Текст книги "Дорога к Зверю (СИ)"
Автор книги: Марина Дарман
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 17 страниц)
Глава 3
ЛуноградВ Луноград Дарен вернулся ближе к утру. И пусть рассвет тут иной, но перепутать, увидев один раз, невозможно. Уснул мгновенно, проспал до обеда, но отдохнувшим себя не ощутил. То ли постоянные скачки туда-сюда дали о себе знать, то ли приготовление зелья отняло больше сил, чем всегда. В любом случае, о встрече на сегодня можно забыть. А коли так можно и другое приглашение принять.
К протектору Зверя он явился в назначенное время, чего с ним давненько не случалось. Весь ход к сборному залу его сопровождал изумленный шепоток на грани слышимости.
– Давненько его не было. Не к добру приперся.
– Так некогда ему. Все зелье колдовское ищет, чтоб самого Зверя превзойти.
– И превзойдет. А вы злобой захлебнетесь.
Две кумушки изумленно перевели взгляд на молодую женщину с разгневанным выражением лица. Поглядели, да обидно захохотали.
– Ой, Тайка. Он про тебя уже сейчас не вспоминает. А коль возвысится, то и вовсе узнавать перестанет.
– Что мелешь-то? Мы постоянно видимся. Только я не треплю о том, на всех углах. Это у тебя язык без костей! – процедила рассерженная луноградка и неторопливо пошла прочь, делая вид что не слышит обидный гогот.
Дарен проскочил, старательно не замечая изумленные взгляды, вопросы знакомых и обиженную Таяну. Он вовсе не собирался тут задерживаться. Отметиться, переговорить с протектором и назад. С каждым мигом, проведенным в Гуторенках, ему все скучнее казалось это сборище. Он и вовсе бы не приходил, но идти в открытую против луноградцев, еще рано. Против Зверя – тем более. А потому он приходил, скрывался в укромном уголке, где ему видно все и всех, дожидался подходящего предлога и сбегал обратно к любимому котлу и Гуторенкам. В этот раз он прибыл раньше обычного и заранее предвкушал нудный до зубовного скрежета вечер. Однако, ни всем чаяньям суждено сбыться.
Лишь только он занял удобную позицию и оглядел зал, чуть не взвыл от досады. Это же надо так не вовремя. К нему приближалась луноградка с темными, практически черными волосами. Смуглую кожу оттеняло белый поблескивающий наряд. И пусть он был нужной степени закрытости, но выглядел удивительно порочно. Женщина шла, томно прикрыв глаза, и Дарену оставалось удивляться, как той удается с такой ловкостью огибать гостей, столы и лавки.
– Неужто вырвался? Я уж и не ждала. Думала, ты прикипел к котлу навечно.
Она грациозно присела рядом и уставилась с таким видом, будто раздумывала что удобнее с него снимать первым.
– Таяна, – Дарен замешкал, лихорадочно ища оправдание. Он не был тут слишком долго, чтобы отговорка опытами звучала достоверно. Да и луноградская дева, в отличие от хуторянки, подозрительна и жестока. – Зверь одобрил один эксперимент. Очень важный не только для меня. Для всех нас он имеет первостепенное значение. И если все получится… не буду обещать. Потом увидишь, – интригующе закончил он.
– Правда? – она, чуть склонив голову, вглядывалась в его лицо, пытаясь прочесть мысли. Он точно знал, что ей это недоступно, а все равно хотелось отгородиться стеной. В крайнем случае отодвинуться. – А я уж решила, ты меня избегаешь. С чего бы это, а?
– Таяна, ты ужасна коварна, – вместо ответа он придвинулся и нахально приобнял за талию, притискивая к себе. – У меня должна быть ясная голова, а ты пришла меня отвлекать. Разве так можно?
Он и сам не смог объяснить, когда все изменилось. Женщина, близкая, если не духу, но телу, внезапно стала чужой. Точно и не было безумных ночей. Он отстраненно разглядывал ее и не испытывал прежнего жара. Единственно, что действительно беспокоило сейчас – ее ревность. Боялся – нет, скорее не хотел лишних проблем. Ни себе, ни беззащитной хуторянке. А в том, что они будут, если луноградская бестия прознает о причине отлучек, не сомневался.
– То-то ты в дом меня не пускаешь, – медленно процедила Таяна. Отодвигаться, впрочем, не стала. – Чтоб не отвлекала, стало быть?!
Дарен прямо-таки ощутил, как тени сгущаются вокруг. Он проводил в срединном мире столько времени, что о приходе ничего не знал. А права свободного входа, как наставнику, никогда не давал. Ни к чему это. Женщины – особы не постоянные: сегодня у него одна, завтра другая. Еще столкнутся, да объединятся.
– Не впускаю? Я? Ты что-то напутала, Таяна. Я всегда рад тебя видеть. Когда не занят.
– А занят ты теперь всегда, – понятливо отозвалась она, поднимаясь.
О чем думает – неясно, но ничего хорошего уход не сулит. Ибо все знают, что отказываться Таяна не умеет вовсе. Только отступать в поиске новой тропы, ведущей к прежней цели.
В этот раз ее цель тот, кого за глаза называют любимчиком Зверя. Кто как не любимчик, мог получить второй шанс на жизнь, свободный проход в срединный мир, несвязанный с условностями, самого сильного наставника и не дюжие колдовские способности? Дарену в тайне завидовали многие. Пусть и смотрели искоса. Пусть говорили надменно, а отхватить у Зверя столько, сколько отхватил он, мечтали все. Даже, если не признавались.
Таяна ушла, а ощущение огромной ошибки осталось. Дарен покрутился среди других гостей и отправился к наставнику. Грес редко снисходил до этих сборищ. Он достиг того уровня признания, когда мог себе позволить игнорировать условности. Каждый его приход сопровождался тишиной в зале и перепуганными взглядами, брошенными в одну сторону. Одним словом, пропустить невозможно.
Грес нашелся в саду. Таки пришел, но проходить не стал. Со стороны казалось, что мужчина любуется цветами и выбирает те, что лучше пахнут. Кабы не искры колдовства, то и не заподозрить ничего.
Впрочем, из свидетелей только Дарен, что стоит чуть в стороне и старательно запоминает порядок действий. Работа с темной материей ему всегда давалась сложнее, чем наговоры. Он научился маскировать тень, чтобы не выдавала сущность. Научился прятаться в темных углах комнаты так, что даже шаману не вычислить. Но истинной сущности не постиг. Да и не хотел. Может не зря его недолюбливали жители Лунограда?
Для них работа с темнотой, как подарок судьбы. Возможность прохода в срединный мир скрыта такой пропастью, что без помощи шамана не преодолеть. Разве ж можно ценить того, кто свободно шастает туда-сюда? Завидовать – да, боятся – тем более, покланяться – ни в коем случае. А то, что проход ограничен шерстинками, так ерунда же. Другим недоступно и этого.
Дарен заранее подозревал, что успех опыта настроит против него еще больше жителей. Ведь цель опыта вовсе не та, о которой мечтают они. Но и отказываться от своей мечты ради них не собирался. Да и ничего запретно делать он не будет. Всего лишь вернет себе-то, что потерял до рождения. И коли для этого придется привлечь одну наивную хуторянку, тем хуже для нее.
Грес, наконец, закончил опутывать сад сетью заклинаний, древних как сам Зверь, и обратил взгляд на ученика.
– Последние мозги выкинул, – ворчливо произнес он, разгибаясь. – Таяну прогнал! Чем думал?
– Она мне мешает, – Дарен пожал плечами и затолкал ладони в карманы. – Мои планы отнимают слишком много времени.
– Твои планы отнимают слишком много ума, которого у тебя, и без того, недостаток. Пригрел бы Таяну. Может и не вышло бы чего.
– Отчего же недостаток? Я выполняю волю Зверя. Чего не вышло? – намек Грес он не понял.
– Ты выполняешь свою прихоть, что не стоит и гроша. И Зверь это знает. Смотри, он не простит. А Таяна злопамятна и сильна. Тебе сейчас не нужен такой враг. Слишком много сил тратишь, – наставник явно силился подсказать и не проболтаться. Вот только Дарен всегда неважно разгадывал шарады.
– Я сильнее Таяны. А ходу туда, где я теперь бываю чаще, чем здесь, ей нет. Неужто Зверь может отправить меня сюда дважды?
Грес качнул головой, прекращая попытку подсказать, но все же добавил:
– Отправила тебя сюда твоя мать. Зверь тут не причем. А он может вовсе развеять тебя. Хотя бы, за болтливость, – нервозность наставника бросалась в глаза, вот только причина неясна. Старого чародея очень сложно взволновать. Еще сложнее разозлить. А его ученику удалось и то, и другое.
– Кровавая рубашка – прямой путь сюда. Ты это знаешь! – с нажимом произнес Дарен, перебирая в уме причины ярости Греса.
– Тебе она для другого была дадена. Да шаман все напортил. Все дороги смешал. Ирод! – фыркнул наставник и уже спокойнее посоветовал, глядя в глаза: – Ты ступил на скользкий путь. Тут даже поддержка Зверя может не помочь. Выправить дорогу дано не каждому. – И внезапно гаркнул: – Осторожнее, безголовый. Учишь вас, учишь. А итог один! – и пошел прочь, крупинками растворяясь в воздухе.
Дарен постоял, глядя ему вслед, пожал плечами и пошагал домой. Настроение испорчено. А тут и в хорошем настроении делать нечего.
ГуторенкиДарен появился лишь через клок шерсти да так поздно, что Нюра уже и не ждала. Она ужом вилась у окна, затянутого бычьим пузырем, и работала из рук вон плохо. То и дело выбегала во двор, чтобы проверить очередной похожий силуэт и, разочарованно вздохнув, вернуться назад.
– А ты все своего бесноватого ждешь, – прозорливо заметила мать, хлопоча у печки. – А он уже и тю-тю. Но ты жди-жди. Больше ничего не остается.
– Чёй-то тю-тю? – вскинулась дочь, в который раз вернувшись со двора.
– Как чёй? Пузо надул и того.
– Какое пузо, маманя? Мы же только за руки и держались. Неужто с того пузо бывает.
– Ой, не бреши, – отмахнулась Горяна, вытаскивая из печи пироги. Глянула в окно, всматриваясь у мутную фигуру вдали. – Кажись твой идет.
– Да не можа того быть?! – Нюра сорвалась с лавки, метнулась к двери. – И правда идет. Ну я побегла, мамань.
– Ох, надует. Как есть надует, – проворчала та, провожая дочь обеспокоенным взглядом.
Нюра выскочила за порог и поскакала навстречу, дивясь как мать сумела его узнать. Даже с улицы лица не разглядеть, и лишь по высокой ладной фигуре можно догадаться – это он. Конечно, и на хуторе водились крепкие мужчины, но безбородых – ни одного. Да и пригожие наряды они носили редко, обходясь серыми рубахами. А у Дарена, что ни клок, то праздник. И где столько красоты берет?!
На середине пути лютая сбавила шаг, восстанавливая сбившееся дыхание. И вовсе ни к нему она бежит. Да и не бежит вовсе – гуляет. Работа окончена, вот и вышла прохладиться. Себя показать. На хуторе-то свободных волков полным-полно.
Дарен заметил мчащуюся фигурку издали. Сцедил улыбку в кулак, возвращая лицу серьезное выражение, и сбавил шаг, давая лютой отдохнуть. Он старательно любовался виднеющимся лесом, пока не поравнялся с ней. Резко обернулся и картинно воскликнул:
– Нюра? Какая встреча! А я изобретаю как тебя из дома выманить.
– Прогуливаюсь, – небрежно обронила Нюра, сияя как начищенный котел.
– Реку покажешь?
Ничем не примечательная лужица, что протекала между двумя хуторами, его интересовала постольку-поскольку. Виды он видал и получше. Пологий берег, усыпанный мелкой галькой, вел прямиком к воде, в которой плескалась местная детвора. Не самое романтичное место. Но если пройти чуть дальше вдоль берега, можно выйти в пролесок, спрятанный за частокол деревьев. Гуляющих тут нет вовсе. Оно и понятно. У хуторян это место пользуется дурной славой. Чуть дальше расположился погост – оплот хуторских страшилок.
– А как же речка? – Нюра неприязненно огляделась.
Траву для помощника шамана Жалюты она собирала тут частенько, но так и не смогла привыкнуть к тишине и покою. Потому шла, громко топая и горланя песни, производя при этом столько шума, что страх отступал.
– На речке весь хутор собрался. Ни вода, а сплошной щелок, – Дарен нацепил виноватую улыбку и самый трогательный взгляд из богатого арсенала уловок. – Никого уединения. Я и не ожидал.
Нюра потупилась и приободрилась. Про уединение она как-то не подумала. Ей, когда Дарен рядом, остальные не слышны и не видны. Есть ли, нету ли – не все ли равно, когда он здесь. Виднеющиеся погосты в форме звериных морд неожиданно показались ей трогательно-милыми. А тишина – ужасно романтичной. Самое время для поцелуев. Лютая прикусила губу, чтобы придать яркости, перебросила косы за спину.
Дарен же осматривался по сторонам, точно чего-то искал. Приготовлений спутницы он не заметил, занятый разглядыванием местности. То, что он искал, обычно появлялась само. То ли откликаясь на его зов, то ли повинуясь воле Зверя. Впрочем, откуда Зверю знать когда и что ему надо. Иногда луноградцу казалось, что это подсобляет маменька, чей погост туточки. Ведь всем известно, что рядом с тем местом, где тело нашло покой, ушедший наиболее силен. И коли хочешь испросить ответа, то лучшего места, чем погост, для вопросов не найти. Правда, прочесть знаки дано не каждому. И владеют сей мудростью лишь шаманы да… чародеи.
Полукруглый шатер из листьев возник, как всегда, внезапно, точно вырос из-под земли меньше чем за шерстинку. Причудливо изогнутые растения сплетались до того плотно, что издали и не разглядишь, есть кто внутри али нет.
Нюра резко остановилась, повиснув на руке продолжавшего идти Дарена. Тот полуобернулся, мягко улыбнулся. Обычно уловка срабатывала всегда и со всеми. Суеверная хуторянка отцепила руку от его локтя и уставилась широко распахнутыми глазами. Знак Зверя и защитные слова она произнесла, пятясь и мотая головой.
– Чур меня. Чур! Не пойду, – бормотала Нюра.
В ее глаза плескался страх, а на «чудо» на смотрела с таким ужасом, что как на ногах держится не понятно.
– Ты же со мной, – ласково произнес Дарен, обращаясь как к ребенку-несмышленышу. Голос его звучал чарующе-мягко, так что слушать-не переслушать.
Нюра завороженно посмотрела на него, но приблизиться не рискнула. Мелькнула здравая мысль о бесноватости, подсказанная матерью.
– Боишься? – Дарен спрашивал до того удивленно, словно и нет ничего особенного в зеленом шатре, появившемся из неоткуда. Лютая усиленно замотала головой, но пятиться перестала. Впрочем, и приблизиться не рискнула. – Да он всегда тут был. Ты просто задумалась, – он подбавил в голос задушевности и протянул руки.
– Не было! Точно не было! – Нюра сорвалась на крик. – Я тут всю жизть живу. За травами каждый материнский клок хожу. Не было!
– Тихо! Тихо! – Дарен медленно приближался. Шаг за шагом. Он осторожно взял ладони молодой женщины в свои, легонько погладил большими пальцами. – Не было, так не было. Я же в Гуторенках редко бываю. Не знаю все, как ты.
– А коли не было, откуда взялось? – Нюра даже не заметила, что он стоит слишком близко. В другое время не преминула бы полюбоваться на гладко выбритый подбородок, на смуглую шею в расстегнутом вороте светлой рубахи. Сейчас же замечала лишь проклятый шатер из кустов, каких раньше никогда не видала.
Очнулась, лишь, когда он крепче сжал ее талию. Перевела взгляд и тут же дала себе мысленный подзатыльник. Краснота с губ наверняка сошла. Да и щеки слишком белы. Разве же так завлекать надобно?
Дарена ее метания не интересовали. Он наклонился нарочито медленно, давая возможность отстраниться. Но завороженный взгляд лютой подсказал ответ. Она даже глаза прикрыть не сообразила. Так и глядела: глаза в глаза.
Ее губы пахли земляникой и молоком, и казались мягким до безвольности. Отпусти, упадет, не удержавшись. Руки она очень осторожно положила ему на плечи, а после вцепилась в рубашку с силой, что с лихвой компенсировала дрожащие ноги. Дарен мысленно улыбнулся: женщин, что даже не умеют целоваться, у него еще не было. Впрочем, он вел сюда ее не для того. Просто, как любит говаривать наставник Грес, поцелуй – единственный надежный способ избавиться от неудобных вопросов. Или отвечай, или целуй. Он выбор сделал и не пожалел.
Нюра с трудом устояла, продолжая цепляться за спасительную рубашку. Все мысли выветрились, оставив зияющую пустоту. Зеленый шатер больше не пугал, хотя и казался странным и чужеродным. Она перевела взгляд на отстранившегося Дарена. Задушевности в его взгляде поубавилось. Скорее он выглядел озадаченным. Неужто она настолько плохо целуется?
– Ты очень красивая? – прозвучало это до того удивленно, словно он впервые видел ее.
Мужчина мотнул головой, сгоняя наваждение. Теперь он не сомневался, что план сработает. Осталось убедить хуторянку помочь.
Глава 4
– Как же я его не заметила раньше?
Нюра озадаченно разглядывала растительный шатер и почти уверовала в свою невнимательность. В самом деле, вызвать из неоткуда не может даже шаман. Что уж говорить о Дарене. Конечно, мать зовет его бесноватым, но так она и Горыню не очень-то жалует.
– А я его недавно построил, – выкрутился Дарен. – Все хотел тебе показать. Да как-то некогда было.
– А я чумная решила, что он из-под земли возник! – залилась лютая смехом.
Она, наконец, сообразила, что произошло. Просто, когда слишком внимательно следишь за своим спутником, предметы окружающего мира ускользают от тебя.
Дарен сдержанно улыбнулся. Главные потрясения еще впереди и не нужно их ускорять. Провести ее внутрь – тоже не малое достижение.
– Заходим?
Вопрос застал Нюру врасплох. Она неуверенно глянула на пугающий шатер. Прослыть трусихой не хотелось. К тому же, Дарен выглядит таким спокойным, точно бояться нечего. Она решительно кивнула, шагнула разок и остановилась. Дарен ненавязчиво взял ее за руку и потянул за собой.
Чем ближе шатер, тем яснее понимала Нюра: она туда не хочет. Ощущение неотвратимости происходящего усиливалось с каждым шагом. Ноги сделались, словно чугунными и поднимались с таким трудом, будто прикованы к земле прочными цепями. Наконец она остановилась, но руку убирать не стала. Дарен на миг нахмурился, но тут же спрятался за маской доброжелательности:
– Ты мне веришь? – тихо спросил он.
Лютая задумалась: вопрос-то с подвохом. И вроде, что проще ответить, да не покидает ощущение, что спрашивает он не о том.
– Верю, – определилась она и добавила: – Но заходить боюсь. Тревожно как-то.
Дарен с любопытством посмотрел на нее. Его тоже интересовало как вход в нижний мир воспринимают обделенные чародейской силой.
– Ты боишься входить или боишься, что не выйдешь? – уточнил он деловито и сдвинулся на пару шагов ближе к цели.
Нюра инстинктивно шагнула за ним: ладонь-то он не выпустил.
– Боюсь не выйти. Словно живет кто-то очень нехороший.
– Занятно, – пробормотал он и снова шагнул к шатру. – Там никого нет. По крайней мере, сейчас.
– А раньше кто был?
– Я! – Нюра округлила глаза. Дарен же с таинственным видом прошептал: – Это мое убежище. И я давно хочу тебе его показать.
Вид при этом у него был такой шкодно-умилительный, что лютая сдалась и пошла за ним.
В шатре царила прохлада и полумрак. Тонкие ветви надежно защищали от солнца. И вроде вот они щели в потолке и стенах, зияют светом, а ни лучик не проскальзывает внутрь. Словно на улице поздний вечер или глубокая ночь.
– Чудно как!
Нюра ткнула пальцем в ближайший просвет. Палец прошел насквозь, вынырнул с другой стороны, но сумрак так и остался загадкой. Дарена феномен не заинтересовал. Он с озадаченным видом осматривался вокруг, точно не мог найти нечто очень важное.
– Значит вот как, – пробормотал он и расстегнул котомку, что всегда носил с собой.
Полумрак заполнился запахом меда и полыни. Нюра резко обернулась, отпрянув от непроницаемых дыр. Дарен кружился, щепотью разбрасывая порошок, что источал пряный запах. Зрелище оказалось столь нежданным, что она продолжала молча смотреть с приоткрытым ртом. И даже вдыхать постаралась потише, чтобы не отвлекать мужчину от загадочного занятия.
Кружение замедлилось, зато негромкий речитатив, наоборот, ускорился. Дарен бормотал с такой скоростью, что слова слились в единый поток. Смысл не разобрать вовсе. Да и язык Нюре показался незнакомым. Гортанное наречие звучало грубо и жестко, точно в словах остались лишь раскатистые звуки. Шатер наполнился светом, идущим из-под земли. Лютая замерла, боясь пошевелиться. Она отчетливо представила разверзнувшуюся бездну, в которую сейчас упадет.
Время шло. Свет стихал, сменяясь полумраком. Земля осталась на месте и даже не дрогнула. Чего бы не добивался Дарен, но явно не этого. Он остановился тяжело дыша, и задумчиво разглядывая белое от ужаса лицо лютой. Ладони она сжала в кулаки с такой силой, что короткие ногти вонзились в ладонь.
– Не подходи!
Нюра осенила себя знаком Зверя. Она только сейчас заметила тень Дарена. Может и раньше видела, но выглядела та точно по-другому. Острые рожки и хвост пропустить невозможно. Тень вдруг отделилась от тела и проказливо махнула хвостом.
– А ведь маманя предупреждала, – лютая попятилась, бормоча защитные слова.
Потом внезапно осенила знаком Зверя и Дарена. Тот приподнял брови, но испаряться отказался. Лишь укоризненно заметил:
– Нюрочка, ну что за суеверия?! Разве я похож на того, на кого действует эта дикость.
– А что на тебя действует?
Она уперлась спиной в стену и оглянулась. Выхода не было. Совсем. И даже намек на него исчез. Шатер стал сплошным, без крупных щелей. А в те, что есть, только пальцы и пролезут.
– Нюрочка, – Дарен приближался с непонятной улыбочкой. С такой – с легкостью пускают в ход кинжал или зацеловывают до смерти. – На меня даже шаманские пляски не действуют.
– Не может быть! Они на всех действуют, – силу шамана Нюра видела воочию. Потому и поверить не могла, что тот способен с чем-то не справиться.
– На всех нечистых, – уточнил Дарен, приблизившись вплотную.
Нюра зажмурилась, ожидая появление поганых когтей на своей горле. Если верить тому же шаману, то сильная нечисть способна перервать горло с одного удара. Помочь тут некому. Стало быть, смерть неминуема. Она ждала и ждала, а боль все не наступала. Устав бояться, приоткрыла глаза. Дарен смотрел так, словно сам собирался обрызгать ее святой водой. Заметив взгляд, приподнял руку, покрутил ладонью.
– Когти видишь? – Нюра отчаянно замотала головой. – Клыки? Рога? – лютая прекратила метаться и прикусила губу, раздумывая о произошедшем.
– У тени были. Точно были. Я видела! – с нажимом произнесла она и стукнула его кулаками в грудь. Тот усмехнулся, поймай кулаки, аккуратно погладил.
– Тень у меня, вообще, хулиганка, – признался он с лукавыми искорками в глазах. – Самовольная ужас. Только я все равно ни нечисть.
– А кто? – Нюра прищурилась, силясь отгадать загадку. Тень вновь выглядела обычной, да и в Дарене не нашлось ничего демонического.
– Чародей.
– Шаман?
– Нет чародей. Шаману не пойти против природы. Да и умеет чуть больше, чем сама природа. Мне же дано намного больше.
– Раз такой сильный, сюда зачем привел? – прозорливо заметила лютая.
Чародей ее пугал не меньше нечисти, но казался куда более невероятным. Домовой тоже нечисть и каждом приличном доме живет. Как и банник, и овинник. Пусть никто их не видит, зато помощь все ощущают. А про чародеев только сказки и сказывают зимой у печи длинными темными вечерами.
– Показать хотел как живу, – уклончиво отозвался тот. – В мой дом не каждую женщину привести возможно. Проверить хотел.
Задержки в ответе Нюра не заметила, зато намек уловила и насупилась.
– Не подошла, да?
Мелькнула мысль, как удивилась бы мать, назови она своим чародея. Несвоевременные мечты лютая быстро прогнала. Ясно же, что не получилось.
– Я могу попытаться снова, если ты согласишься.
От заманчивого предложения у Нюры перехватило дыхание. Она смотрела во все глаза и никак не могла разобраться в ощущениях. То ли бояться, то ли надеяться. Пожалуй, поставь весы и то не выяснить. Одно тянет за собой другое и где-то рядом топчется суровый маменькин шепоток, что предвещает кары небесные за глупость и доверчивость девичью.
– Я сегодня не готовился, – выбрал полуправду Дарен. Привел лютую он действительно неожиданно для самого себя. А остальное – присочинил для красного словца. – Боялся, откажешься. Но, если согласишься, подготовлюсь, как следует. Наверняка.
– А ты далеко живешь?
Нюра только сейчас сообразила, что ничего не знает о нем и никогда не расспрашивала, откуда приходит. Есть и ладненько.
– Это неважно. Я поведу тебя тропами Зверя. Ты и не заметишь расстояние. Десяток шерстинок не больше.
– Так близко? – Нюра приготовилась идти туда, где кончаются реки. Известие ее приятно удивило. – Так согласная я. А другие чародеи там есть? Ты мне их покажешь?
– Не сразу, – Дарен замешкался, подбирая ответ. – Видишь ли, Нюрочка. Не все чародеи добры как я. Чем позже они о тебе у знают, тем лучше. Но ты не бойся, – добавил он, видя испуг на ее лице: – Пока я рядом, другие чародеи тебе не страшны. Ты главное никому из них дверь не отворяй. Только мне. Поняла?
Нюра неистово закивала, чувствуя спиной, как исчезает преграда. Ужасно хотелось повернуться и проверить, но именно в этот миг Дарен наклонился за поцелуем. Ну как тут откажешь?
Домой она вернулась глубокой ночью и с припухшими губами. Приятно грела мысль, что дальше поцелуев чародей так и не пошел. Стало быть, ошиблась маменька насчет пуза-то. Серьезного кавалера сразу видно. Даже, если у него тень с хвостом и копытами. У частокола Дарен остановился и внезапно спросил на прощанье, точно лишь это имело значение.
– Нюра – эта какое имя.
– Нюра и Нюра, – пожала лютая плечами. – Меня все так кличут. А что?
– Не твое это имя. Чужое, – шепнул чародей, наклонившись. Дыхание щекотало кожу, оставляя теплую дорожку на шее. – Я буду звать тебе Аннель, – прибавил он с смешком. – Вот то имя, которого ты достойна.
– Аннель, – эхом пробормотала Нюра, пробуя имя на вкус. – Словно барыня какая. Разве ж я похожа на барыню.
– Еще как похожа. Самая лучшая барыня. Вот увидишь, – ответил Дарен, мазнул пальцем ей по губам и словно растворился в темноте ночи.
– Аннель. Надо же, – лютая дернула плечом, облизала губы, ловя прикосновения, и вошла в дом, где все давно спали.
