Текст книги "Дорога к Зверю (СИ)"
Автор книги: Марина Дарман
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 17 страниц)
План оказался под угрозой из-за досадной мелочи. Отчего-то Дарен был уверен, что раз сам ходит свободно из одного мира в другой, то и гостью проведет без труда. Всего-то и надо войти в дом. Его дом. Он и на улицу выпускать не собирался. А тут такая неожиданность. Вход не срабатывал при посторонней. Конечно, можно передвинуть шатер, но толку от этого чуть. А без его любимой колдовской горницы ничего не выйдет. Создавать что-то новое слишком долго и лениво. Безвыходная ситуация, одним словом.
Дарен остановился рядом с любимым котлом. Рядом на полочках расположились горшки с ингредиентами, свечи, огниво, амулеты и камни, собранные собственноручно. На полу и потолке заготовленные под свечи пазы, что особенно удобно, если нити силы должны протянуться сверху вниз и полностью опутать жертву. И как такое устроить посреди леса? В родной горнице все «под рукой», отчего все движения отточены. Не нужно задумываться и проверять: протянул руку и все. А на новом месте такой навык еще приобрести надобно. А это дело многих шерстинок, Нюра и передумать может.
Решение ему пришло только одно, но до того сложное, что думать не хочется. С другой стороны, эксперимент интересен новизной. Раньше подобного точно никто не делал. Дарен любил все новое и неизведанное. Это стало конечной точкой в долгих раздумьях.
Стоило определиться, взгляд из задумчиво-рассеянного стал пронзительно-острым. Теперь он непросто болтался по горнице, а неторопливо прохаживался, намечая будущие точки приложения колдовской силы. Работы предстояла огромная. И самое сложное – все сделать разом, иначе от части его дома останется лишь пыль. А может и не от части.
Он мысленно наметил точки в четырех углах каждой стены комнаты. Еще четыре на полу. Столько же на потолке. Качнул головой и наметил еще несколько точек точно по центру каждой поверхности. Хватит или не хватит? Ошибиться никак нельзя: попытка всего одна.
Камней как раз хватило, чтобы отметить ими все точки. Даже осталось несколько. Вот что значит быть запасливым. Кто-то запасался деньгами, кто-то провизией, кто-то одеждой, а Дарен колдовскими ингредиентами. Вот и пригодились. Крепились камни в специальные пазы, в изобилии заготовленные на стенах, полу и даже потолке. В другой горнице пришлось бы привязывать, а тут бери и ставь на многочисленные приступочки. Главное правильно выбрать нужные.
Вокруг каждого камня он установил свечи. Вязанка свечей редела с каждой шерстинкой. Дарен не жадничал и щедро втыкал их в каждой точке по три-четыре штуки разом. От огонька к огоньку впоследствии потянутся ниточки силы, создавая невидимую для всех сеть. Для всех, кроме чародеев.
Голубые шпинели, призванные увеличить колдовскую мощь, дополнились бирюзой, расставленной по линиям силы. Простенькие голубые камушки служили страховкой для Дарена. Парочку таких он повесил на тонкие шнурки и надел на шею. Коли обряд пойдет не как он рассчитывает, то бирюза, разложенная тут в изобилии, спасет, если не горницу, то его. А большего и не надо. Дом-то отстроить заново можно. Самому уцелеть, как ни крути, важнее.
От камня к камню чародей старательно мелом прочертил руны. Вязь вышла длинная, неуклюжая и отняла столько шерстинок, что на вечно темной улице забрезжил рассвет. Выглядел он так, что коли не знаешь, то и не угадаешь. Густая серость неба больше походила на небесную хмарь, чем на ранее утро. Со стороны казалось, что вот-вот хлынет дождь. Ан нет, в дождь обычно много светлее. Да и пахнет иначе: сыростью, пылью и влагой.
После всех приготовлений горница приобрела облик мрачновато-торжественный. Больше это походило не на великое таинство, что вершится впервые, а на привычные проводы к Змею. Хотя, может так оно и есть и великий обряд станет новым способом попасть к нему на прием.
Дарен отогнал прочь мрачные мысли, сердито тряхнул головой, упрямо поджав губы. Он ставил эксперименты и побезумней этого. И всегда везло. Не зря же его прозвали любимчиком Зверя. Многих сгубила колдовская сила, но только не его. Может, потому что безрассудная вера в удачу в нем сочеталась с тщательной подготовкой? И надеясь на авось, Дарен перестраховывался до того тщательно, что не оставлял иным путям места.
Свечи в этот раз он зажег от печи, для чего не поленился обойти с одной зажженной свечой все остальные. Конечно, колдовством быстрее, но обряд предстоял столь трудоемкий, что хотелось сохранить даже эти крохи силы. Да и кто знает, что в таком деле окажется решающим?!
Свет пламени отразился от блестящих граней камней. Синие всполохи заскакали по стенам, придавая логову чародея таинственность. Руны засветились тусклым золотистым светом, озаряясь пока не в полную силу. Дарен сосредоточенно оценил приготовления, нашел их достаточными и поднял обе руки.
Заклинание полилось едва слышным речитативом. Темп он наращивал постепенно вместе с повышением голоса. Сила ручейками текла к камням, оставляя едва заметные черточки на стенах, полу, потолке. К всполохам света добавились тоненькие линии, треугольниками расчертившие поверхности. Вспыхнули руны, озаряя комнату теплым светом. Чародей прикрыл глаза и прокричал конец заклинания.
Взметнулось свечное пламя, усиливая мельтешение перед глазами. Линии сияли все ярче, смешиваясь с отсветом рун. Брызнули осколками камни, искристой сеточкой повисая в воздухе. Дарен опустил руки, сжимая в ладонях бирюзовый амулет. Камень ощутимо пульсировал, нагреваясь с каждой шерстинкой. Когда он начал обжигать кожу, свечи погасли, зашипев чадящим черным дымком.
«Не получилось», – меланхолично подумал чародей, готовясь к второй встречи со Зверем. Первую, устроенную пронырливой вештицой, он не помнил. И лишь тонкий шрам в районе, где у всех бьется сердце, напоминал о том, что она все же была. Он размеренно дышал, внимательно следя за тем, как исчезают последние искорки света, как гаснут линии. И лишь руны продолжали гореть так ярко, что оставалось удивляться целостности горницы. Давно уж стены должны были начать тлеть. Но нет, держатся. Точно и не из дерева созданы.
Пол дрогнул. Второй толчок опрокинул Дарена на пол. Горницу трясло, словно сказочный змей нес ее по воздуху. Мужчина с трудом сел, оставаясь точно в центре. Отток силы все еще продолжался. Заклинание набирало силу. Ежели сдвинуться, можно отправиться к Зверю в виде таких мелких кусков, что и тот не поможет.
Еще один толчок. Дарен снова упал, и снова удержался в центре. Горницу лихорадило. Стены дергались, грозя сомкнуться над незадачливым чародеем. Извне нарастал рокот, отчего казалось, дом уже давно лежит в руинах, и лишь одна маленькая горница цела.
Грохот стих до того внезапно, что не верилось. Он чутко вслушивался в тишину, и ему казалось, что даже уши у него шевелятся от усилий. Наконец он встал, подошел к двери, рыком открыл. Там обнаружился привычный коридор и перепуганная челядь.
– Все живы. Уже не плохо, – пробормотал Дарен и захлопнул дверь. – Зато я знаю, этот метод не работает, – решил он, и подумал о срединном мире и уютном шалаше, скрывающем вход.
Снова открыл дверь, закрыл, открыл не в силах поверить. Зеленые ветви призывно качнулись, показывая, что чудо не привиделось. Все еще не веря, он осторожно ступил на сырую землю, отчетливо пахнущую грозой.
«Грозу я разбудил. Слишком много колдовства призвал. Хорошо, что весь дом не перенес», – мысли сменяли одна другую.
Чародей стоял в шатре и глупо улыбался. Вбитая с детства сдержанность впервые дала сбой. Хотелось скакать на одной ноге и орать во все горло, что он сильнейший чародей Лунограда. Что теперь его горница существует между двумя мирами на мосту. Что вход к ней можно открыть в любой точке этих двух миром. И что он приблизился к заветной цели на такой гигантский шаг, что уже видит ее вдали.
Жаль, верхний мир остался не охваченным. Но лиха беда начало. Второй-то раз провести обряд гораздо проще. А пока на очереди миленькая хуторянка и ее горячее сердце, что ему жизненно необходимо. Всего-то и нужно привести ее сюда. А дальше он что-нибудь придумает. Чародей он или нет?!
Глава 5
ГуторенкиВ лесок рядом с погостом Нюра пришла сама. Коли Дарен прав, то напугавшее сооружение и ныне тут. А чтобы никто не догадался о цели прогулки, прихватила корзину для трав. Деньги лишними не бывают, а шаман щедро платит за собранный «урожай».
Мокрая трава противно липла к ногам, цеплялась к подолу, оставляя грязные разводы. Гроза уже отгремела, но мелкий дождик моросил до сих пор. Сквозь плотную листу, пологом укрывающую сверху, он почти не ощущался, кабы не жуткая грязь и топи. Обычно сухую тропинку размыло так, что идти приходилось по воде. А уж сколько придется сушить собранную траву, лучше и вовсе не думать.
Плотный туман помогал игре в прятки с тем, кто наслал противный дождь. Хуторяне верили, что дождь идет тогда, когда челядь Зверя устраивает большую стирку. Увы, но небожитель, столь уникален, что чаще всего не грязнится. А сегодня у него явно произошло нечто из ряда вон. Осерчал до того, что грохот стоял на всю округу. А уж зарницы чуть избы не спалили.
До того, как вошла в лес, Нюра старалась разглядеть местность дальше своей руки. Но через несколько шагов поняла тщетность усилий. Шла медленно, дабы не поскользнуться. И старательно запоминала ориентиры, чтобы в густом молоке, повисшем в воздухе, не заплутать. Редкий лесок немногим дальше переходил в непролазную чащу, ориентироваться в которой умели только охотники. Остальных даже волчий нюх частенько подводил. Так и появилось поверье, что коли хочешь назад воротиться, возьми гостинцы лешему. Он де точно выведет и не оставит своих волчат. Но именно сегодня лютая позабыла про угощение, торопясь к шатру, а потому и рассчитывать могла только на себя.
Она увлеклась сбором трав и грибов, которые после дождя высыпали в небывалом количестве, и почти не следила за дорогой. Шла и шла, наполняя огромную корзину, да проверяя палкой подозрительные места. В лесу такие ямы случаются, что и утонуть не стыдно. Погост давно скрылся из виду, шалаш, наоборот, еще не появился, а Нюра все шла.
Очнулась только у группки раскидистых кустов, что важно заступили дорогу, зацепившись за поневу. Нюра не без труда выпутала ставший полосатым наряд и с ошалелым видом закрутилась на месте. Дороги не было, ориентиров тоже, погост и то куда-то запропастился.
– Ох ты ж батюшки, – вздрогнула она, ища собственные следы. По ним проще всего определить с какой стороны пришла. – Спасибо, батюшка леший, что остановил, непутевую. – Она на миг прекратила поиск и церемонно поклонилась. Ибо кто, как не леший, остановил. Точно он. Больше некому!
Следы истаяли в вязкой грязи, отсекая надежду на легкое возвращение. Перекидываться не хотелось: слишком неудобно волочь в зубах корзину. Но ежели промедлить, можно углубиться в чащу, откуда и в шкуре не выберешься.
Тяжко вздохнув, Нюра стянула поневу, подол, рубаху, косынку, панталоны, лапти. Сложила аккуратной стопочкой в корзину, потеснив траву и грибы. После чего закрыла глаза. Вообще-то, перекинуться можно и в одежде, но где после искать новый наряд, взамен пришедшего в негодность. Внезапная же смена зрения сбивала столку. Лишь закрытие глаз и спасало от противного головокружения и дезориентации.
Крупная серая волчица втянула воздух и оскалилась. Хутор ближе, чем казалось. Кабы не проклятый туман, скрывающий лесную нечисть, раздеваться бы не пришлось. Но коли уж… волчица подхватила корзину, достающую почти до земли, и важно потрусила назад. Двигалась она легко и непринужденно, точно и нет увесистого груза. Молодая женщина шла гораздо медленнее.
По мере приближения к привычному пролеску туман таял. Чуть-чуть и вовсе сойдет. Деревья редели и вместе с этим суше становилась дорога. Сквозь листву пробивалось закатное солнце, подсказывающее, что прогулка затянулась.
«Ушел, наверное. Не дождался и ушел», – от горестного воя Нюра удержала только корзина. Пока поставишь, пока остановишься, столько шерстинок пройдет, точно не наверстаешь. А так, может, хоть мельком увидит.
Но когда до погоста оставалось всего ничего, ветер принес незнакомый запах. Хуторяне пахли дымом, потом, травой и щелоком, коим отстирывали одежду в ближайшей реке. Чужак пах благовониями, сдобой и… медведем. Волчица остановилась, выплюнула корзину и вновь принюхалась. Нет, ни медведем, а ящером. Точно ящером!
Захватив корзину, отправилась дальше. Черный влажный нос, не переставая, двигался, а мнение волчицы менялось с каждой шерстинкой. Медведь или ящер – не понять. Точно лишь одно – благовония. Так пахнут заезжие баре, что останавливаются на постой у хуторского головы.
Шатер ее «добил». Волчица выронила корзину и по-детски плюхнулась на попу. Хвост раскидывал грязь, а лапами сильно хотелось протереть глаза. Эх, не быть ей правильной волчицей. Значит, все-таки был и просто просмотрела?!
А меж тем, шатер снова стоял на том же месте. Она даже ориентиры сразу узнала. Вон самое толстое дерево, и вон самое кряжистое. Около шатра привычная лужа, что вчера была почти не заметной, а сегодня разрослась до маленького озера. Туман сошел полностью, возвращая привычный вид на погост. Как можно потеряться в такой близи от дома – не ясно.
Рядом с шатром стоит Дарен и с любопытством изучает ее, Нюру. Точнее волчицу. Нюра подскочила, снова села, подскочила. Оставаться перед странно пахнущим Дареном нагишом не хотелось. А как дать понять, что это она, и что ему нужно отвернуться? Волчица крутанулась на месте, подхватила корзину и ринулась в шатер.
Чужак с тройным запахом покорно посторонился, провожая задумчивым взглядом, но вытаскивать за хвост не стал. Отошел в сторонку, и повернулся лицом к хутору.
«Меня ждет, – сообразила голая Нюра, суетливо натягивая наряд. – Он там. Я тут. Хороша прогулка. Только бы не ушел». А с запахом можно разобраться позже, тем более в таком виде она его не ощущает.
Из укрытия она вышла с виноватым видом, ловя себя на желании шаркнуть ножкой, как перед провинившимися родителями. Дарен изумлено усмехнулся, помог переступить через лужу и весело заметил:
– Откуда что берется?! Волчица вышла крупная. Не то, что ты.
– Правда? – зарделась Нюра.
На хуторе шибко худые девки были не в почете. А она считалась красавицей. Недаром же Горыня захаживал, а он видный лютый из зажиточной семьи. Заезжие барыни-то обычно поражали тонкостью стана, да длиною носа. Тощие косички тоже замечали все. Такие и вымыть ничего не стоит. Не то что Нюре, для которой помывка волос целый подвиг длиной в полклока. В общем, разное у хуторян и бар понятие о красоте. А тут… приятно, что уж.
– И сердце у тебя, наверное, горячее? – вкрадчиво произнес Дарен, и заработал в ответ осторожный взгляд и щедрый румянец на щеках.
– С чего ты взял? – насупила Нюра. Неужто заметил? Хотя любой бы заметил. Даже слепой.
– У всех сердце горячее, – мягко отозвался Дарен и коварно добавил: – Конечно, у тех, у кого оно есть.
– У всех сердце есть, – в тон ответила лютая, пытая сообразить к чему он клонит. Вывод получился не радостный. Куда уж прозрачнее намек-то.
– У меня нет, – тонко улыбнулся он, прикладывая палец к ее губам. – Тш-ш-ш. – Он мягко прикусил ее нижнюю губу и тихонько спросил: – Ты же никому не расскажешь? Нет? Аннелька?
Нюра мотнула головой, пытаясь усвоить услышанное. Нахально поцеловала в ответ: а нечего так близко стоять. И ответила:
– Так не бывает. Ишь ты без сердца. Как так можно жить-то? И куды делось, скажи?
– Забрали как плату за новую жизнь.
– Кто забрал? Какая жизнь? – лютая понизила голос и подошла так близко, что ощутила его дыхание. Пирожки с капустой – определила она. Так вот от кого пахнет свежей сдобой?!
– Вештица. Забрала вештица. А новую жизнь подарил Зверь. Только, я не хочу ту, что он мне дал. Хочу настоящую. А без сердца это невозможно.
Нюра приложила ладонь к его груди. Потом припала ухом. Стука не было. Совсем. Дарен мягко улыбался, точно ничего особенно не происходило. А лютая все щупала и щупала, бормоча:
– Как так-то? Не бывает же. Не бывает? Что ж делать-то, а?! – и так всю прогулку. Даже про поцелуи забыла.
Дарен загадочно молчал большую часть вечера. У ее дома прижал Нюру покрепче и грустно поведал:
– Знаешь, я очень хочу быть с тобой. Правда! Но без сердца это невозможно. Зря я, вообще, пришел. За тобой вон какой видный волк ходит.
– Горыня, – презрительно окрысилась Нюра, и с тревогой запричитала, вглядываясь в глаза: – Ты же придешь завтра? Придешь? Мы найдем тебе новое сердце. Только приходи. Ладно?
– Завтра. Приду, – уклончиво отозвался чародей.
Лютая поняла: в последний раз. Домой она шла, пошатываясь, как после медовухи, и вытирая сухие, словно огнем горящие, глаза. А ее собственное сердце билось так часто, что не давало ни дышать, ни плакать.
* * *
Новой встречи Нюра дождалась с трудом. Спала она плохо, вздрагивая от малейшего шума, чего раньше с ней не случалось. Обычно за день уработаешься и ночью засыпаешь, едва коснувшись подушки. Обычно, но не сегодня. Слова загадочного чужака не выходили из головы. «Не бывает так. Не бывает», – твердила она себе, но успокоиться не получалось.
– Врешь ты все! – выпалила она, едва завидев Дарена.
Он пришел не с той стороны, что обычно и выглядел измученным. Белый кафтан с белой же рубахой удивительно шли к его смугловатой коже. А вот белые чеботы среди хуторской грязи смотрелись чуждо. Да и весь сияющий облик его больше подходил ко двору князя. А может оттуда и явился? Сразу видно, барин!
Раньше Нюра не задумывалась как Дарен пешим преодолевает такие расстояния и остается чистым. До соседнего Лютоеткино не так уж и далеко. Местные привыкли ходить туда пешком, но они и подобной чистотой не отличаются. А тут чеботы словно только из лавки. Ишь, вырядился.
Лютой даже неловко стало за свой наряд. И вроде понева праздничная, и рубаха под ней расшитая, и бусы яркие, а словно не к месту. Кичка и та раздражает. А ведь раньше она с гордостью носила все это. Онучи с лаптями и вовсе надевала лишь по праздникам, дабы хватило дольше.
Дарен насмешливо разглядывал хуторянку, наблюдая за сменой эмоций на его лице. Ожидание, сменилось, удивление, восторгом и… досадой. Нетипичная реакция на его приход. Обычно волчица старательно скрывает улыбку, но спрятать шибко сильный румянец на круглых щечках не может. А тут, с чего бы это?
– Ты мне не рада? – он подбавил задушевности в голос и стер насмешку с лица. Выпад, наоборот, проигнорировал, подогревая любопытство.
– Рада, – хмуро отозвалась Нюра, пряча взгляд.
– Тогда что не так?
– Все так, – лютая нахмурилась сильнее и отодвинулась, рассмотрев грязь на лаптях. А ну как заляпает.
Дарен с недоумением окинул себя взглядом, не нашел ничего подозрительного, пожал плечами и уточнил:
– Тебе не нравится белый цвет?
– Нравится, – вздохнула Нюра отодвигаясь. Разговор все больше напоминал пытку в кузне. Причем в роли кузнеца выступал он, клещами вытягивая слово за словом.
– Тогда что не так?
Кажется он это уже спрашивал. Но все «умные» вопросы куда-то запропастились. Выяснение отношений с женщинами – не его сильная сторона. Поди разбери о чем она думает, когда смотрит будто ты уничтожил ее мечты, причем все разом. И когда успел-то, если вчера было все нормально, а сегодня она сразу обиделась.
– Ты слишком белый, – со вздохом призналась лютая. – Чересчур. А вдруг я тебя испачкаю?!
Дарен моргнул, не сумев скрыть растерянность. Нелепее претензии он не слышал.
– Давай и тебя переоденем во все белое. Тогда я тоже буду бояться тебя испачкать, – отшутился он.
Нюра насупилась, выпятив губы. Ответить ей было нечего. Ох права была матушка, называя его городским хлыщом. Только такой и может подобное предложить. Где она возьмет-то подобную ткань? Видно же, дорогая.
– Так что, переодеваться будешь?
– Нет! – волчица отвернулась. Возвращение домой показалось неожиданно заманчивым. Глупо было надеяться, что холеный чужак заинтересуется хуторянкой. Права была маменька. Ох как, права!
– И что, я зря нес?
В голосе Дарена прозвучала столь явная обида, что Нюра передумала немедленно сбегать. В ее глазах мелькнуло любопытство, а бледной лицо, вновь, разрумянилось.
– Что нес? Покажи!
– Подарок, – с хитринкой отозвался он, радуясь тому, что уловка сработала. – Не покажу. Теперь я тоже обиделся!
Он демонстративно отвернулся, копируя позу, в которой Нюра стояла шерстинку назад. Позу она узнала, намек поняла и со злости стукнула кулаками его по спине. Ишь, издевается?!
– Ну и стой так. И стой. И не надо! И не вздумай! – распалялась она все больше.
Дарен сдержал смех. Наконец-то Нюра похожа на ту Нюру, что с легкостью заставила неизвестно кого собирать травы. А то стоит как привидение. Даже ноет похоже.
– А ты померишь? – «сдался» он и повернулся.
– Подарок? – выражение ее лица определенно стоило того, что бы увидеть. Пожалуй, оно станет его любимым.
– Подарок-подарок. Так померишь? А то не покажу!
– Померю, – решилась Нюра. А то ведь, правда, не покажет, а она сгорит от любопытства.
Где он прятал сверток она не поняла. Вроде только что его не было, и вот он уже протягивает небольшой бумажный кулек.
– Махонький какой! – изумилась лютая. – Да что ж в него поместиться-то?!
Собственное обещание показалось ужасно опрометчивым, а его просьба коварной. Щеголять в непристойном наряде перед мужчиной – не бывать этому! Дарен, не дождавшись открытия «подарка», забрал сверток и вытряхнул содержимое. Нюра уставилась на тоненькую кипельно белую ткань наряда. Рукава длинные, подол тоже и даже вырез неглубокий. Зря разволновалась. Она осторожно перехватила обновку и побежала к дому. Не здесь же заголяться.
Заходить в дом не стала. Мать коли увидит, обратно не выпустит. Нюра нырнула в крытый двор, высокий забор которого тщательно скрывал все происходящее от посторонних. Быстро разделась, аккуратно, боясь порвать, надела обновку и тут же поняла: на улицу она в этом не выйдет.
Скрипнули ворота, пропуская Дарена. Белый цвет удивительно шел Нюре. И вроде ничего особенного, но тонкая ткань, мягко облегающая фигуру, подчеркнула женственные формы и стройность. До сих пор, ему удавалось рассмотреть лишь высокую грудь. Все остальное надежно прятал широкий наряд, больше похожий на мешок. Лютая оказалась на порядок худее, чем он представлял, и намного красивее. Хотя, до тощей худобы дам Лунограда ей, конечно, далеко.
Нюра, разинувшая рот при его появлении, взвизгнула и подхватила рубашку, закрываясь, как занавеской.
– Уходи! – зашипела она не хуже гадюки.
– Тебе очень идет, – он ненавязчиво выдернул «ширму» и со смешком пояснил: – Я, все равно, уже все увидел.
– Ты! – палец с аккуратно обрезанным ногтем уткнулся ему в грудь.
– Я, – признался он и пояснил: – В нем нет ничего непристойного. Сама посмотри. Все закрыто. Ног и тех не видно, – с сожалением признался он.
Нюра закрутилась, наклонив голову. Зеркал в доме отродясь не водилось, а посмотреть не себя хотелось. Дарен воспользовался тем, что она отвлеклась, и подцепил кончик ленты на толстой косе. Пшеничные волосы густой волной укрыли округлые плечи. Лютая подняла укоризненный взгляд. Ругаться она уже устала, а после слишком откровенного наряда, расплетенные волосы – мелочь, нестоящая внимания.
Дарен невольно залюбовался крепенькой, румяной волчицей. Без привычного хуторского наряда, она выглядела иначе. Пожалуй, не хуже луноградский дев. Даже лучше. Нет на лице той постылой скуки и презрения ко всему миру, что всегда раздражали его.
– Я все больше убеждаюсь, что имя Нюра тебе не подходит, – лютая только и успела наградить обиженным взглядом, когда он торжественно закончил. – Только Аннель. Ты у меня красавица!
– Ой, скажешь, – смутилась волчица и выдала то, что давно мучило: – Как барыню какую!
– А ты есть барыня. Моя барыня! – рассеянно улыбнулся Дарен, размышляя о своем.
Переодеться убедил. Осталось убедить следовать за собой.
