Текст книги "Желай осторожно (СИ)"
Автор книги: Мара Вересень
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 14 страниц)
37
Давным-давно, когда принцу-бастарду Анатолю дор Лий ар Мин едва исполнилось двенадцать, во дворце появился неопрятный мужчина неопределенного возраста. Прибывшему можно было дать как тридцать, так и шестьдесят. Было видно, что его отмыли и переодели, но годы скитаний легли на лицо морщинами и окрасили кожу в нездоровый сероватый цвет. Бродяга, ученый, маг. Вторым он перестал быть, когда узнали о третьем, и он превратился в первого. Ррозу ар Менек, уроженец одного из мелких восточных герцогств, стал учителем после инцидента, случившегося на тренировке наследного принца. К Вениану вызвали лучших врачей (руки обожгло очень сильно, особенно пострадали ладони и пальцы), а Анатолю привезли ар Менека и на долгих шесть лет отправили в родовой замок дор Лий.
Это уже потом он узнал, что о его инаковости было известно едва ли не с рождения, и именно поэтому его признали и воспитывали наравне с принцем. До случившегося. По правде сказать, Анатоль и сам ужасно испугался. Не раны, та была ерундовой, и на нем всегда мгновенно заживало, просто оказалось неожиданно много крови и эта кровь обжигала всех, кроме него самого. Ему не дали тогда увидется с братом. Хотя он просил. Увиделись, когда Анатолю было уже восемнадцать, а Вениану почти.
Старое гнездо. Так переводилось название замка с древнего наречия. Огромное, полное сквозняков, тайных ходов и легенд сердце герцогства дор Лий и оплот на пути ничтошных тварей. Пустырные земли к северу от замка, всего пара часов пути, упирались в завесу. Матери здесь не нравилось, она приезжала редко и тяготилась этими визитами, хотя, Анатоль знал, искренне любила его. Она словно старела, попадая сюда, как будто темные стены замка забирали у нее свет. Серафин так и не призналась, что погнало ее из отчего дома и как ей удалось попасть в свиту будущей королевы, а затем в постель наследника, навсегда лишившись возможности выйти замуж.
Брат матери, ныне покойный Вийверн дор Лий, встречал тогда племянника один. Ни слова не произнес. Посверлил серыми, цвета осеннего неба глазами под тяжелыми веками и вручил черный от времени затейливый ключ. От закрытой части книгохранилища, ибо назвать просто библиотекой это колоссальное собрание книг, рукописей, карт и прочего значило оскорбить владельца замка.
Под книги была отведена четверть Старого гнезда, и они продолжали отвоевывать себе новое место. В раннем детстве, в редкие визиты матери сюда, он с увлечением играл среди полок с книгами, жадно рассматривал древние карты и гравюры с неведомыми тварями и грезил путешествиями. Но больше всего его влекло в вечно запертую угловую башню. Эта громадина нарушала симметрию замка, была ниже и гораздо шире остальных трех. Собственно, замок с нее и начался, она и была – Старое гнездо. А в ней было царство очень древних и редких книг. Настолько древних, что некоторые фолианты помнили мир до завесы. В одной из этих книг Анатоль и прочел о таких, как он. Правда, для этого пришлось учить древнее наречие. И не одно.
– Таких, как я, больше нет? – спросил он однажды у Ррозу.
За время, проведенное в замке, ар Менек слегка отъелся, посветлел лицом и перестал походить на наспех отмытого проходимца. К слову, лет ему на начало учительствования оказалось сорок пять.
– Ты первый за две сотни лет, а значит, скорее всего, в нашем мире ты последний.
– А те, кто будет после меня, мои дети? Они будут такими?
– С обычным человеком, даже с магом, у тебя практически нет шансов родить детей, должно совпасть слишком много вероятностей.
– Это в нашем мире, а в других мирах?
– В других мирах может быть как угодно.
До прилюдного уличения в магических практиках почтенный Ррозу занимал пост руководителя университета в Казске и имел несколько ученых степеней, специализируясь на природе завесы.
Знакомясь с трудами ученых (ар Менека в том числе) о сферах миров и их взаимодействии, юный ненаследный принц всегда представлял гроздь винограда, плотно усаженную большими ягодами с крепкой кожурой. Ветка и отходящие от нее ножки были естественными проходами, а еще можно было ходить из одной сферы в другую в местах их соприкосновения. Его дар это позволял. Мечта о путешествиях начинала сбываться.
– А если я встречу там таких, как я, как я узнаю их?
– Внешне – никак. Для этого придется обменяться силой, но не во всех мирах есть магия, а в тех, где есть, она может существовать по другим законам и быть недоступна.
– Но есть же какой-то способ? – не унимался Анатоль. Книга и урок были забыты, а возможность найти подобных себе захватила с головой.
– Есть. – Ррозу не любил отвлекаться, но и оставить вопрос ученика без ответа считал неправильным и опасным. – Из-за него тебя и отослали из дворца.
– Моя кровь? Но я же не могу бегать по чужому миру и пачкать всех кровью! – ошеломленно проговорил юный дор Лий.
– Именно, поэтому смирись со своей исключительностью и вернись к уроку.
И он вернулся, но продолжил искать ответы сам. В запертой башне, от которой у него был ключ. Книгу о таких, как он, меченых пламенем, ему показал старый герцог.
38
Сейчас
Черт знает какая часть Марлезонского балета.
В зале те же плюс король. Вениан прилип уклейкой и такой вежливый, что хочется тапком стукнуть. Все-таки в темной ипостаси он мне больше нравился, хотя бы характер видно, а не этот весь этикет. Ноги болят от реверансов, а челюсть от улыбок. И шею ломит. Такое ощущение, что шпильки в прическе из осмия, а еще камни какие-то странные на кончиках, как бриллианты, но серебром отдают. У Вениана запонки с такими же и камзол ими украшен. Угу, чтоб сразу видно было, что у нас тандем. Можно подумать, кто-то еще не в курсе. В платье чувствую себя голой: декольте, руки, хоть и в перчатках, еще и спина, пусть там такое же кружево, более плотное, чем на руках, но задувает нещадно. Что страшнее, радикулит от сквозняков, потому что окна приоткрыли, или обморок от удушья? Да, меня опять затянули так, словно не знают, что у людей помимо позвоночника еще и прочее имеется. Или жрать меньше надо? Или пить?
Я сегодня исключительно компотиком развлекаюсь, мне нужен мозг, а не пузырьки вместо оного. Вениан смотрит одобрительно, небось думает, что я исключительно ради приезда его величества положительный образ создаю, но все то знают… что этот остров, что этот остров необитаем… Подсознание подключилось неожиданно, несмотря на компот. Либо мне тайно подливают, либо организм в стрессе. А еще танцы! И один из них с королем! Я надеялась на канцлера, поговорить надо, повод удобный и на виду у всех, никаких слухов и подозрений, но в моей бальной книжке (прикиньте, как все серьезно!) его имени не стояло, хотя было несколько свободных строчек. Штош, тема есть, будем работать.
И работать пришлось. Я уже говорила, что балы это утомительно? Говорю снова. Два танца с Венианом, потом король. Руки сухие и жесткие, двигается четко и естественно. Естественно! Он этих балов перевидал за свою королевскую карьеру, а я уже почти задыхаюсь! И готова даже на радикулит за возможность подышать. Но это не Анатоль, его не попросишь подтанцевать поближе к балкону. Еще и разговоры разговаривать… Но тут княжнина память выручила, как-то в последнее время мы с ней все ближе и роднее, прямо оторопь берет.
Наконец музыка стихла, и меня сдали на руки жениху.
– Вы не устали, моя прелесть? – журчит ручьем и в глаза заглядывает жадно. Уволочет в свое логово, как Голум, и будет иногда извлекать, чтоб полюбоваться. Не сейчас, но очень скоро, прямо завтра. А потом еще ночь и все.
– Устала, но еще больше хочу свежим воздухом подышать, вы не проводите меня поближе к балкону?
Я в очередной раз окинула зал ищущим взором. Создавалось впечатление, что коварный канцлер прячется от меня целенаправленно. Я лишь пару раз видела его одетую в темное фигуру среди гостей: один раз рядом с королем, а второй, неожиданно, – с князем дон Стерж и Славом.
– Вы кого-то ищете? – спросил принц, глаза опасно сузились.
Я молчала. Признаваться не хотелось, отпираться было поздно.
– Сплетни о вас и…
– Недоразумение и глупое стечение обстоятельств, – поспешила отговориться я.
– Присядете? – Мы были уже у приоткрытых дверей на балкон. Оттуда дунуло, я поежилась. Рука Вениана на моей спине шевельнулась, и по коже разлилось тепло.
– Спасибо, – поблагодарила я, опускаясь на обитую шелком скамеечку. Край корсета впился в живот, и я почувствовала себя распиливаемой пополам женщиной в дурацком магическом шоу. Возможно, даже сменила цвет лица, со слегка бледного до слегка мертвого.
– Вам нехорошо, моя птичка?
– Да, – выдохнула я, борясь с дурнотой, – можно водички?
Вениан огляделся, но слуг с подносами рядом не оказалось. Я спешно прикрыла глаза, чтоб не выдать шальную мысль, и, едва принц скрылся среди спин и кринолинов, рванула на балкон, игнорируя шум в ушах и звезды в глазах.
Меня встретил холод, снег и чья-то твердокаменная грудь, в которую я воткнулась носом, охнула, прижимая руки к пострадавшей и дорогой мне лично части лица, отпрянула, но не предназначенные для беготни по снегу подошвы поехали. Мир опрокинулся.
– Что ты творишь! – гневно и до боли знакомо зашипели у меня над головой, пока я пыталась сориентироваться пространстве. Выходило плохо. Ноги по-прежнему разъезжались, и если бы не руки, удерживающие меня в вертикальном положении, в пострадавших числился бы не только нос, но и то, откуда эти самые ноги растут.
– Вот, видами любуюсь! – пропыхтела я, пялясь в узорчатый кант на одежке.
– И как?
– Какой-то придурок г-г-горизонт заслоняет-т-т! – меня начинало колотить, спина медленно и неотвратимо превращалась в кусок льда, а на гадком канцлере был плащ на меху, и я рефлекторно попыталась в него завернуться, но снова поскользнулась.
– Прекрати.
– Мне холодно!
– Иди в зал.
– Сам иди. – И добавила. – В зал.
– С удовольствием вас покидаю, княжна дон Стерж, приятной прогулки, – Анатоль отвесил издевательский поклон и повернулся к дверям
– Нет! Стой! – Я молью вцепилась в плащ. – П-п-почему у меня дни не сходятся?
– Проблемы с арифметикой?
– Т-т-ты нормальный вообще? – возмутилась я и снова попыталась ввинтиться туда, где тепло.
Видимо канцлеру надоела эта возня, или он меня пожалел (скорее первое), снял свой плащ и одел на меня. Я сразу в нем утонула и по размаху плеч сравнялась с кавказским чабаном, не хватало только посоха и папахи.
– Думал, продрогнешь и уйдешь, – уголок рта дернулся, обозначив улыбку. И не мерзнет ему нигде? Даже руки в рукава не прячет. Опять за спиной сцепил.
– Что случилось после беготни по лесу? – В плаще было тепло, но я лишилась поддержки и теперь боялась лишний раз шевельнуться.
– Я не знаю, – отвел взгляд и странно головой дернул. – Ты бредила и была холодная, как ледышка. Вениан думал, что не очнешься. Мы по очереди дежурили, сразу он, потом я. Под утро вырубился, плохо стало из-за раны, а когда очнулся, ты…
– Что?
– Неважно. Все прошло. Ты просто спала.
– Почему молчали все?
– На самом деле мало кто знал, а те, кто знал… забыли. – Угу, понятно…
– Как там Вовыч?
– Предается мрачной меланхолии от того, что нематериален и материального не желает, угрожал перебить реторты, если я тебя ему не покажу. Что вас связывает?
– Он мой друг, родственная душа и вообще.
– И давно у вас это «вообще» и как часто? – холодно (ну да, мороз же!) спросил Анатоль.
– А вы с какой целью интересуетесь? – немножечко ошалела я от подтекста вопроса.
– Чтобы вернуть его обратно, надо понять, что его сюда притянуло, в прочие подробности твоей личной жизни можешь меня не посвящать. Итак?
– Что?
– Жду содержательный, но краткий пересказ того, что произошло в коридоре северного крыла.
– Может, переместимся в какое-нибудь менее бодрящее место?
– Предлагаешь пойти… в зал?
– Как вариант. У меня вот даже пара танцев свободных есть, – воодушевившись, я резко выпростала из-под плаща левую руку, к запястью которой плетеной цепочкой было пристегнуто танцевальное меню, и дернулась ближе к Анатолю, чтоб тот лично лицезрел, сколько счастья разом на него свалилось.
Ноги разделились и решили идти каждая своим путем, огибая препятствие в виде закатившего глаза канцлера уже практически профессионально избавившего меня от соприкосновения с твердым и холодным. К слову сказать, конструкция получилась загадочная: я, прогнувшись в пояснице, хваталась за шею и плечо, Анатоль, нависая надо мной, за спину и… спину. Полагаю, кто кого хватал, уточнять на надо? Причем канцлерский теплый нос волнительно утыкался в мое холодное ухо.
– Любопытно… – раздалось рядом.
39
– Добрый вечер, Слав. Как здоровье невесты? – непринужденно поинтересовалась я, глядя на мир под другим углом. В подобной точке зрения были свои плюсы – воевода казался, выше и загадочнее, и минусы – в оголившееся декольте задувало, хотя, должно быть, вид открывался весьма недурственный. Меня вернули в вертикальное положение, и я поспешно спрятала компромат от холодного воздуха.
– Канцлер дор Лий, – растянув губы в глумливой улыбке проговорил морой, – как считаете, уместно ли будет вспомнить, что я тоже в курсе, какого вида связи вы предпочитаете заводить? Или опять напомните мне, что вы на своей, – воевода выразительно посмотрел на меня, – территории?
– Зачем же, – отзеркалил не менее издевательской миной Анатоль, – у меня прекрасная память. А что до территорий… Пока вы тут воздухом дышите, ваша армия вот-вот вывесит белый флаг и сдастся на милость одного из победителей.
Канцлер кивнул на длинное стекло балконной створки, сквозь которое было прекрасно видно, как в сияющем огнями зале, в окружении стайки восторженных юнцов напропалую кокетничала разодетая в пух и прах Карамель, будущая мадам дон Викт.
Слав убрал клыки и слился. Мы остались. От тишины заложило уши, и я только сейчас поняла, что Анатоль все это время поддерживал меня за талию со спины, едва касаясь рукой. Меня бросило в жар, несмотря на мороз, а владетель территории и прекрасной памяти невозмутимо цапнул меня за руку, на которой болталась бальная книжка. Скабрезно приподняв бровь, он изучил спрос и предложения, и черкнул пару строк прилагающимся к оной книжке карандашиком. После чего так же невозмутимо поклонился и с каменным лицом подставил локоток.
Мы явились в зал, обдав окружающих холодом (только с мороза!) и презрением (я просто от яркого света щурилась!). Канцлер жестом профессионального гардеробщика избавил мои плечи от своего плаща, сунув его в руки мимобеглому слуге, а меня – в загребущие лапки нарисовавшегося рядом высочества и, держа морду кирпичом, ретировался. Что? А как же… Я зарылась в расписание дискотеки – две свободные строки подряд были заняты витиеватым вензелем, к котором угадывались буквы А и Л.
– Не волнуйтесь, моя мышка, на следующий танец вы моя, – уголками губ улыбнулся Вениан. Глаза его оставались холодными, и лишь там, в самой их глубине, копились колкие серебристые искорки. – Как прогулялись? Слышали что-нибудь интересное?
– Прогулялась. Слышала. Канцлер дор Лий и Ду́бровский воевода делили территорию и хвастались у кого память лучше.
– Кто победил? – полюбопытствовал принц, накручивая на палец один из моих свободно спадающих локонов, словно невзначай касаясь ключицы.
– Каждый остался при своем, – ответила я, заметив неподалеку знакомую парочку шипящих друг на друга сквозь вежливые улыбки обрученных монстров, уж очень органично они смотрелись вместе. – А нам обязательно танцевать?
Я попыталась освободить волосы из плена, и потеряла руку.
– Не обязательно, мы можем сделать это в любой момент, – запел Вениан, прикладываясь губами к подушечкам моих пальцев, – вам стоит лишь попросить, мое сокровище.
Танец начался без нас. Интересно, а принцев специально учат так целовать дамам ручки, что сразу возникает желание все бросить и помчаться с затейником на край света? А я вот и почти! Во всяком случае, знакомая ниша уже замаячила на горизонте, но я наткнулась глазами на часть декора и наваждение прошло. У стеночки стояли латы. Я затруднялась ответить, дружна ли я с ними, но морда у шлема показалась знакомой. Обнаружив, что я уже не так покладиста, как была вначале, принц решил действовать проверенным способом.
– Вина? – предложил он и протянул бокальчик.
– А давайте! – согласилась я.
А то, в самом деле, все компот и компот. Отхлебнула – компот. Не понятно… Вид и запах вина… Еще глоток. Компот. Что происходит? Принц имел вид довольный и сдерживался, чтоб не рассмеяться.
– Ваши шуточки? Весело.
– Никаких шуток. Сутки до обряда. Я тоже не пью. И, да, у вас было уморительно озадаченное личико.
– Можно было просто предложить воды, а не играть в бога.
– А как же веселье?
– Веселье за чужой счет дурной тон.
Вениан наклонился и заговорщически зашептал мне на ухо:
– Не дуйтесь, я же не вмешивался в ваши недоразумения с моим братом, пока это не стало выходить за рамки приличий. – Я дернулась, но меня держали крепко, и отпускать не собирались, а в глазах его высочества в тени графитовых ресниц собиралась гроза.
– Что за глупая ревность? – возмутилась я, не так чтобы искренне, но судя по тону, которым я это произнесла, условно-покойная княжна была со мной солидарна.
– Ревность? Будет вам, – отозвался принц, оставляя в покое мои волосы и уши, но не ладонь, которую он водрузил на свой локоть и повлек меня по периметру зала, типа мы гуляем, – дело в репутации, на которую ваши альковные забавы бросают тень.
Он притормозил и прижал палец к моим губам, запирая рвущееся оттуда праведное возмущение.
– Не шипите, я знаю, что ничего аморальнее случайных поцелуев не было, но слухи такая вещь… Всех молчать не заставишь. – Вениан дернул плечом и оглянулся, словно ему кто-то в спину смотрел, но позади были только рыцарские латы, и мы продолжили гулять – Мне казалось, ее величество беседовала с вами на тему увлечений.
– Беседовала, – подтвердила я и тоже покосилась через плечо на железного истукана, который, вроде, чуть дальше стоял. – Но в тот момент меня больше беспокоила моя аллергия на перья, чем поиск морали.
Принц рассмеялся, снова остановился, взял меня за руки и поцеловал обе, пылко сжав пальцы.
– Я действительно рад, что вы за меня выходите, Мари-Энн.
Пока мы гуляли, как болванчики, раскланиваясь с какими-то людьми, которых я совсем не знала, настало время следующего танца. Канцлер явился бесшумно и со спины, заставив меня вздрогнуть. Не иначе взял пару уроков у Слава. Встал пред ясные очи.
– Ваше высочество, – кивок. – Светлейшая княжна, – легкий поклон и протянутая ладонь. – Наш танец.
Принц чуть вздернул голову и так на меня посмотрел, словно хотел сказать: «Давай, откажи ему по-быстрому и пойдем дальше гулять!», но меня ждали тайны, а тайны – они попривлекательнее прогулок будут. Мне показалось, или Вениан зубами скрежетнул, когда моя рука перекочевала с его локтя в ладонь Анатоля? Я запоздало подумала, что если во время танца придется меняться партнерами, разговора не выйдет, но все сложилось весьма удачно.
– Начнем, – с первыми тактами мелодии многообещающе, но очень тихо проговорил мужчина и прижал меня к себе так, что не вдохнуть. Ах, да, тугой корсет! А рука дрожит исключительно от волнения отдавить партнеру ноги на виду у полного зала гостей и короля с королевой, величественно взирающих на все это безобразие с высоты тронов.
40
– Однажды вечером, когда градус глупости превзошел все ожидания, светлейшая княжна Мари-Энн вышла прогуляться, – вдохновенно начал канцлер.
Я польщенно зарделась, а заодно восхитилась талантом начинающего сказителя. Вроде как пьяной дурой обозвал, но так опосредованно, что не разберешь, глупость с градусами были мои или сами по себе.
– Я не знаю, откуда Вовыч взялся. Я заблудилась, мне помощь была нужна, – доверительно зашептала я, обходя по кругу, опустившегося на одно колено Анатоля. Рукав на его поднятой руке подернулся, и я заметила мигнувшую на запястье стильную татушку-браслет из мелких буковок, хвостик которой убегал под одежду. Захотелось протереть глаза.
– Не уверен, что только это было причиной, – мужчина поднялся, его рука снова была на моей талии, а вторую он держал за спиной. Воображение тут же дорисовало кинжальчик.
– Хватит о глупостях думать, – одернули меня. – И опять-таки, нет, мыслей не читаю, тебе стоит поучиться владеть лицом. Дальше что было?
– Меня Вениан, как батарейку, пользует, подружки бросили, хотелось любви и сочувствия!
– Говоришь, Владимир, твоя подружка? И что, только сочувствовал? – создавая инерцию для очередной фигуры, меня оттолкнули и дернули обратно так, что суставы в руке жалобно хрупнули, затем последовало головокружительное вращение, и я оказалась прижата к Анатолю спиной, а его рука легла на живот раскаленным обручем. Голос же, раздавшийся над ухом, пробивало клокотавшим где-то в глубине… рычанием? – Или любовь все же случилась?
Дамы и господа, несомненно, мне редко бывает стыдно за содеянное в прошлом, но сейчас – стало. Какое счастье, что зеленоглазое хамло не видело сейчас моего лица и ушей… Поворот. Теперь видело, как и все те, кто за танцем следил, а было их половина зала и король.
– Ясно, – констатировал он и обдал презрением, как ушатом воды окатил, стыд сразу же сменился возмущением, но Анатоль меня добил: – Подробности.
– Тебя же это не интересовало! – зашипела я, и праведный гнев был не единственной причиной – мои фаланги опять страдали, зажатые в тиски канцлерских пальцев.
– Теперь интересуюсь.
– Это случилось в… библиотеке, – приукрасила я, внимательно следя за лицом грубияна. Архив тоже библиотека, в некотором роде. И, раз просил подробностей… – За стеллажами. Было очень страстно и очень горячо. Просто огонь! Как мы только все там не подожгли? – И мстительно добавила. – А потом он попросил забыть о случившемся, и я согласилась. На некоторое время.
– Забудь снова. Еще на некоторое, – невозмутимо ответил дор Лий, – раз блока больше нет. Вот и причина призыва.
– Он еще раньше призвался! Мы с ковром его испугались и в библиотеку спрятались, ты сам его на запчасти раскатал в коридоре!
– То, что, как вы, княжна, поэтично выразились, я «раскатал», было сущностью того же рода, что и ваш ковер. И ключевое слово здесь – «было». А Владимир ваш – призванная душа, это воздействие другого порядка, тут одних эмоций мало. – Голос ровный, а желваки на скулах так и ходят.
– Я могу с ним увидеться? – Анатоль сбился с ритма, я запнулась и отдавила канцлеру ногу.
Музыка смолкла. Меня снова бросили посреди зала. Повернувшись ко мне спиной, Анатоль встряхнул кистью, словно до этого держал в руке не мои пальцы, а что-то мерзкое. И стало так…
Я невидяще развернулась в сторону выхода из зала, но не успела сделать и пары шагов, как меня заключили в объятия. Лайм и гвоздика. Вениан.
– Я хочу уйти, – в груди жгло, словно там огонь горел или я хлебнула из хранимой в столе канцлера бутылки. – Сейчас.
Окутавшей меня завесе спокойствия я была рада и приняла с благодарностью. Трогательный поцелуй в лоб был нарушением неписаных правил о подобных проявлениях чувств на людях, но Вениан и прежде говорил, что не прочь поучаствовать в скандале.
– Прости, звездочка, сейчас еще нельзя, еще немного потерпи. Могу отвести тебя куда-нибудь, где не так людно.
Я пожала плечами. Мне было все равно, где, раз уйти нельзя. Дурацкий этикет, дурацкие правила, дурацкий бал. Сказка ложь, и намеков было предостаточно.
Я понимала, что во мне говорит обида, но легче от этого не становилась. И нет, Вениан отвел меня не к приснопамятной нише, а на вполне общественно просматриваемый диванчик. Он сразу был занят, но при появлении его высочества мгновенно освободился. Мне было плевать. Я просто села, и позволила светлячкам принца сделать их работу – избавить меня от гнетущего чувства. Но выходило не по плану: меня охватывало не спокойствие, а безразличие. Оно все ширилось и ширилось. Или это я сжималась в комок?
– Мари-Энн, – я среагировала на его голос только потому, что Вениан чрезвычайно редко меня по имени называл, – смотри на меня, прямо в глаза смотри и больше никуда, это важно. – Я покорно кивнула и уставилась на серебристые искры в аквамариновых омутах. – Ты на грани коллапса источника. Ты будешь внимательно слушать и делать все, что я скажу. Хорошо? – Я кивнула. – Умница. Я беру тебя за руки. – Легкое касание и пальцы принца кажутся обжигающими, или это мои холодны, как лед? – Сейчас я с тобой поделюсь. Это может быть неприятно, но ты потерпи. Это как лекарство, понимаешь? – Снова киваю. Мир сужается до горячих пальцев и глубоких синих глаз с танцующими искрами. Потом становится мерзко, словно под кожей шевелятся отвратительно скребущиеся мелкие жучки. Я попыталась отстраниться, выдернуть руки и отвести взгляд. Не позволил.
– На меня смотри. Еще немного. Почти все. Ты молодец.
Вениан облегченно выдыхает и отпускает мой взгляд и ладони на волю, но я не спешу. Мой мир становится больше, и я понимаю, что сижу на скамейке в бальном зале. У принца испарина на висках. Я вспоминаю его слова и мне интересно.
– Что такое коллапс источника?
– Необратимая потеря способностей, магическое выгорание.
– Просто магии лишишься?
– Не просто. Останется пускающий слюни овощ.
Полный финиш. Не, не, не, заберите, оно мне даром не надо… Я не просила! К черту вашу магию, если оно вот так вот!
– Что произошло во время танца?
Вижу, что злится. Я сама не знаю, что там произошло и как это объяснить, просто как-то все не так, и диссонанс произошедшего зазубренной пилой вновь проволокся по нервам.
– А что произошло… произошло во время…
Сначала погас свет – это я перестала видеть.
– Мари-Энн!.. К черту все! – Это принц. На руки подхватил. Камни камзола слегка царапнули кожу на щеке.
Было немного странно чувствовать, как меня куда-то несут, потому что настоящая я плавала в бесконечной тьме, а напротив была яркая песчинка, или не песчинка, а огромный светящийся шар, но очень далекий.
– Ир Прима сюда живо. И разыщите этого… (невнятное ругательство). Канцлера дор Лия найдите!
Потом пропал звук – это я перестала слышать.
А в темноте, где песчинка, и так никаких звуков не было, так что мне было все равно.
