Текст книги "Сальто ангела"

Автор книги: Марен Мод

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 20 страниц)

Старая Маргарита пытается в своей кухне приготовить нам что-то «на французский манер» и удрученно качает головой.

– Ты в Англии, Мод. А Англия – это Англия. Если будешь так дальше продолжать, живой отсюда не уедешь.

– Мальтийцы, да? Но Дипломат не имеет с ними дела.

Никогда не знаешь, что может произойти. Слухи, которые сначала бродят среди проституток, доходят потом и до сутенеров. Такая квартира, как моя, держится только на том, что я француженка, – в этом ее изюминка, на этом строится реклама. Поэтому они тебя не отпустят, а сама ты не можешь вырваться.

Субботнее утро. Я выхожу за покупками. За моей спиной маячит знакомый силуэт. Напрягаю память: где; то я его уже видела. Кто-то из окружения Сьюзи, но я не уверена. В чем я уверена, так это в том, что за мною следят.

Днем он все еще здесь, внизу, под окнами, наблюдает за квартирой. Маргарита бормочет:

– Основные дела обычно делаются в воскресенье, детка.

В перерыве между двумя клиентами я слежу за тем, что происходит на улице. Утренний человек исчез, но, по всей видимости, он сдал смену двум другим. Невысокие коренастые парни – смуглые лица, жесткие вьющиеся волосы, напомаженные бриллиантином. Мальтийцы! Значит, что-то затевается. Будут со мной разбираться, но как? Прежде всего, они не дадут мне выйти из квартиры, а потом? Подложат бомбу? Высадят дверь и прикончат?

Или схватят и отправят куда-нибудь, откуда я уже никогда не вернусь: есть такие «исправительные» дома, где девушек заставляют работать как на конвейере, пока хватит сил…

Наступает тревожный вечер. Я наблюдаю за улицей и пытаюсь что-нибудь придумать. Моя голова вот-вот лопнет от напряжения. Алкоголь совсем не успокаивает. Они там, внизу, прохаживаются, сменяют друг друга, я даже увидела их машину, в которой они по очереди отдыхают. Я звоню Сьюзи, и от страха, скрутившего мне кишки, говорю голосом столетней старухи:

– Я не хочу, чтобы меня заставляли заниматься проституцией. Я не хочу…

– Но тебя никто не заставляет, что с тобой?

– С сегодняшнего утра они стоят внизу. Я хочу уехать, Сьюзи, вернуться во Францию, изменить жизнь. Я могу стать адвокатом, а не третьесортной шлюхой, работающей на конвейере! Если я здесь останусь, меня убьют!

– Тогда сматывайся быстрее!

– Ты искренне говоришь?

– Мод, я не знаю, от кого это идет. Мне ничего не сказали и на меня тоже наложили штраф. У меня неприятности, как и у тебя, и я ничего не могу сделать. Так что, если еще не поздно, попытайся от них ускользнуть.

Она повесила трубку. Она разговаривает со мной так впервые. Мне становится еще страшнее. Она сказала: «Если еще не поздно…» Но как сбежать? Я не смогу, все пропало, мне пришел конец. Это самая тяжелая ночь в моей жизни. Остается только сдохнуть. Наложить на себя руки, прежде чем они поднимутся, прежде чем взорвется бомба. Завтрашнего дня мне уже не пережить.

Нет, надо сосредоточиться, подумать и как можно спокойнее разобраться в создавшейся ситуации. Сядь, Мод. Вот так, на пол, спиной к стене, голову на колени, как в то время, когда ты готовилась к экзаменам и заставляла свою память и ум работать четко. В то время, когда ты была студентом юридического факультета. Забудь, что сейчас ты усталая проститутка, загнанная в угол где-то в Лондоне. Проанализируй свое положение. Ты думала, что любишь эту профессию и будешь жить, торгуя своим телом? У тебя были друзья-женщины, и ты думала, что сможешь жить как женщина, с телом женщины? Но все вышло иначе: ты в полном дерьме.

В твоем положении нельзя отказываться платить Дипломату и его банде. Все козыри у них на руках. Они могут тебя уничтожить, ничем не рискуя, ведь официально ты не существуешь. В этом главная причина твоих страхов. До тебя только сейчас дошло, что официально ты и не существовала. Они позволили тебе приехать сюда и работать. Они предоставили тебе имя, документы и бордель. И взамен ждут от тебя денег. И что же ты сделала? Ты стала играть в независимую проститутку. Ты думала, что Англия достаточно далеко, поэтому ты можешь сопротивляться. Что они не доберутся до твоего острова.

Но вот мальтийцы стоят внизу у твоих дверей. Это щупальца спрута, протянувшиеся через Ла-Манш. Ты объявила войну? Твой вызов принят. Ну, и где же твое оружие?

Но есть все же что-то, чего они не знают. Что-то не совсем обычное для таких проституток, как ты. Ты знаешь двух полицейских. Один – друг детства, другой обещал защитить в случае опасности. Что тебе это дает? Подумай хорошенько. Если ты к ним обратишься и они вмешаются, Мод станет доносчицей. Никто не поверит, что травести может просто дружить с высокопоставленным полицейским. Если это дойдет до Дипломата, то, где бы ты ни была, ты никогда уже не сможешь чувствовать себя в безопасности. Ты будешь всегда и всего бояться: собственных шагов на улице, собственной тени, открытой двери. Бояться так же, как сегодня. Тогда почему бы не попытаться? Позвони своему суперполицейскому, Мод. Страх не позволяет тебе оценить риск? Но ты везде рискуешь. С одной стороны, мальтийцы и банда Дипломата. С другой – номер телефона. Твой единственный шанс. В конце концов, если ты никого не выдашь и ни с кем ничего не случится, эти мерзавцы потом тебя забудут… может быть.

А если нет? Тебе останется только вон тот пузырек с какой-то снотворной гадостью: проглотишь и никогда больше не проснешься. Но ты так не сделаешь. Это очень страшно. Так же страшно, как взлететь на воздух в этой квартире или быть забитой до смерти в машине. А ты уже позаботилась о своем трупе? Ты можешь представить, как ты будешь лежать на каком-нибудь пустыре или вот на этой кровати? Или на каталке в морге…

Спасай свою шкуру и звони полицейскому, он вытащит тебя отсюда. Нереально. Как он сможет это сделать, не посеяв панику среди мальтийцев? Да Дипломату все станет известно уже через несколько минут. И потом, что ты себе вообразила, Мод? Что этот полицейский, как Джеймс Бонд, тут же сядет в самолет и полетит тебе на выручку? Да ему наплевать на тебя! Ты ему неинтересна, ты ничего не можешь ему дать. Ты друг детства его приятеля. Ну, и что из того? Да он тебе даже не поверит! Полицейские никогда не верят проституткам, когда те утверждают, что их убьют. Они по-разному смотрят на вещи. Мужчины убивают друг друга, это да. Но проститутка! Она не стоит того, чтобы из-за нее рисковали. Так они думают.

Но я-то знаю, что проституток тоже убивают, другим в назидание. И Дипломат на все способен. Дела в Англии слишком важны для него, чтобы позволить мне их провалить. Это так просто. Своим стремлением к независимости я нарушила дисциплину. Меня знают, и я недооценила последствий моего поступка, слишком много поставлено на карту. Но обо всем этом я не могу рассказать полицейскому. Я не могу выложить все, что происходит на самом деле. Это значило бы, что я дам ему информацию, которой он может воспользоваться, а я… я долго не проживу. Даже если предположить, что мне удастся каким-то чудом выбраться из Англии без всякой помощи, дни мои сочтены.

Дальше мой ум отказывается рассуждать. Логика снова привела меня к страху, а страх снова мутит мой разум. Я должна с кем-нибудь поговорить, набрать этот чертов номер… Комиссар Филипп Ж. слушает, как я плачусь в трубку. Он удивлен. Прежде чем его позвали, мне пришлось уговаривать разных недоверчивых полицейских, пока один из них не согласился наконец связать меня с ним. По голосу чувствуется, что он очень занят и что я мешаю. Он не сразу узнает меня, потом просит перезвонить по другому номеру через пять минут. Пять минут… Для него так удобнее, а у меня опять истерика. Брать трубку и снова набирать этот номер – выше моих сил. Я больше не могу, но и отступать нельзя. Внизу стоит все та же машина, в ней опять сменились парни с кудрявыми волосами. Я вся взмокла от страха. В горле комок. Не могу глотать, от алкоголя меня тошнит. Пять минут. Я отсчитываю каждую секунду, не свожу глаз с часов на руке. Мне трудно дышать. Прибавляю еще тридцать секунд для смелости.

– Алло?

Он говорит очень спокойно. Плохо понимает, о чем я толкую и что хочу. Начинает на меня кричать, когда я твержу о самоубийстве. Потом снова успокаивается и разговаривает со мной, как с ребенком. Он, наверное, считает, что я немножко не в себе. Он уже не помнит, что я ему о себе рассказывала. У него в голове только официальная версия, предоставленная Жан-Ивом: я был «нормальным парнем из хорошей семьи», который потом свихнулся на сексуальной почве и стал отщепенцем. Хорошо… Что происходит? Что это за история с мальтийцами? Я говорю, что за свою жизнь не дам и гроша. Что я хотела бросить проституцию, уйти из этой квартиры, и тогда они их прислали.

– Кто такие «они»?

– Я не знаю. Но в последний раз, когда они устроили это одной девушке, они подложили ей бомбу.

– Послушай…

Он говорит мне «ты» – уже хорошо. Он считает, что это просто блеф. Меня просто хотят попугать. Но я должна как следует запереть дверь.

– Я заперла.

– Тогда поверни ключ так, чтобы заблокировать замочную скважину. А завтра утром уезжай. Сделай вид, что садишься на самолет, а сама удирай на поезде или на пароходе.

– А если они взломают ночью дверь?

– Успокойся. Никто не вламывается к проститутке только из-за того, что она чего-то там недоплачивает.

– Иначе они не прислали бы мальтийцев.

– Больше я сейчас ничего тебе не могу сказать. Других вопросов он не задает. Такой странный статус-кво и странное молчание. Наконец он решается:

– Послушай, я не знаю, насколько глубоко ты в этом увязла, но сейчас они слишком заняты, чтобы серьезно за тебя приниматься.

– Что происходит?

– Послушай меня внимательно и ответь на единственный вопрос. Ты связана с Дипломатом?

– Да.

Все, я пропала. Я попала в ловушку и стала доносчицей. Но от того, что он говорит дальше, у меня захватывает дух.

– На этот раз там много чего произошло. Узнаешь из газет, вернувшись во Францию! Сейчас там паника, все разлетаются, как воробьи. И поверь мне, им сейчас не до тебя. Ты можешь возвращаться во Францию. Очень подходящий момент, чтобы снова здесь появиться.

Я поняла. Они объявили им войну, и это как-то касается Дипломата. Я могу не бояться, что он приедет в Англию. Теперь я понимаю, почему он не пошел дальше угроз по телефону.

Но машина запущена против меня в Англии, и она так просто не остановится. Война или нет, мальтийцы получили задание, и они его выполнят.

– Я тебе повторяю, – говорит терпеливо Филипп, – что это чистый блеф. Классический прием.

– А если они взломают дверь сегодня ночью?

– Обратись в полицию. Сочини какую-нибудь историю, пусть они тебя заберут, а потом постарайся со мной связаться.

– Они стоят внизу и не выпустят меня. Я не смогу выйти завтра утром.

– Я же говорю тебе, что никакой опасности нет. Они не сумасшедшие, чтобы рисковать в такой ситуации.

– Во Франции, может быть, и нет, но здесь… Они караулят меня с самого утра. Они могут ничего не знать – им поручили со мной разобраться, и все.

– Они не убьют тебя!

– Это вы так говорите. Возможно, они и не убьют меня. Но будут бить, истязать, а я этого не вынесу. Я не выдержу… Я больше не могу… Если я завтра не уеду и они меня схватят, то я пропала. Вы это понимаете?! Занят Дипломат другими делами или нет, здесь со мной будут разбираться. Одна девушка сказала мне про них: «Они сейчас просто озверели». Вы понимаете, что это значит? Лучше покончить с собой, чем попасть к ним в лапы.

– Хорошо, я сам этим займусь.

– Но как? Что вы можете сделать? Если вы известите английскую полицию, мне тоже конец.

– Успокойся. В понедельник утром под окном не будет больше машины, не будет мальтийцев, ты сможешь выйти. Понятно?

Что ж, мне все равно, я не хочу знать, как он собирается действовать. И не хочу знать, почему он так поступает. Мне проще думать, что все это потому, что мы дружили в детстве с Жан-Ивом. Этой дружбы достаточно, чтобы мне сделали такой подарок, не требуя ничего взамен. Он повторяет:

– Делай только то, что я тебе сказал. Сообщи своим друзьям, что улетаешь, а сама садись на поезд или пароход. В Париже сейчас не появляйся, спрячься где-нибудь. У матери, например. Это возможно?

– Да.

– Можешь не говорить, где ты будешь. Позвони только, чтобы сказать, что выбралась оттуда. Но про Париж забудь надолго. Договорились?

– Завтра воскресенье. Я боюсь… Всем девушкам известно, что разборки происходят именно по воскресеньям.

– Не выходи. Не показывайся у окна. Врываться они не станут. А в понедельник утром уезжай, их там больше не будет. Я об этом позабочусь.

– Но…

– Да поверь же мне, черт возьми! Все пройдет нормально. У тебя не будет неприятностей.

Поверить полицейскому… Я словно попала в другой мир… в прежний. Он повесил трубку. Что произошло во Франции? Неужели мне повезет и я смогу убежать? Мне никогда не везло. Вся банда Дипломата должна исчезнуть, чтобы мне повезло. А для того чтобы исчезли мальтийцы, дружба Жан-Ива и ее сила должны дойти до Англии. Просто так, просто для меня, для того чтобы один друг детства стал снова нормальным человеком, выбрался с панели.

– Мама!

– Ты знаешь, который час? Пять утра!

– Мама, это очень важно: я могу вернуться домой?

– Когда?

– Я не знаю. Может быть, вечером в понедельник. – Что случилось? Ты больна?

– Я хочу все бросить. Это очень опасно. Я хочу вернуться домой.

Я слышу в трубке ее дыхание. Вряд ли она понимает. Она думала, что мне нравится «такая жизнь», как она говорила. Я тоже так думала.

– Я боюсь за свою жизнь. Я зашла слишком далеко, я не знала, что это так опасно…

– Приезжай.

Я кладу трубку. Я не хочу ей рассказывать никакие подробности. Она не знает, что такое разборки. Но чутьем поняла, что мне действительно грозит опасность. Я ее дитя. И она сказала мне: «Приезжай». У меня есть мать.

Какое длинное это «мальтийское» воскресенье! Я его никогда не забуду. Как узница сижу я наверху, над шестьюдесятью девятью ступеньками. Никаких клиентов в этот день. Я считаю минуты, прислушиваюсь к любому шороху, собираю вещи, стараюсь не подходить к окну. Сердце прыгает при малейшем шорохе на лестнице. Нервы мои на пределе. Маргарита выходная по воскресеньям, английская горничная – тоже. Ничего или почти ничего не происходит в Англии по воскресеньям.

Я одна на четвертом этаже, в этой красной спальне, где зеркала десятикратно возвращают мне мое отражение. Лицо как у покойника, круги под глазами, нервно дергается рот – я жалкое, съежившееся, согнутое в три погибели от страха существо. Я думаю о смерти. Может быть, мне хватит мужества самой прийти к ней каким-нибудь не очень страшным способом. Но умереть в муках, от чужой руки…

В который раз я задаю себе тот же вопрос: как ты дошла до такой жизни? Ты же неглупа, училась, могла бы стать адвокатом. Не у каждой проститутки такое прошлое. Ты хотела любви? Все, что ты получила, – убогая история, хрупкие воспоминания, несколько писем, фотография и неистраченная стодолларовая бумажка. Несколько вечеров, когда ты воображала себя кинозвездой, потому что твой любовник открывал тебе дверцы «мерседеса» или «альфа-ромео», и, проходя по залу роскошного ресторана, ты чувствовала себя красивой и желанной под взглядами мужчин.

Мишура, фальшивый блеск, дешевка, любовь на один вечер… Истина совсем в другом. В том, что твоя сексуальность очень уязвима. Чтобы принять десять клиентов в день, твое сокровище надо постоянно смазывать, увлажнять, лелеять. Ты заливаешь себе глаза алкоголем, приступы анемии мучат тебя по ночам, а сейчас ты испытываешь животный страх, сидя ночью в Лондоне перед собранным чемоданом. Истина в этой ночи, которая окончится смертью или бегством.

Как мне хочется хоть с кем-то поговорить! Но я боюсь дотрагиваться до телефона. Я не решаюсь разбудить кого-нибудь во Франции. И полицейский, и моя мать сказали уже то, что могли мне сказать. Наверное, они думают, что я сошла с ума? Им же не видно оттуда тех, кто бродит внизу. Моя мать даже не представляет, что может означать слово «мальтиец». А комиссар не верит, что они убивают таких, как я. Он считает, что меня шантажируют, запугивают и что надо бежать. Если бы это было так! Я молюсь, чтобы скорее наступил рассвет и я увидела бы внизу пустой тротуар. Чтобы в последний раз я могла спуститься по шестидесяти девяти ступенькам. И чтобы меня не схватили за горло, не затолкали в машину… И Мод не исчезла бы навсегда.

Я просыпаюсь внезапно от прихода Маргариты. Несмотря на страх, я все же заснула – одетая, с чемоданом у ног, как на вокзале в зале ожидания.

– Вы можете выходить, никого нет.

– Вы уверены?

– Да. Поторопитесь.

Она протягивает морщинистую руку за деньгами. Это плата за последнюю неделю. Она улыбается мне, благодарит, и я понимаю, что другие на моем месте могли бы слинять, не заплатив.

Теперь мой черед считать ступени. Их двадцать три на каждом этаже. Дом погружен в молчание, безлюден. Нигде ни души, только мое прерывистое дыхание и стук моих каблуков.

Вот я уже у выхода. Улица почти пуста. Проходит какая-то женщина с кошелкой, проезжает велосипедист.

В такси до станции Виктория напряжение не отпускает меня. В купе поезда я немножко расслабляюсь и вспоминаю, что двое суток я только пила, но ничего не ела.

Таможенник в Дувре похож на коккера. – Доброго пути, миссис Беркли!..

Солнце заливает море и скалы, и голова у меня немножко кружится. На пароходе я просмотрела последние французские газеты. Об этом уже не пишут на первых страницах, но я нашла то, о чем говорил комиссар.

Некий месье Пьеро убит в паркинге. Стреляли двое в масках. Одна из пуль попала ему в ухо. Он не успел достать свой пистолет. Он возвращался после отдыха со своей «женой». Она в коме. В багажнике их машины полицейские обнаружили взрывчатку – штук тридцать бомб и пятнадцать взрывателей.

Пьеро был главарем, который мог не опасаться наемных убийц. Но на него заключили сделку. И война еще не окончена. Война со взрывчаткой, что для них необычно…

Две группировки сталкиваются, и в результате появляется новый главарь. Делят Париж на зоны влияния, и моему Дипломату не до дипломатии. Вместе с другими он должен сейчас искать убежище, связи, союзников. Вот почему я какое-то время могу остаться незамеченной. Это удача. Наконец-то она хоть раз выпала и мне. Драгоценное время, когда они все слишком заняты собой и полицией, чтобы заниматься еще и жалкой сбежавшей проституткой.

Меня спасло только чудо. Вот почему комиссар мне помог. Вот почему он ни о чем меня не спросил. Потому что все это пронеслось у меня над головой.

Странно. Когда я дрожала от страха, мне казалось, что я много значу, что я веду авантюрную, полную опасностей жизнь. В действительности же я ничто.

Мне казалось, что я, взбунтовавшаяся проститутка, чудом избежала геройской смерти, а на самом деле все не так. Во всяком случае, Дипломату было не до меня. Наоборот. Как можно меньше шума. И я никогда не узнаю, сами ли мальтийцы оставили меня в покое по какой-то причине или вынуждены были это сделать из-за вмешательства других сил.

В Кале семь часов вечера.

На Аустерлицком вокзале – половина одиннадцатого. Еле успела на ночной поезд.

Зябким утром в шесть часов утра я на вокзале Брив в Руане. В голове у меня полная сумятица, я не спала, от тяжести чемодана болит плечо.

– Мама!

Как потерянный ребенок, я стучу в дверь и зову маму. Плачу и твержу только одно:

– Они чуть не убили меня, мама…

Она это видит. Понимает по моему лицу, безумно усталому и испуганному взгляду. Я принимаю таблетки и засыпаю – как проваливаюсь в бездну. Здесь от простыней веет спокойствием, чистотой, все как прежде, в детстве. Настоящие простыни, можно спать, без кошмаров. Хотя бы какое-то время.

Днем я позвонила комиссару.

– Ты очень необдуманно вела себя с ними. Ты им угрожала. Поэтому они и решили тебя проучить.

– Неужели я спаслась?

– Конечно. А сейчас затихни. Не показывайся в Париже, никому не пиши, ни с кем не встречайся. Исчезни месяца на два по крайней мере. Поняла?

Несколько недель слез, головокружения, кошмаров, успокоительных таблеток. Мод очень трудно прийти в себя. Я боюсь, что у меня не все в порядке с головой, во всяком случае, я стала другой. Раньше я жила какой-то параллельной жизнью, скользя по поверхности, бездумно, как робот. Здесь, рядом с матерью, в родных стенах, в своей кровати, я не могу себя найти.

Мама же совершенно успокоилась. Через несколько дней после моего возвращения она пытается прояснить. Как бывшая банковская служащая.

– Это все твои деньги? Я-то думала, что с такой профессией…

– В этой профессии, мама, всегда находятся люди, которые могут все у тебя отобрать.

– Была бы я на твоем месте, я знала бы, что делать.

В любой профессии моя мама действовала бы как Банк Франции… У меня же мало что осталось после пяти месяцев работы и экономии. Я растеряла свои перышки в Нейи, где я больше не могу показаться, меня ощипали в Лондоне, где пришлось многое бросить.

– Что ты теперь будешь делать?

– Я начну процесс против государства. Это нелегко, но это единственный способ начать другую жизнь. Я должна добиться, чтобы меня официально признали женщиной.

– Это все равно что сражаться с ветряными мельницами. Зачем упорствовать? Ты же знаешь, что никому еще не разрешили поменять официально свой пол.

– Вот именно! Надо отменить закон.

– На это уйдут годы! И на что ты собираешься жить?

– Я обращусь в организацию, которая занимается социальной реадаптацией проституток.

Молчание. Она отворачивается. Я догадываюсь, о чем она думает. Она думает, что тот или та, которую она произвела на свет одним грустным днем 1945 года, не обычная проститутка. И она права. Она думает также, что о реадаптации много говорят, но толку от нее мало. Тоже верно.

Но я должна надеяться. Иначе у меня не останется ничего – ни цели, ни смысла, ни желания дальше жить.

И в этот сентябрьский день 1976 года я должна поклясться себе самой: клянусь окончательно бросить проституцию. Клянусь возобновить учебу, сдать последний экзамен и получить диплом адвоката. Клянусь начать борьбу против государства за признание меня женщиной. Уже тридцать один год я имею на это право!

Клянусь, что не отступлю.

Моя мать одобряет меня:

– Теперь ты должна встряхнуться. Хватит дрожать и хандрить. Хочешь начать процесс, действуй! Не рассчитывай на Святой дух!

Но со Святым духом мне все же придется познакомиться. Кого только не встретишь на пути реадаптации…