Текст книги "Жребий Судьбы"

Автор книги: Марина Казанцева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 18 страниц)

ГЛАВА 11. Великаны Наганатчима

– Вылезай, приехали! – низкий голос Ганина пролетел в палатку, как хищная птица, и спугнул зыбкий сон.

Зябко ёжась, Лён выбрался из опостылевшей повозки. Вокруг не было жилья, как не было и самой дороги. Заехали они куда-то в глушь, едва ли не в болота. Кругом далеко раскинулась безлесая равнина, утопающая в размытой завесе холодного тумана. Едва виделись, а скорее просто угадывались овраги. С другой стороны от повозок начиналась гористая местность, загромождённая поросшими седой растительностью утёсами. Но были три из них особенно велики и выделялись над прочими, как могучие дубы среди годовалой поросли. Эти трое стояли, плотно сомкнув плечи – два пониже, а третий выше всех.

Были они высоки, как спящие древние великаны, и неприступны, как стены крепости. Над головами их кружили тучи, а с боков, клубясь, стекал туман. Страшны они были и прекрасны.

– Это они – утёсы Наганатчима. – раздался за спиной отстранённый, как будто невесомый голос. – Каменные великаны, заснувшие навеки.

Лён обернулся и увидел укутанную в меха Пипиху. Глаза девушки без выражения смотрели мимо него – на поросшие всклокоченными седыми волосами каменные головы. Теперь Лён явственно различал длинные носы, закрытые глаза утёсов и источенные древними морщинами щёки. А рты спящих великанов погрузились в землю и прятались ниже подножий.

– Когда-то были они живыми и могучими богатырями. – заговорила Пипиха, собирая к себе все взгляды. – Три брата охраняли просторы Селембрис от всякой нечисти. Когда они ходили по земле, то сотрясалась она от их поступи. Каменные великаны Наганатчимы. Не было тогда людей на Селембрис – так давно это было. Только эльфы жили на ней и были хозяевами в этой стране. Было мирно на этой земле, так что великаны успокоились и встали втроём, чтобы глядеть отсюда далеко, сразу на три стороны. Так длилось долго, и постепенно ноги их стали уходить в сырую землю. Погружались они вглубь и не замечали этого. Закрылись их каменные глаза, оглохли каменные уши. И вот спят они много-много веков, а до сих пор на этой земле избегают селиться люди, хотя ни один из них не видел, как шагает по земле Наганатчима.

Все мутузники вышли из повозок и столпились, сбившись в кучу – настолько угнетала их обстановка древнего места. Чудилось, как от спящих великанов тянет ощутимой угрозой. Лица мужчин побледнели в тусклом свете бессолнечного дня. Казалось, туманы Наганатчимы вытягивают из них жизненные соки. Люди оглядывались с выражением тревоги в глазах – это место им не нравилось. Кое-кому даже стало нехорошо.

Пипиха поднесла тонкие пальцы к вискам и глубоко задышала, словно боролась с дурнотой. Она обратила свои зелёные глаза к Лёну, и он подставил ей свой локоть, приглашая опереться на него. Невольно юноша вдохнул слабый аромат лаванды, идущий от пепельных волос Пипихи, и удивился тонкой нежной коже её щёк. Казалось, странная девушка впитывала в себя печаль и седину туманов.

– Наганатчима, о Наганатчима! – едва слышно прошептали её губы. – Далайда эрриявм лелейма…

– Что? – склонился к ней Лён, невольно ощущая странную притягательность Пипихи. О, как не шло ей это имя!

– Чего она там лопочет? – распорол дивную тишину Наганатчимы грубый голос Яштена.

– Молчи, дурак. – оборвал его Ганин Тотаман. – Лучше помоги вытащить мешки.

Мутузники принялись деловито вытаскивать из повозок кожаные мешки и сундучки, в которых плотно позвякивал металл. Как можно догадаться, в них хранился весь денежный запас бродячей труппы. Вот эти деньги они воровали у публики во время представления. И теперь приготовили это в пустынном месте. Зачем? Не затем ли, что это плата за что-то?

Поклажа была сложена небольшой кучей, но унести одному человеку этот золотой запас было невозможно.

– Пусти-ка. – кратко приказал Лёну глава шайки и небрежно отстранил его от девушки. Ганин крепко взял Пипиху за локоть, словно опасался, что та вырвется и убежит. Потом Тотаман достал из-за пазухи костяной рожок и подул в него. Раздался неожиданно приятный протяжный звук. Ещё три раза дул он в свой рожок.

Мутузники против обыкновения были молчаливы. Даже Василёк, которого угнетало это место, помалкивал, он только старался держаться возле Лёна. Его румяное красивое лицо слегка побледнело, а глаза как будто выцвели от страха. Всем мутузникам явно было не по себе, и только Тотаман выглядел уверенным. Спустя немного времени от утёсов показалась неясная фигура – человек шёл, обходя сухие кочки и помогая себе высокой клюкой.

– Вон он идёт. – обронил Яштен.

– Сам вижу. – хмуро отозвался Тотаман.

– Кто это? – тихо спросил Лён, ни к кому конкретно не обращаясь и не ожидая услышать ответ.

– Проводник. – кратко ответила Пипиха.

Едва проводник подошёл, Лён только глянул ему в глаза, как сразу понял: вот он, его проклятый поводырь. Перед ним стоял Лембистор. Хоть он и был в обличье незнакомого старика, но глаза демона выдавали его. Он с насмешкой посмотрел на Лёна, перевёл взгляд на девушку и тут же обратился к Тотаману.

– Ну что, принёс, что обещал?

– Сам видишь. – кивнул Ганин на кучу кожаных мешков и с ухмылкой спросил: – Сам понесёшь, али подсобить?

– Без сопливых обойдёмся. – оскалившись в улыбке, ответил проводник. Он провёл рукой над солидной кучей ворованных денег, и вдруг холмик дрогнул и начал стремительно съёживаться.

– Вот это да! – с завистью воскликнул один из мутузников. – Нам бы так!

Груда мешков сжалась до размеров среднего кошелька. Рука Лембистора уже протянулась к золоту, как вдруг её крепко ухватили пальцы Тотамана.

– Э, так не пойдёт. – с угрозой сказал он. – Давай, что обещал.

Лембистор с усмешкой поднёс к его носу второй рукой небольшой узелок.

– На, держи, мутузник.

И выпустил из рук плотно набитый мешочек. Ганин ловко подхватил его и не дал упасть на землю.

– Всё шутишь, я смотрю! – сквозь зубы прошипел он.

Мутузник осторожно заглянул в мешочек, понюхал и удовлетворился результатом.

– Не доверяешь? – оскорблено осклабился демон.

– Не доверяю. – признался Тотаман.

– Ну что ж, – согласился проводник. – Пусть твой парень понесёт мою поклажу.

– Мой парень мне пригодится ещё. – ответил атаман.

– А я не про этого. – ответил Лембистор, – а про того.

Он кивнул на Василька.

Тотаман раздумывал недолго.

– Возьми поклажу. – приказал он Васильку. – Пойдёшь со мной.

С этими словами он толкнул вперёд себя Пипиху, шагнул за ней и дёрнул за полу плаща Лёна. А следом с увесистым мешочком двинул растерянный и ничего не понимающий Василёк.

– Ты хоть знаешь, что там будет? – тихо спросил у товарища Лён.

– Нет, а ты? – спросил тот. А он и подавно не знал.

Пипиха молча шла впереди, за ней – Тотаман, а уж за ним – два товарища. Проводник стремительно мерял дорогу ногами впереди всей процессии. Двигался он слишком легко для своего возраста, и палка была нужна ему только для виду.

Поросшая сухим мхом пустошь кончилась, едва вся группа подошла к основанию ближайшего гигантского утёса. Стояли высокие каменные кручи такой тесной группой, что смыкались боками. Казалось, нет возможности забраться на макушки этих молчаливых великанов. Но, старик махнул за собой рукой, приглашая своих попутчиков идти следом. И оказалось, что за густой порослью, которой порос камень, скрывался узкий вход. Находился он довольно высоко, но из него свисала верёвочная лестница.

– Ухо Наганатчимы. – произнесла Пипиха и снова замолчала.

Старик полез первым по лестнице, следом – девушка, а далее все остальные – в том порядке, в котором шли: Тотаман, Лён и Василёк.

В ухе Наганатчимы начинался крутой лестничный подъём, ведущий по спирали. Дорогу освещали припасённые для такого случая факелы.

"Неужели эти великаны когда-то так и жили с лестницей в голове?" – с улыбкой подумал Лён.

"Нет, это люди совершили такое святотатство." – откликнулся кто-то на его мысли. Лён вздрогнул и посмотрел на Пипиху, но девушка ни движением, ни выражением лица не выдала, что обладает телепатией.

"Как страшно-то!" – снова раздалось в голове у Лёна. Он с удивлением обнаружил, что понимает, чьи это мысли – страх одолевал Василька.

"Зря я Ваську взял. – тягуче влились в голову мысли Тотамана. – Надо было барчука этого сытого заставить."

"Что происходит? – изумлялся Лён. – Неужели я способен к телепатии?"

"Нет. Это в присутствии Наганатчимы ваше племя способно читать мысли." – снова отозвался непонятно кто.

"С кем я говорю?! – воззвал Лён, потрясённый до глубины души. – Какое такое наше племя? Ты говоришь о людях?"

"Я говорю с тобой… – далее прозвучало совершенно неразборчивое слово. – Слушай, принц, и внимай. С тобой говорит Наганатчима. Тот человек, что ведёт вас сюда, задумал злое. Он собирается похитить сокровище Наганатчимы. И для этого привёл принцессу-лебедь – последнюю, оставшуюся на Селембрис женщину из рода эльфов, давно и безвозвратно ушедшего народа. Она полна решимости пожертвовать собой, чтобы позволить этому дурному человеку овладеть сокровищем Наганатчимы. Древняя святыня не должна попасть в руки алчного злодея. Останови его, не дай ему овладеть неограниченной властью Вечности, ибо на вершине Трёх Утёсов спрятан Живой Кристалл, такой же, что и у тебя на пальце. Поглотив принцессу-эльфа, он станет поистине всемогущим."

"Но зачем она хочет сделать это для Ганина?! – изумился Лён. – Неужели он ей так дорог?!"

"Вовсе нет. Но, этот человек сделал для неё добро – поднял из грязи, накормил и приютил. Он охранял её от алчных товарищей своих и ни разу не обидел принцессу. Она ему безмерно благодарна. Но принцесса-эльф устала нести по жизни свою ношу – зло, преследующее её, нескончаемо. Люди очень много сделали ей зла. Она желает умереть, но не понимает, что заключение в Кристалле будет вечным."

Перстень на руке Лёна быстро запульсировал, словно Гранитэль тоже вступала в диалог и горячо подтверждала: не позволь, Лён!

– Я не позволю!

– Что?! – в изумлении оглянулся Тотаман.

– Так, ничего. – пробормотал Лён.

"Зачем же я ему?!" – снова обратился он к Наганатчиме.

"Очень просто. Тот старик, что вас ведёт, неестественное существо – он лишь видимость живого, поэтому спокойно может взойти на вершину Трёх Утёсов. Но человеку путь туда заказан. И только одно исключение есть – подняться на вершину в присутствии наследника эльфийской расы. Присутствие девушки вас охраняет. Но, если она умрёт, вы все погибнете."

– Ну вот, пришли. – сказал старик, выходя на поверхность утёса. Следом за ним из дыры в скале вышли Пипиха, Тотаман, Лён и Василёк.

С высоты было далеко видать, но всю поверхность земли закрывал густой туман, поэтому казалось, что утёс плывёт по сизому морю.

Три головы каменных великанов срослись затылками, образуя гигантский выпуклый трилистник, на который ветрами нанесло со временем земли, а на ней поселилась скудная растительность – в основном лишайники и мхи. А в центре, где была неглубокая вмятина, стояла сложенная из огромных валунов пирамида, высотой метра три.

– Ну всё, пришли. Давай золото. – потребовал проводник мешочек у Василька.

Он спрятал плату под своим обтрёпанным плащом, а далее щедрым жестом указал на каменную пирамиду.

– Вот, Ганин, перед тобой хранилище Живого Кристалла. – сказал мутузнику старик. – Используй состав, чтобы взорвать его, и добудешь Вечность.

– Что-то я, старик, тебе не верю, – с подозрением глядя на него, сказал Ганин. – Отчего бы тебе самому не овладеть Живым Кристаллом? Почему ты променял его на золото?

– Хороший вопрос. – усмехнулся демон. – Только почему ты задаёшь его лишь сейчас? Когда воровал у публики деньжата, лишал последнего вдов, сирот, детей – не думал?

"Ну начинается, – подумал Лён. – теперь он будет стараться, доказывать мне, что Ганин – вполне подходящая кандидатура для того, чтобы разрешить Жребий."

– У меня вопрос. – выступил Лён вперёд. – Как вы намереваетесь выбраться отсюда, если девушка погибнет?

Некоторое время оба подельника безмолвствовали, ошеломлённо глядя на него. Пипиха никак не дала знать, что слышала эти слова, а Василёк вообще ничего не понимал – он изумлённо оглядывался и с испугом пятился от трухлявых чёрных костей, валяющихся повсюду.

– Я-то выберусь. – наконец ответил Тотаман, сверля нового мутузника подозрительным взглядом. – А вот приятель твой погибнет здесь.

– Как?! – в испуге вскричал Василёк.

– Или наоборот. – с легкомысленным смешком встрял Лембистор, обращаясь к Тотаману. – Ты погибнешь, а пацан твой выберется.

– Да-с, милый мой! – поддразнил Ганина демон. – Кто-то один останется: либо ты, либо твой мальчик. Я ведь не зря пригласил его с собой!

– Я ничего не понимаю! – жалобно заговорил Василёк.

– Расклад такой. – деловито рассуждал демон, не обращая внимания ни на Василька, ни на Ганина и обращаясь лишь к Лёну. – Девочка наша решила умереть, ну, значит, быть тому. Тогда остаётся один волшебник на двоих людей – Ганина и его шестёрки. Отдаёшь мне Тотамана и преспокойно уходишь отсюда с Васильком. Не отдаёшь мне Тотамана – эта сволочь получает Живой Кристалл, одушевлённый не кем-нибудь, а принцессой-эльфом…

– Это ты обо мне?! – рассвирепел Ганин.

– Да, о тебе, мой ясный. Твои жалкие уловки все на виду, так что даже наш недогадливый дивоярец сообразил, что к чему.

– Я всё равно не понимаю, Тотаман. – снова заговорил Лён. – Как ты собираешься спасаться, если девушка погибнет.

– А потому что… – начал было тот.

– Заткнись. – предупредил старик.

– Всё очень просто. – очнулась от своего молчания принцесса. – Ты выведешь его, Лён.

– Я?!

– Да. Тебя это место не тронет. И ты можешь вывести с собой одного человека. Только одного. Затем тебя и взяли. Об этом и был договор у старика с Ганином, так что деньги он платил не за взрывчатый состав, а за тебя. Это существо с самого начала предупредило Тотамана, что где-то в пути к нему должен пристать юноша по имени Лён. Ты должен был вывести Ганина после моего ухода. Но старик слукавил – в последний момент он пригласил твоего товарища. Это очень ловкий расчёт, это фактически ставит тебя вне выбора. Если бы не Василёк, ты мог бы отказаться выдать демону Ганина – просто пожалел бы. Тогда он взял бы кристалл и вышел бы отсюда под твоим прикрытием. Но здесь оказался Василёк, твой старый друг. Хоть он и вор, но добрый человек и тебе не безразличен. Демон прекрасно знает о том. Выход один: спасти Василька, оставив демону и Ганина, и Живой Кристалл. Тебе выбирать, Лён.

– Ну ты погань лимбовская. – с ненавистью сказал старику мутузник. – я так и знал, что ты задумал какую-то афёру. Да только вовремя не сообразил, при чём тут Васька.

– Я предлагаю всем вернуться обратно. – заговорил Лён.

– А я предлагаю совсем иное! – воскликнул Тотаман. Он выхватил из куртки кинжал и метнул его в Василька. Перед самым лицом оцепеневшего от ужаса юноши вспыхнула белая молния – это рука Лёна мгновенно выхватила из ножен шпагу и отразила удар. От яркой вспышки света все на секунду ослепли, а когда зрение вернулось, то Ганин Тотаман лежал на земле, выкатив глаза и вывалив язык. В горле его торчал его же собственный кинжал.

– Ты что наделал?! – завопил старик, бросившись к бездыханному телу.

– Сам виноват. – насмешливо отозвался Лён. – Слишком много сразу захотел. Не надо было со Жребием в игры играть.

– Вот сволочь. – с отвращением сказал демон, глядя на мёртвого мутузника. – Такое дельце запорол.

– А ты хорош! – язвительно обратился он к Лёну. – Здорово меня поддел! Отыгрался за прошлый раз! Ну, ладно. Дождусь другого случая.

Он подпрыгнул, обернулся вороной и полетел прочь. От его тела отделился какой-то плотный комок и стремительно полетел вниз.

– Что же ты решила, принцесса? – спросил Лён. – Неужели, по-прежнему хочешь раствориться в Живом Кристалле? Скажи ей, Граниэль, что это не самый лучший выход.

– Это выход, Лён. – возразила к его удивлению Гранитэль. – Для принцессы-эльфа это выход. Она будет коротать вечность в Живом Кристалле.

– Да, пока не откроется дверь и не найдётся Джавайн. – улыбнулась девушка.

– Ты говоришь о Дивояре?! – изумился Лён.

– Нет, я говорю о Джавайне. – ответила она. Приблизившись к Лёну, девушка с улыбкой протянула руку и нежно тронула его за щёку. Была она невысока, и очень тонка, отчего казалась слабой былинкой. Тонкие пальцы принцессы приклонили голову дивоярца, и лёгкий поцелуй коснулся его губ. Не радость он принёс, а непонятную печаль – как будто Лён вкусил степной полыни или поймал губами соль морской воды. Первый поцелуй молодого дивоярца был горек.

– Идите и оставьте меня тут, с Наганатчимой. – проронила девушка. – Уходите, а я знаю, как мне распорядиться временем.

Двое в полном молчании спускались по винтовой лестнице внутри головы каменного великана.

"Скажи хоть слово, Наганатчима!" – воззвал в мыслях к великану Лён.

Наганатчима промолчал.

– Они ушли… – растерянно произнёс Василёк, оглядывая место стоянки мутузников – всё было пусто.

– Как же нам выбираться отсюда? – озабоченно спросил он. – Эх, за целый год пропала плата! А я мечтал дом купить, жениться, торговлю завести! Куда идти? Отсюда до жилых мест ноги собьёшь, пока дойдёшь.

– Ладно, не плачь, Василёк. – рассеянно отозвался Лён. – Как-нибудь да выберемся.

Сам он был занят совсем другими мыслями: пытался вспомнить те странности и недомолвки, которые присутствовали в разговоре на вершине. Что-то важное ускользнуло от него. Что-то недоговаривала Пипиха, что-то умолчал демон, о чём-то едва не проболтался Тотаман. И даже Наганатчима не сказал всей правды.

– Давай-ка обойдём эту гору. – предложил он товарищу, и Василёк, всё так же недоумевая, последовал за ним.

Обходить пришлось довольно долго – гора была обширна, но с другой стороны каменной головы среди сухого мха нашёлся маленький тугой мешочек, который обронил, улетая, ворон.

– Вот твоя кубышка. – сказал Лён, не дотрагиваясь до неё. Он сделал пасс, и кошелёк начал распухать, потом распался на несколько кожаных мешков. Один из них лопнул, и из прорехи посыпались монеты.

– Это же деньги Тотамана! – изумлённо воскликнул Василёк.

– Теперь твои. Бери, сколько сможешь унести, и уходим.

– А как же остальное?!

– Не жадничай. – не оборачиваясь ответил Лён. – Здесь нельзя долго оставаться, оттого твои подельники и сбежали – сообразили, что атаман оставил их не зря поблизости от Наганатчимы. Они ему были больше не нужны.

Отойдя подальше от Трёх Утёсов, Лён остановился, с улыбкой посмотрел на взмокшего Василька – тот всё же ухватил больше, чем смог нести – и громко свистнул в небо.

– Сияр! – крикнул дивоярец, когда с шумом крыльев на землю опустился невиданный серебряно-белый конь.

– Садись, Василёк. – пригласил Лён друга. – Будет тебе и дом, и жена, и торговля.

– Лён, – схватил его за рукав товарищ. – кто ты такой?

– Не знаю. – после недолгого молчания ответил тот.

ГЛАВА 12. Малюта против Вероники

Утро в школьной столовой начиналось как обычно. Повариха Королёва – она же директорской волей завпроизводством – готовилась ко встрече учеников в хоромах общепита. Скоро прибегут нетерпеливые младшие школьники, особенно первоклашки, которым так и не терпится потратить данные родителями деньги – всё равно на что. Придут вечно голодные средние классы и будут подметать с прилавков всё, что только там лежит, а потом пожирать на бегу, роняя на пол крошки. Явятся старшеклассники, которым тоже вечно хочется есть. Всё это требовало от поварского коллектива в лице двух поварих полной самоотдачи. Но Верка сегодня обещала, что придёт попозже – ей надо ещё в тубдиспансер зайти – и все утренние хлопоты свалились на плечи могучей Королёвой.

Повариха трудилась, кроша на мелкие кусочки и вымешивая своими полными руками в большой кастрюле оставшиеся со вчерашнего дня огрызки котлет, остатки дешёвых сосисок, сарделек, солёных огурцов и заплесневелого сыра. Из всего этого получатся сегодня очаровательные пиццы, которые так любят ученики. За пиццами давились в очереди, это изделие считалось в кухне Королёвой самым замечательным блюдом. Учителя тоже любили школьные пиццы и охотно брали их домой – своим детям. Секрет изготовления этого изумительного блюда Королёва хранила в тайне – для этого требовалось придти пораньше, чтобы смешать в кастрюле стратегические ингредиенты начинки. Вот Королёва и старалась, тщательно измельчая и вымешивая разные огрызки, чтобы ученики не признали в её стряпне следы своих же зубов. Вот удивительно: котлеты им не лезут в глотки – невкусно! – а те же котлеты в пицце – объедение!

Повариха на мгновение оторвалась от дела, подняла голову и прислушалась. Почудились ей какие-то посторонние звуки среди клокотания кипятка в кастрюлях, шипения котлет на противнях и слабого потрескивания духовых шкафов. Она обвела глазами своё обширное кухонное хозяйство, и вдруг замерла от испуга. Вся поверхность раздаточного стола была занята тараканьим войском. Они сидели там – крупные, глазастые, свирепые и шевелили длинными усами.

Здоровые рыжие молодцы плотным слоем покрывали всю поверхность стола, сидели на хлебе, который был приготовлен для учеников. Весь проход был занят этими кошмарными тварями. Обычно Королёва не боялась тараканов – в России жить да тараканов бояться?! – но в такой плотной массе эти насекомые могли кого угодно привести в неописуемый ужас. Но тут случилось ещё кое-что, невообразимо более кошмарное, чем всё, что могла до сих пор представить Королёва. Она увидела, что тараканье войско предваряет один, особо крупный экземпляр – он сидел на краю стола и страшно шевелил усами. И повариха явственно услышала как таракан говорит! Его негромкий, но отчётливый голосок прозвучал от стола, как гром с ясного неба.

– Эй, Королёва! – позвал Малюта с хлебного подноса. – Ты чего там в кастрюле намешала? Мы такое есть не будем!

Королёва отвалилась от огромной кастрюли с мятыми боками и потемневшим дном. Побелевшими глазами она глянула на прилавок и с тихим стоном начала сползать, слабо цепляясь за металлическую стойку.

– Пойди-ка, ротный, посмотри, чего она там натопила в плошке! – зловеще приказал Малюта, не сводя глаз с онемевшей поварихи.

– Чистый маргарин, сэр! – молодцевато доложил тот.

– А где же масло, Королёва? – ехидно осведомился рыжий хулиган. – Будешь первоклашек травить, как тараканов? Да я тебе сейчас весь холестерин за шиворот залью!

Повариха вдруг вскочила с пола и с прытью, неподобающей её комплекции, и рванула с места. Одним большим прыжком она перемахнула через широкую полосу нападающих и с тонким визгом улетела из столовки.

– Ладно, мы потом её прикончим. – деловито распорядился свирепый Малюта. – Айда проверять, что там в других кастрюлях!

***

– Вероника Марковна! – ворвалась повариха с криком в кабинет своей благодетельницы и спасительницы. – Я больше не могу!

– Ну что ещё? – терпеливо осведомилась Вероника.

– Тараканы! – выпалила Королёва. – Полным-полно!

И далее она с душераздирающими подробностями и немалым повествовательным мастерством поведала о том, как тараканы с ней говорили, как порицали её кулинарные изыски, как лазили по плошкам и кастрюлькам и обзывали по-всякому.

– Ну да, конечно. – иронично отозвалась директор. – И вдоль дороги мёртвые с косами стоять!

– Да вот же крест! – божилась Королёва. – Говорят, ей Богу, говорят!

Обе женщины осторожно заглянули в столовую. Уже на первой перемене следовало ожидать набега голодных учеников, так что следовало решить, что делать со столовой. Но, в помещении всё было тихо и никаких тараканов ни на столах, ни под столами не наблюдалось. Однако, осмотр злополучного раздатка кое-что выяснил: вся его мятая цинковая поверхность была покрыта липким налётом.

– Я мыла! – горячо доказывала Королёва. – Весь стол был чистым!

Вероника взяла двумя пальцами с подноса кусок тёмного ржаного хлеба и с сомнением понюхала его.

– Так. – распорядилась она. – Сегодня всё продать, а завтра объявляем столовую закрытой на день в связи с технической уборкой помещения. После первой смены вызываем специалиста и морим это тараканье царство, пока не явились от санэпидслужбы и не закрыли наше заведение.

***

Начало ноября оказалось неожиданно снежным и холодным. На сухую землю лёг ровный белый покров, но не растаял на следующий же день, как ожидалось. Обычно снег выпадает несколько раз и тут же тает прежде, чем установится настоящая зима, но в этот раз было по-иному. Снежный покров установился сразу и надолго. Последующие осадки добавили новые слои, и стало ясно: зима вошла в свои права.

Чтобы добежать до школы, совсем не обязательно надевать куртку. От подъезда дома до школьного крыльца было не более двухсот метров, которые Лёнька преодолевал легко. К нему уже не приставали даже со второй обувью, и причиной этому был высокий рост Косицына – он был теперь выше некоторых одиннадцатиклассников. Никто не знал, что так называемый биологический возраст этого восьмиклассника уже приближался к восемнадцати годам. Так что учиться в восьмом классе для него было весьма конфузно – словно пятикласснику среди первоклашек.

Ранняя взрослость Косицына имела ещё одно неоспоримое преимущество: на него стали с интересом заглядываться одноклассницы. И на место рядом с ним стали покушаться одна за другой другие ученицы. Наташа Платонова, которая ещё с прошлого года сидела слева от Косицына, вдруг стала всем мешать – её стали задевать девчонки, которым она и так не слишком нравилась. Её независимый характер, необщительность и особенно внешний вид выводил девчонок из себя.

Да, в этом году Платонова резко повзрослела. Мало того, она явно знала, как ухаживать за собой, оттого выглядела, словно принцесса на базаре – до того отличалась она от своих крикливых сверстниц. Не все, конечно, таковы, но тихих и скромных девочек обычно не замечают, а такие остаются в стороне от светской жизни класса.

Наташе не было необходимости выделять себя, она и так выделялась, как белый голубь в серой стае. Некоторые из одноклассниц даже пытались подружиться с ней, но быстро откатили, лишь подтверждая общее мнение, что Платонова – стерва. Так её называли за глаза девочки в классе. Да и нельзя было не замечать того откровенного превосходства, с которым Платонова относилась к своим сверстницам. После некоторой разведки выяснилось, что у Наташи нет вообще подруг – она не общалась близко ни с кем среди девчонок. Никому не поверяла свои тайны, ни с кем ни о чём не сплетничала. Правда, она общалась со старшеклассниками, но опять же, не с девушками. А по сведениям агентуры, десятиклассницы тоже не любили Платонову, просто считали ниже своего достоинства выдавать свою досаду, когда интересующие их субъекты приглашали на дискотеку не их, а эту "соплячку". Что и говорить, вниманием мужского пола Платонова обойдена не оказалась.

Как бы там ни было, ничего не подозревающий Косицын выскочил из подъезда, держа подмышкой тощую папочку с тетрадями. Свитер уже был ему маловат, поскольку куплен был в прошлом году, а за этот год для Лёньки прошло ещё два года – но уже в Селембрис.

Выскочив за обледеневшую дверь подъезда, он едва не налетел на Платонову. Она как раз стояла возле подъезда, надевая тонкие кожаные перчатки. Глаза Платоновой были защищены от резкого ветра фирменными затемнёнными очками. На девушке были настоящие джинсы "Lee", а не какая-то турецкая подделка. По случаю урока предстоящего физкультуры она имела на ногах настоящие кроссовки "Адидас", и только курточка её была обычной, какие можно купить на рынке за полторы тысячи, и потому не слишком вязалась с общим обликом Наташи.

– Привет, Наташа! – немного растерялся Лён. – Спешишь?

– Нет, конечно. – ответила она, недоступная из-за своих затемнённых стёкол. – Время есть. Зачем спешить?

Косицын с удивлением узнал, что часы в мобильнике его подвели – на самом деле есть время, чтобы дойти до школы, не торопясь.

– Значит, вместе пойдём!

– Ты как знаешь, – со смешком ответила Наташа. – А я в дыру в заборе не полезу.

Она вышла на тротуар и пошла вдоль ряда припаркованных у обочины машин.

– Послушай, Наташа. – обратился к ней Лёнька, подпрыгивая рядом от холода, проникающего сквозь свитер. – А отчего твои родители не купят какой-нибудь Хёндей? Ведь у вас же теперь достаточно денег.

Он благоразумно умолчал о причине такого богатства – о летнем подарке цветочных эльфов. Хотя, странно как-то нынче говорить о цветочных эльфах.

– Зачем? – сосредоточенно ответила Наташа, и в её ответе Лёну почудилась какая-то напряжённость. – Нет смысла. Мы всё равно скоро уезжаем.

– Куда? – удивился Лён. – Меняете квартиру?

– Нет, Лёня. Мы уезжаем вообще отсюда. Мои родители пока ещё не выбрали страну, но, я думаю, это будет намного южнее. Я бы лично предпочла Грецию.

Он остановился и от неожиданности выпалил:

– Удираете, значит?

– Нет, не удираем. Просто хотим жить нормально.

– А здесь вам не нормально?

– Здесь – нет. – ответила Наташа и тоже остановилась, глядя ему в глаза.

– Ты считаешь, что в этой стране можно жить? Нет, жить, конечно, можно, но – как? Посмотри на этот сплошь захарканный асфальт, на эту грязь, на эту нищету. На алкоголиков, на озлобленных людей, которые только и озабочены тем как заработать, да как это поумнее потратить, потому что на всё вечно не хватает. На всём нас вечно обирают, кому и за что мы платим деньги? Куда уходят все ресурсы страны? Кто наживается на этом? И что такое государство, перед которым мы вечно в долгу? Кому-то всё время есть дело до того, откуда наши средства.

– О чём ты? – недоумённо обронил он.

– Да всё о том же! – выпалила она. – О подарке эльфов! Да, раньше я не задумывалась, отчего мы так живём. Я не о себе лично, а в масштабах всей страны. Мы были бедны, и это был факт, а с фактами не спорят. Но теперь я задаю себе вопрос: отчего мы должны продолжать терпеть это всё и дальше? Почему я не могу идти прямо и не смотреть под ноги, чтобы не наступить подошвой в чью-то харкотню? Почему, проходя мимо мужчины, я невольно ожидаю, что он сейчас не глядя высморкается – или это уже устоявшийся рефлекс при виде женщины? Весь этот мат, пот и вонь, грязь и гнусь! И среди этого жить всю жизнь?!

– Но ведь устраиваются как-то люди и здесь… – пробормотал он, ошеломлённый этой гневной тирадой.

– Да. Устраиваются. Где-нибудь в охраняемой зоне. Обкладываются со всех сторон собаками, сигнализацией, охранниками и дрожат. А я хочу жить свободно, ничего не опасаясь. Это здесь наши деньги считаются бешеными, а где-нибудь за границей можно приобрести хорошенький домик с видом на море, с прекрасным садом, который не засыхает на зиму, и жить спокойно. Там это норма, а не как у нас – исключение. Там можно ничего не опасаться. Там к тебе не будут приставать на улице, считая, что ты всем обязана только потому, что имеешь симпатичное лицо. Вот там мы и купим себе машину – каждому по машине. Я буду ездить в школу на "Форде", а в Оксфорд – на "Крайслере" с шофёром.