Текст книги "Пламя обжигает (СИ)"

Автор книги: Максим Субботин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 17 страниц)

– Не знаю, – ухмыльнулся тот.

Шивера выругалась сквозь зубы. Дура! Она отлично понимала, что Диэм все поймет сразу же, как только окажется с ней рядом. Проклятая физиология! Ферромоны – они откровеннее любых слов, надежнее любых доказательств и экспертиз.

– Если не хочешь, я не стану больше об этом говорить, – сказал Диэм.

– Не хочу, – бросила она отрывисто.

– Договорились.

Они помолчали.

– Знаешь, куда я шел? – наконец спросил Диэм.

– Нет.

– Не уверен, что тебе интересно, но все равно скажу: в лагерь Трэша. Он тут относительно недалеко.

– Так еще кто-то остался? – без особого интереса спросила Йарика.

– Нет. Группа никогда не разделялась.

– Что же там, в твоем лагере?

– Запасы провизии, медикаменты. Кое-какое оружие, одежда...

– А рация?! – оживилась шивера.

– Рации нет, извини.

– Ладно, – махнула рукой Йарика. – Все лучше, чем на месте сидеть. Идти-то ты сможешь?

– Смогу, только небыстро...

После получасового отдыха двинулись в путь. Поначалу действительно шли медленно, часто останавливались. Кровотечение у Диэма больше не открывалось, но слабость не позволяла ему совершать длинные переходы. Ближе к утру Йарике удалось подстрелить большую птицу, названия которой она не знала. Птица имела черно-коричневый окрас и походила на орла. Шивера приметила ее, когда та кружилась над темной проплешиной, на которой несуразной кучей застыла туша мертвого кабана. Кабан, судя по всему, умер давно – и его плотью успели полакомиться окрестные обитатели. Но полностью осилить хряка так и не смогли. Йарика оставила Диэма отдыхать под деревом, а сама краем леса, чтобы не маячить на глазах птицы, пошла ближе к кабану. Ее расчет оправдался: птица покружилась еще, а потом бросилась вниз, уцепилась за шкуру. В этот момент Йарика и выстрелила. Болт пробил птицу насквозь, но улетел недалеко.

Костер разводить не стали. Разделались с добычей быстро – съели сырой. Только ощипали. Большая часть мяса досталась Диэму. Шивера вообще отказывалась, настаивала на том, что ему нужны силы для регенерации, но спутник просто отложил примерно треть от тушки птицы и больше к ней не притронулся.

Пришлось пойти на поводу у упрямого ублюдка.

Чем дальше, тем легче шел Диэм. Переходы стали длиннее. Они шли до самой глубокой ночи, остановились часа на три, двинулись дальше. В дороге провели и половину следующего дня, за которую успели сильно углубиться в лес. Ни дорог, ни троп, ни каких-либо намеков на прежнее жилье или какую-то инфраструктуру здесь не было. И все же Диэм ориентировался весьма уверенно.

Наконец, они выбрались к холмистой просеке. Странно, деревья здесь совсем не росли, а кустарник и трава казались вялыми и слабыми, будто им не хватало света или почва содержала какой-то токсин.

Просеку усеивали холмы. Разные – от совсем небольших до трех-пяти метров в высоту.

– Кладбище? – спросила Йарика.

– Не знаю, что здесь было раньше, но место интересное, – остановил ее взмахом руки Диэм. – Подожди.

Он прошел по просеке метров сто, скрылся за очередным холмом. Не было его минут пять. Йарика уже начала нервничать. Но все же он появился снова, помахал рукой, призывая подойти.

С противоположной стороны холма оказалась самая настоящая дверь. Да какая: тяжелая металлическая, толщиной сантиметров пятнадцать. Рядом на траве аккуратно лежали куски дерна.

– Ничего себе, – хмыкнула шивера. Она-то представляла лагерь – пещеру или заброшенный дом. Пусть даже брошенная крепость или замок. Но бункер! – И что, под каждым холмом своя дверь?

– Нет. Только под этим. Вернее, мне известна только эта. Ну, дамы идут первыми?

– Чтобы их первыми и сожрали? – посмотрела исподлобья шивера.

– А где же доверие? – делано нахмурился Диэм, но ступил в темноту холодящего провала.

Вниз вела металлическая лестница с перилами. На стенах узкого коридора висели светильники, но, разумеется, света они не давали. Впрочем, для шивер, отлично видящих в темноте, отсутствие света проблемой не являлось. До определенного момента: пока не исчезли последние крохи света сверху. Теперь пришлось идти на ощупь.

– Руку, – услышала Йарика голос Диэма. Она протянула руку, пошарила в пустоте, нашла пальцы спутника.

Лестница закончилась просторной площадкой. По крайней мере, она была значительно шире коридора.

– Осторожно, тут где-то еще ступени есть, – сказал Диэм.

Он же первым эти ступени и нашел, чертыхнулся и чуть было не кувыркнулся вперед. Удержала его Йарика.

Они спустились еще. Холод стал сильнее. Влажный, пропитанный ржавчиной и землей, он пробирал до самых костей. Шивера даже прибегла к небольшой трансформации, не желая мерзнуть.

Дальше был змеящийся коридор. Йарика на всякий случай считала повороты, но все равно не была уверена, что, выпусти она руку Диэма, сможет самостоятельно подняться на поверхность.

– Так, вроде бы пришли... Стой и не двигайся...

Ладонь спутника исчезла, послышались осторожные удаляющиеся шаги.

'Вот и осталась одна...'

– Как ты?! – крикнул из темноты Диэм.

– Пока жива, – отозвалась Йарика.

– Только не шевелись! Здесь в полу есть дыры. Некоторые мы закрыли. Но осталась пара – не очень больших...

Послышался металлический скрежет, в темноте что-то заискрило, а потом над головой вспыхнул красноватый тусклый свет.

– Готово! – Диэм с самодовольной улыбкой отряхивал руки. Стоял он шагах в десяти от шиверы, возле электрического щитка. – Добро пожаловать.

Помещение походило на склад. Причем склад, не знающий порядка. Рядом были свалены какие-то надорванные тюки, стояли деревянные ящики, громоздились мотки металлической проволоки – обычной и колючей. Стеллажи стояли как вдоль стен, так и двумя рядами, пересекая и без того перегруженное помещение. Осматривать полки Йарика даже не стала: грязь, мусор, части каких-то агрегатов.

– И это лагерь? – с нескрываемым презрением спросила она.

– Не нравится? Другого нет. Ты привыкнешь. Поначалу здесь кажется немного неубранно, но потом понимаешь, что все лежит строго на своих местах.

Йарика только фыркнула в ответ. Она прошлась вдоль ящиков, стараясь не задеть иглы колючей проволоки. Оказалось, за рядами стеллажей расположилось нечто вроде спальни – с десяток матрацев, брошенных на пол.

– Ты говорил, здесь есть медикаменты, – сказала шивера. – Неси. Надо тебя перевязать. И поесть не мешает. А это куда ведет? – она остановилась напротив закрытой двери.

– А? – за спиной появился Диэм. – Это? Не знаю. Мы так и не нашли время открыть ее. Сначала было просто нечем. А потом стало некогда. Лагерь-то – лишь на крайний случай. В основном мы останавливались в деревнях Нового Иерусалима.

– Стало некогда... то есть инструмент появился?

– Да. Плазменный резак. Но он мощный. Не уверен, что сеть выдержит. Хочешь посмотреть, что за дверцей?

– Не знаю... – Йарика помнила крохи рассказов о том, что погубило большую часть жителей общины, членом которой она потом стала.

Стоит ли открывать ящик Пандоры?

Ничего не решив, она повернулась к Диэму. Тот стоял перед ней, держа в руках коробку с бинтами, упаковками ваты, несколькими пузырьками и упаковками таблеток.

Покончив с перевязкой, они наконец-то смогли нормально поесть. Нормально – значит, досыта, но вот на вкус предложенные Диэмом консервы отдавали какой-то едкой химией. Йарика даже не поняла сначала, что спутник ей подсовывает. Но после того как он начал с аппетитом поглощать содержимое жестяной банки, попробовала и сама. На вкус мягкое месиво оказалось вполне съедобным, если не особо вдыхать его аромат.

Йарика не успела доесть содержимое банки, когда глаза начали слипаться. Все же усталость предыдущих дней брала свое. Шивера не стала противиться сну. Отставила банку и свернулась на матраце. Пыльном, в грязных разводах. Но на такие мелочи внимания уже не хватало сил обращать.

Проснулась резко, села. С плеч свалилось тонкое покрывало.

– Какая забота...

Диэм спал рядом. Наложенная накануне на рану повязка сползла, но Йарика не стала ее поправлять. Не захотела будить. Хотелось побыть одной. Подумать.

Чего она боится? Собственная беременность стала шоком. Шивера узнала о ней еще в Фениксе, но никому не сказала. Даже отказалась сдавать анализы, пока лечилась. Что это? Страх? Нет. Бояться нечего. У нее достаточно времени, чтобы найти спокойное и безопасное место для родов.

Плохо то, что она вдруг почувствовала себя слабой. Почувствовала себя не тренированной машиной для убийства, а обычной женщиной. И это осознание по-настоящему пугало.

Йарика уселась на пол, подтянула колени к груди. Перед глазами, на самой нижней полке стеллажа, застыли прикрытые толстым слоем пыли плакаты. Много плакатов – несколько больших стопок. Голова работала отвратительно. Накатывало то раздражение на весь свет, а на Диэма в особенности; то злость, от которой впору все бросить и броситься с головой в самую гущу грайверов. Рвать, бить, убивать.

От нечего делать шивера вытащила верхний плакат, аккуратно развернула, держа его на вытянутых руках. На плакате изображалась последовательность действий, которые следовало оказывать человеку при переломе позвоночника. Йарика пробежалась по картинкам равнодушным взглядом, положила плакат на пол. Достала другой. Там несчастный человек, по виду тот же самый, что и на первом плакате, сломал себе руку.

Шивера усмехнулась. Увиденное немного освободило голову от тягостных мыслей. Оказывается, хорошо просто сидеть и тупо пялиться в картинки далекого прошлого. Йарика быстро пересмотрела первую стопку. Кто-то будто нарочно сложил в ней плакаты, относящиеся исключительно к помощи пострадавшим, получившим какие-либо травмы.

На первых плакатах следующей стопки изображались схемы эвакуации из различных зданий. Хотя внешние границы некоторых зданий были идентичными, а схемы затрагивали конкретные этажи.

Шивера нахмурилась. Здания, а точнее – целый комплекс сообщающихся сооружений – вполне могли оказаться запрятаны под землю. Написанного на плакатах она не понимала, но для общего понимания хватало и графики.

Йарика развернула несколько разных плакатов на полу, придавила края подвернувшимся под руку мусором. А потом попыталась соотнести схемы друг с другом и с просекой на поверхности.

'Нижние уровни сейчас не важны, – размышляла она. – Мы могли войти через пожарный или аварийный вход. На главный он не похож. А значит, надо искать выводы на поверхность...'

Подобных выводов она нашла три. Все три тянулись от основного комплекса в стороны метров на двести. Все три выныривали на поверхность узкими проходами. Но только один на глубине полутора десятков метров имел технический отсек. То ли для дезинфекции, то ли для хранения верхней одежды, то ли просто как промежуточный склад. В отсеке имелось две двери. Одна, ведущая на поверхность. Другая, открывающаяся в длинный коридор, за которым маячил комплекс.

Йарика поймала себя на том, что и думать забыла о собственных проблемах. Теперь они казались ей мелкими и ненастоящими. Она выдергивала с полки плакат за плакатом, изучала схемы, пытаясь утвердиться в своей правоте относительно технического отсека или же понять, что ошиблась.

– Не помешаю?

Голос Диэма заставил вздрогнуть.

Шивера выругалась вполголоса, подняла голову.

– Вы это изучали?

– Я – нет, – зевнул Диэм. – Что это?

– Мы – здесь, – она уверенно указала пальцем на схему. – Если высадим ту дверь – попадем в коридор, а по нему – в главное здание комплекса.

Диэм присел на корточки, сонливость из его взгляда исчезла.

– А ты не тратишь время понапрасну, – проговорил он, всматриваясь в листы со схемами. – Только зачем нам туда лезть?

– Вот зачем... – Йарика положила поверху листов новый.

– Гараж?!

– Или что-то на него похожее, – на лице шиверы появилось победное выражение. – Под вами все это время стоял целый автопарк, а вы и пальцем не пошевелили, чтобы до него добраться.

– У нас были мотоциклы, – пожал плечами Диэм. – И ты предлагаешь... – он сделал выжидательную паузу.

– Да! – Йарика резко поднялась. – Мы вырежем дверь, спустимся вниз, найдем транспорт и выберемся из этой дыры.

– Не подумай, что я сомневаюсь, – Диэм тоже поднялся. – Но...

– Я попытаюсь спуститься вниз. С твоей помощью или без нее.

Они стояли и буравили друг друга тяжелыми взглядами. Со стороны – непримиримые враги, готовые броситься в атаку.

– Почему ты злишься? – спросил Диэм.

– Потому что все идет не так, – голос Йарики дрогнул. Она ожидала споров, криков, возможно – даже угроз, но шивер просто спрашивал. Спокойным и уверенным голосом.

– Не думаю, что тебя заставили искать меня. Ты решила сделать это сама. Так скажи то, что хочешь сказать.

Шивера еще несколько секунд смотрела в мерцание его глаз, а потом отвернулась.

– Ты мне поможешь? – спросила, переведя дыхание.

– Конечно.

– Тогда давай поедим, а потом вскроем эту дверь.

– Где еда – знаешь. Я посмотрю, исправен ли резак.

– Хорошо.

***

Полотно дороги бежало перед ними, как голодная собака. В ушах стоял рев круизера – то настойчиво грохочущий; то надоедливый, как комариный писк.

Они выехали ночью, не стали ждать рассвета, но, к тому времени как встало солнце, Кэр был готов сделать привал. Наверное, сказывалась усталость, накопившаяся за минувшие дни. Все же организм эрсати не приспособлен к большим физическим нагрузкам. И это не могло не сказаться на его самочувствии. Хорошо уже хотя бы то, что они с Дезире одну ночь провели в сухом и относительно безопасном доме. Пусть и под боком у фанатиков. В конце концов, те оказались лишь жертвами в зубах куда более опасного хищника – инквизиторов.

Скорее бы Иерусалим, будь он неладен! Скорее бы все это закончилось!

"Старею, наверное, на покой потянуло, остепениться. Так скоро и о потомстве задумываться стану".

Должно быть, Дезире почувствовала его мысли, потому что, несмотря на рев мотора, Кэр отчетливо услышал ее смешок. И сам невольно улыбнулся в ответ. Чем нелегкая ни шутит, в конце концов, до того, как появился Трэш со своими грайверами, он, Кэр, вполне серьезно думал осесть в Фениксе вместе с Дез.

– Мне понравилось то, о чем ты думал, – сказала девушка немного погодя, когда они остановились передохнуть и перекусить.

– Нечестно копаться в моей голове, пользуясь тем, что я сосредоточен на дороге, – делано пожурил он.

– Наверное, нужно сказать, что я сожалею, но... не дождешься, – она так же делано покачала головой.

Кэр мысленно улыбнулся и с облегчением вздохнул. Что ж, по крайней мере, она немного отошла. Эрсати нарочно избегал взгляда девушки. Знал, что найдет там мольбу. И знал, что, скорее всего, не сможет ей отказать. От Дезире пахло жалостью, которую она испытывала к семье изгнанников. Кэр не сомневался – будь ее воля, она бы забрала с собой и вдову, и ее детей. Только, чем ехать с таким "хвостом", уж лучше сразу нацепить на себя табличку "Мы – шпионы". Эрсати понимал: Дез тоже это знает и понимает, но из природного мягкосердечия все равно попыталась бы. Несколько раз, после того как погорельцы остались позади, эрсати чувствовал ее сожаление. Но Дез, нужно отдать ей должное, ни разу не попросила вернуться. Понимала и молчаливо глушила в себе боль. Все же ментальные способности, какой бы ни была их природа, изменили ее, сделали сильнее, но, вместе с тем, уязвимее.

– Я пообещала, что выдержу, – произнесла Дез. Она отложила в сторону кусок прессованного хлебца из пайка, прожевала немного и запила из фляги.

– Ты выглядишь уставшей и нездоровой, – обеспокоенно произнес эрсати. На всякий случай пощупал лоб девушки – пожалуй, даже холоднее обычного.

– Ерунда.

"Так ты и призналась".

– Та женщина... – начала Дез, и Кэр приготовился услышать просьбу, которой ждал всю дорогу. – Она отказалась от того, во что верила. Отказалась с такой легкостью, как будто только ждала повода...

– Не исключено, что так оно и есть, – согласился эрсати, кивнул на недоеденный девушкой паек и настойчиво произнес: – Ешь, силы тебе понадобятся.

Она послушалась, но жевала с видимым безразличием.

– Как думаешь, с остальными будет так же?

– Не знаю, – Кэр не видел смысла в лукавстве. Она и без своих способностей достаточно хорошо чувствует его, чтобы распознать фальшь по одному только голосу. – Эти люди – они такие же, как и те, что живут в Фениксе. И все же – это два лагеря, жители которых не поймут друг друга, как охотник не поймет дичь. Но если сам охотник станет дичью, то шанс понять того, на кого охотился недавно, есть. Возможно, общее горе примирит бывших врагов, – Кэр поскреб на подбородке молодую щетину, которая начинала напоминать о себе характерным зудом. – Эта женщина слишком натерпелась. Инквизиторы перестарались в своих проповедях и наставлениях. И знаешь, в одном я уверен точно: в Иерусалиме полно таких паршивых овец, которые только и ждут нового пастуха.

Дез снова улыбнулась, но Кэр не знал, что из сказанного ее приободрило.

– Каждая спасенная жизнь чего-то да стоит. Те люди, которые живут в Иерусалиме, – они ведь не виноваты, что доверились извергам-фанатикам, – сказала она.

В этом Кэр с ней не согласился. Этак любую глупость можно взвалить на чужие плечи, прикинувшись невинно обманутым. Наломал дров – будь добр их собирать. А пенять на чужой ум – удел слабаков и трусов. Не случить нападения грайверов, разве пошел бы он договариваться с врагом? Пусть не договариваться, но пытаться сказать чужим ему людям о нависшей над ними опасности? Но у судьбы странное чувство юмора, раз она решила свести два чуждых друг другу мира.

– Я готова ехать, – сказала Дез спустя несколько минут. Половину своего пайка девушка спрятала обратно в сумку, зато выпила почти все содержимое своей фляги.

– Не дело, – нахмурился эрсати, – так ты долго не протянешь.

– Я правда не голодна, – сказала она. – И вообще... кусок в горло не лезет. Но я в порядке, не волнуйся. Можешь на меня положиться.

– Это полагается говорить мне.

Тем не менее, Кэр решил не настаивать. Он достаточно выучил ее привычки, чтобы научиться доверять. Раз говорит, что не голодна, – значит, так оно и есть. И чем он сам лучше? Затолкал в себя еду, запил – вот и весь завтрак.

Дорога встретилась с ними – нелюдимая, серо-стальная и ветреная, как старая потаскуха. Кэр даже порадовался, что они в масках инквизиторов: поднявшийся холодный ветер принес пыльный туман и будто нарочно завернул в него и круизер, и обоих его "всадников". Не будь на лице плотной маски – Кэр давно бы не смог вести мотоцикл.

Какое-то время эрсати еще надеялся, что пыльная буря уляжется, но с каждой минутой она становилась все злее. И все же он не останавливался, продолжал ехать не более двадцати километров в час. Но ехать.

"А вот и первый поворот", – мысленно произнес он, когда дорога сделала широкую дугу и спряталась за бетонным скелетом некогда огромного здания. Даже беспощадное время и война не лишили монстра его пасти: часть стены и некоторые перекрытия между этажами давно рухнули, образовав зев; стальные пруты с нанизанными на них остатками бетона свисали с верхних этажей длинными клыками.

Вдруг Дезире переложила ладонь с его талии на плечо и сжала, давая понять, что кого-то почувствовала. Кэр не стал переспрашивать, но еще немного сбавил скорость. Во рту стало сухо, мысли потянулись к оружию.

Круизер проехал еще метров двести, когда Дез снова сжала пальцы, на этот раз крепче. У Кэра не осталось сомнений: она почувствовала инквизиторов. Надо же, со дня, когда они покинули Феникс, он морально готовился к встрече с ними. И если в доме в лесу у них не было времени все осознать, произошедшее до сих пор казалось смазанным, то что будет дальше. Что делать, если их разоблачат посреди чистого поля? Все-таки в первый раз вокруг были стены – какое-никакое, а укрытие.

– Я обману их, – произнесла Дез. Хотя Кэр скорее почувствовал ее слова, чем услышал их на самом деле. Как почувствовал и то, что успокаивала она не только его.

– Остановись, – попросила Дез, – я должна настроиться на них.

Кэр послушался: двигатель перестал реветь, притих. Кэр мысленно перебрал все возможные варианты развития событий. Главное – не глушить круизер. Если дела пойдут совсем плохо (он не исключал такой возможности) – они смогут попытаться убежать. Под очередями автоматических винтовок, на безлюдной дороге, в чистом поле – верное самоубийство. Но безумие стало непреложным спутников в последние дни.

– Двое, – сказала Дез и тут же поправила себя: – Нет – трое... четверо, – был ее окончательный ответ. – Кажется, пленник. Чувствую его боль. И звуки ударов, как будто кнутом по спине.

– Помни, что ты обещала сдерживаться.

– Я сказала, что смогу, – повторила девушка железным тоном.

Не успели развеяться ее слова, как Кэр увидел блокпост. Даже издалека конструкция выглядела мрачной. Узкое одноэтажное здание со скошенной крышей. Одно окно полностью заложено кусками битого кирпича. Второе заложено примерно на две трети, а то, что осталось, перегорожено решеткой. Здание крыто ржавыми листами железа с рваными краями. С другой стороны дороги – вышка, колченогая и на вид шаткая, но инквизитор в "корзине" выглядит так, словно в ней и родился. Стоит уверенно, направив дуло пулемета в их сторону.

Подъезд к зданию преграждала колючая проволока; еще несколько ее валков лежало на козлах поперек дороги. Кэр притормозил, когда до импровизированного шлагбаума осталось несколько метров. Невзначай поднял голову – проверить, по-прежнему ли дуло пулемета следит за ними, – ничего не изменилось.

А потом раздался звук, похожий на тот, о котором говорила Дез, – щелчок кнута. Эрсати повернулся на него и тут же мысленно обругал себя. Не слишком ли быстро среагировал для бездушного инквизитора? Но, кажется, никто не обратил на это внимания.

"Спокойнее, меньше дергайся", – настроил себя Кэр.

На здании с парой окон, распятый, в цепях, лицом к стене, висел мужчина. Человеческое в нем выдавали только контуры тела, потому что все остальное превратилось в кровавый фарш. А над ним, лениво орудуя бичом, трудился инквизитор. Высокий и горбатый, с необычно длинными руками и маленькой головой. Еще несуразнее его делала плотная черная маска с двумя черными линзами. Прибытие гостей не заставило его прекратить экзекуцию. Хлыст еще трижды опустился на тело несчастного: два раза на плечи и один раз вдоль позвоночника. В стороны летели куски кожи, мяса и облачка кровавой пыли.

"Сдерживайся, прошу тебя", – мысленно обратился к Дезире эрсати.

И после всего этого человек жив?

Инквизитор ударил еще раз. Кончик хлыста лизнул ухо, голова жертвы откинулась назад. Наверное, над пленником основательно потрудились еще до того, как вывесить на улице. Его лицо больше напоминало лицо черепа, с которого содрали кожу. Одного глаза не было вовсе, на его месте зияла выжженная черная дыра. Второй глаз заплыл мясом из лопнувшей брови.

– Мир вам, братья, – сказал палач.

Кэр только теперь обратил внимание, что тот подпоясан мясницким передником. Как раз сейчас инквизитор сунул ручищу в отвислый карман и, выудив из него тряпку, принялся бережно вытирать с хлыста кровь и кусочки плоти.

Эрсати ограничился безмолвным кивком.

– Господь наш был ли к вам милостив и послал ли вам грешников, коих вы наставили на путь истинный?

– Нет, – ответил Кэр.

На короткий миг Кэр засомневался, хватит ли Дезире сил "взломать" голову длиннорукого палача и заставить его поверить, будто они знают пароль, или условленное слово, или еще черт знает какой условный знак.

В инквизиторе почти не осталось человеческого. Ветер трепал его хламиду, время от времени облепляя тканью спрятанное под ней тело. Острые куски то ли костей, то имплантатов у этого служителя Нового Иерусалима торчали почти отовсюду. В ногах, ребрах, на груди и даже на животе.

Пытаться сосредоточиться под присмотром пулеметного дула – та еще задача. Кэр терпеливо ждал решающего вопроса, но инквизитор с ним не торопился. Только что вытертая плетка снова оказалась в его руке, и, восславив Господа, палач принялся за свое ремесло. Почему он медлит, почему не дает им пройти? Неужели что-то заподозрил?

– Господь наш очистил это тело от ереси, – сказал палач спустя несколько ударов, – и с благословением своим отпустил душу грешника.

Из здания вышел третий инквизитор: коренастый и такой же длиннорукий, как палач. В руке он держал огромное мачете, возможно, самодельное. Кэр догадался, что последует дальше. Недолго думая, инквизитор ударил 'грушнику' по рукам – окровавленное тело выпало из кандалов и с глухим стуком ударилось о землю. Инквизитор немного оттащил его в сторону, отсек ступни. Потом, не потрудившись подобрать куски, уволок тело за дом. Эрсати пожелал терпения и себе, и Дез. Пока палач вытирал плетку, ветер принес запах костра, а вскоре над домом поднялся зловонный черный змей дыма.

'Люди никуда не движутся', – с неприязнью подумал эрсати. Когда-то ему в руки попала книга, в которой рассказывалось о том, как в древние века человеческая инквизиция вот так же преследовала отступников и еретиков. Только те сжигали живьем.

– Не прими за скверный умысел, брат, – наконец заговорил длиннорукий, – но, порядка ради, вам должно назвать пароль.

Кэр замер, подобрался, как струна. Мысленно прикинул обстановку: один инквизитор на вышке и вряд ли услышит их разговор, другой за домом. А Дез говорила о троих и пленнике. Удача подыгрывает им: если и есть удобный случай, чтобы "затуманить" инквизиторам головы, то вот он. Жаль, на палаче маска – не угадать по лицу, действуют ли способности Дез или пора доставать винтовку и быстро бежать.

Несколько секунд показались Кэру временным вакуумом. И чем больше тянулась пауза, тем меньше эрсати верил в успех.

– Езжайте с миром, братья, и пусть Господь наш хранит ваши души от всякой скверны и ереси. И да пошлет он вам грешников, коих вы обернете в веру истинную.

– Кто был тот нечестивец, которого отпустил огонь? – спросила Дезире.

Кэр надеялся, она знает, что делает. Не время вопросы спрашивать, нужно сваливать, пока отпускают.

– Порченая кровь – еретик, – отозвался палач, отрешенно поглаживая рукоять хлыста. – Господь посылает детям своим испытание, чтобы укрепить веру их. Крепкие зерна дадут всходы, порченые сгниют. Это, – он кивнул в ту сторону, куда третий инквизитор уволок мертвеца, – порченое зерно. В трусости своей усомнился в вере тех, кто несет слово господне, дал грешным помыслам пустить в себе зловонные коренья и предал своих братьев. Сбежал, покинув оплот веры.

– Он получил по заслугам, – вставил Кэр.

Перевести дух он смог только когда круизер отъехал достаточно далеко.

– Они убили того человека ни за что, – произнесла Дезире.

– Ты хорошо держалась, – сказал эрсати, нарочно уводя разговор в другую сторону.

– Я хотела расплавить его мозг, чтобы он больше никогда не причинял зла другим людям. Они доверились им, они приняли слова этих людей за истину – и стали заложниками их безумия.

– Их никто не заставлял.

Он внутренне почувствовал, как эти слова ее разозлили. Совсем не то Дезире хотела услышать, но он не стал кривить душой. В конце концов, Дез не так наивна, чтобы со временем не понять: каждый сам делает свой выбор – и этот выбор определяет ту грязь, что придет следом

Следующий блокпост оказался километров через пятьдесят. На этот раз Кэр не стал напоминать ей об осторожности – знал, она сможет выстоять. Поездка закалит ее, поможет стать сильнее и укрепит веру в свои способности. Если зрение к ней так и не вернется (Кэр, как ни грустно ему это осознавать, потерял на это надежду) ей потребуется выдержка и внутренний стержень, чтобы сопротивляться горестям мира. Эрсати готов закрывать ее от грязи хоть бы и всего мира, но что если его не окажется рядом в нужную минуту?

Второй блокпост они прошли без трудностей, несмотря на то что там оказалось аж шестеро инквизиторов. Дезире сконцентрировалась и затуманила головы тем троим, что оказались поблизости. Кэр перестал пытаться понять, как она это делает, как перестал сомневаться в ее способностях.

Но в пути их ждало еще одно испытание – еще одна казнь. У дороги, на собранном из чего пришлось помосте, готовилось повешение. К смерти приговорили всю семью: молодых – вряд ли им было больше тридцати – отца и мать и их маленькую дочь. Инквизиторов было четверо, один "упакован" заметно лучше остальных. Он и зачитывал приговор.

"Если мы проедем мимо – они могут заподозрить неладное. Наверное... – сбрасывая скорость, подумал Кэр. – Лучше не рисковать".

– Мы просто постоим в стороне, – крикнул он Дезире. – Не слушай их.

Та ничего не ответила.

Казнь была быстрой. На шеи всех троих накинули веревку, потом ветер принес обрывки слов, которыми поборники веры проводили приговоренных в царствие Господнее. Когда казнь закончилась, инквизиторы облили тела какой-то горючей дрянью, подожгли и уехали. Ветер качал пылающих мертвецов, пока не обгорели веревки. Упав, тела завалили конструкцию, и она превратилась в погребальный костер.

– Они ответят за все, – только и сказала Дез, но Кэр знал, что эти слова были едва ли каплей в море того, что терзало ее изнутри.

Третий блокпост охраняла целая бригада инквизиторов. Кэра это не удивило, он был готов к подобному. До столицы оставалось всего ничего – к ночи они с Дезире как раз подъедут к месту назначения. Уже сейчас в воздухе пахло жизнью: домашней выпечкой и чем-то еще. Но запахи не пробуждали ни аппетита, ни желания прибавить скорости.

С третьим блокпостом оказалось сложнее всего. Сначала инквизиторы просто не обращали на них внимания: обычно немногословные, они что-то живо обсуждали, собравшись тесным кругом. Эрсати слышал слова о грешниках и 'прогнивших' – наверняка речь шла о таких же беглецах, как и те, свидетелями смерти которых стали они с Дезире. Что-то случилось в Новом Иерусалиме, раз обычно послушные и покорные воле своих проповедников жители вдруг стали покидать родные дома. Кэр мысленно сопоставил события минувших дней и все увиденное в пути. Грайверы! Наверняка верхушка Иерусалима уже знает о них. Голодные чудовища идут – город лежит у них на пути. Если тварей видели вблизи столицы или на подходах к ней, то инквизиторам не с руки рассказывать об этом людям. Это пошатнет в жителях Иерусалима веру в своих пастырей: они обещали защиту и царствие небесное, а на деле оказались слабы.

Но на что они надеются, вылавливая и убивая беглецов? Информацию все равно невозможно утаить. Рано или поздно о грайверах узнают все. Но не будет ли это слишком поздно для того, чтобы успеть организовать оборону?

Дожидаясь, когда инквизиторы обратят на них внимание, Кэр прикидывал дальнейший план. Если он не ошибся в предположениях, то удача снова подмигнула им с Дезире. Срубить надломленное дерево легче, чем рубить крепкое и молодое. Не факт, что получится, но чаша весов склонилась в их сторону. Дело за малым – грамотно распорядиться выпавшим шансом и успеть потом унести ноги.