Текст книги "Мемуары. Избранные письма. Документы"

Автор книги: Маргарита де Валуа

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 32 страниц)

580 4. После трех дней сражений 31 мая 1580 года Генриху Наваррскому удалось захватить Кагор (Каор) – главный город графства Керси, являвшегося частью приданого Маргариты (см. выше). Последнее обстоятельство являлось одним из поводов нападения на Кагор, которым по-прежнему управляла королевская администрация. Этот военный эпизод примечателен тем, что, по сути, речь идет о первом сражении, в котором лично принимал участие король Наваррский.

581 5. Оценка ситуации очень точная. См.: Бабелон Ж.-П. Генрих IV. С. 192– 196.

действий не возымели. Я их умоляла, во имя уважения ко мне, которое они питают, погасить этот огонь, в центре которого я оказалась, и хотя бы соблаговолить упредить господина маршала де Бирона, что город [Нерак], где я пребывала, будет держать нейтралитет, поэтому никаких военных действий не должно вестись в пределах трех лье от него, и что я также добьюсь от короля моего мужа, чтобы представители его религии согласились с этим. В ответ я получила согласие короля, с условием, что в Нераке не будет короля моего мужа. И как только он там появится, нейтралитет будет считаться недействительным. Названное условие соблюдалось одной и другой стороной с таким уважением, которое только можно было пожелать. Это не мешало королю моему мужу часто одному наведываться в Нерак, где находились я и мадам его сестра. В его природе было заложено получать удовольствие от дамского общества, тем более что он был серьезно влюблен в Фоссез (за которой постоянно ухаживал после того, как оставил Ребур), которая не доставляла мне никаких хлопот. Вместе с тем король мой муж не переставал жить со мной в родственной привязанности и дружбе, как будто я была его сестрой, видя, что я желаю только, чтобы он всем был доволен.

Все это влекло его в Нерак, где однажды он появился со своим войском и задержался на три дня, не в силах оставить столь [167] приятное общество и такое же приятное место. Маршал де Бирон, который только и ждал этого случая, будучи извещен обо всем, двинул свою армию в нашем направлении, чтобы соединиться у речной переправы с господином де Корнюссоном, сенешалем Тулузы [582], который привел ему свои отряды, но, не доходя 582 6. Франсуа де Ла Валетт, сеньор де Паризо, барон де Корнюссон (1536-1586) – знаменитый французский капитан, сын Антуана III де Ла Валетта и племянник великого магистра Мальтийского ордена Жана де Ла Валетта. В 1569 году принимал участие в сражении при Монконтуре под началом герцога Анжуйского. С 1576 года – губернатор и сенешаль Тулузы и до нее, повернул на Нерак. Около девяти часов утра он появился со всей своей армией, готовой к бою, на расстоянии пушечного выстрела [от города]. Король мой муж, еще вечером получив известие о прибытии господина де Корнюссона, решил воспрепятствовать его соединению [с Бироном] и сразиться с каждым из них поодиночке (имея достаточно сил для этого, так как вместе с ним тогда находился господин де Ларошфуко [583] со всем дворянством Сентонжа [584], а также восемьсот конных аркебузиров, специально им [королем Наваррским] созванных). На рассвете утром он отправился к речной переправе, полагая встретить там обоих [противников]. Однако, не увидев их там, поскольку получил неверные сведения (господин де Корнюссон уже вечером переправился через реку), он вернулся в Нерак и, как только миновал городские ворота, узнал, что маршал де Бирон в боевом порядке находится перед воротами с другой стороны. В тот день стояла очень плохая погода – шел такой сильный дождь, что аркебузиры были бесполезны [585]. Тем не менее, король мой муж отрядил несколько своих отрядов в виноградники, дабы не допустить, чтобы маршал де Бирон мог продвинуться еще ближе, не имея более возможности предпринять что-либо из-за крайней непогоды. Маршал де Бирон, тем не менее [168] продолжал стоять в боевой готовности в пределах нашей видиАльбижуа. С 1583 года – кавалер ордена Святого Духа и советник короля.

583 7. Франсуа IV, граф де Ларошфуко, принц де Марсийак (1554-1591) – сын Франсуа III, приближенного Карла IX, погибшего в Варфоломеевскую ночь (см. выше), и Сильвии Пико делла Мирандола, его первой жены. Был убит представителями католической Лиги. Дед знаменитого мемуариста Франсуа VI де Ларошфуко.

584 8. Сентонж – историческая французская провинция на западе Франции, южнее Пуату. Родовые владения Ларошфуко, самых знатных сеньоров этой области, включая их любимый замок Вертей, располагались именно там.

585 9. Аркебузиры – солдаты, вооруженные аркебузами, – гладкоствольным, фитильным и дульнозарядным ружьем XV-XVI веков. Так как пороховой заряд поджигался от руки через затравочное отверстие в стволе, во время сильного дождя это оружие делалось бесполезным.

мости (разрешив, единственно, двум или трем своим дворянам отлучиться с предложением [к гугенотам] сразиться на пиках ради любви к дамам), пребывая в спокойствии и держа зачехленной свою артиллерию до того момента, когда она потребуется. Затем внезапно его войско пришло в движение, и по городу было выпущено семь или восемь пушечных залпов, один из которых попал в замок. После чего он снялся с места и удалился, послав ко мне трубача, чтобы извиниться передо мной, объясняя, что если бы я была одна, то он ни за что на свете не предпринял бы подобных действий. Я понимала, что он имеет в виду: нейтралитет Нерака, с чем согласился король, не имел силы, если в городе находился король мой муж, по отношению к которому Бирон имел приказ нападать на него, где бы тот ни был.

Во всех других случаях господин маршал де Бирон оказывал мне большое уважение и проявлял дружеские чувства (ибо если мои письма во время войны попадали ему в руки, он отсылал их мне назад нераспечатанными), а все, кто имел ко мне отношение, получали от него только почести и доброе обхождение. Я передала с его трубачом, что мне хорошо известно о военном долге и приказе короля, которыми он руководствовался в своих действиях, но, будучи человеком осторожным, он мог бы найти способ удовлетворить и одну, и другую сторону, не обижая при этом своих друзей; что он был в состоянии позволить мне насладиться обществом короля моего мужа в Нераке в течение трех дней, и в его силах было не нападать на город, когда я там находилась, поскольку тем самым напали и на меня, чем я весьма оскорблена и собираюсь жаловаться королю. Эта война еще продолжалась какое-то время, и положение последователей этой религии постоянно ухудшалось – то, что помогло мне склонить короля моего мужа к миру. Я часто писала об этом королю и королеве моей матери, но они ничего не желали слушать, полагаясь на добрую Фортуну, которая до сих пор способствовала господину маршалу де Бирону.

В то же самое время, когда началась эта война, город Камбре, который после моего отъезда из Франции попал под власть моего брата, благодаря господину д’Энши, о котором я уже говорила выше, был осажден силами испанцев [586]. Об этом был извещен мой [169] брат, находившийся у себя в Плесси-ле-Туре [587], в который он вернулся незадолго до этого из своего путешествия во Фландрию, где его приняли в Монсе, Валансьене и других городах, управляемых графом де Лаленом, вставшим на его сторону и способствовавшим признанию его как сеньора во всех провинциях, которые ему подчинялись. Мой брат, желая оказать ему помощь, сразу же начал собирать людей, чтобы сформировать армию и направить ее во Фландрию. Но так как армия не могла быть подготовлена так скоро, вместо себя он послал туда господина де Баланьи [588], чтобы помочь осажденным, рассчитывая, что со своей армией он [позже] сумеет снять осаду. В то время как шли [военные] приготовления и брат приступил к сбору сил, необходимых для похода, гугеноты развязали свою войну. Для проведения 586 10. В результате первой фламандской авантюры Франсуа Алансонского 1578 года, благодаря сеньору д’Энши, город Камбре единственный остался под властью герцога. Весной 1580 года его осадили войска Александра Фарнезе, нового губернатора Нидерландов, сменившего дона Хуана Австрийского.

587 11. Замок в Центральной Франции, недалеко от города Тура, одна из резиденций Франсуа Алансонского. В 1589 году здесь произошло примирение Генриха III и Генриха Наваррского.

588 12. Жан де Монлюк, сеньор де Баланьи (1545-1604) – незаконный сын епископа Валансского Жана де Монлюка. Был женат на сестре Бюсси. В 1581 году герцог Алансонский назначил его губернатором Камбре. При Генрихе IV стал маршалом Франции.

этой кампании потребовалось направить всех солдат в армию короля в Гаскони. Последнее обстоятельство лишило моего брата всякой надежды на оказание помощи Камбре, а с потерей этого города он терял и все остальные земли, которые приобрел ранее, и вместе с тем – господина де Баланьи и всех благородных людей, посланных им туда, о чем он сожалел более всего.

Герцог Алансонский впал в крайнее отчаяние. Но при этом, обладая здравым рассудком, брат никогда не переставал бороться со всеми несчастьями, и, видя, что единственным средством для этого является установление мира во Франции, он мужественно решил преодолеть все трудности, отправив с одним дворянином депешу королю, в которой склонял его к миру, и предложил поручить ведение мирных переговоров ему (поскольку опасался, что те, кому это может быть поручено, затянут их так, что не останется уже никакой надежды поддержать Камбре; туда, как я уже говорила, был отправлен господин де Баланьи, который сообщил моему брату, что у того в распоряжении есть только шесть месяцев для сбора армии, и в случае, если он не сможет в течение этого времени помочь снять осаду, в городе закончится все необходимое для поддержания жизни горожан, и уже не будет никакой возможности удержать людей и помешать им сдаться). Господь [170] помог замыслу моего брата склонить короля к миру. Король согласился с его предложением – поручить ему заняться мирными соглашениями (рассчитывая на то, что они отвлекут его от похода во Фландрию, который он никогда не одобрял) и наделить моего брата полномочиями подписать этот мирный договор, сообщив ему, что он отрядил с целью помочь ему в ведении переговоров господ де Виллеруа [589] и де Беллиевра [590]. Это поручение было весьма успешно исполнено моим братом, так как, прибыв в Гасконь, он задержался там на семь месяцев (которые ему показались вечностью – настолько он желал отправиться на помощь Камбре, несмотря на то, что радость от нашего совместного пребывания смягчала его горечь) и [в итоге] заключил мир к удовольствию короля и всех католиков, оставив короля моего мужа и гугенотов из его партии не менее довольными, действуя с такой осторожностью, что заслужил похвалу и любовь всех сторон [591]. Во время своего визита он [171] завоевал [доверие] этого великого капитана – господина маршала де Бирона, который поклялся ему взять на себя командование его армией во Фландрии. Мой брат отозвал его из Гаскони, чем доставил удовлетворение королю моему мужу; на место Бирона был назначен господин маршал де Матиньон.

589 13. Никола IV де Нефвиль, сеньор де Виллеруа (1542-1617) – государственный секретарь при пяти королях – от Франциска II (1559) до Людовика XIII. Талантливый государственный деятель, ценимый Генрихом III и королевой-матерью; сопровождал Екатерину Медичи в миротворческом путешествии по югу Франции в 1578-1579 годах. В 1580 году был специально послан на помощь к герцогу Алансонскому для переговоров с гугенотами. Оставил интересные мемуары.

590 14. Помпон де Беллиевр (1529-1607) – известный французский дипломат и государственный деятель. При Карле IX – посол в швейцарских кантонах. Сопровождал Генриха Анжуйского в Польшу. Сюринтендант финансов с 1575 года. Вел деликатные переговоры с Генрихом Наваррским об условиях возвращения королевы Маргариты в Гасконь в 1583-1584 гг. Попав в опалу как ставленник королевы-матери в 1588 году, был возвращен ко двору Генрихом IV, который назначил его канцлером Франции.

591 15. Мирный договор, положивший конец Седьмой религиозной войне, был подписан Франсуа Алансонским от имени короля Франции во Флеи (совр. департамент Дордонь) 26 ноября 1580 года и утвержден Генрихом III месяц спустя. Маргарита сыграла в переговорном процессе немалую роль, чем заслужила похвалу своей матери, см.: Lettres de Catherine de Medicis / Éd. Hector de La Ferrière et Baguenault de Puchesse. Paris, 1880. T. 7. P. 319. Условия договора в общем повторяли положения эдикта в Пуатье 1577 года и мира в Нераке 1579 года: гугеноты оставляли за собой только восемь «городов безопасности», остальные обязывались вернуть короне. Мир во Флеи сумел обеспечить спокойствие во Франции вплоть до 1584 года – времени кончины Франсуа Алансонского.

В Гаскони герцог Алансонский оставался до мая 1581 года, ведя переговоры с посланцами принца Оранского и набирая войска в новый поход во Фландрию. Осаду с Камбре ему удалось снять в августе этого же года.

1581

Перед тем как уехать, мой брат пожелал, чтобы король мой муж и господин маршал де Бирон примирились, но это было невозможно, так как в своих обидах они зашли слишком далеко. Он единственно добился от короля моего мужа разрешить мне увидеться с господином маршалом де Бироном, с условием, что последний при встрече со мной сразу же доставит мне удовлетворение, принеся благородное извинение за произошедшее в Нераке. Муж заставил меня отчитать Бирона в самых жестких и нелицеприятных выражениях, которые я только знала. Я выполнила это его страстное приказание, посоветовавшись со своим братом, со сдержанностью, требуемой в таких случаях, прекрасно понимая, что однажды он [король Наваррский] сильно пожалеет, когда ему потребуется большая помощь, что не сможет воспользоваться услугами этого кавалера. Мой брат возвращался во Францию (в сопровождении господина маршала де Бирона) [592], замирив столь большое волнение ко всеобщему удовлетворению, стяжав почет и славу, не меньшую, чем была добыта им во всех победах, одержанных с помощью оружия. Это сделало его армию еще больше и еще привлекательней. Но так как слава и почести всегда сопровождаются завистью, король не испытал никакого удовольствия (от того, что в течение почти семи месяцев мой брат и я находились вместе в Гаскони во время переговоров о мире) и, в поисках объекта для своего гнева, вообразил, что я и есть причина этой войны, поскольку под592 1. На самом деле Бирон оставался в Гиени до конца лета 1581 года, дожидаясь приезда своего преемника на посту генерального наместника провинции маршала де Матиньона.

талкивала к ней короля моего мужа (который с радостью свидетельствовал бы об обратном), [и делала это] только для того, чтобы предоставить моему брату честь заключить мир… Но если все так зависело от меня, почему же он не заключил его в краткие сроки и без проволочек? Ибо его дела во Фландрии и в Камбре терпели огромный ущерб от его [172] задержки [в Гаскони]. Но о чем я? Зависть и ненависть застилают глаза и никогда не позволяют видеть вещи такими, какие они есть в действительности [593].

Король, возводя на этих ложных представлениях смертельную ненависть ко мне и возрождая в своей памяти обиды прошлых лет (так как в то время, пока он был в Польше, и потом, по его возвращении я всегда заботилась о делах и благе моего брата больше, чем о его [интересах]), собрав все это воедино, он поклялся погубить меня и моего брата. Сама Фортуна способствовала его враждебности, сделав так, что во время тех семи месяцев, которые мой брат провел в Гаскони, он, к несчастью для меня, влюбился в Фоссез. А за ней, как я уже говорила, ухаживал король мой муж, с тех пор, когда он покинул Ребур. Надо полагать, это побуждало короля моего мужа хуже относиться ко мне, поскольку он думал, что я оказываю добрые услуги моему брату, направленные против него. Понимая все это, я очень просила моего брата (говоря ему о неприятном положении, в которое он меня поставил своими преследованиями [Фоссез]), чтобы он, всегда готовый доставить удовольствие скорее мне, чем себе самому, порвал со своей страстью и прекратил с 593 2. Король Франции, видимо, действительно был сердит на сестру, которая, проведя успешные переговоры, по сути, возобновила политический альянс своего мужа и младшего брата. Генриху III наверняка было известно, что герцог Алансонский, задержавшись в Гаскони, набирал себе армию во Фландрию. В его свите оказались ближайшие соратники Генриха Наваррского – Ла Ну, Тюренн, Сюлли.

ней все разговоры. Видя, что я справилась с этим. Фортуна (которая, если начинает кого-нибудь преследовать, никогда не останавливается после первого своего удара) подготовила мне другую ловушку, не менее опасную, чем предыдущая. Фоссез, которая была до крайности влюблена в короля моего мужа, но до недавнего времени, однако, позволявшая оказывать ей только приличествующие и почетные знаки внимания, с целью унять его ревность к моему брату и показать ему, что она любит его одного, уступила ему в том, что он хотел от нее, чтобы доставить ему удовлетворение. Огромное несчастье заключалось в том, что она забеременела. Будучи в этом положении, она полностью изменила свое поведение в отношении меня. Если прежде она свободно держалась в моем присутствии и оказывала мне добрые услуги, какие могла, в общении с королем моим мужем, и все текло своим чередом, то [теперь] она начала прятаться от меня и чинить столько [173] пакостей, сколько прежде делала добра, для того, чтобы удержать короля моего мужа. Скоро я поняла, что он также изменился. Король мой муж избегал меня, скрывался, а в моем присутствии уже не старался быть приятным, что он делал в течение четырех или пяти счастливых лет, которые мы вместе провели в Гаскони и когда Фоссез заправляла им в рамках приличий.

Когда был заключен мир, о чем писала выше, мой брат отправился во Францию, чтобы собирать армию, а я вместе с королем моим мужем вернулась в Нерак. Здесь, вскоре после нашего прибытия, Фоссез убедила его, то ли чтобы скрыть свою беременность, то ли с целью избавиться от нее, отправить ее на воды в Эг-Код [594] в Беарн. Я просила короля моего мужа простить меня, если я 594 3. Современное курортное место О-Шод (департамент Атлантические Пиренеи) с термальными водами.

не буду ее туда сопровождать, так как помнила, что со времени оскорбления, которое я получила в По, я поклялась никогда не приезжать в Беарн, пока там не восстановят католическую религию. Он же сильно настаивал на обратном, вплоть до того, что вышел из себя. Я даже принесла извинения. Он сказал мне тогда, что его дочь (ибо так он называл Фоссез) нуждается в этой поездке по причине болей в животе. Я ответила, что также хочу, чтобы она поехала на воды. Он продолжал говорить, что будет неправильно, если она отправится без меня, и об этом могут плохо подумать, потому что так не должно быть, и весьма рассердился на меня, видя, как я упорствую в своем нежелании быть с ней. Наконец, я нашла решение, которое его устроило; он сам поедет вместе с Фоссез, взяв для сопровождения двух девушек (это были Ребур и Вильзавен [595]) и наставницу фрейлин. Они и отправились все вместе, а я ожидала их в Баньере [596]. Каждый день я получала [174] известия от Ребур (той самой, которую прежде любил король мой муж и которая была испорченной и двурушной девицей, желавшей только устранить Фоссез, чтобы занять ее место и воспользоваться его милостями), что Фоссез оказывала мне самые дурные услуги в мире, постоянно злословя обо мне и говоря, что убеждена в рождении сына, а это позволит ей избавиться от меня и выйти замуж за короля моего мужа 595 4. Маргарита де Бюржанси, госпожа де Вильзавен (1562 – после 1598) – фрейлина Маргариты с 1580 года, дочь королевского секретаря по финансовым вопросам Клода де Бюржанси и Элеоноры Ле Бретон. По отцу – внучка Луи де Бюржанси, личного врача и друга Франциска I, разделившего с ним мадридское пленение, по матери – внучка Жана Ле Бретона, сеньора де Вильзавен, секретаря по финансовым вопросам того же Франциска I, построившего ренессансный замок Вильзавен (сохранившийся до наших дней) рядом с королевским Шамбором. В 1580-х годах вышла замуж за ангулемского дворянина Франсуа де Ла Тура, барона де Сен-Фора.

596 5. Современный курортный городок Баньер-де-Бигорр (департамент Верхние Пиренеи), также известный лечебными источниками. Маргарита пробыла в нем с 7 по 25 июня 1581 года.

597 6. На самом деле сам Генрих Наваррский имел обыкновение обнадеживать всех своих постоянных фавориток желанием на них жениться. После мадемуазель де Монморанси-Фоссе он обещал взять в жены графиню Коризанду де Гиш, затем – [597]. И что у нее есть намерение заставить меня поехать в По, и она хочет склонить короля моего мужа принять такое решение по возвращении в Баньер – увезти меня в По, согласна я или нет. Эти известия доставляли мне столько огорчений, что невозможно представить. Тем не менее, уповая на доброту Господа Бога и короля моего мужа, я коротала время, находясь в Баньере, и, ожидая их [короля Наваррского и Фоссез], пролила столько слез, сколько капель [целебной] воды они там выпили, несмотря на то что меня окружали все католические дворяне этого края, которые прилагали много усилий, чтобы я могла отвлечься от своих грустных мыслей.

Примерно через месяц или пять недель король мой муж, вернувшись с Фоссез и с сопровождавшими их лицами, узнал от кого-то из своих сеньоров, кто оставался со мной, о моем огорчении и опасении того, что мне придется отправиться в По. По этой причине он не стал принуждать меня ехать туда, сказав мне только, что было бы желательно, чтобы я согласилась. Но, увидев мои слезы и услышав мои ответы, понимая, что я скорее предпочту смерть, он изменил свое намерение, и мы вернулись в Нерак [598]. Здесь все уже говорили о беременности Фоссез, и не только при нашем дворе, но также во всей стране – новость стала общеизвестной. В таких условиях мне захотелось постараться избавиться от этой шумихи, и я решилась поговорить с Фоссез. Пригласив ее в свой кабинет, я сказала ей: «Так как с некоторого времени Вы изГабриэль д’Эстре, наконец, Генриетту д’Антраг (у которой на руках было даже его письменное обещание).

597 6. На самом деле сам Генрих Наваррский имел обыкновение обнадеживать всех своих постоянных фавориток желанием на них жениться. После мадемуазель де Монморанси-Фоссе он обещал взять в жены графиню Коризанду де Гиш, затем – Габриэль д’Эстре, наконец, Генриетту д’Антраг (у которой на руках было даже его письменное обещание).

598 7. Судя по датам на ее письмах, в июле 1581 года.

бегаете меня и у меня есть основания утверждать, что Вы оказываете мне дурные услуги при короле моем муже, то дружеские отношения, которыми я Вас отмечала и которые я поддерживаю с благородными лицами, подобными Вам, не позволяют мне быть [175] безучастной к Вашему печальному положению, в котором Вы оказались. Я готова помочь Вам и прошу Вас ничего не таить от меня, не желая подвергать бесчестью ни Вас, ни себя, поскольку заинтересована в этом так же, как и Вы. Поверьте, что я готова заботиться о Вас как мать. У меня есть возможность уехать, под предлогом чумы, которая, как Вы сами видите, распространилась и в городе, и по всей стране, в Мас д’Ажене [599], где в уединенном месте располагается дом короля моего мужа. Я захвачу с собой только тех людей, которых Вы захотите [взять]. В это же время король мой муж отправится на охоту в другую сторону и не будет беспокоить Вас до тех пор, пока Вы не разрешитесь от бремени. Сделав все таким образом, мы прекратим эти слухи, которые задевают и меня, и Вас». Она же, вместе того, чтобы поблагодарить меня, с крайним высокомерием ответила, что опровергает слова тех, кто наговаривает на нее, и ей хорошо известно, что я с некоторых пор перестала любить ее и ищу предлог, чтобы ее погубить. Сказав это громким голосом, в то время как я разговаривала с ней тихо, она вышла из моего кабинета в гневе и направилась прямо к королю моему мужу. После чего он очень рассердился на меня за то, что я сказала его дочери, говоря, что она даст отпор всем, кто обвинит ее, и продолжал сердиться довольно долго, в течение нескольких месяцев, вплоть до того момента, когда настал положенный [для родов] час.

599 8. Маленькая современная коммуна (чуть более 1 тыс. человек) в департаменте Лот-э-Гаронн недалеко от Нерака.

Это случилось на рассвете утром, когда она почивала в комнате для фрейлин. Послав за моим доктором, она попросила его известить короля моего мужа, что он и сделал. Мы с мужем спали в одной комнате, в разных кроватях, как было заведено. Когда медик сообщил ему эту новость, он пришел в сильное волнение, не зная, что делать: с одной стороны опасаясь, что все получит огласку, с другой, что Фоссез, которую он очень любил, не будет оказана должная помощь. [Тогда] он решился, наконец, признаться мне во всем и попросил меня пойти оказать ей помощь, хорошо зная, что, несмотря ни на что, я всегда готова услужить ему, чтобы только сделать приятное. Он открыл полог моей кровати и произнес: «Друг мой, я утаил от Вас одно дело, в котором мне нужно признаться. Прошу Вас извинить меня за это и никогда не вспоминать, что я говорил раньше по этому поводу. Буду весьма Вам признателен, если Вы подниметесь и сразу же пойдете к Фоссез, [176] которой очень плохо и которая нуждается в помощи. Я уверен, что Вы сами не захотите, увидев ее положение, вспоминать о прошлом. Вам известно, как я люблю ее, и прошу Вас, сделайте это ради меня». Я ответила ему, что слишком почитаю его, чтобы обижаться на то, что исходит от него; я тотчас же пойду к ней и буду обращаться с ней, как со своей дочерью. Однако нужно, чтобы он отправился на охоту и увез с собой весь двор, дабы не было никаких разговоров.

Я отдала распоряжение незамедлительно перенести ее из комнаты для фрейлин и устроить в удаленном помещении вместе с врачом и женщинами из прислуги, которым наказала хорошо ухаживать за ней. Господь пожелал, чтобы она разрешилась от бремени дочерью, родившейся мертвой. После всего Фоссез возвратили назад в комнату для фрейлин, и, хотя были соблюдены все меры предосторожности, какие возможно, мы не смогли воспрепятствовать тому, чтобы слухи о произошедшем не распространились по всему замку. Король мой муж, возвратившись с охоты, как обычно, пошел к ней. Она попросила его, чтобы я навестила ее, поскольку обыкновенно я посещала всех своих фрейлин, если они заболевали; тем самым она думала избежать распространявшихся разговоров. Король мой муж, войдя в нашу спальню, нашел меня уже в кровати, весьма уставшую от того, что пришлось подниматься слишком рано, и от хлопот по оказанию помощи Фоссез. Он попросил меня подняться и навестить ее. Я ответила, что была с ней, когда она нуждалась в этом, но в такой час идти к ней нет надобности; и если я так пocтyплю, то тем самым открою все еще больше, чем есть, а двор начнет показывать на меня пальцем. Он сильно вспылил на меня, что было весьма неприятно: мне казалось, что я не заслужила подобного обхождения после того, что сделала утром. Фоссез продолжала и после настраивать мужа против меня.

В то время как мы переживали эти события, король (который был осведомлен обо всем, что происходило в домах самых знатных сеньоров его королевства, особенно интересуясь поведением нашего двора), был уведомлен о произошедшем и, по-прежнему сохраняя желание отомстить мне по причине, о которой я уже говорила (из-за почестей, которые достались моему брату после заключения мира), решил, что представился прекрасный случай, чтобы сделать меня несчастной, чего он и добивался – вызвать меня [ко двору в Париж] и разлучить с королем моим мужем в надежде, что, [177] удаляя меня, он пробьет брешь в македонском батальоне [600]. С этой 600 9. Речь идет о македонской фаланге – боевом построении пехоты в армии Македонского царства в IV–II вв. до н. э. Ее создателем явился царь Филипп II (382-336 гг. до н.э.), а прославилась она уже при Александре Македонском. Маргарита, видимо, опять вспоминает «Сравнительные жизнеописания» Плутарха («Эмилий Павел»), когда римляне сокрушили фалангу: целью он обязал королеву нашу мать написать мне, что она желает видеть меня, поскольку уже прошло пять или шесть лет, как я уехала, и настало время мне прибыть ко двору с тем, чтобы послужить делам короля моего мужа и моим собственным; и что ей известно о большом желании короля видеть меня, а если у меня нет средств на это путешествие, он мне их предоставит. Король написал мне в тех же выражениях. Он отправил ко мне Манике, который являлся моим гoфмeйcтepoм [601], чтобы тот уговорил меня (поскольку по прошествии пяти или шести лет, что я пребывала в Гаскони, у меня никогда не возникало желания вернуться ко двору). Манике увидел, что я склоняюсь последовать этому совету по причине неудовольствия, которое я испытала из-за Фоссез, о чем он и известил двор. Король и королева моя мать написали мне еще подряд два или три раза, прислав шестнадцать тысяч экю для того, чтобы неудобства меня не задерживали. Королева моя мать к тому же дала мне знать, что собирается встретить меня в Сентонже, и если король мой муж сопроводит меня туда, она готова с ним увидеться, чтобы сказать ему лично о воле короля. Ибо король сильно желал удалить его [короля Наваррского] из Гаскони и вернуть ко двору на тех же условиях, на каких раньше он находился там вместе с моим братом [602]. Маршал де Ма«…македонцы безуспешно пытались короткими кинжалами пробить крепкие щиты римлян, закрывавшие даже ноги, и своими легкими щитами оборониться от их тяжелых мечей, насквозь рассекавших все доспехи», подготавливая читателя к событиям 1583 года – времени открытой ссоры с Генрихом III.

601 10. Гектор де Манике, сеньор дю Фейе (ок. 1540 – после 1583) – французский дипломат, сын дворянина из Дофине Арто де Манике, фаворит и друг Карла IX. До 1583 года – гофмейстер и советник Маргариты де Валуа. Был специально отряжен короной для организации возвращения королевы Наваррской в Париж.

602 11. Именно с целью вернуть короля Наваррского ко двору короля Франции Генрих III согласился на приезд Маргариты в Париж, рассчитывая сделать из нее приманку. Для этого в Сентонж навстречу кортежу дочери и зятя выехала сама Екатерина Медичи, тщетно пытавшаяся уговорить Генриха Наваррского вернуться вместе с женой. См.: Бабелон Ж.-П. Генрих IV. С. 200-201.

тиньон склонял короля к этому, желая единолично распоряжаться в Гаскони. [178]

Все эти чудесные проявления доброжелательности не могли заставить меня поверить в блага, которые ожидали меня при дворе, учитывая весь мой прошлый опыт. Но я решила извлечь пользу из своих сундуков и совершить путешествие ко двору только на несколько месяцев, чтобы устроить свои дела и дела короля моего мужа, рассчитывая, что это поспособствует также отвлечению его от любви к Фоссез, которую я забирала с собой. Если король мой муж престанет видеть ее, он, возможно, найдет себе другую, настроенную ко мне не столь враждебно. Мне с большим трудом удалось получить согласие на отъезд от короля моего мужа, поскольку он был раздосадован из-за [предстоящей] разлуки с Фоссез, о чем говорил мне. Он стал устраивать мне превосходные обеды, желая во что бы то ни стало изменить мое желание ехать во Францию. Но, так как я уже пообещала это в своих письмах королю и королеве моей матери, а также получила названную сумму на дорожные расходы, несчастье, которое заставляло меня покинуть Гасконь, оказалось сильнее моего нежелания возвращаться ко двору, видя, что король мой муж вновь начал проявлять ко мне больше дружеских чувств [603].