Текст книги "Карлики"

Автор книги: Максим Дегтярев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 25 страниц)

Симонян молчал – мутная жидкость в стеклянной пробирке интересовала его больше, чем я. Меня это не остановило.

– Если я уйду от вас ни с чем, то завтра здесь будет начальник группы по расследованию убийств Виттенгер. – По неведению, я понизил Виттенгера в должности, но об этом речь позже. – Шлаффер сказал вам, что он влип в дело об убийстве? Я знаю, вы ответите, что, мол, убийство было совершено на Оркусе, и Виттенгер тут ни при чем. Тогда я скажу, что у оркусовскои полиции очень хорошие отношения с полицией Фаона, и стоит только Шлафферу ступить одной ногою на Фаон, как его тут же загребут. Но пока он в бегах, полиция примется за вас. И между делом выяснит, чего вы там со Шлаффером натворили в своей прошлой жизни. Виттенгер – мой хороший знакомый, и мне он поверит больше, чем вам. Как вам такая перспектива? Напротив, вам достаточно шепнуть мне только пару слов, и я навсегда исчезну из вашей жизни. И никакой Виттенгер ни вас, ни Шлаффера не тронет.

Симонян перестал глазеть на пробирку. С трудом выдавил из себя:

– Это Шлаффер решил, что вы шантажист.

– Бог с ним, с Шлаффером. Нашли кому верить. А что, если я скажу вам, что Джон Смит – всего лишь выдумка – такого человека не существует. И зря вы за счет института отправили Шлаффера отдыхать на Оркус. Он ничего не нашел и не найдет. Зато найдут другие, если займутся вами всерьез. Итак, ваше решение?

– Биороботы, – сказал он еле слышно.

– Что? – на всякий случай переспросил я.

– Вы просили пару слов, поэтому я повторяю – биороботы. Но больше вы от меня ничего не услышите. – Он умудрялся говорить не раскрывая рта, только черная борода шевелилась в такт словам.

– Ну что ж, вы и так сказали достаточно, – ответил я и громко добавил: – Биороботы меня не интересуют!

Симонян вздрогнул всем телом. Выходит – не врал.

– Нельзя потише? – попросил он. – Помните, что обещали?

– Помню, все строго между нами, – ответил я и сказал "до свидания". "Прощайте", – сказал Симонян. Обратно меня проводил все тот же охранник.

Поверить Симоняну было легко, гораздо труднее – выполнить данное ему обещание. Я решил, что если найду хоть одно, пускай косвенное, подтверждение его словам, то, так и быть, не сдам его ни Шефу, ни Виттенгеру. Тем более, что "дело биороботов" давно закрыто. В списке лиц, проходивших по этому делу, не было ни Шлаффера, ни Симоняна. Я велел компьютеру вывести "дерево контактов", то есть вывести список тех людей, кто когда-либо упоминался вместе с теми, кто проходил по делу о контрабанде биороботами. Затем всех, кто упоминался вместе с теми, кто упоминался вместе с теми, кто... ну и так далее. Имена Шлаффера и Симоняна всплыли где-то в третьем колене. Этого было достаточно, чтобы на время забыть о Симоняне.

Только я о нем забыл, как позвонил Шеф.

– Что с Симоняном? – спросил он.

– По-моему, с ним все чисто, – пролепетал я.

– Биороботы? – уточнил не в меру догадливый Шеф.

– Угу– Но я дал слово никому не говорить...

– А ты и не говорил, – справедливо заметил он.

– И не трогать его...

– Не тронем, – пообещал он, – ладно, завтра поговорим, – добавил Шеф сурово и исчез.

Шеф наутро не перезвонил и в Отдел меня не вызвал. Его комлог вежливо отвечал, что по независящим от негот причинам, он не может предоставить мне интерактивную связь с абонентом. Настаивать на немедленном соединении или, хуже того, использовать экстренную связь я не стал, поскольку ничего нового по сравнению с тем, о чем Шефу было доложено в полвторого ночи, я не придумал. Ларсон сказал, что Шеф на совещании, а сам он по второму разу проверяет запись СКЖ, О своей новой версии я решил ему пока не говорить.

Яна подтвердила слова Ларсона в отношении совещания, но когда я, скорее в шутку, чем всерьез, спросил ее, чем она занята, ее ответ, точнее, ее реакция показалась мне необычной. До сегодняшнего дня, услышав подобный вопрос, она либо отвечала все как есть, либо отшучивалась, говоря, что порученное ей дело страшно секретное, и Шеф с нее голову снимет, если она станет болтать о нем даже сама с собой. А я тогда переспрашивал, мол, уверена ли она, что Шеф имел в виду именно голову, а не что-нибудь из одежды. После этого ей полагалось покраснеть, назвать меня пошляком и послать куда подальше. Сегодня она готова была послать меня прямо сразу, но не сделала этого, а начала бубнить что-то крайне невнятное про какое-то срочное поручение. При этом она старательно прятала от меня свои очаровательные серые глазки. Я не стал ее больше смущать, попросил только, как появится Шеф, дать мне знать. Просьба была пустой формальностью просто способ вежливо завершить разговор.

Велев сотрудничать с Виттенгером, Шеф не уточнил, насколько тот посвящен в наши дела. С тех пор как мы виделись последний раз, инспектор резко продвинулся по службе. Не знаю, как насчет репутации, но связи у Шефа остались на прежнем уровне. Продвижение по службе, вероятно, и было своеобразной платой за молчание. И за лояльность. Теперь Виттенгера надлежало именовать не иначе как "господин полковник". Когда я связался с ним для того, чтобы назначить встречу, он уже обживал свой новый кабинет, и пока мы разговаривали, я пару раз слышал, как с другого терминала к нему обращались голосом секретарши: "Господин полковник, вас вызывает майор такой-то" или "Господин полковник, начальник такого-то управления просит назначить ему время для доклада". А Виттенгер в отпет небрежно бросал: "Пусть подождет" или "Назначьте сами, но только не в понедельник, не во вторник и не... " – и перечислял все дни недели. Мой босс секретарш не держит принципиально, поскольку считает, что в Отделе должны работать только профессионалы. И еще, Шеф убежден, что ни одной секретарше нельзя доверять. Поэтому бедной Яне приходится работать за двоих.

Ко мне Виттенгер отнесся более благосклонно, чем к тому начальнику управления, и предложил увидеться завтра утром. О месте встречи мы должны будем договориться отдельно – Виттенгер пообещал перезвонить. Я так понял, ему не хотелось говорить об этом из кабинета.

Таким образом, день у меня выдался свободный, хотя и немного подпорченный – Янина скрытность никак не вязалась с тем, что накануне Шеф неожиданно посвятил меня в детали дела Сторма. Ее странное смущение наводило на мысль, что Шеф дал ей поручение, непосредственно связанное со мной. Мне хотелось немного отвлечься, и я почитал остальные рассказы из "Сборника космических историй". Но отвлечься мне не удалось. Причиной тому послужил последний рассказ из "Сборника... " – "Чужие крылья" – так он был озаглавлен. Рассказ написал некий Антон Свешников – до того момента мне неизвестный. По понятным соображениям, я не стану приводить текст полностью.

В это время года западный ветер высушивает слезу от попавшей в глаз песчинки раньше, чем слеза успевает докатиться до ямочки на щеке, поэтому отъезжающих не одолевает ностальгия, а наоборот, их охватывает желание уехать из этого гиблого места как можно скорее. Но среди отъезжающих есть и такие, кто находит романтичным заход солнца за Джамаль Марру, когда отбрасываемая горою тень, внезапно ускорившись, накрывает собою тридцатиметровый пилон Космопорта и устремляется на восток, к океану Впрочем, ни для кого не секрет, что из-за кривизны поверхности Земли дальше Эн-Нахуда она никогда не забиралась.

Старая часть Ньялы по самые крыши занесена песком, и тем большим анахронизмом выглядит воздвигнутый на окраине города гигантский серый параллелепипед здания Центра по Подготовке к Полетам. По ночам протянувшиеся на несколько километров коридоры Центра заполняет синий дежурный свет – ночью по зданию никому, кроме уборщиц, ходить не положено. Напротив четырнадцатого бокса пол отливал изумрудной зеленью – верный признак того, что свет в комнате включен. Пробившись из-под двери, свет смешался с синевой дежурного освещения. Уборщица, по всему видать, человек здесь новый, долго терла изумрудный налет средством против солнечных зайчиков. Видя, что у нее ничего не выходит, уборщица взяла швабру и, боязливо оглядываясь по сторонам (не дай бог начальство заметит), стала загонять струящийся из-под двери свет обратно в комнату. .

Марк сидел спиною к дверям и о манипуляциях уборщицы не догадывался. Ему было не до уборщиц – он терпеливо уговаривал портативный Вычислитель поделиться очень важной для него информацией. Вычислитель сетовал на то, что запрашиваемая информация чересчур секретна и не может быть предоставлена кому попало. Но Марк не был кем попало – он был одним из тех счастливчиков, кому не далее как завтра (а точнее – уже сегодня) предстояло пуститься в первое в истории человечества межзвездное путешествие к далекой Альфе Кентавра. В конце концов Вычислитель сделал вид, что принимает поддельный пароль за чистую монету, и допустил Марка к базе данных Обсерватории. По экрану поползли колонки цифр, для наглядности сопровождаемые змеевидными графиками.

Марк удовлетворенно потер руки – цифры и графики были что надо, Все его расчеты оказались верны, в чем тем не менее стоило лишний раз убедиться. Единственным, кто мог бы уличить Марка в незаконном вторжении, был его друг Энтони. Энтони работает в Обсерватории, но сейчас он в отпуске – Марк истратил половину аванса за предстоящий полет, дабы отправить своего друга в кругосветное путешествие – подальше от Обсерватории. Энтони не подозревал, что кругосветное путешествие организовано Марком – он думал, что выиграл его во всемирной лотерее.

Столь необходимые Марку данные шли от огромного радиотелескопа, висевшего высоко над Землей и нацеленного на чрезвычайно далекий космический объект, настолько далекий, что выглядел он на несколько веков моложе своих истинных лет (т. е. имел свойство, которое обычно приписывают женщинам) Но одним лишь умением приуменьшать свой возраст на расстоянии свойства объекта не исчерпывались. В толковом астрономическом словаре об этом объекте не было и полслова, таким незначительным он казался составителям словаря.

Будь уборщица полюбопытнее, она не преминула бы заглянуть в замочную скважину и тогда б ей открылось странное зрелище: полуголый молодой человек торопливо вышагивает взад и вперед по комнате, бормочет какие-то непонятные слова, время от времени нагибается к клавиатуре Вычислителя, тыкает в нее пальцем, затем смотрит в экран и с заговорщическим видом удовлетворенно ухмыляется. Следующая сцена привела бы старушку в священный трепет: цифры на экране сменились нотным станом, и молодой человек, поглядывая в ноты, замурлыкал себе под нос неизвестный на Земле мотивчик.

И тогда бы она, конечно, донесла своему начальству о странном поведении обитателя четырнадцатого бокса, а начальство, в свою очередь руководству экспедиции, и план Марка провалился бы с самого начала.

Но старушка была не любопытна, и Марку все сошло с рук. В начале четвертого утра он выключил Вычислитель, выпил стакан молока из холодильника и отправился спать. Ему и вправду нужно было отдохнуть, ведь путь предстоял неблизкий – на двадцать лет корабль со странным названием "Свирепень" покидал Землю, чтобы со скоростью в девять десятых от скорости света сгонять до Альфы Кентавра и обратно.

По поводу названия корабля шутники рассказывают вот какую историю. Проект экспедиции назывался просто: "Миссия Альфа Кентавра". Имя же кораблю, ввиду важности и уникальности предприятия, следовало выбрать путем добровольной лотереи, проводимой среди выдающихся ученых и путешественников. С другой стороны, традиционно название корабля, вместе с изображением талисмана, наносят специальной, сверхустойчивой переводной картинкой чуть ниже командного отсека и чуть выше кормы. Панцирь для корабля ковали в Туле – почему, никто не знает. Тамошние умельцы, не долго думая, нанесли понравившееся им название на свежевыкованный корпус будущего звездолета и, тем самым, закрыли проблему. Сперва их хотели наказать, а панцирь – перековать, но потом оставили все как есть – пока искали виновных, к названию успели привыкнуть. Следует только заметить, что люди серьезные в эту историю нисколько не верят.

– Ну как? Готов? – спросил его за завтраком Вилли Вул-шитер – командор "Свирепеня". Вопрос не подразумевал иного ответа, чем "Да, командор" или "Чтоб я сдох, если не так, сэр" или чего-нибудь в таком духе. Физиономия самого Вулши-тера излучала готовность нести возложенную на него миссию куда угодно и зачем угодно. Если бы он не полетел на Альфу Кентавра, то непременно бы снялся в каком-нибудь фантастическом боевике: "Командор, Земля в опасности. Вы готовы пробить головою несущийся на нее метеорит и, тем самым, остановить его". "Да, но дайте прежде проститься с моим отцом ему я обязан своим умением работать головой". Тут, конечно, аплодисменты, слезы умиления и все такое прочее. Справедливости ради следует сказать, что один подвиг Вилли Вулшитер уже совершил: он добровольно согласился переночевать в тринадцатом боксе.

"Может ли быть человек готов, если не знает, что ему уготовано... " размышлял Марк, пережевывая сухой кренделек с маком. Этой мысли не суждено было остаться в истории, но зато всем хорошо запомнился его ответ своему командиру:

– Нет, сэр, я еще не допил мой кофе.

Заслышав такое, все вокруг заулыбались. Слова Марка были тут же записаны представителями прессы, присутствовавшими на прощальном завтраке. Члены экипажа попросили еще по чашке черного кофе, но им, разумеется, было отказано – лишний кофеин вреден при стартовых перегрузках. Официальные проводы состоялись позавчера, сегодня же экипаж сопровождали лишь сотрудники космических служб, ближайшие родственники и немногочисленные журналисты – все было почти по-семейному.

Приятный женский голос объявил по Космопорту кучу всевозможной полезной информации: где производится посадка экипажей, куда девать багаж (его надлежало брать с собой, в конце концов, это же не обычный гражданский космодром), где получить медицинскую консультацию тем, кто плохо переносит стартовые перегрузки, и где могут купить страховку те, кто плохо переносит полеты вообще. Сегодня космодром был закрыт для плановых рейсов, и объявление звучало несколько некстати. Особенно, что касается страховки.

Момент расставания приближался. Бортинженер, слывший сердцеедом, черкнул несколько строк в альбом одной из своих многочисленных поклонниц. Каким образом поклонница смогла пробраться сквозь полицейское оцепление, так никто и не понял. Она отдала себя в руки охраны только после того, как в ее альбоме появилось следующее четверостишие:

Бредя по тропинкам запутанных дней Одного я только боюсь: Тебя не застану, когда вернусь, Если, конечно, вернусь...

– Незатейливая аллюзия на "парадокс двух близнецов". Днем позже находчивая поклонница продала стишок одному крупному изданию. В течение месяца экспромт бортинженера обошел все центральные газеты. Желтая пресса прав на перепечатку не получила, поэтому обзывала стих не иначе как "усь-усь-усь" – цинично и неостроумно.

Вера, по единодушному мнению, самый симпатичный член экипажа, приняла на память небольшой подарок – плюшевого Космического Зайца, но Главный Санитарный Инспектор тут же отнял его у девушки, а затем отправил ее мыть руки с мылом. Зайца инспектор оставил себе, и пятеро его детишек играли с ним, пока у зайца не оторвались его Космические Уши.

– Помнишь, ты спрашивал про надпись на пилоне Космопорта? – шепотом спросила Вера и тайком вытерла об себя руки – стерильные полотенца были давно упакованы.

– Ну спрашивал.. – тоже шепотом подтвердил Марк.

– Надпись означает: "Приходи в мире, чтобы ты мог соединиться с твоим домом – твоим горизонтом на Земле" Это из древнего рамессидского текста.

– Что ж, отсюда можно заключить, что пассажиры Космопорта либо сплошь фаталисты, либо не знают древнеегипетского...

– Нет, ты не понял. Для древних египтян храм был границей между небом и землей – так же как для нас – Космопорт. 2222

– Это тебе в туалетной комнате нашептали? – усмехнулся Марк.

– Да ну тебя... – сказала Вера и повернулась к фотографам. Защелкали камеры.

С Верой он познакомился пять лет назад, и на нынешние события их встреча повлияла так, как порою настоящее влияет на прошлое. В то время оба они проходили стажировку в Цойтане, в филиале Объединенного Института Всего Сущего. Марк – в лаборатории Сущего Высоких Энергий, Вера – на отделении Биосущего. Верины каштановые волосы тогда еще не были коротко острижены, а мудрые морщины возникали на лбу у Марка, лишь когда он специально для этого хмурил брови.

Однажды вечером, выходя после работы из Института, они оба сошлись на мнении, что новые корпуса института как-то быстро состарились рядом с постройками вековой давности, будто последние заразили их неизлечимой болезнью старения. Марк высказал предположение, что во всем виноват осенний дождь (а дело как раз было осенью): он смывает пыль и ржавчину со старых корпусов и тут же переносит их на новые постройки.

По выходным они ездили в Берлин, ходили в кино, потом в одной и той же кондитерской на Кант-штрассе съедали ужин, вкусный настолько, насколько могла позволить стипендия. Но вернуться всегда старались засветло, чтобы без опаски заблудиться пройти до институтской гостиницы прямиком через лес мимо озера. Они шли, дружно держась за руки. Как истинный джентльмен, Марк позволял Вере идти по середине узкой тропинки, а сам постоянно запинался о корни деревьев. Белки, защитницы окружающей среды, кидали в них вышелушенными шишками и жутко сквернословили. Вера отвечала им на их же беличьем языке. Марк ничего не понимал и только пожимал плечами, мол, одному богу известно, чем они там на отделении Биосущего занимаются.

Так прошел год, пока Марку не предложили контракт в Хьюстоне. Вера еще два года должна была провести в Цойтане. Марк уже сидел на чемоданах, когда с одним из стажеров произошел несчастный случай Передозировка снотворного или что-то в этом роде. Ни Марк, ни Вера его почти не знали Их только один раз вызвали в полицию, там им показали предсмертную записку самоубийцы Марк запомнил ее на всю жизнь "Кто дал бы мне крылья, как у голубя? Я улетел бы и успокоился" Следователь интересовался, что бы это могло значить, но Вера лишь вспомнила, что строка взята из псалмов Давида

То, что на следующий день они посмотрели именно этот старый фильм, можно считать совпадением "Крылья желания", кажется, он назывался, или "Небо над Берлином" Или и то и другое

– Когда ангел сходит на землю, на небе его должен кто-то заменить, сказала Вера, когда они вышли из "Дельфи"

– Тот стажер, например И в результате человечество глупеет, – думая о чем-то своем, ответил Марк – Но по крайней мере теперь ясно, зачем он это сделал Он хотел освободить себя от всего того, к чему эти ангелы из фильма так стремились И чего им там на небесах не хватало

– Ощущения собственного веса, границ

– Угу, вранья им не хватало

– Удовольствия от еды В кондитерскую пойдем?

– Ну ее к черту!

– Нет, к ангелам, пусть они теперь туда ходят

– и снимают ботинки под столом

– Марк, а ты часто врешь?

– Да все время

– Тоже мне, критянин нашелся.

– От критянки и слышу.

Так, переговариваясь, они дошли до зоопарка (благо, было совсем недалеко), затем на ближайшей станции сели на пригородную электричку и через час оказались в Цойтане

От станции до институтской гостиницы они шли пешком Вера сорвала с клена пожелтевший лист, что-то написала на нем водостойкими чернилами и бросила лист по ветру

– Кому послание – спросил Марк

– Тому, кто подберет

– И что в нем сказано.

– Там сказано, что лист этот был сорван с восьмого, если считать с севера, клена Фонатан-Аллеи двадцать пятого сентября сего года и что всяк, кто его найдет, должен сообщить о находке в лабораторию биосущего.

– Не смешно – сказал Марк

У дверей гостиницы они на минуту задержались решили зайти в ресторан на первом этаже, хотя есть ни тому ни другому не хотелось, зато хотелось, чтобы вечер перед расставанием тянулся как можно дольше Они заняли свободный столик у окна Надменный официант не отстал, пока Марк не заказал бутылку красного "Троллингера"

– С вами можно? – Вежливый мужской голос раздался за спиной у Марка Вера кивнула, прежде чем Марк успел обернуться. Во время первого допроса она подумала, что следователь Конт больше походит на врача из заштатной поликлиники, чем на полицейского Он был невысок, сухощав, лицо бледное в мелкую рыжую крапинку Пышные усы неопределенного цвета служили главным украшением лица Вера спросила

– Господин Конт, а правда, что вы носите усы, чтобы прятать в них свою ухмылку, когда подозреваемый отвечает невпопад?

– На нас всегда наговаривают, – с хитрой улыбкой ответил Конт

Он вернулся к своему столику, сгрудил остатки еды на поднос, прихватил зачем-то солонку и перенес поднос к Марку и Вере Марк предложил ему вина, но тот отказался Счел нужным объяснить

– Язва, знаете ли

– И он показал почему-то на печень Молодые люди синхронно покивали и потупились

– Вот, целый день беседую с людьми по поводу нашего с вами дела доверительным тоном произнес Конт и подмигнул Марку Считалось, что и Марк, и Вера с полуслова должны были понять, о каком деле идет речь

– С каких это пор оно стало "нашим"? – возмутился Марк

– Ну – следователь потер переносицу, – тот стажер, который Рибовски, он же из ваших был – И Конт снова подмигнул

– Что-то в глаз попало? – сочувственно спросила Вера

– Рябовский, – поправил Конта Марк, – ну и что с того? Здесь многие, как вы выразились, из наших

– Да ничего, собственно Странно, что вы его не знали А чем он занимался?

– Искал следы космического разума, – коротко ответил Марк

– Космический искал, а свой – потерял! – воскликнул Конт

Марк подумал, что Конт, безусловно, знал, чем занимался Рябовский, и что последнюю фразу следователь уже давно держал под языком

– Так вы в самом деле считаете, что он того помешался?

– Ну вы же сами знаете – все эти истории про инопланетян, похищения людей, НЛО и все такое прочее Долго ли свихнуться? – развязно сказал Конт и, похоже, сам испугался своей развязности

– Что вы такое несете?! – возмутилась Вера – При чем тут инопланетяне? По вашему, нет другого повода наложить на себя руки?

– Мне не нужен другой, мне нужен тот, что был у Рибовски, – сухо возразил Конт

– А он точно сам это сделал? – спросил Марк

– Сам, сам, не беспокойтесь – Конт посмотрел на Веру – Да не пугайте вы девушку, вон она как побледнела На самом деле Вера была не бледнее обычного

– А как он искал этот космический разум? Марк постарался растолковать попроще

– Существует такая теория Лефевра – Ефремова, слыхали, может? (Конт помотал головой) Нет? Так вот. Эта теория объясняет, кок по характеру приходящего из космоса сигнала определить, имеет ли источник сигнала природное происхождение или этот источник – дело рук разумного косми ческого существа

– А это существо – Бог, что ли?

– Да нет, просто некто обладающий разумом, как мы с вами, только во много раз более могущественным

– Вот как? Странно, странно... эта записка.

– А что с ней?

– Разве не вы мне сказали, что покойный процитировал Библию? Я грешным делом подумал – он был верующим

– Верующие самоубийств не совершают, – уверенно сказал Марк

– Ну это как сказать, – Конт вдруг оживился так, как следователи обычно оживляются, когда им удается поймать кого-нибудь на слове, – вот Сократ, например, верил

– Сократа казнили, если мне не изменяет память

– Не важно, – авторитетно заявил Конт – Для самого Сократа это было самоубийство – самое, что ни на есть, настоящее Больше того скажу, он отравился именно потому, что верил, а если бы не верил, то уж как-нибудь, да выкрутился бы Сбежал бы, наконец, – ему ведь предлагали С тех пор и различают – самоубийства из веры и самоубийства из неверия

– Я вижу, вы этот вопрос хорошо проработали.

– Да уж повидал я на своем веку.

– И к какому типу вы относите Рябовского?

– Странный случай, очень странный Про инопланетян это я так покривил душой, как говорится, – краснея, признался Конт и театрально всплеснул руками – Слушайте, а не открыл ли он какую научную тайну2 Такую, что не вынес тяжести своего открытия, и вот такой печальный результат

– Вряд ли, – усомнился Марк, – чаще бывает наоборот от бессилия перед тайной люди гибнут

– Подождите, дайте я скажу – попросила Вера неуверенно, точно надеясь, что ей откажут, – я не понимаю пусть нет веры, пусть, как ты говоришь, бессилие, но вдруг представляете, на следующий день после вашей смерти кто-нибудь совершит такое важное открытие, докажет как дважды два, что умирать не стоило, и все поверят И окажется, что вы умерли зря, опоздали всего на один день, а исправить уже ничего нельзя Как тот случай, помните? Я в "Вельте" читала В прошлом году это случилось Какой то чиновник из министерства внутренних дел застрелился. Он думал – ему так сказали – его сын замешан в каких-то махинациях А чиновник был очень щепетильным и не смог вынести позора Потом, меньше чем через месяц после смерти, его сына полностью оправдали Конечно, вы скажете – это частный, даже весьма редкий случай Но мы ведь живем и не знаем, что будет завтра – а вдруг завтра будет лучше, чем сегодня. Как быть тогда? – От волнения Вера совсем сбилась

– Тогда никак, – ответил Марк и почувствовал себя ужасно глупо

– Вы правы, – поддержал Веру Конт, – многие так и живут, надеясь, что следующий день будет лучше предыдущего И вы тоже правы, – теперь он обращался к Марку, – по поводу бессилия или, лучше сказать, разочарования в собственных силах В самом слове "следующий" уже есть какая-то обреченность, вы не находите? Новый день от нас постоянно ускользает, и только-только появляется надежда сделать его "сегодняшним", как он снова становится "следующим" И хуже всего то, что порою мы знаем, каким он должен быть новый день, знаем точно, но сделать ничего не можем Нам приоткрыли его краешек и снова спрятали Вот вы сказали – космический разум А нужен ли он нам? Человеку и без того хорошо там, где его нет, а тут – нате пожалуйста целый космический разум! Пальчиком поманил, да, куда нам Сколько желаний сразу возникает, сколько надежд! Сразу улететь отсюда хочется, вот вам и записка "Кто дал бы мне крылья, как у голубя? Я улетел бы и успокоился" Улавливаете связь?

Марк и Вера кивнули.

– Он не заслужил света, он заслужил покой, – задумчиво произнесла Вера

– Это что? Тоже из Псалмов? – полюбопытствовал Конт

– Нет, из одной книги, русской

– А-а-а, – протянул следователь и со значением покивал головой Затем нравоучительно добавил – На Земле надо искать покой'

– Да где же взять этот покой? – с издевкой спросил Марк

– Господин следователь, вероятно, из тех людей, кто и пижаму гладит с изнанки, – пробормотала Вера

– Хм, я понимаю Вы намекаете, что я вас как раз побеспокоил, – покивал Конт – Ну хорошо, но скажите честно, вы же наверняка думали о том, что произошло. Почему он это сделал?

– Хотите притчу? – спросил Марк

– Извольте, если это нам поможет

– Вот вы где живете?

– Это и есть ваша притча? – усмехнулся Конт, но ответил – На Эльбе-штрассе, а зачем вам?

– Потерпите минутку Мы же терпели, когда вы нас допрашивали Итак, у вас там дом?

– Это был не допрос, а беседа, – возразил Конт, – и у меня квартира, а не дом.

– Сколько комнат?

– Четыре, но, позвольте, какое это имеет значение – запротестовал Конт

– Все, все, допрос окончен, – успокоил его Марк, – итак, у вас квартира с четырьмя комнатами. Вы живете там с семьей – жена, дети и все такое По утрам приходит горничная и прибирает в квартире

– Нет, мы с женой сами справляемся, – осторожно возразил следователь

– Прекрасно! Но вот вам улыбнулась удача, и вы в состоянии позволить себе дом в десять комнат Как вы собираетесь поддерживать в нем порядок?

– Как-как, найму прислугу, – нехотя ответил Конт

– Отлично Так все и поступают – нанимают прислугу Но предположим, что вам и дальше везет в жизни и вы покупаете новый дом – в два раза больше прежнего Потом следующий – еще в два раза больше Ну и так далее – каждый следующий дом в два раза больше предыдущего И вы по-прежнему нанимаете прислугу В два раза больше дом – в восемь раз надо больше прислуги Вы понимаете?

– Почему в восемь-то?

– Когда размер увеличивается в два раза, объем вырастает в восемь раз Следовательно, и прислуги нужно в восемь раз больше. И в конце концов она, то есть прислуга, попросту перетает пролазить в дверь С утра перед вашим парадным крыльцом скапливается очередь из горничных, куха рок, мусорщиков и разных там водопроводчиков Они стоят и ждут своей очереди, чтобы попасть в дом. Что делать в таком случае?

– Наделаю достаточно дверей, только и всего, – нашелся следователь Но Марк был готов к такому ответу

– Не сможете' У вашего дома не хватит стен, чтобы пробить в них достаточно, как вы говорите, дверей. Ведь площадь стен, включая крышу и фундамент, увеличивается только в четыре раза, если дом увеличивается в два Сколько б ни было дверей – все равно рано или поздно перед каждой будет стоять очередь из ваших слуг Что прикажете делать?

– Можно часть из них поселить внутри дома Пусть там живут и там же работают

– Не выйдет! Раз они там будут жить, то и мусорить будут там же Ведь им, как и вам, нужно есть, пить, справлять естественные потребности Они заведут себе семьи, наплодят детей И тогда вам понадобится новая прислуга, чтобы убирать за старой. Уяснили?

– Хорошо, положим, вы правы, – в растерянности согласился Конт, – но что отсюда следует?

– Что следует? А то, что рано или поздно вы уже не сможете следить за домом, и дом придет в упадок. Существует некий предельный размер для вашего жилища А человек только тем и занят, что беспредельно отодвигает границы своего мира Это путь саморазрушения, самоуничтожения – вот к чему стремится человек!

– Не согласен, – покачал головою Конт, – вы жонглируете словами, как клоун шариками Доказываете, что черное – это белое, и наоборот!

– Кстати о цветах, – встрепенулся Марк, – как по-вашему, белое, перекрашенное в черное, – это черное или все же белое, но перекрашенное?

– Болтайте, болтайте, – процедил Конт и стал быстро собираться, – мне пора идти Было приятно с вами побеседовать Да, чуть не забыл – Он остановился, раздумывая – После Рибовски остались какие-то записи. Он писал по-русски, и мне в них трудно разобраться, поэтому, если вас не затруднит, взгляните – И он выложил на стол стопку тонких, мелко исписанных листов Затем встал, застегнул пиджак на Верхнюю пуговицу, одернул полы, внимательно осмотрел себя со всех сторон и, видимо, остался доволен – Я не прощаюсь, – сказал Конт и ушел.