Текст книги "Пламя обжигает (СИ)"

Автор книги: Максим Субботин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 17 страниц)

– Готов, – сообщил Рурк.

– Мог бы и не торопиться, – процедил сквозь зубы Гракх. – К Серым домнам всегда успеешь. Куда бежать?

Повозка скрипнула и тронулась с места. Лошадей под уздцы вел какой-то дикарь. Рурк следовал чуть в стороне. И вновь перед ними образовался живой коридор. Многие вскидывали руки, кричали что-то ободряющее. Некоторые падали ниц. Но были и те, кто смотрел с настороженностью.

Встреча с Великим вождем Наураком состоялась недалеко от ямы геер. Здесь уже собрались самые важные представители племен, но самого Наурака видно не было.

Город лежал как на ладони. Тихий, ожидающий. Зарккан рассмотрел довольно большую площадь, какой-то собор и здание с колоннами на ней. Все сохранилось не так уж и плохо. Активных боевых действий тут явно не велось. Строения разрушались просто от времени и под натиском стихий.

Город-то виден, но если за схваткой наблюдать отсюда, то можно не увидеть вообще ничего. Неужели этой 'обзорной площадкой' все и ограничится?

Рурк начал облачаться.

Наурак появился почти бесшумно – вышел из-за небольшой рощицы, раскинувшейся неподалеку. Уже облаченный в броню, вооруженный. Великого вождя сопровождал всего один дикарь.

Гракх с неприязнью отметил приличную работу сервомоторов и подвижных агрегатов брони противника. И это притом, что внешне она выглядела куда менее впечатляюще, нежели броня Рурка: местами покрытая пятнами коррозии, испещренная глубокими царапинами и следами копоти. В качестве оружия Наурак выбрал револьверный ручной гранатомет.

Зарккан буквально сверлил взглядом тяжелое оружие. Пожалуй, одно прямое попадание из такой штуки броня и выдержит. Но не больше. А у Великого вождя таких зарядов как минимум шесть. И не факт, что нет мешка с дополнительными гранатами.

'Подготовился, болванка...'

– Ты идешь этой дорогой, – указал Наурак на правую оконечность города. – Я – этой, – указал на левую. – Потом сходимся. Все просто. Кто вернется сюда – тот победил.

Рурк кивнул, сделал несколько пробных движений, поудобнее перехватил пулемет.

– Сдохни быстро, – прошипел Наурак и направился к городу.

– Я не торопливый, – ухмыльнулся ему в спину Рурк.

– Поторопиться придется, – прошептал ему Гракх. – Не больше часа. Помни. Лучше, если покончишь с ним быстрее.

– Понял.

Участники дуэли шли каждый своей дорогой. А несколько десятков пар глаз неотрывно следили за каждым их движением.

Зарккан обеими руками вцепился в собственную бороду. Лицо сводило ужасным зудом, даже зубы заныли. Но он всеми силами старался не поддаться слабости плоти и не начать чесаться на глазах у дикарей.

'Бинокль бы сюда или трубу подзорную...'

Гракх активизировал портативную радиолокационную станцию. Пока что прибор не показывал ровным счетом ничего. Пустой, мертвый город. И все же где-то в его недрах таится противник.

Вурст старался держаться под защитой домой. На улице, на которую он вышел, стояли в основном трехэтажные домики. Обычные разнотипные и разноцветные дома, каких было достаточно во многих европейских городах прошлого. Жмутся друг к другу, пытаются выделиться ярким фасадом или необычной крышей. Пытались... Теперь они будто поддерживают друг друга, не давая развалиться окончательно. Крыши многих из них провалились, краска фасадов облупилась и потускнела. Стекол в окнах нет почти нигде. Двери или распахнуты, или вовсе валяются рядом с проемами.

Дома определенно навещали. На все еще сохранившейся мостовой, выложенной булыжником, виднелись следы разбитой мебели, брошенных вещей. Причем создавалось такое впечатление, что мебель выбрасывали прямо из окон. А вещи раздирали на части, втаптывали в мостовую или сваливали в большие кучи и поджигали. Огонь перекидывался и на дома. Некоторые из них выгорели дотла, захватив и соседей. Странно, что пламя не охватило всю улицу.

Судя по всему, город имел строгую геометрию: радиальные улицы, идущие от центральной площади к периферии; и несколько кольцевых.

Рурк направлялся к центральной площади.

На дисплее радиолокатора появилась одиночная точка. Вурст замер. Точка мерцала, медленно смещалась. Но окружающие здания, похоже, создавали сильный экран – точка то и дело исчезала. Расстояния до нее чуть больше шестисот метров – как раз область площади. Не в здании, скорее всего.

Двигается – значит, не опасается быть замеченным. Или не в состоянии засечь противника сам.

Полагаться на второй вариант глупо.

Простая перестрелка?

Он двинулся в сторону мерцающей точки. Та ненадолго остановилась, слилась со зданиями, но вскоре появилась снова. Точка кружила вокруг площади.

Поджидает?

Может быть. Место приметное. Но все же слишком открытое. Хотя зачем соваться на саму площадь, когда можно подойти ближе и подождать, пока противник появится в области видимости?

Рурк прижался к стене по левую руку – кирпичная, высокая. Принадлежит какому-то человеческому храму. В том месте, где стоял вурст, стена имела несколько фальшколонн, за одной из которых он и укрылся. Фасадом храм выходил как раз на площадь, но выходить на нее Рурк не спешил. В стене дальше, за колоннами, виднелись весьма внушительные дыры, будто храм взорвали изнутри.

Вурст аккуратно выглянул из-за колонны. Он оказался прав: по площади действительно перемещался Наурак. На что тот надеется? Откровенно подставляется под удар. Настолько уверен в крепости собственной брони? Вряд ли – Рурк видел ее состояние и видел множество уязвимых мест. Тогда в чем дело?

Чего-чего, а глупости от противника он не ожидал. Что-то явно не так. Но что?

Рурк выждал, пока Наурак сделает по площади еще два круга. Ничего не изменилось. Великий вождь иногда останавливался. Возможно, осмотреться. Устал ждать противника?

Вурст внимательно следил по дисплею радиолокатора: ни намека на какое-либо еще движение.

Что ж, не сидеть же за колонной вечно. Стрелять отсюда все равно нельзя, надо подходить ближе.

Рурк дождался, пока противник пойдет на очередной круг, – и осторожно двинулся к площади. Сервомоторы его брони работали отменно. Движения выходили плавными и почти бесшумными. Даже мостовая не выдавала здоровяка: обрезиненная поверхность ног брони скрадывала звуки. Проблему представляли только осколки кирпичей, грудами наваленные вокруг после взрыва стены. Выдержать вес вурста они не могли и потому крошились, а это уже ощутимый шум. Приходилось передвигаться, высматривая каждый шаг. Будто по канату идешь.

Рурк успел незамеченным добраться до дыр в стене, пока Наулак не показался на противоположной стороне площади. А вот отсюда уже можно вести огонь. Подождать завершения круга – и бить уже наверняка.

Наулак скрылся из виду, но продолжал движение.

Грохот, огненная вспышка и клубы дыма – вот чем для Рурка стал мир через какую-то секунду. Его бросило внутрь храма, протащило по полу. Весь правый бок превратился в одну большую рану. И все же броня спасла своего хозяина.

Мина? Граната? Ракета?

В голове шумело, но сознание продолжало работать.

Это не может быть выстрелом Наулака. Тот все время находился в поле видимости приборов. Значит, стрелял кто-то другой!

Рурк сжал зубы, попытался подняться, но поврежденные или вовсе уничтоженные сервоприводы уже не могли обеспечить нормального движения. Хорошо, что во время падения не выронил пулемет. Вурст пополз прочь от дыр в стене. Зал храма был почти пуст. Если после войны здесь и оставались лавки, подсвечники и прочие атрибуты богослужений, то теперь не осталось почти ничего. Ничего, кроме мусора. Частично нанесенного ветром, частично оставленного людьми. Здесь явно кто-то жил. На полу виднелись остатки одеял, место для костра. Рядом расположилось подобие деревянного шкафа с единственной чашкой на трех полках.

Снаружи послышался приближающийся топот. Одиночный топот.

Рурк подтянулся на руках, замер за алтарем. Отдышался. Отлично спрятался – только слепой не увидит на полу кровавого следа.

Кто-то вбежал в храм, остановился. В следующее мгновение алтарь взорвался на части. Вурст ожидал чего-то подобного, а потому, стараясь максимально использовать левую часть брони и все еще функционирующую правую руку, оттолкнулся и перекатился в сторону. Его подтолкнуло ударной волной. Мир заволокло дымом и пылью. Но Рурк видел, куда стрелять: силуэт противника отлично выделялся на фоне светлой дыры. И он открыл огонь. Разрезал горячий воздух очередью из шести стволов. Свинцовый шквал ударил в того, кто пришел добить легкую добычу.

Закованного в броню Великого вождя крутануло на месте. Он отшатнулся, было попытался закрыться руками, уйти с линии огня, но Рурк не дал ему такого шанса. Бил, не жалея патронов. Всего несколько секунд испепеляющего огня. Стена за противником устояла, но превратилась в руины – небольшое локальное напоминание о великой войне. Устоял и Наулак. Он просто не смог упасть, впечатанный в стену. Его броня напоминала многократно пробитую гвоздем консервную банку. В такой банке выжить невозможно. И все же Рурк не спешил с выводами. Он уже сделал одну ошибку, за которую чуть было не поплатился жизнью. Как ни крути, а благородства в Великих вождях нет. Каждый держится за свою власть. И Рурк их понимал. Отдавать бразды правления в руки чужака – верх глупости. Но ничего не поделать, придется делиться. Он пришел, чтобы эту власть забрать, – и он ее заберет. Если, конечно, отыщет ту сволочь, которая стреляла в него первый раз.

Дисплей радиолокатора мерцал, но все еще работал. По-прежнему вокруг никакого движения. В присутствие в районе площади самонаводящегося интеллектуального боевого комплекса Рурк не верил – слишком громоздкая и редкая штука. Значит, Наулак заручился напарником. Как бы не последним Великим вождем... Заключили договор, а потом бы поделили власть на двоих.

Вурст дополз до неподвижного Наулака. Определенно – мертв. В голову попало как минимум две пули. И это не говоря о тех, что расколошматили ему грудь.

Гранатомет валялся на полу. Неповрежденный – какая удача. Рурк проверил количество гранат в барабане. Пять гранат. Еще одно подтверждение тому, что первый выстрел принадлежал не ему.

Рурк развернулся и дважды выстрелил вглубь храма. Эхо взрывов ударило по голове, и без того гудящей.

А вот теперь пусть тот, кто остался снаружи, думает, что хочет. Кто, по его мнению, выжил в перестрелке?

Рурк привалился спиной к стене. По-хорошему, надо избавляться от брони, но уж очень не хочется двигаться. Каждое, даже малейшее движение, отзывалось острой болью во всем теле. Правая нога и вовсе отнялась. Но чем дольше он сидит – тем больше из него вытекает крови. Но даже не это самое плохое. Напарник Наулака может просто уйти, не дождавшись развязки. А этого очень бы не хотелось. Догнать его в таком состоянии вурст даже не надеялся.

Все еще поглядывая на дисплей радиолокатора, он начал открывать замки брони. К счастью, все поддались. Хотя с парой пришлось повозиться.

Как же вытащить стрелка на себя?

Рурк шарил взглядом по залу храма. Выбираться наружу не было никакого желания.

Он несколько раз возвращался к прелым стопкам одеял и снова отвергал возникающую идею. Слишком коряво и неубедительно. Но ничего лучше в голову не приходило.

Вурст не без труда выбрался из брони. Правая нога действительно не слушалась. Испещренная многочисленными осколочными ранениями, она превратилась в отбивную с кровью. Плохо! Слабость уже чувствуется. Еще немного – и он не сможет передвигаться.

Рурк ползком добрался до стопок одеял, принялся рвать их на полосы. Первым делом – остановить кровь. Насколько это вообще возможно. Выбирая наиболее чистые полосы, наложил себе несколько повязок, перетянул ногу. С первым делом покончено, теперь дальше...

Он проверил материал одеял на прочность. Многие уже сгнили и рвались от малейшего прикосновения, но были и такие, что выдерживали весьма приличное напряжение. Такие одеяла вурст рвал надвое, вытряхивал все содержимое, а потом связывал между собой.

В итоге получилась довольно длинная веревка. Уверенности в ее прочности не было, но Рурк твердо решил не останавливаться и довести начатое до конца. Он дополз обратно до брони, привязал кусок веревки за руку. Затем скомкал оставшуюся часть и резко бросил ее вдоль стены. Замер, всматриваясь в мерцание дисплея радиолокатора.

Движения нет.

Хорошо.

Он взял гранатомет и пополз по большой дуге так, чтобы стрелок, расположившийся где-то на площади, его не заметил. Место, где тот может прятаться, открылось сразу, как только вурст дополз до стены. Он разместился рядом с дырой, в которую его протолкнуло взрывом, подхватил веревку, осторожно натянул ее.

Стрелок мог сидеть только в расположенном напротив двухэтажном здании с колоннами. Оттуда на стену храма открывался отличный вид. Скорее всего, приближение Рурка видели и вели его. А потом просто выбрали наиболее удачную позицию для огня. Но там ли стрелок сейчас?

Рурк взял гранатомет в левую руку, осторожно высунулся в дыру, а правой рукой начал по чуть-чуть подтравливать веревку. Броня нехотя сдвинулась с места, с противным скрежетом проделала первые сантиметры пути. Как его задумка выглядит со стороны – вурст не знал, но надеялся, что с расстояния в три десятка метров (или около того) эффект будет вполне реальным: раненый претендент на единоличную власть ползет, подтягиваясь на одной руке.

Он успел вытянуть доспех примерно на пару метров, когда на втором этаже здания с колоннами появился вурст с гранатометом.

Великий вождь? Вряд ли кто-то иной...

Вурст припал на одно колено, прицелился и выстрелил. Рурк выстрелил в ответ. Два взрыва громыхнули почти одновременно. Рурка окатило каменной шрапнелью, но куда хуже пришлось напарнику Наулака. Граната упала чуть в стороне от него – и ударной волной его сбросило вниз. Рурк не стал дожидаться, пока противник поднимется (если тот все еще мог подняться) – выстрелил еще дважды. Первая же граната угодила точно в тело Великого вождя, вторая улетела дальше.

Гракх слышал отзвуки взрывов, и только раз ему показалась пулеметная очередь. Всего раз! Но даже после нее взрывы продолжились. А потом наступила тишина. И стало еще хуже. Все портила проклятая погода. Дождь постепенно разошелся. И пусть не до ливня, но серая густая хмарь сильно ограничивала возможности наблюдения. После последних выстрелов на площади города кто-то двигался, но вот кто – не разобрать.

Создавалось впечатление, что схватка разбилась на две части. Будто участников там больше двух. Эту странность заметили даже дикари, которые принялись с удивлением тыкать в сторону площади и что-то обсуждать на гортанном наречии, которого зарккан не понимал.

Смену языка общения он отметил только краем сознания, всецело погрузившись в наблюдение за происходящим в городе.

Обсуждения завершились, движения на площади больше нет. Остались только дождь и неизвестность.

Гракх промок и нахохлился. Влажный холод пробирал до костей. Но уходить зарккан и не думал. А вот несколько дикарей махнули рукой и направились к лагерю.

Шум донесся со стороны дороги, убегающей вправо, примерно через час. Или целую вечность, как показалось Гракху. Зарккан рванулся было на звук, но его за плечо перехватил какой-то здоровый дикарь, приставил к горлу нож.

– Стоять, – прошептал человек.

Гракх замер, не понимая, что происходит.

Шум нарастал. Медленно. Идущий явно не торопился. Один шаг давался ему сложно. Твердый хлюпающий звук следовал за продолжительным шелестящим, точно идущий подволакивает одну ногу. В дождливом мареве появились очертания громоздкой фигуры. Впрочем, не достаточно громоздкой, как рассчитывал увидеть зарккан. К оживившимся дикарям шел один из вурствов, но шел налегке, без брони.

Что ж, после череды взрывов это неудивительно.

Дождь будто не хотел выпускать из своих объятий вурста. Будто держал его во влажных объятиях. Но тот все же выбрался. Рурк! В левой руке он нес какой-то мешок и пулемет, правой опирался на здоровенную кривую корягу. Правая нога волочилась, точно была сломана.

Дикари не издали ни звука и не шелохнулись, пока Рурк не добрался до них. Не остановился в трех шагах. Молчаливое переглядывание – и вурст бросил к ногам людей мешок. Тот упал в траву с чавкающим звуком. К мешку подошли, развязали узел. В серое небо и на несколько ошарашенных дикарей уставилось две пары широко раскрытых глаз.

– Они проиграли, – прохрипел Рурк. – Оба.

– Нарушение закона, – проговорил кто-то из людей.

– Снова...

– Но этот не ушел, – прервал их вурст. – Все Великие вожди мертвы. Остался один – я. Великий вождь Рурк, – он с силой воткнул корягу в мокрую почву, взревел, точно зверь.

Дикари попятились, а потом все как один опустились на колени, склонили головы.

Сталь от горла зарккана исчезла. Человек тоже рухнул наземь. Гракх сдержаться не смог – что было сил и злости пнул гада под ребра. Дикарь всхрапнул и повалился, хватая ртом воздух. Ни один из стоящих на коленях даже не пошевелился.

– Великий исход продолжается, – проговорил Рурк. – Готовьте своих воинов. Готовьтесь к дороге. Готовьтесь к войне. Я, Великий вождь Рурк, поведу вас к смерти и славе.

По мнению Гракха, зря вурст упомянул о смерти, но дикари, напротив, восприняли последние слова с большим энтузиазмом. Повскакивали на ноги, повыхватывали оружие. Но не бросились на единственного Великого вождя, а разразились приветственными криками и гиканьем. Почти сразу в лагере раздались первые звуки труб.

Трубы не умолкали все то время, пока повозка ехала к лагерю.

Ему не позволили поговорить с Рурком, не позволили к тому даже приблизиться. Вурста с великой осторожностью погрузили на телегу и повезли к лагерю. Возвращение не особенно триумфальное, но хотя бы на этот раз не заставили добираться до палатки самостоятельно.

Боятся, что могут потерять единственного Великого вождя?

Гракх шел злой и замерзший. Все разрешилось наилучшим образом. То, во что он не верил, когда только узнал о намерениях вурста, все же случилось. Чудо, иначе и не скажешь. Больше нечего бояться, не за что переживать. Он понятия не имел, какова численность Великого исхода, но с такими силами справиться с грайверами не должно составить сложности. В конце концов, дикари – это пушечное мясо. Чем меньше их останется в итоге, тем меньше проблем тому же Фениксу.

За считанные дни дикари успели настолько обозлить зарккана, что даже теперь, осознавая победу, он не испытывал радости. Понимал, что так нельзя. Но все же люди есть люди. Всего за несколько десятилетий они умудрились забыть о цивилизации. Забыли или, скорее, осознанно отринули те крохи цивилизации, которые еще можно было сохранить. Даже здесь, в пустоши. Война, убийство себе подобных, каннибализм – есть куда еще падать? Гракх не понимал, как можно быть такими низкими, чтобы продолжать агрессию. Тем более в таких масштабах. Растрачивать умственный и трудовой потенциал впустую. Больше того – подтачивая основы жизни тех, кто от войны все же отвернулся. Зараза, опухоль, которая ничем не лучше грайверов. Те хотя бы по натуре хищники, не знающие ничего, кроме убийства. С людьми вроде бы не так... Или он ошибается? Странно, но никто из пришлых рас, насколько он знал, не скатился до уровня кочевых племен и тем более каннибализма. Да, путешествующие общины все еще существуют. Но каждая из них движима единственной целью – поиском нового дома, где можно осесть и больше не таскаться по остаткам дорог, среди мертвых городов.

Гракх вздохнул. Все же прав был Кэр, чтоб он сдох: именно люди погубили свой мир и, что еще хуже, продолжают его убивать. Они не остановятся, пока не достигнут той точки, откуда не будет возврата. Большого взрыва, который, так или иначе, избавит планету от двуногих, считающих себя венцом эволюции. Цари природы. Без короны, трона, да и без штанов.

Надо искать своих. Уходить. Цеха где-то остались. Наверняка. И в них по-прежнему кипит жизнь, по-прежнему работают станки. Да что там, он и сам знает несколько цехов, но мертвых. Достаточно набрать сотню заркканов – и они вновь заставят шестерни вращаться. Но прежде надо разделаться с той черной пакостью, что способна свести с ума. Выжечь ее огнем и больше не вспоминать никогда. Вот только одна малость – для этого нужны люди.

Гракх ухмыльнулся в бороду. Старым он становится. Ворчливым. Или все дело в погоде? В дожде и холоде?

К тому времени как повозка с Рурком достигла лагеря, тот уже стоял на ушах. Дикари орали так, что казалось – небо просто обязано расколоться и рухнуть на землю. Нового Великого вождя встречали, как мессию, как спасителя. И плевать, что спаситель готовится вести всех их на бойню. Плевать, что даже не в состоянии помахать в ответ рукой, а кровь за телегой нет-нет, а стелется.

В палатку Рурка вносили на руках. С осторожностью, чуть ли не затаив дыхание. Шаман уже ожидал внутри. Дым костра источал дурманящий аромат трав.

Вурст уже не реагировал ни на что. Глаза закрыты, тело податливое. Только теперь Гракх рассмотрел, как сильно досталось здоровяку. Наспех намотанные повязки не могли скрыть развороченных кровоточащих ран.

'И в таком состоянии он шел от города...'

По спине пробежала дрожь. Но не от дождя или холода. Зарккан испугался. Слишком нереальным виделось возвращение Рурка к живым. И все же – здесь шаман. Он должен справиться. Уже справлялся.

Шаман забубнил сразу, как только Великого вождя внесли в палатку. Гракх хотел было присутствовать, но его снова вытолкали. Впрочем, палатку покинули все дикари. Шаман отчетливо дал понять, что не желает видеть рядом кого бы то ни было.

Время снова потянулось ожиданием. Зарккан плюхал ногами по грязи, не замечая ни льющейся за шиворот воды, ни отяжелевших от глины ботинок.

Наконец, полог палатки дрогнул и приподнялся. Гракх бросился к нему – отбросил. Шаман стоял на подгибающихся ногах. В глубоко ввалившихся глазах пустота.

– Ты возглавишь Великий исход, – узловатый палец тыкнул зарккана в лоб. – Мы сделаем, как ты скажешь, а потом уйдем. Так сказал он.

Гракх молчал. Впервые в жизни он не знал, что сказать. Молчали и вокруг. Причем тишина распространялась все дальше от палатки единственного Великого вождя. Шум и крики, еще недавно слышимые с периферии лагеря, исчезли.

– Кто сказал? – деревянным языком переспросил зарккан.

– Великий вождь Рурк. Мне не удалось его спасти. Но я услышал его последний приказ.

Шаман покачнулся и осел на пол палатки. К нему подскочили, подняли под руки, увели. А зарккан продолжал стоять и пялиться в никуда. Мир дрогнул. Что-то сломалось. Сломалось в собственном сознании Гракха. Он шагнул внутрь палатки. В воздухе все еще стоял запах трав. Рурк лежал на своем ложе.

Спит? Может же такое быть! Спит после лечения. Ослаб. А старый дурак ничего не понял и принял его за мертвеца. Ну, конечно!

Зарркан на негнущихся ногах подошел к вурсту. Крови на полу натекла большая лужа, алым пропиталось и само ложе.

– Чтоб я сдох, Рурк! – неуверенно позвал Гракх. – Вставай, – руки дрожали. – Я же знаю, ты живой. В Фениксе все было хуже. И ты выжил. Чтоб я сдох – тебя даже травили, а ты все равно выжил...

Он коснулся руки здоровяка – холодная. Проверил пульс, сердцебиение – ничего.

Нет!

В глазах защипало. Проклятый дым!

Нет!

Только не сейчас. Этого не может быть! Это несправедливо! На пороге самой победы.

– Великий исход будет продолжен? – спросил кто-то из-за спины.

Гракх обернулся. Перед ним стоял дикарь с перекошенной шрамом рожей.

– Да, – кивнул зарккан. В горле стоял ком, но он заставил себя говорить. – Мы пойдем на юго-запад. У нас сильный враг.

– Мы будем готовы, – кивнул дикарь и вышел.

– Будете готовы... – автоматически повторил Гракх. – Вряд ли.

Некоторое время он просто стоял и молчал. В голове было пусто.

– Надеюсь, Серые домны примут тебя, – проговорил чуть позже, обернувшись к Рурку. – Чтоб я сдох, если не тебя, то кого еще? А ведь я здесь, как стружка в бороде, – лохматый недомерок среди дикарей. Отличный командир...

Он сел на пол, вытянул ноги.

Сколько прошло времени – не знал. Послышались голоса, в палатку вошли дикари.

– Мы подготовим его к погребению.

Гракху отчаянно казалось, что он где-то недоглядел, недодумал, недоговорил. Что в смерти вурста есть и его вина. Даже сейчас он должен что-то делать, как-то проявлять свою позицию, а не мог. Оказался не готов. Он никогда не боялся ответственности, но что делать сейчас – не знал. Хоронить ли Рурка здесь, вдали от цивилизации, или попытаться доставить его тело в Феникс?

Бесили собственные мысли, медленные и понурые.

И все же он решил позволить дикарям провести погребение. Неизвестно, когда удастся попасть в убежище. Ни к чему издеваться над погибшим. Но место, где навсегда останется лежать вурст, – он обязательно запомнит.

Церемония проходила под вечер. Лагерь, поначалу погруженный в кромешную темноту, начал оживать огненными лепестками. Первый факел загорелся у палатки Рурка, а потом, по цепочке, пламя побежало дальше. Вскоре огонь был везде. Казалось, каждый дикарь держит в руке факел.

Гракх пытался, но не мог понять причин такого уважения дикарей к, в принципе, абсолютно чужому им существу. Существу, которое даже не скрывало, что собирается встать во главе племен лишь с одной целью – повести на смерть. Да. Смерть многих из них необходима, для того чтобы остальным не грозила опасность полного уничтожения со стороны грайверов. Но ведь опасность гипотетическая. По крайней мере, для самих дикарей. Видели ли они грайверов своими глазами? А если видели, то как оценивают их в качестве противников?

Сила! Они ценят лишь силу! Но тогда почему не сожрали его, Гракха? Или просто не прирезали, или не выгнали, на худой конец? Им больше некого бояться, некого уважать. Рурк погиб. Зачем им умирать за него теперь?

Еще днем дикари сходили в город, где прошла последняя схватка, и принесли в лагерь броню своего последнего Великого вождя. Потом они выкопали довольно внушительную яму там, откуда на город открывался наилучший вид. Параллельно с рытьем к месту будущего погребения начали стаскивать камни. Самые разные. Были здесь камни не больше речной гальки и щебенки, были и здоровые булыжники, и валуны, которые доставлялись усилиями двух-трех десятков мужчин.

Зарккан было предложил свою помощь, предложил использовать тягач в качестве транспорта, но дикари отказались. Почему? Он не понял. Они не были против, когда он сопровождал их в город за броней или когда потом начал руками таскать камни. Настолько боятся техники? Но ведь один из их собственных Великих вождей очень даже использовал броню своих предков, да и огнестрельное оружие. Или один страх перекрывал другой?

Если действительно так, то ожидать столь же беспрекословного повиновения и я, заросшему шерстью карлику, просто глупо.

Гракх даже начал обдумывать вариант побега. Наверняка после церемонии похорон большая часть доблестных воинов напьется до такого состояния, что будет не в силах держаться в седле. Он же может незаметно проскользнуть в тягач – и ударить по газам. Какой-никакой, а шанс. Но крамольные мысли зарккан все же задавил. Заставил себя работать. Работать тяжело, до сбитых в кровь рук. Боль и усталость не проясняли мозги, но помогали поставить их на место.

Тело Рурка от лагеря к месту будущего погребения несли пять наиболее влиятельных вождей. Шестым стал Гракх. Огромные носилки, выстланные свежим лапником, будто плыли в озере из огня. Дикари, стоящие в толпе вокруг, что-то пели. Тихое, заунывное. Женщины тянули один бесконечный плач. Мужчины завывали, точно волки.

Никаких труб, так осточертевших за последние дни.

У погребальной ямы их встретил шаман. Не тот, что не смог вылечить вурста. Этот больше походил на воина: высокий, жилистый, с гривой густых волос, собранных в несколько кос. В руке он держал сучковатый посох, украшенный перьями, камнями, кусочками металла и еще каким-то мусором. При каждом покачивании металлические элементы издавали довольно мелодичный звон.

Шаман начал негромко завывать, пустился в пляс по краю ямы. С каждой минутой его движения становились все менее контролируемыми. Вскоре дикаря так трясло, будто к нему подключили высоковольтный провод. И все же он умудрялся следовать точно по кромке ямы. Шаман что-то бросал в темный провал могилы, чем-то брызгал на тело Рурка.

Между тем в яму опустили броню вурста и его пулемет.

С губ шамана начала слетать пена.

Самого Рурка опускали осторожно, все на тех же носилках, при помощи веревок.

Шаман рухнул на колени, а потом начал валяться на земле.

Первые комья земли полетели в яму одновременно с тем, когда шаман затих. Распластался у самого края могилы и неподвижно лежал до тех пор, пока на месте ямы не поднялся холм.

– Духи приняли Великого вождя Рурка! – прохрипел тихо и потерял сознание уже надолго. Его унесли.

Почти до самого утра дикари бросали на могилу вурста камни. Походили поодиночке и группами. В итоге курган получился такой, что видно далеко окрест. Свой камень бросил и Гракх. Он не говорил громких слов, ничего не обещал. Говорить и обещать – слишком поздно.

А на следующий день лагерь бурлил. Дикари держали слово. Великий исход продолжался. И теперь он направлялся на юго-запад.