Текст книги "Предвестники апокалипсиса (СИ)"

Автор книги: Максим Субботин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 22 страниц)

Воздух здесь спертый и вязкий. Сконев невольно вспомнил почти уже рассеявшееся видение. Во рту стало неприятно липко, язык будто превратился в распухший отросток.

Возле возвышения в ожидании стоял свирш.

Хватало одного брошенного на него взгляда, чтобы с уверенностью сказать: прародителями этой расы были или гусеницы или слизни. Полутораметровой свирш имел бледно–зеленую окраску кожи, обильно смазанную прозрачной слизью. Тонкие трехпалые руки, узкая грудная клетка с белыми горизонтальными полосками, массивное основание–хвост. Практически плоское лицо с огромными перепончатыми ушами, которые Свирши в обычное время держат плотно прижатыми к голове, а в минуту сильных эмоций раскрывают. Инопланетник смотрел на гостей водянистыми, ничего не выражающими глазами без век. Маленький рот с тонкими губами все время открывался, выпуская наружу раздвоенный язык.

– Благодарю вас за согласие помочь в делах Триумвирату человечества, – поклонился Сконев.

– И Содружеству аллари, – дополнила Хеели Де Хан и тоже поклонилась.

Уши свирша приподнялись и тут же снова прижались к голове. Тонкая рука указала на возвышение рядом с собой.

Нил Джек подтолкнул Александра Рома в спину. Мужчина старался держаться спокойно, но каких усилий ему это стоило? Плотно сжатые губы и быстрое дыхание выдавали в нем крайнюю степень волнения. Взгляд метался со свирша на возвышение.

– Александр, успокойтесь, – проговорил Сконев. – Мы просто хотим узнать, что с вами произошло. Постарайтесь расслабиться и ни о чем не думать. Чем спокойнее вы будете себя чувствовать, тем легче пройдет биосканирование. И без неприятных последствий для вас.

– Ну да, вечно смеющийся дебил не нужен? – невесело усмехнулся мужчина, подойдя к возвышению.

– Нет. Триумвират заинтересован в вашей полноценности.

– Я польщен…

Александр осторожно ощупал возвышение. Оно походило на подушку из плотно сбитых жестких стеблей и не вызвало неприятных ощущений. Стоило ему лечь, как из окружающих сталагмитов начал куриться прозрачный дымок. Его струи, словно живые, вились по полу, устремившись к изголовью возвышения. Они извивались, огибали препятствия и, в конце концов, полупрозрачным шлемом окутали голову Александра.

– Это еще зачем? – спросил Сконев стоящую рядом аллари и указал на дым. О том, что для работы с инопланетниками свирши используют дополнительное «оборудование», он не слышал.

– Считается, это упрощает процесс считывания информации, – пояснила та. – В противном случае вторжение в сознание может вызывать у исследуемого материала неприятные ощущения.

– Считается?

– Да. Мы полностью не понимаем этой технологии.

В пещере повисла тишина. Глаза всех присутствующих устремлены на странное действо. Напряжение испытуемого передалось всем. Похоже, исключением стала лишь аллари, но выражения ее лица за стеклом шлема не видно. Светлана Кривошей сильно закусила губу и, поминутно смыкая пальцы, смотрела на все происходящее сквозь прижатые к лицу ладони. Чарльз Бишоп нервно потер шею. В его руках дернулся Джи'м Скиф, но десантник лишь сильнее сжал в кулаке его ворот. Дезертир что‑то пробурчал и затих.

Между тем свирш начал раскачиваться из стороны в сторону. Он закрыл глаза, руки опустились вдоль тела. Под бледно–зеленой кожей перекатывались странные бугры, словно там двигались целые комки слизи или какие‑то инородные объекты.

Сконев знал о биосканировании, но впервые видел, как оно проходит на практике. Процедура уже вызывала в нем отвращение, а ведь она еще толком не началась. Само собой пришло осознание, почему для ее проведения требовалось согласие сканируемого. Даже морально выдержать подобное – очень непросто. Это не говоря о том, что огромный разумный слизняк станет копаться в твоих мыслях. Глядя на напряженное лицо Александра Рома, Сконев начинал сомневаться, что процедура не приносит ему, как сказала аллари, «неприятных ощущений».

Тем не менее, он ни о чем не жалел. Жалость сейчас недопустима!

Свирш дернулся. По его телу пробежала хорошо заметная волна. Уши большого слизняка раскрылись примерно наполовину. В такт этой волне лежащий на возвышении человек выгнулся, но тут же снова расслабился.

Странное дело. Насколько знал Сконев, обычно биосканирование проходит с полным внешнем спокойствием обеих сторон. Что же здесь не так?

Свирш снова дернулся, судорожно взмахнул руками. Его уши раскрылись полностью, став похожими на очень высокий зубчатый воротник. В горле Рома родился протяжный хрип. Мужчина высунул язык, словно его душили.

– Остановите его! – закричала Светлана Кривошей. Из ее глаз брызнули слезы.

– Нет! Никому ни с места! – рявкнул Сконев. – Нельзя прерывать процесс!

– Он же умирает! Вы что, не видите?! – девушка рванулась к бьющемуся в конвульсиях Александру, но Нил Джек перехватил ее. – Отпусти меня! – взвизгнула она и бессильно заметалась.

Со стороны казалось, будто свирша сейчас разорвет. Сконев не знал, как процесс сканирования затрагивает внутренние органы этого существа, но факт оставался фактом: под кожей свирша происходило безумное движение. Туго натянутая, она то обвисала, то выпячивалась, норовя треснуть.

Изначально редкие, теперь хрипы в горле Александра Рома рождались непрестанно. На губах мужчины появились хлопья белой пены. И вдруг он открыл глаза.

– Остановите его! – продолжала кричать Кривошей.

Джи'м Скиф выждал момент, лягнул держащего его Чарльза Бишопа под колено и опрометью бросился прочь. С глухим рыком десантник в падении достал его, опрокинул лицом вниз, прижал здоровым коленом к полу, завел руки за спину. Дезертир будто сошел с ума. Он брыкался, рычал, норовил извернуться. Даже тяжелому Бишопу понадобились все силы, чтобы удержать спятившего мужчину.

Чуть менее сложно приходилось Нилу Джеку. Светлана Кривошей кусалась и царапалась в его объятиях.

– Нет! – срывающимся голосом кричала она.

Крики, ругань, безумные хрипы – слились в невообразимую какофонию. Сконев и представить себе не мог подобных последствий обычной, в сущности, процедуры. Надо что‑то делать! Но что? Он взглянул на аллари.

– Что все это значит?! – спросил он, пытаясь перекричать наполнивший пещеру шум.

– Не знаю, – услышал он пугающий ответ.

Если уж аллари не знает, значит, действительно происходит нечто из ряда вон выходящее.

– Где остальные свирши?! – крикнул Константин. – Необходимо прервать процесс.

– Невозможно прервать.

Спокойствие аллари даже не раздражало, оно бесило. Сконев бросил бессильный взгляд на Александра Рома. Мужчину будто било электрическим током. Руки и ноги изгибались под немыслимыми углами. И только стоило Константину подумать, что так недолго и до перелома, раздался характерный влажный хруст. Левая рука сильно прогнулась в локте. Ткань темно–синего комбинезона порвалась, и в прорехе показался окровавленная округлость вывороченного сустава.

И вдруг все стихло. Свирш последний раз дернулся и с чавкающим звуком завалился набок. Тело Александра Рома перестали бить конвульсии. Оно расслабилось, голова мужчины запрокинулась, из все еще раскрытого рта продолжала вытекать пена. Но теперь она окрасилась алым.

«Язык… – пронеслась в голове Сконева запоздалая мысль. – Он мог откусить себе язык…»

Светлана Кривошей замолчала и лишь тихо всхлипывала. Заткнулся даже Джи'м Скиф. Враз наступившая тишина била по ушам ничуть не меньше недавней какофонии. Сконев облизнул сухие губы, медленно подошел к Рому.

Тот походил на сломанную и выброшенную жестоким ребенком куклу.

«Этого не может быть!» – билось в голове.

Дым, скопившийся вокруг головы Александра Рома, медленно втягивался сталагмитами обратно. Но Сконев даже не обратил на это внимания. Он стал причиной смерти человека, вина которого не доказана! Он послал его на процедуру, в которой нет стопроцентной необходимости! И пусть господин координатор поддержал такое решение. Это не отменяет некомпетентности. Его некомпетентности – Константина Сконева!

Он опустился рядом с неподвижным телом, коснулся пальцами шеи. Пульс прощупался сразу. Он жив!

– Бишоп, надо связаться с «Серым кардиналом»! Пусть медик готовится принять раненого! Надо соорудить носилки!

– Я позабочусь насчет транспортировки, – внезапно живо отозвалась аллари и отступила в один из темных проходов.

– Может, лучше обратиться в местную медицинскую службу? – спросил десантник.

– Может… мне все равно! Его надо немедленно госпитализироваться. Действуйте!

– Есть! – Бишоп шагнул вслед за аллари, когда Александр Ром вздрогнул.

– А ты лежи и не шевелись, – проговорил Сконев Скифу и тут же осекся.

Взгляд Александра Рома, до того пустой, сфокусировался, сделался осмысленным. Но этот взгляд больше не принадлежал человеку. Из его глубины смотрело нечто чужое. Сконев тряхнул головой, стараясь прогнать наваждение. Взгляд Александра снова утратил какое‑либо выражение.

Показалось?

Медленно и неуклюже Александр Ром приподнял одну руку, поводил ею перед собой. Казалось, переломы его совсем не смущают.

– Живой! – воскликнула Светлана и рванулась к мужчине. То ли от неожиданности рывка, то ли осознанно, но Нил Джек не удерживал девушку. А она опустилась на колени рядом со Сконевым, обхватила голову Рома.

– Что вы с ним сделали?! – зло бросила она и провела рукой по щеке мужчины.

В ее голосе сквозил еле сдерживаемый страх.

– Скоро узнаем. Он в шоке, не чувствует боли. Надо его обездвижить, пока не нанес себе дополнительных повреждений.

– Куда уж больше! – Светлана осторожно надавила на поднятую руку Александра. Та послушно опустилась. – Не надейтесь, что это сойдет вам с рук! Пусть даже мы в чем‑то виновны, но и вам не уйти от ответственности.

Внезапно тело Александра напряглось. Светлана взвизгнула, а потом, словно пушинка, отлетела назад, отброшенная рукой Рома. Сконев проводил ее непонимающим взглядом, а потом вздрогнул, почувствовав, как ледяная рука сжимает его горло. Он захрипел, попытался разжать холодные пальцы, отшатнуться, но все тщетно. Хватке человека, который несколько минут бился в диком припадке и руки которого сломаны, мог бы позавидовать любой боец Триумвирата.

Александр пристально всматривался в лицо Сконева, словно старался прочесть его мысли. Константин чувствовал: стоит Рому захотеть – и он без труда сломает ему шею. Но что его сдерживает? Любопытство? Страх перед трибуналом Триумвирата? В глазах напротив нет интереса, нет страха. Черт возьми, их вообще невозможно прочитать!

– А ну, отпусти его! – послышался рядом голос Нила Джека, и тут же на руку Рома обрушился резкий удар.

Сконев с громким вдохом откатился назад, схватился за шею. Он снова мог дышать. Тяжело, больно, но это неважно.

– Как вы, капитан? – спросил Джек, не сводя взгляда с обескураженного Рома.

– Все в порядке. Поосторожней с ним…

Александр Ром оказался на ногах так быстро, что глаза Сконева не успели отметить столь внезапный переход к действиям. На его фоне движения Нила Джека казались непозволительно медленными. Десантник только занес руку для удара или перехвата, а Ром уже толкнул его в грудь, со стороны несильно, но этого хватило, чтобы Джек охнул и отлетел к сталагмиту. Земляное образование будто взорвалось, когда тело десантника врезалось в него.

Александр осмотрел пещеру.

– Нет! – выкрикнул Джи'м Скиф, когда нечеловеческий взгляд остановился на нем.

Дезертир, который все еще лежал на полу, откатился в сторону, попытался отползти, спрятаться в сгущающейся за кругом сталагмитов тени. Не удалось. Ром направился прямо к нему. Одна рука висит плетью, но в лице ни единой эмоции. Зато глаза… Скиф увидел в них все безумие космоса, сконцентрированное в одном–единственном человеке. Безумие, перед которым нет заслонов, от которого нет спасения. Безумие, впадая в которое, любое существо с равным успехом способно расшибить себе голову или выпустить кишки ближнему.

И вот сейчас это безумие надвигалось на него. Джи'ма охватил ужас. Все воспринимать, думать, чувствовать, но не иметь возможности сдвинуться с места. Бессильный что‑либо сделать, дезертир широко раскрытыми глазами смотрел на приближающуюся смерть. В том, что это действительно смерть, он не сомневался.

Внезапно Александр Ром споткнулся. Его шаги сделались неуверенными. Еще действующей рукой он схватился за голову, закричал. В заполнившем пещеру крике слились отчаянье и бесконечная злоба.

В темным провале коридора показался Чарльз Бишоп, за ним Хеели Де Хан и – с запозданием – два свирша. Десантник метнулся к Рому, тот неуловимо быстрым движением отмахнулся от него, но тут же сам чуть не упал. Бишоп тяжело рухнул на пол. Александр налетел на сталагмит, но даже не заметил этого. Его продолжало мотать из стороны в сторону. Крик не прекращался.

– Все назад! – крикнул Сконев, выбежав из освещенного круга. По пути он перехватил Светлану Кривошей. Глупая девчонка продолжала рваться к товарищу по несчастью, не отдавая себе отчета, во что тот превратился.

Собственно, а во что? Константин не смог бы ответить на этот вопрос, но ему хватило рассудительности держаться подальше от обезумевшего специалиста радиотехнической службы.

Сконев уже почти не надеялся помочь человеку, которого заставил согласиться на биосканирование. Если это до сих пор Александр Ром, в чем Константин сильно сомневался, то разума в его голове не осталось. Такого гуманнее пристрелить, чем смотреть на мучения. Но подтачивающее изнутри «почти» не позволяло отдать подобный приказ.

Крик мужчины перерос в непрестанный вой. Несчастный метался по пещере, падал, снова вставал, но больше не пытался нападать. Казалось, он вовсе утратил ориентацию в пространстве. Но самое страшное ждало впереди.

Сначала кожа Александра начала лопаться. На ней появились кровоточащие трещины. Они росли, объединялись, становились глубже. На пол упали первые нетерпеливые капли крови. Трещины разрастались, проникали в плоть. Мышцы вспучивались, бесформенными образованиями выдавливались наружу. Тело начало раздуваться. Ткань комбинезона не выдерживала и расползалась. Сквозь прорехи выбрасывались целые фонтаны крови.

Вой заглушал все иные звуки, но, судя по дерганым движениям Александра, понятно: кости не выдерживают нагрузки и продолжают ломаться. Но на этот раз страдают не только руки. В него словно стреляли. То там, то здесь расцветал алый всплеск – и мужчина вздрагивал. Он все менее походил на человека. Скорее – на порождение кошмарного сна. Одно оставалось неизменно – горящие безумием глаза.

Руки и ноги превратились в студенистое месиво, и несчастный с громким всхлипом рухнул лицом вперед. После такого падения он уже не смог подняться. Грудная клетка сплющилась, осколки ребер пробили внутренности, изломанными иглами показались из спины.

Александр еще несколько раз вздрогнул, попытался вздохнуть, потом из его рта хлынула кровь, и он затих.

– Что это было?! – в накрывшей пещеру тишине голос Нила Джека прозвучал подобно раскату грома. – Разорви меня сверхновая.

Сконев перевел взгляд с неподвижного тела Александра Рома на лежащего недалеко свирша.

– Что с ним? – спросил он тихо. Горло болело, и каждое слово давалось с трудом.

– Шок… – прошелестел один из пришедших с аллари свиршей.

– Что он сделал с моим человеком?

– Ничего.

– Тогда что произошло?!

– Шок…

Сейчас Сконев чувствовал полное отупение. В голове не укладывалось все то, что всего минуту назад он виден собственными глазами, а потому лаконичность свиршей вызывала раздражение.

– Джек! – Константин кивнул в сторону сидевшей у его ног девушки. В конце концов, она успокоилась, но оставлять ее без присмотра не хотелось. Теперь она единственная выжившая из команды дипломатического шаттла, единственный свидетель.

– Мы заключили соглашение, не забыли? – резче, чем ему бы хотелось, произнес Сконев. Он почти вплотную подошел к свиршам. – Будьте любезны дать развернутый ответ.

– Капитан, они считают, что процесс сканирования снял в сознании человека некую блокировку, – сказала Хеели Де Хан. – Я прошу у вас прощения. На биосканировании настаивала я, а потому во всем случившемся есть часть моей вины.

– Вы все убили его! – всхлипнула Светлана Кривошей. – Ну, что, теперь я?! – девушка попыталась встать, но ноги подвели ее. – Давайте, я готова, зачем тянуть?

– О какой блокировке идет речь? – спросил Сконев.

Аллари немного помедлила с ответом.

– Это может быть результатом глубокого гипноза. Кто‑то заблокировал часть сознания вашего человека. Биосканирование способствовало удалению блока.

– Вы хотите сказать, что все это, – Константин указал на тело мертвого мужчины, – с ним случилось благодаря гипнозу?

– Это кажется очень вероятным.

– Хеели Де Хан, вы должны понимать, мне недостаточно вероятностей. Нужны точные данные. Я могу их получить?

– Разумеется.

– Как и когда?

– Скоро. Ши–Ха–Ше восстановит своя «я» и будет готов дать вам полный отчет.

– Он жив? – Сконев покосился на лежащего без движения свирша. – Вы о нем говорите?

– Разумеется.

* * *

– Капитан, вы уверены? – спросил Нил Джек.

– Нет, – честно ответил Сконев.

Он лежал на том же возвышении, где совсем недавно проходило сканирование Александра Рома. Оказавшись на его месте, после всего случившегося Константин чувствовал себя, мягко сказать, неуютно. Он бы с удовольствием отказался от ожидающей его процедуры, но не мог. Не мог просто потому, что виноват в гибели человека и дабы хоть отчасти загладить свою вину перед ним, должен разобраться в причинах его гибели.

Ши–Ха–Ше вполне мог рассказать об увиденном в сознании сканированного человека, но полученные таким образом знания составили бы малую часть истинной картины. Словарный запас свиршей составлял не более тысячи слов. В общении между собой они уже давно не использовали разговорную речь. Вся их беседа строилась на обмене визуальными образами и немногочисленными дополняющими их звуками, задача которых заключалась в наполнении видеоряда необходимыми эмоциями. Этот способ годился и для общения с представителями иных рас. Но именно он сейчас отчаянно пугал Сконева.

Константин знал, что ничего не должно случиться. Ему всего лишь покажут то, что удалось увидеть в сознании Александра Рома. Но где‑то глубоко внутри сидел холодный страх, не дающий расслабиться.

– Может быть, возьмем его с собой на Нибиру? – Нил Джек в последний раз попытался отговорить своего капитана от необдуманного шага. – Или пусть сначала передаст информацию кому‑то другому… хоть бы вон… – он кивнул на стоящую в отдалении аллари.

– Нил, кто вас учил спорить с командиром? – глубоко вздохнул Сконев и закрыл глаза. – Я готов. Давайте начнем.

Десантник бросил на свирша неодобрительный взгляд, но все же вышел за пределы круга из сталагмитов. Правда, теперь круг неполон, и это обстоятельство вселяло еще большее беспокойство.

Над сталагмитами показался дымок. Его проворные щупальца обвились вокруг головы Сконева.

* * *

Константин почувствовал приятное тепло. Он словно оторвался от мягкого возвышения и теперь плыл в воздушном потоке. Равномерное покачивание расслабляло, убаюкивало. Постепенно уходил страх и напряжение последних часов. Время замедлялось, растягивалось и, наконец, вовсе остановилось.

Сконев открыл глаза, но темнота не рассеялась. Напротив, она стала еще непрогляднее. Он слышал звуки, какие‑то разговоры, но слов разобрать не мог. Разговаривало несколько человек – отрывисто, зло. Неужели что‑то снова пошло не так? В таком случае Нил Джек наверняка разнесет все представительство по камню, по крайней мере, попытается. Но что с этого ему? Константин поднес руки к лицу, но не ощутил касания. Чувство такое, словно он продолжает управлять несуществующим телом. Знакомые действия не приносили знакомой реакции. Только теперь он понял, что кроме звуков вокруг ничего нет. Исчезло тепло, исчезло касание воздушного потока, исчезло все, кроме бубнящих голосов. И чем дальше, тем громче оно становилось.

Уверенность в том, что он не один, пришло само собой. Не из каких‑то подозрений или смутных ощущений – Сконев просто знал. Кто‑то присутствовал во тьме. Нет, кто‑то и был этой тьмой! Всепоглощающий, изучающий, чуждый…

Давление возникло сразу отовсюду. Несуществующее тело отозвалось на него судорожным рывком, словно пыталось самостоятельно спастись, спрятаться. Но прятаться негде.

Его исследовали, ощупывали, что‑то нашептывали. А потом давление сменилось одним острым уколом. Казалось, вся кружившая вокруг сила, вся мощь единовременно обрушилась в иголочном уколе. Но боль от этого укола поразила сознание, расколола его на части, впустила того, кто вожделенно ждал во тьме.

Сконев исступленно закричал, но не услышал собственного голоса. Все утонуло в потоке боли. Вместе с человеком кричала каждая клетка его несуществующего тела, каждый оголенный нерв. А потом из сводящего с ума хаоса родился свет. Он то загорался ослепительно яркими полосами, устремляющими в бездонную бесконечность, то еле заметно тлел – одинокое пламя свечи в безбрежном мраке космоса. Вскоре сквозь световое мерцание Константин сумел рассмотреть размытые картины. С каждой секундой они становились все четче, наливались красками. Образы проносились с неимоверной скоростью, и все еще агонизирующее сознание просто не успевало уследить за ними.

Множество планет, звезд, целых звездных скоплений. Сконев проносился мимо взрывающихся сверхновых, присутствовал при зарождении новых планет. Тысячелетия схлопывались перед ним короткими мгновениями.

Он привык к боли, стал с ней единым целом. Она невероятно остро обостряла восприятие, открывала целые поколения самых разнообразных форм жизни. Они появлялись, проходили отведенным им путь развития и исчезали. Одни бесследно, другие – оставив по себе разрушаемое жестоким временем наследие. Человеческая память не в силах воспринять столько информации, а потому Сконев просто наблюдал. Смотрел на все свысока, с позиции высшей силы, создателя. И это ему нравилось. Он знал, что мощь, не соизмеримая с силой любой существующей в галактике расы, ожидает приказа. Прикоснись к ней, поставь себе во служение – сможешь гасить и зажигать звезды, менять орбиты планет.

Отчего же до сих пор никто не взял столь радушно оставленный потенциал? Сколько веков… да что там веков – тысяч, а может, и миллионов лет он лежит под спудом неизвестности?

Сконева не покидало чувство, что он упустил нечто очень важное, нечто такое, без чего все увиденное теряло смысл. Нечто… Да! Как он мог не заметить сразу? Огромный тускло мерцающий кристалл, похожий на вытянутую призму. Он величественно вращался, многократно превосходя размерами самые большие звезды. Идеально–ровные грани, безупречно–прозрачные стороны. Лишь одна сторона покрыта какими‑то символами. Они отпечатывались на сетчатке, выжигались в мозгу. Таинственные, ни о чем не говорящие письмена тяготили, словно содержали нереальные по объему данные.

Внезапно Константин ощутил внутреннее неприятие. Иглу, столь безжалостно пронзившую его сущность, что‑то выдавливало обратно. И это «что‑то» действовало вопреки его собственной воле. Рядом возникло волнение.

Ничто не должно мешать процессу инициации! Ничто просто не в силах ему мешать!

Сконев чувствовал, как вместе с пронизывающей болью тают мелькающие перед глазами образы, как отдаляется столь близкая мощь, а на их место приходит нечто пугающее.

Нечто смотрело ему в самую душу. Чем‑то «нечто» напоминало ту теплую, ласкающую тьму, что объяла его в самом начале. Напоминало, но в то же время разительно отличалось. Сконев знал, что вызвал недовольство и наказания не миновать.

Смутные картины метались все быстрее, световые всполохи окрашивались яркими, ядовитыми красками. Игла в сознании раскалилась. Теперь она выжигала мысли и чувства, разрушала все, до чего могла дотянуться.

Константин горел. Еще немного – и даже то неосязаемое «ничто», которым он сейчас был, рассыплется в прах. А тогда не будет пробуждения, не будет вообще ничего.

В последних конвульсивных потугах он изгонял из себя смертоносную иглу.

Снова вокруг послышались голоса. Они кричали. Громко кричали. Их гомон резал слух. Они знали, на встречу с какими силами его послали. И они недовольны результатом. Что ж, это не так уж и важно. Теперь он знает хотя бы часть правды. И эта правда не страшна, она ужасна…

* * *

– Капитан… капитан, вы с нами?

Сконев открыл глаза. Взгляд сфокусировался не сразу. Лишь спустя примерно полминуты темные пятна над ним приобрели очертания знакомых лиц.

– Джек, не трясите меня, – прохрипел он. – Все нормально.

– Встать можете?

– Попробую…

Подняться удалось легко. Никаких неприятных ощущений, разве что небольшое головокружение, но и оно вскоре прошло.

– Узнали что‑то стоящее? – спросила аллари.

– Думаю, да. Но мне надо обдумать увиденное. Слишком много информации сразу. Сколько я был без сознания?

– Не больше пяти минут, – сказал Нил Джек.

– А будто целую жизнь прожил… Ладно, полагаю, нам следует поставить местную службу безопасности в известность о стычке у ворот представительства. Не более того. Оставаться здесь и участвовать в расследовании у нас нет времени. Но сам факт зафиксировать надо.

– Что с телами? – спросила аллари.

– Пока не знаю. Это может подождать? Не хотелось бы принимать решение сейчас. Со службой безопасности свяжусь с корабля. Тогда и определимся с телами.

– Уверена, свирши подождут.

– А как же я? – спросила Светлана Кривошей. – Что вы видели?

Как ни странно, но она стояла тут же – заплаканная, но говорила спокойно.

– Вы летите с нами, – не совсем поняв вопроса, ответил Сконев.

– Что вы видели? – повторила девушка.

– Я уже сказал – мне надо все осознать. В любом случае, повторное сканирование не требуется.

– Я должна знать! – глаза Светланы расширились, и она бросилась на Сконева с кулаками. Тот ошарашенно отступил, не ожидая подобного натиска.

– Куда! – успел среагировать Нил Джек. Он перехватил девушку за талию, рывком оттащил от капитана.

– Отпусти ее! – неожиданно для самого себя рявкнул Сконев, а потом вплотную подошел к Светлане. – В чем дело?!

– Я должна знать… должна знать… – ее всю трясло. – Это же не последствия гипноза. Так? Никакой гипноз не может вызвать такой реакции, и свирши не могут. Что у него… у нас в голове?

– Я не могу сказать наверняка… – замялся Сконев. У него не было никакого желания сейчас делать опрометчивые предположения. – Позже! Не сейчас! – добавил уверенно.

– Как вы не поймете?! Ведь со мной может случиться то же самое! Я права?! Что‑то сидит в моей голове и в любой момент может… может выбраться. Что, опять посадите меня в камеру и будете наблюдать?! – Светлана медленно пятилась. Тонкий налет спокойствия уступил место новой истерике.

– Капитан, я успокою ее? – вполголоса спросил Джек.

– Подожди… – отмахнулся Сконев. – А что ты предлагаешь? – обратился к затравленно озирающейся девушке. – Считаешь, на Нибиру будет лучше? Погибли люди. Погибли страшной смертью. Наша задача – понять, что случилось. Мне жаль, что так вышло с Ромом. Но, даже заранее зная о столь печальном итоге, я бы не раздумывая повторил сканирование!

– Дайте мне пистолет, – одними губами прошептала Светлана.

– Еще одна! – вспыхнул Сконев. – Одного добровольца нам мало! Кстати, где он?

Бишоп молча указал в сторону. Джи'м Скиф съежившись сидел на полу и смотрел перед собой в темноту круглого прохода.

– Он придет… придет за мной… уже скоро… – еле слышно шептал он.

– Понятно… – два нервных срыва в одной группе за какую‑то пару часов – это слишком. – Светлана Кривошей, возьмите себя в руки и попытайтесь вспомнить, что вы не на прогулку вышли, а находитесь на действительной службе Триумвирата человечества. Будьте любезны проявить хоть каплю сдержанности. Все, разговор окончен. Мы возвращаемся на корабль.

– Капитан, вы дадите мне десять минут? – спросила аллари.

– Да, конечно. А зачем?

– С моей стороны было бы неразумно настаивать на биосканировании и в итоге довольствоваться лишь вашим пересказом увиденного…