на своем София.

Зорина перевернула карту: три короля. И превратилась в Старцеву. А Зотов, который уже посматривал на банк, как на собственный кошелек, недоверчиво зыркнул на Зорину-Старцеву, но все же сгреб карты, ее и Софии.

– Две семерки. А я знаю, где спрятана новая коллекция Андреади. – Зотов подмигнул Софии.

– Не верю, – ответила Старцева.

– Конечно верю, – пожала плечами София. Разве не она только что ему все разболтала?

Две семерки на столе и очередную порцию карт приняла Старцева. Снова пришла очередь открываться Софии.

– Четыре дамы. Зато я знаю, кто устроил пожар в мастерской Андреади, – уверенно объявила София.

– Верю! – выкрикнули Зотов и Старцева.

С лукавой улыбкой София открыла карты: три дамы и валет. Зотов и Старцева уставились друг на друга – свое «верю!» они выдали почти одновременно.

– В этом случае карты забирает игрок, сидящий справа от ходящего, – заявила София, и, заметив недовольный взгляд Зотова, мягко добавила: – Таковы правила.

Старцева не возражала. Игра становилась все более захватывающей. И разговор тоже. Только бы подольше не заканчивалась эта партия!

– Два валета, – выложила карты на стол журналистка. – Отныне никто больше не будет называть Андреади «русским Версаче». На самом деле он не голубой.

– Не верю, – швырнул свою пару Зотов.

– Верю, – традиционно поддержала игру София. Личная жизнь кумира никогда ее не интересовала.

Старцева открыла своих валетов и с приятной улыбкой подвинула их к Зотову. То же самое сделала София.

– И не подумаю брать эти карты! – возмущенно отбивался Зотов. – Ты это придумала. Всем известно, что он был «голубец».

– Газеты нужно читать, – назидательно сказала Старцева. – Незадолго до смерти Андреади женился на модели Инге Скворцовой. И все его россказни про собственную нетрадиционную ориентацию – чистой воды пиар. Так что давай, забирай.

Чертыхаясь, Зотов забрал карты. Игра продолжалась. Он долго думал, с какой карты ему пойти.

– Два туза, – объявил он наконец. – А я как-то раз обыграл в покер настоящего Версаче.

– Не верю, – сделала ставку Старцева. Враки из серии вице-мисс «Московская красавица» и лауреат Конкурса Чайковского, решила она.

– Верю, – казалось, только из принципа согласилась София.

Зотов перевернул карты. Два туза. Теперь разъярилась Старцева.

– Будет врать-то! – посоветовала она Зотову. – Где это ты мог обыграть в покер Версаче? Хотя постой… Я, кажется, догадалась. Как-то раз я расследовала одну очень запутанную историю. Таких у меня было немало, – важно прибавила она, стараясь произвести впечатление. – И там участвовал один сбытчик наркоты, начинающий кинорежиссер. Возможно, поэтому его прозвали Челентано. Твой Версаче тоже из таких?

– Мой Версаче не из таких, – сквозь зубы процедил Зотов. – Мой Версаче настоящий. Могу фотографию показать.

– Где ты и Версаче? – ехидно спросила Старцева.

– Именно.

– Для знатоков компьютерного дизайна это не проблема, – отмахнулась Старцева. – Ладно, давай свои карты. Будет мне урок – не садись играть в «верю – не верю» с шулерами. Ходи, София.

– А я уже все. – Хозяйка продемонстрировала пустые руки. – Сбросила все карты.

Впервые в жизни София Полонская выиграла в карты. Первым делом она водрузила статуэтку обратно на полку. Затем деловито сгребла банк и положила рядом с собой. Детская игра-забава принесла ей неплохой выигрыш. Но это было только начало. А впереди ее ждал большой куш!

Глава 15
Большой куш

Старцева и не пыталась скрыть довольства собой. Ветров обвиняет ее в непрофессионализме? Что ж, может, она и не профессионал, но гений – наверняка. Потому что только настоящий гений журналистики способен без единой идеи, на чистом вдохновении в считаные секунды создать ситуацию, когда клиент захочет сам пооткровенничать с тобой.

Она шла к Софии Полонской с единственной целью: разузнать у ближайшей помощницы Андреади о загадочной Мике. София могла просто выставить ее вон – то, что Анна слышала об этой странной девице, не слишком обнадеживало в плане завязывания дружеской беседы. София могла сама оказаться Микой – Андреади не сильно баловал ее при жизни и вполне мог таким вот образом отблагодарить. София могла быть не Микой, а просто убийцей Инги Скворцовой – кокнула модельку из ревности, и дело с концом.

Глупая детская игра «верю – не верю» оказалась отличным способом узнать, кто есть кто, и заодно повернуть разговор в нужное русло. Старцева, например, сразу поняла, что София Полонская не врет, и вряд ли делала это хоть раз в жизни. Она оказалась полной противоположностью деятельной, уверенной в себе Старцевой. Возможно, поэтому Анна сразу почувствовала к ней симпатию. Другое дело – Зотов. С первого взгляда видно, что жулик. Хотя хорошенький, даже красивый… если бы не жалкий, потерянный вид, который бывает у мужчин, которые гроша ломаного за душой не имеют. Аня так и не поняла, кем он приходится Софии. Особенно после признания, что в жизни у нее не было ни одной любовной связи! Старцеву интересовал Андреади, а вовсе не Зотов.

София, окрыленная первым в жизни выигрышем, все время улыбалась и даже предложила Старцевой остаться пообедать. Она ничуть не злилась на журналистку, которая надула ее, представившись моделью, а наоборот, восхищалась тем, как ловко ее провели. За обедом они уплетали пельмени с уксусом и сметаной и болтали о деле Андреади.

– Я почти уверена, что пожар в мастерской Андреади устроила Инга Скворцова, – заявила Старцева.

– Зачем? – спросила София.

– Думаю, ей заплатили.

– Кто?

– Возможно, Мика.

– Какой еще Мика? – насторожился Зотов.

– Не какой, а какая. Та самая, которой Андреади завещал все свое имущество. Кстати, София, ты не знаешь, кто бы это мог быть? Если Андреади и правда завещал ей свои деньги, она очень близкий ему человек.

– Нет, я не знаю никакой Мики, – покачала головой София. – И ни разу не слышала о ней от Андреади. Ты уверена, что правильно расслышала имя?

– Еще бы! – отозвалась Старцева. – Инга попросила кофе. Ну, я и принесла ей чашку. Скворцова как раз по телефону разговаривала. Вопила в трубку так, что слышно было даже в соседнем павильоне. Я своими ушами слышала, как она орала: «Мне нужно срочно найти Мику! Эта сука ни копейки из моих денег не получит». Инга, мол, еще не решила, что дешевле – убить Мику или аннулировать завещание. Насколько я поняла, завещание не было оформлено как полагается, это была просто фраза, где говорилось о Мике, и еще рисунок.

– А что за рисунок? – поинтересовался Зотов.

– Да, что за рисунок? – повторила София.

– Кажется, бабочка. Или что-то вроде этого.

– Бабочка? – встрепенулась София. И легкая паника промелькнула в ее глазах.

– Да. Тебе это о чем-то говорит? – тут же вцепилась в нее Старцева.

– Нет. То есть да. То есть нет, потому что это не имеет никакого отношения к завещанию Андреади, – путано объяснялась София. – Вспомнилось кое-что, но, может быть, я ошибаюсь. А с чего ты вообще взяла, что Мика имеет отношение к пожару? – не очень ловко повернула она разговор на другие рельсы.

– Вот именно, – поддакнул Зотов. – Если тебе так уж хочется сделать из Мики козла отпущения, нужно было обвинить ее в убийстве Андреади, а вовсе не в поджоге мастерской.

– Может, именно этого она и добивалась, организовывая пожар, – предположила Старцева.

– Чего «этого»? – одновременно спросили Зотов и София.

– Его смерти.

– Как это?

– Вы что, никогда не слышали об «эффекте бабочки»? – с изумлением спросила Старцева, хотя сама узнала о нем пару недель назад. – Говорят, что взмах крыла бабочки в одном полушарии земного шара может привести к тайфуну в другом. Мика наняла Ингу устроить пожар, а дальше события покатились как снежный ком. И в итоге привели к самоубийству Андреади. Как ни крути, а больше всех от его смерти выиграла Мика. Я не знаю, кто такая эта Мика и кем она приходится Андреади. Но она чертовски хитра, это точно. И очень хорошо знает Андреади. Допустим, она решила завладеть состоянием модельера. И что она делает? Зная, что Андреади, как и все творческие люди, обладает тонкой, подвижной психикой и склонен к суициду, создает условия, способные подтолкнуть его к роковому шагу. С помощью Инги Скворцовой она устраивает пожар в мастерской. Коллекция погибла. Какой удар для Андреади! Он уже в состоянии близком к самоубийству. Затем появляется разгромная статья, которая деморализует модельера…

– И Василиса, компаньонка Андреади, – вставила София, – тоже чуть не убила его из-за сгоревшей коллекции. Она считала, что кто-то ему отомстил. А у нее накрывалась сделка с Пауло Лучано, итальянским бизнесменом.

– И это была последняя капля! – воскликнула Старцева. Она впервые в жизни слышала о бизнесмене Лучано, но факт его существования не только не противоречил, но и отчасти поддерживал ее версию. – Андреади не выдерживает давления со всех сторон и кончает жизнь самоубийством. Затем Мика подбрасывает фальшивую записку-завещание, и дело сделано. Графологическая экспертиза, конечно, заметит разницу между настоящим почерком Андреади и подделкой, но может списать это на тяжелое психологическое состояние модельера. Мика ликует. Ее цель достигнута. Но тут выясняется, что незадолго до смерти Андреади женился на давней любовнице Инге Скворцовой. Вдова элементарно может признать завещание недействительным, и плакали тогда Микины денежки. И она принимает решение убить Ингу. Ну, как вам моя версия? – обратилась Аня к слушателям.

– Притянута за уши, – заявил Зотов.

– На все сто процентов, – поддержала его София. – Во-первых, Андреади не обладал тонкой и подвижной психикой, равно как и склонностью к самоубийству. Он обожал жизнь во всех ее проявлениях и очень боялся умереть. А во-вторых…

– А во-вторых, – продолжил Зотов, – коллекция Андреади вовсе не сгорела. Андреади успел ее перепрятать. И если он знал, что его коллекция цела и невредима, какого черта ему впадать в депрессию?

– Я думаю, что коллекция сгорела, – заявила Старцева. – Эта статья, что Андреади все знал и заранее ее спрятал, – чистой воды туфтец. Я сама работаю в газете, все эти штучки знаю. Статью заказали с одной только целью: заманить людей на последний показ Андреади и распродать содержимое всех его сундуков и запасников.

– Это правда? – в упор спросил Зотов Софию. Только теперь он понял, что означали ее мучения с карандашом и бумагой, да и странный жест, когда он спросил ее о месте, где спрятана коллекция.

– Это правда. Хотя и неправда, – как обычно, начала метаться София. – То есть статью действительно заказали. Только под видом последней коллекции Андреади планировали представить мою коллекцию. Меня Василиса уговорила, – добавила София извиняющимся тоном. – Но дело в том, что коллекция и на самом деле не сгорела. И поняла я это только сейчас.

– Не сгорела? Почему ты так решила? – спросила Старцева.

– Из-за того рисунка. Из-за бабочки. После пожара я копалась на пепелище – думала, может, что-то уцелело. Нашла несколько полурасплавленных стразов, кусочки кожи и брошь в виде бабочки, сложившей крылья. Ну, ту самую, которую потом нашли на пляже. Но дело в том, что это было платье из первой коллекции Андреади, почему-то оно не продалось. Хотя это было великолепное платье… В тот день его наконец-то купили. И оно лежало у меня на столе в мастерской. А потом исчезло. Я думаю, в ту ночь в мастерской для маскировки сожгли все нераспроданные вещи Андреади, а настоящую коллекцию похитили. Боже, какое счастье! – вдруг воскликнула она.

– Почему счастье? – не поняла Старцева.

– Потому что есть шанс ее найти! Потому что я не могу придумать новую коллекцию. Потому что боюсь подвести Василису и ее итальянца, которому пообещала, что показ состоится в срок. Нужно просто найти коллекцию, и мы все будем спасены. – Тут София зачем-то посмотрела на Зотова, у которого от ее взгляда неприятно засосало под ложечкой.

Неужели знает? – ужаснулся Зотов и прикинул, чем ему грозит разоблачение.

А Старцева подумала, что кража коллекции и отсутствие у Андреади тонкой и подвижной психики, равно как и склонности к самоубийству, нисколько не разрушают ее первоначальную версию, только слегка ее видоизменяют.

– Пусть коллекция жива. Пусть Андреади психически устойчив, как космонавт. Пусть! – продолжала рассуждать Старцева. – Мика могла одним выстрелом убить сразу двух зайцев. С одной стороны, коллекция как бы сгорела, и, даже если Андреади и не в депрессии, все думают, что он в депрессии. Затем Мика убивает Андреади и подбрасывает фальшивые письма, в том числе и то, где Андреади якобы оставляет ей деньги. По-моему, это вполне возможно.

– А где же труп? – поинтересовался Зотов.

– Да. Где труп? – поддержала София.

«Эта парочка определенно действует мне на нервы, – подумала Аня. – И что у них за дурацкая манера задавать одинаковые вопросы! Как супруги, которые прожили вместе лет пятьдесят».

– Я не знаю, где труп, – честно призналась Старцева. – Может, преступница собиралась выдать смерть Андреади за самоубийство. Но у нее не получилось. И ей пришлось спрятать тело.

– Как это – не получилось? – удивленно вскинула брови София.

– Думаешь, это так просто – выдать убийство за самоубийство? Может, она стреляла в него из пистолета. И промахнулась. Целилась в голову, а попала в плечо. Потом в другое. Хорошенький самоубийца, весь в дырочках, как дуршлаг. Впрочем, главное не это. Главное – что у меня есть стройная и логичная версия. Вот почему мне так важно найти эту Мику.

Старцева ждала аплодисментов. И никак не рассчитывала попасть под обстрел критики.

– Знаешь, по-моему, твоя версия не очень оригинальная, – начала София.

– Даже пошлая, – вторил ей Зотов. – Убивать из-за завещания? Да на этом…

– …Да на этом построено не меньше половины детективных романов! – подхватила София. – И вообще, незачем бросать в одну кучу и мячи, и кирпичи. Коллекцию Андреади украли. Зачем? Чтобы продать, а затем…

– …Совершенно случайно в это же время вышла разгромная статья, – напомнил Зотов.

– А смерть Андреади действительно была самоубийством. Это случается с самыми стойкими людьми, а деньги…

– …А деньги были завещаны Мике – как близкому человеку в жизни Андреади, – подвел итог Зотов.

Тут Старцева окончательно вошла в ступор. Подумать только, какая-то сомнительная парочка, состоящая из одной портнихи и одного специалиста по буре, будет называть ее версию пошлой? И в придачу объяснять ей, профессионалу, истинную картину преступления! И потом, уж больно складный у них вышел дуэт, будто они ночь напролет репетировали эту речь.

Решив, что информации для размышления она подсобрала достаточно, а о Мике София действительно ничего не знает или просто не хочет говорить, Анна начала прощаться. Напоследок она еще раз взглянула на позолоченную статуэтку, которая явно приглянулась Зотову. Похожа на приз за победу в каком-то соревновании.

– Твоя? – спросила Аня Софию.

– Нет, что ты, – засмеялась она. – Мамина. Моя мама была пианисткой, это приз за победу в Международном конкурсе имени Ферруччо Бузони. Самая дорогая вещь в моем доме. А грабители почему-то на нее не позарились…

– Грабители?

– Ну да. Прошлой зимой влезли в мою квартиру. Через балкон, – добавила она и выразительно посмотрела на Зотова.

– И что-нибудь украли?

– Вы будете смеяться, но украли только несколько моих эскизов. Не понимаю, кому они могли понадобиться?

Не успела Анна отойти от дома Софии, как кто-то ее окликнул:

– Эй, журналистка! Притормози-ка. За тобой не угонишься.

Аня обернулась. Припадая на одну ногу, за ней бежал Зотов. Старцева остановилась.

– Ну, чего тебе?

– Поговорить. Без Софии.

Так-так. Значит, она не ошиблась: этот парень знает о деле Андреади ничуть не меньше, чем София, возможно, даже замешан по самые уши. Вот только чего ради он решил с ней пооткровенничать? Мерзкий тип, и, что бы он ни сказал, она не поверит ни единому слову.

– Ты на самом деле считаешь, что Андреади убила или довела до самоубийства эта самая Мика?

– У нее есть мотив, – пожала плечами Старцева. – И это главное.

– И эту манекенщицу, Ингу Скворцову, тоже пришила она?

– У нее была причина, – все так же невозмутимо ответила Старцева.

– Твоя Мика – настоящее исчадие ада, – усмехнулся Зотов. – Только это ложный след. Ты тратишь время не на того человека.

– Это почему же? – поджала губы Старцева.

– Потому что я знаю, кто объявил войну Андреади. И это совсем не Мика.

– А кто же это?

– Некто Павел Петрович Лучков. Хотя имя наверняка вымышленное. Этот человек очень хотел заполучить последнюю коллекцию Андреади. И поскольку Андреади ни за что не соглашался продать ее до показа, Лучков был готов ее украсть. Конечно, не сам. Для этого он нанял исполнителя.

– И?..

– Этот исполнитель я. Конечно, в одиночку такое дело не провернешь. Мне нужен был сообщник в Доме моды. Только два человека имели доступ к коллекции – София и сам Андреади. И поскольку Андреади исключался по определению, привлечь в сообщники можно было только Софию.

– Ничего не понимаю, – наморщила лоб Аня. – Хочешь сказать, что это ты украл коллекцию, а София тебе помогала? А потом, чтобы замести следы, вы вместе подожгли Дом моды?

– Так должно было быть, – спокойно ответил Зотов. – Но кто-то нас опередил. Точнее, меня. Потому что София как ничего не знала об этом плане, так и не знает.

– Теперь ясно, что такой человек, как ты, может делать возле Софии. Я-то ломала себе голову, что у вас может быть общего. Не противно тебе заниматься такими делами? – поинтересовалась Старцева. – Или деньги не пахнут? Сколько тебе заплатят?

– Ничего.

– Ты занимаешься этим бескорыстно?

– Нет. Мне просто оставят жизнь. Хотя это совсем другая история.

Другая история была Старцевой ни к чему. Ей бы с этой разобраться! Но уж конечно, не для того, чтобы спасать жизнь этому Зотову. Гнусный тип. А теперь он казался ей еще более отвратительным, несмотря на смазливую внешность.

– София не догадывается, зачем ты вокруг нее отираешься? – спросила Аня.

– Вроде нет.

– Ты хотя бы понимаешь, как подло поступаешь? Сейчас ты разыгрываешь из себя влюбленного, чтобы заставить Софию довериться тебе и отдать тебе коллекцию, не важно, свою или настоящего Андреади. Допустим, это случится. Ты забираешь коллекцию, передаешь своему Лучкову и исчезаешь. А что будет с Софией? Неужели тебе ни капли ее не жаль?

– О, на этот счет ты можешь не переживать. София даже не заметит моего отсутствия. Так же как по большому счету не замечает присутствия. Ей вообще ни до чего нет дела, кроме ее работы. Она сумасшедшая. Пашет как негр двадцать четыре часа в сутки. Она рисует даже лучше, чем Амстердам, это мой друг, он мастер-татуировщик. Но Амстердам ездит на крученой бээмвухе, а София еле-еле сводит концы с концами. И ей плевать! Ей плевать на деньги, на комфорт, на барахло. Ее интересует только профессия. Лучков считал, что я профессиональный жиголо, вот и нанял меня, чтобы я охмурил Софию. Но кажется, впервые в жизни меня ждет грандиозный провал.

– Лично я этому буду очень рада. – Старцева не считала нужным скрывать свои чувства. – Терпеть не могу таких, как ты. Если мне представится случай поспособствовать твоему провалу, я непременно воспользуюсь. И не думай, что я стану прикрывать тебя только потому, что ты рассказал мне о Лучкове.

– Я рассказал тебе о Лучкове вовсе не для того, чтобы ты меня прикрывала.

– Для чего ж тогда?

– С Софией мне не справиться. Мой единственный шанс выжить – найти настоящую коллекцию Андреади. Тебе это по силам.

– Я что, похожа на собаку-ищейку? – недовольно дернула плечиком Старцева. – И вообще, с какой стати я должна искать эту коллекцию?

– Тебе все равно, чем заниматься, я же вижу. Лишь бы прославиться, – выпалил Зотов. – А меня убьют, если я не притащу ее в зубах.

Жуткая тоска и обреченность промелькнули в его глазах.

Когда Зотов вернулся, София сидела на диване и задумчиво рассматривала золоченый нотный стан – маменькин приз. Она особенно не удивилась, снова увидев Зотова в своей квартире, даже не спросила, зачем сюда пожаловал. Хотя, учитывая то, как резво он побежал за журналисткой, было ясно, что нездоровье его – чистой воды притворство и что нет никакой необходимости лежать на диване неподвижной колодой.

Зотов сел рядом с ней.

– Можно посмотреть? – взял он в руки статуэтку.

– Моя мама была очень талантлива, – сказала София. – До моего рождения объездила чуть ли не полмира. А потом появилась я, и мама пожертвовала своей карьерой. Стала простой учительницей музыки. Представляешь? Бросить гастроли, концерты, успех – только потому, что твоего ребенка некому забирать из детского сада. Я бы так не смогла.

– А отец?

– Отца нет. Мама говорила, что он был археологом и погиб в экспедиции. Известная история, – усмехнулась она. – Никогда в нее не верила. А твои родители живы?

– И да и нет, – неопределенно ответил Зотов. – На самом деле моя мама – это моя сестра, а моя бабушка – моя мама. Мать родила меня в четырнадцать лет. Сейчас это не самая большая сенсация, а тогда разразился жуткий скандал. Меня записали на бабушку, и подальше от огласки мы переехали в другой район Москвы. И только в тринадцать лет, когда бабушка умерла, я узнал правду. И долго не мог поверить, что моя старшая сестра, которая к тому времени уже успела пять раз побывать замужем и гораздо больше внимания уделяла нашей собаке, чем мне, – моя мать. После смерти бабушки она спихнула меня в интернат. Последний раз я видел ее лет десять назад, когда она разменивала нашу квартиру. Ей с мужем, кажется седьмым по счету, досталась «трешка», а мне комната в хрущевке.

– С тех пор ты один? – ужаснулась София.

– Я всегда был один. И с тринадцати лет кормил себя сам. Хотя нигде и никогда официально не работал.

– И ты не пианист?

– Нет.

– А я и сама догадалась. Когда ты назвал этот приз «золотой ерундой». Пианисты всего мира на него молятся. А ты его не узнал! Это как если бы актер не узнал «Оскар», – осуждающе сказала София. – Значит, ты и Старцеву обманул. И мой выигрыш нечестный.

– Это почему я ее обманул?

– Ты сказал, что обыграл в карты Версаче. Как ты мог оказаться рядом с Версаче?

– Я сказал правду, – отчеканил Зотов. – Я видел Версаче. Правда, это было давно. Можно сказать, в другой жизни. Это был единственный период в моей жизни, когда у меня была неплохая работа. Мой босс поехал в Италию по приглашению Версаче и взял меня с собой.

– Твой босс имел отношение к высокой моде? – воскликнула София.

– Очень отдаленное, – охладил ее восторг Зотов. – Но дело не в этом. А в том, что как раз в это время у одного крутого мафиози был день рождения. Пригласили кучу знаменитого народу, и в том числе и Версаче. Говорят, Джанни водил дружбу с боссами итальянской мафии, именно поэтому его и убили. Версаче на эту вечеринку позвал моего шефа. Я думаю, в качестве экзотической зверюшки, – хихикнул Зотов. – Дело было в начале девяностых, Россия была тогда в моде, да и слухи о неповторимой русской мафии уже достигли ушей итальянских коллег. Вот на этой вечеринке я и обыграл Версаче в покер.

– Я обожаю Версаче! – заявила София. – Мой самый любимый модельер… После Андреади, конечно, – добавила она, оправдываясь.

– Это была удивительная вечеринка. Никогда в жизни я не видел ничего подобного, – продолжал Зотов. Неожиданно для себя он увлекся этим воспоминанием. – Знаешь, я всегда думал, что итальянскую мафию придумали писатели и сценаристы. И вдруг оказалось, что она существует и что она именно такая, как в «Крестном отце». Странный искусственный мир, живущий по придуманным законам. Жестокий и справедливый одновременно. В нашем мире все как будто перепуталось, слова «честь», «закон», «предательство» давно ничего не значат. А там эти понятия живы. И мужчины и женщины там тоже настоящие. Мужчины – умные и смелые, готовые с оружием в руках защищать свои интересы и своих женщин. Женщины – опасные и соблазнительные, и в то же время фанатически преданные своим мужчинам. Они живут на полную катушку, в ослепительной роскоши, не жалея ни денег, ни чувств, потому что слова о том, что каждый день может быть последним, для них не пустой звук. Это относится не только к отдельным членам семьи, но и ко всей семье в целом. Эпоха итальянской мафии заканчивается. Они слишком честны, слишком наивны, чтобы выжить в нашем жестоком мире.

Широко раскрыв глаза, София внимала каждому слову. Даже если Зотов и врет, то как талантливо! София так живо представила себе вечеринку умирающей мафии, будто побывала на ней лично.

– Между прочим, меня там чуть не убили, – хвастливо сообщил Зотов. – Из-за женщины.

– Ты увел подругу у какого-то мафиози? – подколола София.

– Почти. Рядом со мной сидела жена одного из боссов. Итальянка, звали ее Анна, как сейчас помню. Лет сорока пяти, но все еще очень хороша. И я пригласил ее на танго.

– Ты умеешь танцевать танго?

– Все умеют. Только не всем везет это обнаружить. Все зависит от обстановки и от партнера. Держу пари, ты тоже умеешь танцевать танго.

– И ты проспоришь. Я вообще не умею танцевать.

– Вставай, – приказал ей Зотов. Ему в голову пришла очень любопытная мысль.

София послушно встала. Зотов обнял ее за талию и показал первое па.

– Танго – это очень опасный танец, – импровизировал Зотов, ведя Софию. – Его нельзя танцевать формально, как, скажем, вальс. Там есть очень опасные движения, но раз уж ты начал танцевать танго, то должен исполнить их все. Например, вот такое. – И с этими словами Зотов, держа Софию за руку, сначала резко оттолкнул ее, а затем рывком прижал к себе.

– Ой, кажется, я наступила тебе на ногу, – пробормотала София.

– Это не важно. Когда танцуешь танго, не нужно обращать внимание на мелочи. Нужно танцевать и думать о том, что доставляет тебе самое большое удовольствие в жизни. Поняла?

– Да.

– Вот видишь, у тебя сразу стало получаться. А можно еще и так. – И Зотов проделал еще одно рискованное па. – И вот на этом месте муж Анны, который все это время следил за нами, не выдержал. К нам подскочили несколько капо, это на жаргоне мафии значит – бойцы, и велели, чтобы я оставил жену босса в покое. Они говорили на итальянском, хотя и без слов было ясно, чего они добиваются. Но я сделал вид, будто не понял. И продолжал танцевать. А чтобы позлить старикашку – тем более, что и Анна была не прочь немного его подразнить, – прижал ее к себе покрепче и сделал вот так. – И с этими словами Зотов снова притянул к себе Софию.

Момент, которого он так долго добивался, наступил. София была в его руках – мягкая и податливая. Теперь ничто не помешает ему укротить эту странную девушку! Но неожиданно София отстранилась и посмотрела ему прямо в глаза. На лице ее был написан испуг и восторг одновременно.

– Мамочки, я, кажется, придумала, – прошептала она.

– Что придумала?

– Новую коллекцию. Я представила себе твою вечеринку… Я так ясно увидела их всех и во что они одеты. Я придумала новую коллекцию! Она будет о мужчинах и женщинах, которые не боятся расходовать себя и живут так, будто каждый день последний. И я назову ее «Прощай, мафия!».

Через минуту София уже сидела за своим столом и быстро чиркала фломастером. А Зотов поплелся на кухню курить и в ярости высадил за полчаса чуть ли не полпачки. Он чувствовал себя глупым озабоченным подростком, которого после школьной дискотеки обломала строптивая подружка.