Текст книги "Обмануть смерть"

Автор книги: Марик (Ма Н Лернер) Лернер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 20 страниц)

В-третьих, и это гораздо важнее, не обязательно изливать полностью душу, если это чревато последствиями. Многое можно и не договаривать. И самое важное, старайся не отклоняться от того, что считаешь правдой. Все, сказанное мной, честно. Надо выдать и кусок истины, чтобы не сомневались в остальном. Но сказано далеко не все. Глупость эти артефакты, и магов, создающих их, давно надо бить по пальцам. Но вот такого совета я точно не дам.

– Ну что ж, в твоих утверждениях есть доля справедливости, но ситуация всегда может быть рассмотрена под разными углами.

Угу, мысленно согласился, все зависит от того, с какой стороны от закрытой двери туалета ты находишься. Снаружи время течет намного медленнее. Меня собираются кормить банальными вещами.

– Обвинять Храм в небрежении, – сказал с нажимом первосвященник, —я бы не рекомендовал. Только забота о здоровье и необходимость тщательной проверки новых методик или лекарств вынуждает нас внимательно подходить к изучению заявок. Ты представляешь их количество каждый год?

– Я могу осмотреть вас? – встрял в возникшую паузу, проявляя похвальный энтузиазм.

Опять же, в моем предложении отсутствует подвох, и я не прочь был иметь представление о здоровье сидящего напротив. Он не настолько стар, чтобы превратиться в такого помирающего задохлика. Неприятный признак.

– А! Ты решил, что тебя за этим позвали… Увы. Мне никто не поможет. Вот здесь, – он постучал себя по лбу, – находится опухоль. Убрать ее невозможно. И будь любезен, не строй наивных глазок. Твои радикальные операции известны. Был бы шанс, я бы не постеснялся обратитьсяк тебе, но мы привлекали для консилиума самых разных специалистов. Даже под наркотиком или при обращении к магу это верная смерть. Ничего не поделаешь. Мое время истекает. Наверное, если бы не это, я бы еще потянул, понаблюдал за тобой. Всю жизнь, – произнес он, снова хмыкнув после длинной паузы, – любил редкости. В наших кладовых их много, – я машинально кивнул, если уж скульптуры Черного Харпута в коридоре запросто стоят, представляю, что еще найдется. – Оказывается, иногда это приносит ощутимую пользу.

Он выложил на стол миниатюру. Небольшая деревянная доска. Судя по цветам и легкой патине, времен середины Первой империи. Портрет молодого человека. Вид какой-то нерадостный. Сделал глупое лицо, уж не знаю, насколько удачно вышло. На будущее не мешает потренироваться. Ох, нехорошим запахло. Понять бы, к чему эти заходы. Впервые за долгие годы реально растерялся. Не понимаю, чего ждать.

– А это? – не дождавшись реакции, достал из выдвижного ящика толстую книгу и повернул ее ко мне, предварительно раскрыв на заложенной странице. Спросил с ощутимой ехидцей. – Зеркало дать?

– Не могу отрицать наше сходство, – без особой радости заявил абсолютно очевидное, – но должен заметить, хоть данная книга мнене известна, судя по виду пергамента и манере изображения, ей лет шестьсот, не меньше.

– Почти семьсот, – любовно погладив страницу, заверил первосвященник.

– Ну, может быть, данный человек приходится мне каким-то дальним родственником? И что?

– Только не надо строить из себя идиота! – почти прошипел первосвященник, с грохотом захлопывая том.

В другом месте я бы обязательно прочел лекцию о правильном отношении к книжной мудрости вообще и столь древней в частности. Сейчас раздражать не стоило. Хотя куда уж хуже. – Не говори мне, что ты не ведаешь о Враче. Я же просил не врать!

Сейчас он бы похож на изготовившуюся к удару кобру. Еще немного, и плюнет в меня ядом.

– Я много раз страдал от излишнего любопытства, но сейчас честно вас не понимаю. Допустим, я читал кое-какие его работы, но какое отношение имеет данная картинка ко мне? А тем более – тот юноша.

– Хм, – пробурчал первосвященник задумчиво, – а ведь действительно мог не признать. Себя в зеркале тридцатилетней давности не увидишь.

– Кого?

– Как происходило воцарение Врача? – резко спросил первосвященник.

– Ну, – помявшись под пронзительным взглядом, вынужден был признать некоторую степень знакомства с процедурой, все равно об этом можно прочитать не в одной книге, хотя и не общедоступной, но отнюдь не редкой, – он умирал, труп не вскрывали, а через какое-то время проводились не известные никому, кроме жрецов, обряды, и Врач возрождался снова. Э… в юном виде, – я бубнил, лихорадочно соображая: чего он, собственно, добивается? Древних тайн от меня не дождется. – Душа якобы переселялась в новое тело. По неведомым признакам посвященные определяли нужного человека заранее. Они, э… воплощения всегда были на одно лицо…

– Дошло? – очень доброжелательно спросил первосвященник.

– Знаете, – сказал настороженно, – это очень интересный юридический казус.

Послышалось очень противное хихиканье, и от взора мага я просто замерз.

– Даже если я, а это еще доказать необходимо, – подчеркнул поспешно, – являюсь потенциальным реципиентом, в которого должна переселиться душа Врача, то последний раз он умер страшно давно, и цепочка возрождений давно оборвалась.

– А кто это может гарантировать? – спросил зажившийся на белом свете старичок очень ласковым тоном, – смерти его никто не видел.

– Как это?

– Да, да. Вопреки официальным утверждениям, Врача не удалось захватить во время войны и уничтожить, – в голосе звякнул металл. – Никто не может утверждать с полной уверенностью, что его доверенные жрецы не бродят по земле и не выполняют свой долг. Во всяком случае, очень любопытно было ознакомиться с твоей биографией и деятельностью. К примеру, чтоза человек был твой учитель, а?!!!

Ой, влип! И ведь что не говори, а чисто для спокойствия меня не убить, так засунуть в глубокий подвал требуется. Так…

– Я клянусь своими руками и памятью, – произнес, четко выговаривая каждое слово, – что Тудор никогда не обсуждал со мной Храм Врача, тамошние порядки, его лично, и не совершал никаких обрядов, э… могущих привести к замещению меня некой… э… демонической сущностью. Никто и никогда не пытался сделать из меня бога или внушить подобные мысли.

Можешь кушать – чистая правда. Я давно научился не врать прямо.

– И еще… когда он выходил на площадь, возродившись, люди заходились в экстазе, ползали и готовы были целовать ему ноги. Э… во всяком случае, так сказано в хрониках. Собственно, нечто подобное я почуял, войдя сюда. Э… божественные эманации, то бишь, истечение благости… – я запнулся, ища точное определение.

Наверняка у мага есть слова для подобных действий. Внушить почтение и заставить пускать слезы от умиления и восторга не так уж сложно. Вопрос, каково количество народа, на которое необходимо подействовать. Один-два – плевое дело. Это ж его работа. Первосвященник на такое не способен. Он, судя по всему, особым талантом не обладает. Скотина редкостная, по всем признакам, но в этом плане не имеет в запасе ничего особенного. Потому и артефакт держит под рукой.

– Ничего подобного со мной никогда не происходило. И никому я не сумел внушить почтительность. Вечно со мной торгуются или требуют немедленно излечить больного, а не то будут ужасные последствия.

– Ну вот, Мальбег, – произнес первосвященник, обратившись к магу после трехминутного молчания.

Это полностью соответствовало поведению любого чиновника. Поджаривать просителя на медленном огне ожидания приговора, добавляя перчику и добиваясь увеличения взятки. И что я ему могу предложить, хотелось бы знать? Как минимум, пусть сам скажет. Не собираюсь задавать уточняющие вопросы.

– В целом характер и поведение определены достаточно правильно. Он не врет, – старикашка машинально скосил глаза на индикатор, – при этом готов биться за свою жизнь до последнего шанса. Достаточно хитер, обладает сильной устойчивостью к магии.

– Это еще не показатель, – пробурчал недовольно маг. – Вы же знаете статистку. У многих есть потенциал. Главное, этот действительно не инициирован.

– Зато крайне любопытны интересы нашего лекаря, – глядя куда-то в район моего подбородка, заявил первосвященник. Все эти его штудии, открытия, новейшие исследования и интерес к давно забытым вещам. Я практически уверен, что он читал «Плач о прошлом»… Молчать и не врать! – взвизгнул он резко. – Ну это понятно, хочется узнать о Враче, – старик нехорошо захихикал, – хотя дело подсудное и очень плохо пахнет.

А то я не понимал, что говорю, когда рассказывал про заходящихся в экстазе верующих. Там излечивались без всяких операций. На одном самовнушении. Иначе нельзя. Полностью скрыть знания не получится. Направить мысли допрашивающего в другую сторону – легко.

– А вот «Древности провинции Серкан» намекают на некий болезненный интерес к прошлому, а?

– Врач никогда не рисовал, – твердо сказал я. – Об этом наверняка написали бы. Неуместно предъявлять мне такие претензии.

– Выбирай слова, ремесленник! – загремел маг. – Ты с кем разговариваешь!

– Он уже оправился от неожиданного удара, – пояснил первосвященник.

Потер голову, болезненно поморщился. Маг обеспокоено шевельнулся. Похоже, со вторым человеком в империи действительно очень нехорошо. Если я все правильно помню, повреждения мозга в этом месте могут вызывать неадекватную реакцию и агрессивное поведение. И с ножом способен кинуться на близкого друга. Причем без внешних причин. Предугадать действия больного невозможно. А жить он при этом может долго, изводя окружающих. Проще угостить ядом, как я по наивности первоначально оценил собственную задачу и цель приглашения. Увы, от меня он не возьмет даже никчемной вещи. Остается ждать вывода и резолюции. Действовать надо исключительно в последний момент. Лишь бы не сорвался прямо сейчас. Планы уже наверняка давно расписаны, и внезапная злость совершено не к месту.

– Сейчас наш лекарь проверит границы моего терпения.

Насколько далеко он может зайти?

– Вы поставили передо мной очень любопытную задачу, – пробормотал почтительным тоном. – Проблема в том, что выяснить, насколько я… э… могу стать… э… великим, без соответствующих сравнений не удастся. А мне не требуется власть! Я не хочу постоянно ждать удара в спину от желающих усесться на нагретый трон. Видимо, чего-то изначально не хватает для… э… спонтанного возрождения.

– Ты, видимо, решил, что я хочу сделать из тебя бога в надежде на исцеление? – опять послышалось хихиканье. Вот интересно, он всегда такой веселый, или это один из симптомов разрушения мозга? – Нет, дорогой мой. Ты мне нужен, чтобы отправиться в Яму. Я закрою ее навсегда!

Вот тут он меня убил, фигурально выражаясь. Что угодно, но такого я представить себе не мог. Натурально сошел с ума. Если тот раньше присутствовал. Видимо, на лице у меня что-то отразилось, потому что старик снизошел до объяснений.

– Империи не нужны пришельцы!

«В смысле, Храму – шансы на появление новых богов», – без особого удивления согласился с ним мысленно.

– Мы закроем вход навсегда! – воскликнул патетически, – а ты послужишь проводником.

Лицо у него неприятно исказилось, и первосвященник опять принялся тереть лоб рукой. Похоже, боли возобновились, и лучше не возражать, а то взбесится.

– Забери его, Мальбег, – сказал почти жалобно, – он перестал меня развлекать. Одна радость – этот тип действительно подходит. Ошибки нет.

При этом он шарил дрожащей рукой в столе, и я со своего места засек шприц и знакомую упаковку. Абсолютно не стесняется. То ли я уже числюсь в покойниках, то ли дошел до последней точки. Морфий, похоже, употребляет давно, в качестве болеутоляющего. Все очень серьезно,вряд ли жить противному старикашке долго. Туда ему и дорога. Нашел, тоже мне, занятие. Как бы не повернулось, а спастись будет трудновато. С другой стороны, казни определено не ожидается. Очередной поход, что меня в высшей степени устраивает. В дороге много чего может произойти, и теперь я знаю цель и средства, чтобы уклониться от излишних объятий его надсмотрщиков. Гораздо хуже было бы приземлиться в каменном мешке без выхода или пойти на костер.

«Замечательное дело – грядущая экспедиция», – подумал, поспешно вскакивая, пятясь задом к дверям и продолжая низко кланяться. Никто не знает, по какому принципу горцы крато пропускают к Яме. Кто-то исчезает бесследно, а кто-то вместе с караванами гуляет и ничего удивительного не замечает. Единственное абсолютно верно – армией в Матерь гор лучше не соваться. Были прецеденты. У небольшого отряда еще шансы имеются, полкам там не только не прокормиться, они просто не возвращаются. А со мной в компании в виде аватара – это любопытнейший вариант. Хорошая догадка, ничего не скажешь.

– Место пребывания тебе отведено в Храме, – брюзгливо сказал маг за дверью. – Он проводит, – и показал рукой на очередного типа в синем плаще с желтым диском, изображающим Солнце. Только в отличие от членов ордена, у этого еще и молния наличествовала. Маг, и достаточно серьезного уровня. Притом молодой парнишка. Не ясно, хорошо это или плохо.

– Я могу выходить?

– Зачем? – искренне удивился тысячник. – Пищу и так доставят.

– Не люблю сидеть бессмысленно. Раз уж попал в величайший Храм нашего мира, – здесь отсутствовала лесть и присутствовала чистая правда, провинциальным Храмам никогда не достигнуть такого размаха, а прежние уничтожены, – хотелось бы посетить здание собора. Да и вообще осмотреться.

– Рисуночки, —неизвестно в чем заподозрил меня он.

– Почему нет? Все слышали, мало кто видел.

– Не преувеличивай. Имеется достаточно канонических изображений святых мест.

Я посмотрел выразительно. Кто придумал продавать отпечатанные изображения в единственном разрешенном и одобренном навечно виде, пропало в глубине столетий. Теперь это превратилось в традицию. А ведь многое изменилось по сравнению с прежним.

– Прямого запрета не существует.

– Да-да, – согласился он. – Есть не рекомендованные вещи, не больше. Ну что ж, – кивнул после короткого раздумья, – ничего ужасного в просьбе не содержится. – Картон и инструменты для рисования дадут, – бросил взгляд через плечо на будущего сопровождающего. – Но вряд ли тебе позволят вынести с территории эти произведения искусства, – в голосе послышалась откровенная издевка.

– Если останутся в здешних архивах, никто не увидит.

– Так не пиши картин, – ухмыльнувшись, предложил тысячник. – Зряшнее занятие. Молись. Благословение свыше тебе непременно понадобится.

– Я могу обратиться с просьбой к первосвященнику?

– Ну, если он еще раз захочет увидеть твою замечательную персону. Ступай, лекарь, и не наглей. Ты нужен, но не настолько, чтобы исполнять глупые прихоти.

Я до поворота чувствовал спиной пристальный взгляд, очень хотелось поежиться и оглянуться. Не любят здешние начальники бедного несчастного лекаря, подозревают его в ужасных гнусностях. Будем справедливы, могли бы и кандалы надеть, и не одного охранника за мной следом пустить. Данный вариант устраивает как нельзя лучше.

– Как мне обращаться к вам, уважаемый?

– Зачем тебе знать мое имя? – глубокомысленно удивился мой очередной личный сопровождающий. Количество их за последнее время стремительно росло и начинало всерьез действовать на нервы.

– Невежливо говорить, избегая обращения.

– Ранер, – после длительного раздумья неожиданно выдал он тайну, – только правильно обращаться «брат».

– Спасибо, брат, – сказал со всей возможной искренностью, пытаясь определить, что можно вытащить из такого имени. Не обязательно предки или он сам северянин. В столице и среди жителей торговых городов таких, с неизвестно откуда идущими корнями, полным-полно. Мало информации. Надо разговорить мальчика. Понадобится или нет, потом выяснится. – Не забудь, пожалуйста, о моей просьбе и что Мальбег разрешил.

– Не называй его по имени! Он брат-тысячник!

– Виноват. Не стану.

А косым его называть можно? Ну, это я так. Вслух не посмею. Кстати, есть подходящий анекдот как раз о схожем случае:

«Как же так, наш великий маг следит за здоровьем первосвященника, а себя излечить не способен». – «Ну что ты, разве он косой? Он обратил свой проницательный взор в глубины, нам неведомые, и, возможно, даже различает потусторонний мир!»

Рассказывать такие байки, конечно, лучше подальше от объекта, которому предназначается шпилька. Не поймет юмора и разгневается. У меня не настолько длинный язык, чтобы самостоятельно напрашиваться на его укорачивание.

– Зачем тебе это? – после паузы спросил Ранер с любопытством.

Все-таки молод и не дошел до стадии моего предыдущего полусумасшедшего знакомца-мага, считающего себя выше любого человека. И это хорошо. Всегда полезно иметь возможность заболтать, попутно подобрав отмычку к его мозгам. Вряд ли будет прок, долго здесь не проторчу, однако, может и пригодиться.

– Человек – то, что останется после него. Придет и мой срок. Будут продолжать дело ученики, но это очень специфическое направление, и большинство людей никогда не узнает моего имени. А вот семь книг «Древности провинции Серкан» наверняка сохранятся во многих собраниях. Не каждый захочет, даже если сможет, отправиться на другой конец империи посмотреть на тамошние чудеса. А картинки под рукой.

Большинство на самом деле дальше места рождения и на десяток километров в течение жизни не выезжают. Немногочисленные вояки или торговцы, побывавшие в самых дальних краях, обычно не интересуются древними произведениями искусства и зданиями. Их занимают совсем иные вещи. А бронзовую или, не дай Солнце, статую из драгоценного металла, запросто расплавят и поделят, не задумываясь о наличии не только цены на вес, но и цены эстетической.

– А теперь очень многие смогут хотя бы заочно поглядеть и высказать лично мне благодарность за полученное удовольствие. Там, глядишь, найдутся и подражатели. О каждой провинциипоявятся подобные книги, объединенные общей идей сохранения если не самих памятников, не всегда это возможно, так хотя бы памяти о них. И в будущем люди смогут посмотреть на давно не существующие здания. И потом…

А вот теперь небольшой пробный шар. Требуется проверить реакцию.

– Если ты относишься к прошлому с почтением, будут и к тебе через столетия относиться с уважением.

Промолчал брат, хотя прямо напрашивался вывод о стараниях Солнца стереть память о сомнительном прошлом империи. Или не фанатик, или тупой и не сообразил, к чему подвожу, или, напротив, достаточно умный, чтобы намотать на отсутствующий ус и доложить во всей красе.

Посмотрим. Прямо ведь ничего не сказано, хотя умному достаточно. Зато до поры до времени меня трогать не имеет смысла. Кажется, им важно добровольное сотрудничество, и дела с нехорошими последствиями шить они не собираются. Меня очень устраивает подобное предложение. Я готов к совместной работе и полностью открыт.

– Меняются времена, изменяется мир, – сказал Ранер задумчиво.

Ага, не упертый фантик и достаточно умный. Это совсем не означает, что не побежит докладывать, но уже легче.

– Так лишь кажется. Человек всегда одинаков. Точнее, одинаковы его побуждения, независимо от занимаемого места.

– Очень сомневаюсь.

– Однажды нищий сидел в ожидании милостыни, – привычно вспомнил старую притчу, – никому не мешая. Мимо него промчался на бешеной скорости молодой вельможа и без всякой причины ударил старика плетью.

Нищий, почесывая болящее плечо, беззлобно сказал: «Пусть дарует тебе Солнце навечно все, о чем мечтаешь. – Подумал и добавил: И сверх того много больше ожидаемого». Поразился свидетель происшествия странным словам. Вместо вполне ожидаемых и заслуженных проклятий старик призывал божественную милость для обидчика. «Скажи мне, – обратился к нищему, – ты провидишь, что нетерпение и неумение себя вести приведут этого человека к большому бесчестию?» «О, нет, – ответил старик. – Получивший исполнение всех желаний не станет нестись, сломя голову,рискуя растоптать чужого человека. Ему не будет дела до бедных людей и уж точно не появится побуждения бить их плеткой».

Глава 7

ИСТОРИЧЕСКИЕ ФАКТЫ

Кара фем Кнаут

Она молилось долго и горячо, стоя одиноко в дальнем углу и прося Всевышнего ниспослать подсказку. Какой-нибудь знак. Нет, само поручение отнюдь не вызывало отвращения. Напротив, истинно верующая не должна испытывать сомнений, борясь с врагами божескими. Ибо есть на свете высшая воля, доступная прозревшим, услышавшим вышний глас. Ее мучила необходимость скрывать мысли и чувства, пряча правильное отношение к ним. Как далеко можно зайти на этом пути, и удастся ли очиститься в конце, выполнив высокую миссию?

Не так она собиралась служить Господу Единственному. В отказе от мира, опутывающего тело и дух множествами соблазнов и ввергающих в унизительное рабство запретных грехов, видела ближайшее, да что там – вообще все свое будущее. Ее собирались использовать высшие иерархи Храма, и хуже всего то, что приказы могли войти в противоречие друг с другом. Первосвященник и его Тень – глава женских общин – отнюдь не дополняли друг друга взаимно, а преследовали собственные интересы. Потому и возник в мятущейся душе мучительный разлад.

Мимо, отвлекая, прошел мужчина, направляясь прямо к саркофагам. Она специально не пошла в центральный собор, чтобы не видеть толпящихся и выпрашивающих милости. Мало кто знал, что именно это неказистое здание, приткнувшееся сбоку от основного строения, и есть первоначальный храм. На фоне огромной, возносящейся ввысь постройки, возведенной в честь Солнца после Войны богов, он терялся. Именно в том, новом здании, воплотились высшие инженерные и архитектурные решения, там были огромные, никем более не повторенные купола и изумительная роскошь, заставляющая говорить об участии в постройке самого бога.

Конечно же, это не так. Здание строили люди, используя материалы, привозимые со всех сторон обновленной империи и из разрушенных храмов. Роскошь отделки, красота оформления, ведь свозили сюда колонны и мозаики, редчайшие драгоценные камни, а над украшением его снаружи и внутри трудились известнейшие мастера.

Непревзойденная красота, вдохновляющая многие поколения живописцев и архитекторов, оказалась недостижимой. Слишком много было вложено сюда. Начиная от кусков облицовочного камня разных цветов с фундамента до кровли, кончая изящной резьбой и позолотой куполов. А ажурная каменная резьба опоясывала весь огромный храм.

Имена многих и многих работавших здесь сохранились. Собор воздвигли с изумительным даже для сегодняшнего дня умением. Он выдержал без серьезных последствий два сильных землетрясения и продолжал поражать своим видом. Самый высокий купол в мире, величайшее достижение рук человеческих, являющееся образцом для остальных храмов. Целый новый стиль возник из подражания этому чуду.

Вот правда показная и бьющая через край роскошь могла всерьез впечатлить только какую-нибудь деревенщину. Для нее же все выглядело иначе. Вера не нуждается в позолоте. Потому она предпочитала небольшие, притулившиеся не у парадного входа, святилища. Сюда не ходят толпы народа, а место не менее центрального помещения пронизано древними духовными эманациями. Боковые пристройки, изумительно вписанные в общий ансамбль древними гениальными архитекторами, были воздвигнуты во времена Первой империи. И не зря.В этой до сих пор хоронят монархов. При желании можно отследить династии вплоть до самых-самых первых. Правда, разнообразные катаклизмы, мятежи, смены власти, землетрясения и ограниченное количество места невольно отразились на сохранности и расположении захоронений.

Кое-кого более поздние поколения передвинули, часть правителей и вовсе свалили кучей в отдельные каменные ящики. А от особо одиозных и сомнительных не то чтобы избавились – не посмели – однако постарались загромоздить подход и максимально его затруднить. Еще построили и дополнительную линию с захоронениями первосвященников Солнца. В отличие от простых домовин из обычного камня, в которых хоронилиимператоров и их жен, жрецы непременно старались перещеголять друг друга, раздражая этой привычкой многих и попутно отвлекая внимание.

В здешний зал вообще пускали с большим трудом и далеко не каждого. Тут молились сородичи правителей и высших властей, по особо чтимым датам служили молебны для избранных, так что нечего разгуливать всяким разным. Потому и удивил странный человек,судя по всему, целенаправленно выискивающий нечто. А потом она увидела, кто торчит немного сзади, и воспряла душой. Ее услышали на Небесах и послали знак!

Поднялась с колен, направилась к старательно зарисовывающему нечто человеку. Талмат-Везунчик дернулся, явно собираясь заступить дорогу, и тут же замер – узнал. Она еле заметно кивнула в ответ на поклон. Не того полета птица, чтобы останавливаться и беседовать. Хотя, судя по состоявшемуся буквально утром разговору, залез, куда не нужно, с головой. Вряд ли хотел такого, но обратного пути теперь нет. Впрочем, Высматривающий и его немалый опыт могут быть полезны. Имеет смысл проявить любезность, не игнорируя его сейчас и в дальнейшем.

– К вашим услугам, сестра, – сказал бодро человек, моментально к ней повернувшись.

Не то услышал шаги, хоть и пыталась не шуметь, не то глаза имел на затылке. Ничего особенно с виду. Уже не молод, но ещене дряхл. На первый взгляд чуть старше среднего возраста. Лицо тоже не представляет ничего удивительного. В Карунасе на сотню – добрый десяток таких. Помесь северянина с южанином. А может, и восточное нечто добавилось. Вон разрез глаз какой. Сами очи смотрят с интересом, но в полумраке не разобрать, какой цвет. Плечи широкие, руки крепкие. Пальцы длинные, как у музыканта. Одежда добротная, но простая. Нормальный ремесленник. Пройдешь мимо и не вспомнишь.

– Я еще не давала обетов, – сказала честно. – Послушница.

Девушки, особенно из аристократических семей, выходили замуж рано, как правило, за мужчин, значительно старших по возрасту. Незамужние уходили в монастырь. Иногда сами, а часто под давлением окружающих. Бесконечно содержать сестру или дочь мало кто стремился. Выделил небольшой подарок общине, и достаточно. А монахиней стать если и не престижно, то не позорно. На благо всем молиться станет.

– Тогда у вас имеется имя.

– Кара фем Кнаут, – представилась она.

Он в ответ назвал себя, низко поклонившись.

– Известный род, – сказал очень серьезно.

Видел ее молитву. Не было в ней смирения, ни в прямой спине, ни во взгляде. Очень похоже, гордость не позволяет быть покорной даже перед богом. Одни скрещенные руки, вопреки догматам, чего стоят.

– О! Мы давно растеряли почти все богатства. Хотя наличие славных предков, безусловно, заметно облегчает жизнь. Например, я состою при госпоже Зинави и помогаю ей в исторических штудиях.

– Я читал «Слово о начале Второй империи». Очень достойный труд.

– Надеюсь, не льстишь. Я же не она, и только подбирала материалы.

– Ну что вы, сестра, – Кара отметила, что он вторично назвал ее так, и сейчас уже точно специально. Дело не в ее вводящем в заблуждение одеянии. – Там действительно очень занимательные истории рассказаны. И теперь меня не удивляют многочисленные отсылки «согласно записям и легендам рода Кнаутов». Не в здешнем дворце перерыли архивы. Уж очень… э… личное иногда проскальзывало.

– Правда?

– Извините, если не прав, но между слов присутствовал достаточно откровенный намек на происхождение той ветви Граев, что погибла в Пантене два века спустя.

– Ну да, им уже без разницы, а умный мог и догадаться.

– Это был сын Жаклин от Блора?

Хм. Сразу норовит взять быка за рога. И, между прочим, на поверхности подсказка не лежала. Действительно с мозгами.

– Ну что ты! – почти буквально повторяя реплику, желая присмотреться к реакции и получить отзыв, возразила она. – Жанель. И сразу говорю, вопреки подозрительному имени Гейл не был сыном Блора. Великий завоеватель и отец Второй империи не имел к его рождению никакого отношения.

– И все же, —моментально ответил собеседник, – в этом определено присутствовало иносказание. Так звали отца Блора.

– Это скорее знак уважения. А вот почему он признал ребенка официально, даже потомки Жаклин не ответят. С ней ни тетка, ни царь не поделились. Блор вообще был странный тип с этими многочисленными не то сыновьями, не то младшими братьями. Кровными они не являлись, и в этом никто уже тогда не сомневался. Ты в курсе, Годрасы ведь по прямой линии от Денеса происходят?

– Это было так давно…

– Ну, позже они успели смешаться с потомками не только Шарлотты и еще парочки своих якобы братьев, но и с настоящими Граями от Изабеллы через женскую линию. Так что в присутствии на троне Ошидара есть нечто от предопределенности 1##.

¶

¶

1## Подробнее об этих событиях можно узнать в предыдущих книгах цикла «Юность Воина», «Земля Воина» и «Будущее Воина». – Здесь и далее прим. автора.

¶

– Если хорошо покопаться в Красной книге, – после паузы заявил собеседник, – выяснится, что все высокие роды давно переженились, и в каждом присутствует капля крови первого император Стива. Точнее, его отца.

Интересно, это камень в чей-то огород или тут нет двусмысленности, просто подчеркнул, насколько давно минуло то время. Или подразумевал, что Кнауты ничуть не лучше кого-то другого? Тогда это наглость.

– Правда, на сегодняшних аристократов император Стив посмотрел бы с глубоким недоумением. В его представлении мы наверняка скатились к прежним временам, когда вместо единого государства вокруг бесконечные междоусобицы вельмож. И это страшно. Как бы не доиграться до образования Третьей империи.

В чем-то лекарь прав. Могучие предки вряд лиобрадовались бы своим потомкам, напоминающим прежнего императора или Марвана. Он ведь тоже из Граев, пусть мало кто в курсе происходящего. Не из воинов, из ремесленников, дальний родич. Об этих, осевших когда-то в Кнауте, а затем после воцарения династии перебравшихся на юг и нередко через браки и богатство поднявшихся, аристократы всерьез не любят вспоминать. Так или иначе, не только Блор, но и Стив своих не забывали. Пяток прежних великих торговых домов образовался благодаря полученным льготам. Уже гораздо позже породнились с воинами.

– Не похоже, что у нас появился великий полководец. Даже у Акбара с недавних пор наверняка пропало желание свергать монарха, – он слегка улыбнулся. – Но прошу извинить…

Мужчина сделал паузу, изображая душевные колебания. Но Кара не сомневалась в отсутствии смущения. Вел он себя достаточно свободно. С другой стороны, она сама начала этот разговор, и почему бы двум любителям истории не обменяться впечатлениями о прошлом? Намного спокойнее, чем трогать современных политиков.

– Хочешь спросить, почему говорю о Блоре фем Грае с малознакомым человеком в столь непочтительном тоне? О, это очень просто. Я не только состою при госпоже Зинави и, соответственно, в курсе последних новостей, но еще и моя тетка занимает должность Тени.