Текст книги "Желай осторожно (СИ)"
Автор книги: Мара Вересень
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 14 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]
Желай осторожно
1
Сейчас.
Мгла рассеялась, я с трудом сфокусировала глаза. Стремный, завитый и припудренный, в винтажных шмотках с претензией на средневековый стиль типчик, стоял передо мной на одном колене, лапал меня за руки своими наманикюренными пальчиками и возвышенно вещал. Прислушалась.
– О наипрекраснейшая из прекраснейших и добрейшая из добрейших…
Я подумала и согласилась. Язык ворочался в пересохшем рту с трудом, поэтому кивнула. Ой-ой, зря… Мозг бултыхнулся в черепной коробке, вызвав гамму непередаваемых ощущений и приятных среди них не было.
– Мы, наследный принц Вениан дор Мин Лучезарный, нижайше и покорнейше просим вас, светлейшая княжна Мари-Энн, – продолжал заливаться соловьем щеголь.
Так, минуточку, какая еще княжна? Обеспокоенно скосила глаза вниз – верхние сто выпирали из декольте, как опара из кадушки, в ребрах чувствовалось непривычное стеснение, подол расходился колоколом. Ээээ… это вообще как?
– Просим вас быть нашей невестой! – торжественно закончил стиляга, оперативно приложился к ручке, воссияв синими, как небо очами, и, шварк, на мой безымянный палец колечко с камнем такого размера, что я б постеснялась в люди выйти.
Но! Как говорит мудрый народ, дают – бери. А поскольку голос по-прежнему не слушался, опять величественно кивнула. Черепушка вздребезнулась, сопритюкнулась и… светлейшая княжна Мари-Энн в моем лице, зажав окольцованной лапкой рот, стремительно рванула прочь, игнорируя гарнитуры, шпалеры, обои и прочий антураж.
Бодрой газелью проскакав по коридору и ломясь во все двери подряд, я, не иначе чудом, наконец обнаружила искомое и мучительно, но скоро рассталась со всем негативом, скопившимся после…
***
Тогда.
Предновогодний корпоратив под влиянием вливаний постепенно и неудержимо превращался из чопорного официального мероприятия в феерию разухабистого веселья. Коллеги шли в отрыв, наплевав на кто-чего-завтра-скажет и а-вдруг-кто-видос-в-инсту-сольет-а-я-некрасивая. Оторвались они от меня далеко. Я сидела в углу в компании фаршированных шампиньонов и мрачно нагружалась игристым в надежде, что во мне все же что-то да заиграет, но мозг упрямо игнорировал количество выпитого. Подниматься я, впрочем, не решалась – а вдруг остальной организм оказался отзывчивее?
В мой ареал мрака и вселенской печали вклинилась отвратительно радостная разрумянившаяся ряшка системного администратора. Влажно и горячо дохнув в лицо парами алкоголя, это нечто с галантностью тролля попыталось вытащить меня танцевать, взывая к корпоративной солидарности и приводя в пример галопирующего в лучах неона руководителя всея фирмы.
Я содрогнулась. Мысленно и не только. Распахнувшаяся дверь принесла с улицы в этот дурдом очередного искателя радости и хорошую дозу чересчур бодрящего для платья с открытой спиной воздуха. Воздух пах холодом и морозом. И свободой.
– Ринка, ну? Идешь? А то главбух со сворой дымят у туалета, комплектовка со складом перепились, приличному мужчине и потанцевать не с кем! – орал он, ибо музыка.
– Вовыч, отвянь, вон, Дарину свет Геяровну пригласи, весь вечер тебя взглядом буравит, – предложила я, ну как, предложила, поорала в ответ.
Секретарь шефа была тайно влюблена в короля железа, о чем знала вся фирма и столовка, куда мы ходили обедать. Впрочем, в свое время и я не избежала сего. Мы сходили на свидание, после которого полным составом (я, Вовыч и литр «Мартини») признались друг другу в братской любви и решили не портить такой многообещающий симбиоз интрижкой.
Но Вовыч был настойчив и мужчина и, коварно сговорившись с игристым, повлек меня из угла скорби в неон. Изобразив из себя даму полусвета, я, изящно и грациозно пошатываясь (организм все же поддался сильнее мозгов), выплыла на танцпол. Мы, не слишком попадая в такт, изобразили что-то под остатки композиции, когда коварные пузырьки ворвались в мозг. Все и сразу.
– Хочу коктейль! – заорала я от переизбытка восторга, ведь когда у тебя в голове разом лопается миллиард пузырьков, здравым мыслям просто не остается места.
Последнее, что я заметила перед рывком к барной стойке, было сбледнувшее от осознания катастрофы лицо Вовыча. И он честно пытался меня остановить, но в итоге прицепчиком доволокся за мной к сокровищнице зеленого змия.
– Вон тот! Синий! Хочу! – азартно подпрыгивая, требовала я и пузырьки у меня в голове.
– Хорошо, – обреченно согласился приятель, – один синий и домой.
И кивнул бармену.
Получив желаемое, я залпом выдула половину.
Рядом заговорили. Пузырьки среагировали на тембр раньше мозга, развернув туловище к источнику звука. Это был форменный нокдаун. Зеленые глаза, прямой аристократический нос, чувственные губы, касающиеся края чашечки с кофе… В черных волосах звездами сверкали растаявшие снежинки… От него пахло ветром…
– Даже если вам немного за тридцать, есть надежда выйти замуж за принца, – бравурно грянуло из динамиков.
Недопитый коктейль остался на стойке, а я, томно подперев подбородок ручкой, чтоб голова была поустойчивее, в упор воззрилась на брюнетика.
– Скажите, а вы – принц?
Смоляная бровь приподнялась, губы дрогнули в улыбке:
– А что, так замуж хочется?
– Девушка идет домой, – обозначился слева Вовыч и цапнул меня за руку, чтоб не сбежала.
– Отвянь, – вывернулась я, но ноги подвели, а тельце повлеклось в сторону красавчика. Вот это я понимаю, притяжение!
Поехав локтем по стойке, я уткнулась носом в грудь парня, рука которого поддержала меня за талию, не дав окончательно пасть.
– Принц, а вы танцуете? – лукаво спросила я его подбородок.
– А как же замуж?
– Сначала потанцуем, а потом можно и замуж!
И тут погас свет…
2
Сейчас.
Опершись о края фаянсовой раковины, я с некоторым удивлением разглядывала свое интересно-бледное лицо в обрамлении локонов и перьев. Мать моя женщина! Вот это вот – я?! Но глаза, нос, родинка на шее и прочее ниже было мое, вот только упаковка была другая.
За дверью заскреблись и заблеяли на разные голоса. Соловей лидировал. Собравшихся волновала исключительно моя драгоценная особа и ее наидрагоценнейшее здоровье. Не скажу, что после эээ… процедуры оно значительно улучшилось, но соображать стало легче. И мы, светлейшая княжна Мари-Энн, сообразили, что хоть туалетная комната здесь и выше всяких похвал, но задерживаться не стоит. И мы пошли в народ. Твердо и решительно.
И даже почти дошли. Только в блеяние вклинился неимоверно знакомый голос, шкрябнувший когтями по позвоночнику и превративший коленки в киселик. Да, такие вот низковатые мужские голоса – моя слабость!
За дверью воцарилась подозрительная тишина. Выходить расхотелось. А что? Тут уютненько! Коврик мягонький, банкетка бархатная с подушечками, пахнет приятно. Удобства скромненько ширмой расписной прикрыты. Ванна кипенно-белая на гнутых золоченых ножках размеров прям королевских. Я даже рот приоткрыла от восхищения и размечталась, как мое уединение нарушили, нагло и некуртуазно вышибив дверь ногой.
Здрасти! Вот я, размечтавшаяся о ванной, оборачиваюсь, как была, с пастью нараспашку, а там он! Прынц! Нет, не тот, что окольцевал не спросясь, а тот, другой, из бара! Плечи в темно-синем сюртуке расправлены, длинные ноги в узких брюках (ах, какие ноги!) стоят уверенно, как у памятника Петру Первому, желваки на скулах ходят, и зеленые глаза – изумрудами.
– Извольте объясниться.
Я поняла, что летающие звездочки, выпрыгивающее сердце и падающую на пол со звуком кувалды челюсть в мульт-индустрию привнес человек знающий. Ибо летали, выпрыгивало и падала.
– Эээ… мнэ… ну…
Я пыталась сформулировать хоть какую-то мысль, но муки разума были невыносимы. Как там благородные дамы выходят из щекотливых ситуаций? Именно! Падают в обморок.
– Мне дурно, – выдала я, свела глазки к переносице и, картинно поднеся ручку ко лбу, изящно осела (ну ладно, неуклюже брякнулась) на ковер. Хм, действительно мягкий.
Что ж, лежу, жду, пока меня в чувство приводить начнут. Подошел, наклонился, посмотрел внимательно и сапожком чуть пониже спины потыкал, проверяя наличие сознания, но там, куда он потыкал, сознания никогда-то и не наблюдалось, одно бессознательное, которое вечно на приключения тянет.
– Хамло! – тихо, но выразительно процедила я.
Громко было нельзя, поскольку обморок.
Зеленоглазый хмыкнул и велел каким-то лакеям оттранспортировать мою бесчувственную (хотелось бы, ведь голова продолжала жутенько болеть) тушку в чьи-то там покои. Надеюсь, что мои, ну, то есть княжны Мари-Энн.
Когда жалобно причитающая толпа народа разбежалась, и в помещении воцарилась желанная тишина, я рискнула приоткрыть глаз. Один, для начала, а там уж по обстоятельствам.
Ложе, куда меня водрузили, было человек на… много. Прочувствовав во всем многообразии состояние муравья, взобравшегося на слона, я открыла второй глаз и поняла, что меня жестоко надули. Чернявое хамло было здесь и, даже не пытаясь прикинуться мебелью, нагло таращилось на меня своими отвратительно красивыми глазами и гаденько так ухмылялось.
– Что!? – возмутилась я, приподнявшись.
– А что? – поинтересовались в ответ, приподняв бровь.
– Что это за в гостях у сказки!? – и добавила из нецензурного.
– Ну, ты же хотела замуж за принца? Пожалуйста, все, как заказывала, принц, трепетный и прекрасный по канону, – одна штука, дворец королевский в перспективе – одна штука, придворной челяди, платьев и ожидающихся балов – до… много. Что не так?
– Да все не так! Барышня, может, просто потанцевать хотела с загадочным типом приятной наружности, а не вот это вот все!
– Танцем обеспечу, а уж дальше – сама!
– Чего?
– Того, – ухмыльнулся брюнет и поднялся из кресла, с явным намерением наконец-то избавить меня от своего общества. – Бал по случаю помолвки сегодня. Третий танец – мой.
– А с чего третий?
– А первые два принадлежат жениху.
– Эй, пст! – я подскользила к краю застеленной нежно-голубым шелком тектанической плиты, отчего декольте сделалось глубже и провокационнее, и заговорщически зашептала: – А у тебя аспирина нет случайно? Жуть как голова болит!
– Пришлю тебе лекаря с примочками. А хочешь секрет?
Я энергично закивала.
– Здесь нет аспирина, – сказал этот… этот… Аааааа, бесеш! – Так что советую, на балу не злоупотреблять.
И, расхохотавшись, как мультяшный злодей, свалил в закат, т. е. за дверь. Вот же! И ведет себя, как не знаю кто! А кто он собственно?
Задавшись этим вопросом, я покинула постельные просторы и прошлась по комнатам. И чего там только не было! Секретеры с канделябрами и ковры с портьерами, шпалеры с вазами и диваны с каминами. Ванная тоже была, и ничуть не хуже той, в которой я уже отметилась, вся такая розовенькая и в ракушечки с русалками.
Где-то в покоях послышались голоса. Пошла на звук. В вроде как гостиной обнаружились две смазливые горничные и типчик в кругленьких очочках и с саквояжиком. Царственно велев девицам приготовить ванну и переодеться, я направила взор на доктора.
– Скажите, милейший, я могу вам довериться? – загадочно понижая голос, поинтересовалась я, войдя в образ.
Коротышка надулся, как индюк, видно хотел объемом компенсировать недостаток роста, и с французским проносом загудел о многолетней службе и врачебной тайне. Я хмыкнула и потребовала средство от похмелья. Доктор дрогнул лицом. Не каждый день дамы с подобным обращаются. Но клятва вещь серьезная, а многолетняя служба и того суровее. Обойдя меня по дуге (да ладно, не так уж и пахнет!) эскулап водрузил саквояжик на изящный столик и деловито там зазвенел. Потом выудил мензурку, отмерил из подозрительной скляночки в рюмашечку пару капелек, долил из другого, смешал с порошочком и с поклоном и мерзейшей улыбочкой страдающей мне преподнес. Я сразу просекла, что лекарство – гадость несусветная, но русские не сдаются. Глотнула на выдохе и кружевами занюхала. Доктор, по глазам видно, зауважал. Порекомендовал после ванны легкий обед, травяной чай и дневной сон. Да будет так.
3
Тогда.
– Мариана, нам нужно поговорить! – серьезно и с ноткой показной печали вещал мобильный, пока я, прижимая его к уху плечом, сайгаком неслась вниз по лестнице к ожидающему такси.
– Стасик, я тебя умоляю, давай вечером, у меня проект горит!
– Вот всегда у тебя что-то горит!
– Стас, давай потом, а? – Мобильник обиженно попыхтел и матернулся гудками.
Я вломилась на заднее сиденье и прожестикулировала водителю, что все ценное на месте и можно ехать. Телефон все еще гудел. Я ругнулась в ответ, отключила его и мстительно запихала поглубже в карман пальто.
Погоды в городе стояли какие-то слабо-зимние. Снега и мороза почти не было, а слякоть и морось были и весьма обильно, вызывая словесное недержание у всех сидящих у руля. Мы сдавали проект фирме-партнеру. Не то чтобы очень важный и мега-денежный, но опаздывать тоже было некомильфо. Я уже вот настроилась на деловой лад, а тут Славик со своим нытьем.
Вообще мы вместе уже два года. И он нормальный парень, но вот когда начинает эти свои беседы о чувствах… И, главное, всегда так неудачно…
Презентация прошла. Я в процессе пару раз подвисала – чертов Славик! – но в целом ничего. Потом задержались на фуршет. Вобщем, домой я явилась далеко за одиннадцать и с прискорбием обнаружила, что теперь я сильная и независимая. Оставленный в распахнутом шкафу алый дизайнерский галстук гляделся уныло повисшим знаменем будущей семейной жизни.
– Вот и поговорили, – констатировала я, а спустя минуту ревела белугой в телефон Вовычу, какие все мужики козлы, и как можно бежать в ночь с чемоданом, особенно на кануне корпоратива, когда у тебя в приглашении витиеватым по кремовому значится «Госпожа Стержинская М. плюс один»
Вовыч бил в грудь и клялся быть моим «плюс один», давил на мстительную натуру и на меркантильное. Платье куплено, парикмахер-маникюр-визажист оплачен и вообще, залей горе вином и сними мужика на ночь. Так и вышло. Ну, почти…
***
Сейчас.
– Ааааа! – дурниной заорала я.
Надо мной, закрывая бюстом белый свет, возвышалась натуральная фрекен Бок. Платье в дикий цветочек, бусы и жидкий пучок утыканный фиолетовыми перьями. Вместо плюшки в руке был веер, направленный на меня, как рапира. В первую секунду экстрим-пробуждения мой издерганный сверхъестественным мозг решил, что меня снова унесло в очередную кроличью дыру, но нет. Дыра была та же. Только действующих лиц добавилось.
В помещении, где наша светлость изволила вкушать прописанный доктором сон, было: уже упомянутая домомучительница, занятный длинный и изящный тип в лиловом, горничные и дамочка с баулом и свитой. Вернее, дамочка была с качком и девицами, а баул был у качка. Все это благородное и не очень собрание обильно источало разнообразные духи и нетерпение.
– Дивное платье! – выдала я, пытаясь сгладить впечатление от первой встречи с дамой. Поверить, она мне не поверила, но веер убрала.
– Это неприлично, юная леди, столько отдыхать днем. Мы можем не успеть подготовить вас к балу!
Рядом возникла горничная с распяленным в руках халатиком. Пришлось вставать.
– Простите, а как ваше имя-отчество? – поинтересовалась я у фрекен, – а то тоже неприлично, вы меня знаете, а я вас нет.
– Колина ван Жен, старшая дама двора его высочества. Учитывая ваше затруднительное положение, принц попросил меня побыть вашей фрейлиной, – жеманно ответила та и присела в реверансе.
Бюст заколыхался и живописно пошел девятым валом. Я засмотрелась и почти поймала дзен, когда горничные взяли меня в оборот и живенько в четыре руки снова запихали меня в ванну.
Затем за распаренную, умасленную и улосьоненную меня принялся лиловый, оказавшийся по нашему стилистом, а по сказочному куафером. Пока он на моей голове куафюры разводил, я краем глаза наблюдала за бандой с баулом, из которого, как из шляпы фокусника, бесконечной вереницей извлекались разные милые девчачьему сердцу кружева-чулочки, и, конечно же, оно! Платье!
Оно было все такое! Такое! Черт с вами, пусть будет в гостях у сказки, но ЭТО я хочу!
Примерно через час мои ощущения сменились на диаметрально-противоположные. Дышать было тяжело, шевельнуться – страшно. Так и стояла истуканом. У качка, который держал передо мной большое зеркало, натурально лапки подрагивали и мое отражение вместе с ними.
– Ах, лапочка! – всплеснул ручками куафер. – Вы изумительно бесподобны!
Окружающие согласно заохали и завосхищались. Ну да, бесподобия хоть залейся, только, как в этом ходить! Веса в наряде было изрядно, в изобилии были так же золотое шитье и камушки, густенько натыканные на корсет и по подолу, а количество юбок вообще не поддавалось точному исчислению. Интересно, а я в этом изумрудно-золотом великолепии в дверь-то войду? Ширина проема и меня в платье не совпадали ни разу. Как там пелось? Если прямо не пролезем, мы пройдем бочком?
– Если светлейшая княжна готова, я с удовольствием ее провожу, – раздалось от окошка, народ пришел в ажитацию, дамы попадали в реверансы и затрепыхали ресницами так, что учинили знатный сквозняк.
Я краем глаза покосилась в зеркало. Наглый брюнет в нем отражался. Я уж грешным делом решила – вампир! А как еще можно было незаметно в покои просочиться, учитывая какой эффект он на дам производит. Вырядился в черное с серебром, цепь массивная от плеча до плеча с изумрудами. Глаза в цвет. Нет, пожалуй, ярче! Ресницами черными занавесился и поглядывает. А я ни тпру, ни ну. Может сам догадается, как мне ступить в этих кринолинах страшно.
Догадался. Как я в проем вписалась, даже не помню. Заморочил. А точно не вампир?
– Не вампир, – отозвался зеленоглазый.
Я подавилась мыслью, которую думала.
– И нет, мысли не читаю, но очень уж лицо у тебя выразительное!
Мое лицо стало на порядок выразительнее, а этот ржет. А рука ничего так, крепенькая! Я украдкой потыкала в скрытое бархатом скопление мышц и сухожилий, на которое опиралась, и заинтересованно покосилась на другие возможные достоинства. Ну, там, кубики и прочие косые, прямые и грудные, а вы о чем подумали?
Вот интересно, он кто? Ясно, что лицо при дворе не крайнее, наглый, и все ему кланяются. Сам не говорит, а спросить что-то неловко. Надо же его как-то называть? О! Будет Толиком. Ну, по ассоциации. Была пьяна в дым, а в таком состоянии только… «Тоооолько! Рюм каводки наастоле!..» Еще надо про обстоятельства, на которые фрекен Бок намекала, узнать, а то опозорюсь и не замечу.
Но тут мы пришли. Ливрейные лакеи распахнули двустворчатую дверь, и специальный тип громогласно возвестил:
– Благословенная невеста светлейшая княжна Мари-Энн дон Стерж. Канцлер Казскии, советник его высочества ненаследный принц Анатоль дор Лий ар Мин!
А теперь представьте, чего мне стоило не ржать! Он реальный Толик!
– Опять тошнит? – сквозь зубы процедил канцлер и прочая, целенаправленно транспортируя меня куда-то вглубь переполненного публикой зала.
– Умгум, – выдавила я сквозь зубы, стараясь не всхрюкивать.
Ой, не могу, водички!
Остановились мы резко и без предупреждения. Меня по инерции пронесло вперед, прямо в загребущие лапки Лучезарного, который тут же их и облобызал, особенно досталось той, что с брюликом. Отвесив поклон, ненаследный растворился в толпе, оставив меня наедине (если так можно выразиться, учитывая количество присутствующих) с высочеством.
И тут я поняла, что позор грядет. Я же ни бельмеса в этих средневековых менуэтах и кадрилях! Вот же блин. Зря я тогда над Вовычем прикалывалась…
4
Тогда.
– Ну что тебе стоит, а? – ныл Вовыч и использовал свой железный аргумент, глядя на меня, как приснопамятный кот из «Шрека». – Ну, давай, а? Пообщаемся, расслабимся, научишься новому!
– Ты меня сейчас на уроки танцев зовешь или секс предлагаешь?
На обреченном с умоляющими глазами лице сисадмина явно читалось, что он уже и на секс готов, лишь бы я с ним пошла.
Ладно. Друг же. А друзей надо…
– Ты же все равно теперь в поиске, так вот! – добил меня парень, и я засомневалась, так ли мне дороги наши отношения, чтоб такое слушать.
– Простипростипрости! – заканючил Вовыч и бухнулся на колено.
Я посмотрела на него, как на слабоумного. Ну кто в здравом уме будет коленками по полу елозить, когда у Иванны отпуск, а у приходящей звезды клининга руки из того места, которое не плечи.
– Виноват. Был дурак. Исправлюсь. – И трепетно в глаза заглянул. – Проси, чего хочешь, только идем!
– Ладно, – смилостивилась я, – только сразу беленького. Не могу я на трезвую голову непотребствами всяческими заниматься.
В назначенный день мы стакнулись у бара-подвальчика с говорящим названием «Заваливайся», причем смыслонесущее «ва» на неоновой вывеске не горело.
Я потягивала из бокальчика и прикусывала канапешками. А что, у меня выходной!
– А на кой оно тебе надо?! – созрела я для вопроса.
Вовыч скорбно отставил свою нулевку – какая ж радость в отсутствии градуса. Вздохнул. И поведал душераздирающую историю о великой любови. Не к танцам, слава богу, а к трепетной лани этими танцами увлекающейся. Лань пригласила кавалера на раут, где оные танцы предполагаются, а кавалер в ногах путается и пируэтов не знает. Записался на уроки, а туда с парой надо.
Я подумала и решила, что беленькое надо бы повторить. На возмущенный взгляд ответила, что это его доля, и я, как верный друг и товарищ, самое сложное возьму на себя. Взяла еще 150.
К моменту «хы» я уже как раз созрела для пируэтов. Правда, оказалось, что мое понятие право-лево еще альтернативнее Вовкиного. Пришлось самоустраниться, чтобы не портить приятелю дорогу в светлое будущее.
***
Сейчас.
Штош… Танцуем. Я вся такая удивленная, ибо мои ноги натурально знают, куда ходить, куда не ходить, как повернуться и с кем поменяться.
– У вас такие глаза! – вздыхает очередной сменный партнер. Так и да, я как поняла, что все эти па выделываю не хуже прочих, они такие и стали, большие и выразительные.
Очередной танцевальный вираж вывел меня к ненаследному. Танцевал он с каменной моськой и разговаривать не собирался. Не порядок. Мне столько всего узнать надо.
– Князь, вы дивно двигаетесь, – игриво произнесла я, вызывая Анатоля на разговор.
– Вы тоже, ваша светлость, – выдавил он, видимо этикетом воспрещается даму в танце игнорировать.
– Уж не вашими ли стараниями? – уточнила я.
– Я же обещал танцы, а не прилюдный позор.
К моменту, когда я дозрела до адресного посыла, зеленоглазое хамло уже прижималось своими кубиками к какой-то даме неопределенного возраста. А та и рада, прелести свои тощие выпятила и изогнулась как эти, у обочин. Курица!
К завершению первого танца я вновь оказалась в паре с принцем. К слову сказать, канцлер оказался прав, принц был до того классический, что срочно хотелось кисленького пожевать. Златовласый, голубоглазый, высокий, фигура спортивная, обходительный и комплиментами сыплет, успевай уворачиваться. Вместо лимончика даме поднесли бокальчик с игристым и розовым. Фу. Скорчила мину и потребовала другой.
Вениан что-то пел про свадебное путешествие, а я искала глазами черный камзол ненаследного принца среди гостей. Он единственный мог ответить на мои вопросы о «здесь», и когда это «здесь» закончится.
– А почему ненаследный? – Ура, подсознание, как всегда, выбрало самый «уместный» вопрос и, минуя мозговой ценз, сразу отправило его на язык.
Соловьиное пение прервалось, принц посмотрел так, словно я прилюдно рыгнула.
– Мой сводный брат бастард его величества и старшей фрейлины королевы. Отец его признал, но наследовать он не может. А почему вы так им интересуетесь, моя птичка?
– Но ведь он мне так помог, – невнятно отговорилась я, ответственным местом чувствуя, что позор таки может случиться.
– О да! Несомненно. Не окажись он и его люди рядом, с вами могло случиться ужасное! И хоть это не вернет вам вашу погибшую тетушку, фрейлин и слуг, будьте уверены, радость моя, все виновные в нападении в скором времени будут казнены. Гонец с письмом вашему батюшке отправился еще вчера. Я взял на себя смелость сообщить, что вы в порядке и под моей защитой. – И опять ручки целует. Фетишист.
– А что, у вас так принято, всех своих случайных чад признавать? – не унималось подсознательное, стремясь докопаться до истоков.
– Конечно нет, и в этом Казския мало чем от княжества Мезерер отличается. Но у Анатоля еще в детстве проявился редкий родовой дар, поэтому его воспитывали, как принца. И титулы все полагающиеся он получил, но не только благодаря своим исключительным способностям. Он весьма умен. Думаете, он занимал бы должность канцлера, не будь у него соответствующих качеств?
– Вы сейчас про мерзкий характер?
– Вы так остроумны, моя дорогая, – заулыбался Вениан. – Однако, вот и второй танец. Теперь – только со мной.
Принц загадочно заблестел глазами и повлек меня в круг танцующих.
Позора не случилось и на сей раз, что могло указывать либо на то, что он не случится вообще или случится такой, что обморок не поможет.
