сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 13 страниц)
– Томас, – проговорил он после того, как вручил стакан Тейлор, – я даже не подумал спросить, что хочется вам. Прошу прощения, доро… – На слове «дорогой» он осекся и выпрямился, как от шлепка. – Вам что-нибудь принести?
И в этот момент я наконец-таки понял, что именно было не так. Он вел себя вопреки своему обычному поведению. Он не покачивал бедрами и не использовал ласковые слова. Не жестикулировал и не смахивал волосы. Он разговаривал медленно, сдерживая ритм своей речи, а руки держал вытянутыми по швам. Одним словом, впервые с тех пор, как мы познакомились – и, вполне возможно, впервые за всю свою жизнь, – он пытался вести себя, как натурал.
Инстинкт подсказывал мне, что ничего хорошего из этого не получится, но теперь, когда я определил проблему, остановить катастрофу было, кажется, уже не в моей власти.
– Спасибо, мне ничего, – сказал Томас. Потом показал на его лицо. – Что случилось?
Коул, покраснев, притронулся к своему бледному синяку.
– Я слишком быстро передвигался по кухне и, представляете, налетел на дверь в кладовую. Я надеялся, он не заметен.
Томас нахмурился, потом посмотрел на меня. В его взгляде было нечто вселяющее тревогу, и я невольно заерзал на стуле.
– Нам не пора садиться за стол? – спросил я у Коула.
– Да, но… – Он опять стиснул руки. – Джонни, ужина нет. Мне страшно жаль. Соус сгорел, а паста уже далеко не al dente. Практически каша. Не знаю, о чем только я думал. – Он резко умолк и покачал головой. Потом коснулся своими тонкими пальцами губ. – Что нам делать?
– Пойти в ресторан?
Он кивнул.
– Да. Разумеется. Можно. Почему бы и нет.
Но и это было неправильно. Начать с того, что он не был поклонником ресторанов. Они казались ему слишком шумными, обезличенными, и он – особенно, если повод был важным – всегда предпочитал ужинать дома. Не было такой вещи на свете, которую он ненавидел сильней, нежели приватные разговоры посреди ресторанного хаоса.
Я повернулся к Тейлор.
– Может, что-нибудь заказать? Тайской еды или пиццу?
Тейлор покачала головой.
– С тайской едой мы сейчас не особенно дружим, а пицца сгодится.
– Какую вам хочется?
– С ананасами, артишоками и поджаренным чесноком. – Она слегка покраснела и пожала плечом. – Никогда раньше не понимала, как можно любить такие безумные сочетания, но честное слово, я ем ананасы как не в себя. На днях съела целый за раз!
В нормальной ситуации ее просьба побудила бы Коула развернуть знамена и выступить в крестовый поход. Он бы уже названивал в службу доставки, заказывая не просто пиццу, а такую, в которой ананасов было бы больше, чем теста, а меня выгнал бы в магазин за свежими ананасами, чтобы на десерт сделать фруктовый салат. Коул, к которому я привык, не стоял бы с потерянным видом на полпути между нами и кухней.
– Сейчас закажу, – сказал я.
– Нет! – внезапно вымолвил Коул, и я завис над сиденьем. – Прости, Джонни. Ты сиди. Я все сделаю сам. – И он практически выбежал вон.
Принесли пиццу. Мы сели за стол и съели ее, запивая банками с содовой, но расслабиться ни у кого так и не вышло. Напряжение парализовывало. Я вновь и вновь думал о том, как же нам не хватает успокаивающего присутствия папы. Коул просил прощения редко, но сегодня он через слово говорил «извините», а в основном просто молчал. Заговаривая, он каждый раз смотрел на меня – будто выпрашивая мое одобрение. Томас делал попытки направить разговор в непринужденное русло, но все наши ответы выходили неестественными и напряженными. И все это время Тейлор не сводила с нас глаз. Я видел, как ей с каждой секундой становится все неуютнее.
Об усыновлении или о ребенке никто даже не заикнулся. Что было нелепо, ведь именно по этой причине мы и собрались вчетвером, однако тема казалась запретной. После ужина, твердил себе я. После ужина мы сядем в гостиной, Коул возьмет себя в руки, и все утрясется.
Однако случиться этому было не суждено. Как только ужин закончился, Тейлор встала и, обращаясь к Томасу, тихо сказала:
– Я готова ехать домой.
После двух часов кошмарной неловкости эти четыре слова пробились сквозь транс, в котором пребывал Коул.
– Милая, нет. Пожалуйста, не уходи. Может, я состряпаю что-нибудь на десерт, и мы…
– Спасибо, – сказала она. – Но не стоит. Мне рано вставать на работу, так что я лучше пойду.
Он кивнул, еле заметно, но через этот крошечный жест я ощутил, как тяжело его горе. Я проводил их до выхода. Закрыл за их спинами дверь. Потом прислонился к ней лбом и попробовал подготовиться. Сосчитал мысленно до десяти и, повернувшись, потянулся к нему.
– Не надо! – сказал он и выставил руку, останавливая меня.
То был момент из нашего прошлого, флешбек из времен, когда он чаще отталкивал меня, чем подпускал. Мне стало непередаваемо больно.
– Коул…
– Нет. – Его голос сорвался, и он отступил назад. Потом коснулся пальцами губ, но я успел заметить, что у него дрожит подбородок. – Не сейчас, Джонни. Пожалуйста.
– Скажи, что тебе нужно.
– Побыть одному.
Я был не согласен. Позволить обнять себя – вот, что ему было нужно. Дать волю печали, выговориться и выплакаться у меня на плече, но я знал, что ничего подобного он никогда себе не позволит. Даже сейчас. Даже после всего, через что мы прошли, он не мог разрешить мне увидеть себя в таком состоянии. Это разбивало мне сердце, но давить на него было бессмысленно. Он разозлится – вот и все, чего я добьюсь. Откинет волосы с глаз и скажет что-нибудь обидное, резкое. Просто ради того, чтобы меня отпугнуть.
И я отпустил его.
Я стоял посреди холла и смотрел, как мой любимый мужчина уходит по коридору к нам в спальню. Как за ним закрывается дверь. И как я остаюсь скорбеть в одиночестве.
Глава 7
30 декабря
От Коула Джареду
Это слишком ужасно, чтобы рассказывать. Скажу только одно: я никогда не испытывал к себе такой сильной ненависти, какую испытываю сейчас.
***
Я налил себе выпить и занялся беспорядком, оставшимся после убитого ужина. У меня по сей день сохранилась привычка перемывать посуду после того, как Коул готовил, но с такой тяжестью на душе я делал это нечасто. Я стер в тишине брызги соуса, который мы не попробовали, и выбросил раскисшую пасту в мусорное ведро. Я не знал, сколько времени наедине с собой ему нужно, но в итоге на кухне вновь стало чисто, мой бокал опустел, и я пошел в спальню.
Он лежал с выключенным светом в постели, повернувшись к двери спиной. Однако не спал. Он был чересчур неподвижен и напряжен. Я разделся и забрался в кровать. Понаблюдал за его спиной в ожидании знака и, когда ничего не увидел, придвинулся ближе.
– Нет, – сказал он.
Я обнял его и крепко прижал к себе.
– Да. – Я поцеловал бабочку на его шее. Потом скользнул рукой вниз по его животу и накрыл его пах.
– Я не могу заниматься сексом. Только не после того, что случилось.
– Но в такие моменты тебе это нужно больше всего.
– Ты так думаешь?
Лаская его, я снова поцеловал его в шею.
– Знаю. Твои мысли сейчас ходят по кругу, пока ты пытаешься понять, что было не так.
– Естественно. Как же иначе?
– Пора это остановить.
Он раздраженно вздохнул, но отчасти его раздражение было вызвано тем, что мои действия уже оказывали эффект. Пока ему хотелось лежать и всю ночь себя ненавидеть, его тело уже начало отвечать на мои ласки, а член под моей ладонью напрягся и вырос. Даже его дыхание изменилось, а голос, хотя он все еще был напряжен, стал хриплым от страсти.
– Я ужасный человек, – сказал он.
– Почему?
– Меня так просто отвлечь.
Я усмехнулся ему в шею.
– По-моему, это всего лишь значит, что ты мужчина.
– Джонни, я не уверен, смогу ли.
Я не спорил с ним. Во всяком случае, не словами. Но мои руки остались в движении. Не лаская его. Скорее уговаривая легчайшими прикосновениями кончиков пальцев, пока он, уже полностью возбужденный, не стал задыхаться. Я приласкал его живот, подразнил соски, потом отправил пальцы играть к его гладкому паху.
Когда он немного расслабился, я мягко перевернул его на живот и лег сверху. Поцеловал – в шею и между лопаток. Потом размял напряженные мышцы плеч и спины и, непрерывно целуя его, начал спускаться вниз, где, задержавшись на красивом изгибе его поясницы, закружил по его ягодицам, шепча его коже тихие, любящие слова.
И вскоре почувствовал, как его медленно отпускает.
Снова перевернув его на спину, я двинулся вверх. Сначала поцеловал гладко выбритую кожу его лобка, затем носом провел по бархатисто-теплому животу. Я вкушал его шею и осыпал поцелуями щеки до тех пор, пока он не обнял меня.
– Джонатан, – прошептал он и потянул меня вниз.
Даже сейчас поцелуи воспринимались, как самый интимный наш акт. Даже в моменты, когда мой член был глубоко в его теле, меня пробирал сладостный трепет от разрешения подразнить языком его прекрасный чувственный рот. Ощущая, как раздвигаются его губы, и понимая, что он приглашает мой язык внутрь – пусть всего на чуть-чуть, – я содрогался, будто от боли.
Я нежно поцеловал его. Я еще чувствовал его стыд и печаль, его злость на себя. Сейчас она немного угасла, но все же осталась на месте, совсем рядом с поверхностью. Я не хотел ее успокаивать. Я хотел полностью вытянуть ее, точно яд, дать ему возможность исторгнуть ее из себя.
– Я так сильно люблю тебя, Джон.
– Я тебя тоже.
Он был уже близок – необязательно к кульминации, но к состоянию, где он наконец-то разрешил бы себе закончить терзаться и начать наслаждаться тем, что мы делали, по-настоящему, не просто совершая движения, а испытывая истинную потребность в высвобождении, которое я предлагал. Я начал спускаться вниз. Целуя его, прорываясь сквозь его стены, пока не склонился над его пахом. Я вдохнул сладкий, мускусный аромат его плоти. Проник ладонями под ягодицы и крепко их сжал, потом коснулся губами уздечки и, ощутив соленую влагу, принялся мягко пощипывать его и дразнить. Я ждал, когда он начнет, тихо постанывая, двигаться вместе со мной. Когда погрузится своими тонкими пальцами в мои волосы и потянет за них.
И когда это наконец-то случилось, я впустил его внутрь. И дал вонзиться до самого горла.
От его сдержанности не осталось следа. Он вскрикивал – удовлетворенно и хрипло, – а я, толкаясь эрекцией в простыни, впервые жалел, что они шелковые, а не из обычного хлопка, который обеспечил бы настоящее трение. Коул, держа меня за голову, снова и снова вторгался в мой рот. Его крики звучали все громче, движения становились все настойчивей и быстрей. Именно этого я и хотел – чтобы он выплеснул всю накопившуюся энергию. Я начал просовывать ладонь под себя, чтобы дать себе хоть какое-то облегчение.
Тут он внезапно остановился. Но не отпустил меня, а потянул за руки вверх, словно пытаясь залезть на меня – только снизу.
– Ляг наоборот! – нетерпеливо выдохнул он.
Таким мы занимались нечасто, но я с готовностью подчинился и, подставив ему свои бедра, снова заглотил его на всю длину целиком. Его пальцы впились в мои ляжки. Я еле сдержался, чтобы не затолкаться в него слишком быстро и сильно, когда ощутил своим изнывающим членом тепло его губ. Я растворился в его вкусе и запахе, в мягкости кожи, в низких стонах, которые он издавал, и в ощущении его стройного тела. В соленом привкусе его смазки на языке. И в непередаваемом наслаждении, которое я получал, пока он самозабвенно отсасывал мне. Я стремился вытянуть из него всю злость и беспомощность, а он с тем же рвением заменял их на то, что мог вытянуть из меня, – на силу или терпение. На уверенность или любовь. А может на что-то совершенно иное. На что – не имело значения. Важно было лишь то, что я пробился за его стены. Мы снова стали одним существом, и у нас было одно дыхание, один вздох, один стон на двоих
– Вот видишь, – сказал я, когда все закончилось. – Тебе стало лучше, разве не так?
Он обмяк на мне и склонил голову мне на плечо. Его напряжение спало. Удовлетворенное тело было податливым, тяжелым и теплым.
– Ненавижу, когда ты прав.
Я рассмеялся.
– Я знаю. И не за что.
Я завернул его в свои объятья, и он мирно, удовлетворенно вздохнул. Опустив голову, я дышал слабым ароматом клубники и обнимал его, пока он не заснул.
Что бы ни пошло сегодня не так, я был твердо настроен это исправить.
***
На следующий день я позвонил Томасу. И, когда он со мной поздоровался, не был удивлен, услышав в его голосе осторожность.
– Она должна дать нам второй шанс.
– Я работаю в этом направлении, Джон, но ничего обещать не могу.
– Вы же сказали, что на бумаге мы ей понравились!
– Ну, да…
– Но не лично.
Это было скорей утверждение, чем вопрос, и Томас вздохнул.
– Вы оказались не такими, как она ожидала.
– Я и сам от нас такого не ожидал. Прошу вас.
– Джон, я делаю все, что в моих силах.
– Я могу позвонить ей?
– Исключено. Даже не обсуждается.
– Ладно. Я понимаю. Но может, она сама мне позвонит?
– Я спрошу.
– Все из-за ужина, да? Потому что с нами не было папы?
Он снова вздохнул.
– Дословно она сказала мне вот что: «Мне кажется, Коул боится Джона».
У меня вырвался непроизвольный смешок.
– Да вы шутите.
– Нет. Она заподозрила, что вы тиранизируете его.
– Разве я что-то подобное делал?
– Он без конца извинялся и во всем вам уступал. Я, конечно, не настолько хорошо с вами знаком, но я ни разу не видел, чтобы он вел себя так.
– Как и я!
– И потом еще этот синяк…
– Это вышло случайно!
– Так говорят все подвергающиеся побоям супруги.
– Но… Что? Нет! Томас, вы же не думаете…
– То, что я думаю, и близко не имеет такого значения как то, что думает Тейлор. А она увидела субтильного, несколько женственного мужчину – только не обижайтесь…
– Ну что вы.
– …у которого был синяк и который постоянно извинялся перед своим более крупным, более мужественным партнером.
– Боже мой! – Я не знал, смеяться мне или плакать. В семейном насилии было мало смешного, но ее оценка наших с ним отношений не имела вообще никакой связи с действительностью. – Как же она неправа.
– Я сообщу ей, что вы просите предоставить вам еще один шанс. И дам ей ваш номер. Это все, что я могу сделать.
***
Два дня от Томаса ничего не было слышно, и все два дня Коул суетился по дому, размахивая напускной жизнерадостностью, точно каким-то щитом. Потом из Европы вернулся отец. Дождавшись, пока Коул отлучится на кухню, я шепотом пересказал мнение Тейлор о наших с ним отношениях. Отец чуть не поперхнулся вином.
– Ты бы в жизни не поднял на него руку!
– А если бы поднял, то даже не сомневайся: он бы не стал сидеть тут и ждать, когда оно повторится.
– Может, с ней поговорить мне? Может, она…
– Нет. Это не вариант. Или Томас ее убедит, или нет.
На третий день я решил, что все кончено. И уже собрался набрать Томаса, чтобы он это подтвердил, но тут у меня зазвонил телефон.
– Алло?
– Джонатан? Это Тейлор. Томас сказал, вы хотели поговорить.
– Да! – Я сидел у себя в кабинете, который раньше был третьей спальней. Я встал и, выглянув в коридор, попытался определить, где находится Коул. В пределах видимости его не было, и я понадеялся, что в пределах слышимости его тоже нет. – Огромное вам спасибо, что позвонили!
– Поблагодарите свою знакомую Джулию. Это она уговорила меня.
Я сделал мысленную пометку при следующей встрече расцеловать свою бывшую соседку.
– Коул очень переживает из-за того, что случилось в тот вечер…
– Он был ни в чем не виноват!
Меня позабавило то, как Тейлор ринулась его защищать, но потом я вспомнил, что она считает меня домашним тираном.
– Я знаю. Я и не говорю, что он виноват. Или что виноват кто-то еще. Просто мы… – Я запнулся. В голове я репетировал наш разговор тысячу раз. Как я мог не знать, что сказать? – Сколько встреч с потенциальными родителями у вас было до нас?
Она замешкалась – хотя, может, просто подсчитывала в уме.
– Девять.
– Ну, а у нас вы были первой. – Я сделал паузу, чтобы она впитала эти слова. – Мы нервничали. Коул так переживал, как бы все не испортить – мы оба переживали, – что в итоге мы с ним перестарались.
Она помолчала, потом ответила:
– Это я понимаю. Но меня беспокоит то, что он, похоже, боится вас.
– Не меня, – сказал я. – А вас. Он так сильно хочет ребенка. Он боялся вам не понравиться. То, что вы видели… Это были не мы. Я знаю, говорят, что первое впечатление самое верное, но пожалуйста, я умоляю вас, дайте нам второй шанс. Позвольте показать, какие мы на самом деле.
Тейлор вздохнула, но я откуда-то знал, что она тоже заулыбалась.
– Хорошо. Думаю, вы с Джулией меня убедили. Когда вам хотелось бы встретиться?
Итак, я заполучил ее. Теперь мне нужен был план.
***
Расписание Томаса оказалось забитым, но Тейлор согласилась встретиться с нами и без него. Сложность заключалась в том, что она была без машины. Потребовалось сделать несколько звонков ей и отцу, но в конце концов я все устроил.
Я нашел Коула в пустой спальне в конце коридора – сидящим на подоконнике и безучастно смотрящим в окно. Когда я зашел, он даже не повернулся.
– У нас есть планы на завтрашний вечер? – спросил его я.
