Текст книги "Рыцарь желания"
Автор книги: Маргарет Мэллори
сообщить о нарушении
Текущая страница: 18 (всего у книги 19 страниц)
Глава 35
Кэтрин проснулась от голосов за дверью спальни. Она узнала грохочущий голос Уильяма и жалобно протестующий голосок Джейми. Когда она голыми ногами ступила на холодный пол, ее охватила дрожь. Она схватила халат и заторопилась к двери.
За дверью она увидела своего четырехлетнего сына и мужа, стоявших друг напротив друга в одинаковых позах – руки в боки – и не сводивших друг с друга глаз. Стивен, который стоял поодаль, поймал ее взгляд и не сделан попытки спрятать изумление.
– Джейми!
Малыш бросился к ней и обхватил ее ноги. Смеясь, она опустилась на колени, чтобы его обнять.
– Осторожней с мамой, – неожиданно резко сказал Уильям и взял Кэтрин за руку, помогая ей встать. – Я сожалею. Я пытался его задержать, пока вы не проснетесь.
Она улыбнулась Джейми, давая ему понять, что все в порядке.
– Я увижусь со всеми вами за завтраком, как только оденусь, – сказала она. – Вчера вечером я только пила бульон и почти умираю с голоду.
Было замечательно собраться за столом всей семьей. Хотя остальные давно поели, повар прислал им блюда с хлебом и мясом и миски с тушеными абрикосами и халвой. Пока она ела, Джейми рассказал ей, как они с Джейкобом и новорожденными котятами прятались в соломе. К ее облегчению, Джейми принял это за игру.
По знаку Уильяма Джейми занялась няня.
– Щенята теперь завидуют котятам, – сказала она ему. – Они так огорчились, что перестали повиливать хвостиками.
– Не может быть! – запротестовал Джейми, но вскочил, чтобы последовать за ней.
– Я думаю, будет лучше, если он ничего не узнает, – сказал Уильям, когда няня с мальчиком вышли.
Кэтрин кивнула. Для ощущения полного благополучия Джейми достаточно было ее видеть. Но темные круги под глазами Уильяма, складка, залегшая у него между бровями, свидетельствовали о том, что ему этого мало.
Отмахнувшись от возражений Уильяма, она попросила Стивена рассказать, что происходило с ними вчера.
– Какой ты умница, что вспомнил про подземный ход, – сказала она, когда он закончил.
Стивен покраснел от удовольствия. Она похлопала его по руке.
– А еще умнее было выведать у Джейкоба этот секрет. Уверена, до тебя это не удавалось никому.
Все еще краснея, Стивен искоса взглянул на брата. Уильям головой указал в сторону двери. Поняв намек, Стивен поднялся.
– Я рад видеть вас живой и невредимой, – сказал он, отвесив ей замысловатый поклон.
И вышел. Кэтрин, улыбаясь, покачала головой.
– Галантности и обаяния у этого мальчишки хватит на двоих. Да поможет нам Бог.
Уильяма не заинтересовало обсуждение достоинств брата.
– Тебе пора отдохнуть. – Он встал и протянул ей обе руки. – Идем, я помогу тебе подняться наверх.
– Но я всего лишь час как на ногах, – запротестовала она.
В конце концов она сдалась и позволила отвести себя наверх. Но она категорически отказалась ложиться в кровать. Он усадил ее у окна, поставил ей под ноги стульчик, укрыл одеялом, подоткнув его со всех сторон.
Она выпростала из-под одеяла руку и похлопала по сиденью рядом с собой:
– Посиди немного со мной.
Уютно устроившись в его объятиях, она положила голову ему на плечо. Через какое-то время она сказала:
– Ты, наверное, хочешь узнать остальное.
Она взглянула на его суровое лицо и увидела, как ходят по нему желваки.
– Только если ты хочешь рассказать, – сказал он, глядя прямо перед собой. – И только когда ты будешь готова – не сейчас.
– Я ничего не могу с собой поделать, я все время думаю об этом, – сказала она. – Если я расскажу тебе, это поможет мне оставить все позади.
Он кивнул и взял ее за руку.
– Если это поможет.
Начав говорить, она не могла остановиться. Она припомнила весь ужас происходившего: каждое слово, каждый взгляд, каждое прикосновение. Ее повествование было катарсисом для нее и мукой для Уильяма. Она понимала, что ему нужно это услышать. Ожившие картины ее кошмара были для него наказанием, которое ему следовало понести, прежде чем он сможет начать прощать себя.
Он сдерживал свои чувства под маской внимания. Но, услышав про то, что сделал Эдмунд, когда она в первый раз ткнула его кинжалом, и в каком ужасе она была, когда он ее ударил, Уильям вскочил на ноги. Сжав кулаки, он возбужденно заходил по комнате, изрыгая проклятия.
Потом он свалился на сиденье рядом с ней и закрыл лицо руками.
– Я много, много раз видел Эдмунда в бою, – прошептал он. – Я не знаю никого, кто дал бы ему второй шанс и остался в живых.
Он снова притянул ее к себе.
– Я был самонадеян и глуп, не поверив вашим предостережениям.
Да, ему следовало выслушать все.
– Эдмунд был вашим другом, – сказала она, наклоняясь к нему. – Вам в голову не могло прийти, что он так поступит.
– Я обещал защищать тебя и не сумел – даже не один раз, а дважды.
Он умолк, потом закончил:
– Я не уверен, что ты когда-нибудь простишь меня.
– Я рада, что сама себя спасла.
– Пожалуйста, Кэтрин. Не надо притворяться, чтобы оправдать мой провал.
Она закусила губу, не зная, как объяснить ему, чтобы он понял.
– С Рейберном хуже всего было то, что я чувствовала себя беспомощной. С Эдмундом все было по-другому. Хотя я боялась, я не ощущала себя беспомощной. Я верила, что смогу взять над ним верх, и была полна решимости это сделать. Я горжусь тем, что оказалась достаточно сильной и умной, чтобы спасти себя, – продолжила она. – Теперь мне легче будет преодолевать то, что может случиться, и не бояться.
Она уронила голову на плечо Уильяма. Рассказ о драматических событиях предшествующего дня утомил ее. Он поцеловал ее в макушку и крепко сжал в своих руках.
– Я рада, что ты мой муж, Уильям, – проговорила она.
Только после того как она успокоилась на его груди и ее дыхание стало ровным, Уильям ответил:
– И все же тебе пришлось самой себя спасать.
После нескольких дней отдыха Кэтрин занялась обычными делами. Нападению Эдмунда навсегда предстояло остаться черной страницей в ее памяти, но она не собиралась позволить ей довлеть над собой. Она с удовольствием заправляла хозяйством замка. Но работы было слишком много. Однако теперь, стоило ей посмотреть вокруг себя, как рядом оказывался Уильям и говорил ей, что пора отдохнуть.
В первые день-два ей было приятно видеть его каждый раз, когда она поднимала глаза. Но через несколько дней она поняла, что его чрезмерная опека доведет ее до сумасшествия. Он ни на минуту не желал упускать ее из виду.
Днем она поднялась наверх, чтобы заняться рукоделием и просто часок побыть без его надзора. Услышав звук открывающейся двери, она положила рукоделие на колени. Это, конечно, был Уильям.
– Ты с утра до вечера не спускаешь с меня глаз, не надо этого, – сказала она, даже не пытаясь смягчить голос. – Поезжай на охоту, или с мальчиками по окрестностям замка, или придумай еще что-нибудь!
– Я рад побыть здесь с тобой, – ответил он, воплощение терпения.
– Но я устала от этого, муж мой, – резко сказала она и раздраженно вздохнула, поняв, что похожа на мегеру. – Я знаю, у тебя самые добрые намерения, но все это выглядит так, словно ты боишься, что я рассыплюсь, если ты на миг перестанешь наблюдать за мной. Ты даже ночью не прикасаешься ко мне.
Итак, она выложила все и была этому рада.
– Я боялся, что это напомнит вам о…
Он остановился, и она поняла, что ему невыносима мысль о том, что эта свинья Эдмунд сделал с ней.
– Я думал – слишком рано, – запинаясь выговорил он.
– Слишком рано для кого, Уильям? – требовательно спросила она. – Ты не можешь дотронуться до меня, потому что тебе не дает покоя мысль о том, что меня касался Эдмунд?
Она швырнула рукоделие на стол и убежала в свою спальню, хлопнув за собой дверью. Он так и стоял, глядя на дверь, когда она открыла ее.
– Меня нельзя расстраивать, это вредно для ребенка! – крикнула она ему и снова хлопнула дверью.
Матерь Божья, что ему делать? Уильям опустился на скамью, которая, по счастью, оказалась за его спиной. Он провел руками по волосам и по лицу.
Следует ли ему пойти к ней или лучше оставить ее в покое? Что бы он ни сделал, выходило неправильно.
Его мысли были прерваны негромким стуком в дверь солара.
– Черт! – тихо сказал он.
Он распахнул дверь, готовый излить свое раздражение на любого, кто окажется за дверью.
– Ты в своем уме? – сказал он, глядя сверху вниз на Стивена. – Кэтрин надо отдыхать!
Его тон мог бы испугать кого угодно, только не брата. Стивен медлил, теребил одежду и переминался с ноги на ногу.
Это было совсем не похоже на Стивена.
– В чем дело? – спросил Уильям.
Стивен по-прежнему медлил, Уильям уже решил, что ему придется вытрясти из него ответ.
– У нас гость, – наконец сказал Стивен.
– Кэтрин не готова принимать гостей, – отрезал он. – Отошлите его.
Он взялся за дверь с намерением закрыть ее, но Стивен не собирался уходить. Уильям пронзил Стивена тяжелым взглядом:
– Так в чем же дело, брат?
– Я не могу отослать ее.
– Почему? – произнес Уильям сквозь стиснутые зубы.
– Потому что гостья – наша мать.
Глава 36
Уильям схватил Стивена за запястье и втянул в солар.
– Что ты сказал?
– Наша мать здесь, в зале, – сказал Стивен. – Она говорит, что приехала познакомиться с вашей женой.
Внезапно Уильям почувствовал, что у него болит голова, да так сильно, что глазам больно. Мать никогда раньше не утруждала себя визитами к нему. Но ему следовало бы этого ожидать. Да, он ведь стал богачом и в фаворе у короля.
– Я занимал ее сколько мог, – сказал Стивен, – но вам все равно пора спуститься и встретиться с ней.
«Всегда предпочтителен стремительный бросок», – сказал себе Уильям. Он вышел, готовый к битве.
Поскольку Кэтрин стояла у двери, приставив к ней ухо, о появлении леди Элинор она узнала одновременно с Уильямом. Злость и раздражение, владевшие ею последнее время, уступили место жгучему любопытству. И легкой взволнованности.
Свекровь была для нее загадкой. И Уильям, и Стивен рисовали леди Элинор как женщину с сильной волей, склонную манипулировать другими.
Кэтрин предпочитала думать о леди хорошо. Не важно, какие у нее могут быть недостатки, она родила двух сыновей, которых Кэтрин полюбила всем сердцем.
Она хочет как можно скорее встретиться с ней! Услышав, как за Уильямом закрылась дверь, она позвала служанку – нужно было переодеться. Ей хотелось выглядеть как можно лучше – и при этом так, словно она не прилагала к тому особых усилий.
Она остановилась на новом бархатном платье серебристо-голубого цвета, которое выгодно оттеняло цвет ее глаз. Платье с прилегающим лифом книзу спадало мягкими складками, скрывающими растущий живот. Линия выреза, рукава и высокая талия были отделаны серебряной тесьмой. Наряд дополнял головной убор такого же цвета, косы по обеим сторонам лица закрывала серебряная сетка.
Бросив последний взгляд в зеркало из отполированной стали, она поспешила вниз. У входа в зал она остановилась и прислушалась, чтобы оценить царившую там атмосферу.
– Вы посетили нас в самое неподходящее время. – Уильям говорил вежливым тоном, но чувствовалось, что он готов сорваться.
– Стивен рассказал мне о недавнем прискорбном событии. – Женский голос казался бархатным. – Я расстроилась, когда узнала про это. Как твоя жена?
Уловив тон разговора, Кэтрин решительно вошла в зал.
– Леди Элинор… – начала она и остановилась, не закончив приветствия.
Прижав руки к груди, она неожиданно для себя сказала:
– Какая… вы красивая!
Кэтрин никогда не видела такой поразительно красивой женщины. У леди Элинор были бархатные карие глаза, золотисто-каштановые волосы и кремовая кожа, как у Стивена, но черты ее лица были мягче, женственнее. Леди было, наверное, лет сорок пять, но она выглядела лет на десять – даже пятнадцать – моложе. Ее облегающее платье не скрывало линий фигуры, на которые, несомненно, оборачивались головы.
Кэтрин не сразу осознала, что произнесла вслух то, что подумала, и, приседая, покраснела.
– Как хорошо, что я наконец вас вижу, – сказала она, тепло улыбаясь, несмотря на смущение. – Я очень рада вашему приезду.
Леди Элинор засмеялась и протянула к Кэтрин руки.
– Благодарю вас, моя дорогая, – сказала она, целуя Кэтрин в щечки. – Вы заставляете меня гадать, как мой сын охарактеризовал меня. – Взглянув в сторону Уильяма, она добавила: – Гадкой и властолюбивой?
Кэтрин посмотрела на Уильяма и Стивена. К ее смятению, Уильям стоял, сложив на груди руки, явно настроенный враждебно. А Стивен, отступая к камину, чуть не влез в огонь.
– Примите мои поздравления по случаю вашего бракосочетания, – сказала леди Элинор.
Окинув взглядом Кэтрин, она добавила:
– И по случаю предстоящего события. Приятно видеть пылающие здоровьем щечки. Вы прекрасно выглядите, дорогая.
– Благодарю вас, я не могла бы чувствовать себя лучше.
– Я как раз говорил леди Элинор, что для нас сейчас не лучшее время принимать гостей, – прервал ее Уильям.
Грубость Уильяма шокировала Кэтрин.
– Не могу с этим согласиться, – сказала она, бросая на него неодобрительный взгляд. – Не может быть времени лучше, чем начало рождественского поста.
– Тебе будет нелегко развлекать гостей, не вполне оправившись от сурового испытания, – не уступал Уильям.
Бросив взгляд на ее живот, он добавил:
– Ты должна заботиться о своем здоровье.
– Твоя мама не может меня обременить, – сказала Кэтрин с натянутой улыбкой.
И, повернувшись к Элинор, добавила:
– Ваш визит отвлечет меня от недавних бед. Я буду рада обществу другой женщины.
Если Уильям хотел видеть свою жену, он не мог избежать встречи с матерью. К его удивлению, обе женщины получали огромное удовольствие от общества друг друга. Он должен был признать, что присутствие Элинор оказало умиротворяющее действие на Кэтрин. Проходя мимо, он часто слышал, как они чему-то смеялись.
Но Кэтрин продолжала сердиться на него. В уверенности, что он заслужил ее нерасположение, он принимал его как должное. И все-таки он не мог понять, почему с каждым днем он вызывал у Кэтрин все большее раздражение. Он делал все, что мог, чтобы она чувствовала себя в полной безопасности.
Он послал своих людей выдворить Грея с захваченных им земель. С того самого дня, когда он нашел Кэтрин лежащей без движения на залитой кровью кровати, он не выезжал из замка. Ужасная картина навсегда запечатлелась в его памяти. Он жил в страхе, что кто-нибудь снова похитит ее, если он, пусть на минуту, утратит бдительность.
Присутствие матери и напряженные отношения с Кэтрин все больше портили ему настроение. Он плохо спал. И не только чувство вины и тревога не давали ему спать по ночам. Он хотел свою жену!
Он страстно желал ее, был болен от неудовлетворенной страсти. Но он должен был терпеть. Он боялся ее трогать, боялся оживить в ней воспоминания о той ночи. Хотя Кэтрин не раз давала понять, что готова возобновить супружеские отношения, он не хотел рисковать.
Однажды поздно вечером он застал ее в зале одну, когда остальные обитатели замка уже отправились спать. Он был рад увидеть ее без Элинор.
– Ты выглядишь усталой, – осторожно приблизившись, сказал он, пытаясь выказать заботу о ней. – Может быть, тебе пора отдохнуть?
– Я совсем не устала, – выпалила она.
Он сел рядом с ней на скамью и попытался придумать, что бы еще сказать.
– Я давно не посещала наших арендаторов, – заявила она. – Я хочу, чтобы ты завтра поехал со мной по окрестностям замка.
Ее предложение было таким неожиданным, что он забыл о своем решении быть терпеливым и не сердить ее.
– Я не могу этого допустить, – решительно сказал он. – За стенами замка слишком много опасностей.
Она с силой захлопнула молитвенник, который читала до этого, и бросила его на стол.
– Муж мой, ты будешь держать меня в спальне под замком? – спросила она, сверля его глазами. – Ты худший тюремщик, чем те валлийцы, у которых я жила в плену!
Ее взгляд упал на стол. Прежде чем он успел сообразить, что она собирается сделать, Кэтрин схватила стоящий на нем кувшин и запустила им в Уильяма. Потом вихрем бросилась вон из зала, в гневе не заметив Элинор, застывшую недалеко от входа.
Он поймал кувшин, но сидр вылился на его одежду и капал с рук. Отряхнув руки, он поднял глаза и увидел наблюдавшую за ним мать. Бровь у нее была удивленно поднята.
– Давно вы здесь? – спросил он.
– Достаточно давно, чтобы понять, что ты все делаешь неправильно.
Она подошла и дала ему салфетку со стола.
– Наверное, я слишком рано отослала тебя к отцу, – сказала она, качая головой. – Удивительно, как мало ты знаешь о женщинах, по крайней мере о таких, как твоя жена.
Уильям, как мог, отряхнул одежду, вытерся и бросил салфетку на стол.
– Иди сюда, сядь. – Элинор указала на кресла у камина. – Позволь мне тебе помочь.
Его мать наделала много непоправимых ошибок в своей жизни. До сих пор она приносила ему только боль и неприятности. Но его отчаяние было столь велико, что он согласился выслушать ее совет.
– Ты забываешь, на ком ты женат, – сказала она, когда они уселись у огня. – Женщина, которая посмела пойти против своего мужа и передавать сведения принцу, не похожа на других женщин.
– Конечно, она не такая, как другие, – проворчал он.
– Ты женат не на робком ребенке, так что не жди, что твоей жене понравится, если ты будешь обращаться с ней, как если бы она им была.
– Я не обращаюсь с ней как с ребенком, – выдавил он сквозь стиснутые зубы. – Я только хочу, чтобы она была в безопасности.
– Чего ты не понимаешь, так это того, что Кэтрин гордится своей силой. Для нее важно, чтобы ты ценил в ней и это качество.
– Вы хотите сказать, что мне следует позволить ей разъезжать одной в ее состоянии, потому что таков ее каприз?
Его мать вздохнула, давая понять, что он испытывает ее терпение.
– Я пытаюсь сказать, что тебе не нужно чрезмерно ее опекать. Если ты будешь это делать, она найдет способ противостоять. Или хуже, она смирится и станет не той женщиной, которую ты любишь. И в том, и в другом случае она будет чувствовать себя несчастной.
Уильям вспомнил тот день, когда он явился, чтобы взять замок. Кэтрин произвела на него неизгладимое впечатление. Она отважно вышла на мост одна, чтобы их встретить.
– Я с самого начала восхищался ее смелостью, – сказал он.
– Тогда ты должен сделать так, чтобы она это знала. Женщине нравится, когда ценят ее красоту и очарование, но она хочет, чтобы ее любили за то, что в ней лучшее, за то, что она сама в себе ценит. Иди к ней, – добавила ока, похлопав его по колену. – Она любит тебя, так что будет нетрудно все уладить.
В первый раз за все время, когда он перестал быть маленьким мальчиком, Уильям поцеловал свою мать в щеку. Он ушел, а Элинор еще долго смотрела на огонь, поглаживая пальцами то место, которого коснулся губами ее сын.
Уильям обошел их комнаты, но Кэтрин там не было. В его ушах еще звучало предупреждение матери, что Кэтрин может бросить ему вызов, поэтому он еще раз, более тщательно, осмотрел ее спальню. Никаких следов того, что она спешно собирала вещи, он не обнаружил. Сундук был закрыт, не то что в прошлый раз, когда Кэтрин сбегала в аббатство, и платья свисали, перекинутые через его край. Слава Богу.
Какой он глупец. Она, наверное, в спальне Джейми. Он собрался уйти, но обернулся. Все как будто на месте…
Не было ее сапожек для верховой езды.
Он схватил плащ и, перепрыгивая через две ступеньки, сбежал вниз. Когда он бежал через двор, белый пар вырывался у него изо рта – ночь была холодной. Сколько прошло времени с тех вор, как она ушла из зала. Он молился, чтобы она не успела уехать.
Влетев в конюшню, он увидел в дальнем ее конце горящую лампу. Не опоздал.
При виде неясной фигуры в капюшоне на него нахлынули воспоминания об их первой встрече в Монмуте. Встреченная им девушка показалась ему тогда открытой и решительной – внезапно ему стало ясно, что его мать была права.
Тогда он повел себя умнее. Хотя он был моложе и совсем не знал ее, он все понял. В ту ночь они смогли найти компромисс между ее решимостью сделать то, что, как она чувствовала, должна сделать, и его равной решимостью обеспечить ее безопасность.
Появилась надежда, что они снова смогут поступить также.
Стараясь не производить шума, он двинулся к ней. Подойдя сзади, произнес:
– Я вижу, ты еще не научилась седлать лошадь в темноте.
Она коротко вскрикнула и повернула к нему лицо. После долгого молчания она подняла бровь и произнесла:
– Полагаю, мне следует быть благодарной, что на этот раз ты не сбил меня с ног.
– Как и мне – за то, что ты не направила клинок мне в сердце.
Наклонив голову, он добавил:
– Хотя подозреваю, тебе бы этого хотелось.
– Я молю Бога, чтобы ты не довел меня до этого.
Ее тон вселил в Уильяма надежду, что она не взяла с собой кинжал.
Не говоря больше ни слова, она повернулась, чтобы снять с крюка уздечку. Он накрыл ее руку своей.
– Позвольте мне сделать это для тебя, – ровным голосом сказал он.
Она зло посмотрела на него. Но потом выражение ее лица смягчилось.
– Ты со мной?
– Я поеду с тобой, или ты не поедешь вовсе, – сказал он. – Как раньше.
Сердцу стало тесно в его груди, когда в первый раз за долгое время она ответила ему настоящей улыбкой.
Стража не смогла скрыть удивления, когда он приказал открыть ворота. Убеждая себя, что опасности нет, он подавил желание схватить повод ее лошади и повернуть назад. Господи, даже у мятежников достаточно здравого смысла, чтобы не разъезжать в такую холодную ночь, как эта.
Она повернула лошадь к тропинке, идущей вдоль реки. Он с облегчением увидел, что из-за беременности она придерживала лошадь. Пусть она и заставила его выехать на прогулку в холодную декабрьскую ночь, ему надо помнить, что обычно она поступает благоразумно.
Они спешились, дошли до берега и остановились, глядя на темную реку. Звезды и луна ярко светили на ночном небе. Уильям притянул ее к себе и накрыл своим плащом их обоих.
– Тебе тепло? – спросил он.
– Мм, – промурлыкала она, прижимаясь к нему. – Я знаю, почему ты поехал со мной в ту ночь в Монмуте, – сказала она. – Ты испугался, что будет, если ты потащишь меня в замок, отбивающуюся и визжащую.
– Да, это была первая причина. – Он тихонько засмеялся и потерся подбородком о ее голову. – Но позже хватило одного поцелуя, чтобы я захотел забыть о чести и увезти тебя. – Он закрыл глаза и крепче обхватил ее руками. – Вот почему мне было так трудно поверить в историю с отцом Джейми. Если бы я когда-либо оказался в постели с тобой, я не смог бы тебя покинуть, как он. Я бы убил Рейберна и, если бы потребовалось, пошел против короля, но после этого никогда не позволил бы другому мужчине владеть вами.
Помолчав, она спросила:
– Почему ты поехал со мной на этот раз? Что заставило тебя изменить решение держать меня в замке?
Он сделал глубокий вдох, выдохнул.
– Я не потому не спускал с тебя глаз, что считал слабой, – сказал он, хотя ему трудно давалось признание. – Я считал это своим долгом.
Она повернула к нему лицо:
– Слабость тебе несвойственна, Уильям Фицалан. О чем это ты говоришь?
– Я не знал страха до тех пор, пока не оказался перед закрытой дверью спальни, куда Эдмунд затащил тебя. А потом, когда я увидел тебя залитой кровью и решил, что ты мертва… – Он тяжело вздохнул. – Я погрузился в такой глубокий мрак, что думал, – мне уже никогда не выбраться из него. Но мне было все равно.
Она взяла его руку и приложила ее к своей щеке.
– Мне следовало понять, каково тебе было найти меня в таком виде.
– Я не перестану считать тебе сильной и отважной женщиной, которую я люблю, но помоги мне понять, как я должен себя вести, – сказал он, стараясь объясниться. – Я дважды едва не потерял тебя. Я живу в страхе, что с тобой снова что-то случится, – и когда это случится, я снова потерплю неудачу.
– Ты хороший человек, Уильям. Человек чести. – Она обвила руками его талию и положила голову ему на грудь. – Не знаю, почему Господь даровал мне тебя в мужья, но я ему очень благодарна.
Позже, когда они возвращались в замок, Уильям чувствовал такую легкость, словно с плеч его свалилась тяжелая ноша. Внутри его вскипало ощущение счастья. Перед тем как въехать в лес, они остановились, чтобы в последний раз взглянуть на реку. Когда Кэтрин внезапно подняла руки к небу и радостно рассмеялась, он понял, что у него есть все, чего он хотел.
В зале они остановились, чтобы согреть у камина руки. Когда пальцы на руках и ногах у Кэтрин снова обрели чувствительность, она взглянула на Уильяма и кивком показала на лестницу.
В соларе он снял с нее плащ и накинул ей на плечи одеяло.
– Уже поздно, – сказал он и поцеловал ее в лоб. – Ты, должно быть, устала.
Она вырвалась от него, прошла к двери и задвинула засов. Потом повернулась к нему и улыбнулась своей самой озорной улыбкой.
– Что это значит? – спросил Уильям.
Этот человек был непробиваемо глупым.
Не спуская с него глаз, она сбросила на пол одеяло и начала расстегивать пуговицы. Когда он кинулся помогать ей, она захватила в горсть ткань его туники и притянула его к себе.
– Поцелуй меня.
Это не было просьбой.
Губы его медленно сложились в улыбку, он наклонился и прижался губами к ее губам.
Этого ей было мало. Обхватив его за шею, она подарила ему такой поцелуй, который невозможно было бы забыть. Когда они смогли вздохнуть, она схватила его за ремень, не отпуская от себя. Она расстегнула ремень и сунула руки под его тунику и нижнюю рубашку. Когда ее пальцы легли на теплое тело и жесткие волосы, она улыбнулась. Победа была в ее руках.
– Что ты делаешь?
Уильям схватил ее за запястья.
– Ты просил меня помочь тебе понять, как себя вести, – сказала она, стараясь не ухмыляться, – и мне кажется, ты запомнишь эту деталь.
Он отпустил ее запястья и взял в руки ее лицо.
– Я не уверен, что ты готова к этому, любовь моя.
– О, это не так.
Зная, что он теряет способность сопротивляться, она наклонила голову для поцелуя.
Почувствовав, как он слабеет от поцелуя, она пробежала пальцами по его напряженной мужской доблести. Он перестал дышать и попытался отстраниться. Ее поцелуй стал крепче, она положила его руку себе на грудь.
Дальнейших указаний ему не потребовалось.
Она затаила дыхание, когда он принялся расстегивать пуговицы на ее платье. Он поцеловал ее в шею, отчего по ее спине пробежала волна удовольствия.
– Ты уверена? – шепнул он.
– Да. – Она вздохнула. – Я уже устала ждать.
Он тихонько засмеялся и раскрыл платье, чтобы поцеловать ее плечо. Она нетерпеливо потянула платье вниз, на талию.
Больше он не колебался, стало не до шуток. Страсть взрывала его. Он с силой притянул ее к себе, его губы, горячие и влажные, были на ее шее, руки легли на груди. Она закрыла глаза и откинула голову на его плечо. Вот что ей было нужно, чтобы вытравить из памяти прикосновения Эдмунда.
Уильям поднял се на руки и отнес в спальню. В ту ночь он снова и снова говорил ей, что любит ее.
И Кэтрин ему верила.
