Текст книги "Долгожданная развязка"
Автор книги: Максин Барри
сообщить о нарушении
Текущая страница: 18 (всего у книги 19 страниц)
Глава 21
Кир Хакорт взглянул на Макса Дюпона и коротко спросил:
– Ну, что?
Макс Дюпон, которому уже исполнилось шестьдесят пять, был когда-то героем французского Сопротивления. Крупный, тяжелый, со светло-серыми глазами и большими кустистыми бровями.
– Самая большая проблема, как мне представляется, – незаметно проникнуть на виллу Д'Арвилля. А там мои люди уже позаботятся об охране. Вы уверены, что ваши сведения верны?
Кир мрачно улыбнулся.
– Вполне уверен, мы получаем информацию прямиком от дочери Д'Арвилля. – Кир, никогда не надеявшийся на полицию, придумал свой собственный план. План был отчаянным, но они с Ориел тоже были в отчаянии.
– А, вот и Пьер. – Оба мужчины, сидевших в скромном гостиничном номере, оглянулись, когда в комнату вошел высокий, угловатый молодой человек с плохими зубами и широкой улыбкой. В руке он держал конверт.
– Есть что-нибудь? – ворчливо спросил Макс.
Пьер высыпал на стол фотографии из конверта. Кир медленно разложил их и выбрал одну с изображением бледного, задумчивого, но вполне живого юноши, выглядывающего из окна верхнего этажа.
– Это он, – с огромным облегчением сказал Кир, – Парис.
Макс взял фотографию и задумчиво взглянул на американца. Он встречался с Дунканом Сомервиллом лишь дважды, но с огромным уважением относился к деятельности его комиссии. Так что, когда его разбудили среди ночи и он увидел перед собой этого человека и его бледную, разъяренную жену, он сразу отозвался на ее девичью фамилию. Три часа он просидел в своей холодной кухне, напоминающей сарай, безостановочно варил кофе и со сжатыми губами слушал их рассказ.
Он сразу согласился помочь, и от скорости, с которой он исхитрился все организовать, у Кира дух захватило.
– Пойду покажу снимки жене, – сказал Кир, собирая фотографии.
Ориел стояла у окна, невидяще глядя на пляж. Кир молча подошел и протянул снимки.
– Он жив. Они сделаны несколько часов назад.
Та дрожащими руками взяла фотографии, на глаза набежали слезы.
– Слава Богу…
Кир взглянул на кровать и лицо спящей дочери.
– Как она?
Ориел продолжала смотреть на снимки.
– Не очень.
Хакорт вздохнул. Но он знал, что может положиться на Ориел, она позаботится о Джемме. Сначала девушка настаивала, чтобы отправиться вместе с ними на виллу, но Кир убедил ее, что она будет только мешать. В итоге Джемма согласилась остаться в гостинице.
– Что говорит Макс? – тихо спросила Ориел.
– Пока ничего.
Ориел повернулась к Киру и прижалась лицом к его груди. Кир обнял ее и молча вернулся в соседнюю комнату.
Макс тем временем разложил фотографии стопками. Там были еще четыре с Парисом, целая куча фото территории виллы и каждой комнаты и еще три неизвестного юноши примерно того же возраста, что и Парис. Темноволосого, но с голубыми глазами.
– Вы его знаете? – спросил Макс, кивком показывая на фотографии.
Кир взял одну, всмотрелся и отрицательно покачал головой.
– Нет.
– Пьеру показалось, что он на вилле тоже пленник. Мальчики, по-видимому, много времени проводят вместе, и, когда они гуляют, их обоих сопровождают охранники.
– Я не хочу показаться жестокосердным, начал Кир, тяжело сев на край кровати, – но я…
– Но вы хотите в первую очередь спасти своего сына, а уж потом подумать об этом парне, верно?
Кир поморщился.
– Жизнь – странная штука, – тихо заметил он. – Еще несколько дней назад мне казалось, что я довольно хорошо себя знаю… – Он замолчал, потом задумчиво посмотрел на лицо незнакомого мальчика. – Знаете, он очень похож на Д'Арвилля. Особенно глаза.
Макс кивнул.
– Вы тоже заметили? Ну, узнать поподробнее у нас нет времени. Мы пойдем сегодня.
Кир резко вскинул голову.
– Сегодня?
– Ты готов?
Парис вымученно улыбнулся и слегка пожал плечами.
– Нет. А ты?
Трэвис улыбнулся в ответ:
– Не-а. – Он глянул вниз с балкона: расстояние до земли футов тридцать.
– Ты понимаешь, что, если ветви плюща не выдержат, мы можем сломать себе шеи? – почти равнодушно спросил Парис, а Трэвис нагнулся и дернул за перекрученный ствол, покрытый зелеными листьями, толщиной не шире дюйма. Потом медленно выпрямился и оглядел территорию. Красота необыкновенная – пруды с лилиями и рыбами, ажурные железные и мраморные беседки, стриженные в шахматном порядке лужайки, цветочные бордюры, клумбы с розами и другими цветами, купы деревьев, даже ручей с мостиком над ним. Господи, как он все это ненавидит! Ненавидел он и дом с его бесценными предметами искусства, старинной мебелью, восточными коврами, современной стереоаппаратурой и крытым бассейном.
– Да, – тяжело вздохнул Трэвис, – я знаю. Но предпочитаю сломанную шею дальнейшему пребыванию рядом с этим маньяком.
Парис взглянул на юношу, который всего лишь за сутки стал его лучшим другом.
– Понимаешь, он сумасшедший. Не такой, которые орут и вырываются… но весь перекрученный.
Он взглянул на вертикальную стену и снова задумался. Два дня назад, когда его везли в машине, он не знал, что и подумать. Посмотрел на забулдыгу, который вовсе и не был пьяницей, потом на водителя и затем на мужчину со сжатыми губами, влезшего последним. Похоже, грабить его не собираются, разве что французы подходят к этому делу весьма своеобразно. Его сердце неприятно колотилось, но он старался держать себя в руках. И все время повторял себе, что ему пока ничем не навредили. Все долгое время в пути он выжидал, и это позволило ему не опозориться и с достоинством выйти из машины, когда она остановилась у красивой виллы.
Парис не ожидал увидеть такую великолепную виллу. Водитель остался в машине, а двое других провели его наверх. Там его поместили в комнату, которая вполне могла служить роскошной спальней для гостей, если не обращать внимания на решетки на окнах. Его сопровождающие молча повернулись и удалились. Разумеется, Парис дернул дверь. Она была заперта. Тогда он подошел к окну. Убедившись, что решетки прочные, он отметил, что установлены они недавно. К этому времени он уже догадался, что за всем стоит Д'Арвилль. Кто же еще?
В первый вечер заточения он прождал несколько часов, пока не подъехала машина. Бросился к окну и при свете из вестибюля увидел, как из машины вышел Уэйн Д'Арвилль. При его росте и цвете волос ошибиться было невозможно. Вся история не укладывалась у Париса в голове. Ведь даже Уэйн Д'Арвилль при всем его богатстве и могуществе не может рассчитывать, что ему сойдет с рук похищение? И зачем? Зачем? Он напряженно ждал, что Д'Арвилль придет к нему, но шли часы и до него наконец дошло, что сегодня он никого не дождется. Он ходил по комнате, не обращая внимания на огромную старинную кровать с белыми атласными простынями, и пытался успокоиться и рассуждать логично. Когда он смог это сделать, ответ пришел сразу. Его схватили, чтобы остановить «везение» Марии. На короткое мгновение Парис представил себе, что может случиться, если Мария не послушается. Маленький демон, застрявший в его мозгу, напомнил ему, насколько одержима она идеей отмщения. Нет, он покачал головой, Мария не позволит своему стремлению отомстить перевесить то, что существует между ними. Ни за что!
– Пожалуй, пора…
Парис моргнул. Слова Трэвиса вернули его в настоящее. Он ухитрился ухмыльнуться.
– После тебя.
Трэвис тоже ухмыльнулся.
– Премного благодарен. – У них была такая игра, все эти ухмылки, весь этот смех. Чтобы прикрыть страх и укрепить дух. До какой-то степени срабатывало. Только в такие моменты, как сейчас, страх рвался наружу, камнем давя на их души.
В тот первый вечер Парис, наконец устав переживать, одетым лег на постель. В половине девятого утра его разбудил звук открываемой двери, и он быстро стряхнул сон при виде высокого рыжего француза. К счастью, Уэйн не стал его мучить и изложил все кратко. Даже сейчас, когда он перекинул тело через каменные перила, вцепившись в плети плюща, и у него слегка закружилась голова от высоты, он помнил, что сказал тогда Уэйн, слово в слово:
«Мария согласилась вернуть деньги, уверен, тебе приятно это слышать. Однако ей понадобится несколько вечеров, чтобы их проиграть. – Заметив его изумленный взгляд, Уэйн улыбнулся. – Я настоял, чтобы она потеряла эти деньги так же, как приобрела. Как только это произойдет, я тебя отпущу. – Парис, видимо, выдал себя в этот момент, потому что красивое лицо Уэйна стало насмешливым. – Ты думаешь, я собираюсь тебя убить? Дурак, мне это ни к чему. Если ты пойдешь в полицию и расскажешь, что я тебя здесь держал, они рассмеются тебе в лицо. – Терпение оставило Уэйна, и он махнул рукой типично французским жестом. – Подумай хорошенько, – закончил он. – У меня много дел».
Никогда в своей жизни Парис не испытывал такого облегчения.
Когда он снова повалился на кровать, то ощутил чье-то присутствие в комнате. Но это не француз вернулся, в дверях стоял, засунув руки глубоко в карманы, парень его возраста с встревоженными глазами.
– Кто ты такой, черт побери? – спросил незнакомец…
– Так ты как? – спросил сейчас тот же голос.
Парис взглянул вниз на Трэвиса, который пристраивал ногу понадежнее в гуще тонких ветвей плюща.
– Пока ничего. Черт, как до земли далеко.
– Это точно, – мрачно подтвердил Трэвис.
Чтобы спуститься на веранду, пленникам потребовалось меньше минуты. Они огляделись, прислушались. Все тихо. Целый день они наблюдали за тем, как охранники обходят территорию, и составили расписание. Тени уже начали сгущаться, и, по их расчетам, охранник, патрулирующий этот сектор, не появится еще десять минут. Парис ущипнул Трэвиса за руку, и они помчались, низко пригнувшись к деревьям. Когда из дома их уже нельзя было заметить, они пробежали вдоль ряда деревьев и спрятались за последним стволом. Перед ними лежал огород, где негде было укрыться.
– Замечательно, – сердито пробормотал Парис. За огородом тянулась сплошная стена. – Должна же быть в этой треклятой штуке хоть какая-нибудь дыра.
Трэвис отрицательно покачал головой.
– Нет, ни малейшей, уж поверь. Я ведь здесь дольше, чем ты, забыл? – Они угрюмо рассматривали красную кирпичную стену с колючей проволокой по верху. – Надо отдать должное старику, – заметил Трэвис с горьким сарказмом, признавая поражение. – Тюрьмы строить он умеет.
Парис взглянул на стену и снова припомнил вчерашнее утро. Сначала оба решили, что это очередная хитрость Д'Арвилля: Трэвис не был уверен, что Парис не новый лакей отца, Парис подозревал Трэвиса в том же. Но после нескольких подозрительных вопросов они постепенно преисполнились доверием друг к другу. Парис ужаснулся, узнав о пожаре в Нью-Йорке и жизни Трэвиса на улице. А он еще считал испытанием свое безболезненное похищение.
– Слушай, эти палки мы никак не можем использовать? – с безнадежным отчаянием спросил Трэвис, указывая на подпорки у бобов, но Парис покачал головой.
– Сомневаюсь. Разве что ты попробуешь перепрыгнуть через стену манером прыгуна с шестом.
Внезапно по голубым глазам друга Парис понял, что тот заметил что-то за его спиной. Он медленно оглянулся и увидел двух вооруженных охранников в форме, которые наблюдали за ними.
Пленники молча последовали за охранниками в дом. Сделать было ничего нельзя. У подъезда они заметили «феррари» и поняли, почему их побег так быстро раскрылся: Уэйн вернулся домой.
Их привели в восьмиугольную комнату, где пол был выложен в черно-белую клетку. Уэйн сидел за роялем и что-то наигрывал. Когда они вошли, он поднял голову. В голубых глазах Д'Арвилля чувствовалась такая сила, что Парис невольно сделал шаг назад. Трэвис, уже поднабравшийся опыта, выдержал этот ледяной напор и остался на месте.
Уэйн медленно поднялся и подошел к ним, вернее, к Трэвису. Когда он оказался на расстоянии всего нескольких дюймов от него, отец и сын уставились друг на друга, и Парис понял: такая конфронтация для них привычное дело. В комнате стояла мертвая тишина.
– Как вам удалось выбраться из дома? – спросил Уэйн. Его мягкий тон удивил Париса.
Трэвис, вовсе не удивившись, промолчал. Уэйн повернулся и кивнул охранникам. Один обхватил Париса сзади, а другой с силой ударил кулаком в живот. Такой боли Парис никогда не испытывал. Он смутно слышал, как Трэвис что-то кричал, и догадался, что тот отвечает на вопрос Уэйна. Боль разливалась по всему телу, его затошнило. Он согнулся пополам и не упал только потому, что охранник держал его. Он хватал ртом воздух, из глаз текли слезы.
Они не заметили, как вошел третий охранник. Теперь он держал Трэвиса, но помягче. Парис медленно, с трудом выпрямился. Трэвис увидел капли пота на лице друга, но глаза, смотрящие на Уэйна, излучали ненависть.
– Вот так-то лучше, – сказал Уэйн. – Дальше. – Он снова повернулся к Трэвису. – Вы проверили время, когда проходит патруль?
– Нет. Мы понадеялись на везение, – сказал Парис. Одна часть его мозга говорила ему, что он идиот, нельзя дразнить этого человека, но другая убеждала его, что если он сейчас подчинится боли, то не сможет считать себя мужчиной.
Охранник, стоящий перед Парисом, размахнулся и ударил его кулаком в лицо. Дикая боль взорвалась в голове, перед глазами замелькали яркие огни, он почувствовал вкус крови во рту.
– Куда вы намеревались отправиться, если бы вам удалось выбраться? – спросил Уэйн, посмотрев на сына, который пытался вырваться из рук охранника. Трэвис изо всех сил выворачивался, пытаясь освободиться, кинуться на отца и вырвать у него сердце. – Не трать зря силы, Трэвис, – мягко посоветовал Уэйн. – Так куда?
– Не говори ему, – сумел произнести Парис и обнаружил, что шепелявит из-за шатающегося зуба.
Трэвис с отчаянием взглянул на него.
– Нет! – закричал он, но опоздал.
На этот раз Парис потерял сознание, а когда открыл глаза, то понял, что лежит на полу. Он попробовал сесть и невольно застонал. Охранник с силой ударил сзади, и его почки превратились в новый источник боли.
– В американское посольство, – закричал Трэвис. – Прекрати! Слышишь! Только прекрати! Я скажу все, что хочешь, только не трогай его!
Когда продовольственный фургон выехал за пределы города, было уже темно. Кир Хакорт чувствовал, что сердце стучит в груди, как вышедший из повиновения отбойный молоток…
– Мы почти на месте, – наконец сказал Макс и увидел, как замер американец. Но он был уверен в Хакорте. Потом взглянул на другого американца и беспокойно нахмурил кустистые, наполовину седые брови. Макс никак не мог определить, что представляет собой Себастьян Тил.
Мария привела того за час до намеченного нападения, и Макс решительно отказался взять его с собой. Его тревожила невероятная мягкость психиатра. Кир тоже возражал. Он не знал Тила, не доверял ему и не хотел ставить их план под угрозу.
Себастьяну с его безупречной логикой удалось убедить обоих.
– Вдруг что-нибудь сорвется, а такое вполне может случиться, тогда вам понадобится человек, умеющий обращаться с Д'Арвиллем, – объяснил он. – Если вы меня не возьмете, я найму такси и поеду один.
И все же Кир был недоволен. Себастьян спокойно взглянул на него.
– Что вы сделаете, если Уэйн приставит нож к горлу Париса? Вы же должны понимать, что одно неверное слово может привести к гибели вашего сына? У этого человека нет понятия плохого и хорошего, оно отсутствует полностью. У него нет привязанностей, нет чувства долга, нет друзей, только враги разных мастей. На данный момент я – наименьшее зло. Вас он уже ненавидит. – Он посмотрел на Макса. – И не забывайте, этого человека вырастил Вольфганг Мюллер.
Время поджимало, и Кир с Максом вынуждены были признать, что Себастьян может пригодиться.
Теперь, когда они приближались к вилле, Макс с удовлетворением заметил, что Себастьян не проявляет никаких признаков страха. Наоборот, он был мрачно сосредоточен. Макс помнил такое настроение у людей, с которыми в давние годы ходил в рейды против нацистских оккупантов. Ему даже стало спокойнее от присутствия психиатра.
Лайза Глендоуер, ехавшая в миле за ними на такси, упрямо смотрела вперед. Найти виллу Уэйна Д'Арвилля оказалось сравнительно легко. Теперь она в уме повторяла, что собирается ему сказать.
Макс взглянул на часы, потом оглянулся на шестерых молчаливых мужчин, которые покачивались в такт движению фургона. Все были сыновьями бывших борцов Сопротивления. Все в свое время служили в армии. Макс Дюпон все еще был в достаточной степени национальным героем, чтобы суметь собрать в короткий срок такую команду.
Фургон свернул на узкую дорогу. До виллы осталось несколько сотен футов.
– Приехали, – сказал Макс и проверил свой пистолет. У Себастьяна оружия не было, он отказался, когда Макс предложил ему револьвер.
Ночь выдалась облачной, практически безлунной. Кир и Себастьян молча с восхищением наблюдали, как двое из команды Макса перерезали провода системы сигнализации и сбили видеокамеры. Один человек возился с воротами. Казалось, прошли часы, но на самом деле через несколько минут ворота бесшумно распахнулись.
Каждый знал до мельчайших подробностей, что нужно делать.
Парис почти заснул, все еще чувствуя боль во всем теле. На лице запеклась кровь. Ему не разрешили умыться, после того как охранник принес его в комнату. Трэвиса он не видел уже несколько часов.
Он смутно услышал за спиной какой-то скрежещущий звук, но не стал даже поворачиваться. Звук не прекращался, и Парис нахмурился. Но вставать и смотреть, в чем дело, было слишком больно.
Снаружи две перекладины решетки были уже удалены. Кир поднялся до половины лестницы. Человек по имени Жак, выпиливавший прутья решетки, первым залез в комнату. Он двигался настолько бесшумно, что Парис не почувствовал его присутствия. Однако Кир оказался более неловким. Парис медленно повернулся на кровати, стараясь не разжимать распухшие и разбитые губы.
Он не позволит себе застонать! Если это снова пришел Д'Арвилль… Его ослепил свет фонарика, он невольно моргнул. Потом услышал свое имя, произнесенное таким знакомым голосом, что на секунду мальчик даже не поверил своим ушам.
– Парис? Это ты? Господи, сынок, что они с тобой сделали? – Лица Кира в темноте почти не было видно, но Парис потянулся к нему. Кир, стоящий на коленях у кровати, услышал, как резко выдохнул от боли Парис, когда он к нему прикоснулся. – Легче, сынок, легче, – пробормотал Кир, откидывая со лба сына влажные, слипшиеся волосы. Он ясно слышал, как внизу остановилась машина.
Лайза, подъехавшая на такси, расплатилась с водителем. Она удивилась, что ворота оказались открытыми, но пожала плечами и решительно направилась к двери.
В комнате наверху Кир осторожно положил сына на кровать и мрачно разглядывал его кровоподтеки. Жак прошептал в свое переговорное устройство по-французски, сообщая Максу, что они нашли мальчика, и описал его состояние.
Внизу Макс быстро открыл отмычкой замок и махнул Себастьяну. Он тоже слышал звук машины, но сомневался, что она направляется сюда. Остальные остались в саду, чтобы заняться охраной. Он молча показал Себастьяну на лестницу, с напряжением прислушиваясь, не сработала ли дополнительная, локальная сигнализационная система.
– Парис, послушай, – прошептал Кир. – Мы сейчас тебя отсюда выведем. Это друзья. Понял?
Парис мельком взглянул на лица окруживших его людей.
– Понял. Но мы должны взять с собой Трэвиса.
– Трэвиса? – Кир поднял глаза на подошедшего Макса.
Себастьян, стоявший за его спиной, тихо произнес:
– Трэвис Колтрейн. Он сын Уэйна.
Кир почувствовал, как Парис сжал его руку.
– Ты должен его вызволить, папа. Я без него не пойду, серьезно!
Кир кивнул.
– Мы его найдем. А ты уходи сейчас.
Пока он говорил, один из людей Макса устроил из простыни гамак, и, мягко, но крепко зажав Парису рот ладонью, поднял его. Парис еле слышно застонал от боли. Они вышли с ним в коридор. Кир, стоя на верхней ступеньке лестницы, смотрел, как пронесли его сына через холл и вынесли в ночь. В фургон, где он будет в безопасности.
Они разминулись с Лайзой буквально на несколько секунд.
– Пьер говорит, второго парнишку держат в комнате рядом с апартаментами Д'Арвилля, – прошептал Макс. – Сюда.
Уэйн только что кончил писать письмо бразильскому торговцу лесом и вложил в конверт потрясающую фотографию Марии в полный рост в обтягивающем серебристом вечернем платье. Заклеил конверт, написал адрес, встал и с удовольствием потянулся. Внезапно он замер. Из комнаты Трэвиса донесся слабый звук. Он нутром почуял опасность. Повернулся, взглянул на дверь в смежную комнату, сделал пару быстрых шагов, потом остановился. Дальше он уже пошел крадучись. Приложил ухо к двери.
В комнате Макс крепко зажимал рот Трэвиса ладонью и смотрел в испуганные голубые глаза, которые метнулись в сторону вошедшего в комнату Кира.
– Не бойся, – шепотом заговорил Кир. – Я – отец Париса. Мы его уже увели, теперь твоя очередь. Ты хочешь уйти?
Макс ладонью почувствовал, как растянулись в улыбке губы мальчиками он медленно отвел свою огромную лапу от его лица.
– Господи, да! – выдохнул Трэвис и опустил ноги на пол, стараясь, чтобы кровать не скрипнула. На нем были только джинсы.
Доктор Тил подошел к окну, чтобы посмотреть, все ли в порядке. Трэвис и Кир уже почти отошли к двери, когда внезапно зажегся свет. Только Макс отреагировал мгновенно, пригнувшись и выхватив пистолет, Кир, Себастьян и Трэвис, ослепленные светом, застыли как статуи.
Лайза увидела, что наверху зажегся свет. Она стояла перед дверью, ощущая внезапно появившийся страх. Но она проделала такой длинный путь да и была ради Себастьяна готова на все что угодно. С мрачным лицом Лайза вошла в холл.
Себастьян похолодел, когда раздался тихий хлопок и Макс покачнулся. Его рука, зажимавшая плечо, покраснела от крови. Но он все же сумел, попятившись, скрыться в коридоре.
Лайза тоже услышала этот звук и начала подниматься по лестнице.
Макс исчез в комнате Париса, рассчитывая спуститься по приставной лестнице. Он должен немедленно вернуть остальных членов группы!
– Закройте дверь! – мрачно приказал Уэйн, глядя на Кира. Кир опустил взгляд на пистолет, крепко зажатый в руке немца, и послушался.
– Отец, кончай. – Это заговорил Трэвис.
Тил понимал, что его Д'Арвилль еще не видел. Его частично закрывали длинные бархатные занавески, к тому же Уэйн смотрел на дверь. Лицо его было белым и напряженным, но на этот раз Себастьян знал, что другим помощь нужна куда больше.
На лестничной площадке Лайза приостановилась, потом осторожно пошла на голоса. Задержалась у двери.
Себастьян, стоя за шторой, быстро соображал. Уэйн убьет Кира без малейших колебаний. А вот Трэвис в безопасности. Уэйн никогда не застрелит собственного сына. Он прикинул расстояние между собой и Уэйном и понял, что незаметно к нему не подойти. Весь вопрос заключался в следующем: сможет ли Уэйн убить его, Себастьяна! Сможет ли?
Доктор Тил попробовал отнестись к вопросу профессионально, но ничего не вышло. Слишком личное это было дело.
– Отец, пожалуйста, – сказал Трэвис, делая несколько шагов вперед, намеренно становясь между отцом и Киром. Кир понимал, что делает мальчик, и не знал, как ему поступить.
Никто не расслышал, как тихо приоткрылась дверь. Первым Лайза увидела Себастьяна. Она уже собралась распахнуть дверь и радостно окликнуть его. Но тут, как раз вовремя, она заметила нечто странное. Себастьян очень медленно отходил от окна. Почти на цыпочках.
– Трэвис, отойди в сторону, – повелительно сказал Уэйн. Лайза замерла.
– Нет! – выкрикнул Трэвис. – Кир, быстро уходите. Скорее!
– Не двигаться! – проскрипел Уэйн, но в голосе не было уверенности. Тело Трэвиса загораживало Кира, поэтому Д'Арвилль сделал шаг вправо. Трэвис сразу тоже переместился. Лайза, затаив дыхание, медленно открыла дверь. К счастью, все были слишком заняты, чтобы заметить ее.
Кир не двигался.
– Я не уйду…
– Уходите! – прошипел Трэвис. – Он в меня не выстрелит!
– Он и в меня не выстрелит, – наконец произнес Себастьян.
Лайза увидела, что Уэйн дернулся, как марионетка, у которой перерезали нити. Он круто повернулся в поисках человека, которому принадлежал такой знакомый голос, и его мозг, только что работавший четко и ясно, вдруг заполнился путаницей эмоций и сомнений.
– Себастьян! – Имя сорвалось с его губ, и он опустил руку. Он смотрел на психиатра, в голубых глазах плескалось смятение. Он сделал несколько шагов к нему, таким образом подойдя ближе к открытой балконной двери. – Не подходи! – вдруг резко произнес он и снова поднял пистолет, нацелив его прямо в сердце Себастьяна.
Лайза быстро вошла в комнату. Она понятия не имела, какая трагедия разыгрывалась перед ее глазами, но она видела, что этот маньяк целится в Себастьяна из пистолета. Больше ей не нужно было ничего знать.
Тем временем Себастьян продолжал медленно приближаться к Уэйну. Тот попятился, шагнув на балкон. Ни он, ни Себастьян Лайзу не заметили. Они видели только друг друга. Присутствующим показалось, что мощная фигура Д'Арвилля начала как бы становиться меньше. Мягкий голос Тила набирал силу, его кроткие глаза не отрывались от лица пациента.
– Возьми мою руку, Уэйн, – ласково говорил Себастьян. – Ты ведь знаешь, что только я могу тебе помочь.
Лайзе захотелось разрыдаться. Даже сейчас, когда его собственная жизнь в опасности, он пытается помочь этому чудовищу! Она подошла поближе, прячась за спиной Себастьяна, – так близко, что могла до него дотронуться. Лайза представления не имела, что собирается делать. Знала одно – она должна его спасти.
– Себастьян! – снова проговорил Уэйн с мольбой в голосе и покачал головой. – Не заставляй меня убивать тебя. Пожалуйста!
Тот мягко улыбнулся.
– Уже пора, Уэйн, – тихо сказал он. – Пора избавиться от всей этой боли. Я тебе помогу. Обещаю. – Свет с балкона освещал этих двух людей, живущих в их собственном, замкнутом мире. – Ты должен выбрать. Сейчас, Уэйн. Я больше не буду ждать.
– Не могу!.. – взвизгнул Уэйн.
Себастьян подошел еще ближе и протянул руку, чтобы взять пистолет.
Трэвис почувствовал, как впилась в его плечо рука Кира. Оба с облегчением вздохнули, когда врач взял пистолет из безжизненных пальцев Уэйна и швырнул его в сторону, едва не задев стоящую почти вплотную Лайзу. Она увидела упавший на ковер пистолет и едва не расплакалась, так ей стало легко. Но тут она заметила, что Кир сделал шаг вперед и поднял пистолет.
Движение отвлекло Уэйна. Когда он увидел американца с пистолетом, перед его мысленным взором вдруг возникла страшная картина – травля в газетах, его портреты с подписью «Сын нациста». Он смотрел на Кира и представил себе обвинительный приговор, тюремное заключение, высылку, позор. Он зарычал, толкнул Себастьяна в грудь и попытался ворваться в комнату. Но Себастьян оказался быстрее. Он схватил Уэйна за руку, тот пошатнулся, сделал шаг назад, ударился ногами о каменные перила балкона и почувствовал, что теряет равновесие.
– Нет! – одновременно закричали Уэйн и Лайза.
Она кинулась вперед и успела поймать Себастьяна за свободную руку. Но внезапность падения и вес Уэйна работали против него. Себастьян на мгновение встретился взглядом с Уэйном и крепче сжал его руку, но огромный француз уже падал вниз.
– Уэйн! – в отчаянии закричал он, увлекаемый весом Уэйна к краю балкона.
На мгновение глаза Уэйна расширились. Он знал, Себастьян не отпустит его руку. И еще он знал, что в этом случае они оба разобьются.
Он резко дернул руку, вырвался и полетел в темноту. Последнее, что он слышал, был отчаянный вопль Себастьяна, выкрикивающего его имя.
Трэвис и Кир выбежали на балкон и посмотрели вниз. Уэйн лежал на камнях, как тряпичная кукла.
Себастьян упал на колени и уставился на Лайзу. Он не знал, откуда она взялась. Ее появление было чудом. Только что он готов был умереть, и вот она обнимает его, и ее объятие такое же крепкое и надежное, как и ее любовь.
Он смотрел на нее с благодарностью, не находя слов. Потом его взгляд, как магнитом, притянуло распростертое внизу тело.
– Он меня отпустил, – дрожащим голосом сказал Себастьян. – Он знал, что умрет и… отпустил меня. Не все в нем было плохо, Лайза, – взмолился он, поворачиваясь к ней и беря ее за холодные, трясущиеся руки. Его глаза умоляли ее. Он хотел сказать ей, как сильно он ее любит. Как она ему нужна. И еще он хотел, чтобы она поняла. Насчет Уэйна.
Лайза поняла. Она крепко прижала его к себе.
– Верно, – мягко согласилась она, глядя на тело внизу, – в нем не все было плохо.
