Текст книги "Черная Жемчужина (СИ)"
Автор книги: Марго Арнелл
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 19 страниц)
– Убирайтесь! – В красных от слез глазах старейшины плескался целый океан ненависти.
И неважно, что они спасли десятки людей от гибели или участи кормить своей кровью ненасытного духа. Для Веана они навеки останутся врагами. Теми, кто убил его дочь.
Даже вырвавшийся из тела Наяны поток голубого света не сумел убедить старейшину в том, что его дочерью притворялся азема. Что настоящая Наяна, захлебнувшись в водах озера, умерла в тот страшный день, когда он поверил в ее чудесное спасение.
Любовь ослепляет.
Им ничего не оставалось делать, как просто уйти. У дверей дома собралась небольшая толпа, привлеченная жуткими криками. Они провожали паладина, колдунью и ворожея недоуменными взглядами.
– Что вы будете делать? – устало спросила Кэйла Эрцволя, когда дом старейшины остался позади.
Ворожей пожал плечами.
– Подожду, пока Веан успокоится, попытаюсь все ему объяснить. Не послушает – так соберу вещи да пойду путешествовать по миру. Услуги ворожея пригодятся везде. Давно об этом мечтал, но все с духом не мог собраться. Так, может, это знак?
– Может, еще увидимся, – помолчав, сказала Кэйла.
– Удачи, колдунья. И тебе, защитник.
Джеральд серьезно кивнул. Ворожей, ссутулившись, побрел в сторону дома. Проводив его взглядом, Кэйла взобралась на коня. Они неторопливо направились прочь от Светлицы, где их так хорошо встретили и откуда с такой легкостью прогнали.
Глава пятнадцатая. Призраки прошлого
Кэйла открыла глаза. Она помнила, какой засыпала там, на привале – разбитой, совершенно обессиленной. Все тело ныло от чрезмерной манипуляции силой и «отката» после чар крови. Однако проснулась она отдохнувшей и полной сил. Откинула одеяло и выбралась из нагретой постели на прохладный воздух. Зябко ежась, прикрыла окно – ветер раздувал штору как парус невидимого корабля.
Кэйла вдруг поняла, что означало то неуловимое чувство, которое преследовало ее вот уже несколько дней. Что-то изменилось. И дело не в колдовской силе, которая просыпалась в ней, нарастала, как волна, грозящая смести все на своем пути, а в ней самой.
Там, в мире-сновидении, Кэйла приходила на помощь людям, спасала чужие жизни, рисковала собой, чтобы помочь другим. Кем она была здесь? Девушкой, у которой умерла мама. Девушкой, которая еще год назад пряталась на страницах книг, потому что настоящая жизнь ей была не интересна, а теперь – раз за разом оставляла Креарк, чтобы отправиться в пустынные, дикие земли. То ли в поисках настоящего сокровища, то ли в поисках самой себя.
Но чего она по-настоящему достигла? Что полезного принесла в этот мир?
Ничего.
Но как это исправить? Что она могла сделать, чтобы изменить не только свою жизнь, но и чужие жизни, как это делала Денизе – ее второе «я»? Да, здесь у Кэйлы не было силы. Да, в этом мире не существовало чудовищ и духов… или же они скрывались от людей. Однако было другое – то, что куда страшней. Голод, нищета, насилие… безразличие.
Все это она прекрасно знала и раньше, так почему же не предпринимала ни единой попытки, чтобы хоть что-то изменить? Наверное, как и многие, думала, что в одиночку ничего исправить не сумеет. Или думала, что это невозможно – в ее-то возрасте. Но правда в том, что в свои семнадцать Денизе вовсю изучала колдовскую науку, а Джеральд или уже был паладином или усиленно готовился к этой роли.
Первый шаг на пути к переменам многим показался бы смехотворным и глупым, но он был ей необходим.
Кэйла пешком добралась до круглосуточного супермаркета. Оставив в руках сонного кассира несколько купюр, вернулась домой. Заперлась в ванной на час – поднявшаяся спозаранку Дарлин подергала ручку и, убедившись, что открывать Кэйла не собирается, отправилась восвояси. Ванных в доме было целых две, потому донимать ее вопросами, когда она наконец выйдет, сестра не стала.
Когда Кэйла спустилась на кухню, Дарлин орудовала ножом – напевая под нос незамысловатую мелодию, резала овощи для салата. Увидев Кэйлу, чуть не заехала ножом по пальцу. Замерла и медленно выпрямилась.
– Ого, – выдохнула она.
– Нравится?
– Ты… другая.
Дыхание перехватило, стоило вспомнить голос, что произнес похожие слова: «Ты стала другой». Джеральд… Даже в этом мире его образ преследовал Кэйлу.
Она провела рукой по волосам, ставшим иссиня-черными, и взялась помогать сестре. За завтраком царило напряженное молчание. Дарлин то и дело бросала на нее косые взгляды, в глазах так и читалось: «Что это на тебя нашло?». И даже если бы Кэйла решила все объяснить, чего она делать не собиралась, Дарлин все равно бы не поняла.
– Ты ведь не думаешь начать подводить глаза черным и наряжаться во все черное? – осторожно поинтересовалась сестра.
Кэйла рассмеялась.
– Не собираюсь. Готесса из меня так себе.
– Это хорошо, – как-то неуверенно сказала Дарлин.
Кэйла так и видела, как сестра говорит своим друзьям: «От этой дикарки всего можно ожидать». Она прекрасно знала, какой те ее считали – нелюдимой и странноватой девушкой, которая после смерти мамы еще больше замкнулась в себе, променяв жизнь в большом городе на путь вечной скиталицы. Вот только Кэйле давно уже все равно, что думали и говорили о ней другие. К косым взглядам привыкаешь, как и к шепоткам за спиной.
Как только Дарлин умчалась разучивать номер (ее танцевальная группа сейчас вовсю готовилась к выступлению на летнем фестивале), Кэйла устроилась с ноутбуком на кровати. Довольно скоро она нашла сайт клуба волонтеров, которые проводили благотворительные поездки в детские дома и центры помощи детям. Едва попадая по клавишам – все никак не могла унять нервную дрожь в руках, – подала заявку. И когда закрыла крышку ноутбука, вздохнула с улыбкой. И пониманием, что все сделала правильно.
Это только начало. Один крохотный, но важный шаг.
Кэйла едва дождалась вечера. Ее неудержимо тянуло в мир-сновидение, и дело было не только в грядущей встрече с Джеральдом. Сила белой колдуньи просыпалась в ней, и это чувство пьянило.
Пробуждение, правда, вышло не из приятных. Кости ломило, словно от жуткой простуды. Когда Кэйла резко поднялась, потемнело в глазах. Счастье, что с ней была сумка с колдовскими атрибутами. Она неуклюже приготовила свежее зелье исцеления, наверняка наделав целую кучу ошибок, однако от нескольких глотков и впрямь стало немного легче.
Джеральд долго наблюдал за ее мучениями и в конце концов не выдержал:
– Я же говорил, что фривольное обращение с магией крови чревато последствиями.
– Но мы же поймали азему!
Паладин неодобрительно покачал головой.
– Просто пообещай, что впредь будешь осторожнее.
Он искренне заботился о ней, и все же… Тот момент, когда Кэйла находилась в его объятиях, был особенным… Для нее – но не для него. Как бы она ни хотела, между ними ничего не изменилось, и это сбивало с толку. Во время путешествия Кэйла не раз ловила на себе его взгляд. А порой видела в нем что-то такое… нечто большее, чем обычная заинтересованность. Глубже, сильнее. Но что, если ей это только казалось? Ведь Джеральд не предпринимал никаких попыток сблизиться с ней.
Привал закончился, пора было отправляться в обратный путь до Венге. Джеральд помог Кэйле забраться на Сумрака, верного коня Денизе. Случайно скользнул рукой по обнаженному плечу, и кожа в этом месте запылала.
Сумрак и Леди бодрой рысью неслись вперед, и их бока почти соприкасались.
– Джеральд…
– Да? – Он чуть обернулся к ней.
– Я пытаюсь понять… Ты уже несколько лет находишься рядом со мной, сопровождаешь меня, куда бы я ни отправилась.
Джеральд чуть озадаченно нахмурился, явно не понимая, куда она клонит.
– Неужели ты не хотел бы пойти своей дорогой? Следовать своим собственным путем? – тщательно подбирая слова, спросила Кэйла.
– Ты хочешь, чтобы я оставил тебя?
Его голос был спокоен, но под слоем сдержанности она чувствовала обжигающий лед.
– Боже, нет, как ты мог такое подумать? – воскликнула Кэйла. – Я лишь хотела сказать… Ты посвятил всю свою жизнь тому, чтобы защищать меня. Но неужели ты никогда не мечтал об обычной жизни? Не хотел, чтобы тебя кто-то ждал дома?
– Моя судьба – бесконечная дорога, – глухо произнес Джеральд.
Взгляд его, подернутый задумчивой дымкой, был устремлен куда-то вдаль.
– Но…
– То, о чем ты говоришь – невозможно. Однажды я дал клятву – до конца своей жизни защищать дочерей Амерей. Я выбрал свой путь, когда стал паладином.
Кэйла удивленно вскинула брови.
– Выходит, все паладины обязаны защищать колдуний?
– Белых колдуний, – уточнил Джеральд. – Тех, по чьим венам течет сила Несущей Свет.
Значит, паладин – это не прозвище или вычурный титул. Паладин – это судьба, которую избрал боевой маг.
– И сколько лет ты уже сопровождаешь меня?
Он сначала нахмурился, но, вероятно, вспомнив об ее провалах в памяти, задумался.
– Шесть лет. Мне было четырнадцать, когда я присягнул тебе на верность.
– Четырнадцать? – ахнула Кэйла.
Джеральд как-то странно на нее взглянул.
– В этом возрасте, после долгих лет тренировок, паладины начинают следовать своему предназначению – служить белым колдуньям.
Кэйла покачала головой.
– Поэтому тебя называют Белым Паладином?
Джеральд усмехнулся. Странно, но эта усмешка его… взрослила. Кэйла вспоминала знакомых искателей реликтов его возраста, и поражалась, насколько Джеральд был на них не похож. Уравновешенный, уверенный в себе и всегда такой серьезный. Владеющий и магией, и мечом…
– Так нас называют. Паладин – это профессия, жизненный путь и выбор, а слова «Белый Паладин» заменяют нам имя. Имена, которыми нарекли нас наши матери, мы говорим только колдуньям, которых защищаем. Да и то не всегда.
– Но почему? – поразилась Кэйла.
Леди перешла на медленную рысцу. Джеральд взглянул на Кэйлу в упор, кивнул на кинжал в ее ножнах.
– А тебе бы пришло в голову дать имя своему клинку? Даже сделай ты это, стала сообщать бы его посторонним?
– Это несправедливо, – хрипло сказала Кэйла. – Ты – не оружие, не бездушный предмет.
– У меня есть душа, но я – твое орудие, – не согласился Джеральд. – Я – твой щит и твой меч. У паладинов не может быть своей собственной судьбы, она неразрывно связана с судьбой белой колдуньи, которой мы присягаем на верность.
– Значит, у тебя не может быть и семьи?
– Да. И семьи. – Помолчав, он сказал: – Странно… Тебя никогда прежде это не беспокоило.
Кэйла ответила почти правдиво, откликнувшись эхом на его давние слова:
– Наверное, я стала другой.
Какое-то время она молчала, покусывая губы, но сдержать порыв не смогла. Тихо окликнула:
– Джеральд?
– М-м-м?
– Для меня ты – нечто большее, чем просто орудие. Ты – мой защитник и… друг.
Кэйла не сразу решилась взглянуть Джеральду в глаза, но его молчание слишком тяготило. Решившись, увидела то странное, что не сразу смогла расшифровать. Изумление. Благодарность. И, кажется, грусть. Но отчего?
Остаток пути прошел в молчании. Джеральд был слишком погружен в себя, а Кэйла никак не могла придумать тему, способную его отвлечь. Наконец они добрались до Венге. Кэйла вздохнула с облегчением, оставшись в тишине и уютном одиночестве дома Денизе.
Рассказ Джеральда ее ужаснул. Однако если она верно поняла законы этого странного мира, паладину не запрещалось быть влюбленным в колдунью, которую он оберегал. Быть ей кем-то большим, чем просто защитником. Так отчего Джеральд вел себя так странно? Почему держался на расстоянии? Он будто провел между ними черту, и делал все возможное, чтобы ее не переступить – как бы этого ни хотелось.
Или все это она придумала сама?
Кэйлу вдруг озарило. Что, если причина отчуждения Джеральда крылась в прошлом Денизе? Она ведь понятия не имела, кем они были друг для друга – до того, как, благодаря магии черной жемчужины, ее душа завладела телом колдуньи.
Едва эта мысль пришла ей в голову, Кэйла поняла, что не успокоится, пока ее не проверит.
К уже знакомым ингредиентам – вынутой из ченче и мелко нарезанной росянки, сушеной солнечной травы, родниковой воде и рунному камню, – она добавила щепотку праха аземы, который забрала с собой из Светлицы. В тот миг, когда белое пламя превратило останки в прах, в ее памяти всплыли строки из дневника Денизе:
«Прах любого духа – невероятно мощное магическое средство. Темные колдуны используют его для совершения обрядов, белые же используют для зелий в качестве ингредиента, обладающего поистине уникальными свойствами.
Пока тебе лучше следовать моим заметкам, но, рано или поздно, настанет час, когда твои познания в колдовстве станут достаточными для того, чтобы ты смогла экспериментировать с составами зелий, создавая свои собственные».
Кэйла не была уверена в том, что время пришло, но и ждать не желала. Она хотела заглянуть в воспоминания Денизе, хотела понять (если это вообще возможно), кем был для нее Джеральд… До того, как Кэйла заняла ее место.
И вновь этот хорошо знакомый зуд – жажда узнать нечто новое, сокрытое.
Наконец зелье было готово. Прах аземы придал ему голубоватое свечение и аромат воздуха после грозы. Кэйла взяла в руки флакон и решительно поднесла к губам. Она осознавала, какой это риск – ей, не обладающей целительской способностью, пробовать новое неизвестное зелье. Однако желание разобраться во всем перевешивало. В конце концов, слияние сразу двух видов звериной крови со своей она пережила. А значит, и с последствиями собственноручно приготовленного зелья уж как-нибудь справится.
Терпкая, отдающая травами жидкость потекла по горлу. Кэйла не стала дожидаться, пока эликсир остынет, и пила его горячим, но прах неупокоенного, как называла духов Денизе, отозвался в желудке могильным холодом. В ту же секунду ее скрутили жестокие спазмы. Застонав, Кэйла осела на пол.
Она держалась за живот и тяжело дышала через рот, пережидая, пока боль утихнет. А когда открыла глаза, поняла, что тело ей больше не принадлежит. Она находилась все в том же доме, блуждала по нему, но себя не контролировала. Кэйла не просто вызвала видение прошлого Денизе – она оказалась в нем.
У окна стоял импозантный молодой мужчина с темными волосами. Шрам на его щеке ничуть не портил привлекательное лицо, а даже добавлял ему некоего шарма. Денизе подошла к нему и обвила его талию руками. Прильнула к широкой спине и уткнулась носом в шею. Волна нежности и любви на грани одержимости накрыла Кэйлу с головой. Незнакомец рассмеялся и взял хрупкие ладони Денизе в свои. Они стояли у окна, глядя на закат. Молчали – слова им были не нужны.
Кэйла чувствовала, что может вызвать и другие видения, но никак не могла сосредоточиться. Их любовь друг к другу была столь сильной, столь безграничной… Ей никогда не приходилось испытывать подобного. Она купалась в этих волнах, не желая отпускать видение. Не желая отказываться от чувств, подобных которым не испытывала раньше. Цеплялась за эфемерную нить, что связывала ее с колдуньей, отчаянно пытаясь удержать, однако та неумолимо выскальзывала из пальцев.
Видение растаяло, но на смену ему пришло другое – зыбкое, тусклое, так непохожее на яркую картину двоих застывших у окна влюбленных. Казалось, Денизе отчаянно желала забыть, избавиться от этого воспоминания. И эмоции были совсем иными, окрашенными в темные тона. Боль утраты, боль расколотого на части сердца, злость на судьбу, на богов, на весь мир.
В этом воспоминании Черная Жемчужина находилась в своей спальне. Кэйла знала, что рядом не было темноволосого незнакомца, пускай и не могла повернуть голову – она просто не чувствовала его. В руках колдунья держала золотой перстень. Смотрела на него, окаменевшая, словно статуя.
Что-то скользнуло по ее – их – щеке. Скатилось вниз, и искусанные губы защипало. Денизе беззвучно плакала, и в каждой ее слезинке было столько горечи и боли, что сердце Кэйлы тревожно сжалось. Видение подернулось рябью – слишком много темных эмоций. С каждым мгновением становилось все труднее его удержать. В конце концов, она его отпустила.
Придя в себя, Кэйла обнаружила, что лежит, прижимаясь горящей щекой к холодному полу. Поднялась, держась за виски, которые сжимал невидимый раскаленный обруч. Стеная и охая, добралась до комода, на котором стояла резная деревянная шкатулочка с многочисленными украшениями Денизе.
В глаза сразу бросился тяжелый золотой перстень. Кэйла бережно взяла его в руки, села посредине комнаты, скрестив ноги и положив перед собой дневник колдуньи. Очертила круг из пепла и соли возле лежащего на полу перстня. В центре круга поставила свечу, зажгла фитилек. Протянула руки к окну ладонями вверх, чтобы поймать робкие солнечные лучи, и прошептала:
– Амерей, направь меня. Укажи мне путь к хозяину перстня.
Венчающее свечу пламя задрожало, а затем медленно трансформировалось в длинную огненную ниточку следа, ведущего куда-то за пределы дома Денизе. Кэйла поднялась и последовала за ней – мимо домов, мимо блуждающих прохожих, мимо знакомой чащи. Она догадывалась, куда приведет ее огненный след, но должна была убедиться. И, приблизившись к кладбищенским воротам, почувствовала лишь горечь – но не удивление. Путь ее окончился возле могильной плиты. «Эстебан Ретар» – значилось на ней.
Кэйла провела рукой по камню, и его холод передался и ей. Огненная нить оборвалась, и каким-то внутренним зрением она увидела, как свеча в доме Денизе погасла. Логичное завершение обряда, но в этом ей почудился некий символизм – словно свечой была жизнь возлюбленного колдуньи.
Еще долго она сидела у могилы Эстебана, отдавая дань памяти им обоим. Кэйла верила, что там, куда ушла Денизе, она воссоединилась со своим любимым. Верила, что больше она не одна.
Часть третья. Осколки Старого мира. Глава шестнадцатая. Архив
День ото дня Кэйла чувствовала себя все увереннее в роли колдуньи. Люди приходили в дом Денизе и с самого Венге, и с его окрестностей – за целебными зельями, мазями, притирками, за несложными чарами. Дневник Денизе был для Кэйлы лучшим помощником и ориентиром.
И можно было остановиться на этом, но она не забывала ни на миг, что жизнь ее отныне расколота на две половины. Порой Кэйла ловила себя на мысли, что не знает, какая из двух реальностей – ее реальность, какой из двух миров – ее мир. Прошлое и настоящее слились… но только в одной из осколков ее жизни она на самом деле могла что-то изменить. Отсюда это укоренившееся ощущение, что делает она недостаточно.
Кэйла ехала по городу на своем внедорожнике, скользя взглядом по заполненным людьми улицам, по жилым высоткам и торговым центрам, а перед ее глазами вставала совсем иная, уже немного позабытая, поблекшая картина. Скверна, расползающаяся по окружающему пространству и уродующая яркую весеннюю зелень своей чернотой. Неужели Кэйла и впрямь волею судьбы коснулась тайны, которая волновала миллионы людей по всему миру? Лицом к лицу столкнулась с загадкой, что стало с прежним миром… и каким он был?
В мире Денизе вряд ли существовали огромные центры, изучающие историю ее мира, его прошлое и настоящее. Чего не скажешь о мире Кэйлы. Архив… Если где и искать ответы на самые странные и сложные из вопросов, так это там.
Архив Креарка представлял собой четырехэтажное прямоугольное здание, изнутри очень сильно напоминающее библиотеку. Ощущение, однако, обманчивое. У рядовых горожан был доступ не ко всем секциям «библиотеки». А за стенами из книг прятались комнаты с реликтами и даже реликвиями, которые изучали исследователи.
Кэйла бесконечно долго бродила среди стеллажей, скользя кончиками пальцев по корешкам книг и не зная, на какой остановиться. Потом впала в другую крайность: набрала сразу дюжину книг, слабо представляя, какая именно сможет ей пригодиться. Беда в том, что полки Архива ломились от научных работ, посвященных Старому миру. Чтобы перечитать их все, не хватит и целой жизни.
Не хватит, пожалуй, даже двух, что имелись в ее распоряжении.
В чем сходилось большинство историков и исследователей, так это в том, что Старый мир во многом был похож на их собственный – или же Новый мир построили по лекалам Старого, что остались на полотне мироздания. Однако Кэйла поймала себя на мысли, что ей не так уж и интересно, каким Старый мир представал в глазах людей Нового мира – во всяком случае, в том, что касалось архитектуры, быта, обычаев и культуры. Все это она видела своими глазами или же могла узнать сама, находясь непосредственно в реальности Денизе.
Куда больше ее интересовала религия – воплощенная в древних текстах и реликвиях вера в Амерей. Да, люди Нового мира знали о ней. Правда, не так много. Кэйле встретились упоминания о «дочерях Амерей», которых еще называли «дочерьми света». А еще – об их «загадочных спутниках», судя по всему, паладинах. Однако в текстах не было и слова о том, что «дочери Амерей» были белыми колдуньями… и что за них, не имеющих права отнимать чужую жизнь, убивали паладины.
В одной книге Кэйла даже обнаружила отрывки из неких старинных фолиантов из мира Денизе. Однако явно не из ее страны – язык, на котором они были написаны, Кэйле оказался незнаком. Она подалась вперед, с неподдельным интересом вглядываясь в непонятные, загадочные слова. Черная жемчужина, кулоном венчающая цепочку, качнулась вперед, и Кэйла инстинктивно сжала ее в руке. Она уже ловила себя на том, что часто делала так, когда нервничала или глубоко уходила в свои мысли. Ощущение символа ее связи с Денизе в руке успокаивало и придавало уверенности.
В тот момент, когда жемчужина коснулась кожи ладони, Кэйла почувствовала… странное. Слова на чужом языке на миг расплылись, а когда зрение прояснилось, быть незнакомыми они перестали. Кэйла ахнула. Конечно, она и прежде догадывалась, что их связь с Денизе – и Старым миром – сохраняется и в ее родной реальности. Но увидеть это воочию – совсем другое.
Оправившись от изумления, она вгляделась в древние слова. В нескольких строчках таился рассказ о связи белых колдуний и паладинов – все то, что она уже слышала от Джеральда. Правда была у исследователей прямо перед глазами. Они просто не могли ее распознать.
Что-то внутри вдруг воспротивилось такому положению вещей. Паладины выполняли невероятно важную работу – неблагодарную, можно даже сказать. А им в истории Старого мира достались какие-то жалкие несколько слов: «спутники», «защитники»… и больше ничего.
«Конечно, это просто твое обостренное чувство справедливости, и Джеральд тут совсем ни при чем», – едко произнес внутренний голос.
Голос этот – женский, низковатый, с хриплыми нотками – мог бы принадлежать Денизе. Во всяком случае, отчего-то именно им Кэйла читала строки из ее дневника.
Правда и в том, что разговор с Джеральдом не желал выходить у нее из головы. Они жертвовали всем, чтобы белые колдуньи смогли исполнить волю Амерей. Обрекали себя на лишения и одиночество, обагряя руки кровью, только чтобы душа колдуний оставалась так же бела, незапятнанна.
Поддавшись некоему импульсу, Кэйла поднялась из-за стола и подошла к стойке младшего архивариуса (как гласил бейдж на его груди). Неловкость и стеснительность напомнили о себе – они часто появлялись, если приходилось говорить с незнакомцами и, тем более, обращаться к ним за помощью. Однако Кэйла, перебарывая себя, улыбнулась высокому молодому мужчине за стойкой, облаченному в ладно скроенный серый костюм.
– Извините, я…
А что, собственно, она? Собравшись с духом, Кэйла попробовала еще раз:
– Что делать, если я нашла в одной из книг некую… м-м-м… неточность?
И только договорив фразу до конца, она поняла, как смешно и нелепо та звучит. Архивариус явно разделял ее мнение. Его правая бровь взлетела вверх, уголок рта иронично изогнулся. Окинув Кэйлу взглядом с ног до головы, он насмешливо спросил:
– А откуда вам известно, что эта информация… м-м-м… неточна?
«Он намеренно повторил мою интонацию?!»
Кэйла не дала смущению целиком и полностью завладеть ею, хотя щеки уже пылали. «Там, за завесой реальности ты – подающая надежды ученица колдуньи. Ты помогаешь людям и заслуживаешь уважения с их стороны. В том числе и со стороны этого напыщенного индюка в сером».
Она вскинула подбородок повыше, чтобы придать горделивости вынужденному взгляду снизу вверх. Размеренным тоном, подражая «внутреннему голосу Денизе» в своей голове, произнесла:
– Я не собираюсь раскрывать свои источники.
– Мисс, – не скрывая пренебрежения, протянул архивариус. – Боюсь, это напрасная трата времени.
Взгляд Кэйлы скользнул вправо. На стене рядом со стойкой в красочных буклетах описывалась вся история Архива. Там же содержалась информация о приеме реликтов от «независимых искателей».
– Я – независимый искатель. И в мои руки попала информация, которая заслуживает рассмотрения.
Кэйла намеренно говорила более мудрено, как подростки обычно не говорят, надеясь обмануть бдительность архивариуса. Не вышло.
– Да вам лет пятнадцать!
– С каких пор выглядеть молодо для своих лет – это преступление? – возмутилась она.
Но в тот же миг, чуть остыв и растеряв львиную долю энтузиазма, Кэйла поняла, что ее попытка отстоять честь паладинов с самого начала была обречена на провал. Как она докажет собственную правоту? Ученые не полагались на праздные слухи.
– Я могу поговорить с кем-то из исследователей?
– Вы можете оставить официальный запрос, – буркнул младший архивариус, стремительно теряя к ней интерес. – Если вашу находку – или что у вас там – сочтут достаточно значимой и интересной, с вами свяжутся.
Находка… Кэйла снова поймала себя на том, что сжимает жемчужину в ладони. Ее она, конечно, никому не отдаст и секрет ее не выдаст, но…
Прищурив глаза, она смерила архивариуса подозрительным взглядом. Не может ли он каким-то образом посодействовать тому, что ее запрос отклонят? Возможно, с подозрительностью она и перебарщивала, но кто его знает… Еще сочтет происходящее глупой шуткой.
Кэйла разузнала контакты отдела, специализирующегося на реликвиях, и одного из старших исследователей и с чистой совестью была такова. Однако перед этим сфотографировала страницу из книги на свой телефон. Уже дома составила письмо, в котором привела отрывок о белых колдуньях и паладинах, старательно переведенный с помощью жемчужины. А также намекнула о наличии у нее предмета, который и сделал перевод возможным. Указала так нелегко доставшиеся ей контакты, кликнула на кнопку «отправить» и с чувством глубочайшего удовлетворения захлопнула крышку ноутбука. И вдруг рассмеялась изумленным смехом.
Что это на нее нашло? И ведь не спишешь на то, что часть своей жизни она проводила в маске уверенной в себе колдуньи. Одно дело – притворяться кем-то и совсем другое – быть им. К тому же, если верить Джеральду, Денизе принимала участь паладинов как должное.
Кэйле нравилось это новое чувство – чувство, что она способна хоть что-то изменить. Но пока она меняла – понемногу, по кирпичику – лишь свою собственную жизнь… Она снова включила ноутбук, открыла почту и перечитала недавно полученное письмо. Элли, член Клуба волонтеров, приглашала ее встретиться.
Улыбаясь своим мыслям, Кэйла вышла из дома. Застыв на мгновение, окинула задумчивым взглядом горизонт. Где-то там ее ждали неисследованные осколки древнего мира, города-призраки, руины храмов и святилищ… Качнув головой, она села в машину. Настоящие приключения ждали ее по ночам.
Элли оказалась светловолосой девушкой с очаровательными ямочками на щеках. Она подробно рассказала Кэйле о Клубе и поблагодарила за желание к нему присоединиться.
– Многие считают, что для детей-сирот нет ничего лучше, чем получить новую игрушку. Но есть то, что куда ценнее – человеческое внимание. Сироты часто чувствуют себя брошенными, да и жизнь в приюте безоблачной не назовешь. Мы общаемся с ними, играем, стараемся чему-то научить. Что ты по этому поводу думаешь?
– Мне никогда прежде не приходилось сидеть с детьми, – призналась Кэйла. – Но… год назад у меня умерла мама. Знаю, это не то же самое. Я росла, окруженная заботой, меня любили… Но именно сейчас, когда я ее потеряла, я могу понять, что чувствуют эти дети.
Элли серьезно кивнула, словно именно такого ответа и ждала.
– Значит, вы можете помочь друг другу. Дарить тепло ничуть не хуже, чем его получать.
Кэйла улыбнулась, соглашаясь.
– Вот уже несколько лет мы тесно сотрудничаем с центром помощи детям «Солнечный луч». Туда мы обычно и отправляем новичков-волонтеров – все-таки атмосфера там полегче, нежели в приютах. Не такая давящая и обреченная. Готова приступить сегодня?
– Так скоро? – нервно воскликнула Кэйла.
Страх и неуверенность вернулись, словно и не уходили никуда. А потом она вспомнила свой долгий, долгий сон. Силу, которая зажигалась в ее ладонях, магию, которая текла в ее крови. Там она, рискуя, помогала людям, призывала на помощь звериную кровь, чтобы стать сильней, не опасаясь помешательства или последствий еще более серьезных и страшных. Так почему же она так боялась сейчас, когда всего-то и требовалось, что встретиться с детьми, которым не хватало заботы, внимания и толики тепла?
Пристыдив саму себя, Кэйла вскинула голову и твердо взглянула в глаза Элли.
– Я готова.
Казалось, Элли удивила перемена в ее настроении, но свои мысли она предпочла оставить при себе. Вместо этого сказала:
– С тобой еще будут Лесли и Кейн, оба – волонтеры со стажем. Кейн – замечательный художник, он учит детей рисовать. Лесли обучает их музыке.
– А что делать мне? Я ничего не умею, – растерялась Кэйла.
«Кроме того, как ловить азему, готовить зелья и связывать мать и сына нерушимыми чарами. И то, не в этой реальности».
– Пока просто понаблюдай, – мягко сказала Элли. – Пообщайся с детьми – это нужно им не меньше, чем уроки музыки и рисования.
На том они и простились. В детский центр Кэйла входила нервная, напряженная, несмотря на компанию в лице Лесли и Кейна – милую парочку молодых людей чуть постарше, искрящихся энергией и по уши влюбленных друг в друга. Она увидела десятки детских лиц, глядящих на них с затаенной надеждой и восторгом. Совершенно потерянная, встала рядом с Лесли. Кейн начал урок – раздал кисти и краски, и водрузил на стол в центре комнаты плюшевого медведя. Дети принялись рисовать, поглядывая то на свои детские миниатюрные мольберты, то на игрушку.
– Подойди к ним, поговори, – шепнула Лесли. – Просто спроси, как их зовут или как они назвали бы медведя. Похвали за красивый рисунок. Поверь, иногда даже такой мелочи бывает достаточно, чтобы вызвать на лице ребенка улыбку.
Следуя ее совету, Кэйла подходила к каждой крохе и заводила с ними непринужденный разговор. Хвалила картины, даже самые смешные и неказистые, ощущая тепло в груди всякий раз, когда ребенок расцветал от немудреной похвалы.
У одной картины замерла – удивленная и несколько сбитая с толку. Девочка с непослушными каштановыми локонами уверенно махала кистью, высунув от усердия кончик языка и разбрасывая капли краски по сторонам. В отличие от остальных, рисовала она не медведя. На ее холсте Кэйла увидела единорога – изумительно красивого, особенно для такой малышки.
