Текст книги "Под тенью черных крыльев (СИ)"
Автор книги: Марина Калина
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 23 страниц)
Ноксис задумался, а потом как можно более доходчиво аргументировал свою точку зрения:
– Ты ведь понимаешь, что вороны не просто так прячутся? Если бы все стучали в дверь к родителям невесты и спрашивали их благословения, то о нас бы уже вся планета знала!
– Нокс, – Карима уперла руки в боки, – тогда почему ты еще не улетел?
Действительно, если бы он был настроен решительно и сразу сказал " нет", то не шел бы сейчас в дом Дубовых.
– Почему мы не можем просто пожениться, и все?
– Потому что я не люблю тебя, – честно ответила девушка, но Нокс и до этого знал, что она не испытывает к нему ничего. Вот если бы она была влюблена без памяти, то конечно, могла потерять голову и согласиться на все... Но нет, она порядочная и родительское слово для нее– закон.
– Я тоже тебя не люблю, – признался Нокс.
– Не поняла, – разочаровалась Карима. Даже не разочаровалась – возмутилась! Мужчины всех мастей боролись за одну ее улыбку, а этот заявляет, что не любит, – а почему тогда ты меня украл?
– То что я чувствую – не любовь, а скорее, влечение, – ну что ж, зато честно, – пойми, что характер у тебя не сахар, и если бы не твое тело и лицо, я не стал бы терпеть твои выходки. Но имей в виду, что и у моего терпения есть конец.
Смотрите, как он заговорил! Вот это уже повод обидеться. Обычно неразговорчивый и деликатный Ноксис вдруг решил выложить все на чистоту. И это похвально, Карима очень ценила прямоту в людях, но почему– то ей хотелось сейчас, чтоб именно Ноксис был в нее влюблен, ей ведь с ним еще жить. Девушка хотела ему возразить, или высмеять его, но он так спокойно произнес те слова, и в них она услышала скрытую силу. Она закусила губу от обиды и подумала: " Я еще покажу тебе свой характер!"
– Тем более мне нужно батюшкино одобрение. Не только у воронов есть традиции.
И ведь пошел за ней, и вошел в ее двор, хоть и знал, что если об этом на Танае кто прознает, его объявят преступником, не иначе. "Возможно, эта женщина уже имеет надо мной власть, раз я делаю все, что она велит". – подумал ворон.
– Смелее, прислуга спит, тебя не увидят!
Залаяли собаки, учуяв чужого. Действительно, чего это Лука спит, когда на их территорию вторгаются всякие проходимцы? Подъем!
– Барон, Гром, фу! – Карима попыталась успокоить собак. – Свои!
И вот что удивительно, псы, которые терпеть не могут посторонних вдруг успокоились, завиляли хвостами. Неужели признали Нокса? А он подошел к песикам и погладил каждого по голове:
– Хороший, и ты хороший. Я люблю собак, – объяснил жених, – и они отвечают мне взаимностью.
– Я вижу, – покосилась Карима на Нокса. Псы уже вовсю ластились к нему, как милые щенки.
– Пошли в дом, вон матушка в окно уж выглядывает...
Карима перекрестилась и перешагнула порог. Родители уже стояли в холе с хлебом и солью. Девушка поманила Нокса подбадривая, а он зашел уверенно, будто минуту назад не сомневался, поклонился до земли, совсем как у людей принято. Копье оставил у порога, в знак своих добрых намерений. Отец хмурился, и неудивительно. Он-то видел не крылья, а огромный горб, сокрытый плащом. Гнать его, пока не поздно. А если обесчестил уже? Прибить? Дубина готова, только руку протяни... И ведь сватались за дочь здоровые мужчины, даром что не знатные, да где сейчас благородных сыщешь? Нужно было отдавать за купца, пока просил. Он, пусть и не дворянин, зато всяко здоровее был... Матушка, если и испытывала неприязнь, то умело скрывала ее за маской гостеприимства. Пока родители рассматривали жениха, Рима закрыла дверь на засов, затем задернула шторы. И Ноксис ничего не говоря, скинул плащ. Зарьяна так и замерла с подносом, открыв рот от удивления, а батюшка вздохнул с облегчением.
Этим жестом Ноксис наиболее красноречиво ответил на все вопросы, мучавшие родителей невесты. А они и правда все поняли, и даже не стали спрашивать: почему сам не явился с выкупом, почему украл? Просто все сразу стало понятно, только непривычно слегка, чай, не каждый день крылатых людей видят.
Матушка опомнилась, поднесла хлеб с солью, Ноксис с благодарностью принял. Представился, и родители представились в ответ.
Затем мужчины прошли в отдельную комнату– так было положено. Считалось, что женщины мало что понимают в серьезных делах и в мужские разговоры им лучше не лезть. А в это время матушка с Каримой перешептывались на кухне:
– Ты чего сразу не сказала, что у тебя жених нелюдь?
– А разве ты бы поверила?
– Ну верят же люди в женщину, которая понесла от духа, будучи невинной! Вот только ее никто не видел. А мальчик этот настоящий, прямо в той комнате. Хочешь– смотри, хочешь трогай.
– Матушка, не богохульствуй! – все-таки Зарьяна была по-восточному честна. Она всегда говорила что думает, а ее радость или печаль отражались в ее лице как в зеркале. И страстям она отдавалась всецело: в гневе она метала ножи и била посуду, в радости она заражала своим весельем других. Может, она была излишне эмоциональна, но никто не мог упрекнуть ее в лукавстве или лицемерии. А сейчас она просто светилась от восторга– зять ей явно нравился, хотя буквально пару мгновений назад она относилась к нему настороженно.
Ноксис с батюшкой уж больно задерживались, и женщины начали опасаться: уж не пришибли ли они друг друга? О чем они говорили осталось загадкой для Каримы и Зарьяны, вот только когда мужчины вышли из кабинета по их лицам стало понятно– договорились.
Родители дали благословение на брак. А потом было застолье, и длилось оно всю ночь. Спать не спешили, знали– что это в первый и последний раз, когда они видят зятя. Нокс узнал много нового из детства нареченной, причем сама она была против этого, но матушка и батюшка продолжали сыпать подробностями, которые Карима предпочла бы забыть.
Когда тусклый свет стал пробиваться сквозь занавески, Нокс покинул невестин дом. Она проводила его до границы деревни. В общем– то девушка не собиралась так далеко провожать, но сама не заметила, как ноги понесли ее вслед за ним.
– О чем вы говорили с батюшкой? – поинтересовалась она.
– Обо мне и тебе, – туманно ответил Нокс.
– А по конкретнее?
– Женщине не зачем лезть в мужские дела.
– И ты туда же! – топнула ногой девушка. Все-таки мужчины недооценивают женщин.
– Кстати, – добавила она, – ты чувствовал себя достаточно уверенно. Я думала ,что растеряешься при людях, а ты как рыба в воде. Даже понимал, что делать и когда, и говорил то, что нужно.
– Я уже жил с людьми и знаю, как у них все заведено.
– Правда? – удивилась девушка, – ты никогда не рассказывал... Мне казалось, вороны не показываются людям.
– У меня тогда не было крыльев и я долгое время гостил у дяди. Он взял меня к себе пажем.
– Хм, – погладила подбородок Карима, совсем как ее отец, – если ты гостил у дяди, и служил ему, то он безусловно, знал о твоем происхождении. А значит вся эта секретность– настоящий фарс.
– Все совсем не так. Ты правильно поняла, что есть персоны, которые знают о нашем существовании, но это необходимость, а не блажь. Есть узкий круг высокопоставленных лиц, с которыми мы сотрудничаем, предоставляем им некоторые...услуги, а они взамен информацию и технологии. Или ты думаешь, что можно выжить, находясь в полной изоляции?
– Да, в этом есть резон. А твой дядя, наверное знатный человек, раз ты у него служил пажем.
– И оруженосцем. А потом меня посвятили в рыцари.
– Святые небеса, кто ж твой дядя?
– Эвен Морена, король этой благодатной страны.
И тут в Карима вспомнила первый день в доме Нокса, вереницу лиц, и, наконец, его мать. Ксеномия Морена. Почему она сразу не обратила внимание? Подумала, что однофамилица. Мало таких, что ли...
– Карима, радость моя, – обратился Нокс к невесте, – у нас еще будет время об этом поговорить, но мне нужно вылетать – скоро рассветет.
– Почему бы тебе не остаться у нас? Мама не против, ты мог бы на правах жениха...
Девушке, конечно, не нравилось, что теперь отступать некуда, но хотя бы то, что Ноксис умудрился понравиться родителям говорило о многом.
– Твой отец уже предлагал мне, но я не хочу сидеть взаперти.
– А ты выходи на улицу в плаще. У тебя хорошо получается прикидываться...
– Я и так привлек слишком много внимания и не хочу больше рисковать. В большом городе на горбуна никто не обращает внимания, но здесь, в деревне, где все свои, это слишком опасно.
Карима все поняла– нельзя запереть его в доме, как пленника, и отпускать рисково. Так что пущай летит себе на все четыре стороны... а потом за ней воротится.
– У тебя замечательные родители, передай им мое нижайшее почтение. Я приду. Буду ждать тебя после заката на девятый день там же, где впервые повстречал тебя.
И после этих слов он сделал жест, которого Карима, при всей своей красоте никогда не удостаивалась – поцеловал ей руку. Она едва успела осмыслить происходящее, как он уже отпустил дрожащие пальчики и взмыл в небо. Значит, всего лишь вежливость по-человечески.
8.
Девушка воротилась домой и еще долго не могла уснуть, а когда сон, наконец, сморил ее, солнце уже встало. Как и вчера, никто не спешил ее будить.
Карима уже будто чувствовала, что в родном доме она скорее гость, чем хозяйка. И это жилище, знавшее ее с самого рождения, будто намекало– ты здесь больше не своя. Намекало ложками, которые лежат более не в привычном для нее месте, а в комоде, куда матушке вздумалось их переложить. Намекало новыми занавесками на кухне, которые страсть как не нравились девушке. Старые, хоть и были в ужасном состоянии, а все ж привычнее. Намекало часами, которые, наконец, отремонтировал часовщик, и теперь они даже раздражали тиканьем своих стрелок. Карима слышала их даже за закрытой дверью самой дальней комнаты, что очень мешало сосредоточиться. Эти и другие мелочи в совокупности произвели на нее такой эффект, что чем больше она замечала изменений, тем более чужим казался дом.
Нет, это не дом становился чужим. Это она теперь чужая для него. Наверное, это именно то, что называют взрослением. Пора уходить, но не хочется прощаться.
– Рима, ты уже встала? – голос матери.
– Почти, – девушка потянулась. Подниматься с кровати не хотелось. Сейчас ее тюфяк, набитый соломой был милее всех пуховых перин.
– Завтрак на столе, – сообщила Зарьяна, – идешь на ярмарку?
– Ярмарку? – переспросила дочь.
– Ну да. Хлеб давно убрали, мы были последними. Ты как раз на обжинки приехала!
Вот здорово... Только она совсем потеряла счет времени, и как-то не думала, что ее возвращение придется на уборку хлеба.
– Если успеешь к полудню, то пойдешь с братом– он обещал зайти.
С братом она ходить любила. Когда они были детьми, отец давал по медяку каждому из своих детей. Тогда Карима тратилась на какую-то безделицу и расстраивалась, что ей не хватило на пряник или баранку. А Карим делился– покупал ей заветное угощение, а сам оставался ни с чем. Он и сейчас такой– способен отдать последнее себе в убыток.
– А который сейчас час? – лениво поинтересовалась девушка.
– Одиннадцать, – ответила мать. Девушка резко вскочила. Если она хочет успеть, то придется начать собираться уже сейчас. Она позавтракала, умылась и заплела косу. С удовольствием отметила, что волосы стали еще длиннее, чем когда она замеряла их в прошлый раз. А какие гладкие, блестящие! Коса как у Каримы не нуждалась в лентах и заколках, она сама по себе была украшением.
Что же надеть? Девушка доставала из сундука сарафаны, один за другим, но они не казались достаточно праздничными для ярмарки. Более того, она удивилась – как она могла такое в люди надевать? В поле еще ладно, но не на ожинки!
" К хорошему быстро привыкаешь, – подумала Карима, – мне бы одно из моих танайских платьев..." И ее взгляд упал на то, в котором девушка прибыла домой. Не самое красивое из тех, что у нее были, изрядно помятое от дороги, оно было всяко лучше ее девичьих сарафанов. Девушка очистила его от дорожной пыли и выгладила. Примерила– хороша. Гораздо красивее, чем в этих нелепых сарафанах, которые пузырятся, делая фигуру похожей на снеговика.
В комнату зашла матушка, она восхитилась дочерью и посоветовала ей надеть какое-нибудь украшение.
– Это красиво, но неудобно, – возразила Карима.
– Не в этом дело, – ответила мать, – на ярмарке будут люди, которые успели и похоронить тебя, и оженить с проезжим офицером... Злые языки. Так пусть же видят, что у тебя все идет хорошо. Пусть завидуют.
Карима хотела не согласиться, но матушка уже протянула ей тонкий ободок с жемчужными слезинками. Пришлось надеть. А ведь хороша, чертовка.
– И эту брошь... – не смотря на изящество форм, украшение показалось девушке слишком уж вычурным. Да и что оно изображало? Виноградную лозу? Как неинтересно. Молодой девушке нужно что-то более утонченное.
– Матушка, я буду слишком выделяться.
– Ты и так выделяешься, слушайся мать.
И вправду, что ей с того? Она не виновата, что родилась красивой, а злые люди пусть завидуют – что им еще остается? В прочем, Карима не была единственной, кто нарядился: Карим и его жена Юлия тоже приоделись к этому случаю.
– Спасибо за подарки, – поблагодарила невестка.
– Не за что, это от Нокса, – отмахнулась Карима.
– Очень любезно с его стороны.
Юлия пришла на ярмарку в украшениях, подаренных свояком. Она, в отличие от Каримы, не воздерживалась от обилия побрякушек и надела их по штуке на каждую конечность, для этого подходящую. Она, простая девушка из мещанской семьи, имела до свадьбы из украшений только атласную ленту, поэтому не знала меры в украшениях. Карим же небрежно натянул на себя свою лучшую рубашку и начистил до блеска сапоги– мужская красота в простоте.
Все вместе они вышли в отличном настроении. Карим под левую руку вел жену, под правую сестру. Рима вдруг пожалела о тех днях, когда ей принадлежал целый брат, а не его половина. И она снова почувствовала себя лишней. Отогнав плохие мысли, она подняла подбородок в верх– все верно, люди устраивают свои жизни и им нет дела до других, пусть бы и до родственников. Через пару лет может и забудут, что была такая Карима Дубова. Но и у нее будет своя жизнь, счастливая, крылатая...
Пришли. Шумная музыка, гадалки, танцовщицы, шатры, скоморохи, коробейники, трубадуры... были даже купцы из других городов. Стон шарманки тонет в шуме толпы, и брат говорит что-то на ухо, не разобрать...
Он покупает спутницам сахарных петушков и они идут дальше. Юлия видит столб и вздыхает: обман, никому не достать приз, который висит слишком высоко...
– Карим достанет, – уверяет Рима. Она уверена в своем брате.
– Да ну, – отмахивается Юлия.
– Он каждый год выигрывает.
В подтверждение слов сестры, он играючи взбирается на столб и сбивает новехонькие сапоги.
– Я же говорила, – Карима торжествует. Гордость переполняет ее. Да, этот удалец– ее брат.
Почудилось, будто на нее кто-то смотрит. Такое липкое, неприятное ощущение... Да мало ли в толпе зевак? Она оглянулась, но среди вереницы лиц не заметила ничего примечательного. Люди как люди и каждый занят собой. Девушка почувствовала толчок в плечо– ну вот, нечего ворон считать, уже и люди толкаются. Она обернулась чтобы попросить прощения, и мужчина, который задел ее, одновременно с ней извинился.
Еще были аттракционы, игры, и конечно, пляски. Кариму не раз приглашали на кадриль молодые люди, и она никому не отказывала – танцевала до упаду. Она хотела нагуляться в волю, но игрища не приносили ей радости, даже утомляли. Она впервые за двадцать лет заметила, какая же пустая это трата времени.
– Карим, я хочу домой...
– Уже? – удивился брат. Ему было явно весело и покидать ярмарку он не хотел. Но все же он отвел девушку домой и вручил родителям.
Мысленно Рима побранила себя за капризность.
Предчувствие не обмануло Кариму, и помимо взглядов уличных зевак и завистников, она привлекла к себе внимание настолько выдающегося человека, что его появление в этой истории значительно повлияло на развитие событий. Речь идет о Булате Благочинном, сиятельном князе и очень важном человеке при дворе.
Так уж совпало, что через деревню Озерную, где проживала наша героиня, пролегал маршрут их сиятельства от столицы к замку. И случилось князю оказаться в этой деревне аккурат во время ожинок. И увидеть там Кариму.
С ее необычным, но безусловно красивым платьем, с сияющими глазами на прекрасном лице, с плавной походкой и сдержанными движениями у нее не было никаких шансов остаться незамеченной. Булат долго смотрел на девушку, словно завороженный. Он был одет по-походному, поэтому среди селян не выделялся, выглядел, разве что чище чем они. Знаком князь дал понять своим спутникам, чтобы остались позади, а сам направился вперед– прямиком на девушку. Она озиралась по сторонам, когда он специально задел ее плечом:
– Извините, – ее голос низкий, похожий на осенний ветер. Булат вдохнул аромат ее волос... орехи или мед? Возможно молоко... Сама девушка не обратила внимание на более чем посредственного человека, пусть и весьма привлекательного.
Князь извинился одновременно с девушкой. Со стороны было похоже, что он задел ее не преднамеренно. Сам он понятия не имел, зачем он это сделал, вот захотел и сделал– почему нельзя?
Он вернулся ко своим спутникам, которые со стороны выглядели как группа сельских удальцов и взглядом указал на девушку. Они поняли его без слов– в том и заключалась их работа. Этим же вечером один из них( тот, кто раньше другого успел выполнить поручение их сиятельства) уже докладывал своему господину:
– Карима, двадцать лет, дочь Андрея Дубова и Зарьяны... – буквально через пол часа князь был в курсе всех подробностей из жизни девушки.
– Передай ей мое приглашение, – распорядился Булат.
Он знал, что девушку приведут не ранее, чем через час, но уже распорядился, чтобы в шатер принесли свежие фрукты и вино. Мысль о том, что приглашение Карима могла не принять не посетила его– от такой высокой чести не отказывались.
В деревне он остановился потому, что его любимый конь стал прихрамывать, а тут как раз кузнец рядом проживает... Свита прознала про ярмарку и пожелала остаться на день-другой. Сам-то князь парень простой, в деревне вырос и ему не чужды крестьянские забавы. Да и домой его не тянуло.
Особых причин торопиться в замок не было, и князь пошел на уступки своим спутникам. Почему бы и нет? Он слыл добрым и великодушным хозяином и старательно поддерживал эту репутацию. И дернуло же его пойти на эту ярмарку со всеми... А там она, просто красивая женщина, коих великое множество. Не стоило ей попадаться ему на глаза...
И не стоило танцевать. Князь мог забыть лицо, но движения молодого гибкого тела– нет. Тем же вечером, ожидая ее в шатре он понимал, что уже не помнит цвет ее глаз или платья, в котором она была. Очертания лица так же смутно всплывали в памяти– помнилось только общее впечатление. Но каждый раз закрывая глаза Булат отчетливо видел стройный стан, поглощенный огнем танца. Князь плеснул себе в лицо холодной воды, но видение не исчезло.
Зачем ему все это понадобилось? Отменить все, пока не поздно, пока не зашло слишком далеко и не узнала жена. Да, князь, пусть и заслужил благосклонность короля и немалый заработок, все-таки зависел от денег супруги. Согласно брачному договору, она сама распоряжалась приданым и если муж впадет в немилость– потребует возвращения денег.
С другой стороны, разве он не мужчина? Князь плеснул себе вина и осушил бокал до дна.
Объявили о приходе девушки, их сиятельство мельком оценили свой внешний облик, бросив беглый взгляд в зеркало: на него сурово, будто с неодобрением глядело собственное отражение. Он попытался пригладить водой непослушный курчавые волосы, но как всегда ничего не вышло. Князю нравилось, что он родился именно таким, какой он есть– высоким, широкоплечим, с волевым подбородком и массивной челюстью-наковальней.
Раздвинулся полог шатра, пропуская величавую красавицу. Она выглядела, как заморская королевна и совсем не вписывалась в местный антураж.
Девушка посмотрела на князя так, будто своим появлением она уже оказывала ему величайшую милость, а не наоборот. Ей не нравилось, что Луку, которого снарядили ее сопровождать, не впустили в княжеский шатер и она не ждала ничего хорошего от этого визита. Она кивнула головой в знак приветствия, хотя при встрече с князем полагалось делать реверанс. Но он охотно закрыл на это глаза – откуда провинциалке знать тонкости этикета?
Князь подошел к ручке, которую девушка поспешила одернуть, она заговорила первая, что было неслыханной дерзостью:
– Что за дело у Вас ко мне?
Булат не разозлился, но поцокал языком, будто критикуя этим жестом невежество собеседницы:
– Негоже так к князю обращаться.
– Негоже людей из дома насильно уводить под конвоем, – поправила Карима.
– Это мое упущение, прошу меня простить. Я всего лишь просил передать Вам свое приглашение, и ни в коем случае не имел намерения Вас принуждать.
Девушка только хмыкнула– что она этим хотела сказать, оставалось для князя загадкой. Какая же холодная, грубая, провинциальная... и живая. С леди куда проще– они не указывают на ошибки мужчин, даже если те слишком очевидны. Леди воспитаны, леди добры и вежливы. И леди ни за что не выразят свое недовольство. Но догадаться, что на сердце у этой вот леди не дано даже самому искушенному мужчине, ибо свои чувства она прячет за маской. Деревенские же девушки подкупали своей честностью, но они требовали ответной честности и не понимали всяких этикетов.
– Какой же я скверный хозяин, даже не предложил даме сесть... – Булат подвинул стул, жестом предлагая Кариме его занять. Она уселась на самый краюшек, будто готовая в любой момент вскочить.
– Желаете вина? – он обошел девушку, и не спуская с нее глаз, наполнил кубок.
– Воздержусь, – отказалась Карима, но князь уже протянул ей бокал. Он и себя не обделил. Пил, оценивающе разглядывая девушку. Она заметила это и с вызовом глянула на него.
– Чего Вы хотите? – поинтересовалась она. Князь же еще сам не решил, чего он хотел. Чего-то да хотел, вот только разобраться бы в желаниях. – Если есть дело– говорите прямо.
– Хочу я самую малость... Иметь возможность видеть Вас.
– Вы уже видите меня. Теперь все?
Ну вот и как с ней разговаривать? Жалит языком, что змея, и на уговоры поддаваться не хочет. Ей бы разомлеть от счастья, что сам князь внимание обратил, так нет, характер показывает.
– Почему Вы так грубы со мной? Я не сделал ничего предосудительного.
– Уж простите, Вы просто не нравитесь мне. Ваш вид, слова, действия– все меня раздражает и я не могу сдерживаться.
– Вы преступно честны.
– Какая есть.
Булат уже совсем бесстыдно разглядывал гостью. Какие любопытные у нее украшения, слишком роскошные для деревенской жительницы, пусть и дворянки. Обруч, клипсы – очень богато. Тут его взгляд совершенно случайно упал на брошь. Украшение было выполнено в форме виноградной лозы, которая образовывала буквы К и М. У князя возникло ощущение, что он уже видел эту безделушку раньше.
– Скажите, милая дама, откуда у Вас эта брошь?
– Что, глянулась? Это мне жених подарил, – как она здорово выкрутилась. И на вопрос ответила, и ненавязчиво дала понять, что уже не свободна.
– Жених, – повторил про себя князь. Досадно, что у такой очаровательной девушки уже есть жених, – ему несказанно повезло.
– Неоспоримый факт, – она явно не умела принимать комплименты.
– Вы так красивы, что принимаете это как должное.
Девушка не ответила. По ее глазам было видно, что она заскучала и хочет домой.
– Будет очень жаль, если такая красота достанется всего одному мужчине. Мне кажется, Ваш жених мог бы и поделиться...
– Это Вы о чем? – в миг посуровела Карима.
– Я мужчина, а Вы– прекрасная девушка. У нас обоих найдется то, что нужно друг другу.
– Я не понимаю. Простите, – девушка решила, что ей пора уходить. Она подорвалась с места и стрелой вылетела из шатра.
Все она поняла, иначе зачем так стремительно умчалась? Уходи, уходи. Но ты вернешься. По хорошему или по плохому... Князь всегда получает, что хочет.
"У нее есть жених, – думал Булат оставшись наедине с вином, – Но сегодня он есть, а завтра– нет. Убрать деревенщину с дороги не проблема".
Но тут князь вспомнил о броши, якобы, подарке от жениха.
"Такие дары не по карману простолюдину. Значит, он дворянин... – продолжил думать он, потягивая красное полусладкое из кубка. – Или нет". Внезапно он вспомнил то, что вертелось у него в голове но ускользало в последний момент. Но что же будет, если догадка подтвердится?
Булат позвонил в колокольчик и явился его то ли секретарь, то ли шестерка:
– Ваше сиятельство нуждается в моих услугах? – князь и сам не знал, что за должность у этого человека. Лично он никогда его не нанимал. Просто тот был в каждой бочке затычкой. Но до тех пор, пока он действовал в интересах князя, все было в порядке.
Как же его зовут? Йохан, Ерик... Юзеф! Точно, именно так!
– Юзеф, принеси мне объявление о поиске принцессы Ксеномии.
– Но Ваше сиятельство, эти объявления уже давно сняты, даже король больше не ищет сестру. Сейчас такое старое объявление достать невозможно!
– Тогда найди того, кто сделает это для меня. И не затягивай.
Ровно через час князь уже держал в руках заветное объявление о розыске.
"Пропала без вести!
Ксеномия Морена, (далее следует перечисление многочисленных титулов), в ночь (дата исчезновения), пропала из летней резиденции. Приметы: (далее следует точное описание внешности, как будто кто-то не знает, как выглядит принцесса!). Была одета в (описание туалета), из украшений имела бархатную ленту на шее, бриллиантовые шпильки в волосах( да кто из нормальных людей обращает внимание на такие мелочи?) и золотую брошь(а вот это уже интересно) с инициалами К.М. в форме виноградной лозы..." – князь дочитал объявление до конца, но больше не нашел ничего интересного.
– Я ходил в жандармерию, чтобы его раздобыть, – как бы между прочим сказал Юзеф. Эх, тяжело ему приходится– пока себя не похвалишь, никто не похвалит, – тут, между прочим, и портретик принцессы прилагается, и даже, зарисовки вещичек, сделанные со слов короля...
Шестерка протянул бумагу с портретом.
По огню, который зажегся в глазах у господина, Юзеф понял, что он принес нечто стоящее.
" Она!– не верил своим глазам Булат, рассматривая эскиз броши. Совсем как та, что он видел сегодня на Кариме! – Это не может быть дубликат, здесь и инициалы есть. И знак королевского ювелира. Но как она попала к провинциальной девушке?".
Интересно.
Он тут же нашел ответ на свой вопрос. Вспомнил, как она говорила о том, что это подарок от жениха. Значит ли это, что этот неизвестный жених замешан в похищении принцессы?
" Черт! Вопросов больше, чем ответов" – нахмурился Булат.
– Ваше сиятельство еще нуждается в моих услугах? – прервал Юзеф череду мыслей.
– Нет, оставь меня, – отмахнулся князь. Ему нужно было подумать.
"У девушки есть брошь. Она досталась в подарок. Брошь пропала двадцать девять лет назад... Или меньше? Не важно, вернемся к жениху... Если именно он похитил принцессу, то должно быть он уже достаточно зрелый, возможно старый. Навряд ли он стал бы хранить у себя украшения принцессы. – оборвал сам себя князь. -Это послужило бы доказательством его вины. Использовать по прямому назначению он их тоже не мог– всюду висели объявления, кто-то бы непременно узнал. А как на счет продать? Ни один ювелир не принял бы вещь без документов, ломбарды тоже не принимают краденое. А как же черный рынок? Или скупщики краденного? Конечно, нельзя забывать о них".
Казалось бы, вопрос решенный, но Булату не давала покоя мысль о том, что эта вещь всплыла у него под носом спустя столько лет. Он в шаге от разгадки исчезновения принцессы! И если он преуспеет, то его ждет награда.
– Хватит! – остановил он сам себя в миг, когда ему показалось, что еще чуть-чуть, и его голова вскипит. Он задумался– когда это увлечение женщиной успело перерасти в детективное расследование?
Ясно одно– Карима или случайная фигура, или соучастница.
Спать, спать, спать. Утро вечера мудренее.
На следующий день Князь прискакал к дому Дубовых. В парадном мундире, причесан по последней моде и гладко выбрит, он был уверен в себе. Он свистнул Луку, спросил Кариму.
– Господ дома нет, а барышне нездоровится, – ответил он именно так, как наказала ему хозяйка.
– Передай хозяйке, чтоб вышла.
– Даже на завтрак не поднялась, а к гостям тем паче не выйдет.
– Ну что ж, – спешился князь, – пусти хоть воды попить, не откажи гостю.
Отказать в такой малости действительно было жестом очень грубым и Лука не рискнул разгневать благородного господина. К счастью, он не знал, что перед ним сиятельный князь, а не то мигом раскрыл бы ему, что Карима вовсе не больна.
Дом произвел на князя сильное впечатление– он был построен, как богатые избы старого образца, из толстых обтесанных бревен. Массивный и величественный, он все же прекрасно вписывался в местный антураж. И выглядел гораздо уместнее, чем белоснежная усадьба мэра. Внутри он тоже был велик, но захламлен многочисленными вещами, вероятно, доставшимися в наследство от прежних поколений.
Князь отметил, что в доме есть и вещи, которые не соответствовали достатку нетитулованного дворянина. Они очень выделялись на общем фоне и князь без труда различал их: серебряное зеркало, горсти самоцветов, небрежно оставленная на серванте, посуда, пусть выполненная из дерева, но точно дорогим иноземным мастером, и конечно, богато украшенные сундуки, громоздящиеся друг на друге, потому как ставить их уже некуда. Князь подумал, что сундуки те, верно, хранят в себе еще большие богатства, и что если хозяева так беспечно оставляют камни на виду, то от них точно не убудет. Лука подал их сиятельству чашу– лебедя, и они осушили ее до дна. Из такого кубка и вода– мед.
Выйдя из дома, князь как бы невзначай спросил, откуда в доме такие красивые вещи. Лука охотно отвечал( потому как не видел ничего плохого в том, чтобы рассказать о счастье, которое произошло в семье), что это барышня подарки привезла. Откуда привезла? Этого он знать не знает, ведать не ведает. Господа говорят, что это подарки от жениха. Он и Луке подарок передал– шубу с сапогами. Что за жених? Лука его не видел, с него спрашивать бесполезно.
Послышался стук копыт и звон бубенцов– на двор возвратился хозяин. В его упряжке были несравненные жеребцы, их глаза горели а тела лоснились и блестели. Они играли мускулами и били копытами, готовые мчаться вперед. Таких коней не было даже в королевской конюшне! Лука с гордостью заметил, что этих жеребцов Карима тоже привела с собой. Да они же стоят целое состояние!
