Текст книги "Бегущая во сне (СИ)"
Автор книги: Марина Орехова
Соавторы: Мария Орехова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 19 страниц)
Annotation
Вы когда-нибудь видели осознанные сны? Когда прямо посреди сна вдруг понимаешь, что ты спишь? Таше это удалось однажды, и она поняла, что может управлять происходящим. И у нее даже нашлась наставница! Правда, с очень скверным характером… Зато с бесценными знаниями. Теперь, засыпая каждый раз, Таша может путешествовать в бесконечном пространстве сновидений. Страшная трагедия из ее прошлого теперь не властна над ней. Главное, не заиграться и не попасть в другую реальность – настоящий существующий мир. А то ведь можно и не проснуться уже никогда…
18+
Бегущая во сне
1. Пролог
2. Проснись, красавица!
3. Жизнь после
4. Тренер
5. Незнакомка
6. Калея закатечичи
7. Сон или явь?
8. Инесса
9. Призраки прошлого
10. На липовой аллее
11. Феерия
12. Полуреальность
13. Кто сам без греха…
14. Гость
15. Золотой ливень
16. Звездная фея
17. Тренировка
18. В шаге от любви
19. У страха глаза велики…
20. Свидание вслепую
21. Генеральная репетиция
22. Ссора
23. С Днем рождения
24. Вызволение Лео
25. Гостья в плену
26. Разговор не по душам
27. Новая жизнь
28. Выжить в Фееричном лесу
29. Новая Таша
30. Гостеприимство Готов
31. Мастер Эгон
32. За дело
33. Снова в путь
34. Тюрьма
35. Тюрьма на воле
36. Пытка
37. Предсказание
38. Евсей
39. Прекрасная Феерия
40. Собрание мастеров
41. Свободна
42. Послание
43. В омут
44. Домой
45. Птичка
46. Прощай, прошлое!
47. Таша
48. Эпилог
Бегущая во сне
Марина Орехова
1. Пролог
Ярко-алый диск солнца таял в море. От высокой влажности коврик отсырел на песке, отчего Таше стало зябко сидеть. Она укутала ноги в уютный плед и наблюдала, как быстро утекает день вместе с заходящим солнцем.
– За тебя! – Женя протянул ей бокал, не особо заморачиваясь над тостом. Они выпили. Девушка посмотрела на парня с любовью и улыбнулась.
– Я так соскучилась. А ты совсем пропал! Не приходишь, не звонишь…
Нежный бриз играл ее темно-русыми кудрями, приятно щекоча лицо и аккуратный миниатюрный нос. Она слегка запрокидывала голову назад, чтобы стряхнуть локоны с лица, и волосы падали на спину, доставая до тонкой талии.
– Прости негодяя! Но теперь я здесь, и никуда от тебя не уйду. – он пристально смотрел на нее своими большими карими глазами, которые казались почти черными в сумеречном свете.
– Обещаешь?
– Обещаю.
Женя улыбнулся, и на щеках стали заметны ямочки, которые так любила Таша. Он потянулся к ее губам, закрыл глаза. Они долго целовались, Таша прижималась к нему, чувствуя сильное влечение, а еще холод. Ей было холодно. Сырой песок и ветер заставляли ее ежиться, еще сильнее прижимаясь к Жене. Она все время отвлекалась и поправляла плед, кутая ноги, но по коже все равно предательски бежали мурашки.
– Почему мне так холодно? – спросила она, наконец, оторвавшись от его губ.
– Наверное, мама опять открыла лоджию, – предположил он невозмутимым тоном и снова потянулся к ней.
Таша осмотрелась вокруг и увидела, что они лежат на кровати в ее спальне у мамы в квартире. Лоджия действительно открыта, плотные шторы раскрыты и занавески покачиваются на ветру. Женя снова впился в ее губы, нежно поглаживая шею, потом плавно стал спускаться все ниже. Она чувствовала его прикосновения на бедрах и дышала все чаще, призывно изгибая талию и обнимая его сильные мускулистые плечи.
От нежных касаний по коже снова побежали мурашки. Она прижималась к разгорячённому телу сильнее, но все равно чувствовала легкую дрожь. Ощущение холода отвлекало ее от ласк самого красивого парня в мире. Глядя на него невозможно было думать иначе: выразительные острые скулы, обаятельная улыбка с хитринкой и эти невероятно милые ямочки любую свели бы с ума. С большим усилием оторвав его голову от своей груди, Таша приподнялась, запыхавшись.
– Закрой лоджию! Я замерзла…
Но Женя ее словно не слышал. Он был увлечен ее телом, нежной кожей, тонкими изгибами.
Таша тряслась от холода. Желание куда-то пропало. Отпихнув горячего любовника, она не выдержала и встала, чтобы закрыть проклятую дверь на лоджию.
Она вскочила с кровати, как вдруг мысль пронзила ее мозг: «Как же так? Этого не может быть!».
В голове словно что-то щелкнуло, а новая мысль внесла ясность, как луч света прорезает темноту.
Она оглянулась и посмотрела на любовника, лежавшего в ее кровати.
– Ты же не приходил ко мне уже месяц! Находил всякие отговорки…
Евгений молча смотрел на нее. Его лицо резко стало серьезным и строгим. Он молчал. А Таша продолжала.
– Это ведь не по правде все, да? Ты больше никогда не придешь ко мне?
Он отрицательно покачал головой и улыбнулся. В его карих глазах было спокойствие, а еще интерес, словно он испытывал ее, ждал, догадается ли она о чем-то важном.
– Тогда какого черта ты здесь делаешь?! Убирайся! – зло выкрикнула она.
– Ты сама захотела. Это же твой сон.
Таша стянула белоснежную простыню с кровати и скрыла под ней свою наготу, которую вдруг ощутила.
– Тогда больше не хочу. Исчезни!
Девушка закрыла глаза, а когда открыла, Жени уже не было.
«А ведь и правда! Я сплю. Получается, я могу управлять своим сном», – подумала она и мысленно захотела вернуться на пляж.
Девушка не успела глазом моргнуть, как оказалась там, обернутая простыней.
Тихий шепот волн ласкал прибой. Солнце застыло над водой. Казалось, что прошло много времени, а алый диск не сдвинулся в небе ни на чуточку. Во сне время совершенно не имеет значения. Вокруг не было ни души. Только ее коврик лежал на песке, а рядом стоял небольшой поднос с бокалами, недопитой бутылкой вина и корзинкой с фруктами.
Таша с удовольствием пошла по песчаному берегу, ощущая ногами холодный влажный песок и добегающие до ее стоп волны с пенной каймой.
«Как же хорошо! Просто ходить, гулять», – подумала она с упоением. Вдруг ей захотелось бежать. И она побежала, шлепая босыми ногами по мокрому песку. Волосы разлетались в стороны, простыня куда-то исчезла. На ней уже было короткое шелковое платьице изумрудного цвета, которое прекрасно подчеркивало точеную талию, округлые бедра и очень красивые длинные ноги с тонкими изящными щиколотками. Она бежала, пока ноги совсем не замерзли. Тогда она отошла дальше от воды, где песок был сухим. Но холод по-прежнему сковывал.
«Да что ж так холодно-то…» – думала она, прыгая на месте, чтобы согреться. Ей захотелось, чтобы солнце светило ярче, как днем. И солнечный диск тут же послушно скакнул вверх, залив все вокруг ослепительным светом. Таша зажмурилась на мгновение, а когда привыкла к свету, вдали увидела силуэт своей мамы, которая быстро приближалась к ней. Она протягивала Таше плед со словами:
– Таша, уже полдень! Вставай!
Голова закружилась, Таша вдруг провалилась куда-то в пропасть…
2. Проснись, красавица!
Дверь в спальню открылась, безмятежную тишину темной спальни потревожили мягкие шаги и постукивание тапочек, шлепающих по ламинату. Затем разъехались в стороны тяжелые портьеры, запустив в просторную комнату солнечные лучи. А после распахнулась дверь лоджии, и спальня заполнилась свежестью весенней прохлады и шумом городских улиц. Мартовский воздух был невероятно свеж и чист. В комнате стало холодно.
– Таша, уже полдень! Вставай! – нарочито громко сказала женщина, принявшись протирать пыль с подоконников пушистой тряпочкой и поливать роскошно цветущие сенполии в маленьких разноцветных блестящих горшочках.
Таша дернулась, попыталась разлепить веки, но тут же зажмурилась. Яркий свет больно ударил по глазам.
– Я бы с радостью, но не могу… – буркнула недовольно девушка, натягивая пододеяльник на лицо так, что из-под него виднелись только спутанные кудри, разбросанные по подушке.
– Ну хватит! Не придирайся к словам. Жизнь продолжается, Таша! Все может быть, нужно стараться и верить…
– Один шанс из тысячи. Я устала стараться и верить, – перебила ее девушка, не желая снова слушать мотивирующие речи матери.
– Милая, ты спишь по двадцать часов в сутки. Антидепрессанты не помогают. Доктор сказала, что тебе нужно какое-то занятие и общение, помнишь? Тебе нужно выходить из дома.
Таша хмыкнула и отвернулась, закатив глаза.
– Ну какое, к черту, занятие? Мам, хватит ей платить! И хватит меня донимать. Задолбала уже…
Мать тяжело вздохнула, бросила тряпочку на стол и присела на краешек кресла с большими подушками прямо возле окна. Ей было проще сделать вид, что она не слышала упрека дочери. Но едва заметные морщинки на лбу все же проступали и выдавали ее напряжение. Вера была очень красивой женщиной, ухоженной, стройной, несмотря на ее уже далеко не юные годы. Ей было глубоко за сорок (сколько точно – она никому не говорила), но выглядела она ненамного старше своей двадцатилетней дочери. Хотя сейчас Таша выглядела даже хуже.
– Мне тут посоветовали прекрасного реабилитолога. Он инструктор по плаванью в спортцентре. Специализируется на людях с… разными травмами. Бассейн тебе идеально подошел бы… Как на счет вторника?
– Спортзал, спец-центры, тренажеры… Как же достало все! Эффекта никакого – одни мучения и боль. Не хочу. – Таша нервно теребила руками одеяло, вздымая его. Она пыталась укрыть оголившиеся замерзшие ноги, ощутив легкое покалывание от холодного воздуха с лоджии. Ей хотелось согреться.
– То, что ты чувствуешь, это нормально! Но пора бы выйти из четвертой стадии, Таша! Твоя депрессия подзатянулась… – Вера подхватила вздымающееся одеяло и натянула на ноги дочери.
Таша молчала, еле сдерживая гнев. Вера присела рядом с ней на кровать.
– Мы справимся вместе! Ты, я и Ева. Слышишь? Мы через все пройдем.
– Женя не звонил? – перебила маму девушка, не желая слушать ее подбадривания.
– Нет…
Таша закрыла глаза, сжав одеяло сильнее, и закусила губу. Ей хотелось просто лежать в постели и плакать. Жалеть себя и плакать. Кричать, что жизнь несправедлива, и плакать.
– Скоро придет массажистка. Пора приводить себя в порядок, – сказала женщина уже другим – более строгим – тоном, словно не замечая состояние дочери.
На самом деле Вера все замечала, но понимала, что жалость к дочке только усугубит положение, и идти у нее на поводу нельзя. Так объяснила ей психотерапевт Юлия Синичкина, каждая консультация которой обходилась семье в круглую сумму.
Она взяла со стола тряпку и, шлепая бархатистыми тапочками с розовыми пушками, направилась к выходу, взглянув еще раз на Ташу. Покачав головой и тяжело вздохнув, женщина вышла, прикрыв за собой дверь.
Таша осталась одна. Еще какое-то время она лежала с закрытыми глазами, как вдруг вспомнила свой необычный сон.
«Надо же. А ведь было так хорошо…» – подумала она, вспомнив, как бежала по пляжу босиком, а потом вспомнила объятия и поцелуи Жени…
Так звали ее парня. Уже теперь бывшего. Хотя фактически они даже не расставались. Он просто пропал из ее жизни. Как и все многочисленные друзья. Не звонил, не приходил. Женя проведывал ее в больнице после случившегося, но она этого даже не помнила, потому что была без сознания. Потом они несколько раз разговаривали по телефону, виделись пару раз. И каждая встреча была короткой, неловкой, и он почти все время молчал. Потом она уехала с мамой на море на целый месяц. Он редко писал, ссылаясь на загруженность по учебе. А когда Таша вернулась, он вовсе перестал отвечать на ее сообщения и звонки… Так прошло больше месяца, как они не виделись и даже не разговаривали. Пожалуй, это можно было считать окончанием их бурного романа.
Воспоминания о Жене накатили волной слез, которые обжигали нежную кожу щек. Рыдать больше не было сил. Слезы просто катились сами по себе, впитываясь в наволочку. Из тихой истерики девушку вырвал голос матери, доносившийся из гостиной. Вере кто-то позвонил.
Таша замерла и прислушалась. Ей удалось уловить обрывки фраз, и она поняла, что та разговаривает с ее отцом. Он давно не жил с ними, но обеспечивал дочь всем необходимым, оплачивал учебу, счета по кредиткам, покупал путевки за рубеж и дарил дорогие подарки по праздникам.
– … Не хочет она ничего. Не знаю, что с ней делать… Да, пригласила! Куда уж лучше. Самый крутой психотерапевт в городе! … Знаешь что, лучше бы ты сам с ней поговорил… Ей не нужны твои деньги, Мирослав! Я сама могу ее обеспечить. Ей нужен отец…. Нет же… Иди ты к черту! – Вера выкрикнула последнюю фразу с чувством, на чем разговор, судя по всему, и закончился.
«Опять ругаются из-за меня», – подумала про себя Таша и попыталась медленно приподняться на кровати. Она дотянулась до расчески и зеркала на тумбочке и стала приводить в порядок свои длинные волосы и рассматривать слегка опухшее от слез лицо. В глазах полопались сосуды, придав им больной вид. Отеки под глазами говорили о том же. Тонкая белая кожа осталась прежней – чистой и гладкой, как и раньше. Губы приняли свой естественный вид без инъекций.
«И зачем только я их делала? И так ведь красивые пухлые губы, – думала девушка. – Это все Янка с Элькой».
Вспомнив о подругах, она снова затосковала и решила набрать номер одной из них. Смартфон был под рукой.
– Привет, Эль! Как дела? Может, заскочишь сегодня?
– Привет, Ташка! Ох, так себе… Сессия на носу. Родители лютуют. Сказали, если не сдам все сама, перестанут оплачивать учебу… Так что прости, не могу. Учусь… А ты как?
– Я нормально… Соскучилась по вам с Янкой, месяц уже не виделись. Или больше? Ну, может, тогда на выходных?
– Эммм… Сегодня же суббота, Таш…
– А, ну да. Запуталась совсем… Ну тогда на следующих выходных давай увидимся? – не сдавалась Таша.
– На следующих тоже не могу, прости. Меня Влад пригласил за город… Шашлыки, романтика. Мы так давно хотели… Не обижайся, пожалуйста, подруга!
– Ну хорошо. А через неделю?
– Да, конечно! Обязательно заеду! Ты держись там! Ну все, мне пора бежать. Маме привет!
– Спаси…бо, – Таша не успела договорить, как вызов был уже завершен.
Она машинально набрала номер Яны. Но та сбросила вызов. Еще две попытки пробиться оказались безуспешными.
«Ну конечно, ты занята! Кто бы сомневался…» – пробормотала девушка, хмыкнув носом, даже не удивившись такому исходу, и нервно отбросила телефон.
Рука потянулась за пультом от телевизора, лежавшим на другой тумбе, но в этот момент в ее спальню снова вошла Вера.
– Ну наконец-то, ты проснулась! Таня уже подъезжает. Давай помогу тебе добраться до ванной.
С этими словами Вера выкатила из-за угла шкафа новенькое инвалидное кресло и подкатила его к кровати.
3. Жизнь после
Таша покосилась на ненавистное ей инвалидное кресло. Она ненавидела его всеми фибрами души.
– Лучше стул, – девушка указала на компьютерный стул на колесиках, придвинутый к письменному столу напротив кровати.
– Но в кресле ведь тебе будет удобнее, здесь все приспособлено, – настаивала мама. Она искренне пыталась облегчить нынешнюю жизнь дочери, не жалея денег на реабилитацию и на последние технические приспособления и новинки.
Отец Таши безропотно оплачивал все, что считала необходимым Вера для их дочери. Тем не менее кресло просто пылилось в углу комнаты и использовалось всего пару раз для выхода на улицу. Вера не теряла надежды усадить в него дочь. Все-таки несколько тысяч долларов за него отдали.
– Я в него не сяду! – грубо выкрикнула Таша и нахмурила лоб.
Мать покорно подкатила ей офисный стул и помогла пересесть в него. Отталкиваясь руками от мебели и стен, девушка добралась до ванной. Все пороги в комнате были сняты, чтобы ей было удобнее передвигаться. Высокий порог был лишь у входа на лоджию.
Девушка умылась, приподняв сиденье стула. Затем, аккуратно держась за стену и змеевик, пересела на унитаз. Каждый такой маневр давался ей непросто. Простые утренние процедуры занимали в три раза больше времени, чем раньше.
Многочисленные реабилитации, которые она прошла за последние три месяца после выписки из больницы, научили обходиться своими силами без посторонней помощи. Почти всегда, когда это возможно. У девушки была сильная мотивация научиться все делать самостоятельно в ее нынешнем положении – лишь бы мать не относилась к ней, как к беспомощному младенцу. Они теперь жили вместе, в маминой квартире, и частенько ссорились. Ее диагноз приковал ее не только к постели, но и к матери, от которой она с юных лет мечтала сбежать в самостоятельную жизнь.
Массажистка Татьяна уже ждала в спальне, когда Таша выкатилась из ванной на своем офисном стуле, уже одетая в спортивный костюм.
– Здравствуйте, Ташенька! Готовы к процедурам? Упражнения делаете, о которых мы говорили?
– Конечно, – без энтузиазма, как было раньше, пробормотала Таша. Она не обманывала массажистку, но знала, что делала все вполсилы. Последние две недели она больше спала, чем бодрствовала.
Татьяна принялась разминать мышцы ног своей пациентки, растягивать связки, помогала ей делать различные движения, большинство из которых давались девушке с болью.
– Терпите, милая. Только так мы вас поставим на ноги. Терпите!
– Я уже не верю в это. Я слышала, как врач говорил маме, что с моими травмами люди восстанавливаются полностью в одном случае из тысячи. Да в меня молния с большей вероятностью ударит, Тань! – тяжело дыша и всхлипывая, жаловалась Таша, жмурясь от боли.
– Все у вас в голове, Таша! Все в голове… Нужно верить. Вот увидите! Ну, а пока нужно разрабатывать суставы и мышцы, чтобы они не забывали, что такое движение. – Таня продолжала безжалостно мучить пациентку растяжками и стимулировать мышцы. Таша скулила от боли и покорно делала все, что от нее требовалась, но мысли ее были далеко. Она не верила в терапию и присутствовала на ней лишь физически, но не мысленно.
Когда занятие подошло к концу, в спальню вошла Вера и пригласила Татьяну на чай с булочками. Таша присоединиться к ним не пожелала, попросив завтрак в свою комнату.
Когда проводишь в постели большую часть суток, интерьер становится до тошноты изученным. Каждая мелочь, каждая деталь, изъян на стене, за который способно зацепиться зрение, мозолят глаз. Ты не хочешь на них смотреть, но глаза сами следуют от одной точки к другой, изучая их снова и снова.
Девушка взяла смартфон. По привычке зашла в профиль соцсети. Она так всегда делала раньше за завтраком: листала сторис, выкладывала свои фото, читала комментарии многочисленных поклонников. Теперь ее страничка пустовала. Выкладывать было нечего. Разве что изъяны на стене и диетические обеды. Зато у подруг и друзей жизнь била ключом. Бары, клубы, прогулки, универ, посиделки в студенческих кафешках, бурные выходные – теперь все это она видела лишь со стороны. А ведь раньше это была ее жизнь – роскошной Таши Малининой.
Автокатастрофа поделила жизнь девушки на до и после. До была счастливая Таша, дочь обеспеченных родителей (даже очень обеспеченных!), студентка престижного ВУЗа, живущая в свое удовольствие. Куча друзей, всегда шумная компания, вечеринки, уик-энды за границей, шопинг в свое удовольствие, перспективный жених (еще и жгучий красавчик!) Евгений Сарин – все это было таким привычным для нее. И все это в одночасье разбилось вдребезги вместе с дорогущей иномаркой, подаренной отцом на совершеннолетие. Счастье треснуло, и началась новая жизнь после. А между старым и новым зияла пропасть, обрыв, черная бездна, которую нельзя было ни перешагнуть, ни перепрыгнуть, разве что перелететь. Но разве человек может летать? Только во сне…
Таша больше не могла ходить из-за паралича обеих ног. Небольшая чувствительность сохранилась, но не полная. Она ощущала покалывания, жжение, если долго не меняла положение ног, чувствовала горячее и холод, немного ощущала сильные прикосновения. Но ходить она не могла.
Родители показывали ее множеству специалистов, возили в иностранные клиники, где она проходила по несколько курсов терапии. Нервную систему восстанавливали новейшими препаратами, пускали в ход современные методы психотерапии, мышцы разрабатывали с помощью специальных массажеров. Это было больно, тяжело и мучительно, но Таша делала все, что советовали врачи, а эффекта не было. Нервные связи ниже бедер не восстанавливались.
Девушке купили суперкрутое инвалидное кресло из облегченного сплава с кучей функций, на котором можно было даже спускаться и подниматься по ступенькам, но она отказывалась в него садиться. Для нее это значило бы признать то, что теперь она калека, инвалид, неполноценная, с физическим изъяном.
Привлекательной и красивой девушке это было чем-то сродни смерти. Она даже пыталась свести счеты с жизнью, когда осознала, наконец, что с ней произошло. Наглоталась снотворного, но мать вовремя заметила, что пузырек с лекарством пуст и вызвала скорую. Девушку откачали, но желания жить от этого не прибавилось.
Мать увезла ее к морю, чтобы отвлечь. Через месяц они вернулись, но Таша поняла, что за это время от нее еще больше отдалились друзья и жених, который всячески избегал встреч и все реже и реже звонил.
Мать не сводила с дочки глаз, окружила заботой и комфортом. Женщина могла это себе позволить. Хозяйка сети салонов красоты полностью отошла от дел, вверив все управляющей, и посвятила себя уходу за дочерью. Кроме того, помогал отец Таши – Мирослав Малинин, крупный бизнесмен и владелец нескольких мебельных фабрик «МалинКо». Но от того, что мать теперь нянчила ее, как малое дитя, не отходя ни на шаг, Таша еще больше впала в уныние, погрузилась в депрессию и апатию, потеряла веру в реабилитацию, тренажеры и врачей. Единственным удовольствием, которое осталось в ее жизни, были сны, потому что только во снах она могла ходить, бегать, танцевать, как и раньше. Поэтому она много спала, принимая антидепрессанты, которые прописал лечащий врач. Таблетки вызывали сонливость, что девушке было только на руку. Их ей теперь, правда, выдавала исключительно мать, опасаясь повторения попытки покончить с собой.
Стук в дверь прервал поток тягостных мыслей.
– Тук-тук! Привет, барсук! – послышался родной голос из-за двери.
– Входи, Ева!
В комнату вошел симпатичный парень двадцати пяти лет с короткими русыми волосами, в просторном свитере и модных брюках. Это был старший брат Таши – Евсей. Он злился, когда родные называли его Ева или еще чего хуже – Евушка, но прозвище настолько к нему прилипло, что так стали звать его и друзья.
– Привет, сестренка! – он подошел к кровати, присел на краешек постели рядом с Ташей и обнял ее.
– Мне тебя не хватало! Не уезжай так надолго!
– Что поделаешь, долг обязывает.
– Точнее, папа, да? – улыбнулась она.
– Радуйся, что ты не можешь ходить, Ташкент, а то и ты бы уже разбиралась во всех тонкостях мебельной фурнитуры, – Евсей никогда не переставал шутить над младшей сестрой, и в ответ на обидное ему «Ева» придумал для нее прозвище похлеще – Ташкент. Даже когда она потеряла возможность ходить, он умудрялся подшучивать и над этим ее положением. Но Ташу это вовсе не обижало – напротив, она не чувствовала жалости в его словах. Ненавистной жалости. Его издевки вызывали в ней чувство нормальности, как бы это глупо ни звучало. К тому же, она тоже частенько подкалывала его.
– Скажи, что не хочешь у него работать.
– Ты же знаешь папу. Он знает лучше, – ехидно исковеркал последнюю фразу Евсей и скорчил смешную гримасу на лице. Таша засмеялась. Ей даже непривычно стало от звука собственного смеха. Она это делала теперь так редко.
– Да, знаю, – ответила сочувственно Таша. Перечить отцу действительно было сложно. Особенно учитывая, что он обеспечивал все хотелки своих детей, без которых те не привыкли обходиться.
– Слушай, сестренка… Мне мама сказала, что ты совсем не выбираешься из дома…
– Ну вот… Хоть ты не начинай, – цокнула языком Таша, обиженно сложив руки на груди.
– Ну подожди же! Выслушай! Мне нужна твоя помощь.
– Что такое?
– Мне запала одна девушка. Вот только меня она совсем никак не воспринимает. Я для нее тупой мажор, не более. А она такая возвышенная, такая вся ангельская…
– И с большими сиськами, да?
– Ну зачем ты так? – обиженно поджал губу Евсей. – Ну в общем-то да, не без этого. Она тренер по аквааэробике.
– Иииии? Я-то тут причем?
– Позволь свозить тебя к ней на занятие! Умоляю!
– Ева, ну ты дурак совсем? Какая аквааэробика? – возмущенно хмыкнула Таша.
– Там специальный курс. Ну пожалуйста, сестренка! Ради меня! А не то… – Евсей застыл в смешной позе с руками, имитирующими лапы с когтями, после чего стал щекотать девушку, как в детстве. Та прижимала руки к бокам и пыталась уворачиваться, извиваясь по всей постели, и громко смеялась.
– Ладно, ладно, а то описаюсь сейчас, придурок ты! – сквозь хохот и слезы сдалась Таша.
– Отлично! Тогда до вторника! – Евсей поцеловал сестру в щеку, они обнялись на прощание, после чего он ушел. Таша вздохнула. На душе стало веселее. Брат всегда умел лучше всех портить ей настроение и лучше всех его поднимать.
4. Тренер
Таше не давал покоя тот сон, в котором она словно бодрствовала. Ей хотелось повторить его, но она не знала, возможно ли это. Точнее, она знала, что это возможно, но понятия не имела, как это ей удалось.
Она по-прежнему много спала, но так ни разу и не проснулась во сне больше.
Чаще всего девушке снилось что-то из ее прошлой жизни, когда она могла ходить. Еще полгода назад она и подумать не могла, что с ней может такое произойти, что она станет изгоем для всех, кроме самых близких людей.
Изолированность стала для нее нормой. Те разы, когда она выходила на улицу, можно было посчитать на пальцах. И проблема была не в каких-то сложностях в передвижении. В современной многоэтажке был лифт, был оборудован пандус, не было порогов. Вера готова была помочь дочери выйти во двор, предлагала даже нанять сиделку, но девушка отвергала любые предложения матери выбраться наружу. А мать, в свою очередь, снова и снова пыталась это сделать, но Таша была категорична. Дело доходило даже до скандала и обоюдной истерики. В итоге Вера сдалась, и стала приглашать специалистов на дом.
Паломничество из врачей, реабилитологов, психологов и массажистов не прекращалось по сей день. А Таша выходила из дома последний раз около трех недель назад.
– Слушай, я что-то неважно себя чувствую. Прости, но сисястая тренерша подождет, – заявила Таша Евсею, который приехал за ней во вторник, чтобы отвезти на занятие по аквааэоробике.
Евсей, разумеется, ждал подобного и хорошенько подготовился.
– Ну уж нет, сестренка! Если ты сейчас же сама не вылезешь из постели, я тебя вынесу на руках! Выбирай: сама в кресле или у меня на руках!
– Ева, отвали! Не хочу я… Тем более в этом одоробле, – девушка гневно взглянула на инвалидное кресло и на мать, стоявшую рядом с ним. Вера, закусив губу, молчала, наблюдая за спором своих детей.
– Хорошо, тогда у меня на руках.
Евсей уверенно шагнул к постели сестры.
– Не пойду я! Буду орать на весь двор! Я предупредила!
Мама, не в силах больше слушать эту словесную перепалку, сдалась и вышла из комнаты.
Евсей обреченно сел рядом с Ташей. С минуту они молчали.
– Таш… Все уже забыли ту историю. Ты не можешь сидеть дома вечно.
– Как только я выеду во двор на коляске, все сразу же начнут смотреть на меня! – Таша закрыла лицо ладонями и зарыдала, глотая слезы и слова. – Меня все считают моральной уродкой, что я это все заслужила! Как ты не понимаешь… Меня все ненавидят.
Евсей обнял ее крепко, слегка покачивая из стороны в сторону и поглаживая по волосам, словно успокаивал ребенка. Он всегда так утешал младшую сестру в детстве.
– Пусть думают, что хотят. Какая разница? Кто сам без греха? Таша, жизнь продолжается! Ты сама сделала из себя узницу.
– Мне страшно, – продолжала всхлипывать девушка, уткнувшись в крепкое плечо брата.
– Чего ты боишься? Страшное уже случилось, Таша! Все уже позади…
– Сколько гадостей мне строчили в соцсетях… Тварь, убийца… А в суде что было, помнишь? Ууууу….– еще пуще завыла Таша.
– Помню. Поплачь… Просто поплачь.
После этих слов Таше как отрезало. Истерика прекратилась по щелчку пальцев. Ей больше не хотелось плакать. Она вытерла слезы, размазанные по лицу, и просто обнимала Евсея, уткнувшись щекой в мокрый от ее слез свитер.
– Прости, я тебе пуловер намочила.
– Никогда тебе этого не прощу!
Таша улыбнулась и еще раз обняла брата.
– Ладно. Тащи сюда это одороблище…
– Ты уверена?
– Ой, лучше не переспрашивай…
Таша приподнялась и приготовилась к маневру. Евсей с довольной улыбкой без лишних слов подкатил кресло ближе к кровати. Уже через минуту они были готовы к выходу. Таша чувствовала, как бьется ее сердце, и дышала чаще. Она думала только об одном, чтобы ей на пути встретилось как можно меньше знакомых.
– Мам, мы идем тусить, так что ты нас не жди! – выкрикнул Евсей, выходя из квартиры.
Удивленная Вера только и успела выскочить в прихожую, когда дверь захлопнулась. Она улыбнулась и облегченно выдохнула.
Дело шло к полудню. Во дворе было тихо и малолюдно. Таша старалась передвигаться быстрее, но талый снег, плохо убранный с тротуара во дворе, мешал. Ей не хватало сноровки. Евсей немного помогал ей.
– Где твоя машина? – спросила Таша, оглядываясь. Ей хотелось поскорее скрыться ото всех.
– Эммм… Машина в ремонте. Да тут всего пару кварталов!
– Ты… Ты издеваешься? Все, я домой, – Таша злобно посмотрела на брата и тут же стала разворачивать кресло, но оно загрузло в сугробе.
– Эй, эй, Ташкент… Ну ты чего! Ты молодец! Ты вышла! Нельзя назад, – Евсей мешал ей развернуться.
– Куда ехать? – процедила сквозь зубы Таша, сдувая локоны с лица.
– До «Эврики» и еще пару кварталов.
Таша резко стартанула, выбравшись наконец из сугроба, а Евсей едва поспевал за ней, обходя лужи и стараясь не намочить дорогие туфли.
Девушка еще злилась на брата, но уже спустя пару минут она почувствовала приятное головокружение от обилия свежего воздуха. Она чувствовала себя инопланетянином, рассматривая все вокруг. Инвалидная коляска действительно была удобной, насколько это возможно было.
Пока Евсей прыгал через лужи и преодолевал кашицеобразное месиво, она спокойно ехала, иногда лишь слегка застревая в снегу и у бордюров. На нее никто особо не смотрел, никто не оглядывался и не тыкал пальцем. Никто не узнавал ее, не всматривался в ее лицо, не смотрел с осуждением, презрением или ненавистью. Все оказалось не так уж и плохо.
***
Большой современный спортцентр был расположен на цокольном этаже торгового центра. Здесь были СПА, бассейн, сауны, несколько тренажерных залов и йога-клуб. Таша никогда здесь не была раньше. Она ходила на пилатес и йогу в спорт-клубе недалеко от универа.
– Ну, и где твоя тренерша? – спросила Таша, когда они подошли к раздевалкам.
– Сейчас увидишь.
Таша стала оглядываться по сторонам. На мягком диванчике сидели две девушки – явно кого-то ждали. Одна из них мельком косилась на Ташу в инвалидном кресле и сочувственно отводила взгляд. Вторая делала вид, что не заметила девушку-инвалида, которая зачем-то пришла в спорт-центр. Больше никого в холле не было, кроме них.
