Текст книги "ВС-3 "Круг замкнулся" (СИ)"

Автор книги: Марина Миролюбова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 24 (всего у книги 28 страниц)

Субботний день в этот час был приятен отсутствием людей на улицах. Только кое-где в кафешках можно было высмотреть редких посетителей, пришедших позавтракать. Вчера она так удачно выступила на презентации, что не заметила подвоха в предложении Матиаса подвезти ее. То, что она ему нравилась, Ольга знала давно, но еще тогда все точки над i были благополучно, как ей казалось, расставлены. Зря казалось. Стоило только девушке расслабиться, как мужчина тут же возобновил свои ухаживания. Что ж они все такие упрямые? Что за стереотип: если девушка говорит «нет» – это означает «может быть»? Когда она говорит «нет», она именно это и имеет в виду! Почему они не понимают? Они…

Ольга вздохнула. Ей казалось, что в последние дни в Москве, когда она встречалась с одноклассниками и одногруппниками, пытаясь охватить как можно больше народу в ограниченный промежуток времени, на душе стало легче и постепенно спокойствие вновь вернулось к ней в полном объеме. А когда вдруг Марта, ее научный руководитель, предложила вот так, с корабля на бал, поучаствовать в конференции, Скворцова с радостью согласилась, понимая, что дополнительная нагрузка на серое вещество помешает тому думать в неверном направлении. Вот только мозг удивил ее своей способностью совмещать личное с деловым. Ненужные мысли то и дело выскакивали в перерывах и кофе-брейках, сбивая ее с пути истинного. Вот и сейчас она сидит и не может сосредоточиться на романе, потому что в голове вертится совсем другой роман, даже два. Два несостоявшихся романа.

Ольга вновь вспомнила вчерашний вечер, когда Матиас пригласил ее отметить удачное проведение конференции, а она в разговоре по привычке – когда? когда за всего одну неделю это успело стать ее привычкой? – ляпнула цитату из книжки:

– Самолет – это не путешествие, а способ переместиться из одной точки в другую. *

– Очень правильная мысль, – заметил спутник, поднимая свой бокал.

– Не моя, – немного виновато улыбнулась девушка.

– И чья же? – полюбопытствовал он. – Я, правда, не силен в русской литературе. Во французской тоже.

– Да ваша она, литература эта, – усмехнулась Скворцова. – Самая что ни на есть испанская. Классика.

– Ну, извини, – развел руками мужчина. – Мне особо некогда книжки читать – работы много. А по школьной программе я уже и не помню особо.

Почему это ее тогда так задело? Почему невольно она сравнила одного опера с другим? У того тоже было много работы, но он всегда откликался на все ее цитаты. А ведь именно этим, наверное, она и зацепилась тогда за него. И понеслось потом…

– О, как я счастлив был! Как стал несчастен вдруг!.. Что? Только не говори мне, что ты знаешь, откуда это…

– Гю-го… «Эрнани»… Офигеть! Первый раз вижу человека, который не только знает, что у Гюго есть такое произведение, но еще и цитирует его!

– Ну, знаешь ли… Мы тоже книжки читаем, а не только… протоколы пишем.

– Потрясающе! Нет, я серьезно. Та-ак, значит, с вами, товарищ капитан, можно разговаривать не только о звездах, но и о литературе?

– Со мной много о чем можно разговаривать…

Улыбка нарисовалась на губах сама от этих воспоминаний. Как так получается, что жизнь тебя сталкивает с человеком абсолютно невероятным образом, а потом ты вдруг обнаруживаешь, что у вас много общего? И даже, возможно, не много, но такого, что оно становится стержнем отношений, на которые потом уже постепенно наслаиваются другие мелочи. Неделя, чуть больше и – ощущение, что ты знаешь человека всю жизнь. Вот только потом…

– Доброе утро, страна! – радостно раздалось над ухом Скворцовой, от чего она чуть не уронила книжку. Кто-то бойко плюхнулся рядом с ней на скамейку.

– Мельникова! Ты меня до инфаркта доведешь! – возмутилась Ольга, приложив руку к груди. – Ань, ну, нельзя же так пугать.

– А чего это мы в облаках витаем? – хитро прищурилась та, но тут же изменилась в лице. – Забудь, я к тебе по другому делу. Ты ж у нас все еще холостая и никем не обремененная? – с надеждой посмотрела она на подругу, и Скворцова рассмеялась.

– Тебе снова нужно политическое убежище? Не вопрос, ты же знаешь. Что случилось на этот раз?

– Давай я тебе дома расскажу, – предложила Мельникова, вставая, и с улыбкой добавила: – Условия помню – с меня паэлья с морепродуктами.

– Только если тебе хочется заморочиться, – ответно улыбнулась Ольга, убирая книжку в сумку. – Можем совместно настрогать пиццу.

– Ну, тогда на обед паэлью, а на ужин – пиццу.

– А мы столько съедим? – недоверчиво посмотрела на Аню подруга, вспоминая, в каких объемах готовит она свое блюдо.

– А то! – уверенно произнесла та. – Сейчас вот винца еще купим и точно съедим! За разговорами-то!

Скворцова рассмеялась. В последний раз за такими разговорами – когда Мельникова жаловалась ей на мужиков, а сама пыталась свести подругу с Матиасом – они объелись так, что Ольга зареклась повторять подобные пиршества. Однако в этот раз масштаб бедствий оказался значительно гуманнее, и Скворцова несколько расслабилась.

Пока Аня колдовала над обедом, подруга успела поведать ей о скандале, которым закончился ее вечер с Матиасом, когда тот, проводив ее домой, решил поцеловать девушку.

– Хлебнул лишнего за ужином? – предположила сразу Мельникова.

– Да не то чтобы лишнего, но вино было, да.

– И что ты сделала?

– А что я могла сделать? В очередной раз дала понять, что мы можем быть только друзьями, – пожала плечами Ольга и со вздохом продолжила: – Но его в этот раз понесло. Он сказал, что я, видите ли, ему дала понять, что между нами что-то может быть. А я, хоть убей, не догоняю, когда это я дала ему понять подобную вещь? По-моему, только и делаю, что твержу обратное!

– Вот выйдешь замуж, и он от тебя отстанет, – философски изрекла Аня, воюя с креветками.

– Спасибо, как-то не собираюсь, – прыснула со смеху Скворцова. – Тебе помочь?

– Не, сама справлюсь. Разве что… сковородку мне достань, – взглянув на извлекаемую из шкафчика посудину, подруга возмутилась: – Господи, Скворцова! Столько лет в Испании, и не можешь себе правильную сковородку для паэльи купить! Я тебе на день рождения подарю! Или нет – на Новый год лучше!

– Договорились, – улыбнулась Ольга и выдохнула: – Анька, как хорошо, что ты у меня есть. Я с тобой обо всем забываю.

– Во-от! – подняла перепачканный в специях палец Мельникова. – А теперь мы подошли к основной теме – рассказывай.

– О чем? – не поняла подруга.

– Как о чем? Как съездила на нашу родину? И что там с тобой стряслось?

– А почему там со мной что-то должно было стрястись? – не поняла хозяйка квартиры. Подруга замерла, оторвавшись от готовки, и внимательно посмотрела на Олю.

– Скворцова, я тебя знаю с пеленок! Ну, хорошо, не с пеленок – с выпускных лент девятого класса. И если я не поднимала раньше этот вопрос, то лишь потому что Марта опять припахала тебя к очередной конференции…

– Ничего, что я там учусь? – осторожно вставила девушка.

– Ничего, – тряхнула рыжей шевелюрой вторая. – Но теперь, когда все позади, а твой взгляд говорит о том, что ты где-то далеко, я хочу знать, что случилось. И не смей мне отвечать, что ничего! – грозно заявила она, взяв лопатку и вернувшись к плите.

– Я накрою на стол, – улыбнулась Ольга, исчезая в гостиной, чтобы подготовить журнальный столик и диваны для обеда с посиделками.

– Не думай, что ты ушла от разговора! – донеслось до нее из кухни. – Вот я закончу тут все, сядем и – ты от меня так просто не отделаешься! – то ли пообещала, то ли пригрозила подруга.

Сказано – сделано. Аня подождала, пока обед исчезнет с их тарелок, а бутылка вина опустеет наполовину, чтобы задать провокационный вопрос:

– Вляпалась? – и Скворцова прыснула со смеху.

– Наверное, – подумав, кивнула она. – Можно и так сказать.

– И? Что не так с мужчиной? – полюбопытствовала Мельникова. – Дай угадаю! Женатый? Хотя нет, ты бы не стала связываться с женатым.

– Не стала бы, – с улыбкой подтвердила Ольга.

– Страшный как Квазимодо? Хотя ты не из тех, кто цепляется за внешность.

– Не страшный, – кивнула подруга. – Вполне себе ничего.

– Ниже тебя? Хотя опять же…

– Выше на голову.

– Значит, глуп как пробка! Хотя… что ты тогда в нем нашла?

Скворцова рассмеялась.

– Не глуп. Скорее, наоборот. Достаточно начитанный товарищ, и, что важнее, нам нравятся одни и те же писатели, – она помолчала и, не выдержав, призналась: – Представляешь, он мне цитировал «Эрнани»!

– Офигеть! – выдала Мельникова. – Ну, значит, он какой-нибудь там бомж подзаборный, бывший научный сотрудник, разорившийся после лихих девяностых!

Подруга расхохоталась.

– Что? Не так?

– Нет. Не бомж – есть своя двушка, не научный сотрудник – капитан полиции. Как говорится, «с окладом, согласно штатному расписанию».**

Анна притворно задумалась.

– Знаю! – воскликнула она. – Он закладывает за воротник или употребляет наркотики!

Ольга отрицательно покачала головой.

– Курит только. Но говорит, что иногда.

– Тогда что? – недоумевала рыжая. – О, поняла! Неорганизованный, безалаберный и безответственный! Я знаю, ты таких не любишь.

– Организованный и ответственный, – послушно ответила подруга, с улыбкой наблюдая, как гостья с азартом строит предположения.

– Хлюпик? Как тургеневская барышня?

– Нет, – мотнула головой девушка, вспоминая, как мужчина чуть ли не ежедневно пытался защитить ее от всех и вся. – Сильный. И духом, и физически.

– Сильно младше тебя?

– Старше на несколько лет.

– Так, погоди, что-то я не понимаю. То бишь есть мужик, который чуть старше тебя, выше на голову, со своей квартирой, в должности капитана полиции. При этом не болван, не алкаш и не наркоман, сильный и ответственный… – она воинственно сложила руки на груди: – Скворцова, какой изъян ты нашла у этого бедолаги?

Ольга снова расхохоталась.

– Анечка, тебе бы в суд – все преступники сознавались бы в своих деяниях от одного твоего вида.

– Тему мне не меняй! – не собиралась сдаваться та, и подруга вздохнула. – Что? – тут ее осенило: – Только не говори мне, что это безответная любовь! – широко раскрыла она глаза от своей догадки. – То есть у него к тебе только дружеские чувства и больше ни-ни? Может, он это… ему мальчики нравятся?

– Боже, что ты несешь… – Скворцова закрыла глаза рукой, пытаясь сдержать смех. – Мне с тобой никакие развлечения не нужны – «цирка мне вполне хватает в жизни». **

– Нет, ты мне ответь – так, да?

– Нет. У него ко мне отнюдь не дружеские чувства. Были бы дружеские, проблемы бы не было. Наверное.

– Что-то я ничего не понимаю, – растерялась Мельникова.

– Грубиян он, Анечка, – с горечью сказала подруга. – Эгоист. Самовлюбленный индюк. Если бы ты слышала, как он орал на Аллу…

– Это кто?

– Секретарь.

Рыжая призадумалась.

– А на тебя?

– Орать не орал, но… мне тоже досталось, – призналась Ольга, вспоминая выпады капитана в свою сторону.

– Дай угадаю – из-за ревности, – просияла Аня, подруга молча повела плечом. – Ну, знаешь, дорогая, когда мужчина ревнует, он может быть страшен в гневе, да. С другой стороны, если не ревнует, значит, ты ему не нужна на самом деле.

– Мне не нужна ревность, – спокойно возразила Скворцова. – Отношения должны строиться на доверии, а не на претензиях. Я не приемлю подобного, я этого не хочу! Он считает себя вправе наорать на кого-то, когда у него что-то не так.

– Хреново, – согласилась Мельникова и, помолчав, вздохнула: – Только я сама такая. Эх, никто меня не полюбит теперь, – притворно всплакнула она.

– Не говори глупости, – улыбнулась Ольга. – Все люди разные, и в этом вся прелесть. Просто ты еще не встретила подходящего мужчину, который либо будет терпеть твои выходки, либо сумеет гасить их в зародыше.

– Вот почему ты не мужик, а? – всплеснула руками подруга. – Я бы вот с тобой точно ужилась – ты от меня все терпишь.

Скворцова рассмеялась.

– Вопрос спорный. Возможно, если бы я была мужиком, я бы с тобой не ужилась. И вообще…

– Погоди, – перебив, вернулась Аня к теме. – То есть ты хочешь сказать, что ты его отшила? Как Матиаса.

– Примерно.

– То есть при всех этих достоинствах ты прикопалась к несчастному мужику за его грубость и послала его? Скворцова, имей совесть! Позволь идеальному мужчине иметь хотя бы один недостаток! – искренне возмутилась Мельникова, и Оля расхохоталась вновь.

– Да нет же, Ань, – пробормотала она, вытирая слезы, выступившие на глазах. – Есть у него недостатки, просто на другие я легко могу закрыть глаза, а тут…

– Я так и знала, что есть что-то еще! – воодушевилась подруга и, сделав глоток вина, поудобнее устроилась на диване. – Выкладывай! Свинарник в квартире? – Ольга помотала головой. – А! Я поняла! Он не устраивает тебя в постели.

– Ну, так далеко наши отношения не заходили, – улыбнулась девушка, предвкушая реакцию. Подруга замерла.

– Погоди, ну хоть целовались?

– Один раз, – честно, как на суде, ответила Ольга.

– Один раз? – округлила от изумления глаза Мельникова. – Нет, стоп, ты мне сейчас хочешь сказать, что есть идеальный мужик, с одним-единственным уж-ж-ж-жасным недостатком, которого ты даже не распробовала как следует, и ты выносишь мне мозг из-за него?

– По-моему, мозг мне выносишь ты своим допросом, – подруга снова расхохоталась. – Анечка, я больше не могу смеяться, у меня уже живот болит. Сжалься, – пискнула она.

– Ты точно музейный экспонат, – покачала головой ошарашенная такими признаниями Мельникова. – Ты сама-то что к нему чувствуешь? – Скворцова притихла. – Та-ак… – лукаво протянула Анна.

– Я не знаю, – негромко ответила Ольга. – Откровенно говоря, я думала, что уеду и – все пройдет.

– Что пройдет?

– Оно самое, – нехотя отозвалась подруга. – Чувство.

– Та-ак…

– Что «так»? Все не так как раз. Не могу я с этой его грубостью, понимаешь? У меня внутри все протестует, мне сразу двинуть хочется, а это неправильно, – пожаловалась Скворцова.

– А в жизни вообще все неправильно, – неожиданно серьезно заявила Мельникова. – А ты не думала, что он может измениться? Ну, если ты ему намекнешь хотя бы, что тебя это в нем не устраивает?

– Да знает он, – вздохнула Ольга. – Ты ж меня знаешь – я молчать не буду. Я, конечно, постаралась быть вежливой, но…

– И что он тебе на это сказал?

– Что готов измениться ради меня.

– Так что тебе еще надо?! – всплеснула руками Анна и залпом допила остатки вина в бокале.

– Мне не надо ради меня, – уточнила подруга, тоже потянувшись к своему бокалу. – Ань, я не маленькая, я все это проходила уже. Я не хочу больше ходить по граблям. Если что-то не устраивает вот так капитально, то лучше сразу врозь, чем мотать друг другу нервы.

– Угу, – отозвалась та, задумчиво глядя в свой опустевший бокал, затем подняла взгляд на подругу. – Я бы с тобой согласилась, если бы вот уже почти неделю не наблюдала тебя в другом каком-то измерении. Ты ж думаешь о нем, верно?

– Ты меня напоила, чтобы душу вытянуть? – пошутила Скворцова.

– Ну а кто еще, если не я, – развела руками Мельникова.

– Да уж… Если я скажу Валечке, она на радостях сразу донесет товарищу капитану, – Ольга допила вино, поставила бокал на столик и откинулась на спинку дивана, обняв подушку. – Знаешь, иногда так бывает, что человек тебе нужен. Вот просто нужен и все. Черт его знает почему. И даже неважно – почему. Вот только в моем случае получается, что мне нужна часть человека, а это нехорошо. Но как бы… с этим ничего не поделаешь.

– Nunca es triste la verdad, lo que no tiene es remedio, *** – согласно кивнула подруга.

– Именно! – оживилась Скворцова. – Вот прям так, как в песне!

Аня вздохнула, вставая с дивана.

– Меня вырубает с вина. Можно я у тебя посиестю немного?

– Конечно, – улыбнулась Ольга. – Твоя комната ждет тебя.

– Мерси, – шутливо поклонилась она, но тут же погрозила пальцем: – Не думай, что мы закончили – продолжим за ужином. – Увидев слегка удивленный взгляд подруги, Мельникова непреклонно заявила: – Ну, с этим же надо что-то делать!

Скворцова хихикнула, провожая гостью взглядом, и, тоже встав, подошла к компьютеру. Недолго думая, девушка открыла папку с испанской музыкой и включила песню, которую упомянула Аня. Затем зашла на свою страничку в Интернете, подумала немного и оставила запись на стене, добавив туда играющий трек. Напевая его себе под нос, Ольга принялась убирать со столика, но стоило ей отнести бокалы на кухню, как полупьяный мозг пронзила мысль, что ее же читает Валя!

– Черт! – выругалась девушка и побежала обратно к компьютеру.

Обновив страничку и с облегчением заметив, что никто еще не успел ни оценить, ни прокомментировать пост, а Антоновой вообще нет в сети, Скворцова удалила запись со стены и заново включила ту же самую песню.

– No escojas sólo una parte, tómame como me doy, entero y tal como soy, no vayas a equivocarte… *** – вдохновенно выводила Оля дуэтом с певцом.

Комментарий к

* цитата из книги Алехандро Касона “Siete gritos en el mar” (Семь криков в море).

** цитаты из х/ф “Служебный роман”.

*** “Дело не в том, что правда печальна, дело в том, что от нее нет лекарства.”

“Не выбирай лишь одну часть, принимай так, как отдаюсь – целиком и таким, как есть, да смотри – не ошибись…” Joan Manuel Serrat “Sinceramente tuyo” (Искренне твой).

========== Часть 45 ==========

Котов долго собирался с мыслями, чтобы зайти на страничку Скворцовой. А вдруг у нее там жених отмечен? Или на фотографиях она с кем-нибудь обнимается? Или вообще довольна и счастлива, рада, что вернулась, вспоминает с ужасом свое пребывание в Москве? Ведь было, от чего содрогнуться.

Так, хватит. Он просто зайдет и посмотрит. И тут же выйдет. Ничего ей писать не будет и вообще – никак не выдаст своего присутствия.

Костя открыл письмо от Тихонова, щелкнул по ссылке, которая вела на русскоязычную страницу Ольги, и почувствовал, как все внутри замерло. Выругавшись, что снова ведет себя как неопытный юнец, мужчина постарался успокоиться, но загрузившееся окошко напрочь выбило его из колеи. Вернее – то, что там было написано.

– У любой медали две стороны. И как быть, если одна тебя категорически не устраивает, а без второй ты жить не можешь? – медленно прочитал Котов и застыл на стуле, не отводя глаз от экрана.

Будь он проклят, если это не о нем! О нем же! О ком еще? Оля, Оленька… Господи, как хорошо, что он зашел на ее страницу! Так, тут еще песня какая-то прилеплена. На испанском, конечно же, на каком еще. Костя тут же нажал на кнопочку, чтобы сохранить ее себе, и набрал название и исполнителя в гугле. Надо будет обязательно найти перевод. Ведь не просто так она ее туда повесила. Песня не отличалась каким-то выдающимся музыкальным сопровождением, вероятно, вся ее соль была в тексте, но в Интернете перевода не было, а электронные транслейтеры выдавали такие варианты, что Задорнов отдыхает.

Надо найти того, кто сможет ему четко и внятно перевести эту песню. Костя шерстил странички в поисках нужного человека, мозг сверлила лишь одна мысль: она без него жить не может! И неважно, что это только конец фразы, да, он помнит, что именно в нем ее раздражает, и он же уже решил, что попробует исправиться, но такой стимул… Боже мой, какой стимул! Так, что там говорил Лисицын про боксерскую грушу, которую они с Соколовой решили установить у себя в квартире? Себе, что ли, такую поставить? Еще в тире он неплохо разряжается. Можно, конечно, и до десяти считать, и просто дзен отращивать – да много чего можно сделать, но… Она без него жить не может! Это же все меняет!

Котов обновил страничку и с удивлением обнаружил, что искомая запись пропала. Ничего себе! Нет, это не могло быть его галлюцинацией – он оттуда песню скачал. Вот она, живая, буквально, материальная – надрывается дяденька в колонках о чем-то, наверное, вечном и важном. Затем в Косте проснулся оперативник: вот же у нее в друзьях Антонова, а значит, прочитает, а значит, не должна. Почему? А потому что может проболтаться ему – Котову. Ну, логично же! Это про него было, точно про него! Глупая улыбка уже несколько минут не покидала его губы. Он был прав тогда – никакой это не импульс, она целовала его по-настоящему, потому что сама хотела того же, а не просто потому что поддалась порыву. Пусть теперь не рассказывает!

Ольга сидела на пляже, проветривая свои мозги после вина и думая над ситуацией. Хотя… может, тут и думать уже не о чем? С глаз долой – из сердца вон, как известно. Хотя… у нее так не получилось. Но ничего, время все поправит. Главное – пережить свадьбу Юли и Кости, где он будет тоже.

– Ну что, не видать? – прозвучал над головой голос Мельниковой.

– Кого? – недоуменно посмотрела на нее Скворцова.

– Ну как, – даже удивилась подруга, – алых парусов!

Ольга рассмеялась. Аня была в своем репертуаре.

– Ну, раз не видать, значит, пошли домой – пиццу делать, – предложила рыжая. – А то ты там себе чего-нибудь надумаешь сейчас ненужного.

– А ты мне, конечно, сейчас все нужное посоветуешь, – улыбнулась подруга.

– Ну, разумеется! – Мельникова была воплощением уверенности в себе. – Кто ж еще, если не я?

Ольга, смеясь, поднялась с песка, и девушки направились к дому.

Пицца получилась красивая – хоть сейчас на картину: сыр, хамон, ветчина, помидоры, разноцветный сладкий перец, куриная грудка, оливки, шампиньоны… Анна удовлетворенно разглядывала результат.

– Нравится? – улыбнулась Скворцова, расставляя тарелки.

– Лопнем! – вынесла вердикт подруга и тут же угрожающе добавила: – Но съедим!

Ольга прыснула со смеху.

– Слушай, давай музон включим? Ну так, негромко – фоном, – предложила рыжая.

– Можно, – согласилась хозяйка квартиры. – Компьютер включен, покопайся там в папках…

Через минуту Мельникова наблюдала свою подругу замершей возле стола, уставившись в диван невидящим взглядом. Догадавшись, в чем дело, Аня сделала звук погромче.

– Мы тогда в Салоу под нее танцевали в одном ресторане, – тихо сказала Оля, когда музыка смолкла. – Кто бы мог подумать…

– Да уж, – согласилась Анна и заметила: – Про тебя песенка-то. Ты ж у нас птица перелетная, а он там, небось, изнемогает от желания… *

– Давай ужинать, – предложила Скворцова, оставив ее слова без комментария.

Подруга не стала спорить, но когда пицца была ополовинена, вернулась к теме:

– Ты знаешь, я вот тут думала над твоими словами, над ситуацией и вообще…

– Не надо, – тут же улыбнулась Ольга.

– Что?

– Я помню, как ты пыталась посодействовать моим отношениям с Матиасом, не слушая меня, когда я была против. Ань, мне не нужно помогать, правда. Мне просто нужно разобраться в себе, понять, наконец, что и как. Ты же знаешь, что я сама со всем справлюсь. Просто нужно время.

– И дополнительный мозг, – не сдавалась Мельникова. – Вот ты говоришь, что он грубый и все такое, а с другой стороны, как ты себе представляешь капитана полиции в виде нежной фиалки? У него, знаешь ли, профессия такая, что хочешь, не хочешь – озвереешь!

– Самое главное в человеке – это человек, – спокойно ответила Ольга, наполняя их бокалы.

– Так не плохой же человек, как показывает жизнь. Просто есть вот этот… недостаток. Или там что-то еще? Ну вот подлый или благородный? – Аня промочила горло вином, явно собираясь дискутировать долго и настойчиво.

– Скорее второе, – пораскинув мозгами, признала Скворцова. – Особенно учитывая, что он постоянно вытягивает меня из всех передряг… Надежный он. Мне с ним спокойно. Я даже не знаю, как это объяснить. Я рядом с ним ничего не боюсь. Не то чтобы я трусиха – нет, ты знаешь, что я не боюсь ничего в принципе, но вот с ним – прям совсем-совсем ничего. Я просто знаю, что он меня защитит… – она помолчала и вздохнула: – Глупо, конечно, но…

– Погоди, – вдруг нахмурилась подруга. – А это не тот капитан, который тебя в Салоу спасал? Ну, когда тебя Борька с бандой похитил?

– Он самый, – Оля тепло улыбнулась. – Он потом меня тогда купаться вытащил прямо в одежде, – она погрузилась в воспоминания. – Знаешь, так легко было, так… не знаю. Уютно. Как будто сто лет его знаю.

– Рома-а-а-антика! – хитро протянула Аня, поднимая бокал. – Ну, давай за любовь! Взаимную! – уточнила она. Скворцова хихикнула, но спорить не стала. – Эх, Олька, счастливая ты! Рядом с тобой рыцарь, можно сказать, а ты у него… зубы, как у дареного коня, рассматриваешь… Вот бы мне такого…

– Да, кстати, – спохватилась девушка, посерьезнев, – что у тебя случилось? Ты ж так и не рассказала – все обо мне, да обо мне.

– Да что рассказывать, – махнула рукой Мельникова, заметно помрачнев. – С работы я вернулась раньше времени домой, а там Луис…

– И? Вы ж живете вместе, – не поняла Скворцова.

– Угу. Вот захожу я в спальню, а он там с бабой развлекается! Можешь себе представить? В моей квартире! На моей кровати! Урод! – она отвела взгляд.

– Что ты сделала? – осторожно спросила Ольга.

– Сказала, что у него есть двадцать четыре часа, чтобы убраться из моей жизни и из моей квартиры, – сказала, как плюнула. – Он, конечно, заныл сразу, мол, прости, ошибка, больше не буду. Как деточка маленькая. Аж противно стало! – скривилась девушка. – Я потому к тебе и попросилась. Можно с ночевкой? – с надеждой посмотрела она на подругу.

– Ань, ну что за вопрос, – мягко ответила та. – Конечно, оставайся.

– Спасибо, – Мельникова тряхнула головой и неожиданно бодро произнесла: – Потому и говорю: рыцарь тебе достался! А тебе опять не так…

– Да не достался он мне, – устало пробормотала Скворцова, на душе стало как-то тоскливо и за себя, и за подругу одновременно. – Просто… У меня внутри все разрывается – я не могу никак решить, определиться до конца…

Анна кивнула и театрально продекламировала:

– Ромео, зачем же ты Ромео?..

– Да ну тебя, Мельникова! – Ольга запустила в нее подушкой и расхохоталась.

– А я, что я? – ловко поймав летящий в нее снаряд, невинно захлопала глазами рыжая и, засмеявшись, встала: – Пойду еще вина принесу – эту мы с тобой приговорили, – она продемонстрировала пустую бутылку и, оставив ее возле входной двери, ушла на кухню.

Скворцова откинулась на спинку дивана и невольно прислушалась к мелодии. «Я лишь помню, что то, что было между нами, было безумием», – душевно выводил Пералес. **

– Так и есть, – прошептала Ольга, закрывая глаза рукой, и в памяти четко всплыл тот момент, когда он ее поцеловал. А она его.

Котов нашел того, кто быстро и недорого переведет ему заветную песню, и готовый текст получил в воскресенье с утра. И весь день не находил себе места, придумывая план действий: как убедить Ольгу, что он изменился? Как сделать так, чтобы она его не отпихивала? «Совсем все…» Он хочет другое «совсем все»! Она же приедет на свадьбу Лисицына и Соколовой, они с ней свидетели…

Он просмотрел ее страницу целиком. По большей части там действительно была не понятная ему фигня, как говорил Тихонов, она писала о чем-то своем. А вот фотографии он разглядывал с удовольствием. Особенно те, где она улыбалась. Она ему улыбалась. Ему и никому другому.

К вечеру от переизбытка чувств и эмоций даже заболела голова. Кто бы мог подумать, что он, взрослый мужик, будет так волноваться из-за девушки! Котов попытался отключиться, подумать о чем-то другом, но получалось неважно. Только ложась спать, Костя заставил себя вспомнить про то, что завтра понедельник и нужно завести будильник – утром на работу! Нельзя все время думать только о Скворцовой!

Вот только когда он закрыл глаза, она снова пришла к нему во сне. На дворе было лето, и они гуляли вместе в парке. Как хорошие знакомые или даже друзья. Словно не было никаких ссор и выяснения отношений, словно она никуда не уезжала, словом, легко так на душе было, когда она звонко смеялась над его шутками, что хотелось остановить момент, как кинопленку, чтобы вечно жить в этой секунде. Чтобы не потерять очарование этих мгновений. Но дальше было еще волшебнее…

Неожиданно начинался дождь, быстро перераставший в ливень. Он пытался утащить ее под зонтик, но она весело отвечала, что любит летние дожди, кружилась под ливневыми струями и танцевала по лужам. Через какое-то время ему все же удавалось уговорить ее пойти домой – согреться и переодеться. Дождь, конечно, летний, но ощущение прохлады плавно ложилось на плечи. Она может заболеть, он не хотел этого. И они поднимались домой. К нему. Она – вымокшая до нитки, и он – почти сухой, благодаря зонту. Он выдавал ей полотенце и отправлял в ванную комнату, пока сам готовил горячий чай. Она развешивала свою мокрую одежду на электрической сушилке, а сама – о, боги, наконец-то! – надевала его рубашку, тщательно застегивала все пуговички, ну, пожалуй, кроме самой верхней, и выглядела в ней как в платье.

А потом они пили чай и болтали о какой-то ерунде, впрочем, как всегда. Она сыпала цитатами, пытаясь подловить его на незнании классики и честно сознаваясь, когда в ход шли тексты, которых он в принципе знать не мог. Она называла это запрещенным приемом, извинялась и, виновато улыбаясь, говорила, что не могла удержаться. Такая милая, забавная, трогательная. И в какой-то момент он понимал, что ему мало просто видеть ее рядом, пусть даже в его рубашке. Он хотел ее чувствовать и, пока она что-то там щебетала, осторожно брал ее за руку. Тогда она вдруг спохватывалась, замирала на месте, остановившись на полуслове, и пристально смотрела ему в глаза. А он и не отводил свои. Он не хотел быть другом, он уже давно не хотел быть просто другом, и он давал ей это понять отчетливо и бесповоротно, давал прочитать это в своем взгляде. И она вдруг опускала голову, высвобождала свою ладонь и говорила, что ей пора домой, что дождь закончился, а одежда наверняка высохла. Но лепетала она все это сбивчиво, не глядя на него, вставая со стула и направляясь в ванну. И он понимал, что ему удалось пошатнуть то ледяное спокойствие, о которое он бился с самого начала, которое обескураживало его, лишая способности мыслить здраво, чтобы построить какую-нибудь достойную стратегию по завоеванию неприступной принцессы. А теперь принцесса смущалась и пыталась сбежать, и он не мог, не мог и не хотел позволять ей этого.

Он ждал ее у дверей ванной, и она растерянно замирала на пороге, когда открывала дверь. Ее одежда, конечно же, не успевала высохнуть до конца, но так она была еще соблазнительнее, чем в его рубашке, замурованная на все пуговицы. Его взгляд медленно спускался с ее глаз к губам, слегка дрожавшим, потому что она пыталась сказать что-то разумное, что-то подобающее ее уходу, но весь его вид мешал ей сделать это спокойно и твердо. Он скользил глазами по ее шее к груди, мечтая, чтобы она не носила нижнего белья и через эту тонкую майку просвечивал не ее бюстгальтер, а то, к чему ему так хотелось прикоснуться ладонями и губами, нежно обвести языком по контуру, большому и малому. Ей было неуютно от такого взгляда, он знал это. Знал и не останавливался – спускался ниже к талии, которую так хорошо рисовала мокрая одежка, жалел, что не может просто силой мысли снять эти коротенькие серые шортики в узенькую белую полоску. Она протягивала ему рубашку, словно пытаясь закрыться, отгородиться ею, бормотала слова благодарности и говорила, что ей нужно идти. Тогда он ловил глазами ее взгляд и подходил ближе. Она отступала, касалась спиной стены, он выхватывал из ее рук рубашку и откидывал в сторону…