Текст книги "Под тенью черных крыльев (СИ)"
Автор книги: Марина Калина
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 23 страниц)
Карима хотела бы навсегда вычеркнуть из памяти, как она преодолевала узкую горную тропу, в далекой древности высеченную воронами в скале, но каждое мгновение этого подъема и спуска прочно отпечаталось в памяти девушки. Она не заметила, когда началось восхождение( настолько плавно тропа поднималась вверх), лишь находясь на порядочной высоте девушка обнаружила, что по левую руку у нее скала, а по правую пустота. Из страха провалиться в эту самую пустоту, она сильнее ухватилась за края повозки. Такая сомнительная страховка придала девушке уверенности и она решилась немного выглянуть из своего убежища дабы оценить высоту, на которой она находится. Ох и зря она это затеяла! Увидев, что люди в низу по размеру ни дать ни взять муравьи, а вороны в небе так же близки, как облака, она вцепилась уже не в повозку, но в Нокса– он-то точно не упадет.
– Карима, не дури, мне неудобно править.
– Мы упадем!
– Не упадем, если ты успокоишься и отпустишь меня.
Чтобы отвлечься, Карима взялась рассматривать опасную тропу. Что ж, не такая уж она и крутая, как показалось на первый взгляд, да и чем выше– тем гуще растут деревья вперемежку с кустами. Девушка проигрывала в голове разные сцены, например, как она падает и цепляется за спасительные ветки... И все-таки, как хорошо, что вдоль тропы растут сосны! Да и не тропа это, если разобраться, а целый тракт! Ведь проходит тройка свободно, и даже место еще остается, да вот все равно неспокойно....
– Рима, расслабься, – Ноксис чувствует ее беспокойство, хоть и сидит спиной к ней и не видит, что она так ухватилась за края телеги, так что аж пальцы побелели, – если тебе будет спокойнее, сядь ко мне.
Следуя совету жениха, девушка перелазит к нему на козлы, и вот чудо – становится действительно спокойно и даже уютно. Этому Карима нашла свое объяснение– Ноксис еще ближе чем кусты, далеко тянуться не придется, а скорее всего, он сам ее схватит в случае падения.
Самая высокая точка, на которую поднималась тропа, проходила между двумя пиками. Открывшийся вид так захватил Кариму, что она разом забыла про страхи и опасения и привстала, чтобы лучше рассмотреть область, попавшую в поле зрения. Ей казалось, что она видит всю страну! Нет, это, конечно, не может быть страной, потому как был виден только лес, но он был огромен и покрывал площадь от гор и до самого горизонта. Лес спешил сменить убранство– календарная осень еще не наступила, но некоторые деревья уже окрасились в желтый или красный. В прочем, таких было меньшинство. В воздухе витали былинки, слабый ветер колыхал редкую траву, а солнце было так же далеко, как до подъема. Ноксис советует накинуть шаль на плечи и прикрыть голову– тепло обманчиво, а солнце здесь не греет, но палит нещадно, и к вечеру Карима рискует обзавестись загорелой кожей. Девушка долго спорит, но в итоге соглашается. А вот Ноксу палящее солнце не страшно– он и так смуглый, от того, что часто летает.
Повозка катится дальше и Карима замечает пучок белых цветов, проросших между камней. Она удивляется, что подснежники растут в горах и летом, а Ноксис объясняет, что это не подснежники, а эдельвейсы. Он, не останавливая тележки, на ходу срывает цветок и протягивает его Кариме. Девушка рассматривает цветок и выносит вердикт:
– Фу, – она пробует понюхать его. Запах едва уловимый, ничем не примечательный, – он даже не красивый.
– Ну, это символ счастья и любви. Для ворона достать этот цветок не составит труда, но если человек лезет в горы для того, чтобы раздобыть его своей даме сердца, это говорит о храбрости и самоотверженности...
– Это говорит о глупости. В горы за цветами... что за бред? Лепестки у этого эдельвейса кривые, а серединка похожа на кладку яиц, которую отложило какое-то мерзкое насекомое. Или на желток. И что в нем особенного?
– А ты приглядись. Видишь ворс на цветке? Это отличает его от других растений.
Девушка пригляделась– и правда, лепестки цветка обрамляла войлочная опушка, будто шуба красну девицу. Карима подумала, что может так цветок спасается от холода.
Когда спуск закончился, солнце уже было совершенно в другой стороне небосвода, хоть и до заката оставалось далеко. Карима прикинула, что спуск и подъем заняли около пяти часов. Она обернулась, чтобы посмотреть на тропу со стороны, и не увидела ее – лишь горы. Ноксис пояснил, что тропа сделана так, что со стороны даже пройдя очень близко невозможно было ее заметить. Нужно знать особые приметы, чтобы по ним отыскать заветную дорожку, и Нокс охотно их называет Кариме, но она все равно не запоминает, да и надо ли ей? Она не уверена, хочет ли вернуться в Танай. Правда теперь, когда она знает о том, что Нокса накажут, если тот вернется без нее, ей становится совестно думать о побеге. А ведь он так и не сказал об условиях, на которые согласился. Что бы это могло значить? Может, Ирис все выдумала чтобы Карима почувствовала вину и уж точно не вздумала подставлять наивного парня? Или же он не хотел, чтобы бремя чужой ответственности давило на нее? Остаться или уйти? Ноксис, конечно, хороший, но не о таком муже Карима мечтала... А о каком мечтала? И осуществима ли мечта?
– Нокс...– тихо зовет Карима.
– Что?
– Нооокс, – ей скучно молчать, но она не знает, о чем бы еще поговорить, – а как я попала в Танай? Я совсем не помню, как ты меня украл.
Ворон рассказывает все в красках. Рима удивлена, возмущена и поражена простотой плана. Но больше всего ее разозлило предательство подруги.
– Вот же стерва! – совершенно неприлично ругается она. – Меня... за какие-то бусики...
– И клипсы, – подливает масла в огонь Нокс. Кажется, ему весело наблюдать за этой стороной невесты.
Едут сквозь заросли, дороги нет и в помине, что не удивительно, ведь и протоптать эту дорогу некому, однако ж, Ноксис опускает поводья и предоставляет тройке полную свободу действия. И вот чудо, кони сами выбирают куда идти, действуют слаженно, как команда, воз тянется следом мягко, почти без тряски. Темнеет, а они все продолжают путь, чтобы быстрее добраться до пункта назначения. Карима не замечает, как проваливается в сон и голова ее падает на плечо Нокса. Он не против, но она быстро просыпается и снова садится прямо. Она благодарна жениху за то, что он не предлагает остановиться на ночлег и продолжает путь. И все же, за пару часов до рассвета они вынуждены остановиться, чтобы дать лошадям отдохнуть и поесть. Карима дремлет, а когда просыпается, обнаруживает, что тройка уже вынесла их на хорошую объезженную дорогу, а Ноксис накинул плотный плащ, несмотря на жару. Именно таким девушка его запомнила в первую их встречу. Она не стала спрашивать, зачем ему плащ, так как сама поняла– теперь, когда они выехали на дорогу, риск встретить людей вырос в разы. Горы все маячили позади... Какие же они высокие, если до сих пор не исчезли из вида?
А цветок она не выкинула. Почему-то стало жалко белый волосатый безобразный подснежник.
К полудню снова останавливаются, и пока Нокс распрягает лошадей, Карима бродит по поляне, собирает цикламены и маки для венка. Венок получается ярким и очень ей к лицу, она вплетает в него эдельвейс, и он своей скромной простотой только дополняет украшение. Девушка спускается к узкому ручейку, ниже по течению Нокс умывается, наслаждаясь журчащей водицей.
Карима кладет венок на воду, течение подхватывает его и увлекает за собой, но не далеко– Нокс, замечает его и протягивает руку, ловит. Он подходит к девушке и возвращает венок:
– Ты обронила, – по его мокрым прядям на лицо стекают капельки воды, и он откидывает волосы назад, обнажая высокий задумчивый лоб. Лоб хмурится, и хочется провести по нему пальцами, разгладить морщинки, но Карима думает, что с ума сошла, раз в ее голове зародились такие мысли. Она забирает венок со словами:
– Нокс, ну кто тебя просил? Я вот его специально в воду кинула.
– Ну тогда ладно, – ворон пожал плечами. Чем бы женщина ни тешилась, лишь бы молчала.
Продолжили путь. Ноксис прекрасно понимал желание Каримы побыстрее оказаться дома, поэтому не делал остановок более длительных, чем требовалось для отдыха лошадей. За что она ему была безмерно благодарна. В пути провели еще два дня. Пара уже устала питаться вяленым мясом и черствым хлебом, да и лошадям явно было не достаточно тех считанных часов отдыха, чтобы поесть и поспать. К счастью, кони не могли пожаловаться.
Парочка развлекала друг друга беседой, говорили о мелочах, но почему-то становилось радостно, когда их взгляды на эти мелочи совпадали: – "Я тоже не люблю шпинат", или " Ой, и мне не нравилась арифметика!"
А иногда ехали в молчании, но оно не казалось неловким. Скорее уж, каждый думал о своем и казалось, что собеседник размышляет о том же.
Нетерпение девушки усилилось, когда она начала примечать знакомые места. Мелкий безымянный ручеек, три сосны, сросшиеся в одну, наконец, такое родное озеро, куда девки ходили купаться и белье полоскать. Осталось совсем немного...
– Ноксис, а куда ты пойдешь, когда меня в деревне оставишь?
– Думаю вернуться домой. Через десять дней вылечу за тобой.
– А ты не хочешь у меня погостить? – Неожиданно предложила девушка.
– Что? – Ноксис выронил поводья, – Карима, разве ты не поняла, что люди не должны меня видеть?
– Поняла. Только вот знаешь, меня так просто родители не отпустят обратно. А если я убегу– снова будут волноваться, я этого не могу допустить.
Ноксис вздохнул. Это явно стоило обсудить раньше.
– Я без папенькиного благословения под венец не пойду! – Карима прикинула, что ворон точно не согласится на такое и она со спокойной душой сможет остаться дома. – Так что если хочешь на мне жениться– таково мое условие. Родители должны знать, с кем я и где.
– Хорошо, я согласен на это.
Что? Он в самом деле покажется людям, чтобы жениться на ней? Нарушит правила? Но Карима была уверена, что он откажется!
– И что мне теперь делать? – Нокс подобрал поводья.
– Можешь хоть так, в плаще прийти. Только покажись.
– Если я не понравлюсь твоим родителям– опять украду.
– Не опять, а снова, – поправила Карима. Ну вот, теперь не отвертеться.
– В любом случае украду.
Порешили на том, что сегодня девушка возвращается домой и морально подготавливает родителей к приходу "зятя", а завтра, после заката Ноксис заглянет совсем на чуть-чуть.
В деревню девушка ворвалась после заката. Она подгоняла лошадей стоя на козлах, не страшась упасть. Редкие прохожие расступались перед лихой тройкой и Карима беспрепятственно подъехала к дому. Залаяли псы– они не узнали хозяйку. От лая собак всполошился старый привратник, он же дворецкий, он же конюх, он же дворник в одном лице. Семья Каримы пусть была знатна, но не богата и обходилась минимальным штатом прислуги. Из одного человека.
– Кого там принесла нелегкая? – собаки, ободренные появлением сторожа, залаяли еще яростнее.
– Лука, это я, открывай ворота! – крикнула Карима. Псы узнали ее голос, и залаяли более звонко, заскулили, заплакали своими собачьими голосами. Скучали.
Лука вышел со двора в одной рубахе, простоволосый, держа перед собой керосиновую лампу. Как увидел Кариму– глаза на лоб полезли.
– Барышня... – привратник перекрестился и подошел к девушке. – Вы ли это?
– Я, я, – заверила Карима, – кто же еще?
– Барышня, – на глазах у Луки выступили слезы. Хороший он, добрый. Вырастил Кариму вместо няньки. Она и ему подарок привезла, не забыла,– живехонькая!
Лука не справился с порывом и обнял воспитанницу.
– Туалет у вас какой чудной...– отозвался он об ее наряде.
– Не держи на улице, пусти во двор.
Слуга поспешно распахнул ворота, пропуская Кариму с обозом.
– А вещички ваши куда снести?
– Погоди, сундуки тяжелые, сейчас батюшка выйдет помочь, – девушка приласкала кобелей, которые радостно скакали вокруг нее,– Барон, хороший... Фу. Платье мне порвешь. Сидеть, Гром.
Карима достала из телеги остатки мяса и кинула псам. Они с проглотили угощение не жуя.
Девушка вошла в дом и в нос ударил запах, такой родной, такой знакомый... Каждый дом пахнет по-особому. Но для любого человека милей всего свой, родной.
– Лука, кто это был? – усталый голос матушки. Карима теперь не знает, что сказать. Все приветствия, которые она продумала заранее забылись. И вместо ответа, непутевая дочь просто идет на голос матери(он звучит из спальни). Матушка сидит за туалетным столиком спиной к двери и расчесывает волосы гребнем– ко сну готовится. Карима замирает на пороге, и ее отражение застывает в зеркале. Гребень выпадает из ослабевших пальцев и звонко ударяется о стол. Женщина осторожно прикасается к отражению, словно боится что видение исчезнет. Видение же заговорило голосом блудной дочери:
– Здравствуй.
Уставшее и какое-то постаревшее лицо матери в миг преобразилось. Она обернулась и ответила:
– Здравствуй.
Не будет слез, как и не будет восторга. Что пережила семья Дубовых за то время, что отсутствовала их дочь, трудно передать словами, и понять их смогли бы лишь те, кто сам побывал в подобной ситуации. Чувства в груди матери не поддавались описанию, от того все слова казались лживыми, не достаточно точными. В день, когда дочь не вернулась домой они думали, что она загулялась – с кем не бывает. Затем решили, что она обнаглела, и отправились на поиски. Тут началось самое интересное– последней Кариму видела Нова, которая утверждает, что рассталась с ней аккурат тем же вечером. Нет, ничего подозрительного, да, сразу ушла домой и больше ее не видела
После разговора с Новой за поиски девушки взялись всерьез, искали все знакомые и крестьяне. Выяснилось что хозяин постоялого двора видел человека, который расспрашивал про барышню и даже щедро заплатил за информацию. Как не запомнить такого странного посетителя? На лицо очень приятный юноша, но примечательным в его внешности был выдающийся горб. На утро пошли к озеру– думали, всплывет тело. Не всплыло. А потом какой-то клеветник высказал свое предположение: "Так она с гусаром сбегла".
За безосновательное оскорбление сестры Карим долго бил наговорщика, но в сердца родителей закралось подозрение– а ну как и вправду влюбилась да сбежала? А гусар, или так мужчина какой, наиграется и оставит одну, да и не дай Бог обрюхатит. А она принесет в подоле ляльку и жизнь свою порушит. После такого, чай замуж не выйдешь. Но она ничего с собой не прихватила, да и записки не оставила... Может в лесу потерялась, или душегуб в деревне объявился?
Пропала девка, а ведь хорошая была. Кроткого нрава и неземного обаяния. Непосредственна и честна. Иногда даже слишком честна. Пропала без следа.
И вот, стоит на пороге, смотрит карими глазищами, пропажа. И не похожа она ни на утопленницу, на жертву насилия.
Хлопнула входная дверь, потянуло сквозняком. По тяжелым шагам женщины узнали отца семейства.
– Андрей, – обратилась мать к супругу, который уже стоял за спиной у Каримы, – Карима вернулась.
– Слышал, Лука сказал, – Андрей смерил дочь строгим взглядом, – где была?
Он поглаживал бороду, что делал, когда пребывал в прескверном настроении. По его виду вообще нельзя было сказать, рад ли он. Это так расстроило Кариму, что она расплакалась и кинулась обнимать отца.
– Папенька, что ж ты, не рад видеть меня? – девушка ожидала, что ей обрадуются, а на деле ее ожидал холодный прием. – Что же я, зря так спешила?
– Ну, полноте, – родительское сердце оттаяло, и Андрей погладил дочь по голове. Конечно, выглядело так, будто он не так уж и рад ее видеть, но на самом деле он был очень сдержанным человеком, и близкие люди знали об этом.
В этот момент до матери будто только дошла суть происходящего, и она разразилось слезами и крепко обняла обоих: мужа и дочь.
– Ну все, бабы, хватит сырость разводить. Живая и ладно.
– Где ты, голубка моя, пропадала? Не обидел ли тебя кто? – вопрошала мать.
– И за чем заслужила таких добрых коней и упряжку? Честно отвечай, я же вижу что вещи дорогие, – посуровел отец.
– Давайте присядем, поговорим. Я все по порядку расскажу.
Устроились с матерью на кровати, Карима положила ей голову на колени, а отец занял место возле туалетного столика. Он нелепо смотрелся в этом уголке женской красоты, такой матерый и сильный. Казалось, изящный белый стул не выдержит тяжесть его тела.
Девушка думала, как бы рассказать свою историю таким образом, чтобы не сильно шокировать родителей.
– Сразу скажу что все у меня хорошо и никто меня не обижал. И хотя произошедшее со мной имело место быть без моего согласия, я не стану отрицать...
– По делу говори, – вот так всегда, отца интересовали исключительно факты, а чье-то субъективное мнение не в счет.
– Знаете, я замуж выхожу, и этот мой визит к вам– не навсегда, а где-то на неделю. Это как бы подарок мне от жениха. Вот.
Матушка всхлипнула. Ее рука, до этого гладившая дочь по голове, замерла. Кариме показалось, что сейчас отец отстегнет ремень и начнет ее лупить, но он только кивнул, мол, продолжай. Похоже, он решил сначала выслушать историю до конца, а потом делать выводы.
– Я не знаю, как объяснить...– Карима застопорилась на месте, где должна была рассказать о Ноксе.
– Объясни как есть, – отец снова поглаживает бороду.
– Знаете, есть такие народы, которые живут далеко-далеко. Обычаи у них престранные, сама все никак не свыкнусь. У них принято девушек воровать, вот. Я, конечно, против, и даже жениха до этого не знала. Только разве он озаботился моего мнения испросить? Не помню как он меня выкрал, проснулась я уже в его доме.
– Кошмар! – воскликнула мать, – Это у кого ж так принято?
– Варварство.
– Там уже собралась родня. Знакомство и все дела... Я убежать пробовала, вот только далеко это, аж за горами...
Дубовы разом принялись представлять, где могут находиться ближайшие горы... Через пол страны.
– И то, что я здесь, с вами разговариваю это большая удача– девушки, которые попадают в Танай больше не возвращаются.
"Что я несу? – запоздало подумала Карима, – Эдак они подумают, что я попала в страшную переделку".
Так и случилось. Мать ужаснулась, заохала, сказала, что больше дочь из дома не выпустит. Отец же попросил продолжать.
– Мой жених, пусть и дурак знатный, но очень добрый. Он пошел против всех, чтобы добиться для меня отпуска. Это не по правилам, но он вошел в мое положение, понимаете?
– А чего твой жених сам не явился?
– Понимаешь, – начала издалека девушка, – он слишком отличается... Не такой как мы.
– Другой расы? – предположила мать. Красивое платье незнакомого кроя только подтвердило догадки женщины, что ее дочь связалась с представителем чужого народа.
– Да, – матушкино предположение было близко к истине, поэтому Карима решила согласиться.
– Тогда я не стану возражать против брака. У меня нет предубеждений к другим людям из за их родины или цвета кожи. Главное, чтобы человечину не ели... – матушка сама была чужестранкой, поэтому и звали ее странно, не по– нашенски. Зарьяна.
Девушка рассмеялась. Едва ли можно представить ворона, уплетающего человека за обе щеки.
– Не гони коней, – сурово возразил батюшка, – столько лет берегли, и отдать за кого попало? Лучше в монастырь.
По лицам женщин читалось – уж лучше за кого попало. Зачем лишать бедняжку женского счастья? Все замуж выходят, и богатые, и страшненькие. А чем Карима хуже?
– Матушка, батенька, – Карима приподнялась и взяла мать за руки, – может статься, что он завтра после заката наведается к нам. Я просила его, чтобы пришел, но он очень... стеснительный.
Это послужит хорошим объяснением, если Ноксис не явится.
– Нам робких не надобно, – снова принялся поглаживать бороду Андрей.
– Отец! Сначала посмотришь на него, а потом будешь решать. У них вообще не принято с семьей невесты знакомиться, но я так и знала, что ты будешь против... И вообще, – девушка перекинула смоляную косу через плечо, сама не понимая, чего это вдруг она стала заступаться за ворона, – он вам подарки передал. Идем смотреть.
Дочка бодро вскочила с кровати и поманила за собой родителей. Отец, явившийся с улицы уже видел тройку с грузом, а вот матушка охала и ахала, не зная с какой стороны подойти к гордым скакунам. Кони были чернее ночи, били копытами, фыркали и махали хвостами. Столько дней провели в пути, а теперь снова готовы сорваться с места. Невероятная выносливость!
– Таких жеребцов я в последний раз видела только у султана! У этих, правда, не такие тонкие ноги, но чувствуется порода, кровь!
Андрею тоже жеребцы понравились, он по достоинству оценил их красоту и норов, но не высказал своего восторга вслух. Только подумал, что за таких коней дадут несколько тысяч золотых, да и повозка не простая, резная, с крытым кузовом. Видать, не простолюдин этот жених.
Отец с Лукой перенесли сундуки в дом, при чем привратник, он же дворецкий, он же конюх, он же дворник в одном лице с неудовольствием заметил, что внутри, верно, кирпичи. На подарки реагировали по разному– матушка захлебывалась от восторга, батюшка придирчиво оглядывал, будто оценивая щедрость будущего зятя, а Лука стеснительно мялся в стороне.
– Маменька, смотри какой платок, это тебе, – Карима достала пуховый платок-паутинку из ларца, и накинула матери на плечи,– почти невесомый. А мягкий какой, потрогай! Такие умеют делать только танайские мастерицы.
Карима открыла следующий ларец и вручила матушке шелка и золоченые нити. А еще набор серебряных игл и серебряный же наперсток, ароматные масла и нефритовый гребень. Девушка опустошала сундук за сундуком, наконец, добралась до драгоценностей. Она откинула крышку очередного ларчика и Зарьяна, пораженная блеском камней охнула. Таких украшений ей не доводилось видеть, даже, когда она жила на своей богатой Родине.
– Вот это красота! – воскликнула матушка и принялась примерять безделушки.
– Ерунда, – махнула рукой Карима, как на какой-нибудь пустяк. Не то чтобы она утратила интерес к побрякушкам, скорее, она с ними наигралась уже. К тому же Ноксис заверил, что для него не составит труда принести еще. В следствие чего, девушка охладела к драгоценным металлам. Так уж устроен человек– он не хочет то, что может заполучить без труда, – лучше глянь, какая посуда. Это Ноксис делал.
Девушка открыла сундук ковшами для вина. Она достала один, самый большой и подала отцу.
– Ноксис, это твой жених? – Рима утвердительно кивнула. – Чудаковатое имя, не нашенское.
Карима насупилась. Она и сама знает, что имя у него не фонтан, вот только человек, назвавший детей Карима и Карим не имеет права порицать другие имена. Ведь в деревне Рима была что белая ворона среди всяких Марусь и Дуняш. Да и Ноксу ее имя не нравится. Говорит– смешное, не подходит такой девушке. Конечно, куда ей до всяких Марис, Ирис и Ларис!
– Недурно, весьма недурно, – батюшка вертел ковш и так, и эдак, но его придирчивый глаз не находил изъянов. Он рассмотрел и другие ковши, поменьше. Внешне они повторяли форму своего большего собрата, и были так же совершенно исполнены в форме лебедя. Казалось, поставь на воду– поплывет.
– Что ж, – заключил отец, – руки у него растут из нужного места.
Можно было считать, что отец, скупой на похвалы, отвесил Ноксу самый богатый комплимент, который только можно было от него заслужить. Карима засияла. Она всегда любила, когда одобряют то, что нравится ей. Девушка показала еще тарелки, ложки, вилки, кубки работы Нокса.
– А он, – поинтересовалась матушка, – резчик по дереву?
– Ты что, – возмутилась Карима, – сплюнь. Он самый талантливый мастер, и не надо его так унижать! Резчик, тьфу.
Зарьяна ничегошеньки не поняла, но спорить не стала. Какая разница, как величать зятя, коль он дорогие подарки присылает?
Девушка отворила самый большой сундук, откуда извлекла тяжелую соболиную шубу и щегольские сапоги, натертые до блеска.
– Не думай, мой дорогой Лука, что я забыла о тебе, – привратник, он же дворецкий, он же конюх, он же дворник в одном лице незаметно стоял в углу и наблюдал за семейной идиллией. Он даже не надеялся, что найдется и для него гостинец, но страдал от любопытства– что же такого привезла барышня из далеких далей.
– Ты до самой зимы в лаптях ходишь, валенки свои бережешь. Вот, будут тебе сапоги, а вот– шуба.
Лука недоверчиво переспросил:
– Мне?
– Тебе, тебе. -заверила Рима.
И привратник, он же дворецкий, он же конюх, он же дворник в одном лице робко принял дары и тут же стал примерять их.
– Эдак я буду совсем как барин, – обратился он к своему отражению, которое глядело на него с новых сапог. И до земли раскланявшись, отблагодарил Кариму. Шубы у него отродясь не было.
Когда пришел черед батюшки, Карима одарила его самоцветами. Он, пусть и не питал слабость к камням, все-таки понимал, что это актив постоянно растущий в цене, а посему в хозяйстве нужный. А еще отцу досталась красивая шелковая рубаха, расшитая узором, изображающим виноградную лозу. Она была черного цвета, но золотая вышивка у воротника придавала ей вид нарядный, если не торжественный.
– Матушка Нокса вышивала...
Умение вышивать вызывало у Каримы искреннее восхищение. Ее мать не занималась рукоделием, у нее на Родине женщины четко разделяли между собой обязанности. Кто стряпает, кто рукоделием занимается, а кто просто красавица. Повезло Зарьяне с внешностью. Ее, дочь небогатого наиба с детства обучали музыке и пению, стихосложению и наукам, хотели подарить или продать великому человеку, а вышло, что она стала женой мелкопоместного иноземного дворянина.
– Не дурно, – отец поцокал языком, – такое только по большим праздникам в церковь надевать.
– Те кони, на которых я приехала, тоже для тебя, папа. Только я тебе двух оставлю, а одного Кариму подарю, ему всегда такого хотелось.
Подарки для семьи закончились, и ларцы отложили за печь, но вечер продолжался, и воссоединенные родственники еще долго болтали о том о сем. Отправились спать далеко за полночь. Карима, понимая, что это ее последняя неделя дома, не пожелала оставаться одна и уснула в одной постели с матерью.
На следующее утро пришел Карим. От Луки он узнал, что сестра благополучно вернулась домой, но увы не надолго. Он не стал дожидаться, пока она проснется, и ворвался в комнату. И правда, вот она, жива– здорова, спит сном младенца и не шелохнется. Старший брат подошел к окну и раскрыл шторы, солнечные лучи падали как раз на лицо девушки, а она только перевернулась на другой бок и дальше сопит. Тогда он подошел к Кариме и потряс ее за плечи, мол, хватит спать, солнце уже в зените. Девушка открыла заспанные глаза, непонимание в ее взгляде сменилось радостью:
– Карим! – она заключила брата в крепкие объятия. – Я так скучала!
– И я, – он насилу выбрался из цепких лапок сестрицы, – рассказывай, куда угодила и что с тобой приключилось.
И Карима рассказала все, без утайки. Почти все. Она прекрасно понимала, что есть вещи, которые брату знать не обязательно.
– Мне многое не понятно, – заключил Карим после того, как выслушал сестру, – но я готов это принять. Потому что кажется, твой жених не плохой человек. Но я не уверен, смогу ли отпустить тебя, зная, что ты больше не вернешься. Да и честно, ситуация мне кажется подозрительной... Ты точно этого хочешь?
В том-то и дело, что нет. Но придется.
А потом Карима передала брату подарки от Нокса, и тот немного засомневался: может, зря подозревал порядочного человека. Вон и выкуп прислал, все как положено. Самоцветы были очень кстати молодому семьянину, а гладкий шелк порадует сердце молодой супруги. А когда Карим увидел жеребца, ему показалось, что у него появился новый друг, не иначе. Конь будто тоже почувствовал, что перед ним хозяин и спешил понравиться ему: фыркал, бил копытом, нетерпеливо переминался с ноги на ногу. В общем, всем своим поведением давал понять, что хоть сейчас готов к скачке.
Тут Карима заметила, что во дворе никого нету, и немедля поинтересовалась у брата, куда все подевались. Брат отвечал, что уже во всю хлеб убирают, и родители давно в поле. Девушка поспешила к ним присоединиться. Ей с детства нравилась жатва, тогда она сидела в люльке и наблюдала за взрослыми в поле, а потом ей разрешили присоединиться, дали серп, показали, что надо делать. Не тяжелая работа, но монотонная. Благо, крестьяне помогали, вот и получалось весь хлеб за день-другой убрать.
Когда Карима пришла на поле, сельчане кинулись радостно ее привечать. Как же хорошо, что барышня вернулась! Были и злые языки, которые стояли себе в сторонке и поговаривали, что мол, нашла девка себе приключение, а теперь с позором домой воротилась. Вот будет стыд, коли незамужняя родит! Все эти шепотки за спиной девушка слышала, но не спешила обращать на них внимание. Ведь известно – каждый озабочен тем, что ему ближе по духу.
Работа спорилась, за увлекательным разговором время шло быстрее обычного, и вот уж вечер. Когда последний сноп был собран, Карима взглянула на небо– солнце клонилось к закату, а значит, близилось время, когда жених должен был почтить ее своим визитом. Девушка подошла к матери, которая уже складывала свой инвентарь и многозначительно сказала:
– Ты же помнишь, о чем я вчера говорила? – мать кивнула в ответ. Она помнила, как же не помнить?
К приходу жениха готовились основательно, прибрали в доме, приготовили знатный ужин. Матушка надела свое самое красивое убранство, украсила себя височными кольцами, дарованными зятем. Батюшка тоже приоделся, а еще дубину достал. Мало ли...
Карима же просто достала из сундука первый попавшийся сарафан, переплела косу, уложила ее короной и вышла навстречу жениху. Он ждал ее в условленном месте. В этом нелепом плаще он и правда был похож на ужасного горбуна, и пусть среди людей в таком виде он привлекал внимание, зато казался человеком. А это уже не подозрительно.
– Я боялась, что ты не придешь, – она взяла жениха за руку и потянула за собой, будто боясь, что он развернется и уйдет.
– Пусть я здесь, но до сих пор сомневаюсь, стоит ли...
– Поздно – воскликнула Карима, – родители мои ждут уже. И если ты хочешь знать, батюшка и так от тебя не в восторге, после того как ты меня украл, а если ты еще и не явишься меня выпорют и отправят в монастырь. Знаешь, как ты мне репутацию попортил?
Как хорошо что стемнело, иначе увидели бы Кариму в компании мужчины в такой час, и точно ославили бы на всю деревню.
– Почему ты заботишься о своей репутации, если тебя здесь уже через неделю не будет.
– Меня не будет, зато будут мама, папа и Карим. Не хочу, чтобы моя "слава" бросала тень на доброе имя семьи.
