Текст книги "Двуликий Янус"

Автор книги: Максимилиан Уваров

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 12 страниц)

 

До поляны я добрался к вечеру. Я достал из мешка куртку, разложил ее на траве и впервые за день немого поел.

 

 

Я снова лежал на знакомой поляне и смотрел на темнеющее небо. Мне стало вдруг страшно и тоскливо.

 

– Ты обещал! – выкрикнул я облаку, пролетающему надо мной. – Обещал, что все будет хорошо! Боги не врут!

 

Облако замерло на месте и, повисев немного надо мной, улетело прочь. Мое сердце вдруг сжалось. А вдруг я никогда не найду деревню или Яков не отвезет меня к маме? И я ее больше никогда не увижу и так и останусь один, среди недовольного леса на пустой поляне.

 

И тогда перед моими глазами возник образ Януса. Он улыбался, укутывал меня своим голубым светом и качал головой. Мне стало спокойнее, и я наконец забылся сном.

 

 

Следующий лес мне был незнаком. Он тоже видел меня впервые, поэтому встретил враждебно. Я не нашел в нем тропинку, и мне пришлось пробираться через бурелом.

 

Лес хлестал меня по щекам ветками кустарника, ставил подножки корнями деревьев и гнилыми пеньками. Мне в глаза и в нос летели насекомые, но я упорно шел вперед.

 

К вечеру лес не кончился. Он стал еще гуще и мрачнее. Я нашел подходящее место для ночлега в корнях старого дерева и, положив под себя еловые лапы, лег спать.

 

Проснулся я от холодного ветра и дождя, который тяжелыми каплями падал на меня через густую листву. Я быстро перекусил, выпил уже прокисшее молоко из фляжки и уже было собрался идти дальше, как вдруг с ужасом понял, что солнца нет.

 

Небо заволокло тяжелыми тучами, а протоптанная мною вчера дорожка быстро спряталась в траву. Я растерянно стоял под дождем и смотрел по сторонам.

 

– Дед, а как же мох на деревьях? Ты мог определить по нему север и юг, – резонно замечает внук.

 

– Мне было чуть больше шести, и я был напуган. И мама, видимо, впопыхах, не рассказала мне об этом. Поэтому я решил пойти просто вперед. Как говорят, куда глаза глядят.

 

Так я шел один день. Потом еще один день и еще. Лес не выпускал меня. Он крепко сплетал передо мной ветки деревьев, перегораживал мою дорогу завалами и высокими оврагами. На четвертый день дождь кончился. Выглянуло солнце, и я пошел на него. Вот только еды у меня больше не было. По дороге я нашел кусты дикой малины, но лес не позволил мне ее поесть, выпустив на меня целый клубок змей.

 

К вечеру я так устал от голода, что просто упал на землю и заснул. На следующий день я снова пошел на солнце, но видимо, я сильно сбился с пути, и лес вывел меня к болоту.

 

Я никогда не видел болот, поэтому решил, что это поляна. Просто на ней живут лягушки и растут речные цветы. Запах стоялой воды меня тоже не напугал, и я смело пошел по кочкам.

 

Мне везло. Те кочки, на которые я наступал, были достаточно твердые, чтобы выдержать ребенка. Я уверенно шел вперед, пока одна из кочек вдруг не ушла из-под моих ног в вязкую вонючую жижу.

 

Чем сильнее я дергал ногами, тем глубже меня засасывало. Я пытался схватиться руками за ветку деревца, растущего неподалеку, но дотянуться до нее никак не мог.

 

Болото проглотило почти половину моего тела. Мне казалось, что там, под вязкой жижей, меня держат за ноги и тянут вниз водяные. Я оцепенел от ужаса и не мог двинуться. И тут случилось чудо…

 

Подул сильный ветер, который наклонил деревце точно в мою сторону, и я, очнувшись, схватился за ветку рукой и выбрался на клочок твердой земли. Полежав немного, я с трудом поднялся на ноги и продолжил путь.

 

Я уже не помнил, сколько дней шел. И когда последний раз ел, я тоже забыл. Меня шатало из стороны в сторону от голода. Голова и тело горели, словно внутри меня бушевал пожар. Мне очень хотелось пить. Я искал листья, в которых скопилась дождевая вода, и пил эти маленькие серебристые капельки, прогоняя рукой любопытных пауков, которые плели свою вечную паутину.

 

А еще через день я вышел на знакомую поляну. Я не поверил своим глазам, увидев за ней лес, который окружал мой город. От усталости и голода я просто упал на траву и забылся сном.

 

Утро зазвенело песней птицы над моей головой, зашуршало травой, с которой играл веселый ветерок. Я открыл глаза и увидел улитку, медленно ползущую по травинке.

 

У нас в городе жил парикмахер – француз Жан. И он как-то рассказывал про французскую кухню маме, пока делал ей прическу. Мама морщила нос, когда Жан в красках описывал ей рецепт лягушачьих лапок. А потом еще говорил про устриц, которые очень вкусные и питательные. Я тогда спросил у него, что такое устрицы, и он мне ответил, что они что-то вроде улиток, только живут в море.

 

Я смотрел на улитку, по-деловому ползущую прямо ко мне, и думал, какая она на вкус. Я протянул к ней перепачканную ладонь, и улитка бесстрашно поползла по ней. Я любовался ею и смотрел, как она забавно шевелит усиками-антенками. Она совсем не боялась меня, и мне даже казалось, что ей нравится ползать по мне.

 

– Ползи, улиточка, – шепнул я ей. – И пожалуйста, найди в городе Януса и скажи ему, что мне нужна помощь!

 

Я помог улитке перебраться на травинку. В моих глазах потемнело, и я провалился в тягучую и вязкую темноту, похожую на болото.

 

Очнулся я от того, что кто-то прикасался чем-то холодным к моему лбу. Я открыл глаза и через тяжелый туман увидел знакомое лицо.

 

– Янус… – прошептал я. – Улитка тебя нашла.

 

– Тише, – ответил мне бог, закрывая меня от палящего солнца белым крылом. – Ты можешь встать и идти? – он смочил водой из фляжки платок и снова протер мне лоб.

 

Я приподнялся и кивнул ему. Но стоило мне сесть, как вокруг меня все закружилось и поплыло. Меня вырвало на землю каким-то месивом из ягод, которые мне удалось найти и съесть в лесу, и грибов, которые назвались, как я помнил, сыроежками.

 

– Господи! – всплеснул руками Янус. – Что же делать? Сейчас вести тебя в город небезопасно, – он нахмурился и почесал пальцем висок. – Значит, так… Я помогу тебе лечь удобнее. Оставлю воды и немного хлеба, а как стемнеет – вернусь за тобой.

 

– Ты же можешь летать! – прошептал я и тронул рукой белое крыло. – Ты можешь унести меня далеко отсюда!

 

– Да у тебя жар, малыш – покачал головой Янус.

 

– Ты не помнишь меня? – спросил я, когда бог помог мне улечься на мягкую траву под сенью раскидистого дерева. – Я Анхель. Сын Анны. И ты обещал моей маме, что позаботишься обо мне.

 

– А-а-а… – улыбнулся мне Янус. – Маленький Ангел! Я просто не узнал тебя. У тебя все лицо грязью забрызгано, – он поднялся и добавил: – Если я обещал, то обязательно исполню свое обещание.

 

– Я тебе верю, – сказал я тихо, глядя на парящего на травой белокрылого бога.

 

========== Глава 9 ==========

 

Я немного поел хлеба, оставленного мне Янусом, и стал ждать его возвращения.

 

К тому времени небо потемнело, а лес превратился в огромное черное чудовище с множеством щупалец. Я старался не смотреть в его сторону, боясь увидеть в темноте светящиеся глаза. Моя голова горела огнем, а тело сотрясалось от озноба. Видимо, мое путешествие под дождем и по болотам не прошло без последствий.

 

Я укрывался курткой, стараясь согреться и думать о хорошем. Например, о маме и ее вкусных пирогах с рыбой. Еще о Йоське, который лучше всех играл в мяч, поэтому я всегда старался быть с ним в одной команде. О ребе Матвее и о его рассказах о боге и ангелах. Еще вспоминал школьную учительницу госпожу Хельгу. Она так вдохновенно читала стихи на праздниках, что мне казалось, будто я вижу настоящее кино. И конечно, я вспоминал выступление Януса. Перед моими воспаленными болезнью глазами летали белые голуби, а желтый попугай Карлуша смешно танцевал под веселую музыку. Моя голова вдруг стала очень тяжелой, и я, выронив из руки флягу с водой, провалился в сон.

 

Мне снился цирк. Я стою посредине манежа. На мне пестрый костюм и рыжий парик. Вместо носа – красный шарик. Я смотрю на притихший зал и с радостью вижу в нем знакомые лица. Вот ребе Матвей. Вот госпожа Хельга. Вот тетя Роза с дядей Аароном. Вот пекарь дядя Самсон, а рядом с ним его жена тетя Аза и сыновья Авраам и Мойша. Авраам, как всегда, завидует мне и строит противные рожицы.

 

А вот мама и папа… Они гордятся мой. Я вижу мамину улыбку и одобряющий кивок отца. Я поворачиваю голову к оркестру и машу рукой дирижеру. Он взмахивает палочкой, и… я просыпаюсь, словно от толчка.

 

С другой стороны поляны послышалось шуршание травы и приглушенные голоса. Я трудом приподнялся на локтях и стал, на всякий случай, отползать в ближайшие кусты.

 

– Tu n'as rien mêlés, chéri? (Ты ничего не перепутал, милый?) – тихо пискнул тоненький голос.

 

– Non! Je me souviens, qui l'a laissé là, Cheri! (Нет! Я точно помню, что оставил его тут, Шери!) – ответил ему другой шепотом.

 

– Я вообще не понимаю, к чему все эти тайны? – разорвал тишину низкий бас, и из темноты леса вышла огромная фигура с двумя головами.

 

– Влад! – шикнул на него второй голос. – Мы должны быть осторожными! Ты ведь знаешь, что в комендантский час нельзя выходить из домов. Не то что из города!

 

– И вообще, mon cher! – снова пискнул тонкий голосок. – Ми очень р-р-рисковать! Он есть евр-р-рей! А за укрывательство евр-р-реей всех ждет смерть!

 

– Шери! Он ребенок! – возразил второй голос. – И к тому же он болен. Мы не можем его тут оставить. Представь, что с ним будет, если его найдут они!

 

– Отпр-р-равить его в гетто! – ответил ему тонкий голосок, раскатисто рыкая.

 

– Ты уверена, что он доживет до этого? – это было сказано намного громче других слов, и я сразу узнал, кому принадлежал этот голос.

 

– Янус! – попытался крикнуть я, но издал лишь неясный хрип и закашлялся.

 

– Я, кажется, его слышу! – прошептал Янус, и из тени леса показалась его тонкая фигурка. А вот обладательницу тонкого голоска Шери я не увидел.

 

Янус опустился передо мной на колени и, потрогав мой лоб, покачал головой:

 

– Chez lui la chaleur (У него жар), – сказал он почему-то двухголовому Владу, который так и остался стоять в темноте.

 

– Tu sais, mon cher, que je ne l'aime pas (Ты знаешь, милый, что мне это все не нравится), – пискнула одна голова, и великан снял со своего плеча малышку гномеллу. Она подошла ко мне смешной утиной походкой и потрогала мне лоб маленькой детской ручкой. – Дыши, – сказала она мне и прислонила к моей груди какую-то деревянную палку. – Je crains, c'est sérieux (Боюсь это серьезно), – она посмотрела на Януса и покачала головой.

 

– Mais toi, peux-tu l'aider, Cheri? (Но ты ведь поможешь ему, Шери?) – Янус прикусил губу и с мольбой посмотрел на гномеллу.

 

– Откуда ты знаешь язык гномов? – наконец пришел в себя я и потрогал жесткие черные волосы Шери.

 

– Молодой шеловек! – нахмурилась она. – Это есть обидное слово!

 

– Простите, я просто решил, что вы гном, а вы из эльфов? – я с интересом разглядывал это существо, освещенное ярким лунным светом.

 

Нет, я не мог ошибиться! Передо мной был самый настоящий гном, только женского рода. Ростом Шери была примерно метр. У нее были непропорционально короткие ручки и ножки, а лицо было как у состарившегося ребенка. Она сердито смотрела на меня подведенными черным карандашом глазами с яркими голубыми тенями. Ее маленькие губы были напомажены, а на голове возвышался кокон из черных волос.

 

– Не сердись на него, Шери, – погладил по плечу гномеллу Янус. – У него жар, и он просто бредит.

 

Но я не угомонился. В то время, пока Шери водила деревянной палочкой по моей груди, приложив к ней ухо, из тени на свет наконец вышел великан Влад. Я прикинул в голове его рост и понял, что если три таких, как я, мальчика встанут друг другу на плечи, то голова последнего, пожалуй, будет вровень с головой великана.

 

Влад скинул со своих плеч плащ и, отодвинув Шери и Януса, завернул меня в него.

 

– Донесу его до дома. Там его лечить и будете, – сказал он глухим низким голосом своим друзьям.

 

– А вы великан? – спросил я у Влада, пока он усаживал к себе на загривок Шери. – Я не очень разбираюсь в великанах.

 

– Ты спрашивай Влада, только когда он смотрит на тебя, – улыбнулся мне Янус. – Он ничего не слышит.

 

– С такими ушами – и ничего не слышит? – удивился я, взлетая на сильных руках великана.

 

– Я ничего не слышу, но могу читать по губам, – сказал Влад, и его рот расплылся в широкой детской улыбке. – И на большие уши я не обиделся.

 

Ехать на плече у великана было не очень удобно. При каждом его шаге моя и без того тяжелая голова подпрыгивала, как мячик. Плащ, в который я был завернут, пропах конским навозом. Я решил, что так пахнут сами великаны, потому что свои пещеры устилают охапками сена.

 

Еще у меня в голове крутилась мысль о том, что я, оказывается, мало знаю про гномов. Например, о том, что у гномелл черные волосы. Потом моя больная голова переключилась на мысли о крылатом Янусе, и мне стало интересно, куда он прячет свои крылья и понимает ли он птиц? Или он учит их говорить по-человечески, как Карлушу, и так с ними общается? И почему он не сказал моей маме, чтобы она объяснила мне, как найти дорогу без солнца.

 

Я снова вспомнил про маму, и мне стало грустно. Почему она не взяла меня с собой? Зачем она сказала мне идти в лес и почему плакала при этом?

 

Потом моя голова резко отключилась, и мне показалось, что я падаю с плеча великана в черную бездонную пропасть…

 

========== Глава 10 ==========

 

Не знаю, сколько времени я провел в этом темном колодце. Очнулся я от слабого света, проходящего через мои закрытые веки, и легкого запаха сирени. Я с трудом открыл налитые свинцом веки и понял, что нахожусь в небольшом помещении.

 

Кровать, на которой я лежал, была отгорожена ширмой, а на потолке горела одинокая лампа под старым выцветшим абажуром.

 

У меня на кровати, свернув колечком хвост, сидела женщина-змея. Ее зеленоватая кожа переливалась в тусклом свете лампы, рыжие волосы были скручены в тугой узел на затылке, а глаза с огромными ресницами смотрели на меня с сожалением.

 

– Он очнулся, – кинула она кому-то за ширму и, нагнувшись, потрогала мой лоб губами. – Жар вроде бы спал.

 

Край ширмы отодвинулся, и в мой закуток вразвалочку вошла Шери, держа в руке чашку.

 

– Тебе надо это пить, – сказала она, сунув мне в руки посудинку.

 

Я сделал глоток темного чая, пахнущего какими-то травами, и меня передернуло от горечи.

 

– Пей, милый, – сказала змея и погладила меня по голове. – Это тебе поможет.

 

– Ему нужен вр-р-рач, а не знахар-р-рка, – хмуро пискнула гномелла и снова поковыляла за ширму.

 

Я честно пил горькую жижу и с интересом разглядывал женщину-змею.

 

– А как вы ходите на хвосте? – наконец набрался смелости и спросил у нее я.

 

– Что? – рассмеялась она.

 

– Не обр-р-ращай внимания, Марыся, – раздался голосок Шери из-за ширмы. – Он меня гномом назвать.

 

– А кто вы? – поинтересовался я у гномеллы. Ее сморщенная детская мордочка снова высунулась из-за ширмы, и она, строго посмотрев на меня, сказала:

 

– В пр-р-ринцип, гном – не так обидное слово, но мы есть пр-р-редпочитать называться маленький люди.

 

Дверь за ширмой скрипнула, и я услышал незнакомый мне мужской голос:

 

– Марыся, твой выход, дорогая!

 

– Уже бегу, Милош, – ответила змея и, легко соскользнув с моей кровати, скрылась за ширмой. А я так и не успел понять, как она ходит на змеином хвосте.

 

– Милош, – обратилась шепотом гномелла к кому-то. – Новенький очнулся. Ему нужен лекарства. Мои тр-р-равы не помогать против его болезни.

 

– Его заберут с остальными. Там будет врач, – ответил ей Милош.

 

– Он не пер-р-режить пер-р-реезд, да еще в таких условия, – ответила ему Шери и тихо добавила. – Не знаю, почему Януш в него так дер-р-ржаться.

 

– Ты же знаешь нашего Януша, – вздохнул Милош, – его не переубедишь. Упрямый, как ваш хряк Валериан.

 

Я слушал разговор и пытался понять, кто и куда меня должен увезти и кто такой этот Януш, похожий на хряка с гордым именем Валериан. Но мои мысли стали мутнеть, и я снова провалился в сон.

 

 

Проснулся я, видимо, ночью. Кругом стояла тишина, прерываемая лишь далеким лаем собаки. Ширма была отодвинута. Горела неяркая лампа, и я решил посмотреть, где нахожусь.

 

Это была пещера сокровищ. Вдоль стены на вешалках весели дорогие платья, украшенные драгоценными камнями. На стене было сразу три старинных зеркала, под которыми стояли три сундука. Я был уверен, что это была пещера гномов, а в сундуках лежали самоцветы, которые они собирали и охраняли. На крышках сундуков стояли коробочки и флаконы с какими-то жидкостями. На спинках стульев, стоящих рядом с сундуками, были наброшены простые халаты. А на одном – блестящая змеиная кожа.

 

Я с трудом приподнялся с кровати и уже свесил было ноги, чтобы встать на пол, как за дверью послышались шаги и приглушенные голоса.

 

Я испугался и быстро юркнул под одеяло, накрывшись с головой. Дверь скрипнула, и в комнату вошли несколько человек.

 

– Анхель, – услышал я над собой знакомый голос. – Ты не спишь?

 

– Йоська! – я откинул одеяло и схватил друга за руку. – А ты что тут делаешь? – я жмурился от света лампы, которую он держал в руке, и пытался разглядеть еще двух человек, которые пришли вместе с другом. – Кто это с тобой?

 

– Это Мара. Ты помнишь ее? Она жила недалеко от синагоги и ходила со мной в одну школу, только на класс выше. А это господин Кац. Виктор Кац, сторож на пасеке, – Йоська приподнял лампу и осветил лица своих спутников. Я узнал черноволосую конопатую девочку Мару с соседней улицы. И старика Каца тоже узнал. Когда мы с мамой и папой ходили в лес, то обязательно на обратном пути сворачивали на пасеку, и старик поил нас чаем с пчелиными сотами. – С нами прячется еще шесть человек, но они из соседней деревни, – продолжал Йоська.

 

– А как вы все тут оказались? – удивился я. – И от кого прячетесь?

 

Видимо, мой вопрос застал Йоську врасплох. Он пожал плечами и ответил.

 

– Все прячутся, и я прячусь. Папа меня в потайной комнате в синагоге спрятал. Потом был какой-то шум. Я вылез, только когда все стихло. Папы и мамы не было. Все вокруг было разбито. Я пошел к тете Соне на другой конец города. Думал, что она мне скажет, где мои родители. Но ее дома тоже не было. Я вышел на улицу и чуть не попал в руки патрулю. Меня успел перехватить пан Милош и привел сюда.

 

– А меня мама на чердаке спрятала, – отозвалась Мара. – И сказала сидеть там, пока все не успокоится. Меня привели сюда Тим и Том. Я захотела есть и полезла за яблоками в дикий сад возле цирка.

 

– А я был в лесу на пасеке. Пошел в город за провизией. А меня Милош остановил у входа в город и привел сюда, – сказал старик Кац.

 

– А где все? – спросил я, приподнявшись на локтях с подушки. – Где мама? Где ребе Матвей? Где тетя Роза и Аарон с Мойшей?

 

– Их увезли в Краков. В гетто, – уверенно сказал Йоська.

 

– Что такое это гетто? – спросил я у него.

 

– Это такое место, где живут только евреи. Им дают там жилье и работу, – ответил Йоська.

 

– Тогда почему ребе Матвей спрятал тебя? Почему Маре мама сказала, чтобы она не выходила? Почему меня моя мама отправила в лес? Ведь гетто – это совсем неплохо? – спросил я и посмотрел на старика Каца.

 

Тот только покачал головой и отвел взгляд.

 

– Нам пора, – сказал Йоська. – Януш сказал, чтобы мы недолго, потому что ты болеешь. И еще сказал, чтобы нас никто не увидел. Нас прячут знаешь где? – он подмигнул мне и состроил смешную мордаху. Я покачал головой и с интересом посмотрел на друга. – Оказывается, купол цирка в одном месте двойной. Вот мы и прячемся там, – охотно ответил мне Йоська. – Ладно… пошли мы. Скоро увидимся. Ты поправляйся, а то за нами скоро придут и…

 

В этот момент дверь снова скрипнула, и я услышал голос Януса:

 

– Все… посещение закончено. Идите вдоль кустов. Макс проводит вас до шатра.

 

Йоська похлопал меня по плечу и, убавив огонь в лампе, дунул в стеклянную колбу.

 

========== Глава 11 ==========

 

Когда я проснулся, перед моей кроватью стояла Шери и с умным видом рассматривала градусник. Видимо, то, что она видела, ей не нравилось. Она хмурила тонкие, аккуратно нарисованные карандашом брови и качала головой.

 

– Нужен вр-р-рач! – прошептала она и, подняв на меня глаза, натянуто улыбнулась. – Доброе утро, молодой человек! Вам пора принять лекарства.

 

Она дождалась, когда я допью отвар до конца и, забрав у меня чашку, вышла из комнаты.

 

Я лежал и от нечего делать разглядывал потолок. Он был низким и весь в мелких трещинках. Я рисовал глазами замысловатые узоры, и на потолке появлялись то стайки птиц, то диковинные рыбы с резными плавниками, то танцующие люди.

 

Вдруг дверь тихо скрипнула, и ко мне за ширму впорхнул Янус. Он держал в руках тарелку и кружку. Бог поставил все это на табурет и придвинул его к кровати.

 

– Ты как, Ангел? – спросил он, улыбнувшись.

 

– Мне надоело тут лежать, – ответил я честно.

 

– Давай-ка позавтракай, – сказал он, ставя тарелку передо мной на одеяло. На ней лежало одно вареное яйцо и кусок хлеба с маслом.

 

– Я не хочу есть, – я отодвинул тарелку от себя.

 

– Тебя нужно хорошо питаться, чтобы набраться сил, – покачал головой Янус. – И ты обязательно должен попробовать мой горячий шоколад, – он поднял кружку и, сунув в нее нос, вдохнул запах. – М-м-м… – протянул он тихо, прикрыв глаза. – Лучший в мире шоколад, растопленный в молоке, – он хитро посмотрел на меня и добавил: – Я сам его для тебя приготовил.

 

Я был заинтригован и взял протянутую мне кружку. Сделав глоток, я сердито посмотрел на Януса и буркнул:

 

– Это обычное какао!

 

– Правда? – удивленно вскинул брови Янус. – Там, где я вырос, это называлось горячим шоколадом. Неужели ты не чувствуешь его вкус? Я честно положил туда кусочек, когда варил!

 

Я фыркнул, не поверив словам Януса, но сделал еще один глоток. Какао и правда имело легкий привкус шоколада, и я, сложив этот вкус со вкусом хлеба с маслом, взял с тарелки бутерброд.

 

Пока я ел, Янус взял яйцо и громко хлопнул им себе по лбу. Скорлупка треснула, а бог смешно наморщил нос и потер лоб рукой. После какао я с удовольствием заглотил почти пол-яйца сразу и, когда дожевал вторую половину, громко икнул. Янус заразительно рассмеялся, закинув голову назад.

 

– Ничего смешного, – улыбнулся ему я. – Это вы, боги, не икаете. А у нас, людей, это бывает.

 

– Боги? – хитро посмотрел на меня он. – Я скажу тебе одну вещь по секрету. Только подвинься ближе, потому что это большая тайна.

 

Я испуганно кивнул и, послушно приподнявшись с подушек, подставил Янусу ухо.

 

– Боги икают, – прошептал он мне в ухо. – А еще они иногда рыгают и пукают.

 

Янус резко отпрянул от меня и снова разразился звонким смехом. Я сначала хотел на него обидеться за шутку, но он хохотал так заразительно, что я тоже засмеялся и тут же натужно закашлял.

 

– Так, Ангел, – бог помог мне удобнее улечься на подушку. – Теперь успокойся и отдыхай.

 

Он поднялся с моей кровати, поставил пустую кружку на тарелку и уже было раскрыл свои крылья, чтобы улететь, но я успел схватить его за рукав рубашки.

 

– Погоди, Янус, – сказал я. – Ты еще придешь ко мне сегодня?

 

– Я постараюсь, – кивнул мне бог. – Только называй меня Янушем, – и, поймав мой удивленный взгляд, добавил: – Так меня зовут в мире людей.

 

 

Несколько часов я просто провалялся на кровати, глядя все в тот же потолок. Диковинные фигурки из трещин вскоре закончились, и я, повернувшись к стене, стал отковыривать от нее кусок обоев.

 

Тут дверь снова скрипнула, и в мой закуток вошла Марыся. Она легко села на кровать, поджав под себя ноги. На ней было простое ситцевое платье, а поверх него – вязаная серая кофта.

 

– Я тебе не помешаю, если посижу с тобой? – спросила она.

 

– Не-а… – протянул я, удивленно глядя на ее стройные длинные ноги. – Я понял! – ударил я себя по лбу и снова закашлялся.

 

– Тише, малыш! – Марыся метнулась ко мне и погладила меня по груди, видимо, стараясь угомонить кашель. – Тебе нельзя так кричать.

 

– Я понял, как вы ходите! – сказал я, отдышавшись.

 

– И как же? – улыбнулась женщина.

 

– Когда вы надеваете кожу, то у вас отрастает хвост, а когда вы ее снимаете, то появляются ноги, – уверенно сказал я.

 

– Ты любишь сказки? – загадочно улыбнулась мне Марыся. Я кивнул, и она распахнула кофту и достала из-за пазухи книжку. – Это любимая книжка моего Томаша, – сказала она, любовно погладив пожелтевший переплет. – Хочешь, я тебе почитаю?

 

Конечно, я любил сказки, и конечно, я с радостью согласился.

 

 

После того, как Шери принесла мне очередную порцию отвара и миску с теплым и вкусным куриным бульоном с гренками, я задремал и проспал до самой ночи.

 

Я проснулся от того, что кто-то тряс меня за плечо. Я открыл глаза и увидел склонившегося надо мной седого мужчину в маленьких очках. Он оттянул мне веко и зачем-то посмотрел в глаз.

 

– Пожалуйста, свет поярче, – сказал он кому-то, и свет, как по волшебству, вспыхнул сильнее. Я увидел стоящего возле мужчины Януша. – Какая температура держится? – спросил он, и я услышал с другой стороны от него тихий голос Шери.

 

– Нехор-р-роший! Тр-р-ридцать восемь с небольшой, – ответила ему Шери.

 

– Поднимись, мальчик, – сказал мне мужчина, втыкая в уши железную рогатку, к которой был подвешен медальон. – И рубашку подними.

 

Януш помог мне подняться с подушек и задрал до шеи мою рубашку. Мужчина долго водил по моей груди и спине холодным медальоном, то прося дышать, то не дышать, то покашлять. Наконец он кивнул Янушу, и тот поправил мне рубашку и снова помог лечь.

 

– Ну как, доктор? – взволнованно спросил его бог.

 

– Острый бронхит, но возможно развитие воспаления легких, – коротко ответил мужчина, убирая в небольшой саквояж рогатку. – Вы были правы, коллега, – кивнул он Шери. – Нужны лекарства. Я напишу вам названия. Нужно делать уколы пять дней и обязательно следить за его состоянием.

 

– Как пять дней? – пискнула Шери. – Завтра за всеми пр-р-ридут ваш люди и уведут их.

 

– Моя милая, – покачал головой врач. – Мальчик слаб. Он не выдержит пути. Сами подумайте, придется идти ночью пешком. А днем прятаться в лесах. А ночи становятся все холоднее.

 

– Мы сделаем все, что вы сказали, – уверенно кивнул Януш.

 

– Мon cher! – громко пискнула Шери. – Мы не можем оставить мальчика!

 

– Я не могу рисковать его жизнью! – нахмурился Януш.

 

– А нашими жизни? Ты хоть понимать, что будет, если…

 

Но Януш обнял рассерженную гномеллу за плечи и сказал:

 

– Я не дам вас в обиду! Обещаю…

 

========== Глава 12 ==========

 

На следующее утро Януш снова принес мне завтрак. Это была овсяная каша и чашка ароматного чая. Он опять уселся ко мне на кровать и начал рассказывать мне про цирковую жизнь.

 

– После завтрака мы репетируем. Это занимает примерно все время до обеда. Один из нас назначается дежурным по кухне. Вчера это был Влад. Правда, он постоянно помогает по кухне. Во-первых, ему очень нравится наша повариха Ганечка, а во-вторых, никто, кроме него, не может поднять огромную кастрюлю, – рассказывал мне Януш, впихивая в меня кашу ложку за ложкой.

 

– А Ганечка тоже великанша? – уточнил я, отводя рукой ото рта очередную порцию.

 

– Великанша? – Януш снова удивленно приподнял брови. – Хотя… – он тихо засмеялся. – Ганечку можно назвать великаншей. Сегодня на кухне дежурит Марго, и на ужин ты попробуешь самые вкусные на свете кнедлики.

 

– Марго? Кто она? – спросил я, облегченно вздохнув, когда пустая миска осталась в руках Януша.

 

– Марго? – Януш полез в карман легкой куртки и достал оттуда бумажный кулек. – Она у нас лучшая на свете певица.

 

– Русалка, – догадался я.

 

– Марго понравится это название, – улыбнулся Януш. – Вот… держи, – он раскрыл кулек, и из него мне на руку упал темно-коричневый прозрачный камушек.

 

– Что это? – спросил я, зажав его между пальцами и посмотрев через него на Януша.