Текст книги "Жребий Судьбы"

Автор книги: Марина Казанцева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 18 страниц)

ГЛАВА 5. Астрал атакует

– У меня в кабинете говорящий таракан! – со стоном рухнула на стул в кабинете чёрной магии Вероника Марковна.

– Кто говорящий? – переспросил струхнувший Базилевский.

Китайский чёрт в углу растянул в улыбке губы.

– Это всё он, говорю вам. – с тоской проговорила директриса.

– Кто? – ещё более напугавшись, спросил чёрный маг.

– Косицын этот! Я раньше не говорила вам, неудобно было. А вчера он явился ко мне в кабинет и что-то сказал про таракана. Потом ушёл, и тут их повалило такое множество! Они все убежали, а этот остался.

– Кто? – недоумевал магистр.

– Да этот… Он ещё в прошлом году жрал у меня конфеты. Здоровый такой, явно колдовской. Он потом Валентину напугал.

Базилевский сел за стол. Он не знал, что и подумать. По всему выходило, что его не дурачили и полтергейст в школе в самом деле водился.

– А погадайте мне на кофе! – внезапно обратилась к нему директриса.

Вдвоём с огорчённой женщиной он двинулся к её кабинету на первом этаже.

В канцелярии царила паника. Валентина покидала все бумаги и сбежала в столовую, к поварихе Королёвой.

– И не просите, Вероника Марковна! – наотрез отказалась она. – Пока этого фашиста не изведёте, я в канцелярию ни ногой!

Королёва сидела за столом, опершись о край необъятной грудью, и испуганно хлопала глазами.

Дверь в помещение была заперта на замок – так сказать, во избежание. Внутри всё имело вид поспешного бегства.

Таракан был невелик, но страшен. Довольно крупный для России экземпляр, но в Америке он бы никого не удивил. Мягкое рыжее хитиновое тельце, подвижные усы. Он рылся в сумке у директрисы.

– Сейчас мы его, голубчика. – Базиль с намерением двинул к нему с классным журналом.

– Что, явился, заклинатель? – нагло сведомился таракан.

– Его зовут Малюта. – подсказала из дверей осмелевшая Валентина.

– Вероника, – позвал рыжий террорист, – ты где конфеты прячешь?

– Бейте его! – подстрекала директриса Базилевского. Сама она не решалась переступить порог кабинета.

– Я не могу! – беспомощно отозвался Кирилл Никонович. – Он разумен!

Разумный негодяй продолжал шнырять по столу, алчно заглядывая под бумаги и призывая Веронику не скупиться и отдать массам взяточнический шоколад.

– Сказывай, Вероника! – взывал он, расшвыривая бумаги. – Куда попрятала конфеты?! А то всем расскажу, о чём ты болтаешь по сотовому с подругой!

– Ах ты, шантажист подлый! – не поверила своим ушам директриса. Она во гневе поискала по сторонам глазами, чем бы вмазать по бессовестному насекомому.

– Скажи, пожалуйста, Малюта, – вежливо обратился к таракану обалдевший маг, – а откуда ты взялся?

– Да я тут с прошлого года остался. – охотно доложился мелкий сладкоежка. – Только мне права голоса не давали. А теперь я вам всем покажу, что такое селембрийский таракан!

Из углов полезли другие рыжие бандиты. Они были молчаливы, но очень деятельны. Валентина взвизгнула и убежала. Педагоги позорно отступили с поля боя.

– Конечно, мы будем с ним бороться. – пообещал Кириллу дух. – Но с чего она взяла, что этого Малюту мог извлечь из астрала простой мальчишка?! Право, что они себе тут вообразили?! Какая вопиющая безграмотность! Знаешь, Базиль, пусть-ка этот астральный террорист немного помотает им нервы! И вообще, если ты будешь так поспешно выполнять все их нелепые требования, они повадятся бегать к тебе по пустякам. Подумать только: таракан в сумке!

Базилевский был бы рад избавиться от говорящего таракана, но пришлось сделать вид, что он согласился – неудобно перед духом показывать своё малодушие.

***

Кирилл Никонович старался осторожно наблюдать за Косицыным – он ни в грош не верил, что тот умеет колдовать, но подозрительность директрисы в отношении этого совсем обычного на вид парня была очень странной.

Темой урока было изготовление талисмана для подчинения саламандр. Все очень старались и работали, высунув от усердия языки. Хотя, не все: явно филонил этот Косицын и ещё два молодых оболтуса. Они перебрасывались записками, строили друг другу рожи и без конца шептались.

– Чугунков, ты изготовил свой талисман? – строго спросил Базиль.

– А зачем его готовить? – лениво отозвался Костик. – Здесь всё равно нет саламандр.

Не успел Базилевский отыскать слова, как в классе заговорили.

– А вот у девятого "В" на уроке вызывали духов. А почему у нас не вызывают?!

– Мы не вызывали духов. – защищался учитель. – Мы просто занимались превращениями!

– Вот-вот! Превращениями! – не сдавался Макс Гринштейн. – А мы второй урок рисуем на картонках!

– Где саламандры? Нет саламандр! – настаивал Вовка Кожевин.

На бедного Базиля наехали так основательно, что он расстроился.

– Ну хорошо. – сдался он. – Давайте попробуем вызвать саламандру.

– Нет! – упорствовал Бубенцовский. – Может, вы саламандру в рукаве спрятали! Давайте настоящую зверюгу вызывайте, как в девятом "В"!

Базиль хотел уже принять на себя сердитый вид и потребовать сдачи готовых работ, поскольку боялся не справиться с этим ненормальным восьмым "Б", но тут его взгляд случайно упал на Косицына. Тот сидел, откинувшись на спинку, и с явной насмешкой смотрел на учителя. На минуту Базилевский почувствовал тревогу. Что-то в этом парне было не так.

– Хорошо, – не думая, проговорил он. – я на минутку в лаборантскую.

– Бельфегор! – воззвал Базилевский в воздух, очутившись в лаборантской.

– Что это ты вы, мой друг, запаниковали? – удивился дух, вплывая в маленькую комнату прямо из стены.

– Они требуют им вызвать духа, а я боюсь! – выпалил учитель.

– Кого боитесь? – опешил Бельфегор. – Духа или учеников?

Молодой маг подумал и признался, что учеников он всё же боится больше, чем духа.

– Тогда надо вызывать. – озабоченно посоветовал астральный гость. – А то, кажется, они начнут сейчас строить баррикады.

– Опять шмуртов?! – струхнул Базилевский.

– Нет, не надо больше астральных хулиганов! Чего-нибудь побезобиднее. Например, шишигу. Единственный её недостаток – это болтливость.

– Жертву! – вдруг вспомнил учитель. – У меня больше нет крыс!

– Ай, чепуха какая! – поморщился дух. – Это в ваших учебниках такое написано? Можно подумать, что это аксиома! Любую вещь кладите, какую не жалко. Чего этот тут валяется?

На столе лежал отобранный у кого-то мутно-голубой резиновый ёжик, изжёванный собакой.

Базиль вышел из лаборантской с таким торжествующим видом, что класс моментально утих.

– Итак! – он жестом фокусника показал резиновую игрушку в пальцах. – Приступаем к вызову астральной твари.

Все сгрудились вокруг учебного магического круга. Всё, как в фильмах: свечки, пентаграмма! Было необыкновенно интересно. Правда, кое-кто не верил. Косицын со своими закадычными дружками смотрели с явным скепсисом.

Волнуясь, Базиль начал произносить заклинания. Некоторое время ничего не происходило, и он опасался смотреть на учеников. Как вдруг ребята вскрикнули.

Посреди круга сгустился дым. Он собирался в плотный кокон, и из этого сгустка стало раздаваться неясное покряхтывание. Ученики попятились, не спуская глаз с таинственного дымного яйца.

– Явись, шишига! – в последний раз воззвал Базиль.

– Набери мёртвых комаров, развари их сперва в медовой воде и поставь на медном листе в золу или песок, – донёсся из пентаграммы невыразительный голос, похожий на царапанье металлом по стеклу. – и поставь в тёплый лошадиный навоз. И в короткое время увидишь маленьких чёрных червячков, которые после этого получат крылышки и превратятся в комаров.

Дым быстро завращался и развеялся. Посреди круга вместо резинового ёжика сидела большая, как собака, тварь. Она отдалённо напоминала того самого резинового ежа. Во всяком случае, имела почти такой же цвет, то есть тусклый серо-сизо-голубой. Вся она покрыта чем-то вроде торчащих чешуй, сужающихся на концах. Морда у неё была вытянутой, рот длинный, с торчащими, как у анимационного бобра, передними зубами. Широкие, как у росомахи, лапы потрясающе кривые, но на передних – пальцы. И короткий плоский хвост. Но более всего были удивительны её глаза – круглые, как пуговицы, бесмысленно-весёлые.

Шишига обвела замерший класс своими пуговичными глазами и произнесла всё тем же невыразительным голосом:

– Животный магнетизм, согласно Кирхеру, должно разделить на месмеризм врачебный, месмеризм страстей и месмеризм музыкальный.

Она закашлялась, пустила соплю и добавила:

– Conjuro te creatura canis, per cum qui te creativ.

– Ё-моё! – потрясённо проронил на передней парте Валька Данилин.

Шишига немедленно обратила к нему свои плоские глаза и механически повторила:

– Ё-моё!

После чего встала на задние лапы, дотянулась до ученического стола, сгребла своими синюшными пальцами дневник Данилина и моментально засунула в свой безгубый рот. Быстро прожевала и заглотила, как пирожное.

– Я боюсь! – пискнул кто-то из девочек. И весь класс, словно по команде, отшатнулся.

– Ну, всё, всё! Пошла обратно! – занервничал Базилио.

Астральная зверюга завозилась и выдала новую фразу:

– Уважаемые родители! Настоятельно прошу Вас зайти в школу!

Пёрнула и пояснила:

– Подпись.

Потом направилась к двери, выдавая все тайны, записанные в дневнике Данилина:

– Биология – два, п-рррр! Математика – три с минусом, п-рррр! Физра – ничего. Литература – два подчищено – три, п-ррр!

– Стой, стой! – в панике закричал Базилио и кинулся за ней. Куда там! Шишига удрала. Класс валялся от восторга.

– Какой кошмар! – ужасался молодой маг, сидя в опустевшем кабинете в обществе бестелесого астрального гостя. – Вместо того, чтобы избавить школу от полтергейста, я наводняю её монстрами!

– Право, мой друг, – невозмутимо заявил Бельфегор. – вы прямо, как ребёнок! Нельзя же, в самом деле, так примитивно понимать свою задачу! Я полагаю, даже ваш недалёкий научный руководитель понимает, как важно показать всем местным материалистам, что трансцендентальное абсолютно достоверно! И уж вторым пунктом стоит избавление от него. Иначе, как вы докажете, что не занимались, подобно Коперфилду, простыми фокусами? Дайте шишиге пошляться по коридорам! Пусть она попугает двоечников и прогульщиков! А уж потом вы с триумфом загоните её в астрал!

***

– Лёнька, так он не врал?! – потрясённо воскликнул Федька. – А ты говорил, что никакой он не маг!

– Выходит, ошибался! – удивлённо ответил Косицын.

Но сказать, что он был сильно занят Базилевским и его астральной деятельностью, было бы неправдой. Две вещи занимали Лёна гораздо больше: отсутствие вестей из Селембрис и странное отношение к нему Наташи. Он несколько раз уже переносился в волшебную страну ночами, просиживал много времени перед магическим зеркалом в библиотеке, но Лембистор не давал знать о себе. И перстень Гранители ничего сказать более не мог.

– Ты сколько времени там проводишь? – спросил, явно завидуя, Федька. – За два дня волосищами опять оброс.

Именно эту странность подметил Базилеский: Косицын слишком быстро обрастал волосами. И неудивительно, он рыскал по всем местам, отыскивая пересечённые зоны. Но бывшие места заражения Сидмуром быстро выздоравливали, затягиваясь, словно раны. Демона не было нигде.

ГЛАВА 6. Эльфийский дуб

Лён лежал на диване, закинув руки за голову и неотрывно глядя в потолок. Он ждал ночи, чтобы уйти в Селембрис. Делать это днём он избегал – это вызовет у матери настоящий шок. Даже дядя Саша пугался. Существование в одной семье с волшебником выглядит не очень просто.

Ещё больше ему хотелось пойти к Наташе и поговорить с ней. Он не понимал, что в ней происходит. Их общение утратило и непринуждённость, и доверительность. Наташа стала скрытной и недоступной. Вместе с неожиданно расцветшей красотой к ней пришла холодность. Нет, она так прямо не отшивала его, но в её тоне появились такие искусственные нотки, от которых он огорчался непомерно. И не мог понять, чем не угодил принцессе. Неужели Чугун прав, и она просто в кого-то влюбилась? Платонова по-прежнему не имела в классе друзей, зато теперь стала общаться со старшими классами. Лён не однажды видел, как на перемене она стояла в группе десятиклассников и весело смеялась. Выходит, он слишком ещё мал для неё. Вот поэтому он уходил в Селембрис и проводил там много времени, чтобы подрасти.

– Этак ты однажды станешь старше меня. – заметил ему Костян. – Да и, пожалуй, закончишь школу лет в двадцать пять.

Сама собой вспыхнула и засветилась голубым светом настольная лампа.

"Меня зовут!" – догадался Лён. И более уже не раздумывал о том, насколько допустимо переноситься, не дожидаясь ночи.

***

В овальном зеркале среди серых волн виднелась чёрная фигура без лица.

– Все в сборе? – спросил Лембистор. – Надеюсь, ты всё обдумал? Моё требование таково: я обретаю тело. Найдите мне человека и позвольте мне вселиться в него. Я хочу быть именно человеком, тело дракона мне не нужно, это уже было.

Волшебники переглянулись. Это самое скверное, что демон мог потребовать от них. Ни один нормальный маг не посягнёт ни на единую живую душу, чтобы вытряхнуть её из тела. Тем более, ради того, чтобы вселить в неё чудовище. Тем более тяжко было думать о таком после летних событий.

Они молчали, не зная, что сказать. Оставить Пафа во власти демона?

– Понимаю ваши терзания. – проронила чёрная фигура, так и не дождавшись ответа. – Но я прошу себе отнюдь не прекрасного юношу. Мне сойдёт любой чёрный злодей, какого не жалко отправить в лимб.

Волшебники опять молчали. У них не было на примете такого чёрного злодея. Да если бы и был…

– А вот Паф не задумался бы сделать что угодно для тебя. – напомнил демон.

Возможно. Но у Пафа и не было такой ответственности перед Дивояром. Карающий меч вручён Лёну, а это накладывает соответственные обязательства. Сейчас он должен сделать для товарища то, за что отправил в небытие болотную ведьму.

– Что делать? – измученно обратился он к друзьям.

– Идти в путь. – сказала Брунгильда. – Ошибок никто не может избежать, но в пути может открыться новая правда.

– Ты будешь не один, Лён. – ободряюще сказала Гранитэль.

– Верно. – согласился демон. И все вздрогнули от этих слов.

– Выбор всегда остаётся за тобой. – промолвил Гонда. – Никогда не поздно отказаться.

– Я не умею прибегать к демонской магии. – это возражение прозвучало, как мольба о снисхождении.

– А от тебя и не требуется ничего подобного. – отозвался Лембистор. – Ты только должен найти человека, которого тебе не жалко, и дать согласие.

Легче от этого не стало. До этого он не встречал никого, кто был бы настолько плох, чтобы его было не жалко отдать демону.

– Куда ехать? – спросил Лён у волшебников, не желая отвечать Лембистору.

– Куда угодно. – ответила Гранитэль. – Все пути одинаковы, но я предлагаю Жребий.

Магирус одобряюще кивнул. И удивлённый Лён узнал нечто новое.

Жребий древен, как сама Селембрис. Когда волшебник стоит перед тяжким выбором, он может обратиться к мудрости эльфов. Эльфы жили в этом мире, когда в нём не было ни людей, ни волшебников. Они оставили своим младшим братьям – волшебникам – что-то вроде возможности предвидения. Эта необычная вещь может принять какой угодно вид – сообразно тому, кто к ней обращается. И сообразно проблеме – когда нет иного решения, кроме самого скверного, Жребий сам находит для ищущего выбор. Он указывает ему путь, которым идти для достижения цели, если достигнуть её надо во что бы то ни стало. Но в конце такого пути находится судьба. Что всё это значит? Ни Магирус, ни Брунгильда, ни даже Гранитэль сказать этого не могли. Не все возвращались с этого пути.

– Я иду.

– Мы проводим тебя до границы заколдованного леса. – сказали волшебники. – Дальше мы идти не можем.

Он понимал: всё справедливо. Гибель Пафа была результатом его решения. Он пожелал узнать, кто такой Говорящий-Со-Стихиями и не посчитал нужным даже известить старших товарищей. Иначе демону не удалось бы обмануть Пафа. Кто принимает решение, тот и ответственен за его последствия. У дивоярцев так.

– Я иду. – уже более спокойно сказал волшебник.

– Я с тобой. – раздался голос от входа. Все обернулись. В дверях стоял в лёгком рыцарском облачении Долбер.

– Нет. – кратко ответил Лён.

– Ты не можешь отказать ему. – ответила Брунгильда. – Тот, кто идёт к Жребию, не должен отказываться от товарища. Долбер тоже вправе искать свою судьбу. Твой путь тяжёл и не отказывайся от спутников, Лён.

– Ты сказал мне однажды, что я буду королём. Настало время искать королевство. Кроме того, Паф был не только твоим товарищем, но и моим.

Ситуация была необычной и торжественное выражение лиц волшебников подсказали Лёну, что возражать не следует. Он молча склонил голову. Долбер – хороший друг в дороге.

– Я буду с вами третьим спутником. – сказала им Гранитэль.

– А я – четвёртым. – добавил в зеркале Лембистор. – Хорошая компания.

***

Лён с Долбером облетели на лунных конях свои любимые места на Селембрис. Возможно, оба прощаются с этим миром навсегда.

Дорогой им обоим дуб Фифендры – там ждали Вавила, Вещий Ворон и Гомоня. Необычайно серьёзные, словно тяжёлые вести моментально распространяются по Селембрис.

Куда забросит их Жребий? Будет ли путь назад?

– Может, всё не так ужасно? – спросил Вавила.

– Одно могу сказать тебе, мой друг, – ответил Вещун, – ни ты, ни твой спутник не погибнете на этом пути.

– И на том спасибо. – печально ответил Лён. – Вещун, да ещё трезвый, никогда не ошибается.

– А то давно бы сдох. – подтвердил кот.

Все невольно рассмеялись.

– И ещё одно могу сказать совершенно искренне! – заявил Ворон. – Если будете так киснуть, то можете забыть про Жребий. Явиться в древний лес эльфов – честь, а не несчастье! Немедленно все прекратите скорбеть! Да я бы лично отправился с нашими рыцарями в этот замечательный путь! Но, к сожалению, обзавёлся множеством детей. Кто-то должен всю эту ораву учить манерам!

– Прекрасно вывернулся. – одобрил кот. – Рыцари, я сожалею! У меня тоже есть котята!

Все расхохотались.

– А вы, Гомер? – с вежливостью, достойной будущего короля, обратился к филину Долбер.

– А мне помирать пора. – комически-печально отозвался тот. – Старый очень!

Вечер перед отправлением в дорогу превратился в сущее безобразие! Никто не печалился об отбывающих в поход. Опять раскочегарили самоварчик, созвали всю детвору и принялись за воспоминания, поедая по ходу дела множество пирогов. Вещун рассказывал гоблинские сказки с самыми неожиданными сюжетами. Вавила тоже не отставал и сочинял свои истории. Гомоня обещал непременно переложить в эпос похождение четырёх рыцарей к Верошпиронской башне.

Дети слушали и изумлялись. Перед ними были два живых героя этой необычайной истории. Это был по-настоящему семейный вечер, только волшебников недоставало.

Последние часы перед рассветом они провели в той самой комнатке, где когда-то Лён жил вместе с Пафом. Всё здесь напоминало о нём. И запах дубовых стен. И маленькое круглое окно, в которое заглядывал рогатый месяц. И гроздья светлячков. И цветное рядно на слишком маленьких теперь кроватях. Поэтому рыцари не ложились спать, а сидели на трёхногих детских табуретках перед окном и тихо говорили. Так когда-то Лён сидел здесь с Пафом. И кажется, что было это не год назад, а гораздо больше. Конечно, больше, ведь на Селембрис время течёт иначе.

Будущее больше не представало перед Лёном тяжёлым. Он перестал мучиться от необходимости принять условия демона. Как хорошо, что Долбер решил стать его спутником! Теперь он точно знает, что всё будет хорошо.

– Всё будет хорошо, Долбер. – сказал он.

– Я знаю. – ответил тот. – На Селембрис иначе не бывает.

***

Утром рано, когда ещё все спали, рыцари спустились по деревянным лестницам на землю. Заря ещё только занималась, а мир был свеж и прекрасен, словно спящая принцесса.

Оба неспешно удалялись от дуба по лесной тропинке. Обоим не хотелось шумных проводов. Лён был задумчив, Долбер – мечтателен.

"С Селембрис можно не вернуться?" – так, кажется, говорил он Костику? Теперь Лён не знает, что будет с ним и с его другом. Не прощается ли он навсегда со своим миром? Эта мысль едва успела его встревожить, как тут же и исчезла. На росную поляну опустились два лунных жеребца – Вейко и Сияр. Его и Пафа кони.

Заря развеселилась. Она играла малиновым светом, щекотала сонные утренние облака, мела по зелёному берёзовому морю лёгким ветерком.

Четыре крылатых коня встретились под селембрийским небом.

***

Темны мещерские леса. Дубравы, словно богатырский полк, собравшийся в поход. Восставшие от древних снов святые великаны. Поднялись, встали в ряд, плечи за плечами. В зелёных волосах плутает ветер. В подземных кузницах откованы доспехи – морщинистая серая кора. Несметной ратью вышли на высокий берег, на холм крутой, на плоскую равнину и остановились. Словно призадумались: куда идти? зачем идти? Везде одно и то же – нет конца земле. Вросли ногами в землю и застыли, словно бы уснули. Так долог путь, так нескончаемы видения, так околдовывает путника мещерская чащоба, древний сон земли.

Четыре белых лебедя, несущие седоков, четыре всадника на лунных скакунах, четыре птицы из былинной песни.

Прохладен воздух осени, словно дивное тягучее питьё. Как древнее вино из потемневших кубков. Запах жизни, утомлённой от изобилия прошедшего тепла. Остро-сладкий вкус медовых кладовых. Столетний свет, укрытый в сотах. Селембрис, потаённый зов души.

Трава седая, словно волосы русалки. Деревья молчаливы, словно не желают говорить. Даже воздух замер. Не рыскает зверьё, не порхает птица, не трепещет мышь. Лишь ноги четырёх людей тревожат отшельнический сон дубравы. Идут, как будто повязаются землёй. Как будто клонит их и тянет, тянет позабыться – лечь на взгорок, укрыться томным запахом слегка повядших трав и слушать песни, нескончаемый подземный говор. Как шепчут меж собою корни, как перегоняют соки лета. Как дышит почва, отпуская пар из тёплых недр своих. Как легко бежит по древним жилам кристально-сладкая вода – прозрачная земная кровь.

Здесь, в глубине мещерской тайны живёт чудо из чудес – древний лес эльфов, неувядаемая жизнь, неослабный свет, неиссякаемые воды. Великий древний народ могущественных чародеев когда-то населял Селембрис. Это было время, которое называли Золотым Веком – не сохранилось в памяти людской всех тех чудес и удивительного мира, что царил на этой сказочной земле. Куда исчезли эльфы – никто не знает. Отчего ушли – нет на то ответа. Те ли это порхающие беспечные существа, что жили в сокрытой от людей Эльфире – стране цветочных эльфов? Едва ли. Даже волшебники не верят в это – очень уж легкомысленны цветочные владыки, очень уж старательно чураются всякой озабоченности. А Жребий Судьбы – есть древняя мудрость, которой под силу разрешить любую невозможную задачу, любой парадокс, любую нравственную проблему.

Широкий, как сторожевая башня, неохватный, как скала, застыл могуче дуб. Невысок, но кряжист и просторен. Все братья вознеслись главами к солнцу, а этот всех разогнал, всех отодвинул. Стоит один и ветви раскидал: не подходи! К нему и шли волшебники.

Едва ступили на поляну, укрытую крышей из ветвей, как прямо под ногами стали вырастать цветы. Кроваво-красные тюльпаны раскрывали рты и исторгали страстный аромат, как будто звали к себе, просили, умоляли, приказывали остановиться. Придите, путники, к нам, приложите губы к трепещущим бокалам… Вдохните сон, вдохните сладкий сон… Забудьте все свои печали, оставьте боль, покиньте суету. И погрузитесь, растворитесь в тишине, в покое, сладости, безвременье. Качайтесь вечно на волнах роскошных ароматов, плывите тонкой струйкой вожделения, утехи, сладострастным сном. Маните путника к себе, шепчите ему все его мечты, обещайте всё, потому что сон всесилен.

– Не поддавайтесь. – предупредил Магирус. – Цветы на подступах к эльфийскому лесу не что иное, как те, кто не знал, зачем отправился искать Священный Жребий. Это те, кто искал его совета из баловства, без большой нужды. Лишь затем, чтобы потешить себя и напитаться самомнением.

Долбер едва оторвался от песен, что пела ему алая поляна. Он хотел поддать ногой цветку, прильнувшему к его колену.

– Не делай так. – остановила его колдунья. – Это не самые дурные были люди, им только не хватало доброго советчика.

И все четверо осторожно стали продвигаться между пышными чашами цветов. Те были счастливы, на них смотрели, ими любовались, они дарили людям аромат. Им надо очень мало: лишь улыбка и лёгкий поцелуй.

Лён обернулся. Позади оставались лишь сморщенные головки. Алые цветы поникли: жертва ускользнула.

Дуб неприветливо молчал. Он не ждал пришельцев. Ему ничего от них не нужно. Он вздымал громадные, как морские змеи, корни, словно отгораживался ими от гостей. Лишь подойдя к самому его титаническому телу, можно понять, как же он велик. В изломах коры, в глубоких трещинах можно строить дом.

– Вот мы и пришли. – сказал Магирус.

Волшебники велели Лёну с Долбером оставаться за пределами корней – на границе между усыпанным чешуйками коры неровным кругом и окончательно увядшей поляной. А сами двинулись между морщинистыми арками корней. Под кроной глохли звуки.

Магирус и Брунгильда несли дары. Лунное серебро и аквамарин. Знаки чистого сердца и светлых надежд. Цвета молодости и мудрости одновременно. Прими, наш древний друг, и помоги юным нашим найти судьбу и встретить своё имя в Книге Судеб. Не обдели, но обласкай. Дай мудрости пройти все испытания. Дай храбрости не дрогнуть перед страхом. Здесь все равны: маг и человек. Величие доступно всем, равно, как и низость. Мы просим лучшей доли для наших рыцарей. Да живёт Селембрис!

Ну хорошо, согласился дуб. Пусть будет всё по вашей просьбе. Мало ли, Брунгильда, ты отправляла в поиск учеников своих? Разве Магирус мало рыцарей взрастил? Я отыщу для юношей достойный выход. Будет трудно, но дело того стоит.

– Идите и ничего не бойтесь. – сказали волшебники двум молодым рыцарям.

Они двинули к необъятному телу старого дуба, оглядываясь по сторонам, словно ожидали чего-то нехорошего.

– Приблизьтесь и входите в любую щель. – прогудело из зелёной кроны.

Лён и Долбер схватились за руки, такой великой силой несло от титанически-морщинистой коры. Казалось, что с корявых ветвей спускаются потоки энергии, невидимые волны мощи. Им казалось, что они сами пропитываются этой силой, как растение поглощает свет.

Уже ничего не опасаясь, они проникли в глубокую трещину в коре – как будто вошли в пещеру, слоистые стены которой казались состоящими из камня. Пещера углублялась и молодые гости пошли по ней, с трудом отыскивая место, где поставить ногу – как будто пробирались меж двух высоких скал, сомкнувшихся вершинами и основаниями. Ладони прикасались к сухой шершавой стене, и та опять дарила им силу древнего, как Селембрис, дуба.

Всё кончилось внезапно. Только что товарищи пробирались сквозь кору, как в следующий миг очутились на свободе. Оглянулись: позади нет и следа титанического дуба, даже трава не примята – везде стоит диковинный сумрачный лес, а неба словно нет – такое ощущение, что над кронами деревьев нависла чаша низких облаков, а за облаками нет солнца. Тихий свет, что источали эти пышные клубы небесной влаги, казался их собственным сиянием.

– Куда мы попали? – шёпотом спросил Долбер.

– Не знаю. – так же шёпотом ответил Лён. Он хотел добавить ещё что-то, но не успел.

Странные деревья, похожие на свёрнутые папортники, вдруг дрогнули и стали разворачиваться. Распускались ветви, высвобождались широкие узорчатые листья, легко выскальзывали гроздья необычных цветов. Они были словно с огненными лепестками, но светили неярко. Зато было их так много, что всё вокруг украсилось необычайной иллюминацией.

Под ногами стоящих в растерянности рыцарей образовалась узкая дорожка. Она бежала, извиваясь, меж высоких трав. Те тоже источали слабый свет, зеленовато-серебристый, и тихо шевелились в безветрии.

Оба они поняли, что в магическом лесу эльфов нет ни дня, ни ночи, ни утра. Здесь вообще нет времени.

Усыпанные сплошь жемчужными цветами ветви невысоких яблонь – на одних ветках ещё цветение, а на других уже наливаются плоды. Такой сочный аромат, такое томление вокруг.

Вишнёвый сад, весь в свадебном убранстве. И тут же отягощённые плодами ветки. Тёмные, тугие, большие вишни. Так дразнят, что нет сил терпеть. Долбер осмелился протянул ладонь. В неё тут же с охотой легла ветка.

А дальше – больше. Такие диковинные пошли плоды, такие странные деревья! Оба осмелели и понемногу попробовали ото всего. Всё было тут чудесно. Эльфийские сады – подлинное чудо.

Едва они вышли на поляну, как сад исчез. Он снова превратился в сумрачный лес, и лишь над головой аметистовое небо, сплошь состоящее из шестигранных ровных сот. Теней в лесу не было, поскольку призрачный свет лился отовсюду.

Поляна невелика и трава на ней совсем обычна – слегка подвядшая невытоптанная осенняя трава, какую можно встретить и на Земле, лишь стоит подальше удалиться от человечьего жилья. Поляна возвышалась лёгкой горкой, а в центре что-то не совсем понятное.

Подойдя ближе, Лён и Долбер увидали крохотный водоём размером с таз, выложенный круглыми камнями, словно чья-то садовая затея. А вокруг три каменных кресла. Камень вырастал прямо из земли и был едва обработан. Слабая, едва заметная и грубая резьба. Все грани стёрты, словно от времени.

Оба догадались, что их приглашают принять участие в беседе и, не сомневаясь, сели два ближайших кресла.

– Давай попьём воды! – предложил Долбер. Он уже освоился с этим местом и чувствовал себя превосходно.

– Подожди. – ответил Лён. Обычная осторожность мешала ему расслабиться.

Долбер всё-таки соскочил с кресла и зачерпнул ладонью воду.

– Хорошая вода. – сообщил он, возвращаясь к креслу.

На оставшемся пустым каменном седалище засветился несильный свет. Кто-то прибывал на это место. Сияние распространилось и приобрело вид человеческого тела. Лучи играли, преломлялись в множество цветов. Вся поляна осветилась ими. Трава воспрянула, эльфийский лес запел. Пахнуло ветерком, и полетели светлой тучей лепестки великого множества цветов. Медово-пряный вкус воздушных струй, пропитанный бесчисленностью ароматов. Они проносились мимо, захватывая дух своей неповторимостью. Горьковато-нежный, сладко-тающий, терпко-холодноватый. Накатывали, обнимали и отпускали, трепеща воздушными пальцами у самого лица. Дразнили и манили, пели, радовались и смеялись. Скользили по губам, трепали волосы, щекотали шею. Спускался холод с высоты и разлетался на множество осколков, поющих, как хрусталь. А снизу шла ему навстречу тёплая гулкая волна. Она встречались и рождали множество воздушных пузырьков. И те летели по потокам света. И каждый пел.

Немногим доводилось слышать песни ветра в волшебном саду эльфов. Правду сказал Вещун: приглашение к Жребию это не несчастье, а великая честь.