Текст книги "Жребий Судьбы"

Автор книги: Марина Казанцева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 18 страниц)

Ребёнок осознал, что вокруг него происходит нечто странное. Он стал боязливо поворачиваться, отыскивая своего неведомого спасителя.

– Спрячься за диван, малыш. – сказал из пустоты добрый голос. – Мы обойдём дом и вернёмся.

– Скажи, мальчик. – заговорил второй голос. – Кто из ваших тут есть?

Тот отрицательно покачал головой, видимо, ещё плохо понимая, что избег страшной участи.

Войдя на кухню – дверь, за которой скрылся человек, вела именно на кухню – Лён и Рип увидели кошмарную картину. Над очагом коптились части человеческих тел – руки, ноги, рёбра. И всё это были в основном детские тела. В стороне лежало на подносе грудой жареное мясо, а рядом – варёное. На всякий вкус. Видимо, обитатели этого особняка предпочитали нежное детское мясо.

Повар – тот самый человек, который выносил мусор – стоял у стола и затачивал нож. Он обернулся на звук открываемой двери, и оба посетителя увидели его измученное лицо с ввалившимися глазами.

– Кто здесь? – негромко спросил он.

– Скажи, сколько в доме охранников? – спросил Лён.

Тот вздрогнул, но тут же ответил:

– Шестеро. Двое дежурят снаружи, двое отдыхают, а двое спят.

– Кто здесь живёт? – продолжал допрос невидимый человек.

– Ихний генерал. – ответил повар. – Он приезжает сюда на выходные, устраивает охоту с гостями. Я для них готовлю деликатесы, а в сарае они заперли свежее мясо и дичь для охоты.

– Веди, показывай, где они спят. – приказал голос. – Но, если попробуешь предупредить их – тебе первая пуля.

Человек с готовностью повиновался. Он вывел своих невидимых гостей из кухни и указал на другую дверь. Можно было и не прибегать к его помощи – из-за двери доносилась весёлая музыка и хохот, похожий на кудахтанье.

Дверь в помещение тихонько отворилась. На широком диване сидел вразвалку здоровенный тип в беретке. Он ржал, глядя по телевизору мультфильм: забавный енот ловко удирал от придурковатого пса – наверно, местный аналог Тома и Джерри.

– Послушай, Мурза, – воскликнул он, – а не привести ли нам ихних тёлок?! Какая разница – завтра их всё равно погонят в лес, а тут позабавимся!

Он обернулся и увидел только повара – тот скалился в предчувствии скорого зрелища. И больше никого.

– Что? Есть готово? – спросил охранник, плохо разбираясь в человеческой мимике.

– Готово. – мстительным тоном сказал повар, и в следующий миг сноп огня прорезал тело охранника насквозь. Удар попал в ковёр, тот вспыхнул, и пламя стало быстро распространяться по комнате.

– Гори оно. – тяжело сказал человек.

– Веди к тем, кто спит. – последовал приказ. И, сопровождаемые гулом и треском пламени, все трое вышли из комнаты и направились по лестнице наверх.

На барской постели, пока не видит начальство, сладно спали двое. Разбросав руки и ноги, два здоровых рыжих оранга издавали глотками громкий храп. На полу валялось множество пустых бутылок из-под спиртного и разбросано множество костей.

– Это все? – спросил Лён.

– Нет, двое ещё снаружи. – ответил повар, с ненавистью глядя на животных.

От этих голосов один перестал храпеть, поднял голову и мутными глазами посмотрел на повара.

– Что, жрать пора? – спросил он.

– Пора. – ответили ему. – Отведайте свинцовых тефтелек.

И струя металла прорезала орангов поперёк груди.

– Когда, говоришь, приедет генерал? – спросил Лён, снимая с себя и Рипа покрывало незаметности.

– Завтра. – ошеломлённо ответил повар, глядя, как в воздухе вырисовались две человеческие фигуры.

Пожар в курилке был потушен – дом оказался оснащён противопожарной системой. Из сарая были выпущены на свет заключённые – десять детей и три женщины.

– И ни одного мужика. – посетовал Карсон, который был очень озабочен тем, что в их группе было мало настоящих бойцов. На Лёна и Рипа теперь смотрели с уважением. Наличие горелых трупов те объяснили просто: облили бензином и подожгли. А повару наказали молчать о том, что он видел. Теперь Вадим – так звали бывшего школьного учителя – неотрывно следовал везде за Лёном и его спутником, до того повара поразил способ уничтожения противника.

Он показал им, где хранится оружие и боеприпасы – генеральская летняя резиденция была оснащена солидно. Были также и запасы человеческой еды, в основном концентраты и собачьи консервы: для откорма свинины – так называли человеческих детей оранги.

В доме были две ванны и небольшой бассейн – семья, которая жила тут ранее, была зажиточной. Так что, вся группа, а также обнаруженные пленники сумели нормально помыться, причём даже с мылом – в подвале нашёлся сваленный в кучу весь ненужный орангам человеческий хлам: шампунь, мыло, зубные пасты, туалетная бумага, полотенца, детское и взрослое бельё, одежда всех размеров – видать, семья, которая жила здесь, была большой.

Три женщины сказали, что их привезли из большого концлагеря – специально отобрали для охоты. А детей они покупают в детских лагерях. У орангов есть понятие о частной собственности, и имеется система бартерного обмена. Сейчас, когда война с людьми окончена, они устраивают свою будущую жизнь по своему вкусу. Жрачка и охота на людей – их лучшие забавы.

Теперь в отряде Карсона прибавилось детей, а способных держать оружие только четверо. Впрочем, Вадим тоже мужик, так что придётся ему поучиться стрелять из автомата. Теперь у них оружия навалом, и патронов более, чем надо. Люди из отряда Карсона повеселели, наелись, вымылись, отоспались.

– Пойдём, Лён. – тихо сказал Эскабара, который вместе с командиром завалил обоих охранников без стрельбы – берёг патроны. – Надо сделать кое-что.

Они втроём с Карсоном вынесли из кухни скорбные останки несчастных жертв и похоронили их в лесу.

Рано утром, пока все спали, командир Карсон, Мик Эскабара и Лён с Рипом вышли на грунтовую дорогу, ведущую от особняка к шоссе. Больше никому из своих мужчин Карсон не доверял, а Лён и Рип показали себя в бою, убив четверых охранников в то время, как сам Карсон с Эскабарой выслеживали двоих. После этого и Эскабара стал относиться к Рипу с уважением – зря он недооценивал его. Пятым был Вадим, который знал генерала в морду.

Ожидали генерала с командой охотников. Всю неделю тот исполнял обязанности главного палача при концентрационном лагере, а на выходные отправлялся с приятелями отдохнуть на даче и поохотиться на дичь. Встречать его следовало у съезда на просёлочную дорогу. Генерал прикатит в армейском джипе, а его друзья в прицепе-трейлере. Так вот, генеральские машинки следовало взять без повреждений – пригодятся в дальнейшем. Оранги были сообразительны и не оставляли без присмотра ни одной машины – по сторонам дороги немало лежало взорванных и сгоревших автомобилей и грузовиков, а фуры оранги использовали для перевозки пленных. Они очень удачно вписались в местную цивилизацию, просто используя её богатства. Удивительно то, что люди не оказали должного сопротивления.

– У нас были две могущественные супердержавы. – мрачно объяснял Карсон на вопрос Лёна в то время, пока все пятеро лежали в кустах у дороги, ожидая прибытия кортежа. – Так получилось, что военное противостояние закончилось слиянием Запада и Востока в две системы. Одна поглотила западный цивилизованный мир, вторая – восточный. Силы их были примерно равны, оттого ни та, ни другая не решались выступить с первым ударом, прекрасно зная, каков будет ответ. Стратегическое оружие прятали обычно в безлюдных местах – в пустынях, в тайге. Так что никто ничего не понял, когда все ракетные точки оказались захвачены в пределах суток – правительства обеих держав не слишком информировали своих граждан о ходе дела. Сначала вообще мало что было слышно, и лишь когда по улицам городов поехали на танках оранги, расстреливая всё живое и взрывая дома, люди поняли, что их державы пали, так и не дав боя. Почему армия оказалась уничтоженной без единого выстрела – непонятно. Никто не мог оказать толкового сопротивления, когда рыжие твари в касках стали сгонять народ из городов, отделяя женщин и детей от мужчин. Последних расстреливали на месте, детей грузили в фургоны и увозили, а женщин связывали и гнали своим ходом, собирая народ на стадионах и других огороженных территориях. Потом уже понастроили концентрационные лагеря.

– Как умерли твои однополчане? – спросил у Эскабары Вадим.

– Не знаю. – пожал тот плечами. – Меня послали на почту за корреспонденцией военной части, а когда я вернулся, то увидел всех мёртвыми – они лежали повсюду. Я не знаю, что это было.

– А я видел, как моих учеников сгоняли в фургоны под дулами автоматов. – сказал глухо Вадим. – Нас взяли прямо в школе. Их грузили во дворе в то время, как тут же расстреливали жителей окрестных домов – там были их родители.

– Скажи, Вадим, – вдруг тяжело задышал Мик. – Кто убивал детей, которых тебе приводили на кухню для жратвы?

Вадим сильно побледнел, его губы затряслись.

– Нет, этого я не делал. – сказал он, – Они сами убивали детей. Это их развлечение.

Лён промолчал, вдруг вспомнив, что сказал ребёнку оранг: пойди, скажи, чтобы тебя пожарили. Нет, не прост Вадим. Он, может, ненавидит орангов, но его руки нечисты. Не этого ли человека приготовил ему Жребий для решения: отдать его демону или нет. А демон сидел рядом с серьёзным видом и крепко держался руками за Калач.

Лён ещё раз посмотрел на Вадима, и ему стало жалко этого человека, до того тяжкая мука была в его глазах. Да, он, несомненно, убивал детишек – убивал, чтобы самому выжить, потому что орангам было лень возиться с готовкой.

Внутреннему взору Лёна вдруг представилась картина, как этот человек принимал из дверей кухни маленьких детишек, которые были рады попасть в руки человеку из грязных потных обезьяньих лап. Они шли к нему с доверием. Как он убивал их? Говорил: не бойся, маленький, и ударял им в сердце острым ножом? Или перерезал горло? При этом плакал? Потом с тяжёлым вздохом потрошил маленькое тельце, скидывая кишки в таз.

Лён потряс головой, изгоняя из себя чудовищное видение. Пусть Вадим покажет своё подлинное естество. Пусть проявит отвратительное, чтобы Лён мог судить его. Он не может отдать демону человека только за то, что тот был трусом. Не каждому учителю дано быть Янушем Корчаком.

С дороги донеслось отдалённое гудение мотора – приближалась генеральская компания, даже издали были слышны крики, которые издавали весёлые охотники.

– Давай иди. – подтолкнул Вадима Карсон.

Тот выскочил на дорогу и принялся с притворным усилием толкать лежащее поперёк неё дерево.

Армейский джип подъехал и остановился. Слегка качнувшись, стал и трейлер, оттуда донеслись недовольные вопли и ругательства – оранги, как подлинные обезьяны, перенимали у людей всё дурное.

– Ну что такое?!! – заорал, выскакивая из джипа с револьвером, толстопузый и низкорослый оранг в высокой фуражке с кокардой военно-морских сил. Он подскочил к Вадиму и крепко врезал своей волосатой лапой ему по лицу.

– Простите, господин генерал! – закричал тот, опрокидываясь навзничь. – Тут дерево упало, а ваши парни не захотели убирать! Говорят мне: иди и сам убери! Вот я и стараюсь!

– Ну, твари! – завизжал генерал, – Зажрались, холеры!

Тут из трейлера высыпалась команда охотников – штук десять орангов и только один остался за рулём джипа. Все стали гомонить, пинать ногами Вадима и дерево.

– Давай, иди обратно! – распорядился генерал. – Зови ублюдков – пусть убирают!

– Они пьяные! – отвечал Вадим, вытирая с лица кровь. – Все спят. Баб натрахались, мяса нажрались и дрыхнут.

Ещё минут пять генерал высказывал в воздух всё, что думает о своей охране, пиная от досады своего повара кривыми ногами в солдатских сапогах.

Но команда охотников ждать не желала, они бросили слоняться вокруг трейлера и орошать кусты мочой, и собрались вокруг бревна.

– Раз, два – взяли! – скомандовал генерал, и тут из кустов вырвались три трассирующих очереди, скосив начисто всех охотников.

– Засада! – заорал генерал, бросаясь обратно в джип. – Задний ход, скотина! Удираем!

Но водитель с аксельбантом, прицепленным прямо на рыжую шерсть и в фуражке на голове, повёл себя странно. Он вырвал у генерала пистолет и толкнул его ногой прямо в толстое брюхо. Вытаращив от изумления глаза, оранг свалился обратно на дорогу и не стал вставать, обнаружив, что окружён со всех сторон людьми с автоматами. Вадим, утирая кровавые сопли, тоже подошёл и сказал с ненавистью:

– Пристрелите его.

Краткий вскрик автомата, и важная генеральская шишка осталась лежать на дороге с раскоряченными ногами в начищенных сапогах.

Карсон вскинул автомат, собираясь так же поступить и с водителем, но тот поднял длинные руки и, подобострастно скаля жёлтые кривые зубы, заговорил:

– Я ни в чём не виноват. Я только шофёр. Я не участвую в охоте и не выполняю карательных функций.

Лёна поразила чёткая речь этого животного, но у братьев было иное мнение.

– В расход его. – кратко сказал Эскабара, снова вскидывая автомат, а Карсон резким рывком вытащил оранга с водительского места. Тот мешком упал на спину, выставив на обозрение своё брюхо, поросшее рыжей шерстью и все причиндалы мужского пола. Кепка с него слетела, аксельбант сорвался, и теперь он выглядел, как побитая собака. Он только не писал в воздух, как щенок, демонстрируя своё миролюбие и мольбу о помиловании.

– Нет, вы не поняли. – торопливо заговорил оранг, обводя всех своими круглыми рыжими глазами. – Я могу доставить вас к штабу, и вы сумеете перестрелять всех там. Я покажу вам пульт, с которого ведётся наблюдение за регионом, и вы будете в курсе всех событий.

Карсон заколебался.

– Он врёт. – с ненавистью снова заговорил Вадим. – Я помню это тварь по роже – он всегда подлизывается к начальству. Теперь оружие у вас, и он подлизывается к вам.

– Он убивал? – спросил Мик.

Вадим хотел сказать, что да, но не сумел соврать. Он отрицательно покачал головой.

– Оранги не все одинаковы. – быстро заговорил пленник. – у них существует иерархия, в которой определяющим фактором служит стремление к убийству и жестокость. Те, кто не имеет склонности к убийству, служат самыми низшими чинами – в основном, прислугой. Я был учёным, меня создали как помощника при научно-исследовательском центре. Только, когда началась война, меня, как многих других, мобилизовали в армию. Но, поскольку стрелять я не умею, посадили за руль – водить генеральскую машину. Ему приятно было сознавать, что за рулём у него сидят учёные мозги.

– И чем же ты занимался в лаборатории? – спросил Лён, выходя из-за машины.

– Мы с профессором занимались выведением новых разумных видов. – с гордостью заявил шофёр.

– Не этих ли? – спросил Карсон, указывая дулом автомата на раскоряченную тварь, валяющуюся на дороге.

– Да, этих. – согласился пленник.

– Едем к профессору. – внезапно заговорил Карсон. – Давайте посмотрим на это светило науки.

– Но это же не здесь! – изумлённо вытаращил глаза оранг. – Туда лететь надо на самолёте. Это же Спайсбург! Это на Западе!

– Поедешь с нами. – холодно сказал Эскабара. – Но помни: если что, быстро не подохнешь.

– Да-да, конечно! – пиявкой заизвивался оранг, он не глядя пошарил на земле свою шофёрскую кепочку, но вместо неё подцепил генеральскую фуражку. Так же естественно он стянул одним движением с мёртвого начальства и фарсовые кожаные сапоги.

Глава 20. Оранги

Они ехали на джипе на запад, за рулём сидел Мик Эскабара. Пленника уложили на пол, заботливо связав ему руки и ноги. Рядом с Эскабарой сидел Карсон, держа в руках свой неразлучный Калач. А Лён с Рипом сидели на заднем сидении, поставив ноги на учёную макаку.

В трейлере находились все остальные члены группы, туда же сложили припасы – концентраты, пакеты с готовой пищей и консервы в банках.

По сторонам тянулся мрачный пейзаж города, разрушенного войной. Похоже, тут использовали оружие большой разрушительной силы: ни одного целого здания, только горелые развалины и лужи расплавленного металла, густо припорошённые пеплом. На развалинах орали тощие кошки, но не виднелось ни одной собаки.

– Собак они сразу уничтожают. – объяснил Карсон Лёну. – Собаки ненавидят их.

Машина въехала на мост, на котором местами не хватало покрытия, так что арматура светила сквозь проваленный бетон. Эскабара старательно выкручивал руль, объезжая дыры.

Смотри. – сказал Лёну Рип Ванон, указывая в сторону. – Вон там начинается правый приток. Он ведёт на север, и там, в лесу, я и нашёл Переход.

– Эй ты, учёный! – Карсон рывком достал с пола оранга. – Туда едем, что ли?

Пленник поморгал рыжими ресницами, осматриваясь по сторонам. Он благоговейно прижимал к груди связанными лапами генеральскую фуражку, как память о добром начальстве, которое не слишком изводило его работой.

– О, да! – оживлённо ответил он, всем видом демонстрируя готовность к сотрудничеству. – Я узнаю эту дорогу!

Его снова ткнули носом в пол, чтобы он обнимался там со своей фуражкой и нежно лизал священные генеральские сапоги. Может, он ещё надеялся, что ему выдадут премию за сохранность реквизитов?

– Сверни-ка в сторону. – вдруг сказал Карсон Эскабаре, едва они миновали мост.

Мик свернул в сторону и заехал за чудом сохранившийся дорожный щит с обозначением дорожных развязок и рекламных блоков.

– Я вот что думаю. – озабоченно признался Карсон. – Мы рискуем быть обстрелянными первым же мобильным патрулём, потому что за рулём человек.

– Так что прикажешь? – пробурчал Эскабара. – Посадить за управление машиной эту рыжую аскариду? Уж лучше дождаться ночи и ехать дальше.

– И всё равно опасно. – возразил вожак. – Дальше начинаются сплошные посты.

– А куда мы едем? – спросил Лён.

– За чертой города есть обширное лесистое пространство. – объяснил Карсон. – Причём, имеются неплохие просёлочные дороги, ведущие к деревням. Деревни, понятно, теперь покинуты и сожжены, но в районе Годского леса можно найти хорошее укрытие. Эти выродки боятся соваться в глухие леса, потому что там можно нарваться на бродячих псов – собаки покинули города и успешно прижились в лесах. Стихия орангов – городская среда. Они, когда шатаются среди останков нашей жизни, ощущают себя вершиной эволюции.

– Всё это так. – прервал Мик насмешливую речь вожака. – Но и ночью мы не будем в безопасности. Хотя они и плохо видят в темноте, но устраивают на дорогах заграждения. Так что, думаю, идея посадить за руль эту вонючую макаку не так глупа.

– И куда он завезёт нас?! – возмутился Рип. – да он сдаст нас первому же патрулю!

– Не сдаст! – мстительно ответил Эскабара, ткнув пленника в бок кулаком. – Ему в кишки будет смотреть дуло автомата. Ну что, как сделка, рыжий?

– Согласен! – неясно возопил с пола экс-адъютант.

С наступлением темноты джип в сопровождении трейлера снова двинул в путь. Но, теперь картина несколько изменилась. На водительском месте браво восседал оранг, он напялил на голову генеральскую фуражку, чем ощутимо гордился, а также обулся в начальственные сапоги. Так он, видимо, чувствовал себя комфортнее. Правда, его несколько смущало дуло автомата, которое недвусмысленно целило ему в брюхо с пола, где угнездился у пассажирского кресла Мик Эскабара. А сзади, где раньше на полу лежал пленник, устроились под брезентом Лён и Рип. Карсон же, будучи слишком широким в плечах и слишком рослым, был вынужден отправиться в трейлер.

В сумерках машина быстро катила по дороге, минуя сгоревшие развалины ферм, придорожных кафе и других строений. На второй час пути после моста пришлось заглянуть на автозаправку.

– Топливо есть? – крикнул, не покидая машины, оранг. В его визгливом голосе отчётливо слышались начальственные нотки, которые он приобрёл вместе с фуражкой. В подтверждение полномочий он принялся оглушать тихую заправку воплями клаксона.

Откуда-то из-за полуразрушенного помещения выбрался оранг с винтовкой.

– А чо надо? – спросил он, не выпуская из зубов сигару.

– Сейчас в брюхо очередь получишь, – рявкнул пленник, вскидывая пустой Калач. – тогда будешь вопросы задавать!

– А чо за шишка такая явилась? – развязано вихляясь, приблизился работник заправки. – Я спал, какое право имеете?!

Увидев генеральскую кокарду, он испуганно вытаращил глаза и начал извиваться:

– Сейчас, мой генерал, пришлю прислугу.

Он свистнул, и из развалин выползли двое тощих людей, они торопливо подтащили топливный шланг и засунули пистолет в бак джипа. Потом затарахтел переносной генератор, и в бак потек бензин.

– Простите, генерал. – подобострастно кланялся начальник заправки. – Надо бы расписаться в ведомости за расход топлива. Бензин-то на исходе.

– Иди сюда. – величаво разрешил "генерал", не обращая внимания на упирающийся ему в бедро ствол автомата. Едва заправщик подошёл, почтительно склонившись, "генерал" любезно пнул его в морду подошвой сапога и высокомерно добавил: – Для отчёта.

Оказалось, что этого достаточно, и заправщик с довольным видом отошёл.

– Да. – подтвердил потом Мик Эскабара. – Такие вот они суки – своих гнобят, согласно рангов.

– Конечно! – подтвердил оранг. – На мне фуражка, значит, я и генерал.

Кажется, говорил он всё это совершенно серьёзно и, похоже, сам верил в то, что фуражка сделала его настоящим генералом.

***

Годского леса не было. На месте обширных дубовых массивов теперь зияло голое пространство. Кое-где виднелись чёрные участки выжженной земли, но большей частью о том, что вдоль течения притока совсем недавно стоял лес, подтверждали большие пни – всё, что осталось от реликтовой дубравы Годской равнины.

– Что же это такое? – растерянно озирался Рип. – Ведь я же всего два месяца назад был здесь.

Все остальные тоже пребывали в изумлении. Но, о следах активной деятельности орангов красноречиво свидетельствал целый парк бульдозеров, экскаваторов и тягачей на гусеничном ходу. Также громоздились этажами ярко-жёлтые бочки с горючими веществами. Вместо грунтовой дороги за голый холм уводила разбитая и глубоко просаженая колея, залитая густой жижей из солярки. С другой стороны пробивала себе путь среди хаотично сгрудившихся стволов широкая река – всё её русло на обозримом пространстве было забито спиленными деревьями. Противоположный берег был ниже и потому скрылся под наносами грязи и разлившейся водой.

Пленник утверждал, что далее расположена ставка командования данным регионом. Здесь работал бывший генерал.

– Что же он здесь делал? – спросил Карсон.

– Руководил работой консервного завода. – охотно сообщил оранг.

Дурное предчувствие овладело всеми. Женщин и детей оставили в трейлере под охраной четырёх мужчин, а самые дееспособные бойцы отправились посмотреть, что делается за холмом. Оттуда пёрло подозрительным запахом, от которого першило в горле и слезились глаза.

Завода как такового не было – всё делалось под открытым небом. «Рабочие» ютились в фанерных коробках, из которых выгружали тару – одна смена отдыхала, вторая вкалывала. Это были измождённые мужчины. Одни занимались рубкой и разделкой мяса, другие разводили костры, над которыми в больших котлах варилось мясо. Тут же часть рабочих работала у громоздкого стерилизующего агрегата, куда шли большие десятилитровые металлические банки. Огромный автоклав пыхтел, выпуская в воздух большие клубы пара и дыма. Полуголые рабочие выгружали ёмкости, на которую тут же наклеивали этикетки: тушёнка «Армейская». Далее за частоколом из берцовых костей кипела работа фасовочного и погрузочного цеха – большие фуры отъезжали от завода по разбитой дороге и увозили готовую продукцию. Еще дальше рабочие распиливали деревья и делали дрова, целые штабеля которых громоздились неподалёку – это топливо для котлов.

– А вон там сырьевая база. – сообщил оранг, указывая куда-то за холм.

Все подняли головы и увидали, что на вершине холма, окружённая витками колючей проволоки, стоит наблюдательная вышка, на которой сыто дремлет часовой в каске при станковом пулемёте.

Все поспешно попятились под прикрытие холма, пока не видит часовой. Смотреть на сырьевую базу было ни к чему – и так ясно, что она из себя представляет.

– Так это и есть твой штаб по руководству регионом? – зловеще спросил оранга Эскабара.

– Ну да! – подтвердил тот. – Это самое крупное промышленное предприятие области.

Все отправились обратно.

– Ну что? – спросил Лёна Рип, когда они немного поотстали от остальных. – Смотреть будешь, или что-то предпримешь?

– Что я могу сделать? – ответил сквозь зубы Лён, которого тошнило от увиденного, а ещё больше – от мысли о том, чего он ещё не видел. Например, забойный цех.

– Зачем же ты сюда явился?! – требовательно спросил Рип.

– Ты ещё меня упрекни! – разозлился Лён.

– Конечно! – язвительно ответил тот. – Вы, дивоярцы, сами решаете, когда вмешаться в дело, а когда оставить всё, как есть!

– Заглохни. – отрезал Лён. – Я здесь совсем за другим делом.

Он думал о том, как ему теперь судить Вадима за то, что тот делал на генеральской дачке, когда тут такой кошмар стал порядком вещей – производственным циклом! Во что превратили оранги людей, что те совершенно безропотно забивают своих же!

Они вернулись к своему джипу и двинули прочь от "консервного завода", так и не сказав прочим о том, что видели. Вадим, который оставался в охране, тоже ничего не узнал.

– Теперь куда? – спросил он, видя, что вернувшиеся мрачно молчат.

– А вот поехали к нашему учёному собрату! – озлобленно ответил Эскабара, пихнув оранга в бок кулаком. – Посмотрим, что за разумные виды выводит наш яйцеголовый в своей лаборатории в Спейсбурге!

– Что там случилось? – спросила Леночка, когда Лён отправился в трейлер, чтобы немного поспать.

– Лес вырублен, теперь на его месте концлагерь. – ответил Лён, не желая говорить всю правду.

Леночка побледнела так, что даже губы стали белыми.

– Прости меня. – тут же раскаялся Лён, когда вспомнил, что она уже видела концлагерь.

Он обнял её за плечи, и они замолчали, глядя в никуда и покачиваясь от движения машины. На острых коленях Леночки лежал большой и тяжёлый Калач с полной патронной коробкой – девочка не расставалась с оружием, словно оно давало ей ощущение защищённости.

Лён ощущал лёгкий запах шампуня от её волос – это память о приключении на генеральской даче, где им повезло помыться и поспать. Он пришёл в этот кошмарный мир, как гость, и скоро покинет его, оставив Леночке и остальным все ужасы их нынешнего существования. Прав Рип: он действует, как дивоярец – только в собственных интересах. Он ничем тут не поможет, потому что у него нет такой силы. Что он хотел бы сделать в этом мире? Каких сил пожелал бы себе, чтобы изменить ситуацию к лучшему? Что вообще можно сделать с армией говорящих животных, для которых люди – лишь элемент пищевой цепочки, и они расходуют человеческий ресурс с естественным цинизмом существ, не имеющих понятия о гуманизме.

О, если бы он был настоящим магом! Если бы имел в своём арсенале такие средства, которые позволили бы решить проблему! Но, что он может? Уничтожить десяток-другой тварей своим мечом? Поджечь что-нибудь? Больше ни на что его магическая сила не годилась. Так какой же он дивоярец? Дивояр – это сила! Это мощь, это власть! А он лишь мелкий волшебник средних способностей, затерявшийся в Поиске. Он решает лишь свои проблемы, которые не имеют к этому миру никакого отношения. Так что же он делает в этом мире?!

Лён вдруг ощутил, что Леночка слегка отстранилась от него и теперь смотрит ему в лицо. Он повернулся к ней и увидел её глаза совсем близко. Глубокие серо-голубые глаза, окружённые длинными ресницами. Она была привлекательна даже в лишениях. Даже старая куртка не делала её юное лицо некрасивым. Но в глазах Леночки ощущалось нечто странное.

– Я знаю, – прошептали её губы так близко от его губ что он подумал, что ему надо лишь немного приблизиться к ней, чтобы поцеловать. – Я знаю, ты не тот, за кого себя выдаёшь.

Он молча смотрел на неё, не двигаясь и не говоря ни слова, но внутри всё словно оборвалось.

– Ты не наш. – сказала ему девочка, всё так же глядя в его глаза своими расширенными зрачками. – Ты особенный – я это чувствую. И Рип не врал, когда сказал, что ты пришёл к нам из другого мира. Я никогда не верила в волшебников, но теперь знаю, что ты пришёл, чтобы спасти нас. Ты сможешь, Лён. Я знаю, что ты сможешь. Если что-то не придёт извне, мы все погибнем.

Он не отвечал и продолжал смотреть ей в глаза, но отчаяние скрутило его, как судорога. Как вырвалось наружу то, что он скрывал изо всех сил? Лишь от Рипа он не прятался, потому что не имеет смысла прятаться от демона. А тот играл с ним в двусмысленную игру: притворялся другом. Но Рипа он мог отшить, а что скажешь ей, которая от безысходности уверовала в невозможное, в то, чего в этом мире не было: в волшебство. Рациональный технологический мир, в котором не было необходимости в сверхреальном. Мир, в котором всё решало соотношение сил. И вот он пал, как глиняный колосс, а девочка, которая верила в действенность всего того, что прилежно вкладывали ей в голову в школе и дома, ждёт спасения от того, кто не смог спасти даже своих родителей. Они – две сироты, лишившиеся всех родных. Но у Леночки есть в этом мире братья – все те, кто выжил и борется. А что есть у Лёна? Он беднее, чем она.

Нет, это что-то иное. Это просто первая влюблённость – она ищет того, кто более подходит её идеалу. Просто он первый, кто появился рядом с ней в этом мире. Первый, на кого она посмотрела, как на героя – разве не завалил он тех четверых орангов на генеральской дачке? Пусть Карсон и Эскабара большие герои, чем он, но выбрала-то она его! Но вот пройдёт день-другой, и её герой испарится из этого мира. Он пришёл сюда решать свою задачу.

Лён едва вздрогнул, ощутив, как губы девушки легко коснулись его щеки. Он не мог обмануть этой робкой ласки, и нежно обнял её за плечи, привлекая голову Леночки себе на плечо. Не разрушить волшебство этого момента, этого наивного доверия – всё, что он может. Остальное решит жизнь.

***

Аэродром был огромен и пустынен. Самолёты стояли на взлётных полосах, но в целом обстановка напоминала сцену из фильма "Лангольеры" – молчание и неподвижность.

– И что же делать? – прервал молчание Карсон. – Я не умею управлять самолётом. Ты, Мик, умеешь?

– Да, я умею. – ответил тот, внимательно обозревая авиационный парк. – Но только не пассажирские авиалайнеры, а самолёты среднего класса – вроде того, который я вижу сейчас у дальней стены. И, кажется, стёкла целы. Но нам придётся ограничить количество пассажиров до десятка человек.

– Так оно и будет. – подтвердил Карсон. – Здесь мы разделяемся. Я отправляюсь с женщинами и детьми в убежище в горах, а ты, Мик, бери самых боевых и отправляйся на Запад.

– Скажи, Мик, чего ради вы решили предпринять этот перелёт? – спросил Лён у Эскабары. – Неужели, только затем, чтобы посмотреть, где вывели этих рыжих тварей?