Текст книги "Я, физрук: экзаменатор (СИ)"

Автор книги: Максим Шторм

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 18 страниц)

Глава 7

Глава седьмая, в которой я знакомлюсь со змеиным выводком ведьм, едва не становлюсь участником оргии и готовлюсь совершить очередные героические деяния.

Стараясь не наступить на очередной капкан или ещё какую ведьминскую подлянку, я осторожно и как можно тише крался по погруженному в сумрак особняку. Те комнаты, что я проходил, были тёмными, запущенными и производили крайне неприятное впечатление о живущих тут дамочках. Или ведьмы те еще неряхи или их тут не больше трех. Для меня предпочтительнее второй вариант, конечно. Не хотелось столкнуться нос к носу с целой дивизией весьма оригинальных сварливых теток. На миг я задумался о половом воспитании местных кудесниц и мне стало не на шутку плохо, ребята! Нет, не то, чтобы я боялся группового изнасилования со стороны озабоченных старух, но что-то внутри екнуло...

По мере моего продвижения вглубь дома, звуки голосов становились все отчетливее. Я и шел на них, плохо ориентируется в темноте. М-да, на лучиназ тут так же явно экономили. А так мне пока не встретилось ничего и никого, что подтверждало бы страшную репутацию этого дома. Ни черных котов, ни говорящих жаб, ни змей, ни ещё каких фамулусов. Никаких ловушек и растяжек. Я не проверял все окна, возможно, под каждым ждал своего момента капкан. Но внутри самого жилища было спокойно.

Я прошел через очередной зальчик и звук голосов, на который я шел, стал вообще четким, словно совсем рядом со мной гудел базар. Ага, а вот и прямо по курсу очередная дверь. Я прильнул к ней и буквально ввинтил глаз в щель между полотном и косяком. И что же я увидел в большом, ярко освещенном кучей свечей зале? Никаких фамулусов и жутких страшилок, говорите? Да и ведьм штуки три максимум? Ну-ну.

Я увидел оживший сон Иеронима Босха, не иначе. Огромный зал, в котором можно устраивать балы. Свешивающиеся с потолков на цепях колесные люстры, утыканные десятками горящих оплывших толстых свечей. Я даже не стал думать, из чего эти свечи сделаны. Завешанные черными шторами окна, стены, украшенные гобеленами и картинами с на редкость отвратительными и пакостными рисунками на темы содомии, поклонения демонам и человеческих жертвоприношений. Кое где вокнуты горящие факелы, приколочены черепа животных и... Людей! Развешаны пучки трав и каких-то пазучих кустиков. Что они тут потребляют, суки драные? Анашу курят? В хаотичном беспорядке по залу были расставлены кресла, диваны и стулья, старые, протертые за долгие года ведьмиными задницами. На них располагались местные обитательницы. Почти рядом с каждой сидело по огромному чёрному коту или уродливой отвратительной пупырчатой жабе. У некоторых в ногах шипели склизкие змеюки. Кое-где я заметил жирных мохнатых пауков.

У меня голова пошла кругом. По самым скромным прикидкам выходило почти три десятка ведьм и столько же живности. В зал вела большая двустворчатая дверь. Закрытая, как и та маленькая дверка, через которую подглядывал я. Во главе комнаты, напротив глухой стены, было установлено нечто вроде деревянного помоста, на котором стояло три кресла. В креслах тоже сидели ведьмы. Главбабы, не иначе, как навскидку определил я. Ну а гвоздем всего увиденного были мои ученики!

Да, да, по центру зала, стояли четыре грубо сколоченные деревянные конструкции в виде буквы Х. К ним ремнями были привязаны Грубус, Стинг, Торчел и Венера Фемус. Грязные, потные, исцарапанные, в разодранных мантиях, словно их дружно колотил весь ведьмин кагальник на пару с котами и жабами всю прошлую ночь, без остановки. Да уж...

Под весёлые улюлюканья и азартные визги верховные ведьмы вели допрос. Вот я говорю – ведьмы, ведьмы, а о внешнем облике этих гражданочек до сих пор не сказал ни слова. А меж тем они того стоили. Одетые словно из секонд-хенда или закромов гуманитарной помощи для стран третьего мира ведьмы были разные. На вкус и цвет. Старые и молодые, толстые и худые. Страшные и... Очень страшные! Не знаю, найдутся ли смельчаки, готовые пасть жертвами их неотразимых чар. Во всяком случае они были не в моем вкусе. У всех без исключений черные глаза. Глаза, горевшие хитростью, лукавством и мертвенным холодом. Человек с такими глазами запросто воткнет тебе нож в брюхо и, проворачивая клинок, чтобы выпустить кишки, будет невозмутимо жевать пончик.

Верховные ведьмы исключением не были по части отпечатка порока и зловредности на лицах. Разве только были одеты чуток получше, в черные длинные платья. По центру сидела худощавая брюнетка с лошадинным лицом, огромными, на пол лица черными глазами, заострённым подбородком и излишне крупными зубами. Длинная черная гадюка обвивала ее шею, поднимая треугольную вытянутую голову и, оскалив ядовитую пасть, шипела в строну моих учеников. Справа от нее неопрятная толстуха, с усыпанным бородавками одутловатым лицом, похожая на сидящую у ней на коленях огромную темно-зеленую жабу. Слева шизофренического вида блондинистая молодуха, с непрерывно кривящимся в гримасах лицом. Она поглаживала лежащего на подоконнике кресла черного кошака с такими же черными глазами, как у хозяйки.

Хм, контингент тот еще, поёжился я. Конфетами и цветами тут точно не отделаешься.

– Спрашиваю вас, мои дорогие подруги! – тем временем обращались к товаркам главная Ведьма. Я навострил уши, расплющивая, физиономию, в надежде увидеть побольше. – Что нам делать с нашими милыми бедными гостями, которые в своей очаровательной наивности решили навестить нашу скромную обитель? Стоит ли нам ссориться с волшебниками из Школы?

– Это не настоящие волшебники, – противным грубым голоском проквакала бородавчатая ведьма из правого кресла. Ее поддержали одобрительным залихватским свистом. – Это четыре щегла! Молокососы и неумёхи, которые сами пришли к нам! Мы разве их звали? Нет. А те, кто по доброй воле угодил в наши сети, наши по праву. Это знают все!

Снова одобрительный гул. Интересные дебаты, я смотрю. Прямо как на выборах. Разве только брехни поменьше.

– Но мы уже выяснили, что они попали к нам случайно, можно сказать, по ошибке, – промурлыкали Главная, поглаживая голову шипящей гадюке и улыбаясь тонкими черными губами. – Глупые простачки купились на какое-то липовое послание... Маленькие сладенькие детишки.

– Все равно они волшебники! Не такие, как мы, не такие, – с надрывом пролаяла безумного вида блонда из левого кресла и разразилась смехом сумасшедшего, от которого намочил бы штаны и Ганнибал Лектор. Меня аж передернуло. Уже который раз. – Гульфия права, они наши! Наши, наши, наши! Мне нравится эта девочка! Я хочу ее себе! Хочу!

Я не мог со своего ракурса увидеть лицо Венеры, но, подозреваю, что оно отнюдь не окрасилось цветами счастья. Похоже, я подоспел как раз вовремя, к финальной части шоу.

– Спокойно, Озабота, спокойно, – продолжила мурлыкать Верховная – Мы все знаем о твоем нетерпеливом нраве. Умерь пыл, дорогая. Я имею в виду, стоит ли нам ссориться с настоящими волшебниками? Когда узнают о пропаже своих сосунков, к нам могут заявиться из Школы или даже Совета!

– Первый раз что ли? – небрежно фыркнула жабья толстуха. Она с шумом почесала ляжку. Не удивлюсь, если у нее под платьем вполне легально проживал целый выводок блох. – Из-за четырёх сосунков никто не рискнет вступать с нами во вражду.

– Никто!

– Нас все боятся!

– Мы с в своем праве!

– Чародейские выкормыши наши!

Заполонившие зал ведьмы начали дружно выкрикивать бахвальские речевки. Это что-то новенькое. Неужели местные грязнули так уверены в своей безнаказанности, что даже не боятся Совета Магов? Или же их уверенность на чем-то реально держится, или же я пока еще не все понимаю в этом мире. Принимаю во внимание оба варианта. Верховная зацокала языком, поднимая вверх костлявую лапу и призывая к молчанию. Раскудахтавшиеся курицы смолкли. Поднявшие с ними ор коты тоже.

– Подруги, подруги... Не стоит так горячиться. Не забывайте, что удовольствие надо растягивать. Вы правы. Мы ведьмы и мы плюем на чародейские законы! Нам никто не указ! Нас боятся. И никто из этих обряженных в мантии трусов не рискнет сунуть нос в наш дом, даже если к нам прибежит половина их школы!!!

Главная ведьма привстала с кресла, выпрямляясь во весь рост и воздела руки вверх. Зал наполнился ревом, воем, смехом, шипением и кваканьем. Гвалт стоял ещё тот. Ведьмы вскакивали со своих насестов и вскидывали к потолку клешни, повторяя за Верховной. Мне стало жутко.

– Так что же мы все-таки будем делать с этими юными глупышами? – внезапно успокаиваясь и садясь в кресло, осведомилась главведьма, плотоядно облизываясь. – Я так думаю, что они доставят нам очень много удовольствия. И радости. Возможно, мы их даже не станем убивать. Сразу!

Ей ответил дружный хохот. Трясущаяся, как в припадке, Озабота махала руками и едва не выпрыгивала из кресла, напоминая призваченную морозом обезьяну. Ведьмы, смеясь, и кривляясь, начали громко выкрикивать свои предложения. Чего я только не услышал, чтобы создать полноценный психологический портрет живущих в Черной Усадьбе дамочек. Сожрать, запытать, содрать кожу, принести в жертву, скормить домашним любимцам, превратить в жаб, оставить рабами... Чаще всего звучали предложения об изнасиловании. Полная клиника. При каждом новом предложении мои несчастные ученики, извиваясь в путах, вздрагивали и мычали. Только сейчас я заметил, что их рты были заткнуты какими-то грязными тряпками. Надеюсь, это не ведьмины трусы, ношенные недели две. Меня аж перекрутило, как представил.

Верховная светилась от неподдельного восторга. Еще бы, такие интересные и привлекательные предложения ей поступают. Есть из чего выбрать. Поглаживающая разомлевшую уродливую жабу Гульфия сварливо прокаркала:

– Я за прелюбодеяния! Мне лично вон тот нравится, прыщавенький!

Она облизнулась, не сводя жаждущего взгляда с привязанных к крестовинам школяров. Оттуда раздался горестный приглушенный кляпом стон. Бедный Торчел. Я вполне его понимал. Не будь утнего во рту кляпа, уверен, его бы точно стошнило.

– Озабота? – Верховная посмотрела на дергающуюся в припадке соседку. Как видно, последние слова в принятии решений все равно были за этим тремя ведьмами. – Что скажешь ты?

– Я уже сказала, сказала, сказала! – запрыгала в кресле эта блаженная идиотка. – Хочу оставить себе девку! Она будет менять мой ночной горшок, собирать пиявок, приносить мне тапочки и согревать мою постель в холода! Я буду пить ее кровь, я буду пить ее жизнь, я буду...

– Мы уже поняли, дорогая, – прервала ведьму Верховная, морщась, как от зубной боли. Видимо, ее терпение тоже имело пределы. – Значит, начнем веселиться, мои хорошие!

Ведьмы взвыли, как стая озабоченных гарпий. Гульфия повернулась к леди-босс и спросила:

– А что хочешь ты сама, уважаемая Вальпургия?

Уважаемая Вальпургия, Верховная ведьма и хозяйка Черной Усадьбы, зловеще прищурилась, облизала длинным, похожим на жало языком черные губы и выпалила:

– Я хочу оргии! Славной, жуткой, продолжительной оргии!!!

От дикого ора ведьм едва не рухнул закопчённый потолок. Думаю, если бы не кляпы, мои ученики тоже заорали бы. И отнюдь не от радости. Что ж, пора вашему покорному слуга выдвигаться на передовую. Не находите? Я услышал уже более чем достаточно! Иди же дождаться, когда перевозбудившиеся ведьмы скинут с себя одежки, чтобы насладиться видом обнажённых тел этих хабалок? Да ну на хрен, ни одна из них не походила на Салму Хайек или Монику Белуччи в их лучшие годы!

Ведьмы как ужаленные вскакивали со своих мест и, на ходу избавляясь от верхней одежды, гурьбой охочих до молодых тел маньяков неслись к задергавшимся в путах пленникам. Кто как и с разной скоростью! Одна древняя карга, ковыляя на костылях, до того резво передвигала своих ороговевшие копыта, что давала форму более молодым и шустрым. Давненько, видать, у нее любви не было! Ну, потешились и хватит.

Я сделал шаг назад, поднял ногу и со всей мочи ударил в дверь. Перкосившаяся дверка едва не слетела с петель, гулко бухнувшись о стену. Под изумленными взорами разгоряченных красоток я вошел в зал и встал перед привязанными к деревяшкам пленниками, преграждая путь рвущимся к ним ведьмам. Одна дамочка, оставшись в драной нижней юбке, отчаянно потрясая длинными сморщенными бурдюками грудей, с обезумевшим взглядом перла как танк, не замечая никого вокруг. Даже меня. Я вскинул перед ее перекошенной от страсти рожей ладонь и громко сказал:

– Тпру, гражданочка!! Заявленный секс по отношению к несовершеннолетним отменяется. Подберите сопли и угомоните свои гормоны!

За моей спиной раздалось задавленное кляпами радостное мычание. Радуются, значит, лоботрясы моему героическому появлению. Ведьмы же не обрадовались. Поднялся возмущенный визг. Представляете? Некоторые особо распалившиеся особы, стыдливо отворачивались, задирая платья и юбки, прикрывая обнажённые разной степени спелости груди, и выставляя на обозрение грязные, штопанные и засанные панталоны и труселя! Хрен редьки не слаще!

Пользуясь смятением и переполохом в рядах образин, я подошел к своим птенцам и повытаскивал из их ртов кляпы. Они закашлялась и заплевались, Торчела тут же вырвало. Я недоуменно уставился на свои руки. Точно. Грязные вонючие трусы. И хватило же фантазии у некоторых! Отбросив исподнее, я брезгливо потер руками о плащ и лихо подмигнул:

– Ну что, соколики, не ждали?

– Учитель, – надтреснутым голосом выдавил Рамси. Венера Фемус беззвучно, некрасиво кривя рот, зарыдала. Я повернулся к шипящим, как выводок змей в чане с кипятком, ведьмам и сложил руки на груди. Своим самым строгим взором я неспеша обвел замерших красоток и громко спросил:

– Кто дал вам право издеваться над моими учениками? Дамы, я жду ответа. И надеюсь, что он меня устроит. Я ничего не имею против оргий, но не в моем присутствии, и не с участием детей. Учтите, это называется педофилией и тянет на серьёзный срок в Железном Черепе!

Ведьмы обалдело уставились на меня. Переглянулись с котами, с жабами, с пауками и наконец обратили беспомощные обиженные лица с потухшими черными глазками к Верховным. Одна из молодок с грудями размера седьмого, но в количестве аж трёх штук, разочарованно произнесла вслух то, что, несомненно, стало доходить до всех остальных:

– Так что, любви не будет?

– Прошла любовь, завяли помидоры! – бодро гаркнул я. – Не переживай, милая, твои то голы и твои достоинства!! Будь я моложе...

У стервы хватило совести стыдливо покраснеть... Гульфия и Озабота злобно пялились на меня. Они умостили обратно в кресла свои зады, толстый и костлявый, пытаясь сохранить остатки достоинства, оставшись в одних черных, то ли от грязи то ли от изначального цвета панталонах. Вальпургия, не сумевшая заголиться, чуть нервно поглаживала свою змею и не сводила с меня насупленного взгляда. Зашибись, только кучи обиженок-ведьм мне не хватало! Я уже начал чувствовать себя виноватым, из-за того, что лишил скучающих женщин редкого развлечения. Хоть бы извиняться не начать.

В руке главной ведьмы словно из неоткуда появился фривольный веер из черных перьев, которым она начала кокетливо обмахивать свое лошадиное личико.

– Какой мужчина, демоны ночи! – выдохнула она, стреляя в меня глазками. Я невольно приосанился. Не верю своим ушам. Эта вешалка, что, кадрить меня вздумала? – Кто вы такой?

– Сергей Бондарчук! – брякнул я, вызвав у нее непроизвольное округление глаз. – Я Геральт Даркен, профессор магии, волшебник первого ранга и учитель этих детей!

Ведьмы, поняв окончательно, что представление откладывается на неопределенный срок, с ворчанием и шипением стали расползаться по своим леданкам, поближе к жабам и мяукающим в негодовании котам. Как будто и они тоже собирались в оргии участвовать!

– Так это из-за вас эти очаровательные младенчики оказались в нашем доме? – сообразила Вальпургия, зыркая на меня поверх веера. – Что еще за шутки, профессор? Эта какая-то часть вашего хитрого плана? Вы заслали этих дурачков к нам в руки специально?

– Смею вас заверить, что все произошедшее из последних событий, полнейшее недоразумение, – я удрученно покачал головой. – Моих учеников обманом заставили прилететь сюда, заманили, зная, что скорее всего они уже обратно не вернутся. Кто это сделал и для чего конкретно, я не знаю. Но все вышесказанное не снимает с вас, уважаемая хозяюшка, всей ответственности за последующие безобразия. Незаконные и аморальные действия в отношении моих учеников! Так что я по-прежнему жду ответа на поставленный мною вопрос.

Вальпургия зашипела как кошка, но тут же втянула язык обратно в рот и вновь принялась обмахиваться веером, изображая девицу на выданье в предобморочном состоянии. Толстуха Гульфия с одобрением рассматривала меня. Неужели я ей приглянулся?!

– Настоящий мужик, , – внезапно хрипло пробасила она. – Не похож на этих слизняков из Колдовгаста!

– Я из Грозенскула. А сейчас только откинулся из Железного Черепа. Очень зол и недоволен. Так что лучше не доводить меня, – я думал произвести на них более суровое впечатление.

– Так у тебя, наверно, давно бабы не было? – вожделенно ахнула Гульфия, едва не выпрыгивая из панталон. Я натянуто улыбнулся. Черт, если все эти озабоченные нимфоманки скопом набросятся на меня, ведь не отмахаюсь же!

Я медленно распахнул сюртук и как бы невзначай положил руку во внутренний карман, касаясь волшебной палочки. Не исключенно, что придется применить ее в качестве устрашения. За моей спиной раздалось отчаянное кашлянье. Я оглянулся. Люциус Торчел, дергаясь в ремнях, всем видом изображал, что хочет мне что-то сказать. Я наклонился к нему, не обращая внимания на фыркающих ведьм.

– Профессор, в этом доме обычное волшебство не работает. Волшебные палочки тут бесполезны. Нас так и скрутили, – прохрипел он. Видок у старосты класса был неважным. Сомневаюсь, что пленникам дали хоть каплю воды со вчерашнего дня.

– Мы неплохо отбивались, когда поняли, что угодили в ловушку, – вторил ему Стинг. – Нас взяли числом!

– Я дралась не хуже прочих! – вскинула всклокоченную голову Венера. Рамси же ухмыльнулся мне ртом, где на месте одного из передних зубов красовался просвет.

Не работает волшебство? Эка невидаль! Да в моём случае оно нигде не работает. Так что, повторяю, мой главный плюс заключался в том, что во многих критических ситуациях я чувствовал себя на порядок лучше, чем любой волшебник этого мира, оказавшийся без колдовских книг и волшебной палочки перед лицом превосходящих сил врага. Я успокаивающе улыбнулся и сказал:

– Не боись, прорвемся. Еще насыплем им соли на хвост!

Я вновь повернулся к ведьмам и осуждающе покачал головой.

– Предлагаю разойтись миром. Вы правы, дамы. Я один. Возможно, завяжись схватка, вы и сможете меня одолеть. Но разве вам не кажется, что придя сюда к вам в одиночку, я не держу туза в рукаве?

– О чем, о чем это он? – заскрежетала зубами Озабота, дрыгая ногами. Верховная злобно процедила, швыряя в сторону веер:

– О том, что он не так прост, дура!

Отбросив притворную дурашливость, она впилась загнутыми ногтями в подлокотник кресла и, подавшись вперёд, злобно прошипела:

– Вижу, ты совсем не такой, как другие чародеи, дорогуша! Хочешь забрать своих учеников? Хорошо, заключим договор. Мы тебе, ты нам. Только так и никак иначе. И заметь, обычно я не столь добра. Я предпочитаю не договариваться, а брать свое.

Что ж, а этой тетеньке палец в рот не клади. Я выжидающе изогнул бровь и невозмутимо сложил руки на груди, оставив в кармане волшебную палочку.

– Я готов выслушать ваши предложения, леди.

– Все-таки настоящий кавалер, – переглянувшись с Гульфией, хмыкнула Верховная. – Тогда слушай внимательно, герой. Ты своим незапланированным появлением обломал нам всю веселуху! ( Ого, а дамочка то заговорила как бордель-маман с тридцатилетним стажем!) Мы лишились по твоей милости развлечения. Да, мы можем все равно затребовать свое... Но ты прав, зачем нам драка? Я не хочу гибели многих достойных ведьм. Был бы на твоем месте любой другой пропахший мелом и детишками волшебник из Колдовгаста, я бы и слова ему не дала. Поверь, он бы уже стоял привязанный рядом с этим конфетками! Но в тебе я чую силу. Ты не прост, профессор, ох, не прост! Я не хочу войны с тобой. Я хочу тебя.

Чего?!! Я постарался дышать ровнее.

– Профессорского тела хочешь? – насупился я.

– Таково мое условие! – блеснула глазами Вальпургия. – Я отпущу твоих учеников, тебя, и забуду обо всем, что произошло, если ты проведёшь остаток этой ночи со мной, с Верховной Ведьмой, хозяйкой Черной Усадьбы! Готов ли ты принять этот вызов, чародей?

Я ослабил ворот рубашки и еще раз осмотрелся. Возможно, стоит выбрать вариант с безнадежной, но эпической битвой? Переспать с этой ходячей рекламой язвенной болезни?!

– Уж не испугался ли ты, герой? – улыбнулась одними губами ведьма. – Еще никто не выжил после ночи с Вальпургией. Ни один мужчина из племени людей. Знаешь, как меня называют?

– Не имел чести, – покачал я головой, лихорадочно обдумывая все возможности.

– Черная вдова! – обворожительно улыбнулась Верховная. – Я тебя предупредила. Все честно.

Я оглянулся и столкнулся взглядом со своим учениками. Они умоляюще смотрели на меня. Но им хватало сил и отваги отрицательно махать головами. Рамси, бессильно дёрнувшись, проскрипел:

– Не ведитесь, профессор. Бросьте нас, а сами попробуйте прорваться. С вами им не справиться!

Замечательно, когда верят в твои силы. Я вздохнул и, решившись, повернулся к ведьме.

– Идёт, красотуля. Только, чур, выпивка, с меня!

На лице Вальпургии отразилось легкое беспокойство. А я скалился во всю ивановскую, уже строя некий план. А что, переспать с ведьмой, способной сожрать тебя с потрохами, ради спасения четырх детей, разве это не геройский поступок? Я снял с взъерошенной головы шляпу и сказал:

– Ну что, пройдём в опочивальню?