Текст книги "Тени Равенсхолма"
Автор книги: Мануэлла Макута
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 11 страниц)
Они свернули на Вороний переулок -короткий путь к дому Элеоноры. Узкая улочка была слабо освещена, старые фонари бросали причудливые тени на булыжную мостовую.
И тут Элеонора увидела её снова. Фигура стояла в конце переулка, более отчётливая, чем когда-либо прежде. Женщина в длинном белом платье, с распущенными волосами, закрывающими лицо. Она не двигалась, но Элеонора могла поклясться, что слышит тихий шепот.
"Помоги мне... Элеонора..."
Холодный пот выступил на лбу. Мэвис все еще говорила о чем-то, не замечая, что Элеонора застыла на месте.
– Ты видишь её? – прошептала Элеонора, не отрывая взгляда от фигуры.
– Кого? – Мэвис нахмурилась и посмотрела туда же, куда и Элеонора. -Там никого нет, Нора.
Но фигура была там, и она медленно подняла голову, волосы упали с лица, открывая... Элеонора подавила крик. Там, где должно быть лицо, клубилась тьма, из которой смотрели два ярких, горящих глаза. И они смотрели не на Элеонору. Они смотрели на Мэвис.
Фигура сделала резкое движение в их сторону, и в тот же миг Элеонора увидела, как вокруг Мэвис сгущается тьма, принимая форму огромных когтистых лап.
–Берегись! – Элеонора с силой оттолкнула подругу в сторону, и Мэвис, не ожидавшая такого, упала на тротуар.
–Что за черт, Нора?! – воскликнула она, поднимаясь и отряхивая ладони. -Ты с ума сошла?
Элеонора быстро посмотрела на место, где была фигура, но там уже никого не было. Тени снова стали просто тенями.
– Я... мне показалось... – она запнулась, не зная, как объяснить то, что видела. – Прости, Мэвис. Я не хотела тебя напугать.
Мэвис смотрела на неё с беспокойством и... да, Элеонора ясно видела это – со страхом. Страхом перед ней.
–Я в порядке, – наконец сказала Мэвис, но голос её звучал напряженно.– Пойдем, уже поздно.
Оставшуюся часть пути они шли молча. Мэвис больше не болтала, а Элеонора чувствовала, как между ними растет невидимая стена. У дома Хартов они неловко попрощались, и Мэвис поспешно ушла, даже не обернувшись.
Элеонора смотрела ей вслед, чувствуя горький комок в горле. В классе её часто считали странной, избегали после уроков, шептались за спиной. Мэвис была единственной, кто видел в ней обычную девушку, а не дочь странного Виктора Харта. Но теперь и она тоже будет избегать её.
***
Вернувшись в свою комнату, Элеонора в изнеможении рухнула на кровать. Она уже жалела, что рассказала Мэвис о голосах, а её реакция на "видение" в переулке только подтвердила опасения Элеоноры – с ней действительно что-то не так.
Она сбросила обувь и хотела было закрыть глаза, когда заметила что-то на подушке. Маленький предмет, который точно не был там, когда она уходила утром.
Элеонора осторожно взяла его в руки. Это была лента. Простая розовая лента для волос, потрепанная и выцветшая от времени. Края были слегка обтрепаны, а на одном конце аккуратно вышиты инициалы "М.Х."
Сердце Элеоноры пропустило удар. У неё вдруг возникло странное чувство– как будто она уже видела эту ленту раньше.
Она быстро встала и подошла к комоду, на котором стояли несколько фотографий в рамках. Одна из них была особенно дорога Элеоноре – это была фотография её матери. Марианна Харт умерла, когда Элеонора родилась, парой месяцев позже.
На фотографии молодая женщина с добрыми глазами и теплой улыбкой держала на руках маленькую Элеонору. И в её темных волосах была повязана лента. Розовая лента.
Элеонора медленно опустилась на пол, всё ещё сжимая ленту в руке. "М.Х." – Маргарет Харт. Это была лента её матери.
Но как она оказалась на её кровати? Отец никогда не хранил личных вещей матери, слишком болезненными были воспоминания.
–Элеонора...
Голос был теперь ближе, чем когда-либо. Прямо в её комнате. Элеонора медленно подняла голову, боясь того, что может увидеть.
В углу комнаты, где тени были гуще всего, стояла та самая фигура. Женщина в длинном платье. Но на этот раз Элеонора могла различить детали: платье было белым и тонким, будто ночная рубашка. Женщина, выглядевшая измождённой– с искусанными сухими губами, темными кругами под глазами, неестественной худобой; держала руки перед собой, словно умоляя.
– Кто ты? – прошептала Элеонора, её голос дрожал.
–Элеонора...– прошелестел призрак, прежде чем раствориться, словно его и не было.
7. Ульрих
Мрачный лес на окраине Равенсхолма приобретал совершенно иной облик с наступлением ночи. Вековые деревья, чьи искривлённые стволы помнили ещё времена языческих жертвоприношений, сплетались ветвями, создавая непроницаемый свод, через который не пробивался даже лунный свет.
Глубоко в чаще, в древних катакомбах, оставшихся от давно разрушенного монастыря, таилось нечто, чего боялись даже бессмертные.
Ульрих стоял посреди каменного зала, где когда-то монахи проводили тайные обряды. Теперь здесь громоздились странные устройства, соединяющие древнюю магию с современной наукой. В центре помещения находился большой прозрачный резервуар, наполненный густой красной жидкостью, в которой плавали человеческие органы и фрагменты тел.
– Прогресс впечатляет, учитель, -произнесла Моргана, его верная ученица последние полвека. Когда-то она была обычной городской девушкой, пока Ульрих не разглядел в ней потенциал и не превратил в нечто большее, чем вампир.
– Но всё ещё недостаточно, – прорычал Ульрих, проводя рукой над резервуаром. – Нам нужна особая кровь. Кровь Древних. И именно тех древних, что до сих пор сохранили в себе человечность.
Ульрих выглядел как мужчина средних лет, но его глаза выдавали истинный возраст – в них отражались столетия кровопролития и тёмных экспериментов. Длинные седые волосы контрастировали с по-юношески сильным телом, которое он поддерживал с помощью своей извращённой магии.
– И где мы найдём такую кровь? – спросила Моргана, откидывая с лица прядь чёрных волос. -Древние либо мертвы, либо слишком хорошо защищены. К тому же, разве кто-то из них не пьет человеческой крови? Кажется, таких нет.
Ульрих усмехнулся, обнажая клыки.
–Ты почти права, таких очень мало. И один из них, Себастьян Валериан, этот предатель, всё ещё здесь. А он– один из старейших.
– Валериан опасен, – возразила Моргана. -Он выследил тебя два столетия назад, он может сделать это снова.
– В прошлый раз мне помешало его проклятое человеколюбие, – Ульрих с яростью ударил по каменному столу, раскалывая его пополам. – Он всегда защищал смертных, словно они были чем-то большим, чем просто пищей! Но теперь у меня есть то, чего не было раньше.
Он подошёл к дальней стене, где в кандалах висели трое людей – две женщины и мужчина с пустыми, отсутствующими взглядами.
– Доноры, – прошептала Моргана. – Те самые, что пропали в городе.
– Не просто доноры, + улыбка Ульриха стала шире. – Смотри внимательнее.
Он провёл рукой перед лицом мужчины, и тот поднял голову, глаза его на мгновение прояснились.
– Помогите... – прохрипел он. – Мой сын... профессор...
– Оливер Грин, – Ульрих погладил его по щеке. – Когда-то верный донор семьи Николая Дарка. А эта женщина, – он указал на рыжеволосую женщину средних лет, – Питала своей кровью Александра Вейна. А вот эта юная особа, -он перешёл к бледной девушке, почти ребёнку, – Была особым лакомством для Лидии Мортем. У каждого из них внутри есть толика вампирской крови их владельцев, недостаточная для ритуала, но для вызова силы весьма неплохо.
– Ты похитил доноров членов Совета, -испуганно выдохнула Моргана. – Они придут за тобой.
– Именно этого я и хочу, – Ульрих рассмеялся. – Их кровь, а ещё и кровь доноров, что теперь содержит частицы крови Древних. За два столетия я многому научился, дорогая Моргана. Теперь я могу извлечь из них то, что мне нужно, и использовать это.
Он подошёл к резервуару и опустил в него руку. Жидкость забурлила, и из неё медленно поднялась фигура – нечто среднее между человеком и зверем, с острыми когтями и вытянутой, почти волчьей мордой.
– Мои детища всё ещё несовершенны, – вздохнул Ульрих. – Они сильны, но недолговечны. Их ткани распадаются через несколько дней. Но с кровью Валериана... – его глаза загорелись безумным огнём, -Я создам настоящих богов ночи. Существ, способных ходить по солнцу и обладающих силой десяти вампиров.
– И как ты собираешься заполучить Валериана? – Моргана скептически скрестила руки на груди. – Он не глупец, чтобы попасться в ловушку.
Ульрих повернулся к ещё одной фигуре, скрытой в тенях.
– Выйди, мой верный слуга.
Из темноты выступил высокий мужчина с суровым лицом. Он двигался медленно, словно во сне, его глаза были затуманены.
– Виктор Харт? – ахнула Моргана, узнав главу "Серебряного креста". – Как?! Как ты смог поймать его?!
– Не совсем он, – усмехнулся Ульрих. – Всего лишь временная замена. Достаточно хорошая, чтобы обмануть собственную дочь. Настоящий Харт... скажем так, отдыхает.
Моргана поежилась, отчётливо понимая, настолько до сих пор не знает Ульриха. Даже будучи его верной и преданной ученицей столько десятилетий, она не была посвящена во многие из его планов. Этот скрытный и подозрительный вампир всегда предпочитал действовать практически в одиночку, считая даже других вампиров жалкими, слабыми, недостойными того дара бессмертия, той силы, что они получили. Вот и её, Моргану, он, хоть и выделял среди остальных, но и презирал одновременно.
Ульрих щёлкнул пальцами, и существо, носившее облик Виктора Харта, изменилось – его черты стали текучими, лицо исказилось, на миг превратившись в жуткую маску, прежде чем вернуться к человеческому облику.
– Двойник? – прошептала Моргана. -Но они ведь вымерли столетия назад.
–Не все, – Ульрих погладил двойника по голове, словно домашнее животное. – Этот последний из своего рода. Я нашёл его в глубинах Карпат, почти умирающего, вернул к жизни. Теперь он служит мне, принимая облик любого, кого я пожелаю.
– И что ты задумал?
Ульрих подошёл к столу, на котором была разложена карта Равенсхолма.
–Двойник, принявший облик Харта, сообщит дочери, что Валериан – опасный вампир, которого нужно уничтожить. Зная благородную натуру девчонки, она попытается проверить это сама. – Его палец указал на университет. – Когда Валериан бросится её спасать – а он бросится, я знаю его слабость к смертным – мы возьмём его.
– А настоящий Харт?
– О, он жив, – Ульрих улыбнулся. – Пока. Он нам ещё пригодится, когда Совет и "Серебряный крест" уничтожат друг друга.
– Ты хочешь войны между вампирами и охотниками? – Моргана выглядела впечатлённой.
– Я хочу полного уничтожения старого порядка, – глаза Ульриха полыхнули красным. – Равенсхолм станет первым городом нового мира, где будут править мои создания. Ни вампиры, ни люди, а нечто большее. Гораздо большее – я нашёл то, что обновит этот мир, наполнит его великой силой.
Он подошёл к странному алтарю, на котором лежал древний артефакт – нечто похожее на сердце, но внешне похоже на сделанное из тёмного металла, при этом пульсирующее словно живое.
– "Сердце Тьмы", – прошептала Моргана. – Так оно действительно существует...
– Да, – Ульрих бережно коснулся артефакта. – Легенда гласит, что оно это – окаменевшее сердце самого первого вампира, поэтому оно способно контролировать всех детей ночи. Себастьян искал его веками, чтобы уничтожить. А я нашёл. И теперь уничтожу все, что так рьяно защищает этот предатель.
Он повернулся к донорам, всё ещё висящим в цепях.
– Готовь экстрактор, -приказал он Моргане. – Сегодня мы возьмём последнюю порцию их крови. А затем... – он посмотрел на двойника с лицом Виктора Харта, – Начнём нашу игру
***
Когда Моргана ушла, Ульрих торопливо вернулся к резервуару. Доноры, висевшие на стене, провожали каждое его движение испуганными взглядами. Да, пускай боятся, к чужому страху он привык – он сопровождал его всю его долгую жизнь. Люди глупы, они не понимают, что дар вампиризма– это счастье, избранность, а не проклятие. Что вампиры гораздо лучше, совершеннее, умнее, физически выносливее, чем те отродья тьмы, коими выставляют их жалкие смертные в своих не менее жалких легендах или научных трактатах. Охотники– другое дело, те прекрасно осознают, с кем им предстоит бороться. Тот же Виктор Харт, говорят, его упрямство и преданность охоте не меньше, чем у его предков. Впрочем, Ульрих этого не увидел – лишь глупца, что добровольно пришел в расставленную им ловушку.
–Пожалуйста.– донеслось испуганное всхлипывание от стены, Ульрих, лениво обернувшись, увидел устремлённый на него взгляд. Донор Лидии Мортем.
–Я весь во внимании, юная леди.– издевательски поклонился он худенькой девушке. Та, вздрогнув от его тёмного взгляда, дёрнулась, зазвенев цепями.
–Пожалуйста...Отпустите нас. Моя госпожа...Она даст вам много денег, сколько вы захотите. – другие доноры лишь обречённо следили за заранее обречённой на провал попыткой. Но юная донор в силу наивности не понимала этого. – У Лидии есть замки, есть много ...
Ульрих, рассмеявшись, оборвал её взмахом руки.
–Предлагать вампиру богатство? Милая, ты смогла развеселить меня, поэтому, так и быть, умрёшь последней. – он скользнул глазами по донорам.– Видишь ли, самое главное наше сокровище – кровь. Это то, за что мы готовы отдать все на свете. А, особенно, свежая юная кровь. – его глаза налились красным. Мгновение– и Ульрих оказался рядом с девушкой, хищно принюхиваясь к ней. Затем удовлетворённо кивнул.– Такая, как у тебя.
Жертва не успела даже вскрикнуть – настолько быстро всё произошло. Рот Ульриха на глазах становился огромным, челюсть затрещала так, словно крошилась на сотни маленьких кусочков. Зубы заострились, увеличиваясь в размерах.
–Нет... пожалуйста.... Прошу вас...– прошептала охваченная ужасом девушка. С другого конца стены донёсся грубый оклик:
–Возьми меня, грязное чудовище! Оставь её!
Ульрих скривился в подобии усмешки – настолько, насколько это позволял его новый жуткий облик. А затем набросился на жертву перед собой– впился прямо в горло. Девушка, выгнувшись всем телом, обмякла. С другого конца стены послышались угрозы и проклятия, но Ульрих жадно пил кровь, пока, наконец, не насытился. Тогда он, отступив, принял свой обычный облик. Окинув себя взглядом, он отметил, что одежда пришла в негодность – слишком много крови. Нет, после того, как он вновь вышел в мир, его манеры полностью испортились. В лесах, где он скрывался раньше, ожидая, пока заживут раны, вернётся сила, он питался лишь зверьём и редкими путниками, что осмелились идти сквозь лес, срезая дорогу. Обернувшись к пленнику, что всё ещё сыпал проклятиями, он ощерился в хищной ухмылке:
–Слишком разговорчивая еда может вызвать несварение желудка, вы ведь в курсе, Оливер?– подмигнул он мужчине, который тут же замолчал, с ненавистью глядя на него.
8. Любовь
Элеонора нервно постукивала карандашом по раскрытой тетради. Лекция профессора Валериана подходила к концу, но она едва ли услышала хоть слово из его монолога о влиянии готической литературы на современную прозу. Всё её внимание было приковано к тому, как он двигался по аудитории – уверенно, словно хищник, разыскивающий добычу. Студенты на его лекциях всегда вели себя идеально, будто подчинённые его воле, вот и сейчас не было ни разговоров, ни перешептываний.
С того неловкого ужина прошло две недели, и что-то изменилось. Взгляды Себастьяна стали дольше задерживаться на ней, иногда он "случайно" оказывался рядом в библиотеке, а вчера на её столе в читальном зале появилась книга – редкое издание "Грозового перевала" с кратким посланием на форзаце: "Подумал, что это может тебя заинтересовать. С.В."
– Мисс Харт, задержитесь, пожалуйста, после лекции, – его глубокий голос вывел её из задумчивости.
Студенты начали собирать вещи, аудитория наполнилась шумом отодвигаемых стульев и приглушённых разговоров. Элеонора медленно складывала конспекты в сумку, ощущая, как сердце колотится о рёбра.
– Элли, ты идёшь? – Бен Гризерс, высокий светловолосый парень, опёрся о её стол, загораживая от неё Себастьяна. – Мы собирались в "Синюю сову" на кофе, помнишь?
Он смотрел на нее всё тем же влюбленным взглядом, что и раньше, хоть Элеонора не раз говорила Бену, что он зря тратит с ней время. Девушка совершенно не тянуло к нему, но Бен, кажется, упорно не желал с этим мириться.
– Мы не собирались, Бен, – тихо возразила Элеонора. – Ты предложил, я не ответила.
– Да ладно тебе, -он улыбнулся с той самоуверенностью, которая всегда раздражала её. – Тебе всё равно нечего делать вечером, я же прав? Будешь или сидеть дома или гулять с этой занудой Мэвис, ведь так?
– Мисс Харт занята, – холодный голос Валериана прозвучал совсем близко. – У нас запланирована консультация по её курсовой работе.
Элеонора удивлённо подняла глаза– она ничего не планировала с профессором. Себастьян стоял в нескольких шагах, высокий, в безупречном тёмном костюме, с выражением лица, не допускающим возражений.
Бен выпрямился, его дружелюбие мгновенно испарилось.
– Вы слишком много внимания уделяете отдельным студенткам, профессор, – процедил он. – Люди начинают говорить всякое ...
По аудитории пробежал шёпот – оставшиеся студенты с интересом наблюдали за разворачивающейся сценой. Противостояние ученика и преподавателя всегда вызывало повышенный интерес – этим студенты ничем не отличались от ребят из младшей школы.
– Следите за словами, мистер Гризерс, – в глазах Себастьяна блеснула сталь. – Ваши инсинуации неуместны и могут иметь последствия.
Элеонора почувствовала, как холодок пробежал по спине от того, как он произнёс слово "последствия".
– Это угроза? – Бен, выпятив грудь, шагнул вперёд.
–Бен, прекрати, -Элеонора встала между ними. – Я действительно консультируюсь у профессора Валериана. Это всё– обычные академические отношения!
Ложь далась ей удивительно легко, хотя что-то подсказывало– их отношения с Себастьяном уже давно вышли за рамки академических, пусть и негласно.
– Конечно, – Бен бросил на неё обиженный взгляд. – Как скажешь, Элли. Но когда наиграешься в студентку и профессора, не приходи ко мне плакаться.– отрезал, словно бы Элеонора хоть когда-нибудь делала именно так, приходила выплакаться к Бену.
Он развернулся и вышел, громко хлопнув дверью. Аудитория окончательно опустела, и Элеонора осталась наедине с Себастьяном.
– Я не назначала с вами консультацию, – произнесла она, стараясь, чтобы голос звучал твёрдо.
– Нет, – он приблизился, и она ощутила тонкий аромат его парфюма -сандал и что-то терпкое, неуловимое. – Но ты хотела избавиться от назойливого внимания мистера Гризерса, не так ли?
– Бен... он безобидный. Просто настойчивый.
– Настойчивость без такта превращается в преследование, Элеонора, – Себастьян произнёс её имя так, словно пробовал его на вкус. – Ты заслуживаешь большего уважения.
– Я могу постоять за себя, – она подняла подбородок.
Уголок его рта дрогнул в намёке на улыбку.
– Я не сомневаюсь. Но это не значит, что ты должна терпеть неприятное общество.
Элеонора почувствовала, как к щекам приливает кровь– общество самого профессора ей было приятно, очень приятно. Он стоял так близко, что она различала мелкие золотистые крапинки, вспыхивающие в его тёмных как сама ночь глазах. По её телу в ответ распустились цветами страсти миллионы маленьких искр– от удовольствия находиться рядом с мужчиной, который нравится.
– Понравилась книга? – неожиданно спросил он.
–Я... ещё не начала читать.
– Жаль. Думаю, ты найдёшь много общего с Кэтрин Эрншо, – го пальцы легко коснулись её руки. -Та же страсть скрывается за твоей сдержанностью. Интересно, какова ты...
Элеонора отступила на шаг, сердце колотилось как безумное.
– Профессор Валериан... Прекратите, хватит!– от нервов голос сорвался на крик, прозвучавший нелепо гротескно в тишине аудитории. Его близость рождала в ней непонятное, смутное смятение– хотелось и броситься к нему на шею, покрывая поцелуями это будто вылепленное рукой талантливого скульптора лицо, и, одновременно, развернуться и бежать от него как можно дальше.
– Себастьян,– поправил он. -Когда мы наедине, я предпочёл бы, чтобы ты называла меня по имени.
– Это неуместно, – выдохнула она.
– Почему? Потому что я твой преподаватель? Или потому, что ты боишься того, что чувствуешь?
Его прямота ошеломила её. Она не знала, что ответить.
– Я заеду за тобой завтра вечером,– сказал он тоном, не допускающим возражений. – В половину восьмого, поедем в ресторан "Ла Маре". Я забронирую столик.
– Вы даже не спросили, свободна ли я, – возмутилась Элеонора.
– А ты свободна? – в его глазах мелькнуло что-то опасное и притягательное.
–Нет... то есть, да, но...
– Тогда до завтра, – он взял свой портфель и направился к двери. – И, Элеонора, -он обернулся, -надень то бордовое платье. Оно идеально подчёркивает цвет твоих глаз.
Она застыла в изумлении – она никогда не появлялась в университете в том платье. Откуда он знает? Да ещё и адрес – она ведь не говорила ему, где живёт? Конечно, адрес он мог бы посмотреть в её личном деле студента, но вот платье?
***
Весь следующий день Элеонора не находила себе места. Его слова, взгляды, прикосновения -всё это кружило в голове, не давая сосредоточиться. После занятий она столкнулась с Беном в коридоре.
– Элли, нам нужно поговорить, -он выглядел взволнованным, даже испуганным.
– Бен, сейчас не время...
– Нет, ты должна меня выслушать, -он крепко схватил её за локоть и оттащил в сторону от потока студентов. – Я навёл справки о твоём профессоре. Знаешь, что случилось с его предыдущей ассистенткой в Оксфорде?
–О чём ты говоришь? -она нахмурилась.
– Она исчезла, Элли, – в его глазах читался настоящий страх. -Просто испарилась. Никаких следов, никаких записей о выезде из страны. И знаешь, что самое странное? Полиция допрашивала Валериана, но вскоре все обвинения были сняты. Словно кто-то поспособствовал.
– Ты несёшь чушь, – Элеонора попыталась вырваться.– Я искала информацию о нём и ничего не..– смутившись, она замолчала, понимая, что выдала себя с головой.
Бен яростно сверкнул глазами. Кажется, он, наконец, понял, что Себастьян ей нравится.
– Я видел его с тобой, как он смотрит на тебя. Это ненормально, Элли. Он опасен.
– Отпусти меня, Бен, – она с силой дёрнула рукой.
– Я не позволю ему причинить тебе вред, – его лицо исказилось от решимости. – Я собираюсь пойти к декану, рассказать всё.
– Не смей, – её голос дрогнул. -Ты ничего не знаешь!
– Я знаю достаточно, – он наконец отпустил её. – И если ты не прислушаешься к голосу разума, я сделаю это за тебя.
Элеонора смотрела, как он удаляется по коридору, и чувствовала странную тревогу. Что если в его словах есть доля правды? Но откуда Бен смог вообще что-то узнать о Себастьяне, тогда как она сама не нашла никакой информации? Или же всё – банальная выдумка парня, которому она нравится?
***
Вечер с Себастьяном в ресторане был как сон – дорогое вино, изысканные блюда, приглушённый свет, его гипнотический голос, рассказывающий о путешествиях по Восточной Европе, о древних замках и забытых легендах. Он говорил на нескольких языках, знал историю искусства, литературы, философии. Рядом с ним Элеонора чувствовала себя одновременно ничтожной и особенной – его внимание было сосредоточено полностью на ней, как будто она была единственной женщиной в мире. Он перешел на " ты", и это будто сломало ещё один барьер между ними, хоть сама Элеонора все ещё внутренне противилась, когда обращалась к нему на " ты".
– Ты мало рассказываешь о себе, – заметил он, когда официант принёс десерт.
– Моя жизнь не так интересна, как ваша... твоя, – поправилась она, всё ещё не привыкнув к этой новой форме обращения.
– Расскажи о своей семье, -его пальцы легко коснулись её запястья.
Элеонора напряглась.
– О моем отце знают многие в Равенсхолме, а мама...Она умерла, едва я появилась на свет. .
Его взгляд стал непроницаемым.
– Прими мои соболезнования. Потеря близких – самое тяжёлое испытание.
– Ты говоришь так, будто знаешь это по собственному опыту, – она внимательно посмотрела на него.
– Я жил достаточно долго, чтобы понять: всё, что мы любим, мы в конечном итоге теряем, – его голос стал глубже, темнее. – Поэтому стоит ценить каждый момент.
Когда они вышли из ресторана, Элеонора наотрез отказалась садиться в машину, и тогда Себастьян настоял на том, чтобы проводить её до дома. Ночь была холодной, и он накинул ей на плечи свой пиджак. Они шли по пустынной аллее, неподалеку светились огни на башнях старого кампуса их университета, Элеонора не могла не вспомнить о словах Бена.
– Ты был когда-нибудь в Оксфорде? – неожиданно спросила она.
Себастьян бросил на неё быстрый взгляд.
– Я преподавал там несколько лет назад. Почему ты спрашиваешь?
–Просто интересно, -солгала она. – У тебя был там... у тебя были ассистенты?
Он остановился и повернулся к ней, изучая пристальным взглядом.
– Твой друг Бен что-то рассказал тебе, не так ли?
Его проницательность испугала её.
– Я не знаю, о чём ты...
– Знаешь, – его голос стал ледяным. – Он копался в моём прошлом. Это опасная игра, Элеонора.
– Что случилось с твоей ассистенткой? -прямо спросила она, собрав всю свою смелость.
– Она уехала. Нашла лучшую работу в Праге, насколько я знаю.
– Почему тогда полиция допрашивала тебя?
Его лицо на мгновение исказилось чем-то похожим на гнев, но он мгновенно взял себя в руки.
– Потому что люди любят создавать сенсации из ничего. Её отъезд был внезапным, без предупреждения. Кто-то счёл это подозрительным, – он сделал шаг к ней. – Ты веришь своему Бену больше, чем мне?
– Он не "мой Бен", – возразила Элеонора. – И я не знаю, кому верить.
– Верь своему сердцу, -он притянул её к себе. – Оно знает правду.
Его губы накрыли её рот, и весь мир исчез. Поцелуй был требовательным, властным, как будто Себастьян хотел не только её тело, но и душу. Элеонора почувствовала, как земля уходит из-под ног, и вцепилась в его рубашку, не зная, оттолкнуть его или притянуть ближе.
Когда он наконец отпустил её, она задыхалась.
9. Мама?
Элеонора стояла у окна, вглядываясь в сумеречное небо. Всю прошлую неделю дожди не прекращались, окутывая городок Равенсхолм серой пеленой, которая странным образом успокаивала ее расшатанные нервы. Она провела пальцами по запотевшему стеклу, оставляя тонкую полоску. Как же все сложно. Будто ее привычный устоявшийся мир, пускай и не такой, как у всех, сейчас пошел трещинами, грозясь взорваться в любой момент, разлететься на осколки.
И тут девушка снова увидела её. Мамин силуэт на противоположной стороне улицы. Тонкая фигура в светлом платье, длинные распущенные волосы, покачивающиеся от легкого ветра.
– Мама? – прошептала Элеонора, хотя знала, что это невозможно. Её мать умерла двадцать два лет назад, сразу после родов. Элеонора знала её только по фотографиям, по рассказам отца и старшей тёти Вейл, которую и саму Элеонора видела всего пару раз в жизни. Но отчего-то сердце отчаянно забилось, словно узнав родную душу.
Силуэт стал появляться всё чаще, преследуя девушку. Сначала – на грани сна, в предутренних грезах, когда Элеоноре казалось, что кто-то сидит на краешке её постели. Потом – мелькал в толпе на улице, настигал в комнатах или спальне ьА теперь стоял напротив дрма, и Элеоноре казалось, что она видит печальную улыбку на этом смутном, размытом дождем лице.
Она отшатнулась от окна, когда телефон в кармане джинсов завибрировал. Очередное сообщение от Бена Гризерса.
"Я жду тебя у библиотеки. Нам нужно поговорить.".
Элеонора закатила глаза. Последние две недели превратились в настоящий кошмар. Бен, который всегда был приятелем, вдруг превратился в навязчивого поклонника. После очередного происшествия в университетском кафе, где он чуть не подрался с профессором Валерианом из-за какого-то глупого замечания, Бен словно с цепи сорвался. Постоянно писал, звонил, ждал у дома, у библиотеки, у лекционного зала.
"Прости. Не могу сегодня.",– набрала она короткий ответ и отложила телефон. Когда она вновь подошла к окну, то никого на улице уже не было.
Собираясь на вечернюю прогулку, Элеонора мельком взглянула в зеркало. Бледное лицо, темные круги под глазами. Конечно, в последнее время ей плохо спалось. Казалось, что кто-то наблюдает за ней из темноты, зовет по имени тихим, шелестящим голосом.
Уже на улице она завернула шарф вокруг шеи, защищаясь от пронизывающего ветра. Равенсхолм в ноябре был особенно мрачен – голые ветви деревьев цеплялись за низкое небо, старые дома с высокими крышами и узкими окнами смотрели на неё с молчаливым упреком.
На углу Рэдвуд-стрит она заметила миссис Кларк, пожилую соседку, выгуливавшую своего миниатюрного шпица. Что-то странное привлекло внимание Элеоноры... Возможно, это была игра вечернего света, но глаза миссис Кларк казались неестественно блестящими, почти светящимися в сумраке. А когда старушка улыбнулась, Элеоноре показалось, что её зубы слишком острые.
– Добрый вечер, дорогая, – голос миссис Кларк был медовым, тягучим. – Гуляешь одна? Неужели твой кавалер наконец оставил тебя в покое?
– Добрый вечер, миссис Кларк, – Элеонора поежилась. – Какой кавалер?
– О, этот настойчивый молодой человек, который несколько раз провожал тебя. – старушка наклонила голову, будто изучая Элеонору со странной интенсивностью. – Он так упорно добивался твоего внимания. Очень... страстно.
Элеонора кивнула, ускоряя шаг. Что-то в этом разговоре тревожило её. Миссис Кларк, добрая и безобидная, показалась ей сейчас, как бы абсурдно это не было, самим воплощением зла.
Миновав главную площадь, она заметила у фонтана пару – девушку в красном пальто и высокого мужчину в черном. Они стояли, прижавшись друг к другу, и что-то было неправильное в их позах. Словно мужчина... Элеонора моргнула. Нет, ей показалось. Не мог же он в самом деле собираться впиться в шею девушки. Нет, ей кажется, она словно с ума сходит, что немудрено – проживи столько лет среди рассказов о детях тьмы.
Кафе «Сумеречный час» в этот вечер было почти пустым. Элеонора забралась в угловую кабинку, заказала горячий шоколад и достала учебник по древней литературе. Завтра у профессора Валериана семинар, а она ещё не дочитала рекомендованные тексты.
Себастьян Валериан... Элеонора почувствовала, как щеки наливаются румянцем. Высокий, элегантный, с едва заметной сединой в темных волосах, несмотря на то, что ему едва за тридцать. Глубокий голос, который заставлял её внутренне трепетать каждый раз, когда он произносил её имя на занятии.
– Мисс Харт? – Элеонора подскочила от неожиданности. Профессор Валериан стоял у её столика, с книгой в руке и легкой улыбкой на губах. – Простите, я не хотел вас напугать.
Снова на "вы", хмурый, словно бы ему самому была неприятна эта случайная встреча. А случайная ли? Но нет, не думает же она всерьез, что профессор следит за ней? Или, всё же, следит?
