Текст книги "Дорога к Зверю (СИ)"
Автор книги: Марина Дарман
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 17 страниц)
Глава 6
– В таком виде? По хутору? Да ты что?! – глаза Нюры становились все круглее и круглее, словно речь идет вовсе не о прогулке в красивом наряде.
– Да все вокруг сдохнут от зависти! – Дарен давно исчерпал аргументы, но вытолкать за ворота стеснительную лютую так и не смог.
– От смеха они сдохнут. От смеха!
– В платок закутайся. Или даже два. Они у тебя огромные. Все скроют.
Нюра замерла с приоткрытым ртом. Такой вариант она даже не рассматривала. А предложение-то дельное! Она извернулась, прикидывая, как получше завязать маскировочное украшение. Потом метнулась в дом и вернулась уже «принаряженная».
– Идем! – бодро отрапортовала она. Дарен молча вздохнул, выходя за дверь.
К шатру он сразу идти не рискнул. Сделал круг почета по хутору, вокруг оного и наконец повернул к погосту. Лютая нахмурилась, но не остановилась. В последнее время она столько раз посещала это место, что прекратила замечать его мрачное очарование. Да и к возникновению шатра из неоткуда привыкла настолько, что даже не пыталась поймать миг чародейства.
А уж внутрь вошла и вовсе, не дрогнув. И лишь у люка замерла и с недоумением посмотрела на хозяина землянки. Люка раньше не было. И спуска вниз тоже. Темный провал в земле выглядел ужасно подозрительно. В доме подизбица – понятно и привычно. А дырка в земле посреди леса не может вести в приличное место.
– Я же обещал показать свою берлогу, – усмехнулся Дарен, осторожно подталкивая ее в спину. – Так вот она.
– Внизу?!
– И наверху тоже. Но ход идет через низ. Так проще. Зато выход через верх.
Нюра в ответ лишь жалобно глянула: как же сложно все у этих чародеев. Вход тут, выход там. То ли дело у нее дома, одна дверь на улицу, один люк в подизбицу. Просто и понятно.
– Там обычная горница. Даже окна есть.
– Окна в земле? – Нюра дождалась ироничного кивка и решительно пошла вниз. Ежели лично не увидит, никогда себе не простит.
На проверку все оказалось не столь страшно. Горница выглядела вполне обычно. Даже обидно. Ни сушеных лягушек, ни мышей – сплошные горшки, полки, да черпаки всех размеров. Скукота.
– Это самое особенное место в моем доме, – сообщил Дарен, проходя к котлу. – Знакомься. И ничего не трогай. На всякий случай. Или хотя бы спрашивай.
Нюра прониклась важностью момента и пошла вдоль стен, ступая до того осторожно, что шагов не слышно. Вроде ничего колдовского нет, а любопытство гложет. Она так увлеклась разглядыванием, что на возникший сквозняк, внимания не обратила. А меж тем, ветер поднял подол.
Нюра с недоумением огляделась. Откуда ветер в закрытой со всех сторон горнице? Защищена, вон как, надежно. Она прижала подол и попыталась удержать, но ветер вырывал ткань с такой яростью, что пришлось отпустить. Жаль, если из-за глупого упрямства порвется этакая красота. У нее такого никогда не было. А Дарен и не смотрит вовсе. Варит что-то.
Котел закипел как раз вовремя. Еще чуть-чуть и зелье будет готово. Дарен ненавязчиво наблюдал за волчицей через небольшое настенное зеркало, незамеченное ею. А ветер не удержался и вызвал из озорства. Признаться, оно того стоило. Прелестные ножки. Очень даже.
– Какое место чудное, – Нюра осторожно обходила спрятанную под землей горницу и старалась ни к чему не прикасаться. Сплошные горшочки, котелки, да кульки. И даже печи нормальной нет. – Тебе удобно жить тут?
– У меня здесь есть все необходимое, – туманно отозвался Дарен. – Самое то, для того, кто живет один.
– А хозяйство? – лютая качнула головой. Всякое она на хуторе видывала, но, чтобы жили под землей, встречает впервые. Да и наряды барские под землей ни к чему.
Дарен обескураживающе развел руками. Огонь под котлом погас, словно задули, хотя ветер уже стих так же внезапно, как и появился. Черпак снялся с крючка и принялся споро наливать готовое варево в керамическую кружку.
– Нечистый, – ахнула Нюра и попятилась к выходу, осеняя себя знаком Зверя. Все недомолвки тут же встали на места. Да и подземное житье больше не вызывало вопросов. Где же еще жить нечистой силе, как не под землей?! А она уж поверила в чародея-то!
– Пить хочешь? – Дарен поймал прыгнувшую в руку кружку и отхлебнул варево от которого валил сизоватый пар.
Не в силах ответить, Нюра отчаянно мотнула головой. Кто ж такое пьет-то?! Не она точно! Дарен снова отхлебнул и чарующе улыбнулся. Подойти он не пытался, лишь смотрел слегка рассеянно, точно не знал как реагировать.
– Не вру. У меня сердца, и правда, нет, – признался он так буднично, словно рассказывал о погоде. Она уж и думать забыла о заданном вопросе. – У всех есть, а у меня нет. Представляешь?
Нюра мотнула головой, чувствуя, как язык присыхает к небу. Ее разрывали два противоречивых желания: потрогать его грудь снова и бежать как можно быстрее. Он по кошачьи шагнул, оставив кружку висеть в воздухе. Лютая следила за его приближением с расширенными от ужаса глазами. Ноги пристыли к месту и категорически не желали слушаться беспутную хозяйку.
– Чувствуешь? – он взял ее ладонь и прижал к своей груди в том месте, где должно быть сердце.
Она замерла, снова, пытаясь уловить биенье. Глухо, словно и впрямь ничего нет. Глаза ее округлились. Недоумение вытеснило страх.
– Нет.
– Я не могу жить без сердца, – доверительно прибавил он и поймал кружку. Нюра даже не заметила, как та перекочевала к ней. – Поделишься?
Он толкнул руку с кружкой к ее губам. Лютая принюхалась, пахнет рябиной, земляникой и конопляным маслом. Очень странное сочетание. Любопытство вытеснило осторожность. На вкус варево оказалось терпким и вяжущим.
– Чем? – спросила она. Мысли текли медленно, словно прорываясь через туман.
– Сердцем, – он пристально следил за тем, что бы она не забывала об отваре.
– А как же я? – все стало неважным. И даже просьба поделиться сердцем не удивила и не ужаснула. – Как я буду жить без сердца?
– Оно у нас будет общее. Одно на двоих, – просто произнес Дарен, словно каждый клок получает по сердцу в подарок. – Ты подаришь мне сердце? – настойчиво повторил он и забрал опустевшую кружку.
– Конечно, – Нюра расплылась в блаженной улыбке и, хихикнув, шепнула: – Оно давно твое.
– Вот и умница, – Дарен быстро отвел взгляд, но скрыть торжество не смог. Не ужели получилось? Почти получилось? Еще чуть-чуть и… как долго он шел к этому.
* * *
Он готовился к этому, но чуть не упустил момент, когда глаза лютой сомкнулись. Легко подхватив спящую, понес в заготовленный угол.
Каждая часть небольшой горницы отвечала за разное. Углы отделялись от цента комнаты тонкими линиями. Центральный ромб в горнице соответствовал нижнему миру. Два правых угла – верхнему. Два левым – срединному. Разбивка делалась не по порядку перехода, а по значимости для него. Сейчас он житель Лунограда, потому и центральный ромб самый вместительный.
Нюру он пристроил на пол вблизи окна. Аккуратно снял цветастые платки и повесил на крюк на стене. В изголовье поставил желтую свечку – символ жизни, в ноги – черную – символ смерти, по бокам – красную и белую – символы защиты от гибели. Он долго работал над подборкой цветов. Но прежде всего они нужны для того, что бы сохранить жизнь не только себе.
Звери – те, кто наиболее сильно пострадают во время обряда, ибо задействованы слишком тонкие материи. Сердце – это здорово, как и возможность жить в срединном мире, но без зверя затраченные усилия того не стоят.
На грудь Нюре он поместил дощечку с вырезанным изображением волчицы. Раскрашена простенькая картинка умело: того и гляди животное повернет лобастую голову и оскалится.
В ромбе, заготовленном для себя, он заранее расставил те же четыре свечи и приготовил табличку. Не спи лютая и вопросов не миновать, уж больно зверь отличается от тех, что она видела. Да и запах у него двойной. Оттого и выслеживать сложнее. Собаки путаются и ведут в другую сторону.
Угол и ромб Дарен очертил цепочкой нефритов, чередующихся с тлеющими пучками прострел-травы. Камни, по его задумке, должны удержать жизнь. Трава – защитить от удара. Сладковатый запах заполнил помещение, вызывая щекотание в носу. Разом вспыхнули свечи, добавляя тягучий удушающий аромат. Кабы лютая до сих пор не спала, сейчас точно уснула бы, до того тяжел запах.
Чародей внимательным взглядом окинул приготовления и подошел к неподвижной Нюре. Она вздрогнула, шевельнула рукой, точно пытаясь подняться. Он усмехнулся, аккуратно вернул сдвинувшуюся руку в прежнее положение и наклонился, примеряясь. В руках он держал острозаточенный стилет. Пламя свечей отразилось от блестящего лезвия, сделав его похожим на кол с рукоятью черепом.
Дарен усмехнулся, разглядывая мрачный артефакт и собственную хвостатую тень. Заговоренный свет лучше всего обнажает истинную суть вещей. Свечи он создавал лично, поработал на совесть: сам себя выявил. Череп оскалился, обнажая зубы. Чародей пригрозил пальцем, дождался смиренно смыкания челюстей и поднял руку.
Глаза черепа полыхнули тьмой, сочащейся из пустых глазниц. Треск свечей усилился, а камни раскалились до красноты. Удар вышел точный и короткий. Стилет вошел в центр грудины, между ребрами. От черепа потянулась полупрозрачная нить, сотканная из четырех цветов свечей.
Чародей, прищурившись, изучил результат и направился в центр горницы. Заклинание в этот раз он начитывал так быстро, что со стороны понять сказанный слова невозможно вовсе. Пламя свечей поднималось все выше, вплетаясь в нить, идущую от черепа. Поднялся ветер, грозящий задуть пламя. Дарен выкрикнул последние слова, стремительно лег и вогнал себе в грудь парный стилет. Закрывая глаза, он думал лишь о том, что коли ошибся, то не проснется ни он, ни лютая.
* * *
Звонко чирикали птички, празднуя рассвет. Кукарекали петухи, а Горяна не находила себе места.
– Нет ты представляешь! – ругалась она, топая по дому, не хуже заправского воина. – Совсем деваха обнаглела. Предупреждала же. Предупреждала. Нет, пока в подоле не приволочет не успокоиться. А кормить потом кому? Кормить нам придется.
– Может и не приволочет, – вяло отбрыкивался муж: хлипкий мужичок с первой проплешиной точно на макушке. – Нужна она городскому-то больно.
– А где она тогда? Где?
Мужик замер, вытаращив глаза. Простой вопрос, а ответить нечего.
– Думай, что мелешь! – жена замахнулась половником. – Лучше уж приволочет, чем вовсе не вернется.
– Скажешь тоже. Она сильная. Постоять за себя может.
– Так и он не слабак. Зверь-то, небось, ого-го.
– А есть ли он?! – мужик подошел к двери, собираясь в поле: – Наши бают, запах от него чудной. Незнакомый. Может хворый какой. Непохож он на нашенского-то. Больной какой-то.
– Больной? – муж ушел, а Горяна все обдумывала услышанное, – не похож он больного, – сказала она сама себе. – Больным Нюрка не заинтересуется. Нормальный, стало быть. Ну, пусть только вернется.
* * *
Нюра изучала потолок, украшенный резьбой. У них в избе такого не было. Да и стены чужие, бархатистой тканью обитые. Стены и тканью – чтобы пожару легче полыхнуть, не иначе. Лютая села. В груди противно кололо. Дыхание выходило хриплым, натужным. Давно она так не дышала. Уж и не помнит когда. Но маманя тогда думала, что на одного дитятю у нее станет меньше.
Нюра склонила голову. Из груди торчал нож. Тонкий. Красивый. Точно ненастоящий, потому как крови нет вовсе. Она поднатужилась и легко выдернула его. Кровь не появилась, а дышать стало легче. Покрутила в руках чистое лезвие. Приложила руку к груди. Сердце билось ровно и чисто. Странно все.
Повернулась. Вокруг цветные расплывшиеся кляксы, да огарки свечей. Разбросана сухая трава. Горницу она узнала, пусть и не сразу. Одно не поняла, где хозяин. Покрутилась, не поднимаясь с места. Напротив лежал Дарен.
Руки он держал на груди. Той самой, из которой торчал второй нож. Нюра охнула и споро поползла к поверженному чародею.
– Это кто же тебя? А меня? Что было-то? Что? – бормотала она, силясь вытянуть кинжал.
Лезвие выходило нехотя, точно цепляясь за внутренности, но, удивительно, оказалось чистым. Ни одной капли крови, ни одной нитки с одежды. Чудеса.
Пока Нюра думала что бы это значило, чародей открыл глаза, поймал взгляд и сонно улыбнулся. Он казался перепившим медовухи из-за разухабистого вида. Зато смотрел так, что сомнений не осталось: жив. Как и она. Кто бы что с ними не сделал, а они оба живы.
– Теперь мы связанны одной нитью, – произнес он и хрипло закашлялся. – Ты и я. Навсегда.
Глава 7
Нюра никак не могла разобраться в ощущениях: то ли жарко, то ли холодно. По лицу бегут струйки пота, а тело потряхивает от озноба. Давно она не чувствовала себя настолько погано. К тому же, голова болела гораздо больше груди, вытесняя мысли о ранении.
– Давно проснулась? – Дарен смотрел на нее со странной нежностью. Приятно, но непривычно. До сих пор так на него смотрела она.
– Только что, – глухо проскрипела она, подивилась голосу и вытаращила глаза: – А кто нас убил? Мы в плену, да?
– Слушать много баек вредно, – назидательно заметил Дарен, приподнимаясь. – Как ты себя чувствуешь?
Нюра еще раз посмотрела на место, где еще недавно красовался нож и подивилась белизне и целостности наряда:
– Даже крови нет. А может мы уже у Зверя, потому и нет?
– Крови и не должно быть, – отозвался чародей, прищурившись. Он медленно «ощупывал» ее колдовским взором. – До Зверя нам еще далеко.
– Ой ли? Ты его наместник да, что так уверен?
– Нет. Протектор, то есть наместник не знает всего, – Дарен поднялся. Состояние лютой он оценил как отличное, свое – как сносное. Оно и понятно, пока он жив, она разницы и не заметит. Не должна заметить. – Я уже был у Зверя. Это не его чертог.
– Вот как? – Нюра окончательно запуталась в произошедшем. Кусочки случившегося словно разлетелись по ветру и отказывались собираться воедино. – А как же ты вернулся?
– Никак. Я не вернулся. Я все еще там.
– Нет. Нет! Ты здесь! – она ткнула в него пальцем, дабы убедиться в своей проводе. Мужчина, казавшийся осязаемей некуда, загадочно улыбнулся и таинственно пояснил:
– Я здесь и там одновременно.
– Так не бывает.
– Ты даже представить себе не можешь как много всего бывает, что выходит за рамки наших разумений.
Нюра четно прониклась важностью сказанного и простодушно вылепила:
– Морочить голову, и я умею. Может не так заумно. Но умею. Ты лучше объясни почему мы живы.
Досадный вздох Дарен сдержал. Лютая не только не забыла, но кажется сильнее заинтересовалась. А ведь он не сказал ни слова лжи. Только правду. Возможно, слишком невероятную чтобы поверить.
– Потому что мы должны быть живы. Это обряд для жизни, а не для смерти.
– Обряд? – волчица усиленно прокручивала в памяти все, что произошло до странного провала в памяти. Подарок, шалаш, горячее варево – она выстроила логическую цепочки и надолго замерла, глядя в никуда.
Дарен наблюдал за выражением ее лица и чем дальше, тем меньше оно ему нравилось. Конечно, ничего уже не изменить, но паника на хорошеньком лице в принципе не может быть приятна. Он давно привык и к отвращению и к ужасу, что вызывает у жителей Лунограда, но Нюра…
– Это ты, да? Ты нас убил?
– Не убил, Аннель. Не убил! Воскрешать не умею даже я.
– Тогда что? Что ты сделал? – молодая женщина вскочила, ощущая как ее потряхивает от ярости.
– Поделил твое сердце. Теперь оно у нас одно на двоих.
Лютая прижала ладонь к груди. Равномерный стук никуда не делся. Потом прижала к нему: тишина. Та же, как и раньше.
– Не понимаю, – пискнула она, шмыгнув носом.
Ужас, отразившийся на ее лице, совсем не понравился Дарену. Не для того он затеял сложный и опасный обряд.
– А не надо понимать. Просто верь и помни. Мы теперь одно целое. И жизнь у нас одна на двоих.
– Я умру, если умрешь ты?
– Нет. Ты не умрешь, – он намеренно выделил «ты», но хуторянка не уловила намека, а он не рискнул пояснять. Безусловно трусость, но, может статься, это знание ей никогда не пригодится.
Нюра слушала его с все более потерянным видом. Ответ запутал, но не объяснил. Уточнять дальше стыдно: а то решит, что она совсем глупая. А сердце, вроде как, никуда не делось. Да и у него ни появилось, что вовсе не ясно.
– Ты беспокойник, да? – словечко вырвалось против воли, но у остальных сердце есть.
– Да не беспокойник я. Не беспокойник, – Дарен отчаялся объяснить хуторянке то, что даже Грес понимал с трудом и к чему относился с недоверием. – Я живой. И сердце у меня есть. Теперь. Просто я нахожусь далеко отсюда.
– Да нет же. Вот он ты. Весь здесь.
– Я здесь и там одновременно. Но теперь. Благодарю твоему сердцу. Я надеюсь вернуться полностью сюда. Только сюда. Я давно к этому стремлюсь.
– Я могу помочь?
Одно Нюра уяснила наверняка: назвать ее своей, пока он и тут и там, он не сможет. А за свое счастье маманя учила бороться. И неважно, что оно такое запутанное. Уж какое есть?!
– Ты уже помогла, – улыбнулся Дарен, поглаживая ее по плечу. – Дальше я сам.
ЛуноградВ этот раз Таяна твердо решила дождаться Дарена. Она смерила престарелого камердинера надменным взглядом и вломилась в гостевую светлицу прежде, чем тот остановил. Тот махнул хвостом, сморщил нос-пятачок, но спорить с грозной барыней не рискнул. Эта ведь и испепелить может. Нормальные-то хозяева таких на порог не пускают. Но его – всегда был с придурью. Старый бес покорно принес поднос с холодными закусками и был таков.
Закуски гостью не заинтересовали, вид из окна тоже. Сперва она сидела, постукивая длинным когтем по столику, потом слонялась из угла в угол, принимая завлекательные позы, и наконец заподозрила самое страшное. То, что, будучи дома, Дарен способен узреть гостью, не выходя из горницы, она не сомневалась. Времени прошло достаточно. Вывод неприятный: его нет в Лунограде. Об отсутствии в доме хозяина камердинер бы сообщил.
О том, что Дарен не всегда живет в Лунограде, поговаривают давно. Да верткого ученика Греса за руку никто не ловил. А сам тот не торопился признаваться в пересечении границы. Раньше Тайне это казалось слишком невероятным. Она, конечно, знала, что он увлекается чародейскими опытами, да увлекаются многие, а границу пока никто не преодолел. Как же он разрешил хитроумную загадку?!
Любопытство? Жажда постичь тайну? Она не смогла бы ответить точно, что именно толкнуло ее на столь неблаговидный шаг. Навлечь гнев Дарена легче-легкого. Странноватый подкидыш Греса никогда не отличался покладистым характером. Потому и трогать исконные жители его не рисковали. Кому охота связываться с бешенным чародеем, которого покрывает Зверь?!
Многим хотелось приобщиться к его секретам, но удалось это лишь Таяне. Да и то, не сказать, что бы успешно. Даже права свободного вход в дом он ей не дал, вынудив как какой-то побирушке стучать в дверь и надеяться на милость вредного черта, чей характер немногим лучше хозяйского. В заветную горницу она пропуск тоже не получила, зато сумела разузнать в какой части дома та находится. Выбрав привычную отговорку, де скучала шибко, она устремилась к коридору.
Беда этого дома в том, что разобрать, где находится челядь, невозможно. Мелкие бесы, находящиеся в услужении у Дарена, неохотно показывались чужим и ловко прятались в любой мало-мальски подходящей тени. Попробуй разбери, где тень, а где любопытный нос с свиным пяточком. Таяна вытащила из-под одежды неприметную веревочку с огромным когтем на конце и задумчиво на него уставилась. Пользоваться последним средством, как она его про себя называла, она не любила. И пусть скрывал амулет неплохо, но сила его не бесконечна, а тратить на ерунду не хотелось. С другой стороны, чародейская горница – тот камешек, что стоит размена. Вздохнув, дамочка послала взгляд собственной тени. Та с готовностью кивнула. Впрочем, хулиганистая сущность, поддерживала все проказы и частенько ошибалась.
– Попадем мы с тобой, – пробормотала Таяна и уколола палец когтем.
Возможная потери ожившей тени ее волновала мало. Гораздо меньше собственного риска нарваться на разгневанного Дарена. Подкидыш, пусть и не являлся истинным Луноградцем, колдовал лучше многих. А прощать, кажется, вовсе не умеет.
Коготь приятно нагрелся, показывая готовность направлять. Он не умел скрывать присутствие, зато отлично выявлял соглядатаев. Да и за тенью присматривал. Таяна частенько задумывалась, глядя, как тень Дарена шпионит для него, почему ее собственная тень ей совершенно не подчиняется. Ей, истинной луноградке!
Тень каждый житель их мира получал при рождении. Ничего нового, в сущности, как бы не способность той отделяться от владельца и уматывать по личным делам. Не скрытая амулетом тень могла с легкостью выдать эмоции и случайно «подставить». Таяна предпочитала не рисковать. Но многие сильные чародеи, вроде Дарена, контролировали тень с удивительной легкостью. Последний, еще и заставлял скрывать ту хвост и рога, когда считал нужным. В такие моменты он ничем не отличался от жителей срединного мира. И пусть тень иногда самовольничала, но кто же из верхних поверит в подобное, даже если увидит.
Таяна держала коготь острием от себя и зорко следила за его кончиком, почти не обращая внимания на путь. Дорогу она примерно знает, а коготь подает всего один сигнал, если засекает любопытный нос. Важно не упустить. До лестницы она добралась без труда. И даже никого не повстречала. А вот там пришлось повозиться.
Бесенок спрятался в чулане, примыкающем к лестнице. Да так спрятался, что и не разглядеть. Ей не разглядеть. А коготь вычислил тут же. Таяна выволокла негодника за шкирку и точным броском отправила в печь на перевоспитание. Пущай остудит пыл. А коли Дарен узнает, то же не беда. Воспитывали мелких прислужников все и за любую провинность. Не удивится, в общем. Мелкий поганец погрозил кулачком из огня, но выскакивать не рискнул. Скрылся в дымоходе, бормоча проклятья.
– А чтоб остальным не повадно было! – громко хмыкнула женщина и пошла на второй этаж.
Желающих подглядеть больше не нашлось. Не удивительно. Огонь бесам не страшен, но нагоняи получать никто не любит. Да и страшно. Могут ведь и развеять пеплом. Правда, Таяна никогда не решила бы на такую вольность в этом тереме. Она же резонно подозревала, что тогда и Дарену ничего не стоит развеять уже ее. В назидание остальным. Будущим дамам сердца. Но челядь о том не догадывалась, а луноградка слыла скорой на расправу.
Тишина на втором этаже была столь подозрительной, что женщина хищно раздула ноздри, как гончая, взявшая след. Сомнений не осталось: Дарена дома нет. Иначе давно вышвырнул бы вон. Подобные вольности он терпел только от Греса, чем наставник подкидыша и пользовался.
Нужную дверь она нашла без труда. А вот дальше вышла заминка. Дверь не открывалась и держалась так крепко, точно с другой стороны ее кто-то держал. Женщина представила себе злобную ухмылку Дарена, содрогнулась и передернула плечами, сгоняя наваждение. Сейчас или никогда.
В конце концов, подкидыш никогда не воспринимал ее всерьез. Ее, истинную луноградку! Он обращался с ней не лучше, чем с ковриком у свой кровати. А ведь, она делала ему одолжения, позволяя гораздо больше чем остальным. Любимец Зверя мог дать то, что остальным не под силу. Зато она прощала все. Да вот беда. Дарен милость не оценил. Скорее воспринял как должное. Добытые секреты Зверя он охранял пуще чародейских гримуаров, а к заветной горнице никого не подпускал. Даже Греса. Куда уж Таяне…
Еще разок убедившись, что все делает правильно, женщина склонилась к щели между дверью и наличником. Так и есть: закрыто на доску. Ничего нового. С подобным она уже встречалась. Нельзя сказать, что часто, но кое-что умела. Она вытряхнула из складок поневы мешочек и торопливо схватилась за тесемки. Пальцы подрагивали отчего завязки путались.
– А бес тебя подери, – проворчала она, дернув тесьму что есть силы и невольно улыбнулась: до того глупо это прозвучало в доме, наполненном бесами.
Завязки, наконец сдались, явив содержимое мешочка. Куча мелких кулечков разных цветов. Надписей на них нет, но это и не нужно. Она и так помнит, где что скрыто. Тем более, цвета не повторяются. Она выбрала грязно-зеленый куль, раскрутила и вынула из мешка тонкую палочку, что всегда носила с собой. Мелкий гибкий прутик уже не раз выручал и служил так давно, что поистрепался. Кончиком ветки она подхватила каплю травы, и просунула ее в щель между дверью и проемом. Внешне ничего не произошло, но стоило Таяне толкнуть дверь, и та поддалась.
Ей показалось она не туда попала. По крайней мере на горницу это место походило на удивление мало. Скорее на землянку в лесу с непривычно ярким днем. Луноградка зажмурилась и прикрыла дверь, привыкая к свету. Потом оставила совсем мелкую щель и осторожно просунула ветку. Ветка наткнулась на невидимую преграду и отскочила. Таяна почесала кончик носа, размышляя над увиденным.
Сомнений нет, это срединный мир. Мир, в который луноградцам нет ходу. Так что там делает Дарен? И ладно бы один?! Он с девкой обжимается! С обычной хуторской девкой, на которую променял истинную дочь нижнего мира. Таяна многое могла понять, но не это. Женщина приоткрыла дверь и толкнула преграду ладонями. Пара, стоящая спиной, даже не обернулась. Преграда не шелохнулась и не издала ни звука. Луноградка стиснула зубы, сдерживая яростный крик, и тихонько закрыла дверь.
Она пока не определилась кого хочет убить больше его или ее. Так же, как и то, что ревность ту не при чем. Совсем. А вот попранная гордость очень даже. Гордость, растоптанная подкидышем.
– Никто не может так обращаться с Таяной. И я докажу это! – процедила она сквозь стиснутые губы и стремительно покинула недружелюбный дом.
